Текст книги "Милое моё Замоскворечье"
Автор книги: Алла Подшивалова
Жанр:
Искусство и Дизайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Институт Владимира Васильевича Аршинова занимался изучением и оценкой минеральных ресурсов России. Отец выделил сыну на его научные изыскания 700 000 рублей. Первые научные издания институт начал выпускать уже в 1910 году. С 1925 года этот институт, конечно, бессовестно национализированный новой властью, стал называться Институтом прикладной минералогии. В 1939 году он был переименован во Всесоюзный институт минерального сырья и работает до сих пор как ВНИИ минерального сырья им. Н. Федоровского, который возглавлял институт с 1923 года.
Имя Владимира Аршинова хранит лишь память прошлых лет и научная библиотека института, основанная им же еще в 1915 году. Библиотека и уникальный геологический музей, начало которому также было положено Владимиром Аршиновым, расположены в Старомонетном переулке. Владимир Васильевич Аршинов стал профессором Горной академии, преподавал в Геологоразведочном институте, до конца жизни он заведовал петрографической лабораторией ВИМСа. Но еще в ноябре 1938 года он был арестован и обвинен во вредительстве, но продолжал работать, сосредоточив силы на конструкторской и изобретательской деятельности. Редкий случай (!) – ученый был оправдан и освобожден. Он написал и выпустил брошюру «Поляризованный свет и его применение». Именно у Аршиновых великая княгиня Елизавета Федоровна Романова приобрела земли для своей обители, которую увековечил в своем рассказе «Чистый понедельник» Иван Бунин.
Благотворительная деятельность княгини не была показной. Она сама отправлялась на Хитровку и буквально спасала всех заблудших от мала до велика: детей она пристраивала в созданное ею ремесленное училище, а женщин легкого поведения старалась направить по новому, духовному жизненному пути. Многие из падших впоследствии становились сестрами милосердия в Марфо-Мариинской обители. Название обители – Марфо-Мариинская – по желанию Елизаветы должно было напоминать дом Лазаря, в котором Христос часто пребывал; дом Лазаря, которого Христос воскресил на четвертый день после его смерти; дом Лазаря, где Христу не раз было оказано гостеприимство сестрами Лазаря, Марией и Марфой, чья жизнь, по Евангелию, воплощала идею духовного и мирского служения. Эту обитель – ныне монастырь – Патриарх Всея Руси Алексий II назвал «бриллиантом в цепи монастырей и церквей Москвы».
2 февраля 1905 года в Большом театре Шаляпин дал спектакль в пользу Елизаветы, которая оказывала помощь раненым. Тогда в Большом певец в последний раз исполнил партию Е. Онегина из Первого акта оперы.
В 1910 году Елизавета приняла монашеский постриг. Сестры в обители были в основном из дворянского сословия. Но были и сестры с Хитровки. В 1912 году в общине было 60 сестер, в 1918 – 105.
В стенной ящик обители верующие бросали письма с просьбами. Эта традиция сохранилась до наших дней.
В обители работали лучшие хирурги, обучались медицинские сестры. Елизавета открыла школы для мальчиков, которые становились посыльными, а девочки учились работать на ткацких фабриках или шить одежду для нищих. Работала и бесплатная аптека. В 1914 году здесь был открыт лазарет на 50 раненых и 15 выздоравливавших. Но Елизавету обвинили в шпионаже. Шведский министр по просьбе немецкого Кайзера – брата Елизаветы Федоровны – приезжал в Москву, стараясь уговорить ее уехать на Родину, но она отказалась. На Пасху 1918 года Елизавету Федоровну арестовали и с 7 другими страдальцами отправили на Урал, на окраину Алапаевска, а в ночь на 18 июля (день прп. Сергия Радонежского), завязав всем глаза и ударив прикладом в затылок, сбросили в 60 метровую шахту в 12 км от Алапаевска. Потом в шахту бросили еще и гранату, но она не взорвалась. «Отче, отпусти им. Не ведают ибо, что творят», – шептала Елизавета. Она умерла на выступе на глубине 15 метров, но не сразу: она нашла в себе еще силы перевязывать князя Иоанна Константиновича. Долго еще слышалось песнопение.
А. В. Колчак в сентябре 1918 года перенес останки в Читу, в Пекин, а затем в Иерусалим, в церковь Марии Магдалины.
Всего в обители 11 зданий. Щусевская архитектура и живопись Нестерова дополняют друг друга, подчеркивая особенности двух стилей. Мозаика Христа на фасаде выполнена также Нестеровым, резьба по камню – С. Т. Коненкова. Колокола храма имитированы под ростовские.
