Текст книги "Возвращение Кристель. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Анастасия Калько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Возвращение Кристель. Скалолаз-2, Часть 1
С большим уважением и наилучшими пожеланиями посвящаю эту повесть замечательной британской артистке Кэролайн Гудолл, которая в 1993 году сыграла в блокбастере «Скалолаз» роль Кристель. Спасибо Вам, Кэролайн, за то, что своим актерским мастерством вдохновили меня на создание этой книги!
Часть 1. Давний знакомый
Кристель. Сегодня.
В квартире пахло свежезаваренным кофе и духами. Это был привычный запах нового утра рабочего дня. Жужжание мойки, пока пьется кофе, легкий макияж; тарелка и чашка на сушилке. В 7.50 сигналит булильник – пора готовиться к выходу.
Мимолетный взгляд на уличный термометр и свежий снег на ветках за окном; меховые перчатки и берет. В 7.58 она запирает за собой двойную дверь своей квартиры, поочередно все три замка. В 8.00 хлопает дверь подъезда.
На холоде машина прогревается медленно. Мимо пробегают, спеша на школьный автобус, соседские дети.
– Доброе утро!
– Хелло, миз Дикстайн!
– Здравствуйте, мэм!
Машина наконец заводится. Выруливая со двора, она боковым зрением замечает невзрачный синий фургон у тротуара, но пока он надолго не задерживает ее внимание. А между тем, из окон фургона пристально следят за серебристой «лансией» две пары глаз.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Ты смотри, почти не изменилась.
– А это точно она? Больно молода для твоей подруги по колледжу...
– Я ее ни с кем не спутаю. Повезло ей, многие женщины душу бы продали за то, чтобы так выглядеть. А главное – глаза у нее все те же. Такая же отчаянная Крисси. Повезло нам, что она жива и мы ее нашли.
*
В 8.28 она прошла турникет, кивнув знакомому вахтеру.
– Точнее вас только солнце, – улыбается ей седой афроамериканец, отметив ее пропуск. – Доброго вам утра, миз Дикстайн.
– Смотрите не перехвалите, Стив, – отшутилась она и вызвала лифт.
Отперев свой кабинет, она на ходу сбросила берет, короткую дубленку и шарф, убрала их в стенной шкаф, сменила сапоги на туфли и остановилась перед зеркалом поправить растрепавшиеся под беретом волосы.
Сложно было с первого взгляда определить, сколько лет этой женщине, высокой, худощавой, светловолосой. Безупречно гладкое лицо, стройная фигура, но глаза жесткие, непроницаемые и губы неулыбчиво сжаты и похожи на тетиву лука. Отпечатавшийся в глазах и уголках рта отрицательный опыт делал ее на вид старше, чем она казалась сразу.
Черный брючный костюм и пурпурная водолазка подчеркивают подтянутую фигуру, высокую грудь и длинные ноги. Светлые волосы закручены в тугой узелок на затылке. На бледном лице только веки и ресницы чуть тронуты косметикой.
После первой чашки кофе миз Дикстайн, или «наша компьютерная 911», как ее прозвали сотрудники, услышала, как в коридоре раздаются шаги, оживленные голоса, хлопают двери соседних кабинетов. В туристическом агентстве «Кинг трэвел» начинается новый рабочий день. Пробило 9 часов утра.
*
– Крисси, привет, опять что-то с моим компьютером, – заглянул в кабинет один из сотрудников.
Она вздохнула и вышла из кабинета. Такое ощущение, что коллеги просто не способны запомнить ее полное имя, проработав с ней 7 лет. «Еще пару сокращений я потерплю, но не более...».
Стен, как зачарованный, проводил взглядом ее узкую прямую спину и стройные ноги. Компьютерщица словно не замечала, какое впечатление производит на мужчин и как смотрится в своих любимых узких брюках и пурпурных блузках или водолазках. Вот только ее лицо и глаза... Какие же события в ее прошлом сделали ее такой неулыбчивой, со взглядом, напоминающим полярную ночь в Антарктике?
Она повозилась с компьютером Стена всего пару минут. И закатила глаза: «Снова-здорово!».
