Текст книги "Рождение чёрной дыры (СИ)"

Автор книги: Алька Белкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Рождение чёрной дыры

   Эта девятиэтажка была какая-то странная. Точнее это по проекту в ней было девять этажей, а все вокруг видели чёрт те что. Одни говорили, что здание ловит крышей облака, а другие, что оно чуть ли не целиком вросло в землю. Кто-то утверждал, что в доме не меньше километра длины, а кто-то – что он уже метра. Не было единого мнения и по поводу цвета. Время суток рядом с ним так же становилось совершенно неопределённым, серым и безликим, независимо от того, день в это время был или царила ночь. Никто не мог сказать, насколько стар этот дом. Вчера он был построен или стоял всегда. Никого, впрочем, это не интересовало, тем более что на фотографиях и видеозаписях ничего необычного в нём не наблюдалось. Это место не любили, даже почтальоны и вездесущие расклейщики рекламы старались его не замечать. Но бывали и исключения.

   – Ну?! – Эдик раскраснелся. Он так отчаянно жестикулировал, что расплёскивал пиво из бутылки, зажатой в руке. Оранжевую футболку уже всю залило, и она прилипла к телу, но парень не замечал.

   – Не-е, – не менее содержательно возразил Макс, отпивая своего напитка, чуть более крепкого и тут же делая затяжку.

   Внешне Эдик и Максим были совершенно разные. Первый – высокий худощавый блондин, одевавший всегда только яркие футболки и фирменные джинсы. Лицо его носило следы, пусть ещё и не долгой, но уже весьма бурной жизни. Второй был низким, из тех, про кого говорят «метр в прыжке». Он очень комплексовал по поводу этого и отпустил бородку, чтобы никто не подумал спутать его с подростком или хуже того с ребёнком.

   – Фигня, – Эдик хитро сощурился. – Эт только до подъезда и обратно.

   – Чо? – Макс насупился и упрямо опустил голову. Хмель тут же радостно ударил в неё. Изо рта и носа полезли клубы дыма, как если бы этот низенький человек вдруг стал драконом.

   – Только. До. Подъезда, – Эдик толкнул друга в плечо. – Раз зайти ссышь, Чурила.

   Макс с сомнением посмотрел в сторону дома. Он казался то ближе, то дальше, то нависал невероятной громадой, заслоняя собой пол неба, то сжимался почти в точку. И всё это практически одновременно. Залпом допив свой ягуар, парень бросил банку в сторону проклятого здания. Посудина радостно звякнула о плиты дорожки, проскакала несколько метров и замерла, немного покачавшись из стороны в сторону, в какой-то выбоине.

   – Лады, – немного успокоившись, ответил парень и двинулся следом за банкой.

   – Оп-па! Маладца! – Друг радостно хлопнул смельчака по плечу, а потом в ладоши. – Давай, Чурила! Покажи папочке, что ты можешь!

   Парень неторопливо, немного вразвалку шёл к цели. Шаг и он миновал хлипкий, проржавевший, покрытый ошмётками старой, совершенно белой от времени краски заборчик. Сам для себя Макс решил только пнуть банку и пойти обратно. Уж это-то будет не опасно. Вскоре стихли все звуки, только несколько птиц отчаянными криками металось где-то в непроглядной вышине. Он долго шёл, стараясь не терять банку из вида, но его всё равно почему-то развернуло. Дорога вела вокруг дома, и пути этому не было конца. Ужасающе ярко светило солнце. И вот, после долгого, безумно долгого блуждания, когда силы уже его покидали, он дошёл до того жалкого куска крашеного алюминия, из-за которого весь путь и начался. Парень лениво, немного устало пнул его и развернулся, чтобы уходить, но внезапно обнаружил перед собой прокля?тый дом. Макс удивлённо замер, а потом резко обернулся. Снова то же самое. Как будто кроме этой старой, облупившейся девятиэтажки и подходов к ней, уже больше просто ничего не существовало.

   – Так не бывает, – пробормотал Макс. – Нет, нет, нет.

   Парень попробовал сойти с дорожки и пойти по газону из пожухлой некошеной травы, но только упёрся в стену, горячую, чуть шероховатую из-за отвалившихся плиток мозаики. Куда бы он ни шёл, что бы ни делал, результат был один – он приближался к этому странному жилищу.

