Текст книги "Золотые Ворота"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Почему?

– Опять же из-за закона Паркинсона. Если что-то пойдет не так, вы двое первыми попадете под подозрение, ведь вы покидали мост и вернулись. Кроме того, мне нужно передать сообщение в президентский автобус.

– Каким образом?

– Я что-нибудь придумаю.

– А как насчет автобуса прессы?

– Не знаю. Я им не начальник... Станут ли меня слушать... Если один-другой получат не те подносы... Что ж, тогда мне придется позаботиться о паре негодяев, которые получат доброкачественную еду.

– А до людей вам и дела нет, не так ли? – О'Хара неодобрительно посмотрел на Ревсона.

– У меня есть задание, которое нужно выполнить. Делаю, что могу. Конечно, везде возможны издержки, но кто знает, каковы они будут в данном случае? – Пол немного помолчал. – Я работаю вслепую. Такое ощущение, что у меня руки не просто связаны, а связаны за спиной. Поэтому не мешало бы подумать, справедливо ли ваше последнее замечание.

– Прошу меня извинить, – сказал, подумав, доктор. – Ручки и фонарик будут ждать вас в любое время. И последнее. Комитет одобрил ваше намерение вывести из строя прибор для инициации взрыва по радио.

– Я очень рад! – воскликнул Пол с иронией в голосе. – У вас, часом, не найдется какого-нибудь снадобья, чтобы сделать меня невидимым?

– Увы, нет, – ответил доктор и пошел прочь.

Ревсон выкурил еще одну сигарету и бросил окурок в воду, потом встал и не спеша направился к расставленным рядами стульям. Эйприл все еще сидела там, где он ее оставил.

– Как только прибудет микроавтобус с едой, я прошу вас немедленно отправиться к доктору для осмотра.

Девушка даже не взглянула на него.

– Да, сэр. Как прикажете, сэр. Ревсон тяжело вздохнул.

– Я изо всех сил стараюсь сдержать растущее раздражение. Мне казалось, мы расстались друзьями.

– Ничего не имею против того, чтобы побыть марионеткой.

– Мы все тут марионетки. Я тоже делаю то, что велят. Мне далеко не всегда это нравится, но работа есть работа. Пожалуйста, не старайтесь осложнить мою задачу. Доктор все объяснит. Он скажет, когда можно будет оттуда уйти.

– Хорошо, мистер Ревсон. Я вынуждена вам помогать, поэтому сделаю, что прикажете.

Ревсон решил больше не вздыхать.

– Прежде чем мы расстанемся, мне бы хотелось попросить вас побеседовать с мистером Брэнсоном. По-моему, вы ему очень нравитесь.

Девушка внимательно посмотрела на Пола. Он несколько секунд тоже смотрел на нее, потом отвел глаза.

– А вам?

– Я стараюсь на вас не заглядываться. Попытайтесь узнать у Брэнсона, к какому тросу он собирается в ближайшее время прикреплять взрывчатку и когда именно. После того как я от вас отойду, вы некоторое время побудьте здесь, потом начинайте прогуливаться, чтобы встретить Брэнсона.

Ревсон посмотрел на Эйприл. Ее глаза показались ему еще больше и ярче, чем прежде. Он уловил в них лукавый блеск.

– Хотите, чтобы я стала такой же хитрой и коварной, как вы сами? – девушка еле заметно улыбнулась.

– Господь этого не допустит! – Ревсон встал и не спеша направился к ограждению моста.

Он остановился примерно в двадцати ярдах от часового со «шмайсером» в руках, охранявшего демаркационную линию, ограничивавшую передвижение по мосту. Пол заметил направлявшегося в его сторону генерала Картленда и быстро сделал три снимка.

– Можно с вами поговорить, генерал?

– Нет, нельзя! – Картленд остановился. – Никаких интервью! Я в этом цирке зритель, а не актер, – генерал пошел дальше.

– Было бы лучше, если вы поговорили со мной, – намеренно резко бросил Ревсон.

Генерал остановился и внимательно посмотрел на журналиста.

– Что вы сказали?

Картленд говорил медленно, четко и так властно, что Ревсон почувствовал себя проштрафившимся офицером, которого собираются лишить воинского звания.

– Не пренебрегайте беседой, сэр, – резкость сменилась почтительностью. – Хегенбаху это не понравится.