– Что-то серьезное? – Стен стоял рядом, наблюдая за ее действиями. – Не понимаю, в чем дело. Файлы сами открываются и закрываются, система забывает мой логин и пароль, каждые полчаса выносит из программы... Это что, вирус?
– Вирус, с которым я сегодня же разберусь, – буркнула «компьютерная скорая помощь», выходя.
В соседнем кабинете рыжеволосая молодая женщина в сером костюме приветливо улыбнулась ей:
– Хелло, Крис. С моим компьютером все в порядке. Твой новый антивирус хорошо справляется...
– Выясняй отношения со Стеном дома, Дорис, – компьютерщица подошла к ее столу, и под ее взглядом Дорис поспешила подняться и отойти. Ей стало не по себе.
– Что ты делаешь? – спросила она. – Ой, Крис, не трогай программы! Мне правда...
– Из-за твоих ссор с бойфрендом тормозится работа всего отдела, – блондинка придвинула к себе клавиатуру и забегала по ней пальцами. – Я тебя уже просила прекратить это, но ты все обратила в шутку. Я блокирую тебе удаленный доступ к корпоративной сети.
У Дорис задрожали губы. Она посмотрела на худощавую женщину почти с ненавистью. Пропуская ее к двери, Дорис не удержалась от угрозы:
– Посмотрим, что скажет Анжелина о твоих вольностях с моим компьютером, Крис!
Она на мгновение замерла на пороге спиной к Дорис. Потом медленно обернулась и с легкой улыбкой парировала:
– Да, Дорис, что она скажет, узнав, как я помешала тебе пакостить Стенли через удаленный доступ и гробить всю его работу. И еще – меня зовут Кристель. Не Крис, не Крисси, не Кристи, и, конечно же, не Кри.
Бесшумно прикрыв за собой дверь, Кристель отошла к кофе-машине. Вот к чему она пришла. «Лечит» компьютеры в туристическом агентстве в Ниагара-Фолс, обновляет антивирус, загружает новые версии рабочих программ – а ведь когда-то думала, что скоро у них весь мир будет в кармане. Неплохой урок для всех, возомнивших себя Наполеонами. Еще повезло, что вообще жива осталась. Выжила единственная из всех. И даже Эрик не уберегся, самый умный, дальновидный и обостренно чувствующий опасность. Пожертвовал ею, чтобы выжить, и выиграл всего пару часов. А у нее не было никаких шансов на выживание – но она жива.
«Ты не ошибся во мне, Эрик. Я действительно хороша. Настолько хороша, что даже переиграла тебя», – подумала Кристель, забирая из окошка выдачи новую чашку горячего эспрессо.
Кристель. Прошлое.
У нее изначально не было шансов выжить. Когда ее с тремя ранами в грудь и плечо нашли лежащую в снегу на «Обреченном» военные, прочесывающие Роки-Маунтин, то сочли трупом и засунули в пластиковый мешок. Один из солдат, сопровождающих «груз 200», чуть не выбросился из вертолета, услышав в одном из мешком слабое движение и стон. «Не довезем до больницы!» – ахнули сержант и двое рядовых медицинского отряда, увидев простреленную в двух местах грудь, раздробленную ключицу и обмороженную правую сторону тела молодой женщины. Лицо, бок и живот Кристель после трех часов в снегу побелели, а губы и веки приобрели стойкий голубоватый цвет. По дороге в больницу у девушки дважды останавливалось сердце.
Ее довезли до больницы. «Она не выдержит операции! – схватились за голову врачи. – Слишком большая кровопотеря и сильное переохлаждение!».
Она выжила после операции, когда ей в течение 9 часов ювелирно сшивали поврежденные органы, по кусочкам собирали ключицу и вливали почти 4 фунта донорской крови.
«Все равно не выберется, – пессимистично говорил один из врачей в реанимации, когда девушку привезли из операционной. – У любого организма есть предел, а она свои ресурсы исчерпала еще там, в горах. То, что она до сих пор жива – чудо. Или не протянет и суток, или очнется лет через пять „овощем“ или младенцем, и не факт, что восстановится!».
