Текст книги "Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо"
Автор книги: Ан Ру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Ан Ру
Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо
Двадцать пять
Знаете ли вы, что высота 25-этажного здания с учетом перекрытий и технических этажей может достигать 100 метров? А то, что, падая с высоты 100 метров, менее чем через три секунды ваша скорость превысит 100 км/ч, а еще через полторы – вы достигните финальной точки падения и врежетесь в поверхность на скорости около 160 км/ч? Знаете ли вы, что костюм вингсьют, превращая вас в живого летучего змея, способен погасить эту скорость более чем на 60%, а небольшой парашют-крыло типа «Joker» – до 80%? Но даже в этом случае падение останется падением. Управляемое оно или нет, сорвавшись вниз, вам уже не удастся остановиться до тех пор, пока вы не опуститесь на самое дно.
Двадцать четыре
Привет. Меня зовут Тимур Славанский. Я – алхимик. Алхимик начала нового тысячелетия. Нет, я не выращиваю гомункулов и не умею обращать железо в золото. Но зато я умею извлекать деньги из воздуха. Ну, почти из воздуха. На деле – из человеческой жадности и глупости.
А началось все с того, что пять лет назад сразу после института я устроился экономистом на едва сводившую концы с концами Ремстройбазу. Отработав первый месяц, я получил свои законные пятнадцать тысяч рублей, прослезился от гордости и твердо уверовал, что зарабатывать деньги честным трудом – нерентабельно. Затем немного поколдовав над бухгалтерской документацией и накидав свой первый «антикризисный» план, я пригласил шефа в кабак, где, шурша нищенскими пятнадцатью тысячами, рассказал, как можно изменить положение вещей. В итоге через два месяца мы реорганизовали предприятие в ЗАО. Сами же выкупили по номиналу все выпущенные акции, став единственными инвесторами. А еще через пару месяцев объявили себя банкротами и благополучно «попилили» все, что осталось от Ремстройбазы.
Внезапно оказавшись безработным с полными карманами шальных денег, я понял, что процедура банкротства – это мой конёк. А потому, недолго думая, я открыл свое коллекторское агентство. Только, пожалуйста, не путайте нас с криминальными отморозками. Мы не воруем детей, не пугаем бабушек по телефону и не бросаем взрывчатку в квартиры. Мы реально помогаем людям выпутаться из сложной финансовой ситуации. Отказавшись, например, от четырех комнатной квартиры в пользу погашенных долгов и однушки.
Но речь сейчас не о том.
Полгода назад в самый разгар лета я начал разрабатывать новый план. Это была гениальная задумка, способная в случае успеха удвоить, а то и утроить мои нынешние накопления. Я холил и лелеял эту идею, как любимое детище. Собирал необходимые сведения по кусочку и выкладывал в единый паззл. И вот когда вся картинка сложилась, с трудом дождавшись завершения всей этой новогодней суеты, я, наконец, приступил к реализации задуманного.
В тот день я отправился к Самвелу, управляющему печально известной компании ЗАО «Ласточка». Фирма долгое время служила прачечной для отмывания всякого рода нелегала. Различные суммы фиктивно приходили, фиктивно уходили. Что-то оседало, потом выводилось через офшоры. Но как любая «стиральная машинка» со временем ЗАО «Ласточка» поизносилась. Вот тут-то и появился я с предложением выкупить «птичку» за бесценок.
Никто не понял моих маневров. Предполагали разное. Однако самим владельцам было в сущности все равно каким способом избавится от балласта. Так что в назначенный день я приехал на встречу с вышеуказанным управляющим, чтоб обсудить детали и сроки подписания договора.
Самвел, грузный лысоватый армянин с жабоподобным всегда улыбающимся ртом, встретил меня еще на подходе к дому.
– Тимур джан! Здравствуй, дорогой! – развел он приветственно руки будто собирался заключить меня в дружеские объятия и облобызать, однако обошелся лишь легкими похлопываниями по моим плечам. – Проходи, дорогой. Кушать будем. Говорить будем.
– Мир твоему дому, Самвел джан, – отозвался я и, повинуясь гостеприимному жесту армянина, прошел в дом.