– Хегенбаху? – переспросил генерал.

Картленд и Хегенбах обладали похожим складом ума и были близки, насколько вообще могут быть близки одиночки по натуре.

– Что вам Хегенбах?

– Давайте присядем, генерал. Держите себя непринужденно.

Непринужденность Картленду вообще была несвойственна, но он сделал все, что было в его силах.

– Итак, что для вас Хегенбах? – повторил генерал свой вопрос, присев на поребрик.

– Мистер Хегенбах играет важную роль в моей жизни – он платит мне жалованье. В тех случаях, когда вспоминает об этом.

Картленд долго молча смотрел на Ревсона, потом, словно для того, чтобы доказать, что он отличается от Хегенбадо, улыбнулся.

– Ну-ну! Друзья познаются в беде. Как вас зовут?

– Пол Ревсон.

– Ревсон? Да, точно, Ревсон. Джеймс говорил мне о вас. И не раз.

– Сэр, вы, должно быть, единственный человек в стране, кто знает его имя.

Картленд согласно кивнул.

– Он собирается лет этак через пять посадить вас на свое место.

– Пять лет надо еще прожить, сэр.

– Ну-ну! – опять довольно прогудел генерал. – Должен сказать, вы неплохо внедрились в эту среду.

– Это была идея шефа, а не моя, – Ревсон встал и сделал еще несколько снимков. – Нужно отражать местный колорит, – извиняясь, пояснил он. – Пожалуйста, не говорите никому из ваших коллег в президентском автобусе...

– Да какие они мне коллеги! Клоуны!

– В таком случае, не рассказывайте клоунам о знакомстве со мной.

– Беру назад свое замечание. Президент – мой личный друг.

– Это все знают, сэр. Итак, президент и клоуны, хотя я бы не стал включать в число клоунов господина мэра. Если захотите побеседовать с ними, беседуйте во время прогулки. В вашем автобусе стоит жучок, вас прослушивают.

– Ну, если вы в этом уверены...

– К сожалению, уверен. В третьем автобусе постоянно работает магнитофон. Скажите, что сами об этом узнали. Будем считать, что мне об этом ничего не известно.

– Я сам случайно узнал о жучке. И никогда не слышал о вас.

– Генерал Картленд, вам следовало бы работать в нашей организации.

– Вы так думаете?

– Беру свои слова обратно. Человек в вашей должности не может быть понижен в должности.

Генерал улыбнулся.

– Давайте перейдем к делу. Расскажите мне все.

Ревсон встал, немного походил, сделал несколько снимков, потом вернулся к генералу и все ему рассказал.

– Чем я могу быть полезен? – спросил Картленд, когда Пол закончил свой рассказ.

Он снова стал суровым и сдержанным начальником.

– Ближе к делу, Ревсон!

– Выведите своего малоподвижного друга на прогулку. Расскажите ему о жучке. Объясните, как распознать подносы с доброкачественной едой.

– Это нетрудно. И все?

– Еще один момент, сэр, но я не совсем уверен, стоит ли... Известно, что обычно вы носите с собой оружие...

– Теперь об этом можно говорить только в прошедшем времени. У меня его отобрали.

– Но кобура все еще у вас?

– Да.

– Я дам вам пистолет, который к ней прекрасно подойдет.

– Это доставит мне большое удовольствие.

– Пули отравлены цианистым калием, сэр.

– Все равно это мне по душе, – без колебаний согласился генерал.

Глава 8

Микроавтобус с ужином прибыл на мост ровно в шесть тридцать. Увлеченно беседуя, пассажиры президентского автобуса столпились около северной демаркационной линии. Под внимательным взглядом часового Эйприл Венсди неторопливо направилась к машине «скорой помощи». Ревсон дремал, сидя на стуле. Кто-то дотронулся до его плеча. Пол вздрогнул.

– Прибыл ужин! Будущим путешественникам пора подкрепиться! – разбудил его Брэнсон со своей обычной формальной улыбкой на лице.

– Надеюсь, ужин будет с вином? – Пол выпрямился на стуле.

– С самым лучшим из того, что можно купить за деньги.

– За чьи деньги?

– Лично мне все равно, – ответил Питер, оценивающе глядя на собеседника.

Ревсон встал и осмотрелся.

– Ваши высокие гости еще не подошли.

– Не волнуйтесь, их пригласят.