Фреска «Путь к Христу» создана Нестеровым на свободный сюжет, что было ново. Перед нами 35 фигур людей, идущих навстречу Христу. Тихий русский пейзаж символизирует сдержанность чувств верующих, живущих внутренней жизнью. Все выполнено в насыщенных синих и лиловых цветах в сочетании с белым – цветом непорочности. Ни одному из русских религиозных художников еще не удавалось так глубоко выразить чувства в цвете.
В годы атеизма здесь работал центр санитарного просвещения с кинотеатром, в центре храма стоял бюст Сталина. Тогда, по идее актера МХАТа В. Тазавровского, применили, обтянутые холстом, фанерные щиты, поставив их вокруг храма на расстоянии полуметра от него. Обоснование: для устройства наглядной агитации на щитах. Благодаря этой идее Нестеровская живопись совсем не пострадала.
Частица мощей Елизаветы находится в склепе храма. Княгиня не захотела венков и просила «и если будут, то серебро обратить в слитки на ризы для икон, металлические отдать в приюты. Цветы не класть, а деньги, предназначенные на цветы, отдать на нужды приюта»[14]14
Духовное завещание Великой княгини Елизаветы Федоровны, 20 февраля 1914 г.
[Закрыть].
В 1945 году Грабарь разместил здесь мастерскую по реставрации икон. Сам художник жил на Пятницкой ул., в доме № 2. Пред его глазами – величественный Кремль. В 1990 году Патриарх Алексий II освятил обитель и памятник Елизавете (автор В. Клыков). Сегодня сестры обители работают и в больнице Склифосовского.
Дом № 29. Это бывшее подворье Малоярославецкого Никольского монастыря, основанного в конце 16 века в городе Малоярославце. В 1890 году было принято решение о строительстве подворья монастыря в Москве. Его строительство финансировали и выходцы из калужской области. Работу поручили архитектору П. А. Ушакову, который постарался стилизовать здание под «русское узорочье». Примером служил храм Николы в Пыжах. Обратите внимание на балкон над входом – с кубышками – опорами для перекрытия. В 1918 году все имущество подворья было национализировано. В 30-е годы здание было надстроено двумя этажами, которые мешают восприятию архитектурного замысла. Кстати сказать, трактир из знаменитого фильма «Трактир на Пятницкой» располагался именно здесь – в подворье Малоярославецкого Никольского монастыря.
Трактир ранее назывался кабаком. В 1552 году в Замоскворечье, в начале ул. Балчуг, возле церкви Георгия в Ендове Иван Грозный открыл первый российский «царев кабак» для опричников. До середины 14 века всякая питейная продажа на Руси была вольной, но в 1389 году ханы татарские продажу и употребление крепких напитков строго запретили, что продолжалось до царя Ивана Грозного. Историк Татищев слово «кабак» производит от татарского «кабал», что у татар означает «двор для постоя». Остальным жителям Москвы пить зелено вино запрещалось под угрозой большого штрафа.
Хотя на Руси «всегда было веселие пити, но русские не курили вина, они варили хмельную бражку, пиво, стоялые меды и квасы» 20 градусов.
Вино в этом первом кабаке опричники могли пить бесплатно. Это вызвало протест народа, так как опричники, напиваясь, производили много буйства. Царь Федор Иванович, сын Ивана Грозного, по вступлении на престол приказал закрыть кабак, но Борис Годунов, который, кстати сказать, сам не пил, для увеличения государственных доходов приказал вновь открыть кабак. Царь Алексей Михайлович Романов разрешил иметь в каждом городе один кабак, а в Москве – три, но их скоро стало больше. Народ входил во вкус. Сын Алексея Михайловича – Петр I возложил продажу водки на ратуши, и поэтому при нем государство уже ощутило верный доход.
Итак, со времен Петра I брага, водка стали неизменными спутниками всех пиршеств. Питейный дом с 1779 года стал называться кабаком. Кабаки заменяли люду клубы, где велись задушевные беседы, и появилось много пословиц: «Людей повидать, в кабаках побывать», «Где хотите, там и бранитесь, а в кабаке помиритесь», «Где кабачок, там и мой дружок». Было много пословиц, предупреждавших о вреде зеленого змия: «Пьяницы Царствия Божия не наследуют», «Первая чарка крепит, вторая веселит, третья морит», «Чару пити – здраву быти, другую пити – ум обвеселити, утроите – ум устроити, учетверити – ум погубити, много пити – без ума быти». Разумным пределом считались три чарки. Петр I мог выпить 34 чарки за раз.