По традиции переговоры походили за богато накрытым столом. Стоило мне опуститься на стул, передо мной тут же материализовалась тарелка с большими кусками жареного на углях мяса, куски рваной лепешки матнакаш и стакан красного сухого вина. Сыр, крупно нарезанные овощи, большой кувшин тана – все это было заботливо придвинуто ко мне. Сам хозяин сидел напротив, вооружившись ножом и вилкой, и неспешно расчленял на своей тарелке внушительных размеров кусок мяса.
– Удивил ты меня, ахпер. «Ласточку» у меня купить хочешь? – он положил кусочек мяса в рот и принялся его жевать, выжидательно глядя на меня.
– Хочу, Самвел. Все равно ты ее банкротить собрался. Продай мне. Я сделаю это красиво.
Я перетянул к себе на тарелку пару листов хрустящего салата и шарик соленного мацоне.
– Ай, хитришь чуть-чуть, да? – Самвел, выпустив на время вилку, большим и указательным пальцами показал это самое «чуть-чуть». – Скажи мне, Тимур джан, зачем тебе «Ласточка»? Ты умный. Я умный. Оба знаем, «Ласточка» – плохой товар. Долги есть, прибыли нет. Продать нечего. Зачем тебе такой?
– Дружище, ты продаешь, я покупаю. Зачем тебе знать больше? Не в обиду, Самвел, но я же не спрашиваю тебя, куда деньги девать будешь.
Он добродушно рассмеялся и, качая головой, уставился в тарелку. Пару минут мы ели молча. Потом он продолжил разговор:
– Не хочу, чтоб ты потом всем сказал, что Самвел нечестно дела делает. Продал дохлого осла за живого.
– Зачем обижаешь, Самвел джан? – тут же парировал я. – Это только наши с тобой дела. Ты меня знаешь, я трепаться не люблю.
– Знаю, Тимур брат, – он глянул на меня исподлобья и снова замолчал, будто не решаясь рассказать о чем-то еще.
– Ну так что? – не выдержал я.
– Вчера мне еще один покупатель звонил. Японец. Акира. Может знаешь. Тоже «Ласточку» хочет, – Самвел снова бросил на меня короткий немного виноватый взгляд.
В это я не особо поверил. «Ласточка» – балласт. Вряд ли кто еще на неё позарится. Скорее всего почуял старик, что я собираюсь на его фирме руки погреть и теперь пытался поднять цену. Я, конечно, предполагал такой поворот и заранее просчитал, что процентов десять накинуть смогу. Но имя Акира показалось мне до боли знакомым. Где-то я его уже слышал. Но вспомнить вот так с ходу не смог и решил после переговоров расспросить своего компаньона Миху.
– Так в чем дело? Давай я заплачу больше? – предложил я, прожевав сочный кусок ароматного мяса.
– Не надо больше, ахпер. Я цену назвал. Сам не хочу с японцем дела иметь. Плохой человек. Дурная слава за ним идет. Но сам отказать ему не могу. Прости, брат. Договоришься с Акирой, заберешь «Ласточку». Нет, ему продам. Не в обиду, Тимур джан.
А вот этого я уже не ожидал. Фирма была дохлая. С грязной бухгалтерией. Кому и зачем она могла понадобиться, я искренне не понимал. Пока я соображал, что ответить, Самвел сам нарушил молчание:
– Но лучше не связывайся с ним, ахпер. Всякое про него говорят. Дурной человек. «Ласточка» – плохой товар. Ты себе лучше найдешь. Подумай, Тимур джан. От души, брат.
– Ладно, Самвел, встречусь я с твоим японцем. Если она ему так уж нужна, уступлю. Нет, договоримся.
Дальше уже говорили о пустяках. Самвел всё шутил, называл меня дельцом. Потом рассказывал про Армению, о том, что после продажи поедет домой в Аштарак. В самый красивый, по его словам, город на земле. Приглашал в гости. Сказал, что, если я не был в Аштараке, я вообще ничего в своей жизни не видел. И что самое лучшее вино делают именно в Аштараке.
После ужина я взял у него визитку Акиры Такаи, владельца компании «Сора Иори Такаи» и покинул дом гостеприимного армянина.