– Вы могли бы дать им время для аперитива. Хотя, конечно, арабским друзьям президента это ни к чему.

– Времени у нас достаточно – еда не остынет, она в подогреваемых контейнерах, – Брэнсон еще внимательнее посмотрел на Ревсона. – Знаете, Ревсон, вы меня прямо заинтриговали. Есть в вас нечто такое, чего я не могу понять. Мне все время кажется, что вы не фотограф.

– Мне также не верится, что такой человек, как вы, видит смысл своей жизни в преступлениях. Может, вам еще не поздно отправиться на Уолл-стрит?

Брэнсон хлопнул Ревсона по плечу.

– Давайте пойдем и от имени президента продегустируем вино!

– Что вы имеете в виду?

– Кто знает, какой сюрприз приготовили нам калифорнийские друзья королевы Екатерины Медичи!

– Мне это и в голову не пришло. Вы что же, никому не доверяете?

– Конечно, нет.

– Даже мне?

– Даже вам. Именно вы и генерал Картленд доставляете мне больше всего беспокойства.

– Не стоит признаваться в маленьких слабостях, они есть у каждого. Идемте.

Подойдя к микроавтобусу с едой, Питер поинтересовался у официанта в сине-белой форме, как его зовут.

– Тони, мистер Брэнсон, – молодой человек сделал приветственный взмах рукой.

– Какие у вас вина?

– Три сорта белого, три – красного.

– Подайте нам все шесть. Мистер Ревсон – всемирно известный дегустатор, большой знаток вин.

– Хорошо, сэр.

Официант выставил шесть бутылок и шесть фужеров.

– Налейте, пожалуйста, по четвертинке в каждую. Я вовсе не хочу свалиться ночью с моста. Есть у вас хлеб с солью? – обратился к молодому человеку Пол.

– Да, мистер Ревсон, – по лицу молодого человека было видно, что он считает Ревсона и его спутника сумасшедшими.

Закусывая хлебом с солью, Пол продегустировал все вина.

– Все превосходны. Нужно сообщить об этом французским виноделам. Лучшие вина Калифорнии под стать лучшим винам Франции.

– Похоже" мне следует перед вами извиниться, Ревсон.

– Вовсе нет" Давайте попробуем еще раз. Вы не хотите присоединиться ко мне и воздать должное одному из одобренных вин?

– Это совершенно безопасно, – Тони явно считал, что у этих двоих неладно с головой.

– Предлагаю ограничиться одним «Гемей Божоле» из алмейденских виноградников.

Брэнсон задумался.

– Что ты на это скажешь, Тони?

– У мистера Ревсона безупречный вкус, сэр.

Они не спеша выпили вино.

– Я согласен с обоими твоими утверждениями, Тони. Ты уже накормил публику?

– Пока что я выдал только одну порцию, – улыбнулся молодой человек. – Двадцать минут назад еду получил мистер Хансен. Он схватил поднос, заявив, что министру энергетики нужно больше энергии.

– Он пошел ужинать в свой автобус?

– Нет, сэр. Мистер Хансен устроился на поребрике. Вон там! – официант посмотрел туда, где сидел министр и вскрикнул. – О Господи!

– В чем дело?

– Посмотрите сами!

Они посмотрели. Сидевший на поребрике Хансен наклонился и упал на асфальт. Тело его дергалось. Брэнсон и Ревсон бросились к нему.

Хансена сильно тошнило. С ним заговорили, но министр был не в состоянии отвечать. Его тело сотрясали жуткие конвульсии.

– Оставайтесь здесь! Я приведу доктора, – предложил Ревсон.

Он поспешил в машину «скорой помощи», где в это время были О'Хара и Эйприл.

– Скорее, доктор! Мне кажется, мистер Хансен проголодался и взял не тот поднос. По-моему, ему очень плохо.

О'Хара вскочил. Ревсон преградил ему путь.

– Мне кажется, доктор Исаак всыпал в еду более крепкое зелье, чем собирался. Если это действительно так, вы должны поставить пострадавшему диагноз «пищевое отравление». Можете призвать на помощь специалиста, который сделает химический анализ, не знаю, как там он у вас называется. Никто, вы слышите, никто не должен пробовать еду. Я не хочу, чтобы из-за меня все здесь отравились.

– Я понял. – О'Хара схватил чемоданчик с медицинскими принадлежностями и выскочил из машины.

