Текст книги "Йоулер"

Автор книги: Аллан Эккерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2

Как только первые лучи утренней зари осветили на востоке небо, сильное течение вынесло корягу в Миссисипи, в низовье того широкого разлива, который известен как Лэйк-Пепин. Маленький кот не замечал всего этого. Его глаза были закрыты, и даже для поворота головы приходилось напрягать все силы. Больше четырнадцати часов он плыл в своём маленьком убежище без малейшей перемены движения, его рвало, лапки оцепенели, голова кружилась.

Виды маленького зверя на спасение были чрезвычайно призрачны. Если бы даже ему удалось безопасно сойти на берег, он, скорее всего, погиб бы, так как не был достаточно опытен, достаточно проворен или достаточно силён, чтобы сразу начать охотиться.

Яркость первых лучей солнца, проникших сквозь отверстие в его убежище, немножко приободрила его, и он попробовал выползти наружу. Хотя от выхода его отделяло каких-нибудь шесть дюймов, прошёл целый час, прежде чем ему удалось высунуть голову на открытый воздух. Он чуть приоткрыл заплывшие слизью глаза. При виде воды, окружавшей его со всех сторон, он снова начал дрожать от страха.

Вдруг коряга попала в течение от водослива чуть выше города Альма. Она перевернулась в воде и снова приняла прежнее положение, слегка крутясь и покачиваясь на волнах. Котёнок, мокрый и слабый от голода и произвола воды, казался скорее мёртвым, чем живым. Он не заметил, что коряга быстро приближается к маленькой гребной лодке.

Мальчик лет двенадцати, сидевший в лодке, следил за поплавком и не замечал корягу, пока она не поравнялась с лодкой. Голову котёнка он сразу увидел, но решил, что тот мёртв. Однако вдруг маленькая голова поднялась и замутнённые глаза приоткрылись.

Реакция мальчика была мгновенной. Провожая корягу взглядом, он смотал леску и бросил удочки на дно лодки, быстро отвязал верёвку от большой липы. К тому моменту, когда он выбирал якорь, коряга отплыла уже футов на сто. Умело выгребая, мальчик настиг корягу, перегнулся через борт и ухватился за неё.

При виде человека котёнок сделал слабую попытку зарычать, но рука крепко ухватила загривок и осторожно сняла котёнка с коряги. Он тихо зашипел, отчего на лице мальчика появилась усмешка.

– Тихо, малыш, тихо, – сказал он мягко. – Как это тебя угораздило забраться сюда?

На сиденье, за спиной у мальчика, валялось старое полотенце, которым он вытирал руки от рыбьей слизи. Он оторвал сухой конец и завернул в него котёнка. Потом поднял запелёнатого малыша и свободной рукой аккуратно вытер ему глаза, которые тотчас плотно закрылись. Мальчик расстегнул рубашку, засунул за пазуху узелок с котёнком и, застегнувшись, начал грести.

Он грёб против течения к широкому притоку реки, впадающей в Миссисипи с востока, в миле от города Альма, потом вверх по этому притоку, пока не добрался до перекошенной старой деревянной пристани. Мальчик привязал верёвку к одной из свай, сел и достал из-за пазухи котёнка.

– Ты в неважном состоянии, китти-кэт, – пробормотал он. – Даже представить себе не могу, что это с тобой приключилось. Как видно, ты долго просидел на этой коряге. Держу пари, ты совсем голодный.

Он нащупал в ведёрке какую-то рыбёшку и вытащил. Отщипнул кусочек размером с земляной орех и сунул под самый нос котёнка.

– На-ка, попробуй!

Котёнок только зажмурился. Мальчик покачал головой и потёр кусочком рыбы мордочку зверька.

Инстинктивно котёнок облизнулся: голод поборол страх и слабость. Он схватил кусочек, и через несколько минут вся рыбка была съедена. Мальчик шарил рукой в ведре, стараясь поймать единственную оставшуюся рыбёшку. Поймав, наконец, её, он обернулся к котёнку и улыбнулся. Маленькие глазки сверкали ярко и насторожённо, следя за движениями мальчика.