Запрыгнув в машину, я нажал на приборной панели кнопку вызова и выбрал из списка номеров телефон Михи, моего школьного друга, а ныне компаньона.
– На проводах, – после нескольких гудков донесся из динамика михин голос.
– Миха, привет. Слушай, тебе имя Акира ни о чем не говорит?
– Привет-привет. Ну если это тот Акира, о котором я думаю, то отморозок конченый. Не связывайся с ним.
– А кто такой? Имя где-то слышал, а где, хоть убей, не помню.
– От Вадика мог слышать.
– От какого Вадика?
– Ну Вадика Сомова помнишь? В параллельном с нами учился.
– А, ну… Который года два назад в окно шестнадцатого этажа вышел?
– Аг-га, о-он, – протянул Миха. – Так вот, говорят его Акира тогда на счетчик поставил.
– М-м… А кто говорит?
– Да все, кто эту историю слышал. Илья Романыч, батин приятель, вообще говорит, что этот Акира со своими братками, прежде чем с Японии свинтить, кучу народа там покрошили.
– Так он реально японец?
– Ну вроде как. Лет десять назад у него в Японии какая-то история была. Видать так намутил, что обратной дороги нет. Теперь в России свой бизнес налаживает. Но тут ему тоже жизни не будет. Борзый слишком.
– И никто его за десять лет на место не поставил?
– Ну желающие-то были, – пробурчал как-то неуверенно Миха, – только все они сейчас либо в других городах, либо, как Вадик, на том свете. А Акира, как видишь, до сих пор здесь. Звезд с неба не хватает. Фирма у него небольшая. Но бабло стричь умеет. И хватка бульдожья – если во что-то вцепился, уже не отпустит. А с чего ты вообще им заинтересовался?
– Да «Ласточку» он у меня увести решил. А Самвел булки жмет. Боится похоже этого японца.
– Ну и правильно боится. Тимур, ты только скажи, я тебе ещё стаю таких «Ласточек» подгоню. Схема не пострадает. А с Акирой не связывайся. Серьезно.
– Ну ок, я тебя услышал, – неохотно подытожил я, – Давай, Мих, до созвона.
На этих словах я сбросил вызов. Разговор с Михой заинтриговал меня еще больше. Что ж там за Акира такой, что при одном его упоминании все просят меня с ним не связываться. Хватка у него бульдожья? Так ведь и я не пекинес.
Любопытство – сильнейшая мотивация. Да и менять свои планы очень уж не хотелось. Столько времени получится убито впустую. Решил лично посмотреть на этого Акиру и оценить насколько всё серьезно. Вытащил из кармана визитку, набрал номер приемной «Сора Иори Такаи» и договорился о встрече с их боссом в среду вечером.
Двадцать три
Я поднялся на лифте до восьмого этажа и, как только металлические двери бесшумно разъехались в стороны, я оказался в мраморном холле «Сора Иори Такаи». Глянцевые поверхности со всех сторон отражали мягкий свет, отчего было сложно определить его источник. Безупречная геометрия холодного камня и горячего венге завораживали взгляд, как и гармония цвета: стены и пол словно были высечены из молочного пудинга, а стойка ресепшена – из горького шоколада.
Вот только пообщаться с королевой этого ресепшена я не успел. У самого выхода из лифта меня встретил охранник, облаченный в чёрную армейскую робу, в разгрузке и с пистолетной кобурой на поясе. Несмотря на свою внешность, – боец был под два метра ростом и что называется косая сажень в плечах, – он довольно дружелюбно поинтересовался:
– Добрый день. Могу я вам чем-то помочь?
Голос у него был низкий, немного утробный. Так говорят киборги из японских мультфильмов.
– Добрый день. Моё имя Тимур Славанский. Мне назначена встреча с господином Акирой Такаи.
– Одну минуту.
«Киборг» выудил из кармана разгрузки телефон, ткнул кнопку набор номера и, несмотря на совершенно славянскую внешность, заговорил на японском, отчетливо произнеся моё имя. Удостоверившись в том, что я здесь не случайно, он изобразил рукой приглашающий жест и пробасил:
– Прошу вас, господин Славанский.