– Пол! Почему отравился мистер Хансен?

– Не знаю. Может быть, это трагическая случайность. Может, я виноват. Не знаю. Оставайтесь здесь.

Ревсон подошел к стоявшему возле Хансена Брэнсону. Доктор отпустил запястье министра и медленно выпрямился.

– Ну, говорите же!

– Боюсь, что мистер Хансен мертв.

– Мертв? – Брэнсон был потрясен. – Отчего он мог умереть?

– Послушайте, мистер Брэнсон, я должен делать то, что велит мне долг, – обследовать еду и погибшего. Пластмассовая тарелка почти пуста. Видимо, мистер Хансен все съел.

О'Хара склонился над усопшим, обнюхал его губы и поморщился.

– Скорее всего, это не сальмонелла. Сальмонелле требуется время. И даже не ботулизм. Все произошло быстро, слишком быстро. – Мне нужно позвонить в больницу.

– Ничего не понимаю! Может быть, вы сначала поговорите со мной? – предложил Брэнсон.

– Мне кажется... дело тут в поджелудочной железе... Да, я уверен... Это пищевое отравление, но точно я не знаю... Я должен позвонить в больницу, – устало повторил доктор.

– Вы не против, если я послушаю ваш разговор?

– Слушайте, сколько хотите.

О'Хара говорил по телефону из президентского автобуса, Брэнсон слушал разговор по параллельному аппарату, а Ревсон сидел рядом с доктором в высоком кресле.

– Теперь вы все знаете. Как быстро вы сможете связаться с лечащим врачом мистера Хансена?!

– Уже связались.

– Тогда поговорите с ним, я подожду.

Все ждали и, искоса посматривая друг на друга, избегали смотреть в глаза.

– Хансен только недавно оправился после сильнейшего, второго по счету, сердечного приступа, едва не стоившего ему жизни, – спустя пару минут сообщили О'Харе из больницы.

– Спасибо, сэр. Это все объясняет.

– Не совсем, – Брэнсон был снова спокоен и уверен в себе. – Я хочу, чтобы сюда пригласили двух специалистов. Нужно выяснить причину этой инфекции или этого отравления, вам виднее, как это назвать. Необходимо проверить подносы с едой. Специалисты должны провести независимое обследование пищи. Если их мнения разойдутся, одного из них сбросят с моста.

– В Сан-Франциско есть такие специалисты, – устало сообщил доктор. – Я знаю лучших из них. У этих людей только одно общее – они ни в чем не соглашаются друг с другом.

– В таком случае мы сбросим с моста обоих. А заодно и вас. Свяжитесь с ними немедленно.

– Только американцы обладают даром заводить друзей, которых потом можно сбросить с моста, – заметил Ревсон, обращаясь к Брэнсону.

– Ас вами я поговорю позже. Ну так что, доктор?

– Они приедут, но только в том случае, если вы гарантируете им полную неприкосновенность. Черт побери, Брэнсон, зачем подвергать опасности еще и их жизни?

Брэнсон на некоторое время задумался.

– Их жизням ничего не угрожает. Положите трубку. Мне нужно позвонить, – он сделал знак кому-то за окном.

Через несколько секунд в автобус вошел ван Эффен со «шмайсером» в руках. Брэнсон прошел в глубь автобуса.

– Соедините меня с Хендриксом! – приказал он.

Ему пришлось ждать всего несколько секунд.

– Хендрикс? – спросил Брэнсон в своей обычной бесстрастной манере. – Я только что гарантировал безопасность двум врачам, которые должны сейчас сюда приехать. Хочу, чтобы вы и вице-президент их сопровождали.

Наступила пауза – начальник полиции говорил по местному телефону.

– Мистер Ричардc согласен, но вы должны пообещать, что не возьмете вице-президента в заложники.

– Ладно.

– Вы даете слово?

– Если оно чего-то стоит. Вы вынуждены мне верить, не так ли? В вашем положении не следует торговаться.

– Не следует. Но я вообще как во сне.

– Знаю. Увидимся через несколько минут. Пришлите телевизионщиков. Сообщите на радио. Все должно быть готово.

– Как, опять?

– Мне кажется, сейчас очень важно проинформировать страну о текущем состоянии дел, – Брэнсон положил трубку.

