355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алла Боголепова » Белая Богиня » Текст книги (страница 1)
Белая Богиня
  • Текст добавлен: 1 июня 2021, 00:05

Текст книги "Белая Богиня"


Автор книги: Алла Боголепова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алла Боголепова
Белая Богиня

Глава 1

Гриб смотрел прямо на Анну хитро и немного самодовольно, бархатистая коричневая шляпка матово светилась на солнце. Настоящий белый – плотный, основательный, пышущий здоровьем, как зажиточный алентежанский крестьянин из детской книжки, которую Анна читала по вечерам.

Она присела на корточки и осторожно сняла со шляпки сосновую иголку. Гриб пах остро и свежо, орехами, опавшей листвой и осенью. Запах детства…

– Здравствуй, мужичок-боровичок, – прошептала Анна и зажмурилась.

Вспомнила псковский лес, высокий, мощный. Ей снова десять, и корзина тяжелеет с каждым шагом. «Бери только белые и красноголовики», – велит бабушка, укладывая в корзину нож с истончившимся от времени лезвием и два куска хлеба с толстым ломтем сала между. Воду не давала: «Родники на что, взрослая, сама знаешь».

Грибы собирались на продажу «богатым», что возвращались из Латвии в Москву и тормозили у поворота на забытое богом село лишь для того, чтобы купить ведерко лесных грибов у живописной старухи в низко надвинутом на лоб платке. Старухе не было и шестидесяти…

– Так и знала, что ты найдешь грибы.

Анна вздрогнула.

– Все русские собирают грибы, – в ракурсе снизу Дина, и без того немаленькая, казалась сущим гигантом. – Я читала историю о русских туристах, которые на отдыхе в Швейцарии собрали ванну грибов. Сотрудники отеля долгое время пребывали в шоке. Но я понимаю. Вы ничего не можете с собой поделать. Это страсть.

– У меня нет страсти, – Анна поднялась на ноги и с удовольствием вдохнула влажный аромат леса. – Просто кое-что вспомнила.

Дина промолчала, и Анна в который раз поразилась трогательной бережности, с какой португальцы относятся к чужому прошлому. Захочешь – расскажешь, нет – значит, нет. Молчание следует уважать. Поразительное качество для нации, которая обожает разговаривать едва ли не больше, чем смотреть футбол.

За полгода знакомства с Диной та не допустила ни единой бестактности, не задала ни одного вопроса, который даже теоретически мог бы нарушить, личные границы подруги. От этого могло бы веять холодком, но в глубине души Анна знала: Дина просто ждет. Придет день, и они поговорят обо всем. Что ж, возможно, этот день пришел.

– Сегодня на какое-то время я совсем забыла, что нахожусь в Португалии, – сказала Анна. – Вспомнила только, увидев пальму и акведук. И еще когда ты сказала: «Пора перекусить».

– Я сказала: «Жрать охота», – поправила Дина. – Да, португальцы все время думают о еде. Смирись.

– Это очень нормально, – усмехнулась Анна и поймала себя на неприятной мысли, что ее русский с каждым днем становится более корявым.

Такая мысль в последнее время приходила часто. Дина успокаивала, мол, это «очень нормально» для человека, оказавшегося в чужой языковой среде, но Анна чувствовала себя так, словно у нее под ногами раскололась льдина. Ноги разъезжаются, полоса ледяной воды становится все шире. Короче, и португальский не выучила, и русский забыла.

– Это пройдет, – угадала, о чем она думает, Дина. – Твоему мозгу нужно время, чтобы в нем все уклалось. Склалось.

– Уложилось. И ты сейчас делаешь это нарочно. Прекрасно знаешь, как правильно.

Дина расхохоталась, подхватила плетеную корзину для пикников и зашагала по узкой тропинке. Любой, кто хоть раз бывал в настоящем лесу, вряд ли назвал бы Монсанту лесом – скорее уж, большой парк, ухоженный, благоустроенный, местами замусоренный, по осени засыпанный хвоей и опавшими листьями.

Но имелись в нем и дикие уголки, где город, окружающий Монсанту со всех сторон, затихал и терялся. Там пахло влажной землей и мхом, и тишину нарушал только звук птицы, перелетающей с одной ветки на другую.