Когда обследование показало, что лежащая в коме, израненная и обмороженная, женщина беременна, у врачей возникла бурная дискуссия. Один настаивал на немедленном прерывании беременности, иначе плод вытянет из матери остатки жизненной силы, возникнут необратимые патологии, и оба погибнут. Его коллега возражал: может, наоборот именно беременность является тем фактором, который поддерживает жизнь девушки. И предложил проследить за дальнейшим ее развитием.
Кристель вышла из комы на следующий день после операции – кесарева сечения. Когда у пациентки начались роды, девушку срочно отправили в операционную, чтобы снизить риск.
Родился мальчик, крепкий, здоровый, без каких-либо патологий. Кристель очнулась в полном рассудке, не утратив никаких навыков, сохранив память, но очень слабая. Поэтому ребенка кормили искусственно и к матери приносили на несколько минут три раза в день. Когда девушку спросили, хочет ли она дать имя сыну, она в полусне прошептала «Эрик». Никто не понял, хотела ли она так назвать мальчика, а может просто вспомнила какого-то своего знакомого или просто была в полусонном состоянии, вызванном обезболивающими лекарствами. Но в метрике новорожденного записали: «Эрик Пинкстон».
На самом деле в эту минуту Кристель думала о том, что еще перед вылетом хотела сказать Эрику Куолену, своему командиру и мужчине, которого любила уже три года, что у них будет ребенок. Она собиралась на свою долю выручки купить домик где-нибудь на тропическом островке и воспитывать там ребенка. Девушка уже устала от постоянных выездов, заданий, переездов. Она не пират, не перекати-поле, ей хочется в 29 лет иметь свой дом, семью... И если Эрик думает так же, втроем им будет лучше. Ребенку нужны и мать, и отец. Если бы она решилась рассказать Эрику о своей беременности, изменило бы это что-нибудь? Стал бы Эрик, зная об этом, прикрываться ею в перестрелке от пуль психопата Трейверса? До того страшного дня Кристель без колебаний ответила бы: «Конечно не стал бы!». Сейчас ответ напрашивался другой, более горький, но правдивый: «Нет. Он точно так же подставил бы меня под пистолет потому, что свою шкуру любил больше всего на свете. Он всех использовал, а потом отбрасывал за ненадобностью. Когда я была нужна ему, он носил меня на руках, целовал, шептал ласковые слова и занимался любовью. А потом сообщил, что любовь – это самопожертвование, и я должна принести себя в жертву ради него. Я его любила. Он любил себя. Увы, это так!».
Когда ей приносили ребенка, девушка испытывала смешанное чувство. С интересом она всматривалась в маленькое личико, пытаясь определить, на кого он похож. Сначала видела высокий лоб, квадратную линию подбородка и вздрагивала: это же вылитый маленький Куолен. А потом обращала внимание на светлые волосы, аккуратный маленький носик и зеленые глаза и переводила дыхание: «Он похож на меня!». Малыш ворочался рядом с ней, морщил носик, чихал, улыбался, с интересом смотрел на мать, теребил ее волосы и рукав больничной рубашки, и Кристель плакала от прилива нежности к крохотному беззащитному человечку.
Через месяц после родов Кристель стала поднимать голову. Через три – села, а через полгода впервые, держась за руку медсестры, поднялась на ноги. «Теперь все зависит от вашей настойчивости, – сказал ей врач. – Чем старательнее вы будете выполнять мои предписания, тем скорее восстановитесь!».
Кристель была настойчивой девушкой и терпеливой и через месяц уже уверенно ходила по коридорам, а через два ей даже разрешили прогулки в больничном парке. А когда маленькому Эрику исполнилось 9 месяцев, Кристель уже могла возить его в коляске по аллеям парка. Наблюдавшие за ее реабилитацией врачи только разводили руками: почему пациентка, у которой было 0 целых 0 десятых процента шансов выздороветь после страшных ран поднялась на ноги и полностью восстановилась? Никто из них до конца этого не понимал. Наверное это было то самое медицинское чудо, которое встречается в практике любого врача.
