Текст книги "Тень ласточки"
Автор книги: Алла Боголепова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Глава 5
Анна вывернула на кровать содержимое своей дорожной сумки. Так и есть: ни паспорта, ни документов на въезд. Только одежда, косметичка и зарядник для телефона. Самого телефона тоже нет. Она пошарила в потайном кармане – десять стоевровых купюр оказались на месте.
Эту тысячу дал тот человек в Москве. Вместе с паспортом и документами.
– На всякий случай, вдруг вам в дороге что-то понадобится, – пояснил он.
– Да вы что, – ужаснулась Анна, – у меня есть!
У нее и правда имелось пятьсот долларов, которые она собиралась поменять на евро, но не придумала как, если банки закрыты, и обменники не работают.
– Возьмите, – проявил настойчивость человек, – это просто для нашего спокойствия – моего и моего друга в Португалии. Не такие уж и большие деньги.
«Господи, Леандру, что ты творишь? Зачем потратил столько сил и денег, чтобы запереть меня в пустой квартире? Что тебе нужно? Может, ты маньяк? Вроде фаулзовского коллекционера, который держал девушку взаперти, пока она не умерла…»
Анна оделась и решила заварить себе чаю. Необходима простая, привычная моторика, что-нибудь, за что разрываемый алкоголем и страхом мозг мог бы зацепиться как за спасательный круг.
Шкафы на кухне оказались пусты, если не считать нескольких запечатанных бутылок вина. «Туррига», прочитала Анна на этикетке и с трудом подавила желание грохнуть парочку о плиточный пол. Ни круп, ни макарон, ни консервов. Вообще никаких запасов.
«Мыши тут сдохли бы от голода. Да и ты тоже», – услужливо подсказал внутренний голос.
– Заткнись, скотина, – рявкнула Анна, села на диван и стала думать.
Привычка систематизировать информацию появилась у нее в раннем детстве, когда главной, хоть и неосознанной, ее задачей было простейшее выживание. При самой плохой ситуации больше шансов выпутаться у того, кто четко представляет, как обстоят дела.
Сейчас они обстояли, мягко говоря, хуже некуда.
Если убрать эмоции и взглянуть на дело с точки зрения голой логики, факты таковы. Некий мужчина, назовем его Леандру, потому что это совершенно необязательно его настоящее имя, хотя… Кто в здравом уме назовет себя Леандру, когда в мире полно нормальных имен!
Так вот, этот мужчина находит в сети женщину. Как? Да просто забив в поисковую строку фейсбука нужные параметры: город проживания, например, и возраст. Отфильтровав по статусу отношений: «без пары». Или «все сложно».
И вот ему вываливаются данные на целое стадо одиноких москвичек средних лет с несложившейся личной жизнью и, более чем вероятно, мечтой встретить сказочного принца. Осталось выбрать ту, что приглянулась больше других, охмурить, и вот уже она летит к нему на крыльях любви, с денежками за проданную свою квартиру.
Анна знала несколько таких историй, правда, в них чаще фигурировали юные турецкие аниматоры и хабиби из Египта. Но португалец – это даже круче, это сразу повышает градус доверия – Европа!
Разница в том, что хабиби обычно не тратят деньги на билет для своей наивной возлюбленной и не имеют друзей настолько влиятельных, чтобы в закрытой на карантин Москве за сутки сделать годовую визу в закрытый же шенген. А еще они не дают тысячу евро и не предлагают жениться, хотя тут Леандру ничем не рисковал. Святой Антоний, про которого Анна читала в путеводителе, давно почил, так что о тайном, но законном венчании под покровом ночи, можно забыть.
Однако, по какой-то странной причине, условный Леандру прилагает серьезные усилия, чтобы привезти наивную дуру, то есть влюбленную москвичку, в Лиссабон. Не ближний свет, однако. Вопрос – зачем.
«Допустим, – размышляла Анна, – он и вправду маньяк. Богатый извращенец, у которого достаточно денег, чтобы удовлетворять свои жуткие прихоти. Может, это даже целая сеть маньяков, а тот мужик, что делал визу, президент московского филиала. Допустим, они похищают женщин и держат их в заточении. Но в таком случае разве это не должен быть деревенский дом с подвалом? Разве не должен каждый уважающий себя маньяк знать, что доведенная до отчаяния жертва фиганет одно из этих огромных окон стулом да и заорет на всю округу: “Спасите, помогите”? Ведь это же азы маньячного дела! Основы! И потом, что за дурацкая история с парковкой? Что ты за маньяк-то такой, если не можешь нормально встретить жертву? А вдруг ее по дороге перехватит кто-нибудь другой? Или она сама передумает с тобой встречаться? Или…»
В замке завозился ключ.
