Текст книги "Помню все"

Автор книги: Алисон Джерис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава восьмая

– Ты, возможно, не помнишь меня, – сказала Флора.

– Нет… нет, помню, – смешавшись, ответила Мэндж.

Вот уж кого она не ожидала здесь увидеть, так это Флору. Неужели она действительно секретарша Джеймса? Тогда почему он ничего не сказал, не предупредил? Нет, надо что-то говорить…

– Т-ты очень изменилась, – немного запинаясь, произнесла Мэндж.

И правда, трудно было узнать в этой подтянутой, элегантной женщине ту вертлявую, грубоватую девчонку, которую знала когда-то Мэндж. Казалось, даже черты лица Флоры стали другими.

– Изменилась? Надеюсь, да, – сказала та. – И все благодаря Джеймсу. Он столько сделал для меня:

Мэндж все еще с трудом подыскивала слова.

– Джеймс не говорил мне, что ты работаешь у него секретарем.

Интересно, кем еще, промелькнуло в голове.

– У меня такое впечатление, что Джеймс еще много тебе не рассказал. – Флора оглянулась, проверяя, нет ли Джеймса рядом, а потом решилась: – Давай присядем и поговорим. Джеймс не хотел, чтобы я вмешивалась, но считаю, тебе необходимо знать всю правду о том, что случилось тем летом. Он же ни за что сам тебе не скажет!

Они сели на диван. Мэндж чувствовала себя довольно скованно.

– Какую правду ты имеешь в виду? – спросила она настороженно.

– Между Джеймсом и мной никогда ничего не было, Мэндж. Мы были просто друзьями, и все. Честное слово.

Мэндж бросила на нее недоверчивый взгляд.

– Не очень-то дружескими выглядели ваши объятия тогда в лесу. Я видела.

– Лучше бы ты ничего не видела! – вздохнула Флора. – У меня были серьезные проблемы, и Джеймс меня утешал – вот и все.

Она прочитала недоверие в глазах Мэндж и решила объяснить все подробно.

– Мы учились вместе в школе. Джеймс на два года старше меня, но мы с детства играли вместе, носились и дурачились, такое вытворяли!.. У Джеймса дома был ад: отец бил мать, та вообще не имела права голоса. И за Джеймсом они не очень-то следили. А у меня… Скажем так: мои родители никогда не заботились о своих детях, и тем не менее можно было ожидать от них понимания моих проблем. Джеймс очень скоро сбежал из дома, а когда вернулся, я уже просто, что называется, отбилась от рук. Делала что хотела, и в основном всем назло. Чем больше обо мне говорили всякие гадости, тем меньше меня заботила собственная репутация. И только Джеймс знал, какая я была на самом деле – отчаянная напуганная маленькая девочка.

Мэндж вдруг стало стыдно. Она прекрасно знала, что говорили о Флоре в деревне, и помнила, как дико та себя вела. Но никогда не пыталась понять, почему Флора стала такой.

– Извини меня, – вдруг вырвалось у Мэндж. Флора, казалось, поняла ее чувства.

– Мне нелегко было помочь, – продолжала она. – Джеймс часто заходил ко мне поболтать. Только он относился ко мне по-человечески… И я ни с кем, кроме него, не делилась своими бедами. Но в то лето он был занят тобой, и я его почти не видела… Но однажды он все же заметил, что я хожу сама не своя. Он спросил, в чем дело… Мне просто некому было довериться. – Она помолчала. – Я была беременна. И по правде говоря, не знала, кто отец ребенка. Впрочем, меня это совсем не волновало. Я чувствовала, что во мне все изменилось. Я очень хотела оставить ребенка и воспитать его сама, не так, как мои предки. И я хорошо знала, что со мной будет, если о ребенке узнает отец.

Мэндж слушала, затаив дыхание. Это было так неожиданно, и она пока не знала, как реагировать.

Флора продолжала.

