Текст книги "В объятиях врага"

Автор книги: Алисон Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Ник сказал, что когда-то работал архитектором. Чем же он занимается сейчас? Консультирует организации вроде общества охраны исторических зданий? Очень похоже на правду.

Эти пальцы художника были сейчас сложены в чашу по форме тела кота, двигаясь от головы до кончика длинного хвоста. Мерлин урчал от удовольствия, а Занна зарылась в шерсть Мармайта, чтобы самой не заурчать. Она чувствовала эту ласку на своем теле.

Мистик начал громко мяукать.

– Они проголодались, – сказала Занна. – Если не покормить, они замучают нас. Не будете против, если мы пойдем на кухню?

– Нисколько.

Она повела его по коридору, почти черному из-за приглушенного света и темных деревянных панелей на стенах. Совсем потрепанные панели заслоняла большая картина. На ней был ряд подсолнухов, таких ярких, что они освещали коридор солнечным светом.

Занна знала, что Ник остановится, когда увидит картину. Занна тоже остановилась. Что-то внутри ее замерло. Она не могла дышать.

Не важно, что он думает. Не важно, что думают все остальные…

Раздался непроизвольный возглас удивления. Уважения. Даже… восхищения?

Так, а вот это – важно. Занна почувствовала, как ласковый луч света пробивается сквозь темную часть ее души. Хотя она все равно не могла поблагодарить его за такой подарок. Это уже слишком личное. Слишком приятное.

Открыть дверь светлой кухни в фермерском стиле, ее любимого уголка в доме, означало почувствовать новую волну наслаждения. А от того, что Ник стоял у нее за спиной, оно еще больше усилилось, стало более настоящим. Каким-то естественным. Даже если из этой встречи ничего не выйдет, незнакомца стоило пригласить в ее мирок.

Удивление от поразительной картины было только началом. Когда Ник вошел в огромную кухню, он волей-неволей опять остановился и, прищурившись, медленно обвел ее взглядом. Любителям прилизанных современных линий и отсутствия беспорядка это место показалось бы кошмарным.

Ни литые железные чайники наверху древней угольной печи, ни коллекция старинной кухонной утвари, подвешенная на необычную сушилку, не выбивались из общей картины этого уникального дома-музея. Деревянный обеденный стол и стулья, буфет и сервант тоже казались музейными экспонатами, но атмосфера в целом не напоминала ни одно место, где Ник когда-либо бывал. Миски с фруктами и овощами, необычные узоры и кувшины с цветами пестрили насыщенными красками, от этого кухня становилась живой.

Неожиданно для самого себя Ник расслабился. Как бы то ни было, дом производил впечатление удивительно теплого и гостеприимного места. Оно напомнило ему… семью?

Оставив мотошлем на полу, он опустился в кресло на одном конце длинного стола, пока Занна открывала консервы и раскладывала кошачью еду по трем мискам. Когда она наклонилась, джинсы обтянули ее аппетитную округлую попку, и полоса между ремнем и краем ее оранжевого топика увеличилась, открывая ему прекрасный вид на ее гладкую спину с мягкой волной позвонков. Он представил, как его пальцы аккуратно скользят по этим бугоркам, а потом пробираются к изгибу бедра…

Ох… Мощная волна удовольствия, ставшая результатом противоречивых и тревожных чувств, лишала его рассудка. Нужно отвлечься. Срочно.

И тут он заметил один любопытный предмет, завернутый в черный бархат, лежавший на столе у кованого канделябра.

Приподняв аккуратно сложенную ткань, Ник понял, что глядит на огромную колоду карт. Гадальных карт.

Вспышка желания, которую он пытался подавить, превратилась в смутное беспокойство. Он очень редко оказывался неподготовленным к ситуации, и сейчас был как раз тот самый случай. Здесь царила атмосфера таинства. Чудачества и безмятежности, которые наверняка принадлежали тому, кто точно знал, что это за карты. Но Ник не был уверен: от Занны или от самого дома исходили флюиды.