– Ух ты! Какой голодный! – Он раскрыл мокрую ладонь перед самым носом котёнка.

Снова малыш жадно ел и потом облизывал сок с пальцев мальчика. Тот держал ладонь перед самым носом котёнка, пока щекочущий шероховатый розовый язычок не перестал вылизывать остатки сока. Тогда он снова осторожно сунул свёрток с котёнком за пазуху, подхватил снаряжение и ступил на ветхий причал.

– Отнесу-ка я тебя сначала в сарай, – сказал он котёнку, – и попробую стянуть для тебя немного молока, а потом, может, и вымою тебя и погляжу, на что ты похож.

Мальчик держал путь среди густого подлеска по тропинке, взбирающейся на крутой холм, а с него по склону к старому каркасному дому, сильно нуждающемуся в ремонте. Сарай невдалеке выглядел получше дома. Между двумя строениями стояла забрызганная грязью, местами ржавеющая машина.

– О-о, – пробормотал он забеспокоившись. – Па дома.

Его отец, Эд Эндрюс, страстно ненавидел кошек, причины этой неприязни мальчик не знал. Однако он видел, как отец умышленно пристрелил нескольких. Он не знал, поступил бы его отец так же безжалостно по отношению к беспомощному котёнку, но и не собирался проверять это. Бесшумно он стал пробираться вдоль сарая, пока наконец не добрался до двери. Он прокрался внутрь и тихо закрыл за собой дверь.

Сарай был завален ящиками, ржавыми инструментами, немногочисленным подержанным садовым инвентарём и грудой пустых мешков. Мальчик встряхнул три мешка, выгреб кучу сора из картонной коробки из-под консервированного супа, устлал дно мешками и осторожно положил туда котёнка. Голова маленького кота свесилась набок. Тепло и мучительная усталость погрузили его в непреодолимое дремотное состояние. Его глаза чуть приоткрылись, когда мальчик соскрёб кусочек грязи с меха между ушками, и тут же закрылись. Весь он был в засохшей грязи, но, быстро оценив его состояние, мальчик на цыпочках пошёл к двери. Он снял со спиннинга остатки рыбёшек и завернул их в газету.

– Ты подожди, – прошептал он спящему котёнку, – я скоро вернусь.

Тодд Эндрюс медленно, с подчёркнутой небрежностью зашёл в кухню и рассеянно отпустил дверь, так, что она хлопнула.

– Тодд! – Голос матери был резким, но не таким злым, как он ожидал. – Что я говорила тебе насчёт хлопанья дверьми?

– Прости, ма, – ответил он, – она как-то сама выскользнула из рук.

– Эта дверь всегда выскальзывает, когда ты приходишь. Приехал отец, он хочет кое-что тебе сказать. Пойди к нему.

Мальчик кинул свёрток на полку старого холодильника и вошёл в столовую. Он был очень удивлён, увидев отца одетого в свой старый, поношенный костюм. Плоский чемоданчик стоял у двери.

Старшему Эндрюсу, невысокому тощему человеку, казалось, было не по себе в этом костюме. Он улыбнулся, увидев сына.

– Вот, достал работу, малыш, – сказал он горделиво. – Мистер Джефферс был доволен моей помощью в устройстве нового оборудования в его магазине и поэтому устроил меня на новое место, в магазин, который купил в Сент-Луисе. Он сказал, что у меня склонность, как это, к моторам и технике. Вот что он сказал. Так что он мне здорово помог.

Мод Эндрюс, все ещё миловидная женщина с проседью в чёрных волосах, вошла в комнату, обняла сына за плечи и прижала к себе.

– Твой отец собирается уехать месяца на три-четыре, Тодди. Может быть, если дела пойдут хорошо, он найдёт постоянную работу, и мы переедем туда жить.

