Текст книги "Дом стрелы"

Автор книги: Альфред Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Не смотрите на меня, мосье! Это Моро. Я выйду на улицу. Пожалуйста, следуйте за мной.

Моро отошел. Помня совет Ано, Джим заплатил за пиво, как только его принесли, и перевернул блюдце в знак того, что он ничего не должен. Через две минуты он вышел из зала и, не оглядываясь по сторонам, лениво зашагал по рю де ла Гар.[45]45
  Rue de la Gare – Вокзальная улица (фр.)


[Закрыть] На плас Дарси Никола Моро прошел мимо него и свернул направо, на рю де ла Либерте. Фробишер последовал за ним с упавшим сердцем. Глупо было надеяться, что Ано можно так легко провести. Несомненно, машину остановили и Энн Апкотт уже сидела под замком. Ведь последними словами Ано, которые слышал Джим, были: «Я должен спешить!»

Моро свернул на бульвар Севинье[46]46
  Севинье Мари, маркиза де Рабютен-Шанталь (1626–1698) французская писательница.


[Закрыть] и, направившись назад к привокзальной площади, скользнул в один из маленьких отелей, которых в этом районе было великое множество. Вестибюль был пуст; на верхние этажи вела узкая лестница. Поднявшись по ней вместе с Фробишером, Моро открыл дверь. Фробишер увидел маленькую и тускло освещенную гостиную в задней части дома. Окна были открыты, но ставни захлопнуты. За столом под единственной лампой сидел Ано, склонившись над картой, на которой красными чернилами был изображен овал, разделенный неровной линией на два полукруга. Моро отошел в сторону, и Ано поднял взгляд.

– Вы знали, друг мой, – серьезным тоном осведомился он, – что Энн Апкотт сегодня вечером отправилась на костюмированный бал к мадам ле Ве?

Фробишер был застигнут врасплох.

– Вижу, что не знали, – продолжал Ано. Взяв ручку, он поставил красную точку у нижнего края овала.

Джим оправился от изумления. Бал у мадам ле Ве должен был служить стартовым пунктом. План был не так уж плохо продуман, если бы только Энн смогла добраться на бал незамеченной. Будучи в маске и костюме среди толпы, облаченной аналогичным образом, в доме с садом, двери куда, несомненно, распахнуты в такой жаркий вечер, она легко могла бы ускользнуть. Но шанс уже был упущен, ибо Ано снова отложил ручку и произнес зловещим тоном:

– Водяная лилия не будет весело танцевать этим вечером.

Глава 20
Карта и ожерелье

Ано повернул карту и придвинул ее к Джиму.

– Что вы об этом думаете? – спросил он.

Джим сел за стол и посмотрел на крупномасштабную карту Дижона и его окрестностей. Город располагался внизу красного овала. Сам же овал словно изображал маршрут, проделанный кем-то, выехавшим из Дижона и вернувшимся назад кружным путем. Разделительная линия тянулась сверху к городу, а у левого края круга, неподалеку от Дижона, виднелась красная точка, которую только что поставил Ано. Рядом было указано время – 11.00. В том месте, где разделительная линия отходила от овала, значилось другое время – 11.40.

Фробишер изумленно посмотрел на Ано.

– Господи! – воскликнул он, снова склоняясь над картой.

Место, где начиналась разделительная линия, находилось в долине – Джим узнал ее по контурам и даже прочитал название: Валь-Терзон. Незадолго до одиннадцати Бетти остановила машину напротив большого дома с парком и попросила его подтянуть ремень ящика с инструментами. Они выехали оттуда ровно в одиннадцать – Бетти запомнила время, – снова остановились у развилки с боковой дорогой и отправились назад в Дижон другой дорогой в том месте, где разделительная линия соединялась с овалом, ровно в одиннадцать сорок.

– Эта карта нашей сегодняшней поездки! – воскликнул Джим. – Значит, за нами следили?

Внезапно он вспомнил второго мотоциклиста, который появился из оставленного ими облака пыли и остановился возле их машины, чтобы присоединиться к разговору с туристом.

– Мотоциклист? – спросил Фробишер и снова не получил ответа.