Потом мы довольно долго шли по нескончаемым лабиринтам коридора. Похоже этот Акира был помешан на безопасности. На каждом углу висели камеры, направленные во все стороны, по дороге мы миновали несколько турникетов со сканерами отпечатка пальца, из чего следовало, что все посетители могли перемещаться только в сопровождении сотрудников компании, встретили еще несколько военизированных парней ничем особо не отличавшихся от моего провожатого.
В остальном всюду царила атмосфера роскоши. Мраморные стены и пол, массивная мебель из натурального дерева с кожаной обивкой, освещение и техника последнего поколения, дорогая фурнитура… дорогой персонал… Все сотрудники, исключая охрану, выглядели дорого: брендовые костюмы, часы; лаконичные, но стильные украшения. Красивые, ухоженные, но ничем не пахнущие, женщины. Кстати, да. Здесь вообще ничем не пахло. Не было привычного для большинства офисов запаха кофе, парфюма, запаха работающей оргтехники. Ничего. Я, кажется, был единственным, за кем тянулся шлейф аромата GIVENCHY, выдавая тем самым во мне чужака.
Наконец мы подошли к залу для переговоров. Распахнув передо мной дверь, охранник вновь продемонстрировал широкий жест рукой и тоном секретаря выдал явно заученный текст:
– Прошу вас. Господин Такаи подойдет через несколько минут. Могу я предложить вам чай или кофе?
– Нет, спасибо, не нужно.
– Если что-нибудь понадобится, можете обращаться ко мне или любому другому сотруднику охраны.
С этими словами, как только я вошёл в зал, он закрыл за мной дверь, и я остался один.
Зал был относительно небольшой с полукруглым кожаным диваном в центре, невысоким креслом в том же стиле напротив и круглым лакированным столом между ними. Помещение было угловым, и потому две стены из четырех целиком состояли из светло-зеленых панорамных окон.
Акира вошёл минут через десять. Сделав всего пару шагов от двери и заметив меня, он вдруг остановился, будто ожидал увидеть здесь кого-то другого.
Я, если честно, тоже представлял его несколько иначе. Все японцы на мой взгляд одинаковые – невысокие, ускоглазые, с черноволосой прической Гаврош, в квадратных классических пиджаках и белых носках, торчащих из-под лакированных туфель.
Но он не был классическим японцем. Ростом чуть выше меня, очень стройный, подтянутый, он стоял в костюме-тройке цвета металлик искусно пошитом точно по его фигуре. Верхняя пуговица белоснежной рубашки была расстёгнута, при этом ворот поддерживал атласный темно-серый с оттенком индиго галстук.
Идеально ровные скулы довольно резкими точёными линиями уходили вниз к острому подбородку. Маленький рот с двумя остроконечными вершинками пухлой верхней губы на фоне бледной, словно восковой, кожи казался неестественно красным. Кроваво-красным. И это неизбежно приковывало взгляд. Глаза же, разрез которых должен был выдавать представителя страны восходящего солнца, были скрыты за прямоугольными зеркальными линзами очков.
Вообще его внешность больше напоминала корейского айдола. Одного из тех, что посредствам пластической хирургии создают в Южной Корее в качестве эталона красоты и вечной молодости. С той лишь разницей, что Акира был далеко не тинейджером. Да, на лицо ему было лет двадцать пять, не более. Однако же волосы его, платиновым каскадом спадающие до самых плеч и прикрывающие добрую треть лица с левой стороны, были абсолютно седыми. Сомневаюсь, что возможно выбелить так черноту азиатского волоса. Так что скорее всего седина была натуральной.
Еще немного постояв неподвижно, он вдруг откинул пиджак и сунул руку в карман брюк, явно демонстрируя, что проходить дальше не собирается. Мне ничего не оставалось, как встать и подойти самому.
– Добрый день, Акира-сан, – протянул я руку вошедшему.
Он внимательно посмотрел на протянутую мной ладонь, будто раздумывая стоит ли к ней прикасаться, потом поднял на меня свой зеркальный взгляд и нехотя ответил на рукопожатие, не снимая при этом белой нейлоновой перчатки.