Она улыбалась, но мальчик видел, как она боится, что отец все разрушит своим пьянством.

– А почему мы не можем жить здесь, па, чтобы ты работал здесь?

– У меня нет выбора: работа, которую я выполнял здесь, сделана. У них нет больше другой работы.

Когда родители уже сидели в машине, мать сказала:

– Мне надо ещё кое-что купить в Виноне, после того как я посажу отца на поезд. Там есть для тебя сосиски на обед.

Он кивнул:

– О'кей, ма. Будь осторожна. Удачи, па!

Тодд был задумчив, когда вернулся в дом и открыл холодильник. Он говорил правду, желая отцу удачи. Несмотря на то что отец иногда плохо обращался с ма и с ним, он был неплохим человеком. Тодд очень хотел, чтобы у него хорошо пошли дела, в основном ради матери. Он глубоко вздохнул и без особого интереса осмотрел содержимое холодильника. Взгляд его упал на газетный свёрток с остатками рыбы, а за ним на полпинты молока. Котёнок! Он совсем забыл о нем. Отъезд отца так удивил его, что он обо всем забыл. Он схватил кувшин молока, налил немного в кастрюлю и поставил на плиту. Пока молоко грелось, он налил полведра горячей воды и сунул в карман кусок мыла. Потом выключил огонь, вылил молоко в большую чашку и с ведром и чашкой пошёл в сарай.

Котёнок проснулся и с тихим фырчанием противился, когда мальчик разворачивал его. Тодд громко рассмеялся и поставил малыша перед чашкой. Тотчас аромат тёплого молока коснулся ноздрей котёнка, и он насторожился. Тодд пригнул голову котёнка так, что кончик его носа окунулся в молоко, и только тогда отпустил его голову. Котёнок поднял голову и облизнулся. Вкус молока страшно его взволновал, и когда мальчик снова пригнул его голову, он не упрямился, а опустил мордочку ниже и начал лакать. Наевшись, он отошёл от чашки и глубоко зевнул. Теперь, впервые за все время контакта с мальчиком, он не выказывал никаких признаков страха или гнева, когда его осторожно подняли.

Это вновь обретённое чувство безопасности продолжалось недолго. Мальчик разыскал в сарае старый таз. Он посадил туда котёнка и держал его одной рукой, в то время как другой плеснул из ведра немного воды. Прикосновение воды вызвало панику и визг. Котёнок стал фырчать, царапаться, рваться на свободу, но Тодд ждал этого и крепко держал его. Чтобы прекратить крик котёнка, Тодд начал тихо напевать, успокаивая малыша, и потом заговорил, отмывая ужасно грязного котёнка.

– Знаешь, – сказал он, – я читал книгу о собаке, которую звали Старый Йеллер. Его прозвали так из-за цвета, он был жёлтый, как яичный желток. Ну, а тебя, китти-кэт, назову-ка я Йоулер, что значит Крикун, очень уж страшный у тебя голос.

Маленький кот сделал нерешительную попытку укусить Тодда за палец, но все-таки уступил и стоял, неудержимо дрожа под мыльной пеной, въедающейся в его мех. Тодд внимательно осматривал намыленного зверька, который как раз собирался закричать.

– Не думаю, что тебя можно было бы назвать Старым Крикуном, ты, конечно, не очень старый, но вторая половина тебе вполне подходит. Отныне и навсегда твоё имя Крикун – Йоулер!

Когда Тодд вытер котёнка насухо, шёрстка его стала пушистой и очень мягкой, особенно красили её жёлто-коричневые пятна. И только тут впервые мальчик обратил внимание, что у котёнка почти не было хвоста, или, по крайней мере, совсем немного от него. Вдруг глаза Тодда расширились: он рассмотрел уши котёнка и заметил волоски на кончиках – они были длинными и тёмными и обещали стать ещё длинней и остроконечней. Тут и все прочие черты котёнка стали приобретать новое значение: его цвет, дикость, размер лап.