– В тот день, когда ты нас видела в лесу, Джеймсу удалось вытащить из меня правду. Мне нелегко было все выложить. Я так разволновалась… а когда поведала Джеймсу, что хочу родить малыша, то вообще разревелась. Он обнял меня и стал утешать. И тут появилась ты.

Она замолчала. Мэндж снова вспомнила ту сцену: она неслась к Джеймсу со всех ног, чтобы сообщить, что не верит сплетням о нем и Флоре, и, выбежав на поляну, увидела, как он обнимает и прижимает к себе именно ее. Утешал?

– Джеймс побежал за тобой, – продолжала Флора, – вернулся расстроенный: ты даже не захотела его выслушать. На следующий день он снова пошел к тебе, но ты сказала, что все кончено. Джеймс пришел ко мне очень сердитый. Говорил, что с него хватит этой жизни в Грэнтоне и он собирается уехать. Предложил поехать с ним, обещая позаботиться обо мне. Я посоветовала ему еще раз объясниться с тобой, но, видимо, тогда он и сам еще не понимал, как много ты значишь для него. Он не переставал твердить, что нужно уезжать, а то другого момента не будет. Через два дня мы покинули Грэнтон.

Флора снова замолчала. Но Мэндж ждала продолжения. Она вопросительно посмотрела на Флору.

– А знаешь, я думаю, Джеймсу помогло то, что приходилось обо мне заботиться. Тогда он мог не думать о тебе. Мы приехали в Лондон, и он нашел для меня жилье. Потом родился ребенок, и он опять помогал мне, пока я не оправилась после родов. Джеймс подыскал мне работу по силам. А когда он вернулся из Штатов и начал организовывать фирму, я пошла к нему секретарем. Правда, я работаю неполный день, мне надо заниматься сыном. Но меня это вполне устраивает, появилась какая-то стабильность. А Джеймс не только лучший в мире босс, он самый настоящий друг.

Мэндж чувствовала себя неловко, вспоминая все, что она думала о Джеймсе и Флоре. Оеуждала, толком ничего не зная. Почему она тогда отказалась выслушать Джеймса? Он оказался прав, сказав ей, что она вся во власти предубеждений.

– Надо было мне прежде всего принять объяснения Джеймса, – созналась Мэндж. – Он сказал, что я просто боюсь доверять ему, и это правда.

– Ты была слишком молода, – возразила Флора. – Я бы на твоем месте вела себя точно так же. Сколько было Джеймсу? Ведь он намного старше тебя. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, насколько тебе больно и обидно. Но он же такой упрямый!

– Ты знаешь его лучше, – грустно призналась Мэндж. Она отвела взгляд. Ей хотелось еще кое-что спросить. – А вы когда-нибудь, ну… вы были?..

– Любовниками? Нет. Не стану врать, что мне это никогда не приходило в голову, но у меня было столько забот с Майклом, а Джеймс вообще не собирался серьезно связываться с женщинами. У него были девчонки, знавшие правила игры и не имевшие никаких далеко идущих планов. Нет, мы всегда были друзьями и остаемся ими сейчас. Шесть лет назад я вышла замуж, и Джеймс радуется моему счастью. – Флора многозначительно посмотрела на Мэндж. – Я хочу, чтобы он тоже был счастлив.

Мэндж глядела на фонтанчик, на воду и думала: сколько же потеряно времени! И все из-за того, что она не поняла Джеймса. Обвиняла его в эгоизме – он, дескать, не думает ни о ком, кроме себя. Считала его безответственным, заносчивым и ненадежным.

Но разве она дала ему возможность рассказать об их дружбе с Флорой? Мэндж чувствовала себя ужасно.

– Спасибо, что ты мне все рассказала. Я была в полном неведении.

– Я так и думала и всегда считала, что ты должна все узнать. Хотя у Джеймса свой взгляд на это.

– Да. Ну, Бог с ним. Извини, что я осуждала тебя, Флора,

Та улыбнулась.