Тропинка вывела их на гравийную дорогу, та упиралась в лужайку – деревянные столы и лавки, вкопанные под старыми дубами, подсказали Анне слова merenda – пикник, и merendeira – согласно словарю, «коробка для ланча».

– Фу, – скривилась Дина. – Как-то убого звучит – коробка, ланч… У вас есть шикарное слово… – Она защелкала пальцами, очевидно, тоже возвращаясь мыслями в прошлое, поскольку именно оттуда, из студенческой юности в Москве, черпала свои невероятные для португалки познания в русском языке. – Ссобойка, во! – с триумфом выдала Дина.

Анна в который раз мысленно взвыла от зависти. Ей, зубрящей спряжения неправильных португальских глаголов и путающейся в предлогах, такой уровень владения языком даже и не снился.

– Зато ты знаешь английский, – Дина смахнула со стола сухие листья и принялась разбирать корзину с едой. – Почему не сорвала гриб?

– Пусть живет.

Дина глянула внимательно и тепло, и обеим стало ясно: вот теперь можно и поболтать о том, о чем под летним солнцем откровенничать не хотелось.

– Скучаешь по родине?

На стол с глухим стуком упал желудь – крупный, тяжелый, такой гладкий, что Анна не удержалась и провела им по щеке.

– Ты удивишься, но нет, – задумчиво произнесла она. – Хотя, смотря что считать родиной. По Москве точно не скучаю. Да и некогда мне скучать, сама знаешь.

Дина кивнула: ей ли не знать. Все лето, все долгое, ослепительно-прекрасное португальское лето, которое длится с мая по конец октября, они провели вместе. После того, как Анна решила переехать в Лиссабон, решение, впрочем, не совсем верное слово, когда ты просто отдаешься на волю обстоятельств, Дина помогала ей обжиться на новом месте. Она называла это «организовать жизнь», и, черт возьми, впервые Анна чувствовала, что действительно живет.

Дни летели один за другим, полные солнца, моря и открытий. Анна плыла по этим дням, как португальские путешественники, и, как они, подспудно ждала, что налетит шторм. Не всегда же будет попутный ветер, не может небо постоянно быть таким безмятежным, так просто не бывает.

Но один прекрасный день сменял другой. Под португальским небом легко забывалось обо всем, даже о закрытых границах и проклятом вирусе, тем более, что, напуганные пережитым карантином, португальцы решили выжать из лета все удовольствия сразу.

Береговая линия с пляжами все не заканчивалась, поэтому Анна без труда гнала от себя смутное беспокойство, растворяла его в путешествиях, обновках и обманчиво легком vinho a pressao, один евро за большой стакан, если знать правильные места. Места она уже знала.

– Но что-то, все же, не так, – пробормотала Дина. – Тебя что-то… угнетает. Или кто-то.

Анна сосредоточенно жевала вяленую ветчину.

– Кто-то, – решительно тряхнула головой Дина. – Тебя угнетает Леандру.

– С ума сошла? Я его не видела с тех пор, как… как я тут.

«На самом деле видела, – возразила про себя Анна, – и встреча особой радости не принесла. Кому приятно видеть своего бывшего, который позвал приехать в Лиссабон и замуж, а потом кинул, веселым, красивым и с другой бабой? Но Дине знать об этом необязательно. Тем более, проблема не в Леандру».

– В год, когда мир сошел с ума… Звучит как название пост-апокалиптического кино. Короче, у всех все плохо. А я переехала в другую страну. Получила наследство. Живу в центре. Деньги есть, пахать на износ не приходится. Можно сказать, начала новую жизнь. На ровном месте, понимаешь? Когда уже и не надеялась. Вот даже сейчас, когда в Москве холодно и темно, я сижу под синим небом, лопаю хамон, пардон, presunto, и на мне даже куртки нет, потому что тепло. Но, блин…

– Но, блин, чо-то как-то фу, – изрекла Дина.

Анна невольно рассмеялась.

Самое главное «не так» заключалось именно в том, что она не вполне понимала: что именно «не так»? После многих лет унылой, серой, однообразной жизни, сначала в деревне, потом в чужой Москве, ей повезло оказаться здесь.