Раны и обморожения полностью зажили и почти не тревожили Кристель, но пули из «беретты» оставили глубокие шрамы на плече и над грудью. Врачи беспокоились о том, как это скажется на душевном равновесии девушки. Многие женщины панически боятся быть обезображенными. И даже мелкий дефект внешности может надолго выбить их из колеи. Кристель же совершенно бесстрастно приняла тот факт, что на ее теле останутся шрамы от пуль на груди и от обморожения и кесарева сечения – на боку и животе. Декольте она не любила и почти никогда не носила, предпочитая практичные водолазки и свитера, а на пляже можно и в закрытом купальнике загорать, если у нее не будет собственного бассейна. После своей работы с Куоленом и того кромешного ада на «Обреченном» с последующей борьбой за жизнь девушке и в голову не пришло бы переживать из-за такой мелочи. В одежде ее тело выглядит как обычно. А то, что может кого-то испугать или вызвать ужас и отвращение легко скроет глухая водолазка. По сравнению с тем, через что она прошла, это сущие пустяки. Ведь ей повезло гораздо больше, чем Делмару, Райану, Хэлдону, Малколму... И Куолену. Впервые за все время их совместной работы она превзошла любовника. Осталась жива.
Кристель. Сейчас.
Одеваясь утром, Кристель задержалась перед зеркалом, рассматривая свою грудь, бок и живот. Шрамы от обморожения и операции кесарева сечения уже почти сгладились. А вот те, что оставили пули из «беретты» Трейверса по-прежнему очень заметны. Тот, что на ключице, даже в сумерках бросается в глаза. И противно ноет. Значит, сегодня опять будут осадки. Только бы машина опять не застряла в сугробе. На Ниагара-Фолс опять надвигается туча с севера.
Одевшись и собрав волосы в «хвост», Кристель провела по векам серебристым карандашом, а по ресницам – черной тушью, и вернулась в комнату с чашкой кофе. У окна она покачала головой: туча уже закрыла все небо. Ее черно-лиловый цвет не оставлял сомнений: снегопад будет долгим и обильным. И еще не оставляло тревожное ощущение, напряжение, беспокойство. Как будто она почувствовала взгляд, направленный ей в спину. Раньше интуиция никогда не подводила ее и не раз спасала жизнь. Кристель всегда безошибочно определяла, что ее «водят». Но кто может следить за ней здесь? Она так хорошо замела следы, оторвавшись и от тех, и от этих. Семь лет она жила спокойно, думая, что все действительно позади. И вот тревожное чувство вернулось, что-то тревожно зудит в голове: надо быть настороже, что-то изменилось.
*
На работе Кристель автоматически кивала на приветствия сотрудников, поправляла тех, кто называл ее «Крис» или «Крисси», отлаживала зависшие компьютеры, лечила завирусованную машину Эшли, пыталась восстановить жесткий диск у Натана, ворча: «После вечеринки тебе лучше к компьютеру не подходить. Здорово же ты погулял: вместо очистки кеша запустил форматирование!». После обеда ее вызвала к себе Анжелина, которой Дорис все-таки нажаловалась.
– Кристель, – в отличие от подчиненных начальница никогда не вольничала с ее именем, – Дорис заявила, будто вы умышленно вывели из строя ее компьютер, чтобы сорвать совместную работу над презентацией северных маршрутов. Но я бы хотела услышать ваши объяснения. Вы работаете у нас семь лет и до сих пор ни в чем подобном не замечены.
Кристель глубоко вздохнула и подняла голову. Что ж, эта вертлявая дура Дорис хочет войны, она ее получит. Вот только противника она себе выбрала не по зубам. Знала бы она, с кем Кристель приходилось воевать, онемела бы от ужаса.
– Анжелина, – ответила она, – меня уже в течение недели трижды в день вызывает Стенли Фримен из отдела европейских маршрутов. Его компьютер самопроизвольно открывает и закрывает приложения, «забывает» пароль и логин Стенли и даже выключается. Я не сразу поняла, что это связано с использованием программы удаленного сетевого доступа.
Начальница выжидающе молчала.
– Дорис не в состоянии разрешить свой семейный конфликт со Стенли и мстит ему на работе, – продолжала Кристель. – Пользуясь тем, что мистер Фримен не разбирается в системе удаленного доступа, она таким образом забавляется. На первый раз я ограничилась просьбой прекратить это потому, что такие выходки срывают работу «европейского» отдела, но Дорис пропустила мои слова мимо ушей.
