Текст книги "Зовите меня Фомич (СИ)"

Автор книги: Алнек Ник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ник Алнек
Зовите меня Фомич

Молодой человек со взъерошенными волосами сидел за небольшим кухонным столом и растерянно смотрел на стакан с молоком, стоявший перед ним. За ним, развалившись на металлической кровати с никелированными спинками и наболдажниками, наблюдал старик весьма странной наружности. Поглаживая свою длинную бороду, заплетенную в косу, он даже не замечал, что панцирная сетка кровати, разорванная в нескольких местах, образовывала на пыльном полосатом матрасе небольшие бугорки. Но странного старика это абсолютно не беспокоило.

В какой-то момент времени, он, приподнявшись на локте, обратился к молодому человеку:

– Ты, милый, еще раз попробуй. Рано или поздно должно получиться.

– Вы в этом точно уверены? – с надеждой в голосе спросил молодой человек.

– Не был бы уверен – не говорил, – фыркнул в ответ старик.

Поморщившись, молодой человек потер пальцами виски:

– Ничего не помню. Абсолютно ничего. Голова просто раскалывается.

Старик уселся на край кровати и с сочувствием посмотрел на него:

– А имя свое помнишь?

Помолчав немного, молодой человек произнес:

– Тил, кажется.

– Кажется или точно? – склонив голову набок, спросил старик.

– Точно. Меня зовут Тил.

Старик слез с кровати, поправил сползший матрас и, повернувшись к молодому человеку, сказал:

– Имя у тебя мудреное. Заграничное. А меня Фомичом величают.

Старик расплылся в улыбке, но тут же строго добавил:

– Ты, мил человек, тренируйся, коли беда такая случилась...

Ослабив узел галстука, молодой человек снова сосредоточился на стакане.

Через пару минут, Фомич, сжалившись над парнем, подал голос:

– Хочешь помогу?

– Хочу, – с тоскою в голосе ответил Тил.

– А ты мне сначала удавку свою подари.

– Какую удавку?– не понял молодой человек.

– Что на шее у тебя болтается.

– Это же галстук! – недоуменно воскликнул Тил. – Зачем он вам?

– Надо! – буркнул Фомич. – Я же не спрашиваю для чего тебе молоко?

– Я кушать хочу, а кроме молока здесь ничего нет!

– Как нет?! – всполошися старик. – Я только сегодня утром проверял – все было на месте. Видишь, тумба пузатая стоит? Холодиьник называется. Вот в нем еда и лежит... Так подаришь удавочку?

Сняв галстук, молодой человек бросил его в сторону Фомича. Тот, поймав подарок, сунул его в карман широких штанов:

– Вот теперь порядок.

– Так что мне делать? – хмурясь, поинтересовался Тил.

Пожав плечами, Фомич ответил:

– Ничего. Возьми стакан и пей свое молоко.

– Вы что, издеваетесь?! – ошарашенно воскликнул молодой человек. – В том-то и дело, что я не могу этого сделать! Ни поднять, ни сдвинуть!

– Так ты не думай о том, как взять сам стакан, думай о том, что в нем находится. Бери и пей себе на здоровье. Душа у молока...

– Что? – перебил старика Тил. – У кого душа? У молока?! Вы хотите сказать, что у молока есть душа?!

– А по-твоему нет? Даже у стула, на котором ты сидишь, есть душа. А у молока и подавно.

– Бред какой-то, – молодой человек тряхнул головой. – Душа у молока. Скажите тоже.

Внезапно, он ударил ладонью по своему лбу и весело произнес:

– Как же я сразу не догадался! Я сплю и вижу сон. Мне снится эта странная комната, этот странный разговор...

Фомич закатил глаза. Пробормотав что-то себе под нос, старик, шаркая босыми ногами по деревянному полу, подошел к столу. Подвинув стакан ближе к Тилу, он недовольно проворчал:

– И что сложного? Или твой сон не предусматривает движения?

Молодой человек удивленно посмотрел на старика и неуверенно протянул вперед руку.

– Смелее, – подбодрил его Фомич.

Тил поднял стакан, поднес его к губам и с жадностью выпил молоко. Поставив пустой стакан на стол, он откинулся на спинку стула:

– Вкусное молоко. Мне начинает нравиться мой сон.

Громко фыркнув, Фомич вернулся к кровати. Тил, закинув руки за голову, начал раскачиваться на задних ножках стула.

– Ишь, сон ему начал нравиться! – недовольно буркнул старик и, крехтя, полез под кровать. – Сядь нормально! Не ровен час стул сломаешь. Имущество не казенное.