Повинуясь не разуму, но инстинкту, Анна метнулась в спальню и прямо в одежде забралась под одеяло. Она услышала шаги, шуршание пакетов, звяканье ключей о стеклянную столешницу. Вот хлопнула дверца холодильника, зашумел электрический чайник, звякнули столовые приборы. Похоже, маньяк готовил завтрак.
– Просыпайся, Анна! – весело прокричал маньяк. – Я принес еду!
Он выглядел усталым, но веселым, этот типа Леандру, которого неизвестно как зовут на самом деле. Лил на раскаленную сковороду готовую смесь для блинчиков и напевал. Когда Анна вошла в кухню, он кивнул на барную стойку.
– Я взял твой телефон, потому что не знал, какая туда нужна сим-карта. Теперь ты со связью.
Анна посмотрела на часы: восемь утра по Лиссабону, стало быть, в Москве сейчас десять.
– Доброе утро, – она взобралась на барный стул опасливо, как на лошадь, которая может сбросить. – Ты что, ходил в магазин?
– Ездил. В такое время работают только маленькие mercearias, магазинчики, где торгуют чем попало, от еды до телефонных карточек. Наш квартал новый, тут пока еще ничего нет, кроме пары кафе.
– А где мои документы? – осторожно спросила Анна, поглядывая на растущую горку блинчиков.
– Решил заодно зарегистрировать контракт и сделать ксерокопию паспорта. Заехал в контору, пока там никого нет, а то бы проторчал до вечера. Паспорт на столе в гостиной, а контракт пришлось оставить. Понятия не имею, как его регистрировать, это на совести ассистента.
– Зачем вообще его регистрировать?
– Потому что приглашение на работу, по которому ты прошла границы, от моей конторы. Все легально и законно. Ты ведь не думала, что я отправлю тебя с поддельными документами? Ты – незаменимый специалист по дизайну интерьеров, без которого Португалии никак не обойтись.
– Господи, в это кто-то поверил? – изумилась Анна.
– А какая разница? Документы оформлены безупречно, печати, подписи и необходимые разрешения есть. А уж как они получены, кому какое дело. В общем, придет ассистент в офис, разберется с бумагами, и ты получишь их обратно.
Он говорил так спокойно и естественно, без единой фальшивой ноты, что Анне стало еще страшнее.
– Ты же говорил, в городе карантин, и никто не работает.
– А стройки работают, – Леандру ловко подкинул блинчик. – Это едва ли не единственное, что работает. И, должен сказать, пустые улицы для строителей – божья милость. Особенно в центре. Боже, что у тебя с лицом? Ты плохо спала? О чем ты думаешь?
Анна размешала в чашке кофе и честно ответила:
– Я думаю, ты – кровавый маньяк. Еще я думаю, на самом деле тебя зовут не Леандру, и ты похитил меня, чтобы убить и, возможно, подвергнуть изощренным пыткам.
– Именно в таком порядке? – Леандру водрузил перед Анной блюдо с блинчиками и щедро полил их кленовым сиропом. – Нормальный маньяк поступил бы наоборот.
Анна наблюдала, как стекает по блинчикам карамельного цвета густая жидкость, и молчала. Ее сознание, в который уже раз за последние дни, совершило какой-то дикий кульбит, и то, что казалось единственно верным еще час назад, сейчас выглядело просто смехотворным.
– Послушай, – мягко произнес Леандру. – Ты проснулась, поняла, что меня нет, а дверь заперта. Ты испугалась. Кто угодно испугался бы. Я просто не думал, что ты проснешься так рано, учитывая, что вчера с дороги уснула как убитая.
– Не с дороги, а с двух бутылок вина, но спасибо.
– Это новая квартира. Я купил ее полтора месяца назад, и до карантина появлялся здесь редко. Не хотел поднимать эту тему, но до того, как мы с тобой начали общаться в сети, я… У меня были отношения. Я жил с женщиной. В ее доме.
– А сейчас? – тупо спросила Анна. – Она знает?
– Учитывая, что я съехал от нее месяц назад, думаю, догадывается. Анна, я не самый внимательный кавалер на свете, не бог весть какой романтик и уж точно не эксперт в области отношений. Но я совершенно точно не кровавый маньяк. Я просто парень, которому выпал шанс, и теперь для меня, главное, этот шанс не упустить. Понимаешь? Ты мой шанс, Анна.