Но мотоциклист не следовал за ними постоянно. По пути назад они остановились на ленч в саду и не видели этого человека. Джим снова посмотрел на карту, двигая пальцем вдоль красной линии от развилки вокруг долины к перекрестку с шоссе в Париж, где они закусывали. После этого они поехали по шоссе и вернулись назад более длинным и, очевидно, менее популярным маршрутом.

– Не понимаю, почему вы организовали за нами слежку сегодня утром, мосье Ано! – с жаром воскликнул Джим. – Но слежка была не слишком эффективной. Мы не возвращались домой этой дорогой.

– Я понятия не имею, как вы возвращались, – невозмутимо отозвался Ано. – Линия на этой стороне круга не имеет к вам никакого отношения, как вы сами можете убедиться, посмотрев на время, указанное возле ее начала.

Красный овал внизу был не замкнут – брешь занимал город Дижон, – а с правой стороны, где начиналась линия, виднелись маленькие, но четкие цифры: 10.25.

Джим был ошарашен.

– Не понимаю ни единого слова, – признался он.

Ано коснулся упомянутой точки колпачком ручки:

– Отсюда выехал мотоциклист, который встретил вас у развилки в одиннадцать сорок.

– Турист?

– Скажем, человек с чемоданом в коляске, – поправил Ано. – Как видите, он выехал из Дижона на тридцать пять минут раньше вас. Маневр был отлично спланирован, так как вы встретились в условленном месте без двадцати двенадцать. Ни автомобилю, ни мотоциклу не пришлось ждать ни минуты.

– Маневр! Условленное место! – с отчаянием в голосе воскликнул Фробишер. – Неужели все кругом помешались? Чего ради этому человеку выезжать из Дижона на мотоцикле с чемоданом в коляске в десять двадцать пять, мчаться кружным путем по сельской местности тридцать или сорок миль и возвращаться прямой, но скверной дорогой? В этом нет смысла!

– Несомненно, это может озадачить, – согласился Ано. Он кивнул Моро, который вышел в смежную комнату. – Но я вам помогу. В том месте на окраине города, где вы остановились подтянуть ремень ящика с инструментами, в парке стоит большой сельский дом.

– Да, – кивнул Джим.

– Это дом мадам ле Ве, где сейчас происходит костюмированный бал.

– Дом мадам ле Ве! – повторил Фробишер. – Там, где… – Он вовремя оборвал фразу.

– Да, там, где сейчас находится Энн Апкотт, – закончил за него Ано. – Вы выехали оттуда ровно в одиннадцать утра. – Он посмотрел на часы. – Еще нет одиннадцати вечера. Значит, она до сих пор там.

Фробишер вздрогнул. Слова Ано были подобны серебристому лучу, осветившему экран кинозала. Значение красной диаграммы на карте и тайный мотив утренней поездки Бетти стали ему очевидны.

– Это была репетиция! – воскликнул он.

Ано кивнул:

– Репетиция с целью хронометража.

«Да, – подумал Фробишер. – Процедура, которая происходит в театре без главных членов труппы». Но его не удовлетворило это объяснение.

– Подождите! – сказал он. – По-моему, это не так.

Мотоциклист с коляской ставил его в тупик. Время его действий отмечено на карте – следовательно, оно важно. Но какое отношение он может иметь к бегству Энн Апкотт? Чемодан в коляске подсказал Фробишеру ответ. Энн намеревалась покинуть дом мадам ле Ве в бальном платье, словно собираясь вернуться в Мезон-Гренель, и без всякого багажа. Но она не могла появиться в таком виде на следующее утро в Париже, не вызвав подозрений. Мотоциклист должен был встретить Энн с ее багажом в Валь-Терзон, перенести багаж в ее машину и вернуться в Дижон по короткой дороге, покуда Энн свернула бы в конце долины на шоссе в сторону Парижа. Джим вспомнил, что автомобиль и мотоцикл разъехались спустя семь минут после встречи. Эти семь минут были отведены на перенос багажа. Фробишеру пришел на ум еще один аргумент. Бетти ничего не сказала ему об этом плане, представив их поездку обычной экскурсией в летний день. Ее молчание было следствием требования Энн Апкотт держать его в стороне от заговора. Каждая деталь занимала соответствующее место, словно в картинке-загадке. Да, это была проверка хронометража. И Ано все об этом знал!