Тил послушно сел прямо и прислушался. Под кроватью застонала какая-то пружина, затем что-то грохнуло и раздался звук бьющейся посуды. Немного подождав, молодой человек, словно боясь, что его не услышат, громко произнес:.

– Все равно у молока нет души!

Под кроватью послышалась возня и до Тила донесся глухой голос старика:

– Каждому свое. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

Снова застонала пружина и из-под кровати показался Фомич. В руках он держал старый чайник с погнутой ручкой, тарелку и несколько больших кружек.

– Вот, – с трудом поднимаясь с колен, сказал старик. – Сейчас чай готовить будем. А насчет того "есть душа у молока или нет", я так скажу: заходил тут ко мне один, рассказывал, что субстанцией какой-то питается. Как ее там... А! Прана. Все доказывал, что она его живительной энергией наполняет и пища ему больше не нужна.

Поставив на стол кружки, Фомич пошлепал к холодильнику.

– Как по мне, – продолжил он, – ежели природе было бы угодно, чтобы мы питались одним воздухом, то она ни за что не подарила бы нам всю ту вкуснятину, что мы едим.

Покопавшись в холодильнике, старик вынул из него хлеб, колбасу и металлическую вазочку с печеньем.

– Не согласен. Природа настолько удивительна, что мы до конца не знаем ее законов, – попробовал возразить Тил. – Я бы с удовольствием пообщался с вашим знакомым. Меня давно интересуют подобные вещи.

– Вот помрешь, и пообщаешься, – Фомич чиркнул спичкой и зажег конфорку плиты.

– Что значит "помрешь"? – испуганно спросил Тил. – Этот ваш знакомый умер?

– Недели две назад как помер. Тоже, как и ты, сюда приперся. Дня четыре философствовал, то об одном, то о другом. Весело с ним было, – ответил Фомич, наполняя чайник водой.

– Получается, что я не сплю? – побледнев, спросил молодой человек.

– Не спишь, – подтвердил Фомич, ставя чайник на огонь.

– Я умер? – почти шепотом спросил Тил.

– Пока нет. Скорее всего, лежишь в коме.

Сказав это, старик вынул из ящечка стола нож и начал резать колбасу.

– Как же я здесь оказался? – растерянно спросил Тил.

– Видишь, вон то здание перед домом? – Фомич ткнул ножом в сторону оконного проема.

Молодой человек кивнул головой.

– Это больница, – просветил Фомич. – Ко мне оттуда частенько коматозников заносит.

Тил поднялся и хотел было подойти к проему, но старик его одернул:

– К окну не приближайся! Не дай бог, если тебя кто-нибудь увидит.

Фомич сгреб нарезанную колбасу и кинул ее на тарелку.

– Как же меня можно увидеть, если я лежу в коме? – Тил вопросительно посмотрел на Фомича.

– Душу видно в дождливую погоду. Она в воде, как в зеркале отражается. А сегодня с самого утра льет, как из ведра.

– И что в этом плохого? Подумаешь, силуэт в окне торчит. Мало ли кто из окон смотрит. – Тил опустился на стул.

– Этот дом давно на снос, – сказал Фомич, нарезая хлеб. – Увидят кого в окне, решат, что бездомные поселились, с проверкой придут. А так, вроде, про дом забыли.

– Но свет-то горит. так или иначе решат, что зесь кто-то обитает.

– Это не тот свет, что живым виден. Не веришь? Проверь! Дом-то давно обесточен.

– Значит, я – привидение, – произнес Тил и на его глазах навернулись слезы.

Фомич вытер руки о подол рубахи:

– Ну, до привидения тебе еще далеко, хотя телесно ты отсутствуешь.

Увидав, что молодой человек вот-вот расплачется, старик подошел к нему и, похлопав по спине, сказал:

– Не стоит так расстраиваться. Скоро Захарыч придет, так мы у него все о тебе и разузнаем. Он при больнице домовым служит.

Тил с надеждой посмотрел на своего нового знакомого:

– Вы тоже при больнице служите?

– Нет, что ты! – замахал руками Фомич. – Я домовой местный.

– Как это? – не понял его молодой человек.

Старик подошел к холодильнику и достал из него пачку заварки.

– Я в этом доме лет двести уже живу, – сказал он. – Когда-то здесь барыня одна проживала. Я, как раз, при ней родился. Затем ее потомки тут хозяйничали, а после революции из дома коммунальное жилье сделали.

Усевшись на табурет, Фомич продолжил:

– Жизнь сразу закипела! Нас домовых штук сорок собралось. Хорошая была жизнь. Веселая! То соседи по пьяни подерутся, то одна хозяйка другой в компот соли добавит. За детишками приглядывали, к

...

конец ознакомительного фрагмента