– Святая макрель! – Тодд перевёл дух. – Ты дикий кот, Йоулер. Провалиться мне на этом месте, настоящий дикий кот!

Глаза мальчика горели от возбуждения после такого открытия, но потом он нахмурился, погладил уши маленького кота.

– Малыш, могу тебе сказать, нам повезло, что па уехал. Он убил бы тебя, а меня, наверное, до полусмерти исколошматил бы.

Маленький кот опять крепко уснул, мальчик ощущал едва уловимое движение, когда проводил кончиками пальцев по шёрстке кота. Он приложил голову совсем близко к маленькому тельцу и безошибочно услышал: маленький кот едва-едва мурлыкал.

Беспомощность маленького существа не оставила никакого следа сопротивления у Мод Эндрюс против пребывания в доме котёнка. Она удивилась, где такой маленький котёнок мог потерять хвост, но Тодд не сказал ей, будто ему кажется, что это дикий кот, а не домашняя кошка.

Маленький кот прекрасно приспособился к новым условиям жизни. Несомненно, он с большой радостью ждал прихода Тодда, но все же не мог до конца избавиться от инстинктивного чувства тревоги, когда мальчик гладил его и брал на руки. Первые несколько недель котёнок был доволен своим пребыванием в сарае. Ему нравилось носиться за красным мячом, который принёс ему Тодд, среди ящиков и инструментов.

Однажды мальчик сидел на полу сарая с малышом на руках и нежно гладил его. Оба, и мальчик и котёнок, заснули. Сквозь сон Тодд почувствовал, как его любимец напрягся под его ладонью, а маленький обрубочек-хвост нервно заходил туда-сюда под его рукой. Тодд проследил за пристальным взглядом котёнка. Кот не отрываясь смотрел на маленькую полевую мышь, спешащую к хлебной корке. Когда мышка была примерно на полпути к хлебу, котёнок прыгнул. Соскочив с Тодда, он в два прыжка преодолел пространство между собой и мышкой, но она исчезла между двумя ящиками.

– Тебе надо лучше прыгать, Йоулер, – сказал Тодд, – и ты прыгнул слишком рано. Если б ты немного подождал, мышка подошла бы, наверное, достаточно близко и ты б её сгрёб. Так-то.

Тодд поднял котёнка и посадил себе на грудь, глядя ему в глаза.

– Скоро вернётся па. Если он заставит прогнать тебя, лучше тебе научиться охотиться. Если бы ты жил с матерью, она бы научила тебя. А так как я в некотором роде занял её место, придётся мне дать тебе несколько уроков.

Он опустил котёнка на пол. Кот с интересом следил, как Тодд достал из кармана брюк моток бечёвки, смотал в клубок и втиснул его в щель между ящиками, где скрылась мышь. От клубка он отмотал кусок бечёвки, натянул её и у конца посадил котёнка. Тодд крепко прижал Йоулера к полу, так что тот касался мордочкой пола. Дважды, когда Тодд ослаблял давление руки, котёнок пытался подняться, и дважды Тодд заставлял его пригнуться. На третий раз кот понял, что от него хочет мальчик, и остался недвижим.

– Смотри, Йоулер! Этот моток – мышь! Когда мышь появится, ты не должен сразу прыгать и бежать за ней, понял? Ты должен дождаться, пока она подойдёт поближе.

Глаза котёнка сузились, когда он увидел, что мальчик потянул за бечёвку. Когда клубок вырвался из щели, мускулы маленького кота напряглись для прыжка, но рука на спине снова прижала его к полу и раздался успокаивающий шёпот мальчика:

– Нет, Йоулер, нет, ещё рано. Ты должен подождать, пока мышка подойдёт ближе.