Привычка занюхивать водку рукавом пошла от того, что напитки в кабаках были бесплатны, а за закуску надо было платить, а это было дорого. По преданию, при Николае I у ангела на храме Петра и Павла в Петербурге отвалилось крыло. Нашли мастера, который поднялся на веревке и восстановил фигуру ангела. Мастера спросили, что он хочет за свою работу. «Грамоту на получение в кабаке бесплатной водки» – был его ответ. Но вскоре мастер потерял грамоту, и ему на шею поставили клеймо, показывая которое рукой, горемыка бесплатно получал в кабаках горячительное.
Иностранный путешественник Олеарий, неоднократно приезжавший в Москву в 17 веке, признавал, что проживавшие в Москве иноземцы были «преданы пьянству еще более москвитян». Это признавал и итальянец Гваньини, посетивший Москву в 1560 году. Описывая быт служивших в Москве иноземных солдат: поляков, немцев, литовцев, он отмечал, что они «по природе своей любят пьянствовать». Один из исследователей написал о том, как много употребляют крепких вин англичане, как французы «пьют вино заместо воды с утра до ночи». А о немцах в Европе даже была сложена поговорка: «Для немцев жить – значит пить»: «Germanis vivere et bibere».
Храм Святителя Николы в Пыжах.
А. Толстой в романе «Петр Первый» напишет: «Полковник Пыжов гоняет стрельцов на свои подмосковные вотчины, и там они работают как холопы. А пошли жаловаться – челобитчиков били кнутом перед съезжей избой»[15]15
Алексей Николаевич Толстой (1882–1945), советский писатель.
[Закрыть].
Не лучшими человеческими качествами обладал полковник Пыжов. Стрельцы знали, что он 1/3 их жалования оставлял себе, но мирились с этим, так как знали, что другой на его месте удержит еще больше. Но военачальником Пыжов был превосходным. Под его командованием полк принимал участие в самых опасных походах против запорожских черкас гетмана Брюховского в 1688 г. В полк Пыжова набирали стрельцов из вольных людей, называвшихся «гулящими», то есть не прикрепленных к тяглу – налогу, которым облагали посадское и торгово-ремесленное население города. Вероятно, что храм был построен в память стрельцов, павших в походе против мятежника Степана Разина. В 1692 году стрельцы построили колокольню и трапезную с приделом Святителя Николы. А через шесть лет случился бунт стрельцов, который жесточайшим образом подавил Петр I, собственноручно отрубивший пяти стрельцам головы. В картине Сурикова «Утро стрелецкой казни» показан смертельный поединок двух волевых начал. После разграбления храма в 1812 году он был отреставрирован на средства купца И. Лямина, который был долгие годы старостой церкви.
Изготовленный новый иконостас до наших дней не сохранился, так как в 1922 году храм был разорен советской властью: из храма было вывезено 240 кг золотых и серебряных изделий. Главный колокол отправили в Большой театр, сопровождая колокольным звоном действие оперы «Борис Годунов». Ныне этот колокол – в звоннице Богоявленского храма в Елохове.
Часть икон храма с 1934 года в Третьяковской галерее. Среди них «Спас Вседержитель» 17 века, «Троица» и «Смоленская Одигитрия».
Храм – прекрасный образец русского узорочья, свидетельствующий о мастерстве каменщиков, создавших удивительный по красоте живописный декор фасада: наличники окон и порталы входа в храм. Белокаменные кокошники напоминают бегущие вспененные волны, по которым мирно плывут купола. Храм создает впечатление не архитектурного, а скульптурного произведения. В стройной шатровой колокольне 16 слуховых окон в два ряда, дабы колокольный звон храма был слышен издалека.
Храм Святителя Николы в Пыжах.
Ограда со стальной решеткой относится к 19 веку. В середине 1940 года здесь находилась акустическая лаборатория Наркомата среднего машиностроения, в 60-е годы – мастерская по изготовлению уличных витрин для газет, в 1970-е общежитие – НИИ стройматериалов; здесь работали и швейные мастерские Росмонументискусства.
В 1990 году храм вернули Русской Православной Церкви. Служба идет с 1991 года. Новые иконостасы выполнены И. Клименко в 2003 году. Настоятелем храма является протоиерей Александр Шаргунов – глава комитета «За нравственное возрождение Отечества», созданного для борьбы с пропагандой разврата и сатанизма в России.