В автобусе передвижного центра связи, стоявшем на окраине Пресидио, Хендрикс тоже положил трубку. Он посмотрел на стоявших вокруг него шестерых мужчин и обратился к Хегенбаху.

– Ну и чего мы добились? Хансен мертв. Считаю, что в его смерти никто не виноват. Кто же мог знать, что у министра такое слабое сердце? И все же: как могло случиться, что никто об этом не знал?

– Я знал об этом, – вздохнул директор ФБР. – Об этом также знали некоторые члены правительства. Хансен скрывал свое состояние. За последние девять месяцев он дважды побывал в больнице, и второй раз дело было очень плохо. Мне докладывали, что он лечится от переутомления. Так что если кого-то винить, так это меня.

– Это чушь, и вы прекрасно об этом знаете, – заметил Квори. – Кто мог это предвидеть? Вы ни в чем не виноваты, и доктор Исаак не виноват. Он сказал нам, что этот яд не может причинить серьезного вреда здоровому взрослому. Мы не можем сомневаться в квалификации врача с такой репутацией, как у него. Доктор Исаак не мог знать, что Хансен не является здоровым взрослым. Еще меньше доктор мог ожидать, что министр по ошибке возьмет не тот поднос. А что будет теперь?

– Теперь очевидно, нас семерых публично обвинят в убийстве.

Команда телевизионщиков прибыла на середину Золотых ворот, но некоторое время бездействовала. Двое специалистов анализировали еду и, несмотря на предсказания О'Хары, оказались абсолютно согласны друг с другом. Президент тихонько разговаривал с вице-президентом. По выражению лиц беседующих было ясно, что говорить им почти не о чем.

Брэнсон уединился с Хендриксом в президентском автобусе.

– И вы в самом деле думаете, что я вам поверю? Как я могу поверить, что Хегенбах не причастен к случившемуся? – удивился Брэнсон.

– Хегенбах тут совершенно ни при чем. В последние несколько дней в городе было несколько случаев ботулизма, – начальник полиции кивнул на стоявшие на мосту телекамеры. – Если вы смотрели телевизор, то должны были слышать об этом, – потом он указал на микроавтобус с ужином, где суетились специалисты. – Врачи еще до прибытия сюда поняли, в чем дело, – он не сказал Брэнсону, что перед прибытием на мост велел докторам обнаружить только двенадцать случаев испорченной еды. – На вашей совести жизни людей, Брэнсон.

– Позвоните своим людям и закажите новую еду. Первые три порции, взятые наугад, подадим президенту, королю и принцу. Вы меня поняли?

Ревсон сидел в машине «скорой помощи». Вместе с ним там же находились О'Хара и Эйприл Венед и. Девушка лежала на койке, укрытая одеялом.

– Неужели так уж необходимо было делать мне этот укол? – сонно пробормотала она.

– Да. Вы же не любите, когда вам зажимают пальцы в тиски, – отозвался Ревсон.

– Это правда. Может быть, вы вовсе не такое уж чудовище, как я думала. Но доктор О'Хара...

– Ну, доктор О'Хара – это совсем другое дело. Что вам рассказал Брэнсон? – спросил девушку Ревсон.

– Тот же трос. Со стороны залива, – сонно ответила она.

Глаза ее закрылись. О'Хара взял Ревсона за руку.

– Не беспокойте ее.

– Сколько она будет спать?

– Часа три, не меньше.

– Дайте мне ручки.

Доктор передал Ревсону требуемое.

– Вы знаете, что делаете?

– Надеюсь, что да, – ответил Ревсон. – Вас будут допрашивать, – предупредил он О'Хару после некоторого раздумья.

– Знаю. Вам дать фонарик?

– Не надо. Я возьму его позже.

Киленски, аристократического вида мужчина с орлиным носом, седыми усами и бородой, был старшим из двух врачей, исследовавших подносы с едой.

– Я и мой коллега обнаружили двенадцать подносов с некачественной пищей, – доложил он Брэнсону.

Тот посмотрел на ван Эффена, потом снова на врача.

– Вы уверены, что именно двенадцать? Не семнадцать?

– Двенадцать. Испорчено мясо. Это одна из разновидностей ботулизма. Не обязательно пробовать – достаточно понюхать. Во всяком случае, я чувствую этот запах. Хансен, по-видимому, его не почувствовал, – Киленски сердито посмотрел на Брэнсона.

– Это смертельно?