А ведь Бетти так хотела помочь Энн бежать!

– Не препятствуйте ей! – взмолился Джим. – Позвольте Энн Апкотт уехать в Англию!

Ано откинулся на спинку стула. На его губах мелькнула странная улыбка.

– Понятно, – сказал он.

– Да-да, знаю! – нетерпеливо продолжал Фробишер. – Вы из Сюртэ, а я адвокат и тоже служу закону, поэтому не имею права обращаться с подобной просьбой. Но я делаю это без колебаний. У вас нет никакого шанса добиться осуждения Энн Апкотт. Но вы можете запутать ее в паутине подозрений, из которой ей никогда не выбраться. Можете окончательно погубить девушку!

– Вы весьма красноречивы, друг мой, – заметил Ано.

Джим не мог объяснить, что его просьба вдохновлена стремлением Бетти спасти подругу. Поэтому он сделал акцент на скандале, который вызвал бы судебный процесс.

– Дело получило достаточную огласку из-за Бориса Ваберского, – продолжал он. – Это и так причинило много горя мисс Харлоу. Зачем же вынуждать ее свидетельствовать против подруги на суде, который все равно окажется безрезультатным? Я хочу, чтобы вы это поняли, мосье Ано. У меня есть некоторый опыт в процессах по уголовным делам. – О, тень мистера Хэзлитта! Почему этот педантичный человек не присутствует здесь во плоти, чтобы негодующими словами стереть пятно с репутации фирмы «Фробишер и Хэзлитт»? – Уверяю вас, никакой состав присяжных не вынесет обвинительный вердикт на подобных основаниях. Ведь даже жемчужное ожерелье до сих пор не нашли – и не найдут никогда! Можете мне поверить!

Ано открыл ящик стола, достал оттуда маленькую коробку из кедрового дерева, рассчитанную на сотню сигарет, и протянул ее Джиму через стол. В коробке затарахтело нечто более существенное, чем сигареты. Джим схватил ее, ощущая панический ужас. Он не сомневался, что Бетти предпочла бы навсегда лишиться ожерелья, чем позволить ему погубить ее подругу. Джим открыл крышку и извлек из ваты нитку розоватого жемчуга безупречной формы, показавшегося невероятно прекрасным даже его неопытному взгляду.

– Конечно, было бы лучше, если бы я нашел ожерелье в спичечном коробке, – сказал Ано. – Но я объясню мосье Бексу, что спички и сигареты не так уж далеки друг от друга.

Джим все еще удрученно смотрел на жемчуг, когда Моро постучал в дверь из соседней комнаты. Ано снова взглянул на часы.

– Да, уже одиннадцать. Нам пора идти. Машина выехала из дома мадам ле Ве. – Поднявшись со стула, он положил ожерелье назад в коробку и запер ее в ящике. Перед мысленным взором Джима предстали большой, ярко освещенный дом и девушка, которая выскальзывает в сад через окно и, завернувшись в накидку поверх бального платья, бежит по темной аллее к поджидающему ее автомобилю.

– Машина могла еще не выехать, – с внезапной надеждой возразил он. – Возможно, шофер опоздал или произошла поломка.

– При таком тщательно продуманном и отрепетированном плане? Нет, друг мой.

Детектив взял из стенного шкафа пистолет и сунул его в карман.

– Вы собираетесь оставить ожерелье в ящике стола? – спросил Джим. – Нам нужно прежде всего доставить его в префектуру.

– Комната находится под наблюдением, – ответил дно. – Ожерелье здесь в полной безопасности.

Фробишер попробовал использовать еще один довод.

– Мы уже не успеем перехватить Энн Апкотт на боковой дороге. Сейчас уже двенадцатый час. А тридцать пять минут на мотоцикле днем означает пятьдесят минут на автомобиле ночью, тем более если дорога скверная.

– Нам незачем перехватывать Энн Апкотт на боковой дороге. – Ано сложил карту и опустил ее на каминную полку. – Я очень рискую, но у меня нет выхода. Надеюсь… нет, уверен, что я не ошибаюсь! – Тем не менее, когда детектив повернулся от полки, его лицо было обеспокоенным. Внезапно он посмотрел на Джима: – Между прочим, как насчет фасада церкви Богоматери?