Святыней церкви является крест-мощевик с мощами 72 святых, в том числе апостолов Марка, Луки и Андрея Первозванного, святителя Николы и равноапостольной княгини Ольги. Особо чтима икона – мироточивый образ царя-мученика Николая II. Почитаема и икона св. Царской Семьи с частицей святых мощей – молочным зубом наследника Алексея.
Интересна и икона бессменного духовника Марфо-Мариинской обители – протоиерея Митрофана Сребрянского, принявшего в 1919 году монашество под именем Сергий. В 2000 году он был канонизирован в лике святых новомучеников и исповедников Российских.
Храм построен перед самым началом царствования Петра Великого и является одним из типично русских храмов, так как вскоре стали возводиться храмы с заметным западным влиянием.
Купцы Замоскворечья жили по своим особым законам, основательно и добротно ставили здесь свои дома, приспосабливая их и для торгов. Москва благодаря своему географическому положению была общепринятым центром торговли, через нее проходили основные сухопутные, а позднее – водные пути из варяг в греки. Оживленная торговля шла также с Китаем, Персией, Закавказьем, Сибирью. До Петра I богатейшие купцы, торговавшие с иностранцами, назывались «гостями»; в 1720 году был учрежден купеческий магистрат, и купцов разделили на три гильдии – цеха. Человека, не уважавшего и нарушавшего правила гильдии, из нее выгоняли, и такого купца назвали разгильдяем.
В торговых лавках Замоскворечья за чашкой чая решались миллионные дела, там рождались силы, ставшие в начале 20 века ведущими в развитии промышленности Российской империи.
Дома № 28 и 30 принадлежали купцам Рыбниковым – владельцам сукновальных фабрик. Семья Рыбниковых славилась еще и собирательством русских былин и песен. Дом, стоявший здесь, был деревянным, двухэтажным, в 19 веке надстроенным мезонином. Дочь Рыбниковых, Софья, стала женой купца Андрея Корзинкина. Именно их запечатлел на картине «Неравный брак» художник Пукирев. Невесте – Софье Рыбниковой было 18, жениху – Андрею Корзинкину, «старику» – 31 год. В браке они были очень счастливы. Корзинкины занимались чаеторговлей, а потом и текстилем, имели свои амбары в Гостином дворе и фирменные магазины чая. Дед А. Корзинкина был старостой храма «Трех святителей на Кулишках» в Китай-городе. Венчание, изображенное на полотне «Неравный брак», состоялось именно в той церкви в 1860 году. Брак был по расчету. Жених – Андрей Корзинкин – на нужды неимущих отдал 70 000 рублей. Невеста, Софья Рыбникова, пожертвовала на строительство туберкулезного барака в Бахрушинской больнице свыше 20 000 рублей в память о рано ушедшей дочери Софье.
У них родилось трое детей: дочь Софья умерла в раннем возрасте, сын Александр – умер в 1931 году. Дочь Елена – художник – училась у Поленова, замуж вышла за писателя Телешева. Их дом сохранился на Яузском бульваре, а работы Елены – теперь находятся в Третьяковской галерее.
Особенно интересна судьба их сына Александра Корзинкина: его портрет написал художник А. Головин, который был с ним дружен. Александр родился в 1863 году. Он стал льняным королем – имел хлопковые плантации в Туркестане, 5 домов в Москве и 4 амбара в Старом Гостином дворе, дачу в Сокольниках, имение в Звенигородском уезде. Говорили, что у Корзинкина на фабрике рабочие жили так, как в Англии не живут. В 23 года Александр увлекся нумизматикой. Он имел возможность беседовать с историком Забелиным. Написал статьи и первую книгу о медалях времен Лжедмитрия.
Знал иностранные языки. Увлекался Шишкиным, участвовал в Телешевских средах. У Александра была лучшая библиотека о французской революции.
Он женился на балерине Большого театра итальянке Аделине Джури (сценическое имя Аделаида). Он также стал членом Попечительского совета ГТГ в 1904–1912 годах.
В 1918 году Александр устроился работать в Исторический музей, не уехал из России: «Как же я могу оставить фабрику, ведь они там все разорятся». «Но вас арестуют», – говорили ему, а он отвечал: «Наши рабочие не дадут»…
В 1920 году его арестовали, сидел в Бутырке вместе с коллекционером-меценатом Д. И. Щукиным. Из тюрьмы писал: «Я нахожусь в интеллигентной компании». Жена подрабатывала уроками танца в школе, дочь была больна сердцем… Но Александр не унывал. «Я много лежу, читаю, думаю…». Его выпустили из тюрьмы, но лишили работы, что стало для него равнозначно смерти. Александр Корзинкин прожил жизнь достойную, светлую, наполненную всем…. И Бог шепнул ему на ухо: «Теперь отдохни».