– Обычно в подобной концентрации эти микробы не приводят к смерти. Мистер Хансен умер не потому, что съел что-то недоброкачественное. Все дело в реакции его организма, которая обусловлена болезнью сердца.

– А какое действие могут оказать эти микробы на обычного здорового человека?

– На некоторое время выведут из строя. Скорее всего, будет сильная рвота, возможно желудочное кровотечение, потеря сознания и тому подобное.

– В таком состоянии человек становится совершенно беспомощным?

– Вероятно, он будет не пригоден к работе.

– Веселенькая перспектива! – Брэнсон посмотрел на ван Эффена, потом на Киленски. – Можно ли преднамеренно отравить еду этими микробами?

– Кому это нужно?

– Отвечайте на поставленный вопрос.

– Любой врач, специализирующийся в этой области, любой ассистент или ученый-исследователь может вырастить эту токсичную культуру.

– Но для этого нужно разбираться в медицине, иметь соответствующую подготовку и оборудование?

– Разумеется.

– Подойди сюда, Тони, – обратился Брэнсон к официанту.

Молодой человек подошел. Его лицо исказил страх.

– Здесь вовсе не жарко. Я бы даже сказал, что здесь довольно прохладно. Почему же ты вспотел?

– Я не люблю оружие и не люблю насилие.

– Но никто не применяет к тебе насилие, никто не направляет на тебя оружие, хотя это вполне может случиться в ближайшем будущем. Мне кажется, тебя мучает нечистая совесть.

– Меня? Мучает совесть? – официант вытер лоб. Если его что-то и беспокоило, то только не угрызения совести. – Ради Бога, мистер Брэнсон...

– Не вздумай рассказывать мне сказки. Случайности не повторяются двенадцать раз подряд. Только дураки верят в подобные совпадения. Отравленные подносы должны как-то отличаться от остальных. Как?

– Почему бы вам не оставить парня в покое? – вмешался вице-президент. – Он всего лишь официант.

Брэнсон проигнорировал его слова.

– Так как отличить отравленные подносы?

– Не знаю! Я не знаю, о чем вы говорите! Брэнсон повернулся к Ковальски и Петерсу.

– Сбросьте его с моста, – приказал он своим подручным, не повышая голоса.

– Вы не можете так поступить! Это же убийство! Убийство! Заклинаю вас Господом Богом...

– Ты сейчас скажешь, что у тебя жена и трое ребятишек.

– У меня никого нет.

Бедный парень закатил глаза, ноги у него подогнулись. Ковальски и Петерсу пришлось волочить его по асфальту. Вице-президент и шеф полиции двинулись навстречу Тони и его палачам. Их остановил ван Эффен, угрожающе направив на Ричардса и Хендрикса свой «шмайсер».

– Хорошо бы узнать, можно ли отличить плохие подносы от хороших. Это была бы очень ценная информация. Ты бы доверил подобные сведения этому мальчишке? – обратился ван Эффен к Брэнсону.

– Ни в коем случае. Что ты предлагаешь?

– Этот парнишка и так все расскажет, но вряд ли он вообще что-нибудь знает. Эй, ребята, ведите его обратно! – крикнул ван Эффен Петерсу и Ковальски.

Тони привели обратно и отпустили. Он устало опустился на асфальт, потом попытался подняться, хватаясь за микроавтобус.

– Расскажи нам, что тебе известно.

– Я заподозрил неладное при погрузке.

– В больнице?

– Почему в больнице? Я работаю не в больнице, а у Селзника, в фирме, которая обслуживает пикники и прочие мероприятия на свежем воздухе.

– Я знаю эту фирму. Ну так что?

– Когда я пришел, мне сказали, что еда уже готова. Обычно все грузят за пять минут, и я сразу уезжаю. В этот раз на погрузку ушло три четверти часа.

– Ты видел в фирме кого-нибудь из сотрудников больницы?

– Никого.

– Ладно, ты сможешь прожить еще немного, если не станешь есть эту еду, – Брэнсон повернулся к О'Харе. – Итак, остаетесь вы, доктор, и хрупкая мисс Венсди.

– Вы хотите сказать, что один из нас выполнил указаний предполагаемых отравителей? – в голосе доктора было больше презрения, чем удивления.

– Именно. Приведите сюда мисс Венсди.

– Оставьте ее в покое!

