Текст книги "Солнышко. Три новеллы о женских сердцах"
Автор книги: Ана Мария Портнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
6
Дима звонил каждый день по несколько раз. Он просил о встрече, но после работы у Яны не было сил никуда ходить. Кроме того, свидание могло закончиться в постели, но в чьей? У Димы, где за стенкой спит другой мужчина или у неё, где в соседней комнате спит её дочь? Но к концу недели Дана сообщила, что нашла недорогую однокомнатную квартиру и на днях съедет. В выходной Дима всё-таки настоял на свидании. Он выбрал странное место, «Макдональдс». Кафе было огорожено со всех сторон искусственным кустарником, так что издалека невозможно было увидеть, что происходит внутри. Когда Яна вошла, её ждал сюрприз: напротив входа за столиком сидел гордо улыбающийся Дима, и с ним рядом – прелестнейшее создание с волнистыми рыжими волосами до плеч, которые сияли вокруг головы, как нимб, огромными зелёными глазами в обрамлении рыжих ресниц, конопушками на аккуратном носике и с ангельской улыбкой на пухлых губках.
– Пгивет, Яна! – сказала девочка, чуть картавя, – как дела?
Яна пропала, просто пропала! Дима по своей значимости стал подобен этому кустарнику, на который никто не обращает внимания. Она видела только эту девочку. Шемеш внешне была совершенно не похожа на Дану в детстве. Дана всегда была озорным, ласковым, подвижным голубоглазым одуванчиком, а в Шемеш чувствовалось какое-то взрослое достоинство. Впоследствии Яна поняла, что это из-за её осанки, сформированной бальными танцами.
– Привет, Солнышко! – ответила Яна, – какая же ты красавица, просто куколка!
Девочка улыбнулась смущенно, но без грамма жеманства, как улыбается женщина, знающая о своей красоте.
– Меня вчега мама водила в пагикмахегскую, – сказала она, старательно выговаривая трудное и длинное для израильтянки слово с двумя «р». Яна не удержалась и провела рукой по её волосам. Они были шелковистые, но довольно жёсткие.
– А почему ты стгижешься так коготко, у тебя же тоже кгасивые волосы?
– У меня нет времени за ними ухаживать.
– Яна очень много работает, – встрял Дима, но на него не обратили внимания.
– А у тебя есть дети?
– Да, у меня тоже дочка.
– А сколько ей лет?
– 23.
– Ого! Она уже была в агмии?
– Ну конечно, доча, в армию ведь идут в 18, посчитай сама, – снова вмешался Дима, но его снова проигнорировали.
– Да, она уже отслужила, сейчас и учится и работает. Она хочет быть модельером.
– Это что? – не поняла урожденная израильтянка нового для неё слова.
Яна не успела открыть рта, как Дима ответил:
– Не что, а кто, доча. Модельер – это человек, который придумывает новые фасоны одежды.
– Ух ты! – удивилась девочка.
Во время этого разговора Дима сидел напыщенный, как индюк и время от времени поглядывал по сторонам. Ему, наверное, казалось, что все видят и завидуют тому, что он сидит в окружении таких двух красавиц. Тогда Яну это умиляло, но довольно быстро она поняла, что большую часть его отцовской любви занимает эгоизм и гордость и что ему важнее, чтобы было чем похвастаться перед другими, чем то, что чувствует ребёнок.
– Папа рассказал мне, что ты очень хорошо танцуешь, – решила Яна польстить отцовскому самолюбию.
– Да. У меня снова ского будет конкугс. Ты пгидешь?
– С удовольствием! Я бы и сама хотела научиться.
– Шемеш тебя научит, – ответил Дима, чем напряг их обеих. Девочка хорошо танцевала, но не хотела учить, а Яна понимала, что для учебы надо много времени, проведенного у неё дома, ведь больше негде. Когда Дима допил свою колу, Шемеш доела мороженое, а Яна допила клубничный коктейль, они пошли в парк. Сели на скамейке по обе стороны от девочки. Дима взял руку дочери, поцеловал, потом присмотрелся и строго сказал:
– Доча, почему у тебя ногти снова грязные? В прошлый раз я тоже делал тебе замечание. Как не стыдно?
Это была первая, но, увы, не последняя ситуация, когда Яна кипела негодованием, которое вынуждена была сдерживать при девочке. Она протянула руку за спиной Шемеш и ногтем сильно уколола Диму в бок. Он вздрогнул и вопросительно посмотрел на неё. Яна со злым выражением лица покачала головой из стороны в сторону.
– Можно я буду называть тебя Рыжик-Пыжик, ты не обидишься? – игривым тоном спросила Яна.