Она отодвинула нетронутые блинчики и посмотрела прямо в темные глаза, отчаянно жалея, что не может заглянуть глубже, прямо в голову, и узнать, что у него на уме.
– Шанс на что?
– На жизнь. На нормальную, обычную, человеческую жизнь. Когда-то она у меня была, но я все потерял. На этот раз не повторю ошибку.
Он говорил правду. Анна поверила ему сразу и безоговорочно, потому что за весельем, поди разбери, напускным или искренним, не очень-то и пряталась железная решимость добиться своего.
– Доедай завтрак, и поедем смотреть Лиссабон, – улыбнулся Леандру. – Город пустой, ничего не работает, но друзья моих друзей знают места, где можно хорошо пообедать, несмотря на карантин.
– Нелегальный ресторан? – засмеялась Анна и рассеянно посмотрела в окно.
На улице уже совсем рассвело, но день не торопился, прячась за пухлыми дождевыми облаками.
– Вроде того. Я в душ, и выходим, пока не полило. Может, успеем прогуляться по центру до того, как начнется светопреставление. Знаешь, как у нас говорят, Abril – águas mil, самый дождливый месяц в году, не считая ноября.
Анна услышала, как в ванной комнате полилась вода, и неторопливо пошла в спальню. По дороге захватила телефон и паспорт. Застегнула молнию дорожной сумки и, стараясь не издавать лишних звуков, повернула в замке входной двери ключ.
Оказавшись на улице, она свернула к скверу, маленькому, но буйно зеленому и надежно укрытому от солнца и любопытных взглядов сверху, и быстрым шагом пошла вперед. К станции метро, до которой, если верить навигатору, по счастью, работающему в оффлайн-режиме, ходу было пятнадцать минут. Два то есть километра.
Анна застегнула кофту и сжала в кармане маленький картонный прямоугольник. Обычная визитная карточка, видимо, выпавшая из бумажника или кармана. На ней, строчкой ниже длинных и непонятных португальских слов, была услужливо переведенная на английский надпись: «Адвокатская контора “Брага и сыновья”». Анна подобрала ее на полу кухни, пока Леандру возился с блинчиками.
Удивительно, как несколько граммов бумаги могут превратить в клочки надежную, обширную, тщательно продуманную и крепко сплетенную паутину лжи.
Он сказал: «Это мой шанс, и я его не потеряю». В это Анна поверила. Собственно, это была единственная правда, которую он сказал. Все остальное оказалось ложью. А, нет, не все. Еще имя. Про имя не наврал тоже, в этом Анна была уверена. Потому что еще на карточке было написано: «Леандру Брага, доктор права, младший партнер».
* * *
– Есть новости?
– Разумеется. Поговорили с кем надо.
– И?
– Они не знают. Но у нас есть кое-какие догадки.
– Я бы не назвал это новостями.
– Только что подтвердили адрес, едем туда. Через полчаса получите вашу ласточку живой и здоровой.
– А этот?
– Этот получит, что ему причитается. Вас волнует его судьба? Меня – нет.
– И меня. Лишь бы под ногами не путался.
Глава 6
Мимо станции метро Анна прошла трижды, приняв ее за подземный переход, пока какая-то добрая душа из числа не боящихся ковида бомжей не ткнула пальцем в большую букву «М».
Внутри оказалось пусто, чисто и тихо, но расслабляться было нельзя – вход к поездам охранял зловещего вида механизм величиной с автобус. Анна опасливо повозила пальцем по экрану, понаблюдала за меняющимися надписями, поменяла язык на английский и пришла к выводу, что, очевидно, адская машина выдает билеты в обмен на бессмертные души пассажиров.
Забредший в вестибюль полицейский некоторые время наслаждался сражением иностранки с аппаратом, но потом сжалился.
– Go! – предложил он.
– Чего? – изумилась Анна. – Вы мне зайцем предлагаете ехать? Вы? Служитель закона?
– Go-go, – совсем развеселился ни слова не понявший полицейский и зачем-то добавил: – Миледи.
«Ну, миледи так миледи, – решила Анна и на приличной скорости рванула сквозь турникет. Кто его знает, может, у него шутки такие, у полицейского. Может, ему скучно».
Анна собиралась ехать в центр. Зловещие окраины, хотя, сказать по правде, ничего зловещего в районе, который Леандру назвал Телейраш, не было, не лучшее место планировать и начинать операцию «возвращение домой». Но вот центр – это в какую сторону? Анна долго и безрезультатно смотрела на схему, пока не сообразила, что станция «Телейраш» конечная, и вариант у нее, собственно, один.