Как необычно…

– Мы храним их завернутыми в черное, – сказала Занна мягко.

Ник обернулся и увидел, что одной рукой она держала за ножки два винных бокала, а в другой – бутылку. Она вопросительно ее приподняла, и он кивнул.

– Конечно. Почему нет?

Вино было красное. Кроваво-красное. Его беспокойство как рукой сняло.

– А с чего вдруг? – спросил он.

– Просто показалось неплохой идеей, – ответила Занна, не глядя на него. – Бокал вина отлично расслабляет. Можем пойти в сад, если хотите.

Он проследил за ее взглядом. Из французских дверей, почти полностью состоящих из стекла, виднелся выложенный кирпичом внутренний дворик между кухней и разросшимся садом. Интимное пространство.

– Мне и здесь хорошо. – Ник прочистил горло. – А зачем заворачивать карты в черное?

– Черный – нейтральный цвет, который отгоняет внешнюю энергию. – Занна наполнила свой бокал и села напротив Ника.

– Это черная магия, да? Колдовство?

Одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы Ник почему-то почувствовал себя виноватым.

– Я не верю в колдовство, – процедила Занна. – И назвать все это черной магией значит оскорбить мою тетушку. История ее семьи восходит к шестнадцатому веку. Они колесили по миру и зарабатывали себе на жизнь предсказаниями судеб и всем таким. У тети Мэгги очень сильная связь с предками. Я на этом выросла, и я люблю Мэгги, поэтому уважаю ее корни. У меня свое мнение. Во-первых, это добавляет в жизнь колорит и творческую нотку, а во-вторых, помогает людям справиться с проблема ми. – Она закрыла глаза и вздохнула. – Извините… Это просто защитная реакция. К нам приходили люди, которые исказили все наши слова, а потом использовали их против нас.

Ник промолчал. Похоже, он знает, что это могли быть за люди. Но сейчас ему не до них. Отныне он единственный, кто может решить, как будут обстоять дела. Хотя у него нет никаких идей. Пока нет. Ник уставился на карты.

– Я всегда считал это полной чепухой, – признался он. – Ну, всякие гадания.

– Все зависит от вас. – Занна протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до колоды карт. – Это же символы. Они требуют живого отклика. Вы должны подумать о своих истинных чувствах и попытаться соотнести их с выпавшим символом. А изображение на карте, в свою очередь, поможет вам учесть совершенно иную сторону проблемы.

– Увидеть будущее? – Ник не удержался от насмешки, но она, кажется, не обиделась.

– Не думаю, что будущее можно увидеть… Но и не думаю, что все предопределено. Можно сделать выбор, который повернет жизнь совсем в другую сторону. Выбор глобальный. Выбор незначительный. Их так много, что вы даже не замечаете большинства из них, но стоит быть начеку. Некоторые считают, что они лишены права выбора, и поэтому обвиняют других, когда все идет кувырком. Если вы сделали активный выбор и все идет кувырком, вы научитесь на собственном опыте, и тогда вряд ли это произойдет снова. – Например, вы влюбитесь не в того человека… Или пригласите домой незнакомца…

– Если вы не верите, что будущее можно увидеть, как же вы предсказываете судьбу и говорите, что может случиться? Будь то новая работа, или кругосветное путешествие, или… – едва заметно ухмыльнулся он, – встреча с высоким, темноволосым, прекрасным незнакомцем?

Это он про себя? Он что, с ней флиртует? Занна поняла, что сейчас у нее запылают щеки. Интересно, он знает, насколько привлекателен? Наверное. В мире, где полным-полно женщин, с такой внешностью можно добиться всего, чего захочется. Занна вспомнила о том, как он ее разглядывал, когда играл с хрустальным шаром в магазине. Как он заставил ее чувствовать, как в ней вновь пробудилось желание.

Интересно, как далеко это зайдет?