– Как смешно! Меня ещё никто так не называл. Можно.
– Рыжуля, а хочешь, я на следующей неделе сделаю тебе маникюр? Мама разрешит?
– Да?! – обрадовалась девочка. – Папа, можно я маме позвоню?
Дима набрал номер и передал телефон дочке.
– Мама, можно Яна сделает мне маникюг…Беседег…Спасибо, мамочка! Я тебя люблю!
Шемеш сказала, что сегодня она должна вернуться домой, доделать уроки и порепетировать с подружкой, а в следующий выходной можно.
Тепло попрощавшись с девочкой, Яна осталась на скамейке, пока Дима отведет её домой.
– Ну как тебе моя доча? – гордо спросил он, когда вернулся.
– Ангелочек! – ответила Яна и сделала небольшую паузу, в которой Дима успел «распустить хвост», вот только с папой ей не повезло.
«Хвост» сразу опал. С обидой и недоумением Дима спросил:
– Чего это?
– Ты рассказал мне, что ушел из семьи из-за ранимости Шемеш.
– Да, она очень чувствительная.
– Так почему же ты позволяешь унижать её при мне?
– Чем это я её унизил?
– Зачем надо было отчитывать её за грязные ногти при мне?
– Затем, что это некрасиво и я ей уже об этом говорил.
– Ты мог сказать ей об этом дома.
– Когда увидел, тогда и сказал! Разве отец не имеет права сделать дочке замечание?
– При своей подруге – нет. Каждый человек при первой встрече хочет произвести приятное впечатление, а ты своего ребенка опустил и гордишься тем, что ты прав.
– Эк! Так что ты предлагаешь?
– Я уже предложила. Приедете ко мне на следующей неделе и я сделаю ей маникюр, а теперь я пойду.
– Что значит: "Пойду»? Ты меня к себе не пригласишь?
– Пока нет, извини. Дана вчера съехала, в квартире бардак и еду надо приготовить на несколько дней.
– Я могу тебе помочь.
– Спасибо, но я люблю работать в одиночестве.
– Эк! Яна! – возмутился Дима, – ты думаешь, что я каменный? Ты мне нравишься! Я хочу тебя!
– Бедненький! – смягчилась Яна, почувствовав, что она и вправду слишком резка с ним, обняла его и поцеловала, – не сердись, я просто хочу пригласить тебя в прибранную квартиру и накормить вкусным обедом. А вот и мой автобус. Пока! – быстро чмокнула его в губы и зашла в автобус.
Она села у окна и всю грудную клетку как будто стянуло металлическим корсетом. Она совершенно отчетливо поняла, на какой тяжелый компромисс идёт. Она будет обманывать и себя, и Диму и даже будучи совершенно искренней с Шемеш, она будет обманывать и её. Правильнее и порядочнее было бы прекратить отношения сейчас, пока ситуация не запуталась до драматичности, но Яна не хотела терять связь с девочкой и в этом желании было какое-то неосознанное ощущение миссии.
7
Началась рабочая неделя. Дима не давал проходу. Он звонил по 3–4 раза в день. То ему надо было о чем-то посоветоваться, то что-то обсудить и Яна не понимала, она для него настолько авторитетна или он совершенно беспомощный? Когда же она попыталась объяснить ему, что он ей мешает, то он возмутился:
– Я просто хочу с тобой пообщаться! Мне с тобой интересно, что в этом плохого?
– Дима, ищи работу, тогда тебе некогда будет со мной общаться.
– Ты меня упрекаешь?
– Я просто прошу тебя не звонить мне в рабочее время. До вечера!
На всякий случай Яна отключила звук на мобильнике. Таким образом, выяснилась ещё одна неприятная черта. Дима вроде бы хотел показать свою привязанность, а на самом деле такая навязчивость говорит о том, что человек внутренне пуст и ему надо заполнить эту пустоту кем-то, потому что в одиночку со своей жизнью он не справляется. Если таким образом ведёт себя женщина, это более естественно, но если подобную слабость (а это слабость) проявляет мужчина, то это противно.
К концу недели Яна, как и обещала, пригласила Диму с дочкой к себе. Дана, узнав об этом из телефонного разговора с матерью, тоже напросилась в гости, прихватив подарки для девочки. Когда раздался звонок в дверь, Дана поспешила открыть и мама, стоявшая сбоку от неё в двух шагах, увидела восторг своей дочери.
– Ой, какая красавица пришла к нам в гости! Как тебя зовут! – воскликнула Дана и взяла Шемеш за руки.