– Добрый день, Тимур. Сан.
Голос тоже оказался совсем не юношеским. Глубокий чуть тронутый хрипотцой мужской баритон, добавил образу демонического обаяния.
Акира указал жестом на диван, и я вернулся к месту своего ожидания, в надежде как можно скорее начать и закончить переговоры. Честно признаться, мне было неуютно. Я чувствовал себя, как первоклассник, который в первый день занятий по ошибке зашел в туалет для девочек.
Сам же японец еще некоторое время постоял на месте, всем своим видом давая понять, что с такими как я не общается, и вообще не понимает кто я и как сюда попал. Но потом все же подошёл и сел в кресло напротив.
– Акира-сан, – начал я свою игру, как только все фигуры, наконец, оказались на своих местах, – Насколько мне известно, вы планируете приобретение ЗАО «Ласточка». И, думаю, вы знаете, что данная компания сейчас находится в довольно плачевном состоянии. Я хочу предложить вам свои услуги по отчистке кредитной истории и подготовке предприятия к продаже.
– Благодарю, – усмехнулся он, – но я не нуждаюсь в подобных услугах. У меня достаточно специалистов способных решить эту «проблему».
На слове «проблема» он поднял руки и пальцами изобразил знак кавычки.
Ну что ж, как говориться, от простого к сложному. План «А» не сработал, и я, кивнув в знак понимания, перешел к плану «Б».
– Акира, давайте на чистоту. Я думаю, вы уже догадались, что наши с вами интересы пересеклись. Могу предположить, что «Ласточка» вам нужна для легализации вашего бизнеса в России.
На этой фразе он склонил голову набок и с ухмылкой изобразил что-то вроде «ну надо же, какой ты проницательный».
– Мне же «Ласточка» нужна для вывода из тени относительно небольшого капитала, – выдал я вторую порцию придуманной мной легенды. – На это уйдет два-три месяца, не более. Затем я готов уступить вам ее со скидкой. Предположим процентов десять.
– А-а-а! Так ты пришел со мной поторговаться? – заулыбался японец, изображая внезапное прозрение.
–Нет-нет-нет… – замотал головой я, и на автомате показал ладони, давая понять, что он меня просто неправильно понял.
Акира при этом чуть подался вперед и, слегка приоткрыв рот, передразнил движение моей головы. Он явно ёрничал, показывая, что не воспринимает меня всерьез. Возможно в силу моего возраста или внешности. Я же предпочел проигнорировать этот стёб и продолжил гнуть свою линию.
– Я не пытаюсь торговаться. Я предлагаю взаимовыгодный компромисс. Бухгалтерия «Ласточки» изрядно запачкана незаконными сделками. Для легализации иностранного бизнеса – это лишняя нагрузка. Внимание надзорных органов, опять же. А для моих целей это роли не играет. Если вы уступите мне «Ласточку» на пару месяцев, по истечение оговоренного срока я верну вам ее с чистой бухгалтерией. Новый владелец, новые сделки. Списание всей кредиторской задолженности в ноль. Либо могу найти для вас равноценную замену.
Акира поднял зеркальные глаза к потолку и выдал какую-то абракадабру на японском языке. Отчего я немного растерялся и, нахмурив брови, переспросил:
– Что? Простите, я не говорю на японском.
– Так ты и на русском меня не очень-то понял, – хмыкнул Акира. – Не заинтересовал ты меня, Тимур. Но рассказываешь увлекательно. Давай, пробуй еще.
Чертов японец даже не пытался вслушиваться в то, что я говорил. Похоже он уже обрисовал для себя ситуацию, сделал выводы и принял решение. А теперь просто развлекался, дразня меня, как щенка, которому суют под нос кусок колбасы и тут же отдергивают руку, чтоб не дать ухватиться за лакомство.
Все это злило и провоцировало на какую-нибудь глупость. Самым простым было послать его матом, встать и уйти. Но мне нужна была эта фирма. Именно это и никакая другая. И поэтому я упёрто продолжал игру.