Каждое утро, просыпаясь в Лиссабоне, Анна думала: «Я нашла его, или, может, он нашел меня! Как бы там ни было, это мой город».

И дело не в солнечных лучах, что пробивались сквозь вытертый бархат неплотно сдвинутых портьер. И не в том, что с балкона, опоясывающего маленькую квартирку на верхнем этаже двухсотлетнего дома, открывался вид на половину Лиссабона. «Лучшую половину», – уточняла Дина.

Дело вообще не в красоте, которая поначалу сбивает с ног, но, в конце концов, становится привычной, как любой шедевр или любое уродство, если видишь их каждый день. Просто здесь, в Португалии, оказался дом, которого у Анны никогда раньше не было.

Здесь у нее появились друзья – двое. А если считать Жирного Жо и сеньора Паулу, то, пожалуй, четверо.

В грязной закусочной Жирного Жо Анна обедала дважды в неделю, а сеньор Паулу был известен как респектабельный владелец похоронной конторы, на услуги которого она не могла бы рассчитывать в любом случае. Потому что, и он сказал это с глубочайшим сожалением, хоронить человека, даже даму, даже столь уважаемую и привлекательную, однако неместную и не католичку, он просто не возьмется: «Это, дорогая сеньора, находится за пределами моей компетенции».

Присутствующая при разговоре сеньора Мафалда, девяностолетняя хозяйка двух канареек и невообразимо жирного кота, чьей мечтой было сожрать заполошных птиц, обругала похоронщика невежливым мальчишкой. И то верно, ему всего-то шестьдесят пять.

– Ты хотела жить в Морарии? – хохотала Дина. – Ну, так ты и живешь в Морарии.

Старинный район на склоне Замкового Холма, сохранивший в своем названии мавританское прошлое города, стал Анне родным домом. С той самой ночи, когда ее, насмерть перепуганную, замерзшую и голодную, подобрала у церкви Носса Сеньора да Сауде высокая светлоглазая женщина. Дина, португалка, говорящая по-русски, бывшая студентка МГУ, алфасинья и лучший в мире друг.

И вот теперь Анна собиралась вывалить на лучшего друга то, в чем не могла разобраться сама. Будто у Дины нет своих проблем. Будто она мало сделала, чтобы Анна чувствовала себя счастливой.

– Мне просто немного грустно, вот и все. Наверное, оттого, что ноябрь, и новости ужасные, и у нас опять «чрезвычайное положение»… Печально жить в мире, который задолбался, понимаешь? Дело совсем не во мне. Сейчас у всех так.

Отчасти она сказала правду, но Дина помотала головой.

– Думаю, тебе нужна работа.

– Чего? – растерялась Анна.

Дина отвинтила крышку термоса и разлила по бумажным стаканчикам крепкий черный чай – превосходный крупнолистовой «цейлон», который покупала в специальном магазине на площади Россио. Магазин считался «историческим»: каких-то десять лет назад на нем висела нетолерантная вывеска «Колониальные товары». Хозяин, похоже, до сих пор не понял, почему ее пришлось убрать: «Как же люди поймут, что здесь кофе из Бразилии, а чай из Индии?»

– Работа, говорю. Нормальный человек не может жить в вечных каникулах. Вот ты просыпаешься каждый день и что делаешь?

– Иду с тобой завтракать, – пробормотала Анна. – Я же за углом живу.

– А потом?

– Потом иду на рынок, или в магазин, или гуляю по городу. По вторникам и субботам на «блошку»…

Дина закатила глаза. С тех пор, как Анна открыла для себя знаменитую Feira da Ladra, барахолку, существующую, кажется, сколько и сам Лиссабон, в прелестной Дининой квартире стали появляться очень странные вещи. На прошлой неделе Анна, пыхтя и отдуваясь, втащила на третий этаж старый деревянный сундук, приведший Дину в ужас.

– Да ладно, красиво же, – пропыхтела Анна. – Водички дай.

Пока она жадно хлебала воду, Дина опасливо заглянула в сундук.

– Тут несколько старых книг и какие-то свертки.

– Разверни.

С видом человека, который не ждет от жизни ничего хорошего, Дина зашуршала старыми газетами и выложила на стол кучу металлических деталей.

– Собери.