– Вы, кажется, решили, что можете здесь командовать?

– Там, где дело касается моих пациентов, командую я. Если вы хотите доставить девушку сюда, вам придется ее нести. Мисс Венсди спит в машине после укола сильного успокаивающего. Вы что, мне не верите?

– Не верю. Ковальски, пойди проверь! Ткни ее пальцем в живот.

Ковальски вернулся через пару минут.

– Девушка крепко спит и ничего не чувствует.

Брэнсон посмотрел на О'Хару.

– Очень удобно! Может быть, вы просто не хотели, чтобы мы ее допросили?

– Вы плохой психолог, Брэнсон. Как вы знаете, мисс Венсди далеко не героиня. Неужели вы думаете, кто-нибудь доверит ей важную информацию?

Брэнсон не ответил.

– Единственное хорошее, что я о вас слышал, – вы не издеваетесь над женщинами.

– Откуда вы знаете?

– Мне рассказал об этом шеф полиции. У меня создалось впечатление, что он немало о вас знает.

– Вы подтверждаете это, Хендрикс?

– Почему бы нет? – отозвался полицейский.

– Значит, остаетесь один вы, доктор.

– В качестве главного подозреваемого? Вам изменяет интуиция, Брэнсон, – О'Хара кивнул на закрытое простыней тело Хансена, лежавшее на носилкам. – Моя работа – спасать жизни, а не отнимать их. Я вовсе не хочу, чтобы мне запретили заниматься медициной. Кроме того, я не покидал свою машину с момента прибытия ужина и не мог одновременно сортировать подносы и заниматься пациентами.

– Ковальски, что ты на это скажешь? – обратился к подручному Брэнсон.

– Это правда, доктор был у себя в машине.

– Но все же вы общались с людьми после возвращения из больницы и до прибытия ужина.

– Он разговаривал с несколькими людьми. Мисс Венсди тоже, – вставил Ковальски.

– Забудем о ней. Нас интересует О'Хара.

– Он общался с двумя-тремя людьми.

– Назови их имена. Меня интересуют те, с кем он разговаривал долго и увлеченно.

Ковальски оказался необычайно наблюдательным человеком с удивительной памятью.

– С доктором беседовали три человека. Два раза он разговаривал с мисс Венсди.

– Бог с ней! О'Хара мог сколько угодно беседовать с девушкой в машине и в больнице. С кем еще он говорил?

– С Ревсоном. И довольно долго.

– Ты что-нибудь слышал из их разговора?

– Нет. Они были от меня ярдах в тридцати, и ветер дул в их сторону.

– Они что-нибудь передавали друг другу?

– Нет, – Ковальски был в этом совершенно уверен.

– О чем вы говорили? – обратился Брэнсон к О'Харе.

– Беседы с пациентами не подлежат разглашению.

– Другими словами, вы хотите сказать, что меня это не касается?

Доктор ничего не ответил. Брэнсон посмотрел на Ревсона.

– Дело тут даже не в сохранении медицинской тайны, – вступил в разговор Ревсон. – С момента прибытия сюда я общался: с тремя десятками людей, включая членов вашей команды. Почему именно разговор с доктором вы считаете чем-то особенным?

– Я надеюсь, что это вы мне объясните.

– Мне нечего вам сказать.

– Вы совершенно спокойны, не так ли?

– Просто моя совесть чиста. Можете сами как-нибудь попробовать ответить на вопросы.

– Кроме доктора, Ревсон разговаривал с генералом Картлендом, – вспомнил Ковальски.

– И тоже о пустяках?

– Нет. Мы обсуждали возможность избавить этот мост от некоторых нежелательных элементов, – ответил Картленд.

– Начиная с вас, конечно. Ну и как, беседа была плодотворной? – спросил Брэнсон.

Генерал смерил собеседника презрительным взглядом.

– У меня такое ощущение, что в наши ряды проник агент ФБР. Пока это только ощущение, – поделился своими опасениями Брэнсон.

Ван Эффен спокойно встретил взгляд своего начальника и ничего не ответил.

Брэнсон посмотрел на ван Эффена и продолжил:

– Полагаю, доктор тут ни при чем. И дело не только в том, что он тот, за кого себя выдает. Мне кажется, что по мосту разгуливает хорошо подготовленный агент правительства. Доктор оказался здесь совершенно случайно. А ты как считаешь?