Фробишер кивнул.

– Мы видели барельеф Страшного суда и решили, что вы выразили свое мнение довольно жестоким способом.

Несколько секунд Ано молча смотрел в пол.

– Очень сожалею, – промолвил он наконец. – Вы сказали «мы»?

– Мадемуазель Харлоу и я, – объяснил Джим.

– Ну разумеется. Мне следовало догадаться… Да, я не мог ошибиться… К тому же слишком поздно что-либо менять.

Моро постучал во второй раз. Детектив встрепенулся:

– Берите вашу шляпу и трость, мосье Фробишер! Вы готовы? – Он повернул выключатель, и комната погрузилась в темноту.

Ано открыл дверь в смежную спальню, окна которой выходили на привокзальную площадь. Лампы не горели и здесь, но ставни были открыты, и на стенах виднелись полосы света от фонарей на площади и возле «Гранд-Таверн». В сумраке лица спутников казались Джиму призрачными.

– Доне занял свой пост, когда я постучал в первый раз, – сказал Моро. – Патино только что присоединился к нему.

Он указал на здание вокзала. Несколько такси поджидало парижского поезда, а перед ними стояли двое мужчин, одетых как ремесленники. Один из них прикуривал от сигареты собеседника. Из комнаты было видно, как светится кончик сигареты.

– Путь свободен, мосье, – продолжал Моро. – Мы можем идти.

Он повернулся и вышел на лестничную площадку. Джим последовал за ним. Он понятия не имел, куда они идут, но беспокоился все сильнее. Все надежды его и Бетти на быстрое завершение дела Ваберского таяли, как дым. Внезапно Джим почувствовал на своем локте руку Ано.

– Надеюсь, вы понимаете, мосье Фробишер, – властно произнес детектив, – что теперь правосудие Франции берет дело в свои руки. Никто не должен ни словом, ни действием препятствовать его служителям исполнять свой долг. С другой стороны, я даю вам обещание, что никто не будет арестован на основании одних лишь подозрений. Вы убедитесь в этом собственными глазами.

Двое мужчин последовали за Моро вниз по лестнице и на улицу.

Глава 21
Таинственный дом

Ночь была темной, но ясной, теплой и безветренной, а небо усеивали бесчисленные звезды. Маленькая группа пробиралась по городу узкими переулками. Доне шел впереди, Патино замыкал шествие, а Моро держался на противоположной стороне. Оставив позади огни привокзальной площади, они очутились среди домов с закрытыми дверями и темными окнами. Сердце Фробишера бешено колотилось. Он напрягал зрение и слух, опасаясь шпионов, но никто не скрывался на крыльце и не следовал за ними по пятам.

– В такую ночь, – произнес Джим слегка дрожащим голосом, – шаги были бы слышны за четверть мили, а мы ничего не слышим. Однако, если здесь орудует целая шайка, мы едва ли можем оставаться незамеченными.

Ано не согласился с ним.

– Эта ночь для алиби, – отозвался он вполголоса. – Железного, неопровержимого алиби. Все участники, которые сейчас не заняты, демонстрируют свое присутствие в обществе друзей, а те, которые заняты, не знают, как близко мы подобрались к их тайнам.

Они свернули на узкую улицу и двинулись по левой стороне.

– Знаете, где мы сейчас находимся? – спросил Ано. – Нет? Тем не менее мы рядом с Мезон-Гренель. По другую сторону этих домов, слева от нас, тянется улица Шарля-Робера.

Джим Фробишер застыл как вкопанный.

– Так это сюда вы ходили прошлой ночью после того, как я оставил вас в префектуре? – спросил он.

– Выходит, вы меня узнали? – невозмутимо откликнулся Ано. – Я задавал себе этот вопрос, когда вы свернули в ворота дома.

Ряд зданий на противоположной стороне улицы прерывался высокой каменной оградой, в которой находились массивные деревянные ворота. За стеной, на фоне звездного неба, темнели верхний этаж и крыша большого дома.

Ано указал на него:

– Взгляните на этот дом, мосье! Здесь жила мадам Равьяр в ожидании освобождения от ненавистного брака. Когда она и Саймон Харлоу поженились, они не стали продавать дом, сохранив его как обитель их страсти. Необычайно романтическая пара! С тех пор дом стоит необитаемым.