– Не надо. У меня все сложилось удачно. Если хочешь извиняться, иди к Джеймсу,

– Так и сделаю.

Когда вечером Мэндж подъехала к зданию «Моторс компани», стоянка почти опустела. Дежурные в вестибюле собирались идти домой. Мэндж сказала, что она к Флоре, и поднялась на двенадцатый этаж.

– У Джеймса переговоры, – сказала ей Флора. – Даже не знаю, когда он освободится. Извини, я не успела предупредить его, что ты здесь. Ты действительно хочешь поговорить с ним именно сегодня?

– Да.

Все это время Мэндж только и думала, что она скажет Джеймсу. Для нее было очень важно, как она встретится и объяснится с ним. Она только извинится и уйдет.

– Я подожду, – сказала она Флоре. Та взглянула на часы.

– Мне пора идти за Майклом. Посиди здесь, у меня, и сразу увидишь, когда закончатся переговоры.

Было почти семь часов, когда Мэндж наконец услышала, как открылась дверь кабинета Джеймса. Все попрощались, и дверь опять закрылась.

Мэндж встала и поправила волосы. Жаль, что она в джинсах. Хорошо бы сейчас выглядеть более женственной, но она не взяла с собой даже помаду. Отправлялась же за каминами. Но все это ни к чему – Джеймс и так прекрасно знал ее.

Мэндж постучала и вошла.

Он сидел за большим письменным столом и работал. Его пиджак висел на спинке стула, а галстук лежал на столе. Но вид у него все равно был важный и серьезный. Это подчеркивали и очки – Мэндж впервые видела в них Джеймса. Он был так погружен в свои мысли, что даже не повернулся.

– Ты еще здесь, Флора? – спросил он. – Я думал, ты давно ушла.

– Это не Флора, – отозвалась Мэндж. – Это я.

Джеймс вздрогнул и повернулся к двери. Он уставился на нее, потом нервным движением снял очки и встал.

– Мэндж? – не веря своим глазам, спросил он.

– Да.

Мэндж тут же забыла все, что собиралась сказать. Все тщательно заготовленные фразы мигом вылетели из головы. Она тщетно пыталась хоть что-нибудь придумать, чтобы начать разговор.

– Ты получила камины? – спросил Джеймс.

– Да.

– Тогда что ты делаешь здесь?

Мэндж храбро посмотрела ему прямо в глаза и собралась с духом:

– Я пришла извиниться за все, что наговорила тебе за последнее время. Флора рассказала мне, что произошло тем летом.

– Я же ее просил не делать этого! – воскликнул Джеймс и отвернулся к окну. Так и стоял спиной к Мэндж, засунув руки в карманы,

– А почему?

– Честно говоря, не видел в этом смысла. Ты же мне ясно сказала, что не желаешь ничего слушать и не веришь ни одному слову. Я не хотел, чтобы ты то же самое повторила Флоре. А ей нелегко вспоминать тот период жизни.

– Знаешь, а я рада, что она мне все рассказала. Жаль, что я не встретилась с ней раньше. Надо было мне и тебя выслушать в свое время. Надо было… – Мэндж осеклась. Джеймс не поворачивался, и она не понимала, слушает ли он ее вообще. – Ну, в общем, не важно. Я просто хотела извиниться и признать, что была не права. Помнишь, я говорила, что тебе ни до кого нет дела и ты занят только собой? Когда я узнала, что ты заботился о Флоре, то поняла, как заблуждалась. Ведь ты оказался настоящим другом.

Мэндж говорила словно в пустоту. Джеймс молчал и не двигался.

Глядя в его спину, Мэндж уже растерянно пробормотала:

– Ну вот и все. Я, пожалуй, пойду.

Джеймс резко обернулся.

– Куда ты?

– В Грэнтон.

– Сейчас? – В голосе Джеймса послышалось волнение.

– А что?

– Ты же устала!