Настала пора зайти с козырей. Не обращая внимание на его панибратское «ты» и сохраняя деловую дистанцию, я сделал еще один пробный заход:
– Да нет, Акира, я вас прекрасно понял. Но давайте посмотрим на дело с другой стороны. Сколько вы отчисляете в бюджет? Вы же на данный момент являетесь иностранным резидентом. Так?
Вместо ответа Акира, поставил локоть на стол, прижал подбородок к ладони и дурашливо кивнул, изображая вялое любопытство. Паяц, ей-богу. Делая вид, что не замечаю, я продолжил:
– Даже если вы приобретете «Ласточку» сегодня, на оформление уйдет несколько месяцев. И по истечение финансового года, вы заплатите налог как иностранец по завышенной ставке. Но мы же с вами оба деловые люди. И понимаем, что не стоит платить там, где можно не платить.
Словосочетание «мы с вами» японца явно позабавило. Он глухо хохотнул, затем кашлянул в кулак и снова воззрился на меня.
– Я могу быть для вас полезным, – продолжал напирать я. – Уступите мне «Ласточку». А через несколько месяцев, я продам вам ее по заявленной на сегодняшний день цене, при этом формально, по документам, проведем сделку завышая стоимость процентов на пятьдесят.
Акира, до этого момента следивший за моими руками, как кошка за яркой точкой от лазерной указки, вдруг резко прекратил паясничать. Его любопытство наконец-то перестало быть наигранным. Кажется, мне удалось нащупать нужную жилу, и я осторожно за нее потянул.
– Таким образом, каждый получит свое: я – вывожу из тени свой серый капитал, показывая его, как деньги полученные от продажи фирмы, а вы – получаете чистую бухгалтерию; уменьшаете налогооблагаемую базу, так как по документам ваши затраты будут выше фактических; ну и бонус – возможность изъять из оборота довольно крупную сумму в свой личный карман и не платить при этом подоходный налог.
Вот теперь я молча уставился на японца и, довольный собственным раскладом, ждал, чем он мне ответит. Конечно, у меня не было никакого теневого капитала. Эту сказку я сочинил сегодня утром специально для него. Ибо мои истинные мотивы должны были оставаться только в моей голове, иначе схема теряла всякий смысл.
Но Акира похоже купился. Он несколько раз прикусил уголок нижней губы, потер друг о друга большой и средний пальцы, так будто катал между ними маленький шарик и спустя полминуты все же одобрительно кивнул:
– Допустим. На кого ты работаешь, Тимур? Я хочу поговорить с твоим боссом.
Этот вопрос меня совершенно не удивил. Моя смазливая внешность не особо подходила для описания воротилы бизнеса. Я это знал. Очень часто новые знакомые зависают на мне взглядом, силясь определить мой возраст. «Милый», «хорошенький», «лапочка» – основные определения, подобранные для меня представительницами прекрасного пола. Что поделать, таким уродился: форма не соответствует содержанию. И потому на вопрос Акиры я вынул из кармана визитку, протянул ее японцу и вполне спокойно ответил:
– В данный момент я работаю на себя.
– Вот как? – он удивленно стрельнул бровью и снова снисходительно заулыбался, теряя только что обретенный интерес. – Сколько тебе лет? Не рановато играть во взрослые игры?
С этими словами он сделал движение вперед, взял у меня визитку и слегка щелкнул ее уголком мне по носу. Этот унизительный щелчок сработал, как детонатор. Потеряв на миг самообладание, я взорвался:
– Да, блин, может хватит уже?! – я дернул головой, словно укорачиваясь от назойливой мухи, и врезал ладонью по его руке. – Если тебя что-то не устраивает в моем предложении, говори конкретно что, и давай обсудим! Хватит устраивать этот балаган. – я намеренно перешел на «ты», придавая вес своим словам. – К чему все это? Если уж на то пошло, это ты сейчас ведешь себя, как ребенок. Да, я работаю на себя. Я, как и ты, сам себе босс, и выше меня только небо. Что не так?
Я старался придать голосу жесткость и уверенность. Однако должного эффекта моя речь не произвела. Точнее произвела совсем не тот эффект, которого я ждал.