– Я все поняла, Кристель, – кивнула Анжелина. – У меня больше нет к вам претензий.
Выходя, Кристель услышала, как начальница вызывает Дорис.
Вечером, стоя у кофе-машины и ожидая свою последнюю за день чашку эспрессо, Кристель услышала, как в комнате для курения за стеной зло всхлипывает Дорис, проклиная перед подругами «эту стерву Анжелину».
– Конечно, это Кристель насвистела, – взвизгнула Минди, первая подпевала Дорис. – Она ведь грозилась тебе!
– Крыса бледная! – поперхнулась дымом Сидни. – Мне не по себе становится, когда с ней в коридоре встречаюсь: посмотрит и холодом обдаст. Блузки носит «вырви-глаз», а сама на фоне побелки не выделяется!
– Помните, Дэн как-то назвал ее «секси»? – фыркнула Дорис. – Наверное, перебрал тогда: такое только спьяну и скажешь. В телеграфном столбе больше сексуальности, чем в Кристель!
– Жертва анорексии, цапля долговязая, – негодовала Сидни. – Она, наверное, забыла, что мода на ходячие кости прошла!
– И волосы у нее крашеные, – съехидничала Минди.
– Как она хлопочет о Стенли! – возмущалась Дорис. – Ах, я ему работу сорвала! Ничего, еще раз сделает свою презентацию! И еще раз, и еще! Может, некогда станет за девчонками из отдела маркетинга волочиться!
– А если Кристель хочет отбить его у тебя? – спросила Сидни, и все трое заржали как лошади.
– Кто, она? – спросила Дорис. – Нет, на этот счет я спокойна. Конечно, некоторые парни от нее голову потеряли, но Стен вряд ли на нее засмотрится. И вообще, я думаю, что она старая дева.
– А может, любит девочек, – гоготнула Минди.
– Нет, думаю, старая дева, потому и такая вредная. Ничего, я придумаю, как проучить Стэна и без удаленного доступа. Вот послушайте, что я придумала...
Кристель выбросила пустой стаканчик в мойку и не спеша вошла в комнату, доставая сигареты. Все трое мгновенно замолкли, настороженно глядя на компьютерщицу и гадая, что она слышала. Кристель молча закурила, словно не замечая этих встрепенувшихся куриц. Девушки с минуту помолчали, потом завели разговор о красящих шампунях и цветном мелировании, продолжая посматривать на Кристель. Она спокойно докурила, аккуратно погасила окурок в пепельнице и направилась к выходу, заставив стоящую на ее пути Дорис попятиться.
С порога Кристель обернулась:
– Кстати, волосы я не крашу. Даже оттеночные шампуни не использую. Мой цвет волос натуральный, – она поправила густые пряди цвета сливочного масла. – Извините, что вмешалась в разговор.
Кристель невинно улыбнулась и тихонько прикрыла за собой дверь, оставив сплетниц в глубоком ступоре.
До самого гаража она еле сдерживала смех, вспоминая как вытянулись лица у Дорис и ее подружек, которые поняли, что Кристель слышала значительную часть их разговора. Эти девицы вечно из кожи вон лезли, доказывая превосходство над «тупыми животными мужчинами» и постоянно обменивались опытом, как усложнить жизнь своим мужьям. Кристель считала их жалкими. Посмотрела бы она на этих «сильных женщин» в падающем самолете, изрешеченном пулями, или под лавиной. А прогони-ка их десяток километров по горным тропам в буран, и много ли останется от их крутого характера? «И трех миль не выдержали бы», – беспощадно заключила Кристель. Она хорошо помнила свой маршрут по Роки-Маунтин в пилотском костюме и водолазке, совершенно не рассчитанных на зиму в горах. Изначально прогулка по горам не входила в их планы. Но Трейверс допустил оплошность при зачистке; в министерском «боинге» кто-то остался в живых и прежде, чем там сработало взрывное устройство, успел обстрелять их «джет-стар», выведя из строя половину ведущих систем и смертельно ранив второго пилота и одного из бойцов. Чемоданы со ста миллионами долларов сорвались с троса и разлетелись по горам, а Кристель пришлось в одиночку выравнивать падающий самолет и искать место для аварийной посадки. В какие-то страшные мгновения ей казалось, что плато, на которое она посадила самолет, закончится раньше, чем «джет» прекратит движение по инерции, и они рухнут в ущелье. «Посмотрела бы я на этих троих на моем месте», – подумала Кристель, заворачивая на парковку супермаркета, где делала покупки.