Он как-то суетливо надел пиджак и стал сгребать все бумаги в портфель. Мэндж наблюдала за ним, пораженная такой резкой переменой в поведении; то он стоит как статуя, а теперь мечется как угорелый.

– Да со мной все в порядке! – сказала она и соврала: одна мысль о загруженной трассе на обратном пути приводила ее в ужас.

– Вовсе нет. – Джеймс продолжал складывать папки в портфель. – У тебя черные круги под глазами, как у панды.

– Ну спасибо!

– Ты же весь день за рулем. Ехать тебе сейчас в таком состоянии – просто идиотизм.

– Я не могу позволить себе остановиться в гостинице на ночь.

Мэндж не знала, как себя вести. Она ожидала, что Джеймс не будет разговаривать с ней или рассердится и не простит. Но никак не могла предполагать от него подобного участия. Джеймс тем временем выключил настольную лампу и взял в руки портфель.

– А я тебе и не предлагаю гостиницу. Ты можешь переночевать у меня.

– Не думаю, что… ну, в общем… не знаю…

– Не надо вдаваться в панику, – перебил ее Джеймс. – Завтра я улетаю во Франкфурт, самолет в пять часов утра. Поэтому поздних посиделок не будет.

Мэндж смотрела на него и не знала, как реагировать. Джеймс вел себя более чем странно. Сначала он едва воспринимает то, что она говорит, затем настойчиво требует, чтобы она провела с ним ночь. Наверное, вся эта гамма чувств отразилась у нее на лице. Джеймс подошел к ней. Он смотрел на нее тепло и дружелюбно.

– Слушай, прости меня, малышка. Я знаю, чего тебе стоило прийти сюда с извинениями… Ведь я уже потерял надежду снова обрести тебя и даже почти убедил себя, что так будет лучше. Что мне все это совсем не нужно. Но теперь, раз ты здесь и мы оба признали свои ошибки, давай забудем о прошлом. Ты устала, я тоже. Давай поедем, выпьем немного, перекусим и мирно ляжем спать. Или ты хочешь провести ночку в пробке на шоссе?

– А камины?

– Стоянка здесь охраняется круглосуточно. Фургон будет под присмотром до утра.

– Ну…

– Я тебя устрою в одной из гостевых комнат. – Он улыбнулся. – Честное слово!

– У меня с собой ничего нет, – слабо возразила Мэндж, но мысленно уже согласилась.

Ну, вот чем кончились все ее благие намерения. Собиралась зайти, принести извинения и удалиться. Но одного ласкового взгляда хватило, чтобы она забыла обо всем. Джеймс тоже это понял, а потому решительно взял ее под руку и повел к двери.

– Тебе ничего и не понадобится, – сказал он.

Почти все уже ушли, в коридоре было пусто, и их шаги гулко раздавались в тишине. Возле лифта Джеймс отпустил руку Мэндж, но она продолжала чувствовать тепло его прикосновения.

Они спустились в лифте молча. Мэндж не смотрела на Джеймса, но чувствовала на себе его взгляд. У входа ждала роскошная машина, они сели рядом на заднее сиденье. Джеймс откинулся на спинку и закрыл глаза. Мэндж поглядывала на него и видела, что он действительно устал – возле рта и глаз – едва заметные складки, которых не было раньше. Только сейчас она заметила седину на его висках. Сердце ее сжалось. Перед ней был настоящий Джеймс – человек, полный ежедневных забот и хлопот, человек, который провел утомительный день и мечтает о тихом, спокойном вечере дома.

В ее мыслях образ Джеймса никогда не менялся: он казался все тем же разбитным парнем, в которого она влюбилась много лет назад. И когда они снова встретились, она словно отказывалась замечать, что он изменился буквально во всем. Нет, это она, Мэндж, осталась все той же наивной девчонкой, способной смутиться от одного прикосновения. А Джеймс стал взрослым, опытным мужчиной.