– Что из этого можно собрать? Трактор? Давай уж сама.

Через минуту на столе появился металлический цветок со съемными металлическими же лепестками.

– Я не буду спрашивать, что это такое, – покачала головой Дина. – Потому что, кажется, ты и сама не знаешь. Я не буду спрашивать, сколько ты за это заплатила…

– Пятерку, всего пятерку. И двадцатку за сундук! Даром, считай!

– …я только спрошу: ты что, одна перла все это десять кварталов?

Анна гордо кивнула.

– А почему ко мне?

– Потому что это тебе! Это подарки!

Дина тихо застонала.

Она бы предложила подарить сундук Жезушу, бродяге, живущему на площади Мартин Мониш – он как раз уместился бы туда вместе с собакой и всеми своими пожитками. Но если подарок… Пришлось задвинуть в угол и сделать вид, что его не существует.

– Хорошо. А кроме скупки старого барахла?

Анна почесала голову и почувствовала себя макакой, которую заставляют перемножать трехзначные числа.

«Чем-то же я занимаюсь целыми днями, кроме зубрежки, готовки и уборки квартиры?»

– О. По воскресеньям хожу в церковь.

– Чего? – вытаращилась Дина. – Зачем?

– Для языковой практики. Слушаю воскресную проповедь. Падре там очень милый, говорит громко и простым языком. А если кто переспрашивает, то повторяет.

– Специально для тебя?

– Нет, там просто публика такая… глуховатая.

– Еще бы, им же лет по сто. Хорошая компания, да. В общем, ты окончательно убедила меня в том, что тебе нужна работа. Иначе у тебя… как вы говорите… кукушка протечет.

– Кукуха, – поправила Анна. – Кукуха уедет. Протекает крыша обычно. Хотя тут можно поспорить: крыша, в принципе, тоже может отъехать…

– О, господи. Мы просто должны найти тебе работу. – Дина сложила в корзину остатки пиршества и взглянула на часы. – Пошли. Через час встречаемся с ЭТИМ, а до центра еще доехать надо.

«Этим» Дина называла человека, которого Анна считала своим вторым португальским другом. Строго говоря, Джон не был ни португальцем, ни, возможно, даже, Джоном. Его настоящего имени Анна не знала. Но он помог ей найти родителей, имя и дом. Не бесплатно, конечно. За все рано или поздно приходится платить.

Джон улетел в Штаты сразу после весеннего карантина. Время от времени писал короткие электронные письма – ничего не сообщал и ни о чем не спрашивал. Последнее не удивляло: Джон и не скрывал, что будет за ней «присматривать». А вот то, что он ничего не сообщал о делах, имеющих прямое отношение к ним обоим, злило. И чем дальше, тем больше.

– Раз он вернулся, значит, есть новости?

– Наверное, – буркнула Дина. – Этот лис никогда ничего не делает просто так.

«Похоже, пришло время платить», – подумала Анна. И эта мысль отчего-то привела ее в радостное возбуждение.

* * *

Экран телефона тускло светился в темноте, однако он не был уверен, что стоит ответить на вызов. За полгода, что прошли со времени последнего разговора, мир изменился.

Плевать на мир. Главное, изменился он сам, его желания и цель. Игра оказалась слишком серьезной, чтобы оставаться в ней пешкой. Будучи неплохим шахматистом, он знал, что пешки идут в расход первыми.

Разговора не боялся, стратегию продумал давно и тщательно. Ему недоставало лишь нескольких кусочков мозаики. И, судя по тому, что ожил давно молчавший телефон, он получит их очень скоро. Застопорившаяся было машина снова пришла в движение. Теперь, главное, не ошибиться и не дать ей себя раздавить.

Глава 2

Лиссабон жил своей обычной ноябрьской жизнью: люди обедали на террасах ресторанов, поднимался в небо дым от жаровен с каштанами, звенели трамваи и хлопали дверцы такси. Электронное табло над аптекой показывало двадцать два градуса – лето Святого Мартина в этом году выдалось теплым.