Из-за столкновения со сплетницами в агентстве Кристель даже на время выпустила из-под контроля свои ощущения слежки...
Неторопливо двигаясь по залу супермаркета и наполняя тележку упаковками, банками и коробками, Кристель снова «включила» свой внутренний голос, но здесь он молчал. В магазине ее никто не «вел». Если вообще была слежка. Может, это и вовсе плод ее разбушевавшегося воображения. После всего, что ей пришлось пережить, может и крыша поехать.
Выкатив тележку на крыльцо, Кристель сразу обратила внимание, что ее «лансия» стоит как-то неровно, накренившись. Так, спустило колесо. А поблизости, в тени массивного джипа и внушительной «вольво» угадывается какое-то движение. Там притаились в ожидании две или три темные фигуры. «Вот тебе и слежка, – подумала Кристель, жестом подзывая одного из таксистов, дежуривших у выхода из магазина и доставая мобильник, чтобы вызвать эвакуатор для своей машины. – Какие-то сопляки решили ограбить одинокую женщину на парковке; спустили колесо у моей машины и ждали, когда я выйду с покупками и начну хлопать глазами в растерянности. А потом по схеме: окружить, прижать к машине, нож к горлу, мат в три этажа, пыхтение в лицо перегаром и гнилыми зубами, хватание за все места потными руками и стреляние глазами не идет ли кто. Щенки! Я бы справилась с вами за пару минут, – Кристель сложила покупки в багажник такси, – как уже не раз справлялась с более серьезными противниками, тоже принимавшими меня за обычную женщину, которую можно испугать ножом или пистолетом. Идиоты! Я просто не хочу выдать себя, поэтому и уехала. Здесь я должна быть осторожной и не показывать, что я не обычная женщина... Думаете, страшнее ваших выкидных ножей ничего нет? Это потому, что вы еще никогда не боялись по-настоящему...».
Кристель откинулась на спинку заднего сиденья и назвала водителю такси свой адрес.
Из стоявшего в углу парковки микроавтобуса «Даф Лейланд» наблюдали, как трое подростков спустили шину «лансии» и затаились поблизости; как Кристель вышла, мгновенно оценила ситуацию и укатила на такси, и как парни, озадаченно шмыгая носами, уходят искать другую жертву, менее сообразительную.
– Мне даже не пришлось помогать ей, – констатировал рослый широкоплечий мужчина с внешностью киногероя, похожий на Джона Траволту в "Пароль «Рыба-меч» или Марлона Брандо в роли Дона Корлеоне. – Да, все та же Пинкстон, та же молниеносная реакция, способность мгновенно оценить ситуацию и найти единственно правильный выход... Что ж, придется тогда без всяких хитростей вступить с ней в контакт, – он вышел из машины и закурил. – А я уже хотел предстать перед ней героем, защитить ее от грабителей. А Крис как всегда поступила по своему усмотрению, даже не оглянувшись на парня, который хотел быть рыцарем.
– Вы думаете уломать ее? – спросил сидевший за рулем блондин с угрюмым лицом. – Вроде она семь лет как завязала.
– Я могу быть убедительным, – «Марлон Брандо» прошелся, разминая ноги, затекшие за время сидения в автобусе. – Поеду к ней. Насколько я помню, она «сова» и так рано не ложится. И, скорее всего, сейчас встанет к духовке... Я видел в ее тележке замороженную начинку для фруктовых пирогов...
– Она еще и готовит? – поднял бровь блондин.
– Отменно печет пироги. Надеюсь, не разучилась с тех пор, как мы расстались. Голоден смертельно, – усмехнулся «дон Корлеоне» и зашагал к стоянке такси.
