Текст книги "Аттракцион"
Автор книги: Альфред Бестер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Бестер Альфред
Аттракцион
Я пощекотал ее ножом; порезы на ребрах не опасны, но весьма болезненны. Ножевая рана сперва побелела, затем покраснела.
– Слушай, дорогая. – (Я забыл ее имя.) – Вот что у меня для тебя есть. Взгляни-ка. – Я помахал ножом. Чувствуешь?
Я похлопал ее лезвием по лицу. Она забилась в угол тахты и начала дрожать. Этого я и ждал.
– Ну, тварь, отвечай мне.
– Пожалуйста, Дэвид, – пробормотала она.
Скучно. Неинтересно.
– Я ухожу. Ты вшивая шлюха. Дешевая проститутка.
– Пожалуйста, Дэвид, – повторила она низким голосом.
Никаких действий!.. Ладно, дам ей еще один шанс.
– Считая по два доллара за ночь, за мной двадцать.
Я выбрал из кармана деньги, отсчитал долларовые бумажки и протянул их. Она не шевельнулась. Она сидела на тахте, нагая, посиневшая, не глядя на меня. Н-да, скучно. И представьте себе – в любви, как зверь, даже кусалась. Царапалась, как кошка. А теперь…
Я скомкал деньги и бросил ей на колени.
– Пожалуйста, Дэвид.
Ни слез, ни криков… Она невыносима. Я ушел.
Беда с неврастениками в том, что на них нельзя положиться. Находишь их, работаешь, подводишь к пику… А они могут повести себя, вот как эта.
Я взглянул на свои часы. Стрелка стояла на двенадцати. Надо идти к Гандри. Над ним работала Фрейда, и, очевидно, она сейчас там, ждет кульминации. Мне нужно было посоветоваться с Фрейдой, а времени осталось немного.
Я пошел на Шестую авеню… нет, авеню Америкас; свернул на Пятьдесят шестую и подошел к дому напротив Дворца Мекки… нет, нью-йоркского городского центра. Поднялся на лифте и уже собирался позвонить в дверь, когда почувствовал запах газа. Он шел из квартиры Гандри.
Тогда я не стал звонить, а достал свои ключи и принялся за дверь. Через две или три минуты открыл ее и вошел, зажимая нос платком. Внутри было темно. Я направился прямо на кухню и споткнулся о тело, лежавшее на полу. Выключил газ и открыл окно, пробежал в гостиную и там пооткрывал все окна.
Гандри был еще жив. Его большое лицо побагровело. Я подошел к телефону и позвонил Фрейде.
– Фрейда? Почему ты не здесь, с Гандри?
– Это ты, Дэвид?
– Да. Я только что пришел и обнаружил Гандри полумертвым. Он пытался покончить с собой.
– Ох, Дэвид!
– Газ. Самопроизвольная развязка. Ты работала над ним?
– Конечно. Но я не думала, что он…
– Так улизнет? Я тебе сто раз говорил: Фрейда, нельзя полагаться на потенциальных самоубийц, вроде Гандри. Я показывал тебе эти порезы на запястье. Такие, как он, никогда не действуют активно. Они…
– Не учи меня, Дэвид.
– Ладно, не обращай внимания. У меня тоже все сорвалось. Я думал, у девицы необузданный нрав, а она оказалась мямлей. Теперь хочу попробовать с той женщиной, которую ты упоминала. Бекон.
– Определенно рекомендую.
– Как мне ее найти?
– Через мужа, Эдди Бекона. Попытайся в «Шооне», или в «Греке», или в «Дугласе». Но он болтлив, Дэвид, любит, чтобы его выслушали; а у тебя не так уж много времени.
– Все окупится, если его жена стоит того.
– Безусловно. Я же говорила тебе о револьвере.
– Хорошо, а как с Гандри?
– О, к дьяволу Гандри! – прорычала она и повесила трубку.
Я тоже положил трубку, закрыл все окна и пустил газ. Гандри не двигался. Я выключил свет и вышел.