Японец просто перестал улыбаться и замолчал. Затем медленно снял очки, не спеша сложил душки и аккуратно опустил их в нагрудный карман пиджака. В этот момент я впервые увидел его глаза. Большие. Растянутые от переносицы к вискам. Черные настолько, что невозможно было определить границу между зрачком и радужкой.
Эти глаза проскользили по мне так, будто оценивали, какое количество специй потребуется на приготовление моей тушки. Кошка вдоволь наигралась с мышкой и теперь просто намеревалась ее сожрать.
Повисшая тишина давила на мозг, требуя сказать что-то еще, но мысли отказывались выстраиваться в правильном направлении и хаотично метались по черепной коробке, не находя выхода из сложившейся ситуации.
Акира поднялся со своего места и неспешно направился к панорамному окну. Звук его шагов цоканьем метронома разрезал тишину на равные промежутки. В нарастающем напряжении он подошел к стеклу почти вплотную, остановился и, демонстрируя мне свою спину, поманил меня двумя белыми нейлоновыми пальцами:
– Подойди сюда, Тимур. Хочу тебе кое-что показать.
Подходить не хотелось. Почему-то вспомнился выпавший из окна Вадик. Конечно, я понимал, что выкидывать он меня не собирается. Во всяком случае не сейчас, средь бела дня в центре города. И все же… Не хотелось.
Но и страх демонстрировать было нельзя. Я сам заварил всю эту кашу. Теперь надо было расхлебывать. И потому я оторвал от дивана свою пятую точку и все же направился к стоящему в окне силуэту.
– Только небо, говоришь? – промурчала «кошка».
Японец, точно факир, несколько раз взмахнул рукой, вероятно приводя в действие какой-то инфракрасный датчик, и одна из оконных рам ожила. Пока я завороженно смотрел, как она отъезжает в сторону, Акира схватил меня одной рукой за узел галстука, вторую – просунул за ремень и пояс брюк, развернул спиной к открывшемуся проему и толкнул, отпуская галстук, но продолжая удерживать ремень.
Падая назад, я коротко вскрикнул и замахал руками. Сердце резко дернулось вверх и, ударившись о мой кадык, застучало где-то в ушах, заглушая окутавший меня городской шум. Я увидел здание снаружи. Пыльные зеленые стекла десятком этажей нависали надо мной и упирались в сизо-голубое январское небо.
Ледяной ветер, мгновенно забравшись под мой пиджак и раздувая его точно парус, прижал к спине влажную от пота рубашку, отчего показалось, что меня обернули мокрой простыней на морозе.
Отчаянно суча ногами, изо всех сил стараясь не потерять связь со скользим паркетом комнаты, я висел под углом сорок пять градусов спиной вниз на высоте восьмого этажа. Ремень, за который меня удерживал от падения японец, болезненно впился в бока и поясницу, и я мысленно молил всех богов, чтоб этот чёртов ремень не лопнул. От холода и страха зубы дробно отстукивали чечётку.
Акира же, заякорившись плечом за оконную раму и придерживаясь за нее же свободной рукой, держал меня за пояс брюк и спокойно наблюдал, как я истерично барахтаюсь.
Панический страх пульсировал в висках. Представлялось, что вот-вот ремень не выдержит или рука японца вдруг ослабеет и он разожмет пальцы, и тогда я устремлюсь вниз. Представил, как врезаюсь спиной в асфальт, ударяюсь о него затылком. Представил себя, лежащим с неестественно вывернутыми конечностями, костями наружу. Как Вадик. Я даже успел примерить фразу: «Помнишь, Тимура? Ну тот, которого Акира…».
Все что я смог сейчас, это уцепиться одной рукой за запястье японца, а второй – за рукав пиджака чуть выше его локтя. Но стоило мне попробовать подтянуться, Акира встряхивал меня, как тряпичную куклу, отчего захлебываясь морозным воздухом, я снова безвольно повисал на его руке.
– Не спеши, Тимур, – произнес он чуть громче, чем раньше. – Посмотри, какой вид, – в доказательство своего восторга он обвел взглядом горизонт и снова посмотрел на меня, – Вот сейчас, Тимур, выше тебя действительно только небо.