– Что ж… – Занна избегала его взгляда. – Скажу так: вероятность появления новой работы, или путешествия, или чего-то еще существует изначально. Вы можете и не подозревать об этом, но идея засядет в вашей голове, и благодаря такому внушению вы станете более восприимчивы. Вы можете распознать эту вероятность, и тогда у вас появится выбор. Что-то поменяется. И вы либо используете эту возможность, либо предпочтете остаться там, где и были.

– А вы гадаете самой себе?

Занна улыбнулась.

– Иногда. Если у меня есть какая-то проблема, я ее обдумываю. И все же я предпочитаю, чтобы мои карты читала тетя Мэгги. Это огромное удовольствие и лучший способ получить важную информацию. Вот так и началось наше дело – давным-давно, еще до моего появления. Но мне многие о нем рассказывали. Те, у кого были проблемы, приходили сюда, чтобы им погадали. А Мэгги предлагала всем чай с пирожными, и с течением времени это превратилось в средство существования.

Занна пригубила вина. Ник не смог отвести от нее глаз. Он смотрел, как ее нижняя губа прикасалась к стеклу, и как пульсировало ее горло, когда она глотала. Ник взял свой бокал и обнаружил в нем на удивление отменное красное вино.

– Задолго до того, – продолжила Занна, – как разросся центр города и офисные здания и гостиницы потеснили дома, здесь стояли одни коттеджи. Дома с большими садами, где росли фруктовые деревья. Люди держали кур. У мистера Бриггса, ниже по улице, даже была коза. Так жили многие. У нас был большой дом, в котором каждому были рады. Все обожали Мэгги, и дом больше напоминал культурно-досуговый центр. Я помню это время, я тогда была маленькой.

– Но дома исчезли.

Да, это печально, но все меняется. Прогресс не стоит на месте.

– Многие до сих пор приходят и делятся воспоминаниями. Тетушка всем обещает, что в следующий раз, как они придут, она будет дома.

Сейчас ее дома не было. Иначе Ник наверняка уговорил бы эту Мэгги прочитать ему карты и посмотрел, вправду ли она настолько удивительная, как ее описала Занна. Неужели Мэгги действительно помогла решить проблемы стольким людям?

– А вы не могли бы прочесть карты?

Занна вытаращила глаза. От удивления или замешательства?

– Ну… Вообще… Я разбираюсь в них не так хорошо, как Мэгги, но прочесть могу.

– Вы сделаете это для меня?

Она запнулась:

– Вы уверены, что хотите этого?

Ник смотрел на Занну не отрываясь. По его взгляду было понятно: он желал большего, чем просто прочитать карты, и это желание усиливалось с каждой минутой.

– Да, – сказал он хрипло. – Я уверен.

Глава 3

Насколько можно выдать себя при чтении карт? Ник понятия не имел. Он пил вино, откинувшись в кресле, и с интересом наблюдал за тем, как Занна ритуально зажгла на рожках канделябра пять толстых свечей, открыла комод и достала оттуда крохотный пузырек лавандового масла и брызнула несколько капель на черный бархатный квадратик.

– Чтобы очистить пространство, – объяснила она.

– Да-да…

Уголок его рта насмешливо дрогнул, но в глазах было столько огня, что Занна едва справилась с собой. Он так сильно заинтересовался ее действиями, или разглядывал ее саму? От предвкушения того, что она вот-вот сможет больше о нем разузнать, Занна ощутила странную нервозность. Ей потребовался еще один глоток вина.

– Сначала я узнаю вашу карту-определитель.

– Что?

– Определитель. Это тот, кто спрашивает. Искатель знания.

Хорошо. Нервозность можно скрыть, делая то, что хорошо удается. Она раскинула перед собой карты лицом вверх.

Ник недоверчиво хмыкнул:

– А они красивые… Похожи на художественную репродукцию.

– В основе этого набора одна из самых древних колод. Карты Таро существуют около пяти сотен лет. Первые известные карты были созданы в Италии в эпоху Ренессанса, во второй половине пятнадцатого века.