– Я разделяю твои опасения.

– Тогда кто это может быть?

– Ревсон.

Брэнсон знаком подозвал к себе Крайслера.

– Ревсон утверждает, что представляет здесь лондонскую «Таймс». Сколько потребуется времени, чтобы это проверить?

– Через президентский узел связи?

– Да.

– Несколько минут.

– Если вы думаете, что ваше поведение вызовет у меня бурное негодование, то ошибаетесь. Мне это глубоко безразлично. Почему именно я? Почему вы решили, что агент – обязательно представитель прессы? Почему не один из ваших людей? – спокойно обратился к Брэнсону Ревсон.

– Потому что я сам лично их подбирал.

– Наполеон тоже лично подбирал своих маршалов. А сколько их в конце концов пошли против него? Мне совершенно непонятно, как вы можете рассчитывать на верность кучки головорезов, даже лично подобранных.

– Ничего, со временем поймете, – успокоил Ревсона ван Эффен. Он коснулся руки Брэнсона, предлагая ему посмотреть на запад.

– Похоже, у нас не так уж много времени.

– Ты прав, – отозвался Брэнсон.

Со стороны Тихого океана в сторону Золотых ворот двигались тяжелые темные облака. Пока они были еще довольно далеко.

– Телезрителям не понравится, если президент и вице-президент, не говоря у же о почетных гостях, будут мокнуть под дождем. Прикажи Джонсону расставить телекамеры и рассадить публику, – попросил Брэнсон ван Эффена.

Брэнсон подождал, пока помощник выполнит его указание и подойдет к нему, затем посмотрел на стоявшего рядом Ревсона.

– Ревсон сказал мне, что ты осматривал его фотоаппарат, – обратился он к ван Эффену.

– Это правда, но это был поверхностный осмотр, я не разбирал его на части.

– Возможно, это следует сделать.

– А может, и нет, – сердито заметил Ревсон. – Разве вы не знаете, что сборщики фотоаппаратов пять лет учатся своему ремеслу? Чем портить аппарат, лучше уж оставьте его у себя до конца нашего пребывания здесь.

– Нужно проверить еще раз, – заявил Брэнсон.

– Думаю, ты прав, – отозвался ван Эффен и добавил, успокаивая Ревсона. – Это сделает Крайслер. Он настоящий гений по части техники. Крайслер не поломает.

Помолчав, ван Эффен добавил, обращаясь к Брэнсону:

– Я проверил его сумку, кресло и под креслом. Все чисто.

– Обыщи его самого.

– Обыскать меня? – лицо Ревсона исказилось яростью. – Меня уже обыскивали.

– Прошлый раз искали только оружие.

Ван Эффен обыскал Ревсона самым тщательным образом. Этот человек имел опыт в подобных делах и был способен отыскать рисовое зернышко, завалившееся за подкладку. Он извлек из карманов журналиста несколько монет, ключи, перочинный нож и документы.

– Обычные документы, – доложил ван Эффен. – Водительское удостоверение, кредитная карточка, удостоверения газет.

– Есть там удостоверение « Таймс»? – спросил Брэнсон.

– Вот, – ван Эффен протянул карточку своему шефу. – На мой взгляд, оно выглядит очень неплохо.

– Если Ревсон – агент ФБР, то документы у него будут безупречны, – нахмурился Брэнсон, возвращая удостоверение. – Что-нибудь еще?

– Да, есть еще кое-что, – ван Эффен открыл длинный конверт. – Авиабилет в Гонконг.

– Случайно не на завтра?

– На завтра. Как ты догадался?

– Он мне сам об этом сказал. Ну, что ты думаешь?

– Не знаю.

Некоторое время ван Эффен задумчиво перебирал ручки Ревсона, не зная, что находится на шаг от смерти. Поглощенный своими мыслями, он отложил ручки, взял в руки паспорт Ревсона и быстро его пролистал.

– Он много ездит по всему миру. Много азиатских виз, последняя двухлетней давности. Есть свежие визы стран Ближнего Востока. Английских или европейских отметок немного. Ну, да в Западной Европе таможенники ставят печати, только если им хочется размяться. А что ты думаешь?

– Все согласуется с его утверждениями. А ты что скажешь?

– Если он агент, то документы у него хорошие. Почему бы ему не быть родом из Милуоки? Или даже из Сан-Франциско?