Через полчаса он уже звонил в дверь квартиры, адрес которой знал еще позавчера.
Через полминуты ожил домофон.
– Кто там? – настороженно спросил женский голос, который был так хорошо знаком «киногерою» даже через много лет.
– Пинкстон, узнаешь меня? – спросил мужчина. – Не подводит ли тебя хваленая память?
– Алекс? – голос женщины вздрогнул от удивления; несомненно, сейчас она напряженно всматривалась в экран домофона, пытаясь понять, действительно ли это ее товарищ по колледжу ВВС Алекс Гудвин, с которым она встречалась и даже какое-то время они жили вместе – пока не появился этот тип, Куолен из военной разведки. Уже через две недели после первого знакомства Кристель собрала вещи и, пробормотав Алексу что-то сумбурное, ушла к машине, возле которой курил в ожидании разведчик. А потом Алекс увидел ее с Куоленом в ресторане в Санта-Монике. Лысеющий здоровяк обаятельно улыбался, поглаживая маленькую девичью ладонь и рассказывал что-то, судя по выражению лица, остроумное. Кристель звонко смеялась и выглядела совершенно счастливой. Потом они танцевали, и крупные руки Куолена очень нежно обнимали ее, такую тоненькую, обтянутую серебристым платьем, похожую на русалку. Кристель в ответ положила руки на широкие плечи партнера; ее малоподвижное лицо порозовело от счастья, а глаза сияли как звездочки. Она никого не видела кроме этого верзилы и прошла мимо Алекса, даже не заметив его.
Потом пошли какие-то слухи о двойной деятельности Куолена, он был объявлен в федеральный розыск; рядом с его именем пару раз промелькнуло имя капитана ВВС Пинкстон... А потом она подала рапорт об отставке и исчезла как раз накануне дисциплинарного разбирательства по ее делу.
В последний раз Алекс видел Кристель накануне ограбления казначейского «боинга» в Колорадо. Девушка пила кофе в придорожном баре, и Алекс даже вздрогнул, увидев ее замкнутое и жесткое лицо. Она поздоровалась, но все попытки Алекса завязать доверительный разговор резко пресекла. «Это моя жизнь, я в ней сама разберусь!» – отрезала она, когда Алекс воскликнул: «Какого черта ты с собой делаешь? Ты же классный пилот, лучшая на курсе! Почему ты идешь за этим мерзавцем как дурочка?! Одурманил он тебя, что ли?!».
Потом было похищение 100 миллионов из самолета Министерства финансов и гибель всей банды Куолена во главе с командиром в Роки-Маунтин. Кристель была единственной, кто выжил. О том, что она работает в Ниагара-Фолс, Алекс узнал совсем недавно...
*
Она наконец-то открыла дверь, и впервые за прошедшие годы Алекс увидел ее, девушку курсом младше его, свою гражданскую жену, которую не смогла заменить ни одна из женщин, которые у него были потом, первую и единственную свою настоящую любовь. В полутьме прихожей Кристель выглядела совсем как тогда, в баре. Тоненькая, со светлым «хвостом» на затылке. Свободные домашние джинсы, тонкая водолазка с высоким воротником. Поверх джинсов повязан фартук, из приоткрытой двери кухни аппетитно пахнет яблоками и корицей – ага, значит, он угадал, и Кристель занимается созданием очередного кулинарного шедевра.
Кристель тоже рассматривала Алекса, вспоминая веселого долговязого парня, за которого собиралась выйти замуж, и сопоставляя свои юношеские воспоминания с этим представительным седеющим мужчиной в короткой дубленке и шерстяных брюках с заутюженной стрелкой. В последний раз они виделись 20 лет назад в колорадской кофейне, когда она ждала сигнала от Эрика о начале операции «Танго». Кристель редко вспоминала о последней встрече с бывшим приятелем, но пару раз думала, что Алекс тогда был прав. Вот только слишком поздно он пытался образумить ее. Тогда у нее уже не было пути назад.
– Будешь держать меня на пороге, Пинкстон? – Алекс сделал маленький шажок через порог. Кристель посторонилась:
– Проходи. Как ты меня нашел?