Интересно, его впечатлили ее знания? И почему она вообще хотела его впечатлить? Занна подняла голову, но Ник уставился на карты. В основном на картинках изображались люди, каждая карта имела свое название.

– Вот эта мне не нравится, – пробормотал он. – Надеюсь, в моем раскладе смерть не вздумает появиться.

– Ее толкование не всегда буквально. Карта смерти означает, что что-то должно завершиться. А произойдет это болезненно или нет, зависит от того, насколько человек способен принять и осознать необходимость завершения. – Слова текли как по маслу, ведь за много лет она уже выучила их наизусть. – Иногда нужно отпускать старую жизнь, чтобы впустить новую, более подходящую.

– Что правда, то правда.

Да, он впечатлен.

– Я всегда только и делал, что отпускал, кстати.

В его глазах застыл вопрос. Или упрек?

– А вы?

Занна прищурилась. О себе она говорить не планировала. Она отвела взгляд.

– Карты предназначены для того, чтобы проиллюстрировать сценарий. Некие варианты развития событий изначального путешествия через всю жизнь. У всех людей похожи и цели, и проблемы – они такие же, как были и пятьсот лет назад. Люди не меняются и часто удивляются, когда обнаруживают, насколько мы похожи друг на друга. Ситуации у всех разные, но цели совпадают.

– Но вы же не верите, что можно предвидеть будущее?

На этот раз Занна не отвела взгляда.

– Я верю, что особенные решения и ситуации играют большую роль в жизни человека. Понять, как и почему случились те или иные вещи, – лучший способ серьезно повлиять на будущее. Вам за сорок?

Он прищурился:

– А дадите?

С ее губ сорвался смешок.

– Может, вы хорошо сохранились. Так сколько вам лет?

– Тридцать шесть. А вам?

– Это совсем не относится к делу. Я ищу определитель для вас.

– Нет, подождите… Я же ответил на ваш вопрос.

В его голосе прозвучала беззащитность. У нее на душе стало тепло.

– Мне двадцать восемь, – смягчилась Занна. – Ага, вот оно… – Она выхватила одну карту. – Король пентаклей.

– И что же это значит?

– Он символизирует сильную, успешную личность, способную претворить в жизнь творческие идеи. Это еще высокое положение в обществе, успех и умение превращать в золото все, к чему он прикасается.

Ника словно застигли врасплох. Он думал, что потертая куртка и джинсы скроют очевидное отсутствие любых финансовых затруднений? Куртку, прекрасно на нем сидевшую, явно сшили профессионалы, а ногти на музыкальных пальцах были ухожены. Небрежность, с какой он оценил выбранное Занной вино, лишний раз это доказывало. Она положила карту на середину черного полотна, затем собрала остальные и начала их перемешивать.

– Много их.

– Семьдесят восемь, – кивнула Занна. – Старшие арканы, они описывают путешествие, потом младшие арканы. Существует четыре масти: чаши, жезлы, мечи и пентакли. – Она раскинула карты веером перед Ником, на этот раз рубашкой вверх. – Сформулируйте вопрос или подумайте о проблеме, которую вы хотите прояснить, – попросила она. – Рассказывать о ней не нужно. Затем выберите десять карт и покажите мне их в том порядке, в каком вы их выбрали. – Девушка выложила карты кельтским крестом. – Сначала мы откроем вот эту карту, над вашей. Это закрывающая карта. Там, где вы сейчас находитесь и что на вас воздействует. – Она перевернула карту. – Хм… Интересно.

Ник сидел очень тихо. Наверное, думал, насколько это все бредово звучит.

– Что там?

– Паж жезлов. Он означает, что пора раскрыть новую возможность. Еще он говорит о неугомонности в работе. Что-то пойдет не так, как вы хотите. – Занна коснулась карты, параллельной той, которую только что читала. – Это перекрестная карта. Она дает понять, что на данный момент вызывает препятствие и конфликт. – Она перевернула ее.