   – Нет, нет, нет, – повторял он, как мантру. – Эй! – Молчание. – Кто-нибудь! Эй! Как отсюда выйти, чтоб вас всех? Эд! Кто-нибудь?

   Ветер тихой ладонью провёл по траве и замер. Слышалось только тяжёлое дыхание, загнанного в ловушку человека. Затянувшееся ожидание подарило незабываемые ощущения давящего на затылок солнечного жара и жажды. Когда Макс совсем устал и желал только одного – напиться наконец-то если не чая или пива, то хоть воды, он очутился прямо перед крылечком подъезда. Бетонный козырёк и три ступеньки, обшарпанная железная дверь. Почти как его родной подъезд, только весь в пыли, потёках грязи и трещинах краски. Нырнуть за дверь казалось небывалым благом и облегчением.

   На первый взгляд всё было в порядке. Макс, оглушённый темнотой, замер посреди коридора, тяжело вдыхая прохладный воздух, пахнущий кошатиной и скисшим супом. Было тихо, мучительно и страшно. Подсознательно он ждал, что вот внезапно хлопнет дверь, послышатся чьи-то шаги, голоса довольные и не очень, детские и старческие. Но тишина не прерывалась ничем, кроме дыхания Макса. Сглотнув и ужаснувшись получившемуся звуку, парень решился двинуться дальше. Трясущимися руками достал мятую пачку, уронил несколько сигарет, пока не взял одну губами, зажал зубами, будто пытаясь удержать рвущуюся ткань реальности. Огонёк зажигалки показался невероятно слабым и тусклым, но запалить сигаретку смог. Тяжёлый дым хлынул в лёгкие, одновременно и успокаивая нервы и раздражая горло. Зрение перестроилось, переключилось на местную тьму, которая уже не казалась такой непроницаемо густой. Вон впереди ступеньки. Раз, два, три, четыре, пять и шесть. А дальше угадываются двери квартир. Макс подошёл к первой, едва замечая, что уже скурил сигарету почти под фильтр, торопливо постучал и замер, поражённый собственной храбростью. Ничего не случилось. Он постучал снова. Зачем? Не понятно. Надавил на звонок, насладившись противной трелью. Шаги так и не раздались. Дёрнул за ручку соседнюю дверь, и та внезапно поддалась, приоткрылась.

   – Эй-ей! – Макс осторожно заглянул внутрь. – Есть кто?

   Никто не ответил, просто пространство как-то странно сдвинулось, и Макс очутился в другом подъезде, ярко освещённом падающим в разбитые окна светом. Здесь на стенах виднелись следы людей – наскальные рисунки, подписи тех, кто ходил тут когда-то туда, наружу и прочь. Решив воспользоваться этим путём, показавшимся таким обнадёживающим, парень рванул вниз по лестнице. Рот высох из-за жажды, дыхание из-за этого было хриплым, прерывалось иногда кашлем. Пролётов через пять он сдался. Каждый раз, как заканчивалась одна лестница, начиналась снова та же самая, с теми же узорами на стенах и разводами на потолке. Взгляд упал на серые врата лифта. Маленькая белая, в чёрных подпалинах кнопка манила к себе, обещая путь к спасению, к людям и свободе. Макс шагнул к ней, поднял дрожащий палец, помедлил немного и нажал. В первый момент он промахнулся, но потом палец скользнул по стене и нащупал неровную, чуть царапающую поверхность. Кнопка вдавилась легко и, как будто, радостно. Тёмная пещера в бесконечном здании наполнилась до боли знакомым, таким родным и приносящим облегчение гулом.

   Всё в мире имеет свойство повторяться. Когда-то давно Максим Чурилов, тогда ещё школьник, бегал со своим лучшим другом, Эдиком Лаптевым, по подъездам. Им нравился сам процесс, когда от пламени зажигалки начинал плавиться, пованивая, белый мягкий пластик. Однажды, в самый разгар процесса, раздался металлический хлопок двери, послышались тяжёлые, явно мужские шаги. Макс в панике надавил на прогретую огоньком кнопку, а потом торопливо нажимал на все кнопки внутри лифта, в надежде, что дверь закроется быстрее. Только потом, отдышавшись, он обнаружил на пальце ожог. От одного этого воспоминания и от прикосновения к истерзанной когда-то пламенем поверхности, старая, лёгкая и позорная боль вернулась. Но теперь она приносила облегчение, восстанавливала эфемерную связь с утраченной реальностью.