Анна расстегнула кожаную куртку и покосилась в сторону улицы Фанкейруш, где, между зоомагазином и массажным салоном, который выглядел как не слишком-то и тайный бордель, снимала помещение веселая комиссионка. В кучах пахнущего дезинфекцией барахла Анна откопала эту куртку и еще несколько отличных вещей. Ну ладно, несколько охапок отличных вещей. Большую часть из них у нее никогда не хватит смелости надеть. Ну как, как можно не купить вечернее платье с перьями за три евро? Или разноцветное перуанское пончо с кистями, связанное, судя по всему, на гиганта, потому что даже высокой Анне оно доходило почти до щиколоток.

Привыкшая одеваться «сдержанно» и «достойно» – в институте это называли «как подобает педагогу» – Анна больше не пыталась подобрать оттенок серого, который подчеркнул бы глаза. К черту серый, в Лиссабоне хотелось цвета, яркого, вызывающего и, вместе с тем, чуть приглушенного временем. Под стать городу.

Сейчас она носила все оттенки кофейного, но придет день, и шикарная пунцовая юбка, что висит в шкафу, тоже увидит Авениду да Либердаде.

– Если бы не маски, я бы и не заметила, что пандемия, – усмехнулась Анна, надевая темные очки и разматывая расписанный вручную шелковый шарф, подарок Джона.

– В выходные заметишь, – мрачно ответила Дина. – С часу дня до пяти утра будем сидеть по домам. Советую запастись едой. Вряд ли Жирный Жо организует доставку.

Настроение у Дины было паршивое – и от предстоящего карантина, и оттого, что они шли на встречу с Джоном.

– Обещай, что не будешь на него гавкать, – попросила Анна. – Понимаю, он тебе не нравится, но…

– Он мне НЕ не нравится, – Дина выглядела мрачнее тучи. – Я его почти ненавижу. И не доверяю ни капли. Ни половины капли.

«Будь у меня мозги, – подумала Анна, – я бы не доверяла тоже. Но ведь благодаря ему изменилась вся моя жизнь»…

– И даже дважды, – буркнула Дина, безошибочно угадав ее мысли. Этот аргумент про жизнь она слышала от Анны не раз и не два.

Про первый раз Анна старалась не думать.

«Того, что когда-то случилось между Джоном и моим отцом, не изменить, – рассуждала она. – Как не изменить смерть матери, разрыв с сестрой, предательство Леандру…»

При мысли о нем опять защемило в груди.

Некоторым достается такое прошлое… Мудрее просто забыть его, смириться с оставленными им душевными шрамами и жить дальше. Ведь если ноет старая рана, что толку вспоминать обстоятельства, при которых она получена.

У знакомого подъезда уже стоял молодой мужчина чрезвычайно спортивного вида.

«А лицо-то детское, – отметила про себя Анна. – Ему, похоже, и двадцати нет».

– Патрон ждет, – он распахнул дверь и учтиво пропустил их вперед.

Джон действительно ждал – за накрытым столом, с бокалом вина в руке, и, вопреки рекомендациям Всемирной Организации Здравоохранения, без маски. Как полагается хорошо воспитанному человеку, встал, когда вошли дамы. Но, приблизившись к Анне, отбросил хорошие манеры и схватил ее в объятия.

– Здравствуй, моя ласточка.

– Давно не виделись, – мрачно пробормотала Дина, оглядывая стол. – А горячего не будет? Одни закуски?

Джон ласково погладил Анну по голове и недовольно посмотрел на Дину.

– Рад, что вы не изменились, дорогая сеньора.

– Неужели?

– Простите, мне казалось, в нашем возрасте это уже комплимент.

– В вашем, – уточнила Дина. – Вам сколько – восемьдесят пять? Восемьдесят три?

– Да, вы все та же, – усмехнулся Джон. – И все так же вечно голодны. Прошу к столу. Сегодня у нас mariscada.

В ресторанах, где довелось побывать Анне, это значилось в меню как «тарелка рыбака»: краб, называемый здесь sapateira, креветки, несколько устриц и прочие морские деликатесы… В общем, ассорти из всего, что можно выловить, поймать или собрать на берегу Атлантического океана. Стоила такая тарелка недешево, а выбиваться из бюджета Анне не хотелось.

– Круто живете, – фыркнула Дина.