Ник негромко выругался по-французски, но переводить было не нужно.

– Вы воспринимаете изображение слишком буквально, – сказала она ему. – Повешенный – это символ. Понадобится некая жертва. Видимо, существует что-то, от чего трудно отказаться, но это нужно преодолеть, поскольку оно мешает движению вперед.

Ник снова посмотрел на Занну как-то странно. Словно замыслил некие планы, в которые включал и ее.

– Это возглавляющая карта, – продолжила Занна. – Она отображает цель или идеал, которые еще не достигнуты.

– Будущее?

– Возможно.

– А что насчет королевы жезлов?

Стоило говорить Нику, что королева жезлов всегда выпадала в гаданиях ее собственным определителем?

– Она трудолюбивая, разносторонняя, упрямая и талантливая. – Занна не отрывала глаз от карты. – Сдержанная и постоянная. Она хранит в себе большую силу и энергию, которые отдает только тому, кого она по-настоящему любит… – Похоже, объяснять Нику ее особое отношение к этой карте уже не нужно. Он и так раскусил Занну. – Вообще она обозначает не только человека, – добавила девушка. – Она может значить, что пришло время развить в себе ее качества. Например, сердечность и преданность, способность сохранять творческое видение.

На это Ник не купится. Он принял решение, и, когда все случится, он будет непреклонен.

Карта ближайшего будущего сообщала о неизбежности столкновения с тем или иным решением, которое ведет к неприятностям, а карта, представляющая собой нечто вроде отклика, который Ник мог ожидать от других людей, была одной из ее любимых – влюбленные.

Эту Ник однозначно одобрил.

– Почему бы этой карте не показать мое ближайшее будущее? – пробормотал он. – Я бы с радостью.

В его голосе послышалась соблазнительная нотка, возбудившая каждую клетку ее тела, как мощный наркотик. Она не ощущала этого так долго. А может, и никогда.

Ник появился в ее жизни, чтобы показать недосягаемые для нее чувства? Сможет ли она устоять перед его намерениями? И будет ли пытаться? Наверное, нет.

– Вы снова все воспринимаете слишком буквально. Эта карта показывает отношение окружающих. – Занна почувствовала, что Нику неловко, и встревожилась.

«Он может оказаться не тем, кем ты думаешь. Будь осторожна…»

Усилием воли Занна заставила себя говорить спокойно:

– Вы должны принять решение, которое, вероятно, включает в себя и любовь. Может быть, придется выбирать между любовью, карьерой и творчеством. Или вы будете вовлечены в некий треугольник. Или кто-то попробует заставить вас по-быстрому жениться.

Ник покачал головой:

– Мне никогда не приходилось выбирать между любовью и карьерой. О женитьбе я даже не думал и не одобряю треугольники.

Значит, он одинок? Такой поворот событий должен был выставить Ника в более выгодном свете, но что-то было не так. Занна прочла в картах еще кое-что. Она встречалась в толковании каждой его карты. Совпадало очень многое. По какой-либо причине он связывал с ней вопрос или проблему, заданную картам. Почему?

– Эта карта олицетворяет ваши надежды и страхи.

– Дурак? Который вообще ничего не боится?

– Страх может означать, что нужно рисковать. Начнется новая глава вашей жизни, но потребуется сила воли, чтобы перебороть страх неизвестности. Остальные карты говорят о том же.

– А последняя?

– Это итог. Она даст вам ключ к ответу на вопрос, заданный картам.

У нее чуть не выпрыгнуло сердце из груди, когда она переворачивала последнюю карту.

– Ой…

Напряжение нарастало. Ник не говорил ни слова и не требовал объяснений.

– Туз мечей знаменует собой новое начало, – спокойно произнесла Занна. – Но оно возникнет в результате трудностей или конфликта.