Внутри у Джима похолодело. Неужели это цель, к которой так уверенно вел его Ано? Он посмотрел на ворота и дом. Даже ночью место выглядело ветхим и заброшенным – краска на воротах облупилась, и ни в одном окне не горел свет.

Однако кое-кто на улице не спал, ибо над их головами осторожно приподняли оконный переплет, и послышался шепот:

– Никто не появлялся.

Ано не обратил на это никакого внимания и двинулся дальше.

В конце улицы Доне куда-то исчез. Ано и Фробишер перешли дорогу и свернули в проход между домами следом за Моро. Из прохода они повернули направо в узкую аллею между высокими оградами. Пройдя по ней ярдов тридцать, Фробишер увидел справа над стеной ветви деревьев. Под ними было так темно, что он не мог разглядеть даже своих спутников и налетел на Моро, прежде чем понял, что путешествие подошло к концу. Они стояли позади сада дома, где жила и любила мадам Равьяр.

Пальцы Ано стиснули плечо Джима, вынуждая его оставаться неподвижным. Патино исчез так же бесшумно, как Доне. Трое мужчин напрягали слух, стоя в темноте. Джим припомнил фразу, которую произнесла Энн Апкотт в саду Мезон-Гренель, описывая охвативший ее ужас, когда она почувствовала, что к ней во мраке склоняется чье-то лицо. Тогда эта фраза показалась ему фальшивой, но сейчас он изменил свое мнение, ощущая, как и Энн, будто стук его сердца способен разбудить весь Дижон.

С минуту они стояли неподвижно. Затем, по знаку Ано, Никола Моро наклонился к ограде, и Фробишер услышал, как его ладонь скользнула по дереву. Сразу же после этого раздался щелчок ключа, повернувшегося в замке. Дверь в каменной ограде бесшумно открылась, и слабый свет упал на аллею. Все трое вошли в запущенный сад, заросший сорняками. Моро закрыл и запер за ними дверь. В этот момент городские часы начали бить половину двенадцатого.

– Они еще не добрались до Валь-Терзон, – шепнул Ано на ухо Джиму. – Пошли!

Трое мужчин двинулись по траве и сорнякам к задней стене дома. Каменные ступеньки, покрытые плесенью, вели на террасу, куда выходили окна, закрытые ставнями. В углу дома, на одном уровне с садом, виднелась дверь. Моро снова нагнулся, и дверь опять беззвучно распахнулась. Но, в отличие от садовой калитки, за ней была непроглядная тьма. Джим Фробишер невольно отпрянул, охваченный нелепым страхом, что если ему удастся снова выйти на воздух, то совсем другим человеком. Ано осторожно подтолкнул его вперед. Дверь закрылась за ними с еле слышным щелчком замка.

– Слушайте! – резко прошептал детектив.

Его натренированное ухо уловило звуки наверху. Через секунду Джим тоже их услышал. Звуки повторялись с регулярными промежутками и были очень слабыми, но во мраке необитаемого дома производили жуткое впечатление. Постепенно Джим понял их причину.

– Это тикают часы!

– Вот именно. Часы тикают в пустом доме, – отозвался Ано. Хотя он говорил шепотом, Джим ощутил в его голосе возбуждение охотника, знающего, что добыча вот-вот появится.

Внезапно в коридоре вспыхнул лучик света, скользнувший по короткому лестничному пролету и двери впереди справа. Луч тут же погас, Ано спрятал в карман фонарик и, пройдя мимо Моро, двинулся вперед. Дверь у подножья лестницы открылась, скрипнув петлями. Фробишер застыл, сам не зная, чего он боится. Луч света вспыхнул снова, на сей раз подробно исследуя помещение. Они находились в выложенном каменными плитками холле.