В абсолютно пустом вагоне Анна села у окна и стерла выступившие на глазах злые слезы.
«Леандру, наверное, уже заметил, что я ушла. Сбежала, смылась, слиняла – назови как хочешь, суть не меняется. Я поймала его на вранье, причем настолько, казалось бы, мелком и бессмысленном, что говорить смешно. Ну, наврал про работу, делов-то».
Однако это мелкое вранье идеально, последним кирпичиком встало в стену нестыковок, которую она упорно не замечала даже когда уперлась в нее лбом.
«Зачем скрывать, что ты адвокат? Что плохого быть адвокатом? Может, здесь, в Португалии, это какая-то позорная профессия вроде наркодилера или сутенера? Может, здесь адвокатов с ходу бьют по морде? Доктор права? Хрясь по сусалам. Да ну, глупость какая. Почтенная, респектабельная работа, скрывать которую не имеет смысла. А для него, значит, смысл есть».
Анна вдруг четко осознала: во всем остальном, что ей непонятно и странно, смысл тоже есть. Во всей этой дикой истории, где самое дикое – что он ей действительно нравился, даже сейчас, даже сквозь страх, который заставил ее схватить вещи и убежать прочь, этот чертов Леандру. Несмотря на его вранье, за которым, очевидно, скрывался какой-то зловещий план. Несмотря на маленький рост, несмотря ни на что. И тот факт, что он не испытывает к ней вообще ничего, злил, но больше печалил.
Как ни странно, Анну совсем не интересовала его цель. Во-первых, по природе своей она была нелюбопытна и осторожна, а осторожность диктовала не совать нос в странные дела. Старая балерина называла это «избегать трудностей». Анне больше нравилась формулировка «не лезть на рожон». Во-вторых, жгучее разочарование от очередной любовной истории затмевало все остальное.
Таких историй в ее жизни было много. Анна знала, что привлекательна, а еще лучше знала, что, в конечном счете, это ничего не решает. Зеленые глаза, густые темные волосы, кожа, которая к лету приобретала оттенок молочной карамели… Внешность имела значение только до определенного момента. Этот момент – очередное расставание, более или менее достойное, но всякий раз очень для нее болезненное.
Однажды, устав читать психологическую попсу, она набралась смелости и спросила у очередной «истории»: «Что со мной не так?» «История» подумала и честно ответила: «Ты скучная. Ты хорошая, добрая, теплая, как нянечка в детском саду. И такая же незаметная. Иной раз, – сказала “история”, я даже забываю, что ты дома». «Да чего же тут плохого, – изумилась Анна. – Разве ты не чувствуешь себя спокойно и безопасно рядом со мной?» «Я чувствую себя сволочью, – призналась “история”, – оттого, что не замечаю тебя, и что мне с тобой, такой уютной и покладистой, смертельно скучно».
– Все из детства, все. Все от родителей. В терапию бы тебе, – советовала Лера. – Я тут думала в психологи податься. Мелкая подрастет – на курсы пойду. Буду тебя бесплатно лечить.
Анна представила себя на приеме у психолога Леры, содрогнулась и навсегда закрыла для себя тему «что со мной не так».
– Что-что… Да ничего, не везет просто. Прорабатывать детские травмы жизни не хватит, проще подождать. После долгой череды неудач обязательно срываешь джекпот – закон жизни.
– Психология игрока, – презрительно фыркнула Лера. – Нет, я не говорю, что так не бывает. Но ты ж как мужик из анекдота, хоть бы лотерейный билет купила! А то ведь всю жизнь прождешь.
Перегоны между станциями оказались короткими, и через двадцать минут Анна доехала до конечной. «Cais do Sodre», – прочитала она на табличке, вокзал, стало быть. Народу здесь было побольше, человек двадцать. Анна поднялась на поверхность и пошла к реке – без какой-либо цели, просто побыть у воды.
Вода была ее утешением и медитацией с самого детства. Деревня, где росла Анна, затерялась в псковских лесах и могла бы считаться красивой, если бы не ветшающие с каждым годом останки некогда богатого колхоза, появившегося в этих местах еще в тридцатые годы прошлого века.
К пятидесятым среди ладных крестьянских домов выросли коробки из силикатного кирпича – как дюралевые зубные протезы, уродливые и чужеродные. А вокруг длинные приземистые фермы для скота, которые в начале века нового выглядели так, словно их бомбили: разрушенные стены с торчащей арматурой, обвалившаяся крыша…
Колхоза не стало, деревня опустела. Все, у кого была хоть малейшая возможность уехать, уехали. Самые везучие в Петербург и Москву, люди попроще в Псков, а остальные в Опочку – все-таки райцентр.