Ник смутился. Занна была частью этого места, а оно напоминало ему дом. Это был некий портал к его собственным, давно уже похороненным воспоминаниям. Ник отвернулся от стола и опустил глаза. Тут он впервые заметил, что в общий фон из серой плитки были вставлены кусочки мозаики в форме звезд. Крохотные разноцветные частички украшали пол.

– Разве это оригинал? – спросил Ник. – Пол?

– Смотря что считать оригинальным. – Занна наполнила его бокал. – Старые половые доски сгнили и пришли в негодность. Мы с Мэгги всегда считали наше творчество довольно оригинальным.

– Вы все сделали сами?

– Ну да. – Она налила и себе. – Мы, кстати, и в саду положили плитку. И купальню для птиц сделали.

Ник покачал головой. Поразительно.

– Так, наверное, себя проявляет цыганская кровь. Обходишься тем, что найдешь рядом. Мы накопали столько старого разбитого фарфора в округе, что стыдно было бы с ним ничего не сделать, так что мы его разбили на мелкие кусочки и пустили на мозаику.

Она улыбнулась ему, словно он понимал то, что она пыталась ему объяснить. Чувствуя поддержку, Ник приободрился.

– Так у вас действительно цыганские корни?

– Без сомнения. Всего несколько поколений назад мои родные со стороны отца бродяжничали. Мэгги – папина старшая сестра. Мой прадедушка родился в таборе.

– А откуда взялась фамилия Зеленская?

– Восточная Европа. Скорее всего, Румыния. Мэгги сейчас там. Она жаждет узнать побольше о семье, пока не стала слишком стара для путешествий. – Занна улыбнулась еще шире, и на щеке у нее показалась ямочка.

– Что смешного? – спросил Ник.

– Да просто у Мэгги энергии и энтузиазма больше, чем у людей вдвое младше ее. Это самая удивительная женщина, которую я знаю, и я всегда буду ей безмерно благодарна за то, что она спасла меня, когда я осталась сиротой.

Нику внезапно захотелось поменять тему. Непонятно почему. Наверное, ему не хотелось думать о том, насколько она беззащитна. Что здесь ее дом, ее убежище. Ведь это даст ей преимущество в конфликте, который скоро наступит. Очень странно. Обычно Ник не позволял эмоциям вмешиваться в работу.

Хотя какая это работа? Тут и не пахло шикарными помещениями, с которыми он в последнее время имел дело. Внезапное желание купить дом на улице Метросидеросов пробудило столько личных воспоминаний. Тут и не пахло бизнесом. Это глубоко личное. Шаг в прошлое.

Может, поэтому дом Занны так сильно напоминал его дом?

Ник еще раз окинул взглядом кухню. Да, она совсем не совпадала с фрагментами его воспоминаний. Кухня в коттедже была тесная и темная, и маме приходилось прикладывать большие усилия, чтобы содержать ее в чистоте. И все-таки что-то здесь явно наталкивало на воспоминания. Может, старая посуда? Железное сито с дырками в форме цветков? Ник посмотрел вниз, на пол, на кусочки старого фарфора, врезанные в плитку.

В основном кусочки были голубые и белые, причем на многих изображались маленькие цветочки. Как вот на этом, с розово-бежевой розой. Когда Ник заговорил, он не узнал собственного голоса.

– Так где, говорите, вы достали весь этот фарфор?

– Мы его выкопали. Часть в саду, но больше всего недалеко отсюда, где сейчас парк. Там стоял коттедж постарше нашего дома. Совет выкупил землю и снес его еще до моего приезда, но место долго не расчищали, так что для меня оно стало вроде игровой площадки. Однажды я нашла там прелестные кусочки битого фарфора, совершенно случайно. Это как поиск сокровищ, от которого невозможно отказаться. Думаю, так и родилась моя любовь к цветам.