Неожиданно Джеймс открыл глаза и увидел, что Мэндж смотрит на него. В ее взгляде были отчаяние и тревога. Джеймс ничего не сказал, но его глаза выразили все лучше слов. Мэндж почувствовала, что все ее сомнения, сожаления, все худшие опасения рассеялись как дым. Она вдруг осознала, что любит этого мужчину, всегда любила и будет любить.

Джеймс что-то сказал шоферу, и тот ответил ему. Завязался какой-то разговор. Мэндж настолько сейчас была далека от реальности, что голоса доносились до нее, словно издалека. Ею овладело страшное волнение. Осторожно, Мэндж, говорила она себе. Не испорти ничего сейчас. Только-только все выяснилось. Еще рано начинать все заново. В конце концов он предложил только выпить, поужинать и разойтись по спальням.

Джеймс жил на верхнем этаже великолепного дома. Они прошли через гостиную, и он открыл стеклянные раздвижные двери на балкон. Оттуда открывался замечательный вид на площадь. Там, внизу за деревьями, горели огоньки открытого кафе. Несмотря на поздний час, за столиками было много людей. Они разговаривали и смеялись. Мэндж, опершись о перила, наблюдала за ними. Появился Джеймс с двумя стаканами вина.

– Давай-ка присядем!

Они сели рядом на изящный диванчик. Мэндж вдруг смутилась. Она сорвала яркий цветок и крутила его в руках, соображая, что бы сказать. Джеймс нарушил затянувшееся молчание.

– У тебя действительно замученный вид. Ты работаешь на износ. Но ты хоть высыпаешься ночью?

– Да не очень. Почти не сплю, – призналась Мэндж.

– А почему?

Мэндж не хотела лгать. Но она не собиралась нарушать хрупкое благополучие признанием о своих мрачных ночных мыслях, в которых Джеймсу здорово доставалось. Теперь это ни к чему!

– У меня очень много проблем, которые мешают спокойно спать, – сказала она.

Джеймс нахмурился.

– Я думал, что получение контракта на перестройку особняка в Грэнтоне положило конец всем твоим трудностям. Насколько мне известно, все идет хорошо, твоя фирма прекрасно работает. В чем же проблемы, дорогая?

– Это не касается работы.

– А что же тогда?

– А… – Мэндж махнула рукой. – Все из-за Гарри.

Это было правдой, вернее, частью правды.

– Так я и думал. Как всегда, Гарри. Бывает ли момент, когда ты не волнуешься о нем?

Мэндж натянуто улыбнулась.

– О моем брате сейчас есть кому волноваться и беспокоиться, кроме меня. Я ему больше не нужна. Он недавно женился и безумно счастлив в Буэнос-Айресе.

– Ну да? – удивился Джеймс. – Так чего же ты беспокоишься?

– Ему нужны деньги. Папа оставил фирму нам с Гарри. Он хотел, чтобы я отдала Гарри его часть капитала, когда тот женится. Но последние годы дела шли плохо, и у меня нет прибыли, которую можно было бы поделить. Я ходила к управляющему банком, но тот мне ничем не смог помочь. Единственное, что он мне посоветовал, это продать дом, но сейчас спрос невелик, и дело может затянуться.

Джеймс удивленно уставился на нее,

– Ты хочешь сказать, что готова продать свой родной дом ради нерадивого братца?

Мэндж вздохнула.

– Я не хочу этого делать, но не вижу другого выхода.

– Пусть подождет, ничего с ним не случится, А лучше всего пусть начнет зарабатыватв сам.

– Я не могу ему отказать.

– Почему это?

Мэндж отвернулась.

– Потому что я никогда не забуду выражения его лица, когда умерла мама, – тихо и печально сказала она, зная наверняка, что Джеймс не поймет ее. – Он был крошкой, совсем маленьким мальчиком.

– А ты была маленькой девочкой! – воскликнул Джеймс. – Сколько тебе было? Десять? Одиннадцать? Ты отдала свое детство Гарри! Но не отдавай ему дом. Гарри уже не маленький, он способен сам о себе позаботиться!