Анна слушала их пикировку и удивлялась себе: «Отчего это я чуть не заплакала при виде пожилого африканца, который за несколько месяцев не нашел для меня ни одного теплого слова? Письма его были деловиты и коротки, а при встрече, смотри-ка, расчувствовался»…

– А вы изменились, – усаживаясь за стол, заметила Дина. – Выглядите хорошо. Лето в Штатах пошло вам на пользу. Да и русский ваш заметно… крепчал.

Это была чистой воды провокация, потому что по-русски Джон говорил хоть и очень хорошо, но все-таки хуже Дины.

– Я прочел «Войну и мир», – невозмутимо парировал он. – В самолете. Пока летел в Лиссабон. Все-таки я учил русский тридцать лет назад, с тех пор многое забылось. Хотел освежить перед нашей встречей.

Дина хмыкнула, но Анна видела, что она с трудом сдержала улыбку. Все-таки он чертовски обаятелен, этот бывший ангольский военный, сделавший состояние на торговле драгоценными камнями. И это, кажется, бесит Дину еще больше.

– Только не собачьтесь, – взмолилась Анна. – Давайте пообедаем и поговорим о делах. Или просто пообедаем. Как нормальные люди.

Джон улыбнулся, Дина неохотно кивнула, и выглядело это так, словно члены одной семьи, привыкшие ругаться и скандалить по любому поводу, решили взять короткую передышку.

Официант в белом пиджаке внес в комнату огромное блюдо с лобстером и его морскими собратьями, водрузил в центр стола и принялся наполнять бокалы. Двигался он бесшумно, как и полагается хорошо обученному профессионалу, посвятившему своему делу не один год.

– Здоровенный какой, – Анна покосилась на блюдо и на всякий случай взяла себе пару кусков хлеба.

Обращаться с крабами, омарами и прочими членистоногими она не умела и не хотела опозориться.

– Это омар уже разделанный, – на тарелке Джона лежало несколько листиков латука без соли и без масла. – Приятного аппетита.

– Я думала, у меня на обед будет свиная отбивная, – с невольным уважением выдала Дина. – Или жареная курица. Ладно, немного роскоши не вредит. Не навредит. Повредит. Короче, спасибо.

Джон пожал плечами, но не сумел скрыть, что ему приятно.

– Хорошо, Анна, расскажи, какие у тебя новости, – попросил он. – Мы летом общались мало, мне хочется узнать.

– Да мы вообще не общались. Но, правда, и новостей у меня нет. Про квартиру вам известно, вы же ее оплатили.

– Честно говоря, меня удивил твой выбор. В Лиссабоне много хороших мест. Ты могла бы жить здесь, в Байше, или на Принсип Реал, или в одном из современных районов – Ориенте, Телейраш…

Анна вздрогнула.

«Только не Телейраш, только не эти огромные дома, куда полгода назад привез меня проклятый Леандру».

– Ты все еще переживаешь из-за него? – участливо спросил Джон.

– Нет, – солгала Анна. – Он не первый и не последний мужчина, который меня обманул. И вообще, я была бы признательна, если бы мы все забыли эту историю.

За столом повисло неловкое молчание.

«История… Какое громкое слово для неудачного интернет-знакомства, – размышляла Анна. – Парень хотел решить свои проблемы за счет легковерной дурочки. У парня не получилось. Все».

– Мне хорошо в Морарии, – Анна подцепила щипцами здоровенную клешню, величиной с две ее руки, и перетащила на свою тарелку. – Спокойно и уютно. Я там всех знаю. И вашим ассистентам проще за мной присматривать.

Джон оторвался от своего латука и непонимающе уставился на нее.

– Давайте не будем играть в дурацкие игры, – разозлилась Анна. – Вы вложили в меня деньги, и я не в претензии. Пока ваши парни не подсматривают за мной в ванной.

– И что же делают мои парни? – Джон старался показать непроницаемость.

– Да боже мой! Вы думали, я не замечу, что стоит мне одной выйти на улицу, за мной тут же пристраивается «хвост»?

– Ты серьезно? – Дина отложила вилку. – Почему мне ничего не говорила?

– А зачем? Когда я с тобой, за мной никто не ходит. Только когда одна. Не особенно, конечно, приятно, но я понимаю, почему вы это делаете.

