Текст книги "Память"
Автор книги: Алиса Дерикер
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Алиса Дерикер
Память
Не могу сказать «я очнулся», ощущения возвращались очень медленно и постепенно. Сначала возникло чувство "я". Я не знал, что значит это "я" – не было ни образа собственного тела, ни понимания того, кто такое это "я", просто было ощущение, что я жив, «я есть». Вокруг было темно и тихо, это был мир без ощущений, в котором существовало только это "я".
Поскольку у меня не было времени, я не знаю, как долго это продолжалось, но, наверное, не очень долго. Вслед за "я" вернулись ощущения из тела, я вдруг почувствовал свои ноги. Вокруг меня по-прежнему царила темнота и тишина, будто я висел в пустоте тьмы, но я чувствовал, что это "я" имеет некую оболочку. Я знал, где кончаются мои ноги, чувствовал кончики пальцев и даже мог ими шевелить. Затем я почувствовал свои руки, одна из них прикасалась к животу, другая лежала ладонью вверх. Я попробовал согнуть пальцы, но что-то укололо меня в районе локтя.
Вернулись ощущения от кожи, или это называется проприорецепция? Какое странное слово. Откуда оно взялось в моей голове? Я понял, что лежу. Понял, что моё тело находится в горизонтальном положении, что я не подвешен в пространстве, а лежу на мягкой поверхности. Были и какие-то ощущения изнутри тела, но их было очень тяжело идентифицировать, всё тело ныло и саднило.
Я понял, что лежу на чём-то мягком, скорее всего на кровати, поверх моего тела лежало тонкое одеяло. У меня были закрыты глаза, но я не хотел их открывать. Зато стали возвращаться звуки. Я удивился от того, как много звуков вокруг. Они вдруг врезались в мой мир тишины и темноты, и разорвали эту тишину. Сначала я слышал разговоры других людей, не громкие, где-то недалеко от меня, как будто мы были в одной комнате. Слышал шуршание одежды и торопливые шаги поодаль. Слышал шум за окном: шелест деревьев, треплемых ветром, и пение птиц.
Вместе со звуками и ощущениями вернулась боль. Разрывающая, несносная, пульсирующая боль в голове. Иногда она затихала так, что я слышал чириканье птиц, а иногда она раздувалась до такой степени, что меня мутило, кружило по темному миру моей кровати, мне казалось, что я на корабле, и меня качает вместе с моей койкой. Вместе с болью в мозг врезалось какое-то воспоминание, ужасное воспоминание: всё красное, крики, плач, стоны, очень жарко, во рту всё пересохшее, хочется воды, и кружит, кружит, так, что верх и низ меняются местами.
Убаюканный нескончаемой качкой, я уснул. Не знаю, сколько я спал, но с того самого момента я начал различать день и ночь, начал различать сон и бодрствование. Тяжелого забыться в темноте уже не было, был мир, более или менее привычный. Проснувшись, я открыл глаза. Очень хотелось пить. В голове была такая тяжесть, что одна только мысль о том, чтобы повернуть голову и посмотреть по сторонам, приводила меня в состояние вчерашней тошноты. Поэтому я смотрел прямо перед собой, но место не узнавал, все быль белое: белые стены, ободранный белый потолок, белый светильник сверху.
Из любопытства я скосил глаза влево, потом вправо, ничего не увидел, но голова разболелась просто адски, и глаза пришлось закрыть. Я лежал, едва дыша, и ждал, пока тошнота уменьшится. Спать не хотелось, хотелось что-то делать, но тошнота не давала.
Я понял, что лучше не рисковать. Ничего интересного вокруг меня не было, и смотреть там было не на что, поэтому я лежал с закрытыми глазами, экономя силы, и стараясь не провоцировать больше приступов тошноты. Это длилось достаточно долго, но вот я услышал шарканье. Открыл глаза, надо мной нависала огромная женщина с колыхающейся грудью, обтянутой белой тканью.
– О, очнулся! Как самочувствие, красавец?
– Пить очень хочу, – ответил я ей вместо приветствия, едва понимая, кто она и где я нахожусь.
– Потерпи чуть-чуть. Сейчас капельницу тебе поставлю, и жажда пройдёт.
– Воды, – ещё раз попросил я, язык еле ворочался, слова давались с трудом, и я боялся опять потерять сознание. Она или не поняла меня с первого раза, или не хотела меня напоить. Очевидно, она просто не понимала, как мне плохо.
– Нельзя пить. Может вырвать. Сейчас перехочется, потерпи чуть-чуть.