– Шемеш, – смущенно ответила девочка, но в этом смущении не было детской робости, нежелания общаться с чужим человеком. Наоборот, её сияющие глаза и улыбка говорили об открытости и приятии.
– Привет, Солнышко! Здравствуй, Дима! – Яна поцеловала обоих, – проходите, будем обедать.
Дана сразу увела Шемеш в свою комнату.
Дима с Яной пошли на кухню. Там он подарил ей стеклянную кофеварку. Это была одна из тех дешевых и бесполезных вещей, которые на предприятиях дарили работникам на большие праздники. Стол был уже сервирован, осталось лишь вынуть салаты из холодильника и разогреть шницеля.
– Под что такая шикарная закуска? – спросил Дима.
– Под красное вино для нас и томатный сок для Шемеш.
– Слабенько.
– Ну извини, не рассчитала.
– Так я сбегаю. Ты будешь?
– Нет, мы любим вино.
– Понял. Я мигом.
Через некоторое время он вернулся из магазина с двумя запечатанными пластиковыми стаканчиками водки. Дана к этому времени привела на кухню Шемеш, на которой была надета салатовая ажурная шляпка и в руке был раскрытый японский веер – подарки Даны – и они хором восхищались красотой девочки и её обновок. Дима тоже ахнул и поставил на стол свое вожделенное приобретение. На несколько секунд наступила немая сцена. Дана посмотрела на пластиковые стаканчики, на Диму, на маму, которая от стыда опустила глаза, на Шемеш, которая не поняла причины замешательства, но заметила его. Дима же был настолько воодушевлен, что ничего не заметил. Яна вышла в салон, чтобы взять из серванта рюмку для Димы. Там она, закрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. «Жлоб!» – снова прозвучал в памяти ещё раз подтвержденный диагноз, поставленный дочерью. Взяв рюмку, она надела улыбку, вернулась к столу и начала ухаживать за всеми. Особое внимание мать и дочь уделяли девочке. Шемеш кушала очень аккуратно и всё время говорила: «Спасибо! Это так вкусно!» Дима налил водку из стаканчика в рюмку, затем налил вина женщинам и сок дочке. Поднял тост за знакомство. В подобных ритуалах он преисполнялся такого пафоса, что Яне он снова представлялся стоящим во фраке и с хрустальным бокалом в руке. Затем, нахваливая еду, за хозяйку, за дочерей… цедил и цедил из стаканчика в рюмку. Того, что все его игнорируют, он не замечал. Невозможно было не заметить, что Дана полюбила Шемеш. Яне было очень отрадно это видеть. После обеда Дима помог убрать со стола посуду и даже стал её мыть. Дана попрощалась и ушла, обняв и поцеловав девочку, а Яна позвала Шемеш в салон делать маникюр. Девочка первым, спросив разрешения у отца, позвонила маме. Она с восторгом рассказывала о том, чем их угощала Яна и какие красивые подарки ей подарила Дана. Дима зашёл в салон и присел рядом. Вся его фигура, осанка, походка выказывали уверенность в себе, но в действительности это был гонор не по чину. Он начал расспрашивать дочку, понравилось ли ей угощение, Дана и её подарки. Зачем? Ведь он слышал, как она только что говорила об этом с мамой! А всё тот же гонор. Он гордился Яной перед Шемеш, он гордился Шемеш перед Яной, он гордился всеми, с кем соприкасался, потому что это поднимало его ценность в собственных глазах. Закончив маникюр, Яна покрыла ногти девочки лаком телесного цвета и поцеловала ладошки. Шемеш тут же обратилась к отцу: «Папа, можно позвонить маме?»
– Мама! – восторженно заговорила девочка, – Яна сделала мне маникюг!..Нет, не ягкий, совсем светлый… Нет, совсем не больно… Можно я ещё немножко побуду?… Хогошо…Спасибо, мамочка!
Яна убрала маникюрные принадлежности и спросила:
– Рыжик, хочешь, поиграем в морской бой?
– Что это?
– Как? Ты не знаешь эту игру? Это же так просто! – начал стыдить её Дима.
– Просто все, что умеешь сам, – ответила Яна Диме, а девочке сказала:
– Сейчас я тебя научу.
Она взяла два листа бумаги в клеточку, начертила на них по два ровных квадрата и сбоку нарисовала образцы «кораблей», указав их количество. Затем объяснила, как их размещать. Дима взялся помогать дочери и на любую её попытку слышалось возмущённое: «Нет, так нельзя!» или: «Ну куда ты лепишь?» или: «Яна же тебе объяснила!» Яна поняла, что он не даст им спокойно поиграть и нашла чем отвлечь высокомерного папашу.
– Дима, хочешь сэкономить мне 150 шекелей?