МАК Минатом – ныне «Росатом» (1957 г., арх. П. Зиновьев и Л. Чериковер). Здесь располагался один из кабинетов академика Игоря Курчатова. 30 лет атомное ведомство возглавлял Ефим Павлович Славский, о чем свидетельствует мемориальная доска. Тогда, ввиду строгой секретности, это ведомство называлось Министерством среднего машиностроения.
Еще с 1824 года на этом месте находилось владение и дом купца первой гильдии – владельца карандашной и булавочной фабрик Г. А. Рубинштейна, чья семья жила здесь примерно до 1840 года. В этом доме родились братья Антон и Николай Рубинштейны. Антон стал основателем Петербургской Консерватории, Николай Рубинштейн закончил юридический факультет Московского университета; увлекшись музыкой, основал Московскую консерваторию. Под его руководством была поставлена в Малом театре опера «Евгений Онегин». На смерть Н. Рубинштейна П. Чайковский написал фортепьянное трио «Памяти великого художника». Возможно, сюда, будучи в Москве, приходил и Ф. Лист, который назвал Николая Рубинштейна лучшим исполнителем его «Пляски смерти», посвятив Рубинштейну «Фантазию на темы афинских развалин».
В середине 19 века этот участок приобрел купец первой гильдии Иван Артемьевич Лямин (1822–1894 гг.). Род Ляминых был известен в Москве с 18 века. «Что ни церковь, то поп, что ни казарма, то клоп, что ни фабрика, то Кнооп». Немец Кнооп заметил Ивана Лямина, занимавшегося торговлей шерстью, хлопчатобумажным и красильным товаром, и Лямин стал его помощником. Роскошный дом Лямина, построенный архитектором Н. И. Чичаговым в 1850 году, дожил до середины 20 века. В 1941 году в особняк попала вражеская бомба, но дом устоял. Лишь в 50-е годы дом был снесен для строительства Минатома. Дом Ляминых стоял почти напротив храма Николы в Пыжах, где И. Лямин был старостой. На его средства также была построена деревянная церковь Святителя Тихона Задонского в Сокольниках, а недалеко сохранилась и дача Ляминых, и проезд Ляминых (на даче Ляминых в Сокольниках дедушка Ленин был на детской елке в 1919 г).
С 1866 года И. Лямин – председатель Совета Московского купеческого банка. В 1871 году Лямин – городской голова, был похоронен на Донском (могила не сохранилась). В 1899 году по завещанию Ивана Лямина на Б. Ордынке от его дома до Серпуховской площади высадили голландские липы. До наших дней эти липы не дожили, но практически все деревья улицы – это липы-преемники ляминских лип. Борис Пастернак, живший рядом, так воспел ордынские липы:
Смотрят хмуро по случаю
Своего недосыпа
Вековые, пахучие,
Неотцветшие липы.
В 1909 году вдова И. Лямина Елизавета передала городу свой дом и основанную, Ляминым богадельню. С восточной стороны к дому был пристроен храм во имя Спаса Нерукотворного. Приют был рассчитан на 60 детей без разницы происхождения и вероисповедания. Елизавета Лямина отдала на нужды приютов Москвы более миллиона рублей. В конце жизни Елизавета Лямина приняла монашеский постриг. В 1917 году дети Ляминых были вынуждены эмигрировать во Францию – они жили в Париже. Один из внуков, Иван, стал композитором, окончив Парижскую консерваторию.
В 30-е годы власти хотели расширить Ордынку до 60 м, снести все «старое», ведь страна жила под лозунгом: «Мы для новой красоты преступаем все черты». Название улицы Большая Ордынка напоминает о большой дороге из Золотой Орды в Москву.
На этой улице – ее протяженность составляет 1,73 км – образовалась одна из первых иноверческих слобод – татарская. Сюда, в Замоскворечье, татары пригоняли из Орды табуны, насчитывавшие более десяти тысяч лучших степных коней: сильных, быстроногих и очень выносливых. Купить такого коня здесь означало большую удачу. На Ордынку приезжали и с редким товаром, особенно с кожами – отсюда и название бывшего центра кожевенного производства восточной части Замоскворечья – Кожевники. В районе Кожевников была и церковь Флора и Лавра – святых покровителей лошадей.
В начале 14 века татары были еще в массе язычниками. По преданию, многие из них поклонялись идолам – болванам, стоявшим в Замоскворечье на небольших площадях. После принятия татарами магометанства идолы были уничтожены, но о них напоминают Спасоболвановские переулки