Ано пересек его, выключил фонарь и открыл другую дверь. Сломанный ставень, висящий на петле, позволил им разглядеть галерею, тянущуюся куда-то в темноту. Высокая двойная дверь вела в комнату, расположенную в задней части дома. Детектив приложил ухо к панели, потом взялся за ручку и бесшумно открыл створку двери. Снова зажегся фонарь, освещая высокий потолок и окна, прикрытые алыми парчовыми занавесями. К удивлению Джима, комната выглядела так, словно ей пользовались каждый день. Все казалось чистым и аккуратным, мебель была отполированной и в хорошем состоянии, в вазах стояли свежие цветы, чей аромат наполнял воздух, а на мраморной каминной полке тикали часы.

Комната была обставлена легко и изящно, за исключением массивного шкафа с двойными инкрустированными дверями, который занимал нишу возле камина. На стенах висели канделябры, ныне снабженные электрическими лампочками, отражаясь в зеркалах с позолоченными рамками, и несколько акварелей. С потолка свисала люстра, у окна стоял письменный стол в стиле ампир,[47]47
  Ампир – стиль архитектуры и мебели, возникший во Франции в период империи Наполеона I и распространившийся в других странах в первой трети XIX века. Характерен обилием украшений, частым использованием мотивов античной мифологии


[Закрыть] а у стены напротив камина находился диван с мягкими подушками. Все это Фробишер успел заметить, прежде чем свет снова погас. Ано закрыл дверь в комнату.

– Мы спрячемся в одной из оконных ниш, – шепнул он, когда они вновь оказались в длинной галерее. – Учитывая повисший ставень, можно не сомневаться, что свет здесь не станут зажигать. А мы тем временем будем молча наблюдать за происходящим.

Они заняли место в затененной нише окна со сломанным ставнем. За окном смутно виднелся двор с большими воротами в стене. Джим Фробишер пребывал в таком напряжении, что каждая секунда казалась ему часом, и удивлялся полной неподвижности своих компаньонов. Единственным звуком, который он слышал, было его собственное дыхание.

Внезапно рука Ано, лежащая на рукаве Джима, резко напряглась. Одна из больших створок ворот бесшумно приоткрылась и сразу же закрылась вновь. Но кто-то успел проскользнуть во двор так быстро, что Джим приписал бы это своему разыгравшемуся воображению, если бы не темная тень у ворот, которой не было раньше. Теперь там находилась чья-то фигура, еще более неподвижная, чем наблюдатели в галерее. Ано на цыпочках отошел от окна, достал из кармана часы и на долю секунды осветил циферблат фонариком, прикрывая его пиджаком. Было пять минут первого.

– Пора, – прошептал он, вернувшись к окну. – Слушайте внимательно!

Минута шла за минутой. Фробишер вздрагивал, как человек перед фотоаппаратом, которому велели стоять неподвижно. Ему казалось, что он вот-вот упадет. Внезапно отдаленный звук привлек его внимание. Это было тарахтение приближающегося мотоцикла. Джим почувствовал, как напрягся Ано, стоя рядом с ним. Значит, детектив был прав! Покуда Джим блуждал в непроглядном тумане, он все видел четко и ясно. Но что именно видел Ано? Фробишер по-прежнему не мог ответить на этот вопрос. Он строил одну догадку за другой, но неожиданно почувствовал облегчение. Запоздалый ездок, очевидно, проехал по соседней улице и покинул Дижон.

Джим представил себе его мчащимся по дороге, оставляя позади милю за милей, но внезапно приятное видение исчезло, а сердце подскочило к самому горлу. Створка ворот распахнулась и затворилась снова, впустив во двор мотоцикл с коляской. По-видимому, седок выключил мотор на другой улице более чем в сотне ярдов отсюда, и ему хватило инерции повернуть за угол и въехать во двор. Он спрыгнул с мотоцикла, и человек, стоявший у ворот, подошел к нему. Вдвоем они подняли что-то с коляски и положили на землю. Человек у ворот снова открыл створку, мотоциклист вывел свою машину, створка закрылась, и ключ повернулся в замке. Оба обошлись без единого слова и без лишних движений. Все произошло в течение нескольких секунд. Человек остался ждать у ворот, и вскоре мотоциклист вновь включил мотор на соседней улице. Его работа была выполнена.

Джим спрашивал себя, почему Ано позволил ему уйти. Но взгляд детектива не отрывался от человека, оставшегося во дворе, и большого тюка, лежащего у боковой стены. Человек подошел к нему, нагнулся, поднял тюк с явным усилием и выпрямился, держа его в руках. Наблюдатели в галерее могли разглядеть лишь то, что тюк выглядит продолговатым и бесформенным.