   Лифт распахнул двери, бросил в нос запах пота и псины. Нутро кабинки было фанерно-коричневым, перечёркнутым надписью. Таинственное «мы идём дальше» заставило в первый момент отшатнуться. Парень снова закурил, пытаясь одновременно унять дрожь в руках и ногах. Лифт ожидал, будто пёс, вышедший на прогулку с хозяином и теперь ждущий, когда же ему бросят мячик. Максим стряхнул на пол фильтр, оставшийся от сигареты, шагнул в лифтовое нутро. У него никогда не было собаки. Двери радостно лязгнули, закрывшись, как захлопнувшаяся пасть. Свет потускнел, а кабинка двинулась куда-то назад и вверх, от чего человек чуть не упал. Лифт ещё несколько раз менял направление, ехал то верх, то вниз, то в сторону, то по диагонали. Парня швыряло на стены, на пол, а один раз ещё и на потолок. Поручней не было, а если б они и были, то это не сильно бы спасло, и к синякам и шишкам прибавился бы вывих руки.

   Всё прекратилось неожиданно, с лёгким, едва слышным звонком. Лифт выплюнул своего неудачливого пассажира и замер, выжидательно распахнув двери. Макс выполз на четвереньках наружу, с трудом поднялся, держась за стену, шершавую от обоев, огляделся. Он очутился в однокомнатной квартире. Справа санузел и дверь на кухню, слева вход в спальню. Парень торопливо зашёл на кухню, шатаясь от стены к стене. Ему показалось, что он стал ещё ниже, чем был. Дотянуться до крана на раковине стоило немалых усилий. И только когда парень уже напился воды из пригоршней, больше проливая на себя, чем заливая в рот, взгляд в очередной раз упал на стул, и пришло озарение, что можно было бы использовать его. Накатила злость, тихая и безнадёжная. На всю эту странную ситуацию. Яростно закричав, Чурилов схватил стул и швырнул его в стекло, замер под хрустальный звон осколков, сообразив, что вот он, путь к свободе. Стук и треск звуковой волной прошли от земли к небу. Парень подбежал к окну и, едва удерживая отчаянное сердце в груди, выглянул наружу. Вид вызывал приступ агарофобии. Дом странно изгибался кольцом, замыкался сам на себя, как уроборос. С серого неба тяжёлой ладонью давил на пожухлую траву далеко внизу солнечный свет. Отшатнувшись, Макс начал кружиться вокруг своей оси, озираясь вокруг. Глаза налились кровью, а мир стал красным. Пришёл в себя парень совершенно обессилевшим, среди обломков и щепок стола и обрушенных шкафчиков. Желудок, отчаянно урча, просил заправить его хоть чем-нибудь.

   Холодильник был полон, но еда в нём давно стухла. Тяжело вздохнув и безуспешно отряхнув от налипших крошек и щепок футболку, он пошёл прочь, лелея надежду полежать на диване хоть пару часов. Но комната не оправдала ожиданий. Какая-то сила бесконечно вытянула её, растянула на много километров, закрутила по спирали вверх, как ракушку. Макс осмотрелся. Другого пути не было – лифт исчез совершенно незаметно. Оставалось только идти вперёд.

   – Хорошо, – парень закрыл глаза. – Хорошо, я подожду на кухне ещё немного и попробую снова. Вдруг что-то изменится. Или попробую выбраться в окно и пройти по карнизу...

   Но и кухни уже не стало. Возможно, то странное ответвление от основного коридора с воющей слепящей пустотой в его конце и было ещё совсем недавно кухней, но теперь это не имело значения. Оставалось только идти дальше, надеясь на то, что вскоре появится выход.

   – Ладно, я дойду до конца тут и найду путь обратно, – пробормотал Макс, делая первый неуверенный шаг. – Должна же быть дорога обратно...

   Он блуждал безумно долго. Минуты, недели, часы и годы перестали что-либо значить. Дом то растягивал, то бесконечно сжимал пространство внутри себя, выкручивал и выворачивал его. Пути не было конца, даже когда парень останавливался отдохнуть, какое-то движение продолжалось. И ни одного поворота назад, к свободе. Макс лег лицом вниз, решив так и остаться, умереть, перестать существовать. Воспоминания о внешнем мире, о сотнях связей навалились на него, придавили к земле, выдавили из его худой груди рыдание.