Но Ник не слышал ее слов, ее музыкального голоса. Он думал о фарфоровой чашке с розовыми бутонами и золотой ручкой. Видел перед собой мамины руки, бережно сжимающие ее. Мама часто так сидела, когда впадала в тоску. Ник видел ее глаза над золотым ободком чашки. В воздухе витало чувство утраты. Он не знал, что сделать, чтобы она снова улыбалась. Чтобы вернуть смех и музыку.

«Мама, когда я вырасту, я стану богатым. Я куплю тот большой соседний дом для тебя».

Почему горе до сих пор так сильно ранит? Наверное, Нику стоило беспокоиться вовсе не о беззащитности Занны, а о своей собственной беззащитности.

Нет, хватит. Ник пришел сюда по делу: почтить память родителей, и он не позволит ни одному живому существу ослабить его решимость. И не важно, насколько это существо обворожительно.

– Мне пора. – Он посмотрел на часы. Как же так быстро пролетело время? – Становится поздно.

– А разве вы не хотели осмотреть дом? – В ее голосе послышалась тревожная нотка.

– До наступления темноты еще есть время.

Не успели слова слететь с его губ, как он поднял глаза – и понял, что совершил ошибку.

Солнце садилось, и освещение в комнате стало мягче и теплее. Краем глаза он увидел разноцветные отблески: свет прошел сквозь витражи и отразился в хрусталиках, висящих на серебристой проволоке. Поразительные волосы Занны еще больше напоминали огонь. Такой же живой, как ее глаза и кожа, и вся она.

Осматривать оставшуюся часть дома не имело особого смысла, но Нику не хотелось уходить. Нужно пользоваться возможностью, пока Занна не поняла, кто он и чего хочет. К тому же это единственный способ заглянуть в горькое прошлое. В драгоценные воспоминания, причиняющие боль. Забытые сокровища. Устоять было невозможно.

– Конечно, – вдруг услышал он самого себя. – Почему нет?

Наверное, показать Нику дом было не самой хорошей идеей. Наверное, лучше было бы ему одному побродить по дому. Но как бы тогда Занна узнала, что он выделит ее самые любимые вещи? Что связь между ними будет укрепляться с каждой пройденной комнатой?

Он отметил изящные пропорции больших комнат на первом этаже, узорчатые камины и великолепно выполненное витражное окно над дверью. Все-таки он знал о старых домах куда больше ее.

– Розы на потолке – не просто элемент декора.

Ник запрокинул голову, рассматривая главный источник света, и Занна живо представила, каково это будет – коснуться его шеи пальцами. Или губами…

– Вообще-то это вентиляторы. Отверстия в лепнине выводят горячий воздух.

– Практично.

Ответом на ее бормотание стал его насмешливый взгляд. Чувствовал ли он жар ее тела?

Да уж. Идея показать ему дом точно была не самой хорошей. Занна на секунду застыла у подножия лестницы. Комнаты на втором этаже были куда более интимным пространством. Что он скажет, когда увидит другие ее работы? Насладится ли она снова его реакцией, как на картину с подсолнухами?

Ник не остановился, даже когда чуть не врезался в Занну. Девушка инстинктивно двинулась вперед. Ей оставалось лишь одно – идти наверх.

Комната Мэгги была неприкосновенной, как и дополнительные спальни. Но осмотреть ванную комнату она ему позволит. Занна встала позади Ника, приглашая его войти туда одному.

Главные ценности дома еще впереди. Надо сказать, предметы старины заслуживали признания. Их можно отреставрировать и снова использовать, так что они не пропадут, и он не будет чувствовать себя виноватым в их уничтожении. Но это… Ник онемел.

Здесь все было под стать дому. Ванна на львиных лапах, раковина на пьедестале, фарфоровый унитаз с цепочкой для сливного бачка – все было увито нарисованным плющом. Крошечные листики на лозах ползли по белой плитке стен от арочного окна, отчего казалось, будто растение на самом деле росло за пределами дома. Пол тоже был покрыт белой плиткой, в которую были врезаны ромбики того же цвета, что и плющ. Внутри старинная ванна оказалась темно-зеленой.