– Слушайте, вы, – в голосе Дины зазвучала ярость. – Вы что, следили за ней все это время? Она что, ваша собственность? Раба?

– Рабыня, Дина. Раба – это архаизм, – машинально поправила Анна. – Успокойся. У нас общий бизнес. Он просто присматривает за своими инвестициями. Я не сержусь.

– А ты должна сердиться! – Дина грохнула ножом по столу. – Ты должна быть очень зла! Потому что это ненормально! Я бы сошла с ума, если бы за мной постоянно следили!

– Да ладно, я к этим ребятам даже привыкла… – Конечно, это была неправда, но Анна хотела погасить конфликт. – Ну, ходят и ходят. С ними даже безопаснее.

– Ты кого сейчас обманываешь – меня или себя? То, что этот тип платит за твою квартиру, не дает ему никаких прав! Тем более, это не доброта и не бесплатно, а в счет того дня, когда ты получишь свою собственность!

– Да знаю я!

Их крики прервал деликатный стук – Джон барабанил по столу кончиками пальцев, и этот раздражающе монотонный звук окончательно взбесил Дину.

– Перестаньте стучать! – рявкнула она. – Анна, почему мы орем друг на друга, когда надо орать на него?

– Послушайте меня, – негромко произнес Джон. – То, что я сейчас скажу, очень важно, – он замолчал.

Анна уже знала его манеру делать паузу перед тем, как сказать неприятное. И чем дольше пауза, тем страшнее то, что следует за ней. На этот раз Джон молчал невыносимо долго.

– Ну? – не выдержала Анна.

– Я никому не велел за тобой следить.

Теперь паузу пришлось взять ей.

«Как это? А кто же, не особо скрываясь, ходил за мной все лето? На блошиный рынок, по лавкам на Руа ду Бенформозу. Кто заходил в соседний вагон электрички каждый раз, когда я ехала в Синтру? Кто доводил меня чуть не до виллы и растворялся в лесу, чтобы снова возникнуть на станции?»

– В любом случае, дорогая, это не мои люди.

– А чьи? – у Анны сел голос.

– Я тоже очень хочу это знать.

Он выглядел озабоченным, но не испуганным, и это придало Анне немного уверенности.

– А я хочу знать – зачем, – Дина говорила сдержанно и спокойно, как всегда верно оценив серьезность ситуации. – Зачем кому-то следить за тобой? Разве все не закончилось весной?

«Вообще-то весной все только началось, – мысленно возразила Анна. – Я приехала в Португалию по документам, которые, пожалуй, можно назвать поддельными – срочный рабочий контракт и бизнес-виза, непонятно как полученные в закрытой на жесткий карантин Москве. Путешествие из Москвы в Лиссабон было организовано человеком, за которого я собиралась выйти замуж. Серьезно ведь собиралась, дурища! А человек оказался редкой скотиной, которого интересовали только мои деньги».

Деньги. Как раз весной Анна узнала, что у нее есть деньги. Вернее, нечто, стоящее больших денег – дом в Синтре, двухсотлетний особняк «Ласточка», семейное гнездо рода Оливейра, который перешел ей по праву прямого наследования. То есть, перейдет, как только будут должным образом оформлены документы.

– На этот счет у меня не очень хорошие новости, – вздохнул Джон. – Адвокаты работают, но вступить в права наследства ты сможешь в лучшем случае через год.

– Через год? – Анну словно ударили по голове.

– И это еще очень быстро, – неохотно признала Дина. – У нас и в обычное время бюрократия работает… э-э-э… по скрипу. А сейчас… сама видишь.

– И еще новость: дальние родственники старика не будут претендовать на наследство.

– Чего это? – удивилась Анна.

Она хорошо помнила, как заходился в криках тот тип, как называл ее мошенницей и грозился вывести всех на чистую воду. Он ведь уже мысленно продал «Ласточку», а на вырученные деньги мысленно уехал жить в Майами. А ведь сам-то он старику Оливейре даже кровным родственником не был – всего лишь муж внучатой племянницы.

– Их совершенно добровольное решение, – Джон произнес это таким тоном, что сразу стало ясно: добровольное, как же.

Методы Джона решать проблемы вызывали у Анны моральный дискомфорт. Этот эвфемизм она использовала для замены слова «страх». Ведь это нормально – бояться человека, способного на холодную просчитанную жестокость. А Джон совершенно точно на такое способен.