Конечно, Джеймс прав. Но Мэндж никогда не смогла бы сказать Гарри о том, чтобы он больше не рассчитывал на нее: он ее брат, а ддя нее это значит, что она всегда будет поддерживать его, сколько бы лет тому ни исполнилось. Мэндж молчала, вся в мыслях о Гарри и о том, как ей жаль расставаться со своим домом. Джеймс наблюдал за ней.

– Есть другой выход! – сказал он вдруг. Мэндж повернулась к нему.

– Какой? – с надеждой в голосе спросила она.

– Я могу одолжить тебе деньги. Взгляд ее сразу потух.

– Нет. Я у тебя не возьму.

– Это отчего же? Я сам предлагаю.

– Какая разница. Я не могу. – Мэндж решительно покачала головой.

– Ну пусть это будет аванс, если тебе от этого легче.

– Какой еще аванс?

– А что? В контракте сказано, что "Моторс компани" может оплатить первый этап работ, когда он будет завершен. Но я не вижу причин, чтобы не заплатить за то, что уже сделано. В конце концов ты заработала эти деньги.

– Я не знаю… – протянула Мэндж нерешительно.

– Да не будь такой упрямой! От меня-то не убудет. Ты должна приветствовать такое разумное, взвешенное решение. Или ты уже перестала быть благоразумной девочкой?

– Нет, конечно, – ответила она, и Джеймс рассмеялся.

– Тогда тебе осталось только улыбнуться и сказать: "Спасибо, дядя!"

Мэндж и так уже улыбалась, потому что смех Джеймса всегда снимал напряжение. Она насмешливо склонила голову.

– Большое спасибо!

А потом посмотрела ему в глаза: они излучали нежность и любовь. Мэндж знала этот взгляд, он снился ей ночами. Как она жила все эти годы без Джеймса, все понимающего, сочувствующего, близкого и родного? Как ей захотелось сейчас прижаться к нему, спрятать разгоряченное лицо на широкой груди, почувствовать себя слабой в его сильных руках! Но она не смела пошевелиться – пока все еще очень зыбко, она это понимала.

Джеймс встал и жестом позвал ее с собой на кухню. Там он открыл холодильник и стал доставать продукты для какого-то особого омлета. Мэндж никак не предполагала, что у него есть кулинарные способности, и ее поразило, как профессионально он принялся готовить. Джеймс с миксером в руках или Джеймс, аккуратно нарезающий зелень, – картинка, которую стоило запомнить.

– Вот не знала, что ты умеешь готовить, – заметила она. А сколько еще в нем таинственного?

– Да я только это блюдо и умею делать, – признался Джеймс. – Обычно мне готовит служанка, но она сейчас в отпуске. По правде говоря, я обычно ужинаю в ресторане, когда ее нет. Но я завтра рано уезжаю.

– Куда ты едешь? Я забыла.

– У меня деловая встреча во Франкфурте утром, прямо в аэропорту. Потом я лечу в Японию. Мы дни и ночи работали над одним проектом и подготовили контракт с японцами, который нужно срочно подписать. Это очень важно для "Моторс компани" – так же как контракт в Грэнтоне для твоей фирмы.

Мэндж улыбнулась.

– Надеюсь, тебе повезет.

– Не скажи! Переговоры с японцами – дело очень долгое и непростое.

Они поужинали на кухне: ели омлет, виноград, какой-то пирог и пили вино. С Джеймсом было так легко и весело… Они болтали о каких-то его поездках и впечатлениях. Никто из них не вспоминал о прошлом, но оба чувствовали, что все это рядом, никуда не исчезло, и забыть об этом невозможно.