Свободной рукой он потянул бечёвку и небольшими рывками придвинул клубок на фут. Несколько раз котёнок пытался прыгнуть, но Тодд не позволял ему. И лишь когда клубок был в какой-нибудь паре футов от котёнка, мальчик подтолкнул его. Йоулер рванулся, в один мах обрушился на «мышь». Он крутил, кусал и рвал клубок своими острыми когтями. Тодд дал ему насладиться победой некоторое время, потом отобрал клубок и спрятал в другом месте. Котёнок, очевидно, наслаждался тренировкой и скоро понял, что от него требуется. И постепенно уроки стали сложнее.

Шли недели, рефлексы и умение котёнка удивительно обострились, иногда он придумывал собственную стратегию охоты. Тодд сиял от радости. Он и маленький кот стали неразлучны. Кот следовал за мальчиком повсюду, точно собака. Довольно часто они вместе отправлялись на рыбалку. Если вначале котёнок боялся воды, то скоро понял, что в лодке Тодда он в полной безопасности. Он с огромным интересом следил, как вылавливалась рыба, и проворно ловил и сжирал каждую рыбёшку, которую кидал ему Тодд.

Йоулер необыкновенно вырос за эти недели, и хотя он ещё не достиг своих окончательных размеров, но был уже значительно выше любой взрослой домашней кошки. Его уши заострились, и шерсть на щеках выросла. Пятнистая шкурка была не совсем как у дикой кошки – факт, озадачивавший Тодда, – но все-таки не могло быть никаких сомнений в том, что это был не обычный кот.

Когда стало совершенно ясно, что Йоулер не убежит даже оставленный без присмотра, Тодд открыл единственное окно сарая и укрепил его ручкой от метлы. Снаружи под окном он поставил старую бадью вверх дном, и теперь котёнок мог входить и уходить, когда ему вздумается.

Тодд продолжал упражнять котёнка в поле. Однажды котёнок учуял нору луговой мыши и выследил её так, будто точно все рассчитал. Тодд смотрел на него с одобрением. Это была первая живая, теплокровная жертва, и едва заметные изменения происходили с котёнком, когда он ел. Котёнок расправился со своей добычей, и Тодд сделал лёгкое движение по направлению к нему, Йоулер прижал уши к голове, мордочка сморщилась, он зарычал.

Немного отступив, Тодд ласково обратился к нему и погладил его по спине, и моментально дикий кот снова превратился в ручного котёнка. Из его груди донеслось мурлыканье, он выгнул спину, наслаждаясь поглаживанием руки мальчика.

…Через десять недель Эд Эндрюс вернулся домой пьяный. Когда Тодд спросил, что случилось, отец взглянул на него мутными глазами и так сильно толкнул, что мальчик упал в стоящее позади него кресло-качалку. Тодд, слишком ошеломлённый, чтобы разреветься, бросился в сарай. Он схватил Йоулера на руки и сел на пол. Кот лизал лицо Тодда и его пальцы, потом задремал на руках всхлипывающего мальчика. Поздней ночью из своей спальни Тодд слышал приглушённые звуки спора и знал, что мать плачет. На следующее утро, за завтраком, Мод Эндрюс сидела с плотно сжатыми губами и опухшими глазами, а Эд Эндрюс был явно зол. Ковыряя в тарелке с кашей, Тодд случайно бросил взгляд в окно. Там, на бадье, сидел Йоулер и умывался. Тодд невольно ойкнул. Эд Эндрюс тоже поднял голову и с рёвом вскочил со стула. Он выбежал из комнаты и через мгновение выскочил на крыльцо с винтовкой в руках.

– Нет, па, нет! Не стреляй в него, па! Это Йоулер! Он мой! Я вырастил его, па, он ручной. Прошу тебя, не стреляй в него!