«C’est si special…»[5]5
  Это нечто особенное (фр.).


[Закрыть]

Ник переходил на язык своей души только тогда, когда что-то его глубоко поражало, но не стал переводить, когда возвратился к Занне. Она не трогалась с места, так что он направился к последней двери, замыкающей коридор. Комната находилась прямо над магазином, и в ней тоже было большое эркерное окно, но только здесь еще стоял диванчик, повторяющий своей формой полукруг окна. Медная кровать, наверняка ровесница дома, стояла в середине, лежащее на ней лоскутное одеяло было в тон плитке у камина.

Стены покрывала бледно-зеленая вагонка. А на ней в произвольном порядке, но на расстоянии не больше нескольких сантиметров друг от друга, были нарисованы цветочные головки. Каких там только не было! От крупных роз и лилий до анютиных глазок и маргариток и даже крохотных незабудок.

– Сколько же на это ушло часов… – пробормотал Ник вслух.

– Это был полезный опыт.

Вздрогнув, Ник обернулся и увидел, что он не один.

– Это вы нарисовали?

Занна почти незаметно пожала плечами. Какая трогательная скромность!

– На двенадцатилетие Мэгги подарила мне энциклопедию цветов. Многие годы я почти каждый день рисовала по цветку.

– А плющ в ванной?

– Плющ появился на школьных каникулах в мае, тогда постоянно лили дожди. – Занна опять едва уловимо пожала плечами и слегка улыбнулась. – Мэгги говорила, что так я буду держаться от греха подальше.

Ник изумленно уставился на нее:

– Вы вообще представляете, насколько вы необыкновенны, Занна Зеленская? Насколько талантливы?

Она так же удивленно посмотрела на него, словно он сморозил глупость, а она пыталась понять, как на нее реагировать. Пауза затянулась. Наконец она заговорила:

– Есть еще одна комната, которую вы не видели.

У него пересохло во рту, так что пришлось облизнуть губы. Башенка. Единственная комната, которую он жаждал увидеть, сколько себя помнил. Вот-вот исполнится заветное желание ребенка, спрятавшегося глубоко внутри Ника. Но… что, если его ждет разочарование? Что, если там просто какой-нибудь склад?

Он заставил себя пойти вслед за Занной по узкой спиральной лестнице, которая вела к тайной комнате под крышей башни, напоминавшей ведьмин колпак. Если надежды не оправдаются, он справится, как справлялся с каждой разрушившейся детской надеждой и мечтой.

Открыв небольшую дверь наверху лестницы, Занна зашла первой. Не оборачиваясь, она приблизилась к эркерному окну и стала смотреть на улицу, словно оставляя Ника наедине с самим собой.

Несмотря на то что день постепенно подходил к концу, в комнате было еще светло благодаря люкам в островерхой железной крыше.

Он находился в художественной мастерской. Мастерской Занны.

Работы стояли на полу, прислоненные к стенам. На мольбертах громоздились незаконченные холсты, пахло масляными красками и растворителем. Первое, что бросилось ему в глаза, – это абсолютная живость красок. Приглушенные, сухие оттенки картин, на которых были изображены улицы старой Европы. Более насыщенными красками были нарисованы цветы: темно-синие гортензии и алые маки. Среди цветов прятались и черные коты. По столу были разбросаны эскизы, на которые Занну явно вдохновили Эм энд Эмс. На картинках черные коты спали, умывались, прыгали, играли. Одна только линия карандаша создавала ощущение движения и жизни.

Ник еще долго, очень долго не мог произнести ни слова. Не было необходимости спрашивать, она ли нарисовала изумительный ряд подсолнухов, осветивший темный коридор под лестницей, но так было проще всего нарушить молчание. Он уже открыл рот, чтобы задать риторический вопрос, но, переведя взгляд на Занну, он заметил в ее позе что-то такое, отчего все его слова испарились.

Она вообще в курсе, что он здесь?