«Из крупного рогатого скота остались корова Зорька и алкаш Борька», – зло шутила мать, за что пару раз ее легонько побила Борькина жена, что, впрочем, никак не отразилось на частоте совместных попоек.
Нравы в деревне царили простые как вилы – универсальный способ решения любых местных проблем. За вилы хватались «по пьянке» и «по трезвянке», и каждый раз их появление, подобно герольду, предвещали дикие крики, разносящиеся по всей округе.
Заслышав этот набат, маленькая Анна убегала к озеру и сидела там, спрятавшись под густыми ивами. Вода вбирала и гасила звуки деревенской баталии, успокаивала, а еще, если что, всегда можно утопиться. Но этот, как теперь говорят, лайфхак, открылся Анне после прочтения карамзинского шедевра сентиментализма.
Имелось у нее и еще кое-что заветное, но вспоминать об этом Анна не любила – болело и по сей день, спустя четверть века. А вот вода… В Москве она не такая. Неправильная. А может, просто жизнь не такая, неутешительная. Сколько ни ездила Анна по прудам и набережным, но того детского чувства покоя так и не нашла.
И вот теперь, обогнув здание вокзала, она приближалась к Тежу. Еще не увидев реки, Анна ощущала ее присутствие – как иные люди чуют присутствие дикого зверя. Она шла вперед, не глядя по сторонам и не замечая города вокруг. Закрытые кафе, железные стулья, скованные цепью и привязанные к сиротливо торчащему посреди сада Гамейру киоску, грозно глядящий герцог Терсейра на площади своего имени – все это осталось у нее за спиной. Она шла к могучей живой сущности, что вздыхала и волновалась за серым парапетом набережной.
Небо, набухшее дождем, сделало воды Тежу серо-голубыми, оттенка голубиных перьев. Анна вдохнула густой влажный воздух и пошла по набережной вверх по течению реки. Отлив обнажил каменные плиты, поросшие пушистыми зелеными водорослями. Спустившись к самой воде, Анна окунула руку в Тежу и зажмурилась. Вода струилась по коже ласково и доверчиво, мягкая, неуловимая, всемогущая.
В этот утренний час набережная пустовала, и Анне казалось, что и Тежу, и весь залив Мар-да-Палья вместе с мостом и смешным желтым корабликом, что усердно пыхтел от южного берега к вокзалу Кайш-ду-Содре, принадлежат только ей. Она уселась на сбегающие в воду ступени и погрузилась в размышления, надо признать, невеселые.
«Ясное дело, нужно идти в посольство. Каяться и сдаваться, проситься домой на первом же рейсе, а там уж как решит родное государство. Леандру сказал, что, выезжая, формально я не нарушила ни одного закона ни одной страны. Но фактически ведь поперлась, хотя родное опять же государство предупреждало: не надо, сидите дома. А уж причина, почему я тут оказалась, и вовсе идиотская – это ведь кому рассказать, а? Замуж поехала выходить. За афериста, которого знала две недели, да и то по интернету. Со стыда сгореть – такое о себе рассказывать. А что делать, придется. Наврать, что я здесь уже давно, а теперь хочу к родным березкам, не выйдет, штамп-то амстердамский вчерашним числом. Значит, скажу как есть, – вздохнула Анна. – Заодно и про гадского Леандру все выложу. Вдруг он преступник, и его уже много лет безуспешно разыскивают ФСБ, ЦРУ и Тайная служба межгалактического контроля времени. Вдруг он людьми торгует».
В сумке зажужжал телефон.
«Будильник что ли?» – подумала Анна.
Но это оказался не будильник, а гадский Леандру. Он звонил в скайп восемнадцать раз и оставил километр сообщений, последнее из которых, обрамленное жутким количеством восклицательных знаков, гласило: «Анна, пожалуйста! Я очень волнуюсь за тебя!»
От того, чтобы зашвырнуть гаджет прямо в реку, пусть сожрет его обретающийся неподалеку Атлантический океан, Анну удержала только память о том, сколько она отдала за этот седьмой айфон.
«Вот что ему ответить, негодяю? Спросить издевательски, кому он уже продал мою печень? В какой бордель собирался пристроить? Или, может, решил загнать недорого жестокому и жадному плантатору, который выращивает сахарный тростник и нуждается в рабском труде? Хотя стоп, плантаторы в Бразилии. Неужели Леандру собирался продать меня в Бразилию?»