Я попытался сказать что-то вроде «Хватит!», но голос подвел, выдав лишь змеино-гортанное шипение. И я закашлялся.
– Не волнуйся, Тим. Я не собираюсь тебя отпускать, – похоже, чем дольше мы общались, тем сильнее разрасталось его эго и прямо пропорционально сокращалось мое имя. – Я просто хочу донести до тебя одну простую мысль. Ты заключаешь со мной сделку. А значит должен понимать, с кем имеешь дело. И речь сейчас даже не о деньгах. Хотя их я тоже терять не намерен. Речь идёт о моей репутации. Понимаешь, Тим?
К этому моменту шею и мышцы вдоль позвоночника от напряжения начала сводить судорога. Морщась от боли, я собрал всю волю в кулак и, борясь с паническим состоянием, заставил себя заговорить:
– Да, понял я, понял, – я сглотнул, чувствуя, как дернулся кадык на шее, – Может уже вернёмся за стол?
На что Акира растянул свои кровавые губы в улыбке и как-то неожиданно легко согласился:
– О’кей.
Он дернул меня за ремень, и я влетел назад в комнату. Едва я почувствовал себя в относительной безопасности, еще до того, как злополучная оконная рама окончательно вернулась на свое место, я, стиснув передние зубы и скорчив гримасу дикаря, рвущегося в бой, схватил отморозка за рубашку на груди и в бешенстве замахнулся дрожащим кулаком. Очень уж хотелось врезать этому ублюдку.
На мою выходку Акира лишь в очередной раз удивленно выгнул бровь, откинул полу́ пиджака и привычным движением сунул руку в карман брюк. После чего тоном человека, дающего добрый совет, произнёс:
– Не сто́ит.
Я и сам понимал, что не сто́ит. Максимум, что я успею – ударить его один-два раза. А потом за это короткое и весьма сомнительное удовольствие меня просто закопают. В прямом смысле. Без всяких метафор. И потому я лишь толкнул его ладонью в грудь и быстрым шагом направится к выходу. Дойдя до двери, я, не в силах унять тремор в руке, взялся за дверную ручку и что есть силы рванул на себя. Но дверь оказалась запертой.
– Я подумаю над твоим предложением, Тимур-сан, – услышал я спокойный голос японца. – О своем решении сообщу завтра.
Вместо ответа я покрутил дверную ручку и дернул еще раз. Дверь снова не поддалась.
– От себя, – без всякой издевки в голосе подсказал Акира.
Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох, выдохнул и, толкнув дверь, наконец выбрался из зала.
Я не помню, как миновал все коридоры и турникеты. Не помню, как вошёл в лифт и нажал на хромированную кнопку. Весь этот путь я не мог ни на чем сфокусировать свой взгляд, словно перед глазами крутили диафильм с сумбурными, никак не связанными между собой картинками. И еще я отчетливо чувствовал свой собственный запах. Смесь GIVENCHY, пота и морозного городского воздуха. Мне казалось, что все его чувствуют. Я тащил за собой этот шлейф, как свидетельство своего поражения до самой автомобильной парковки.
И лишь оказавшись во чреве своей Ауди, я почувствовал себя более-менее защищенным. Но даже это не стало моим успокоительным. Меня колотило изнутри. Напряжение сковывало мои движения, будто кто-то вытягивал из меня все жилы одновременно.
– Решение он мне сообщит, – рычал я, пытаясь сосредоточиться на выезде с парковки, – Да, клал я на твое решение. Это мой город. Здесь я принимаю решения. Еще мне косорылые условия не диктовали. Мало мне кавказцев?! Кстати… Ауди, детка, – позвал я голосового помощника, встроенного в мою машину, в ответ в динамиках булькнуло, словно уронили монету в колодец, и я продолжил – Набери Самвела.
– Набираю, – откликнулся из динамиков мелодичный женский голос, вслед за которым зазвучали протяжные телефонные гудки.
Один, второй, третий… щелчок.
– Тимур, брат! Долгих лет! – как всегда с деланым дружелюбием «запел» мне армянин, – Только сейчас с Суреном о тебе говорили. Как твои дела, ахпер?