– Каким образом?
– Мне нужно поменять смеситель в ванной. Я уже купила новый и собиралась на этой неделе вызвать сантехника.
– А инструменты у тебя есть?
– Да, на балконе в металлическом сундучке. Мой счётчик во дворе второй справа.
Дима, преисполненный чувством собственного достоинства, вышел во двор перекрыть воду, потом вернулся, взял инструменты и начал возиться в ванной, а Яна тем временем стала спокойно объяснять девочке правила игры.
Закончив, Дима позвал Яну принять работу. Они с Шемеш зашли в ванную. Дима открыл кран и продемонстрировал его во всех положениях.
– Ну? Я молодец? Что я заслужил?
– Да, молодец, спасибо! – сказала Яна и поцеловала его в подставленную щеку.
Шемеш немного смутилась от этого, но сказала:
– Папочка, я тебя люблю.
Из салона донеслась мелодия Диминого телефона.
– Нет, мы ещё у Яны, – ответил он, – хорошо, я скоро её привезу, – и уже обращаясь к Шемеш:
– Мама сказала, что вы должны идти в гости к бабушке с дедушкой, надо ехать домой.
Девочка восприняла это совершенно спокойно: надо, так надо. Яна одела Шемеш её новую ажурную шляпку, дала веер. В искреннем детском порыве девочка обняла её и сказала:
– Яна, ты такая хогошая!
Яна поцеловала её в душистую макушку, обняла и сказала:
– Ты – прелесть, Рыжуля! Приходи ещё, поиграем.
Она открыла дверь перед гостями и, прощаясь, Дима тихо, почти одними губами, сказал:
– Я вернусь, да?
Яна кивнула. Когда гости ушли, она начала раскладывать по местам посуду. Мысли метались между тем, что сейчас было и тем, что сейчас будет: «Какой он человек? Какой он мужчина? Какое производит впечатление? Очень интересный внешне, стройный, подтянутый, аккуратный, со вкусом одевается, с красивой, уверенной пружинистой походкой, с красивым голосом (слегка выдвинутая вперед нижняя челюсть придавала голосу приятные басы), с нежными руками… При этом зануда и моралист, считающий себя всегда и везде правым. Самоуверен и при этом безумно нуждающийся в ком-то для поддержки. Бесприданник и жлоб с искаженными ценностями, из-за которых не может найти работу. Любит дочку и при этом плохо к ней относится. И дочка его очень любит». Закончив с посудой, Яна пошла в душ. Она постаралась расслабиться, стоя под теплыми струями и, закрыв глаза, вспоминала их первый вечер у моря. Потихоньку неприятные моменты сегодняшнего дня растворялись в будоражащих воспоминаниях тела. То ли она растянула это удовольствие, то ли Дима так быстро вернулся (а он почти бежал на обратном пути), но звонок в дверь раздался, когда по многолетней привычке она намазывала себя душистым кремом для тела. Яна обмоталась большим банным полотенцем и подошла к двери. Увидев в дверной глазок, что это Дима, открыла. Он ждал этого момента давно, поэтому всё произошло, как в эротическом фильме: страстно и быстро. За поцелуями и прикосновениями нежных рук последовало то, что можно описать так: если у тебя есть комплект беличьих кисточек, это ещё не значит, что ты – великий художник. Но моя героиня была женщиной более эмоциональной, чем чувственной, поэтому впечатлилась ярким порывом, напором и пренебрегла полным отсутствием гармоничности. Немного отдохнув, Дима сказал:
– Шемеш от вас с Даной в восторге. Она всю дорогу говорила о вас и потом рассказывала Рае. А Дане Шемеш понравилась?
– Спрашиваешь! Твоя дочка не может не понравиться.
– Мне так приятно это слышать и так приятно было сидеть за семейным столом, – сказал Дима и поцеловал Яну, – кстати, на обед были такие нежнейшие шницеля! Я бы с удовольствием съел ещё, если осталось.
– Да, конечно. Я сейчас разогрею.
Дима встал вместе с Яной, они накинули халаты и пошли на кухню. Она вынула из холодильника коробку со шницелями, несколько помидоров, лук, зелень и начала делать салат. Дима взял из коробки холодный шницель.
– Ммм, – застонал он, – во рту тает.
– Что ж ты холодный схватил?
– Да ничего, он и холодный вкусный, – ответил Дима и вышел в салон.
Яна услышала поочередное открывание и закрывание дверей спальни дочери, туалета, ванной. Спустя несколько минут тишины она вышла из кухни, чтобы посмотреть, где Дима и увидела его стоящим посреди салона. Он делово рассматривал стены с видом покупателя.