Она ловко поставила капельницу, так, что я даже не почувствовал укола, подвигала колёсико на трубке, регулируя скорость вливания, и удалилась. Я видел её мощный зад в белых штанах, колыхающийся, как круп лошади. В голове впервые возникла картинка: удаляющиеся бёдра белой лошади, обмахивающей себя жидким хвостом.
Женщина, похожая на лошадь, оставила меня одного вместе с моей жаждой, тошнотой и усталостью. Но эта короткая сценка дала мне много информации: я вспомнил, что я человек, такой же как она, что я, судя по всему, болен и нахожусь в больнице. Я попытался вспомнить, кто я и откуда, но с ужасом обнаружил огромную дыру там, где прежде была моя память. Я помнил только крики и стоны, оглушающую боль и красный цвет. На этом память обрывалась.
Попробовал заглянуть за эту красную завесу, там было пусто. Попробовал обмануть её и начать сначала, вспомнить что-то с самых первых дней моей жизни, но не было и этого. Меня охватила паника, и от этого опять закружило и затошнило.
Я нашёл способ бороться с тошнотой. В этот момент сбивалось дыхание, и я дышал часто и поверхностно. Я обнаружил, что нужно дышать как можно глубже, медленно и ритмично. От этого тошнота отступала быстрее. И я дышал. Лежал и дышал, и чувствовал, что медсестра не соврала, жажда прошла и язык больше не присыхал к нёбу. По венам разливалось блаженство из капельницы.
Это было странно: я помнил слова и знал их значение, например, слово "блаженство", но они не имели образов. Впервые ощутив эту сладость от того, как отступает изнуряющая жажда и уменьшается тошнота, я начал ассоциировать слово "блаженство" с капельницей.
К примеру, я знал слово "машина" и даже был уверен, что водил, но не видел ни себя внутри автомобиля, ни какой-то конкретной машины вообще: ни модель, ни марка, ни даже цвет – ничего. Я знал, что за окном поют птицы, но не мог сказать какие. При этом я помнил слова "ворона", "синица", "воробьи", но не соотносил их с определенными звуками. Я даже сомневался, увидь я птицу, смогу ли сказать, как именно она называется? Я помнил, что моих родителей зовут Люда и Николай, но я не помнил ни их лиц, ни фамилии, ни отчеств.
Я остался человеком без прошлого, будто кто-то стёр все мои предыдущие достижения, оставив меня в беспомощности и бессмысленности настоящего момента, а, не имея прошлого, я стал человеком без будущего. Никогда не задумывался (хотя, как я могу теперь это утверждать?), что прошлое так много значит для человека. Теперь я лежал на белой простыне, и не имел ни близких, ни родных, ни воспоминаний. Я был совершенно один, эта пропасть в моей памяти отрезала меня от реального мира. Я мог бы вспомнить других людей, но в отсутствие памяти, я был абсолютно одинок.
Когда капельница кончилась, медсестра появилась опять. Я узнал её по шагам, хотя и не открывал глаз по двум причинам: на это требовалось слишком много сил, и я боялся, что она спросит меня обо мне, а я ничего не помню. Она молча убрала капельницу, и я почувствовал что-то холодное, что она подложила прямо под меня. Через некоторое время, когда я ощутил сигналы от мочевого пузыря, я понял, что это судно.
Я много спал. Сон был наилучшим средством против тошноты и позволял мне не думать о чёрной дыре своих воспоминаний. Мне удалось припомнить как я, очевидно, ещё совсем маленький, возможно, едва научившийся передвигаться самостоятельно, бегу по траве. Я бегу к маме, но не вижу ничего, кроме её ног. Добегаю, и утыкаюсь в её юбку. Это было абсолютно бесполезное воспоминание, но оно давало мне надежду, что, возможно, память вернется.
Открыв глаза я перво-наперво осмотрел свои руки. Я ничего не знал о себе, кроме того, что я мужчина. Я почувствовал это как-то инстинктивно, глядя на огромную грудь вчерашней медсестры, вот и всё. Я не знал ни своего возраста, ни рода занятий, ни семейного положения.
Я поднес ладони к лицу, но в правой руке что-то резко укололо. Я аккуратно осмотрел её, скосив глаза, и понял, что в вену у меня пластырем вклеен катетер. Слово всплыло как-то само собой, я знал, что это "катетер", но не видел его за пластырем. Это может показаться смешным, я знал, что в вене у меня катетер, но, не видя его, понятия не имел как он должен выглядеть. Катетер объяснял, почему вчера я не почувствовал укола. Пришлось осматривать преимущественно левую ладонь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