Тодд вцепился в руку отца, но мужчина свирепо оттолкнул его и снова прицелился. Услышав шум на крыльце, кот испугался и встрепенулся. Шерсть на нем встала дыбом. Он почувствовал, что ему грозит опасность. В страхе он спрыгнул с бадьи, и в этот момент грянул выстрел. Ужасный скрежет раздался, когда пуля рикошетом отскочила от обруча, опоясывающего бочонок. Кот побежал между домами и бросился за угол сарая, когда вторая пуля попала в торец здания. Фонтаном разлетелись щепки, и один маленький острый кусочек воткнулся в его плечо и глубоко засел там. Он бежал так, как не бегал никогда прежде.

Наконец он остановился за большим трухлявым бревном далеко в лесу и внимательно прислушался, но ничего не услышал. Его лапы и бока дрожали, хотя первоначальная паника прошла. В плече сильно пульсировало, и он закинул голову назад, пытаясь схватить зубами занозу. После нескольких неудачных попыток вытянуть её он в изнеможении улёгся, время от времени вылизывая рану и реагируя ушами на всякий звук. Наконец послышался далёкий зов, заставивший его подняться и вытянуть шею.

Слегка прихрамывая, он затрусил к краю леса и посмотрел с опушки через прерию на дом. Теперь там было все спокойно, и он очень хотел вернуться назад, в сарай, который был его домом. Но инстинкт все же переборол этот порыв, и кот отправился обратно в лес. Он перешёл ручей, подошёл к поваленному дереву и там задержался, прислушиваясь. Снова до него долетел зов. Тотчас он бросился на этот далёкий голос. «Йоулер, Йоулер! Где ты, малыш? Прошу тебя, Йоулер, вернись! Я не позволю отцу трогать тебя, Йоулер!»

Тодд устремился вниз с крутого берега к шаткой маленькой пристани. Когда он снова позвал, кот ответил пронзительным криком. Мальчик остановился.

– Йоулер, Йоулер! Это я! Я тебя не трону! Где ты?

И тут Тодд заметил кота на той стороне ручья. Он видел, что котёнок немного хромает. В голосе Тодда смешались радость от того, что кот нашёлся, и страх.

– Ты ранен, Йоулер? Подожди меня!

Мальчик отвязал лодку и переправился на другой берег ручья. Хвост кота дрожал в нетерпении, и, когда нос лодки приблизился к берегу, кот поджался и прыгнул в лодку. Мальчик бросил весла и поднял зверька на руки. Кот облизал руки и подбородок Тодда, все его тело трепетало от радости. Пальцы мальчика осторожно искали рану; когда он нечаянно слегка задел занозу, кот вздрогнул от боли. В недоумении Тодд раздвинул густой мех и увидел кусок щепки, вонзившейся в тельце.

– В конце концов, хоть не пуля, Йоулер. Ну-ка, держись!

Он зажал занозу между большим и указательным пальцами и дёрнул, заноза оказалась у него в руках. Кот даже не шевельнулся.

– Будет больно немного, малыш… (Йоулер зализывал рану, Тодд гладил его по спине.) Через несколько дней все заживёт. К тому времени мы уж будем далеко отсюда.

Лодка лениво спускалась по течению к месту впадения в Миссисипи. Тодд улыбался: «По крайней мере, голодными мы не останемся. Когда нас подальше отнесёт вниз, посмотрим, что нам удастся поймать». На дне лодки лежала старая удочка и небольшой полотняный мешок с рыболовными снастями, спички, яблоко и чёрствый бутерброд – очень жалкое снаряжение для путешествия, которое задумал мальчик. Налегая на весла, он плавно выгреб из устья притоки в открытые воды Миссисипи. В полусотне ярдов от берега он оставил весла и дал течению нести лодку. Тодд следил за проплывающими мимо берегами, и, когда они проходили у подножия кручи как раз позади их дома, он взглянул на Йоулера, растянувшегося у него на груди. Тодд улыбнулся и зарылся носом в мех между ушами кота. Глаза зверя были закрыты, и он мурлыкал низким урчащим голосом, довольный тем, что он со своим защитником. Подбородок мальчика вдруг задрожал: «Ма… Она знает, что я могу о себе позаботиться. И потом, у неё полно забот с па». Он зарылся ещё глубже в шерсть своего кота. «Лишь бы она не волновалась за меня». Но он знал, что она потеряет покой.