– Да, – заключил он, – квартира у тебя хорошая, но побелка давно не делалась.
– Давно, – согласилась Яна.
– А я, между прочим, строитель по образованию и могу сделать тебе хорошую побелку. Только краску я сейчас купить не смогу. С тебя краска, с меня – работа. Согласна?
– Я подумаю, а пока что идём кушать, всё готово.
Дима сел за стол и с воодушевлением стал рассказывать, в каком магазине можно купить недорогую, но качественную краску, расспрашивал Яну, в какой цвет она хотела бы раскрасить каждое помещение. А вот слушала Яна без особого воодушевления по двум причинам: во-первых, она обратила внимание, как он осматривал квартиру – не как гость, а как хозяин. Дана была права, сказав, что от её наблюдательности ничего не ускользнёт. Во-вторых, хоть Яна и не была корыстным человеком, но Димино предложение: «С тебя краска, с меня – работа?" не было похоже на подарок. Пока она об этом размышляла, она не слышала его, а он уже перешёл на тему о своей специальности и начал рассказывать, как у себя на Родине он ремонтировал дачи крупных чиновников. Выйдя из своих раздумий, Яна совершенно некстати спросила:
– Дима, почему тебя уволили?
На секунду оторопев от неожиданного перехода, он сказал:
– Я уволился, потому что решил уехать в Израиль.
– Нет, я имею в виду уже здесь, с последней работы.
Удивление на его лице сменилось злостью.
– Не уволили. Я сам ушёл. Хозяин стал придираться, что я часто кушаю. Я хлопнул дверью и ушёл.
Слово «кушаю» по отношению к себе из уст мужчины прозвучало инфантильно.
– А ты часто ел?
– Я вынужден есть каждые два часа. Мне несколько лет тому назад удалили большую часть желудка, поэтому я не должен, да и не могу долго терпеть голод.
– Ты хозяину это сказал?
– А чего я должен перед ним отчитываться? – возмутился Дима, – когда хочу, тогда и ем. Они что, думают, если иврита не знаю, то меня унижать можно?
Яна воздержалась от комментариев, но впервые за время их знакомства в её голове возникла чёткая мысль: «Я его долго не выдержу».
– Говоришь, ты по образованию строитель? Ты мог бы маляром работать.
– Не хочу. Здесь я могу работать только в какой-то бригаде, а подчиняться я не привык. После техникума я работал начальником, до техникума профессионально занимался народными танцами, был солистом, разъезжал с гастролями.
– Но Дима, это эмиграция, здесь всё надо начинать с нуля. Если хочешь быть начальником – учись, а не хочешь учиться – подчиняйся.
– Чему учиться?
– Ну, для начала не мешало бы выучить иврит и для того, чтобы увереннее чувствовать себя в быту, и чтобы с дочкой не потерять связь.
– Я и так уверенно себя чувствую и не собираюсь учить этот искусственный язык! И от дочки я не отдалюсь, мы все с ней разговариваем по-русски.
– А кто ходит на родительские собрания?
– Рая, конечно.
– Ну да. И причина мне понятна, там же говорят на иврите.
– Эк! Почему я должен учить иврит? Я и без него 15 лет обходился!
Яна поняла, что спорить бесполезно. Этот человек думает, что он стоит на пьедестале. Он с гонором говорит даже о том, что она бы стыдилась произнести вслух. Настроение у неё испортилось окончательно. Впечатление о Диме перестало быть двойственным. Уйдя от неприятной темы, она спросила его об участии в танцевальном ансамбле. Дима моментально оживился. Как он любил говорить о себе! Яна не собиралась долго выслушивать его самохвальство и перевела разговор на Шемеш, поинтересовавшись, когда и где будет конкурс. Выяснилось, что до него остался месяц. Зазвонил Янин телефон.
– Привет, доця!.. Нет ещё… Я перезвоню позже.
Дима, как ни странно, понял, что пора уходить.
На пороге он обнял её и поцеловал своим замечательтным поцелуем, который остался единственным приятным моментом в их отношениях. Закрыв за ним дверь и постояв несколько минут с закрытыми глазами у стены, Яна вернулась к действительности и позвонила дочери. Та начала с восторга:
– Мама, девчурка – просто чудо! Теперь я тебя понимаю. Её невозможно не полюбить, чего не скажешь о папе.
– Даночка, не надо, пожалуйста, самой тошно.
– Трудно тебе будет, мамуля. Какой бы он ни был отец, а он отец.
– Конечно.
– Я бы с удовольствием ещё поиграла с Шемеш.
– Хорошо, я позову тебя, когда они придут в следующий раз.