Страх, невольное восхищение, желание заслужить его одобрение и чувство безопасности, когда он рядом. Обида. Короткие вспышки ненависти. Весь этот тугой клубок взаимоисключающих эмоций мучил Анну до тех пор, пока Дина не сказала: «Да ты относишься к нему как к отцу». И еще сказала: «Но он тебе не отец. И он тебе никогда не причинит вред, по крайней мере, пока у него будет выбор».

Дина говорила сквозь зубы, словно признавала за врагом что-то хорошее. И ко всем Анниным чувствам добавилось еще одно – доверие. Она доверяла Джону, несмотря ни на что. Даже на то, что не знала его настоящего имени.

– Значит, это не родственнички, – заметила Дина. – И значит, дело не в доме.

– А может, они согласились не претендовать для отвода глаз. А сами хотят накопать на меня компромат, пойти в суд, забрать «Ласточку», а меня – в тюрягу!

Джон вскинул руки в примирительном жесте.

– Анна, я абсолютно уверен, это никак не связано с наследованием дома. «Ласточка» – твоя, и это факт, который лишь осталось закрепить юридически. Кстати, ты можешь ездить туда на совершенно законных основаниях.

– Я могу там жить?

– Можешь, если хочешь, никто тебя не выгонит. Но это же развалины.

– Зе живет, – возразила Анна, уже много десятилетий. – У него там теплая и сухая комната, нормально все.

Она и сама не знала, зачем упрямилась. Очевидно же, что жить в полуразрушенном особняке без электричества и воды, с прохудившейся крышей, выбитыми окнами и ветром, гуляющим по коридорам, невозможно. Чтобы чувствовать себя нормально в таких условиях, нужно быть сумасшедшим.

Собственно, Зе, старый мажордом, такой и есть – граница между прошлым и настоящим в его голове стерлась то ли от старости, то ли от потрясений. Он носил воду из колодца, грелся у дымящего камина и экономил свечные огарки в заплывших воском тяжелых шандалах. Он жил в своем личном Средневековье, а когда Анна попыталась вытащить его в городскую квартиру, сопротивлялся, словно дикий кот.

Она навещала их каждую неделю – старика и дом. И всякий раз, шагая по заросшей подъездной аллее, вспоминала слова Леандру: «Сохрани его, не продавай».

Но пять миллионов евро, которые предлагали за «Ласточку», огромные деньги. О продаже Анна думала с тоской и обреченностью, понимая, что отремонтировать и содержать поместье не сможет.

«Да и зачем такой домина мне? Кто в нем будет жить? Мне за тридцать, семьи нет, детей тоже, нет даже собаки»…

Эти печальные мысли, удивительное дело, уступали место другим, стоило Анне оказаться в запущенном саду «Ласточки». Например, что будет трудно добиться именно того земляничного оттенка, который выбрал для своего дома первый Оливейра. Или что несколько мраморных балясин парадной лестницы нуждаются в замене – всего несколько, потому что мрамор для них везли с каменоломни в Вила Висоза, а кто не знает, что там лучший мрамор в Португалии.

– …они в любом случае ничего бы не добились. Анна наследница, оспорить это невозможно. И, Дина…

Джон говорил негромко и, кажется, впервые назвал Дину по имени, а та не огрызнулась.

– Плохо дело, да? – голос у Анны дрогнул. – «Ласточка» тут действительно ни при чем. Все дело в алмазах?

Это была вторая часть ее португальского наследства: ангольские камни на десятки миллионов евро. «Кровавые алмазы», пропавшие тридцать лет назад. Кровавые и в прямом, и в переносном смысле.

– Анна, твой отец заплатил за них жизнью. Ты имеешь право на эти камни, ты их заслужила. К тому же мы не знаем, кто владел ими до тебя.

– Так может, владелец и объявился, а, Джон? Может такое быть?

Джон кивнул неохотно.

– И когда он придет забрать свое, что я ему скажу? – Анна почти кричала. – Ведь камней-то у меня нет! И я понятия не имею, где их искать! За целое лето мы не продвинулись ни на шаг. Мы вообще об этом не думали!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю