Текст книги "Моя маленькая Анна"
Автор книги: Алиса Игнатьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава вторая
Дженнифер Хэмптон… Плод любви совершенно непохожих друг на друга людей. Огонь и лёд… То податлива, как воск, то упряма, как тысяча ослов. Она была умна, красива и слишком уверена в себе для такой юной особы. Свои каштановые, вьющиеся от природы волосы Дженн упорно осветляла и стригла в короткое задорное каре, не слушая причитаний бабушки и тётушек. Её, такие же как у отца, чайно-карие глаза в обрамлении густых чёрных ресниц и тёмные изогнутые брови резко контрастировали с нежным платиновым цветом волос, делая, и без того яркую внешность, ещё эффектней. Обладая высоким ростом, она имела роскошную фигуру, очень женственную – хорошо сформировавшуюся грудь, высокие крутые бёдра, стройные, в меру мускулистые ноги черлидерши и тонкую девичью талию. Мужчины всех возрастов, кто украдкой, а кто в открытую, оглядывались на неё, провожая мечтательным взором. Но острый язычок позволял Дженни без труда отсеивать сомнительные знакомства.
Она всегда была в центре внимания, умудряясь заводить друзей абсолютно в любых ситуациях. Казалось, ей неведомы сомнения, да и вообще какие-либо долгие размышления. Её решения невозможно было изменить, Дженни всегда брала от жизни то, что хотела. Когда она заявила, что надумала учиться в Англии, в Эксетерском университете, что расположился в графстве Девоншир, более чем за пять тысяч километров от дома, никому и в голову не пришло её отговаривать, хотя найти хороший университет можно было и поближе. Анна лишь предложила полететь с ней на пару-тройку месяцев, чтобы посмотреть, как дочь устроится в незнакомом месте.
Несмотря на внешнюю эксцентричность, Дженнифер была одаренной и целеустремленной личностью. Учителя, высоко оценившие умственные способности своей ученицы, предложили ей пройти программу «A-Level», обязательную для всех поступающих в высшие учебные заведения Великобритании, всего за один год, вместо положенных двух. И Дженни блестяще справилась. Теперь она была одной из немногих, если не единственной, кто поступал в университет не достигнув восемнадцати лет.
«Папина копия», – хором говорили друзья и родственники, имея в виду как пробивной характер, так и притягательную внешнюю оболочку.
Откуда было им знать, как безумно Дженни хотела быть похожей на свою маму! Она боготворила её. Да, она обожала и отца, – его невозможно было не любить с этим сверхъестественным обаянием. Но мама… Мама была недостижимым идеалом с её тактом, тонким умом, элегантным чувством юмора, бесконечной терпимостью и добротой к окружающим.
Дженни небезосновательно считала, что по-настоящему сильный и волевой человек в их семье далеко не отец. Мама была стальным стержнем в нежной зефирной оболочке.
Когда Дженни было восемь, она умудрилась сломать руку, играя на заднем дворе, – упала с дерева. Отец был в панике и метался вокруг неё как обезумевшая наседка, не в состоянии решить, что нужно сделать в первую очередь. Бежать за телефоном и оставить плачущую дочь на земле, или занести сперва её в дом? Можно ли вообще её трогать в этом состоянии?! Сама Дженни рыдала от боли и ужаса, её рука висела как плеть и опухала с катастрофической скоростью.
Анна, узрев из окна это трагическое происшествие, сразу же вызвала скорую. Достав из аптечки обезболивающий спрей, она вышла во двор и со спокойной улыбкой направилась к дочери.
Увидев маму улыбающейся, Дженни сразу поняла, что теперь все будет хорошо. Анна опрыскала место перелома, и боль стала терпимей. Не столько от спрея, сколько от уверенности Дженн в действиях своей матери. Пока ехала скорая, Анна в красках рассказывала дочери, как лихо та будет выглядеть с загипсованной рукой на дне рождения своего кузена, и как будут завидовать все мальчишки – ведь она ни капельки не испугалась. К приезду скорой Дженн была уже рада такому повороту событий.
И так было всегда. Что бы ни происходило в её бурной жизни, насыщенной приключениями, она знала, что хрупкая нежная мама всё исправит, успокоит, и научит по-новому смотреть на любую неприятность. Особенно трепетно Дженни ценила в отношениях с матерью искреннюю и надёжную дружбу. Ей было с чем сравнивать, – в среде знакомых такие отношения были редкостью.
Потому, услышав сегодня такие страшные слова от мамы, Дженни ни на секунду не усомнилась, – раз та произнесла эти слова вслух, значит все уже решено. Отговаривать бесполезно. И она сразу сказала:
– Я с тобой.
Услышав короткие гудки, Дженн ещё с минуту смотрела на свой ярко-оранжевый смартфон, недоумевая, как такая привычная и безобидная вещь может в один миг перевернуть жизнь с ног на голову.
Все планы на прощальную вечеринку, поездка на озеро с друзьями и многое другое, что она наметила на этот последний месяц лета, – все испарилось. Осталось главное – она нужна своей матери. Значит, они вместе будут жить в Англии, пока Дженни учится, и после окончания учёбы мама останется там навсегда. И дочь больше не увидит родителей под одной крышей. Никогда.
Дженнифер так и стояла посреди улицы с телефоном в одной руке и только что купленным букетом цветов в другой. Пышные сиреневые пионы, – любимые цветы Анны, – казались теперь неуместными в этой новой реальности.
Девушка не торопясь пошла домой, понемногу приспосабливая свои мысли на новый, неожиданный лад.
Она давно подозревала отца в измене. Они были слишком похожи, чтобы Дженни не почуяла неладное. Оня ясно чувствовала – отец кем-то увлечен. Сколько раз их семейные беседы прерывал телефонный звонок, и он торопливо выходил из комнаты, чтобы ответить. А потом возвращался, надев на лицо свое обычное расслабленное выражение, словно маску.
Мама не замечала ничего. Но Дженни знала отца как саму себя. Она сразу разглядела старательно скрываемый блеск в глазах, и едва уловимое возбуждение после каждого такого звоночка.
Посмотрев однажды в глаза отцу чуть пристальней, чем обычно, она с ужасом обнаружила, что он виновато отводит их в сторону. Обладая женской проницательностью, развитой у нее совсем не по возрасту, Дженн разумно предположила, что это временная интрижка, и в скором времени все вернется на круги своя. Не может же папа не понимать, что его жене никто и в подметки не годится?
И вот теперь этот звонок от матери. Наверное, он сказал ей. Или, что еще хуже, она их застукала. Бедная мама!..
Дженн ускорила шаги.
По дороге телефон вновь ожил, радостно исполняя последний хит этого лета. Дженн посмотрела на экран, – «Папа», – вздохнула и взяла трубку.
– Дженни, милая, – раздался сочный густой бас. – Где ты, малышка?
– Пап, я иду домой, – последовал короткий ответ.
– Я хотел бы поговорить с тобой прямо сейчас.
Дженн не могла ему отказать, честно говоря, она надеялась отговорить хотя бы его от необдуманных поспешных действий.
В кафе на Макдугл-стрит было всегда безлюдно в это время дня. Лишь небольшая компания молодежи да две влюбленные парочки занимали столики у стен. В полумраке Дженни увидела папу со спины. Он сидел как-то неловко сгорбившись, сразу бросалось в глаза, что ему уже сорок. Сердце Дженни вдруг сжалось от нежности и жалости.
– Привет, па! – Дженни бросила себя на стул, а букет цветов на стол.
– Пионы? – он вздрогнул всем телом. – Ох, чёрт!
Лицо его исказила довольно жалкая гримаса. Внезапно ощутив прилив жгучего стыда, Джордж с тоской разглядывал лежащие перед ним цветы. Повисла неловкая пауза. Дженни рассеянно смотрела на проделки Чарли Чаплина за спиной отца. В этом кафе круглосуточно работал кинопроектор, крутивший старые чёрно-белые филльмы.
– Дженни… – папа остановился, пытаясь подобрать нужные слова.
– Пап, я все знаю, – Дженни посмотрела ему в лицо. – Просто ответь, ты уверен?!! Уверен, что это твой человек, и что спустя неделю тебя снова не потянет к маме?
– Мама тебе рассказала?
– Сама не слепая. Ты же знаешь, я насквозь тебя вижу, – Дженни нервно перелистывала страницы меню.
– Вот уж не думал, – Джордж издал звук, отдаленно напоминающий смех. – Мой маленький рентген в юбке… Отвечаю на твой вопрос – да, Дженни, я уверен. Эйприл – чудесная девушка, и у нас все серьезно.
– Значит, Эйприл… – Дженни брезгливо поморщилась. – Ты знаешь, что мама собралась переезжать в Эксетер со мной?
– Да, я знаю. На два-три месяца. Это давно ведь решено. Я постараюсь навестить вас… если мама позволит.
К ним подошла официантка, и они прервали разговор, чтобы сделать заказ. Дженни, как всегда, выбрала несколько десертов и кофе с сахаром и сливками. Джордж усмехнулся про себя, – даже в такой непростой ситуации его дочка верна себе. Сам он заказал только крепкий чёрный чай.
То короткое время, пока готовился их заказ, они молчали. Каждый думал о своём. Вернувшаяся с подносом официантка ловко расставила перед Дженни маленькие блюдечки с пирожными и бесшумно опустила большую чашку чая для Джорджа на матовую поверхность стола.
Дженни сразу принялась за еду. Отец молча наблюдал за ней.
– Ты неправильно понял, пап, – произнесла, наконец, Дженни, когда тарелки наполовину опустели. – Мама уедет не на три месяца. Она будет жить там постоянно. Я не очень-то поняла, но, похоже, она собирается купить тот дом… Тот самый, который мы хотели снять.
Отец понуро уставился в пустую чашку. Видно было, что эта новость оказалась для него большой неожиданностью.
– Да… – выдавил он. – Если Анна приняла такое решение… – он задумался. – Но когда она успела все это решить? Мы виделись всего пару часов назад. Эйприл сказала, что нужно дать ей время прийти в себя… Не ожидал, что она тут же начнет рубить с плеча.
– Мама видела вас вдвоем? Застукала?! – Дженн вцепилась в руку отца, теребящую салфетку.
– Да… Но не совсем… – отец помолчал, размышляя. – В общем, да. Эйприл заходила ко мне днём, после твоего ухода. Я провожал её, мы ждали такси у дома. И тут подъехала твоя мама…
– Не хочешь ли ты сказать, что вы занимались этим в вашей спальне?! – Дженн отпрянула от отца, отшвырнув его руку как дохлую змею.
– О, господи! Дженнифер! Конечно, нет!!! За кого ты меня принимаешь?! – отец искренне возмутился.
– Да за мужика, притащившего любовницу в наш дом! – эмоции вырвались из Дженни, как воздух из лопнувшей покрышки. – Бедная мама! Представляю, как она стояла там и смотрела на вас! На неё!!! Что же ты наделал, папа!.. – девушка закрыла лицо руками, пытаясь унять непрошеные слёзы.
Джордж дал дочери время, чтобы успокоиться. Когда её плечи перестали судорожно взжрагивать, он заговорил тихим вкрадчивым голосом:
– Дженни, дочка… посмотри на меня, – Дженни отняла руки от лица, показав ему потёкшую тушь и мокрые глаза. – Поверь, я и сам не рад, что все так получилось… Я действительно хотел поговорить с мамой, рассказать всё, как есть. Но я никак не мог найти подходящий момент… Она была такая умиротворенная эти месяцы. Её последнюю книгу хорошо приняли, ты окончила школу, тебя приняли в университет. Она вся светилась. И тут я со своей исповедью… Я просто не знал, как начать этот разговор. Я ведь всё равно люблю твою мать, хоть и не так, как мне бы хотелось…
– Откуда она взялась, эта Эйприл?! – в бессильной злобе воскликнула Дженн.
– Она моя коллега по работе. Её перевели год назад в наш филиал из Бостона. Тогда всё и началось. – Видно было, что отцу нелегко давались эти признания.
– Значит, целый год? – Дженн вздохнула. – Ты ведь понимаешь, что я на её стороне?
Отец покорно кивнул.
– И я поеду с ней хоть сейчас, и хоть на Аляску, – Дженни помолчала. – Я люблю тебя, папа. И, конечно, прощу. Но… не показывайся нам на глаза в ближайшее время. Я сама тебе позвоню.
Отец ссутулился ещё больше на своем стуле, казавшемся игрушечным под рослой фигурой.
– Я могу помочь с переездом? – без особой надежды спросил он.
– Ты же знаешь маму, – Дженни впервые улыбнулась. – Она у нас взрослая девочка.
– Да, совсем взрослая, – отец криво улыбнулся в ответ.
– Мне пора, – Дженни встала и взяла букет. – Ты идёшь?
– Я посижу ещё здесь, – отец непроизвольно бросил взгляд на часы.
– Поняла. Передавай Эйприл привет! – Дженн чмокнула отца в щёку и поспешила прочь.
Глава третья
Джордж Хэмптон был красивым мужчиной. В прямом смысле этого слова. Не симпатичным, не миловидным, а именно красивым. Его лицо обладало той счастливой классической красотой, которая не вызывает никаких споров на свой счёт даже у обладателей диаметрально противоположных вкусов. Он имел тот тип внешности, который не меркнет с годами, а лишь обретает новый шарм. На висках его тёмную шевелюру украшали тонкие нити серебра, в уголках карих глаз залегли мелкие морщинки, но он все равно оставался безупречным во всех смыслах этого слова. Его излюбленные белоснежные рубашки оттеняли не менее белоснежные зубы, то и дело обнажавшиеся в обаятельной улыбке. Женщины находили его превосходным образчиком мужской привлекательности. Джордж, прекрасно осведомленный о производимом им впечатлении, частенько и беззастенчиво пользовался этим в своих целях. Если очередным его деловым партнером оказывалась женщина, Джордж нацелено подключал свое обаяние и умудрялся заполучить контракт на более выгодных для себя условиях.
Нет, он не был закоренелым ловеласом, как можно было бы предположить. Напротив, все эти годы он любил лишь одну женщину, свою жену. Но лёгкий флирт, обмен комплиментами и прочие скромные радости женатого мужчины он с удовольствием себе позволял. Неудивительно, что его добивались многие прекрасные дамы, но все они неизменно терпели поражение.
Анна была для него святыней. В первый же день, когда Джордж увидел её, будучи ещё студентом, он решил, что эта девушка станет его женой.
Анна была словно из другой вселенной. Она постоянно витала в облаках, размышляя о непонятных для него бесплотных вещах. Её не интересовало то, чем обычно живут почти все девушки её возраста. Косметика, короткие юбки и облегающие топы, всё то, чем сверстницы завлекали парней, не существовали для Анны. Она была худенькой девушкой в простых джинсах и неопределенного вида кофтах, напрочь лишенных малейшего намёка на сексуальность. И всё же он заметил её. Анна показалась ему волшебным созданием, сбежавшем из сказки про эльфов и фей. Рядом с ней он чувствовал себя сильным и взрослым мужчиной, ему хотелось защищать свою хрупкую избранницу от любой опасности, оградить её наивную душу от далеко не сказочной действительности.
Брак с Анной Джордж справедливо считал самой большой удачей в своей жизни. Она подарила ему бесценную Дженни, его главное сокровище. Их связывали долгие-долгие годы тихого семейного счастья, и предстояло ещё много таких прекрасных, не богатых событиями лет… Если бы однажды Эйприл Гринн не переступила порог его офиса.
Эта девушка была совсем иного склада, нежели его Анна. Она не прогуливалась по жизни неспешным шагом, смакуя её прелести, а четко осознавала свои цели, и продвигалась к ним, не глядя по сторонам. К двадцати семи годам она достигла немалых успехов в карьере. Начав с должности простого секретаря, она взлетела по карьерной лестнице до руководителя направления. Уникальная способность налаживать и поддерживать отношения с клиентами и коллегами сыграла решающую роль в её судьбе. Когда Джорджу понадобился помощник, все единогласно указали на Эйприл. Едва передав полномочия своему преемнику, она тем же вечером села за руль своего авто и помчалась по трассе Бостон – Нью-Йорк, ибо такими возможностями не пренебрегают.
Яркая и амбициозная девушка поразила Джорджа с первого взгляда. Пульс его мгновенно учащался, стоило ей зайти к нему в офис по какому-нибудь вопросу. Он не стал себя обманывать и с горечью признал тот факт, что его очень и очень волнует её внешняя оболочка. Пышные наливные груди, распирающие застегнутую на все пуговки блузу, дни и ночи напролет будоражили воображение Джорджа. Узкая юбка со скромным разрезом сзади буквально сводила с ума. Да, сексуальность Эйприл била наповал, и она умело её подчеркивала, не заходя за границы, дозволенные жестким дресскодом компании.
Их роман начался бурно и стремительно. Уверенная в себе, девушка первая проявила инициативу. Её новый босс сопротивлялся какое-то время, настойчиво вызывая в памяти нежный образ своей жены, словно оберег. Джордж всячески избегал общения с новоприбывшей сотрудницей, что было не так просто, ведь они бок о бок работали над общим проектом.
Но плотина его целомудренности не выдержала натиска и вскоре прорвалась, извергая на все четыре стороны оглушительные водопады брызг.
Эйприл во всем была на высоте. И в работе, и в постели. Они с Джорджем были словно слеплены из одного теста. Оба – целеустремленные, хваткие и принципиальные. Оба – трудоголики, загорающиеся как спички при виде трудной задачи, новой высоты. Эйприл была понятна и ясна Джорджу, она так же понимала и его. Эти двое обрели друг в друге родственные души.
Отношения с Анной стали мучительными для неверного мужа. Каждый раз, глядя в её доверчивые глаза, Джордж испытывал почти физическое страдание. Она не задавала никаких вопросов, даже когда он являлся глубоко за полночь, безоговорочно принимая любое его объяснение. Однажды, занимаясь сексом с женой, вместо её небольших девичьих грудок Джордж вдруг увидел перед собой обнаженные, ритмично колышущиеся полные груди своей любовницы. Жаркие образы беспрепятственно проникли в мозг, заметно приблизив финал. После этого случая Джодж пообещал самому себе, что завтра же порвет с Эйприл.
Однако, придя на работу и увидев там её, такую непростительно молодую, такую притягательную, он тут же позабыл о своем намерении.
Постепенно стыд перед женой стал ослабевать. Он по-прежнему уважал и ценил Анну, но страсть к Эйприл вытеснила из сердца любовь к ней. Осознав, что дело зашло слишком далеко, Джордж принял самое непростое в своей жизни решение. Он тщательно все взвесил, обдумал все возможные последствия и стал ждать подходящего случая, чтобы объясниться с Анной. Но тот все не подворачивался. Положа руку на сердце, Джордж признался себе, что просто боится, ведь обратной дороги уже не будет. Он малодушно оттягивал признание, оправдывая себя нежеланием причинить Анне боль.
Тот день, когда жена застала его с Эйприл у дверей собственного дома, стал отправной точкой всех грядущих изменений в жизни обоих. Джордж совсем не так представлял себе этот разговор, он заранее заготовил множество с умом выстроенных фраз, смог подобрать правильные, как ему казалось, слова, но все они разом улетучились из головы. Осталась лишь болезненная неловкость перед Анной. Джордж смог выдавить из себя несколько банальных и глупых изречений, не передававших и сотой доли того, что он хотел сказать.
Анна ушла в дом, а он все стоял, глядя на запертую дверь и проклинал свою косноязычность, пока не подъехало такси. Эйприл усадила его в автомобиль и увезла к себе.
Остро чувствуя себя виноватым, Джордж решил поговорить с дочерью как можно скорее, он хотел постараться все объяснить хотя бы ей. Дженни поняла. Она всегда понимала его больше, чем кто бы то ни было. Известие о том, что Анна покинет страну в ближайшее время, поразило его до глубины души. Целая эпоха жизни исчезала вместе с ней. В своем воображении он рисовал идиллистические картины будущего, в которых Эйприл и его Анна смогут когда-нибудь сесть за общий стол, ведь его жена была необыкновенной женщиной, которой не свойственны злость и долгие обиды. Но теперь это становилось недосягаемым.
Много мыслей и переживаний принес Джорджу тот день. Он морально и физически вымотался, и уснул мертвым сном в съёмной квартире своей любовницы.
А на следующее утро Джордж Хэмптон проснулся совершенно счастливым. Так или иначе, всё было сказано. Огромный камень свалился с души. Больше не нужно было врать и скрываться. Рядом была любимая женщина, а впереди – новая жизнь.
Глава четвёртая
Такси мчалось по дороге, окруженной с обеих сторон низкорослыми кустарниками, сквозь которые виднелись бесконечные поля. Остался позади приземистый аэропорт с его многоголосым шумом, а также десятичасовой перелет над Атлантическим океаном. Солнце давно завалилось за горизонт, и оранжевый свет фонарей разлился над шоссе.
Любопытная Дженни и словоохотливый водитель вмиг обрели друг друга. Девушка засыпала пожилого мужчину вопросами чуть ли не о каждом метре дороги, а тот обстоятельно и с удовольствием ей отвечал. Огненные блики играли в рыжих волосах таксиста каждый раз, когда он поворачивал голову к Дженнифер.
Анна съёжилась на заднем сиденье, укутавшись в вязаный кардиган. К разговору она почти не прислушивалась.
Тем временем автомобиль въехал в черту города. По обеим сторонам дороги выросли небольшие двухэтажные домики с двускатными крышами, тесно липшие друг к другу, перемежаясь с пышными кронами деревьев. Дженн пришла в полный восторг от этого зрелища, о чем и заявила во всеуслышание.
– Это ещё окраина города, мисс, – самодовольно комментировал таксист. – Обязательно сходите к нашему Кафедральному собору, не пожалеете. Он в самом центре города. Вам, как молодой девушке, будет интересно прогуляться по кварталу Принцесшей. Уж там полно всяких модных магазинчиков, – своеобразный акцент выдавал в нём ирландца. Имя Патрик так же недвусмысленно намекало на происхождение дружелюбного мужчины.
Дженни тут же принялась выспрашивать подробности о жизни в городе, особенно интересовал её университет.
– У него много зданий, мисс, штук пять, а ещё бизнес-школа. Для разных наук – своё здание. Три студенческих городка. Правда, один в другом городе, не так уж далеко отсюда. В Пенрине. Слыхали? При этих кампусах много чего интересного понастроено. Студенты живут из разных стран. Кого я только не возил туда. И немцев, и русских, и даже китайцев. И как вас, американцев, – Патрик добродушно усмехнулся.
Путь оказался недолгим, всего через двадцать минут езды по узким улочкам машина затормозила перед высокой живой изгородью.
Анна и Дженн с трудом вылезли из машины, распрямляя свои тела, измученные долгим перелётом.
– Мам, смотри! Старинные замки! – воскликнула девушка.
Напротив них и вправду располагалось длинное двухэтажное здание, напоминающее своим видом средневековый замок. Выступающие эркеры окон были отделаны грубым серым камнем, а само здание было из выцветшего красно-рыжего кирпича. Крышу украшали небольшие мансарды с острыми треугольными крышами, дополняя общее сходство со старинной постройкой. Из окон лился приглушенный свет, и вся картина в целом напоминала иллюстрацию к сказке.
– Необыкновенно красиво! – восхитилась Анна.
Она посмотрела по сторонам и поинтересовалась:
– Только где же наш дом?
С улицы виден был лишь высокий длинный забор, увитый диким виноградом, и лиственные шапки деревьев, выступающие над ним.
– Ваш дом скрыт со всех сторон, – с улыбкой сказал Патрик. – Вон дверь, открывайте.
В свете фонаря, посреди буйных зарослей, еле различимо виднелась кованая калитка.
С трудом справившись с замком, Анна, наконец, отперла калитку. Прямо перед ней внезапно вырос двухэтажный дом, белоснежный, с огромными окнами. С его левой стороны, один позади другого, росли огромные дубы-исполины.
– Ух ты! – выдохнула подоспевшая Дженни. – А в буклете он казался намного меньше!
Входная дверь была почти полностью из стекла, лишь три затейливо изогнутые декоративные полосы, выполненные из металла, пересекали её сверху вниз.
Анна вошла в дом и нащупала на стене выключатель. Изнутри помещение выглядело даже больше из-за нежилой пустоты. Дженни и водитель занесли вещи, разместив их кучкой посреди голого пола.
– Всего доброго, дамы! – пожелал им приятный мужчина и исчез во мраке сада. Слышно было, как он аккуратно притворил калитку.
– Я закрою! – крикнула Дженни и, выхватив у матери связку ключей, убежала следом. Анна услышала их голоса, – общительный таксист явно не торопился домой.
«Боже мой, что я натворила!» – подумала она, глядя на гору чемоданов и сумок.
С того самого момента, как ей стало известно о неверности супруга, Анна погрузила себя в эмоциональную кому. Как запрограммированный робот, она занималась текущими делами: оформляла бумаги на покупку дома, продавала свой «BMW», встречалась с агентом по недвижимости, ездила в издательство, упаковывала вещи…
Они с Дженни решили пока ничего не говорить родственникам и знакомым, и обставили дело так, что их отлет выглядел согласно первоначальному плану, – мама летит в Англию на время присмотреть за дочерью.
Анна весело щебетала по телефону с матерью Джорджа, обсуждая детали поездки, а Дженн вздрагивала всякий раз от её смеха, зная, сколько сил уходит у матери на подобные спектакли.
Отец сдержал свое слово, и ни разу не появился. Вопрос о разводе до сих пор оставался открытым.
Вещи собрали довольно быстро, что было неудивительно. Анна не взяла с собой ничего, кроме их одежды, пары комплектов постельного белья, туалетных принадлежностей и своего рабочего ноутбука. Две тарелки, две чашки, пара ложек и вилок, один нож – всё.
У Дженни было свое мнение на этот счёт. От Элла она знала, что кроме кроватей и нескольких стульев в их будущем жилище ничего нет. Но она не вмешивалась, понимая, что мама хочет навсегда вырвать из сердца свой обожаемый дом, свое детище, чтобы ничто не напоминало о прошлой жизни.
Анна была благодарна дочери за молчание, она просто не в силах была сейчас думать об их будущем быте.
И вот теперь, стоя в совершенно пустом доме, среди своих чемоданов и дорожных сумок, Анна впервые позволила себе услышать свои мысли.
«Боже мой!» – повторила она, оглядываясь по сторонам.
– Ты так и стоишь?! – голос Дженни вывел Анну из ступора. – Пошли смотреть!
И они обошли весь дом, включая и выключая свет поочерёдно во всех комнатах.
Эллу отдали должное, – дом был весьма и весьма неплох. Конечно, он сильно уступал размерами их квартире на Манхэттене, да и комнат было в два раза меньше, но планировка производила приятное впечатление.
Два этажа. Первый – почти прозрачный из-за обилия стекол. Высокий потолок. Пространство не поделено никакими перегородками. Кухня с широкой барной стойкой по левой стороне дома плавно переходила в прихожую по центру. Та, в свою очередь, превращалась в небольшую гостиную с огромным, в потолок, книжным стеллажом у правой стены. Удивительно, но стеллаж весь был уставлен книгами. Прежние хозяева отчего-то решили не увозить их с собой.
По противоположной от входа стене поднималась лестница, ведущая на второй этаж. Где-то в двух метрах над полом она делала крутой разворот на девяносто градусов, образуя небольшую площадку. Второй этаж лестница симметрично делила пополам. Позади и впереди неё были огромные прямоугольные окна. По обеим сторонам – кремовго цвета стены, с двумя дверьми в каждой. Получался коридор средней ширины. Заглянув во все двери, мать и дочь определили, где будут их комнаты. По заднему фасаду расположилась комната Анны, напротив неё, через коридор – единственная ванная комната. По той же стороне, что и ванная, выбрала себе спальное место Дженни. Последняя комната ничем не отличалась от остальных двух.
Одно окно Дженни выходило на узкую улочку за домом, а другое, фасадное – на тот самый дом-замок, что очень её обрадовало. Этим волшебным видом она и руководствовалась, делая свой выбор.
У Анны тоже было два окна, – по тыльной стене дома и с его левой стороны. Оба выходили во двор. Боковое окно прикрывал ветвями один из двух раскидистых дубов, росших на лужайке.
«Можно сбежать отсюда, спустившись по дереву», – почему-то пронеслось у нее в голове.
Дженни успела сходить вниз за своими сумками, и теперь шумно грохотала ими в своей новой комнате.
Анна спустилась на первый этаж. После такого долгого, изнурительного путешествия она не нашла в себе сил разбирать вещи. Выбрав чемодан, в котором лежало постельное белье, она поволокла его наверх. Остановившись на лестничной площадке, Анна ещё раз оглядела дом. Из-за отсутствия мебели он выглядел пустынным и необжитым, с чужими неприветливыми запахами.
Анне тут же привиделась светлая гостиная с сотней любимых мелочей, с огромным диваном цвета сливок, камином и изящным стеклянным столиком ручной работы. Она даже ощутила лёгкий аромат жасмина, неизменно присутствовавший в их с Джорджем квартире. На глазах выступили слёзы, стало больно и тесно в груди. Анна ухватилась за перила, чтобы не упасть. Несколько секунд она пыталась совладать с собой.
– Мам, иди сюда! – раздался голос Дженни.
Анна быстро утёрла слёзы, дождалась, пока дыхание восстановиться, и только после этого пошла наверх.
Дженни сидела на незастеленном матрасе и с интересом что-то разглядывала. Вид собственной дочери в чужой комнате больно резанул по сердцу. Но она взяла ебя в руки и на этот раз.
– Смотри, что я нашла под кроватью, – Дженн протянула матери какой-то предмет. Им оказалась небольшая фарфоровая фигурка – прекрасный юноша в старинной английской одежде. По видимости, так когда-то одевалась английская знать. С робкой улыбкой он протягивал Анне белую розу. Художник мастерски изобразил сложную игру чувств на хорошеньком фарфоровом личике, – юноша будто бы боялся, что его розу не примут, и в то же время страстно надеялся на обратное.
– Он чудесный!.. – улыбнулась Анна.
– Возьми его в свою комнату, – сказала Дженни. – Поставишь на окошко.
– Я слишком стара для столь юных бойфрендов, пусть даже декоративных, – отшутилась мать. – Оставь его себе.
Анна вытащила постельный комплект, небольшую подушку, и они вместе заправили постель Дженни. От белоснежного белья в веселую бирюзовую и розовую полоску сразу стало немного уютней. Анна поволокла чемодан дальше, в свою комнату.
– Тебе помочь? – спросила Дженни.
– Нет, дорогая. Ложись спать. Завтра у нас много дел.
– О, да! Великое множество! – Дженни с удовольствием плюхнулась на застеленную кровать. – Обещай, что как только мы разделаемся с вещами, сразу пойдем гулять! Я хочу посмотреть всё-всё!
– Конечно, пойдём, – сказала Анна, любуясь красивым сонным лицом своей дочки.
Оставшись одна, она быстро заправила постель, выключила свет, разделась, – одежду пришлось сложить на подоконник, – и сразу нырнула под холодное одеяло.
Сквозь незанавешенные окна ярко светила луна, нежно посеребрив листья дуба. Лёгкий ветерок слегка колыхал их, создавая замысловатое мерцание света на стенах.
Анна лежала, прислушиваясь к голосу дочери, напевавшей какой-то невообразимый мотив. Она так устала, что без единой мысли стала проваливаться в сон.
– Мама!.. – громкий шепот Дженн вырвал её из глубокой дремоты.
– Ммм?..
– Мама… это всё ничего… – глаза девушки в темноте казались огромными. – Мы справимся! – она погладила мать по волосам. – Ты у меня такая сильная! Всё у нас будет хорошо…