   – Максимка! – кричала мать, высунувшись по пояс из окна. Немного поношенный бордовый халат был тщательно запахнут. – Не уходи со двора! Вернись! А то домой пойдёшь!

   – Ты, это, – Эдик закурил. На его бледном лице лиловый фингал смотрелся очень даже чётко. Впрочем, друг дал сдачи, и теперь голова у Макса гудела. – Ты, Чурила, это... не зарывайся.

   – И куда вы пойдёте, молодой человек? – Мария Сидоровна, пожилая учительница математики, нависла над мальчиком, потрясая в воздухе журналом. – Куда вы пойдёте после школы? Кем станете? Да никем вы не станете! Потому что не учитесь! Берите пример с Веточкина! У него тоже семья небогатая, но вот Веточкин отличник, а вы – нет!

   – Ты совсем офигел? – Возмущалась Светка в их последний вечер. Её белые, короткие, крашеные волосы были растрёпаны, а тушь на глазах растеклась. – Офигел? Ты что творишь? Да я... да пошёл ты!

   Воспоминания калейдоскопом сменяли друг друга, вызывая спазмы в груди. Не послушался, не смог, не оправдал. Кто он? Теперь никто и заканчивает жизнь никак. Всё, что у него осталось от внешнего мира, вот эти вот воспоминания. Через какое-то время он устал так лежать и сел. Тоннель, посреди которого парень остановился, пропал, превратился в гигантскую пещеру розового цвета, напоминающую, то ли желудок, то ли глотку. Дико закричав, Макс бросился всем телом на стену, больно, до крови рассёк бровь, ушиб нос и колени. С воплями начал молотить стены, кидаясь от одной к другой, бить их ногами, не замечая, что из глаз покатились слёзы. Разбив костяшки в кровь, он бессильно опустился на неожиданно тёплый пол и заплакал в голос. Протяжный, хриплый вой затухал быстро, жутко, без эха. Он рыдал и стонал, пока не пропал голос, пока не выгорело всё внутри, оставив от чувств только пустоту и апатию. Осталось одно желание как можно быстрее прекратить свои мучения. Макс поднялся на ноги и пошёл. Вперёд, уже не пытаясь свернуть.

   Но однажды он встретил живых людей.

   Очередной изгибающийся, узкий, тёмный, мерцающий тусклым красным светом коридор вывел Макса в огромную комнату с выгнутыми, как после взрыва стенами и потолком. В центре её стояла безразмерная кровать, на которой возлежала женщина абсолютно неприличных размеров. Она была столь тучна, что её ног и рук уже не было видно за складками плоти, а голова едва угадывалась по длинным чёрным, как абсолютное ничто волосам. Вокруг ложа ходил кругами мужчина, худой и изогнутый знаком вопроса. Но его затылок всё равно тёрся о плафон, висящий в центре свода этого странного помещения. Он что-то нежно ворковал своей возлюбленной, распростёршейся перед ним и, казалось, готов упасть в её объятия в любой момент, уподобиться двум нейтронным звездам, которые, сливаясь, порождают безумный, всепоглощающий водоворот.

   Стоило остановиться, как ноги заскользили по фантастически гладкому линолеуму вперёд и немного в бок, будто гигантская воронка уже возникла и жадно глотала всё вокруг. Макс сел, потом лёг, отчаянно цепляясь скрюченными пальцами за безумно изгибающуюся поверхность, но это не то, что не остановило, никак не замедлило падение в самую жуть. Парень закричал изо всех сил своих лёгких, надеясь, что его услышат, узнают, что здесь творится, но даже самый звук улетел по спирали в недра того существа, которое жадно поглощало всё. Макс закрыл глаза. Он смирился со своей участью, предопределённой в тот момент, когда он по своей глупости шагнул за точку невозврата – маленький, ржавый, хлипкий заборчик. Его глупость и бахвальство породили этот момент. С другой стороны, так можно сказать практически о любом моменте любой жизни. Что ждало его там, в плоти этого существа? Другой мир? Параллельная вселенная? Ад? Простое небытие? Ждать осталось уже не долго. Макс сжался в позу эмбриона, повернулся на бок и закусил губу. А когда он почувствовал, что уже скоро конец, то открыл глаза. Длинный падал на него сверху, готовый слиться со своей возлюбленной в безумном танце чёрной страсти. Что же. Совсем скоро он всё узнает.