Джеймс сварил кофе, и они перешли в гостиную. Стеклянные двери были открыты прямо в ночное фиолетовое небо. Сияли огни, и слышался шум улицы. Джеймс включил торшер, и его мягкий свет осветил уютную комнату с красивой мебелью и множеством картин на стенах. Они сели в кресла напротив друг друга. Джеймс откинулся назад, и его лицо оказалось в тени.

Мэндж было не по себе – она ощущала на себе его пристальный взгляд. Чувства переполняли ее, глубокие и опасные чувства, заставлявшие сердце то замирать, то биться сильнее. "Выпить, поужинать и разойтись" – вот все, что он предложил, напомнила она себе и принялась дуть на горячий кофе. Если бы она себя могла остудить так же легко!

Напряжение нарастало. Они молчали, погруженные в собственные мысли. Скорее всего, одни и те же.

Мэндж охватила дрожь. Чтобы как-то разрядить обстановку, она решила нарушить молчание.

– Надолго ты уезжаешь?

Голос прозвучал хрипло и неестественно. Мэндж притворилась, будто у нее что-то застряло в горле, и прокашлялась.

– Недели на две, – отозвался Джеймс. – А может, и на три.

Снова пауза. Мэндж автоматически стала складывать в стопку рассыпанные журналы, лежавшие на столе. Потом уставилась на какую-то обложку – вроде бы ей интересно, но краем глаза наблюдала за Джеймсом. Тот сидел в кресле и не двигался.

– Ты действительно выходишь замуж за Дика? – вдруг спросил он громко.

– Нет, – сказала Мэндж. А зачем теперь притворяться?

Джеймс нагнулся вперед, поставил свою чашку на стол и посмотрел открыто на Мзндж.

– Хорошо, – сказал он, – тогда тебя не очень расстроит то, что Энни принялась очень активно его утешать. Это произошло, когда ты уехала на уик-энд.

Мэндж открыла рот от удивления.

– Энни? Я думала, что она провела уик-энд с тобой.

– Со мной? – теперь удивился Джеймс. – С чего ты это взяла?

– От самой Энни узнала. Джеймс нахмурился.

– Я виделся с ней. Ей не терпелось обсудить некоторые эскизы, поэтому мы встретились утром в субботу. Пообедали в кафе-ресторане и разошлись. Разве это называется провести уик-энд вместе?

– Значит, вы не виделись вечером?

– Да нет же! По некоторым причинам я решил поехать в Лондон. Когда я уходил, Энни и Дик договаривались поужинать вместе. Как ты к этому относишься?

– Ты про Дика? Да никак. Мне все равно. – По правде говоря, Мэндж почувствовала облегчение. – А ты?

– Черт возьми, а мне-то что до этого?

– Энни очень хорошенькая. Джеймс засмеялся.

– Да уж конечно. Но ты лучше меня знаешь, какой тип женщин я предпочитаю.

Мэндж ничего не ответила. У нее даже пересохло в горле от волнения. Чтобы как-то справиться с этим, она резко встала.

– Я… пожалуй, отпущу тебя спать, раз тебе надо рано вставать.

Она старалась говорить бесстрастным голосом, но при этом все же запиналась.

– Да, наверное, пора. – Джеймс тоже встал. Они оказались друг против друга. Как раз в лучах света от торшера. Теперь стала видна каждая черточка его лица и заметен лихорадочный блеск глаз.

– Спасибо за ужин! – пробормотала Мэндж и двинулась мимо Джеймса к двери. Он дал ей пройти, но вдруг окликнул:

– Мэндж!

– Да?

– А знаешь, почему я не остался тогда в субботу в Грэнтоне?

– Нет. Почему?

– Потому что там не было тебя. Я приехал с надеждой увидеться. Ты не хотела говорить со мной по телефону, и я решил объясниться с глазу на глаз. Но когда я узнал, что тебя нет, мне стало так одиноко… – Джеймс помолчал немного, – Вот тогда я и решил, что сдаюсь. Приехал в Лондон и сказал себе: "Больше не буду терять времени на уговоры и думать о тебе". И тут появляешься ты…