…Целый день они плыли, чудесный день, солнечный и тёплый. У трех плотин, расположенных возле Уитмена, Виноны и Ламуайи, они переправлялись волоком. Кот шнырял по берегу, пока Тодд, мыча и сопя, перетаскивал лодку через бетонные преграды.

Пополудни Тодд достал сандвич и яблоко. Он предложил кусок сухого хлеба с вязким арахисовым маслом коту. Йоулер сначала жадно лизнул, но потом отвернулся и уселся на носу лодки спиной к Тодду.

Чувствуя вину перед котом за то, что сам поел, мальчик привёл в готовность свои рыболовные снасти. «Надо сойти на берег и накопать червей». Выбравшись на песчаную отмель у берега, Тодд вынул из воды весла, прыгнул в воду и втащил лодку на берег. Кот тотчас выпрыгнул и начал рыскать среди камней и плавника. Почти сразу он поймал пятнистую лягушку и съел её. Тодд, взяв ржавую консервную банку, поднялся вверх по крутому берегу, кот последовал за ним. В низкорослой дубовой рощице мальчик быстро накопал штук тридцать червей и побросал их в банку.

Через пять минут они уже вернулись к быстрым водам Миссисипи. Но странно, совсем не было клёва. Тодд утомился, он лёг в лодке на спину, подложив под себя удилище на тот случай, если начнёт клевать, и закрыл глаза. Солнце приятно грело, и он крепко заснул.

Под вечер сильно натянувшаяся леса разбудила Тодда. Он осторожно потянул её и подсёк большеротого окуня весом примерно в два фунта.

Солнце садилось, когда вдалеке показался узкий лесистый островок. Тодд смотал удочку.

– Я думаю, Йоулер, это подходящее место для первой ночёвки. Жаль, у нас нет одеяла. Ну ничего, хороший костёр согреет нас. – Он похлопал рукой по полотняному мешку, где у него хранились спички.

Попав в сильное течение, они быстро добрались до острова. Тодд подгрёб к упавшему дереву, погруженному в воду, корни его были ещё высоко на сухом берегу. Он привязал к ветке верёвку, ступил одной ногой на широкий покатый ствол, нашёл его достаточно прочным, способным выдержать вес его тела, и вынул из лодки вторую ногу. Он нечаянно задел за ветку и, потеряв равновесие, плюхнулся в воду, широко распахнув руки. Потом ветка треснула у основания, а Тодд с головой ушёл под воду. Он крепко схватился за ствол и потянул его на себя, потом вынырнул, отплёвываясь и хватая ртом воздух. Низкий испуганный крик достиг его ушей. Он повернул голову. Лодка с котом, стоящим на носу, была уже в нескольких футах от берега и, уносимая быстрым течением, развивала скорость.

Тодд мгновенно среагировал и бросился за лодкой, но он не был хорошим пловцом, а лодку несло сильное течение.

– Прыгай, Йоулер! Прыгай! Спеши, ты ещё можешь! Прыгай!

Кот поставил передние лапы на планшир, как бы собираясь прыгнуть, но потом словно раздумал; вспрыгнув на сиденье, он безутешно кричал.

Пространство воды, разделяющее их, быстро увеличивалось, так как течение уносило лодку полным ходом прочь. Тодд, прислонившись к дереву, продолжал кричать, чтобы кот прыгнул, но слова его стали совсем неразборчивыми, наконец, звуки его голоса слились в одно сплошное рыдание, доносившееся из густеющего мрака. Тодд оставался на месте, пока его мог видеть зверь.

Второй раз в жизни после более чем десятинедельной дружбы с мальчиком кот снова был один и плыл по течению величайшей реки Северной Америки.