Человек во дворе бесшумно направился к двери, и Ано подал знак компаньонам отойти от окна со сломанным став нем. Они едва успели это сделать, прежде чем незнакомец со своей ношей появился в галерее. Очевидно, парадная дверь не была заперта, и он открыл ее одним прикосновением. Подойдя к двойной двери, одну из створок которой ранее открывал Ано, незнакомец толкнул ее йогой, обе створки распахнулись настежь, и он исчез в комнате вместе с тяжелым тюком.

Теперь Ано пойдет за ним, подумал Фробишер. Но этого не произошло. Они слышали, как одежда незнакомца трется о мебель, потом раздался приглушенный звук, как будто он опустил свою ношу на мягкие подушки дивана. Затем человек вновь появился в дверях с пустыми руками и в сдвинутой на лоб шляпе, под которой смутно белело лицо. Но в темноте они могли разглядеть только блеск его глаз.

«Пора!» – сказал себе Фробишер, ожидая, что Ано бросится на незнакомца и повалит его наземь.

Однако Ано позволил уйти и ему. Незнакомец закрыл обе дверные створки и двинулся по галерее. Никто не слышал, как закрылась входная дверь, но вскоре раздалось звяканье металла о камень. Даже Джим догадался, что парадную дверь заперли, а ключ бросили в щель для писем. Трое мужчин на цыпочках вернулись к окну. Они увидели, как незнакомец пересек двор, открыл одну створку ворот и вышел. Снова ключ звякнул о камни – очевидно, его протолкнули под воротами назад во двор. Внезапно часы начали бить. К удивлению Фробишера, было всего четверть первого. С того момента, когда мотоциклист въехал во двор, прошло всего пять минут. И снова дом был пуст, не считая троих наблюдателей.

Но был ли он пуст на самом деле?

Ано скользнул к двери в комнату и открыл ее. Из темноты донесся слабый звук, как будто какое-то живое существо двигалось с трудом. Детектив облегченно вздохнул. Казалось, то, чего он опасался, не случилось. Вскоре послышался громкий щелчок, как будто высвободилась пружина или отодвинулся засов. Ано быстро закрыл дверь, и трое мужчин шагнули назад. Каким-то образом кто-то проник в комнату и двигался в ней. Из своего убежища в коридоре они увидели, как дверь медленно поворачивается на петлях. На пороге появилась чья-то фигура, застыла, прислушиваясь, и через несколько секунд двинулась по галерее к окну. По контуром головы и тонкой шеи они поняли, что это девушка. К их удивлению, к ней приблизилась еще одна фигура. Обе посмотрели во двор, по там не было ни чего, что могло бы сообщить им, ушли полуночные визитеры или еще не приходили вовсе.

– Ключ! – прошептала одна из них.

Вторая, ниже ростом, скользнула в холл и вернулась с ключом, который бросили в щель для писем. Высокая девушка засмеялась, и звонкий радостный смех еще никогда не звучал для Джима так зловеще. Ошибки быть не могло – высокая девушка, стоящая у окна в темном таинственном доме с ключом в руке, говорящим ей, что замысел удался, была не кто иная, как Бетти Харлоу. Вся вера в человечество, которую испытывал Фробишер, разбилась вдребезги.

«Тут должно быть какое-то невинное объяснение», – внушал он себе, но его сердце колотилось от страха. Прелюдией каких ужасных событий служил этот смех?

Две фигуры отошли от окна, пересекли галерею и вернулись в комнату. Казалось, у них больше не было причин соблюдать осторожность.

– Закрой дверь, Франсина, – велела Бетти обычным голосом.

Приказание было выполнено, и в комнате зажегся свет. Но время и долгое неупотребление сделали свое дело. Створки закрылись неплотно, и между ними осталась золотистая полоска света.

– Ну-ка, посмотрим! – воскликнула Бетти и снова засмеялась.

Под прикрытием ее смеха трое мужчин подкрались к двери и заглянули в комнату: Моро – стоя на коленях, Фробишер – склонившись над ним, а Ано – позади них, выпрямившись в полный рост.