– Веришь ли, увидел на улице, – Алекс повесил дубленку, пригладил волнистые, все еще густые волосы и прошел за Кристель. – Глазам своим не поверил. Я уже не чаял увидеть тебя на этом свете.
– Я и сама себя тогда похоронила... Знаешь ведь, чем все закончилось?
– В общих деталях, – Алекс на ходу скользил глазами по обстановке. Теплые кремовые тона. Неброский практичный интерьер, все строго функционально, ничего лишнего. Почти нет милых женскому сердцу украшений, безделушек, магнитов. Безупречный порядок, чистота – ни одной пылинки, ни одной вещи, валяющейся не на своем месте. Алекс сразу узнавал стиль Кристель; квартира была отделана по ее вкусу, не изменившемуся за эти годы. Алекса еще интересовало, одна ли живет Пинкстон. На вешалке были только ее пальто, дубленка и короткая светлая шубка. На обувной полке – только женская зимняя обувь небольшого размера, на танкетке или на удобном низком ходу, по размеру аккуратных маленьких ног Кристель. В воздухе ощущался только аромат ее «Шанель номер 5» без примесей мужского парфюма.
– Можешь пройти и помыть руки, – насмешливо распахнула перед ним дверь ванной Кристель, – и осмотреться там. А потом придумай предлог, чтобы заглянуть и в комнаты, чтобы увидеть: мужских вещей здесь нет.
Алекс расхохотался и поднял ладони:
– Все та же язвительная Пинкстон. От тебя ничего не скроешь.
В просторной и такой же аккуратной и функциональной кухне Кристель кивнула Алексу на стойку с двумя высокими стульями, а сама надела кухонные рукавички и склонилась над духовкой. Аромат яблок и корицы усилился. Повернув противни с пирогами другим боком и уменьшив температуру в духовке, Кристель снова обернулась к гостю:
– Значит, на улице увидел и узнал? Я не изменилась за столько лет?
Алекс внутренне напрягся под испытующим взглядом Кристель. Она словно сканировала его, и он не имел права на обмолвку, неосторожный взгляд или неверное движение. Рядом с Куоленом Кристель стала еще более проницательной; ее и раньше-то было непросто обмануть. А сейчас она стала еще внимательнее, догадливее, с каким-то волчьим чутьем. И по-волчьи беспощадной к обманщикам.
– Я тебя и через сто лет узнал бы, – ответил он.
– Неужто? – но металла в голосе женщины убавилось, и она даже слегка оттаяла. Алекс с удовольствием следил, как она хлопочет у плиты, такая же стройная, легкая в движениях, так же отбрасывает левой рукой перепрыгивающий через плечо «хвост» светлых волос обратно на затылок. Каждое движение четкое, никакой женской суеты. Сразу видно женщину, много лет работавшую в исконно мужской сфере. Он вспомнил, как Кристель тогда танцевала с Куоленом, легко, пластично, словно скользила над полом, откинув голову и улыбаясь ясной светлой улыбкой. Рядом с крупным как медведь-гризли Эриком она казалась еще миниатюрнее, и напоминала Белоснежку или Рапунцель, попавшую в лапы Чудовища, как в диснеевском мультике.
– Я так рад, что встретил тебя, Крисси, – совершенно искренне сказал Алекс. Кристель, вынимавшая пироги, кинула на него быстрый взгляд через плечо и ответила:
– Хм... Я тоже. Сейчас приготовлю чай.
Она прошла в спальню, открыла верх окна и закурила, собираясь с мыслями. Итак, это Алекс за ней следил. Случайно увидел на улице и узнал? А что он делал в Ниагара-Фолс? Тоже случайно заехал? Не слишком ли много случайностей? Двадцать с лишним лет назад Кристель забыла Алекса, едва закрыв за собой дверь их квартиры, и не знала, как он жил дальше, как сложилась его карьера и вообще насколько изменился симпатичный, но недалекий парень, которого девушка за глаза беззлобно прозвала «теленком». Пожалуй, внешне он изменился к лучшему. А в остальном? Можно ли доверять ему? И чего от него ждать?