Теперь за Эдди Бекона. Я нашел его в «Греке» на Восточной Пятьдесят второй улице.
– Эдди Бекон здесь?
– В глубине, сзади, – махнул бармен.
Я посмотрел за перегородку. Там было полно народу.
– Который из них?
Бармен указал на маленького человечка, сидящего в одиночестве за столиком в углу. Я подошел и сел рядом.
– Привет, Эдди.
У него оказалось морщинистое, обрюзгшее лицо, светлые волосы, бледные голубые глаза. Бекон косо взглянул на меня.
– Что будете пить?
– Виски. Воду. Без льда.
Принесли выпивку.
– Где Лиз?
– Кто?
– Ваша жена. Я слышал, она ушла от вас?
– Они все ушли от меня.
– Где Лиз?
– Это случилось совершенно неожиданно, – произнес он мрачным голосом. – Я взял детей на Кони-Айленд…
– О детях в другой раз. Где Лиз?
– Я рассказываю. Кони-Айленд – проклятое место. Тебя привязывают в вагончике, разгоняют и пускают наперегонки с динозавром. Этот аттракцион будит в людях инстинкты каменного века. Вот почему дети в восторге. В них сильны пережитки каменного века.
– Во взрослых тоже. Как насчет Лиз?
– Боже! – воскликнул Бекон. Мы выпили еще. – Да… Лиз… Та заставила меня забыть, что Лиз существует. Я встретил ее у вагончиков роллер-костера[1]1
Роллер-костер – американские горки.
[Закрыть]. Она ждала. Притаилась, чтобы броситься. Паук «Черная вдова». Шлюха, которой не было.
– Кого не было?
– Вы не слышали об Исчезнувшей любовнице Бекона? Невидимой Леди? Пропавшей Даме?
– Нет.
– Черт побери, где вы были? Не знаете, как Бекон снял комнату для женщины, которой не существовало?.. Надо мной до сих пор смеются. Все, кроме Лиз.
– Я ничего не знаю.
– Нет? – Он сделал большой глоток, поставил стакан и зло вперился в стол, будто ребенок, пытающийся решить алгебраическую задачку. – Ее звали Фрейда. Ф-Р-Е-Й-Д– А. Как Фрейя, богиня весны. Вечно молодая. Внешне она была вылитая девственница Ботичелли. И тигр внутри.
– Фрейда… Как дальше?
– Понятия не имею. Может быть, у нее нет фамилии, потому что она воображаема, как мне говорят. – Он глубоко вздохнул. – Я занимаюсь детективами на телевидении. Я знаю все уловки – это мое дело. Но она придумала другую. Она подцепила меня, заявив, что где-то встретила моих детей. Кто может сказать, кого знает маленький ребенок? Я проглотил ее приманку, а когда раскусил ее ложь, уже погиб.
– Что вы имеете в виду?
Бекон горько улыбнулся.
– Это все в моем воображении, уверяют меня. Я никогда не убивал ее на самом деле, потому что в действительности она никогда не жила.
– Вы убили Фрейду?
– С самого начала это была война, – сказал он, – и она кончилась убийством. У нас была не любовь – была война.
– Это все ваши фантазии?
– Так мне говорят. Я потерял неделю. Семь дней. Говорят, что я действительно снимал квартиру, но никого туда не приводил, потому что никакой Фрейды не существовало. Я был один. Один. Не было сумасшедшей твари, говорившей: "Сигма, милый…":
– Что-что?
– Вы слышали: "Сигма, милый". Она так прощалась:
"Сигма, милый". Вот что она сказала мне в тот последний день. С безумным блеском в девственных глазах. Сказала, что сама позвонила Лиз и все о нас выложила. "Сигма, милый" и направилась к двери.
– Она рассказала Лиз? Вашей жене?
Бекон кивнул.
– Я схватил ее и затащил в комнату. Запер дверь и позвонил Лиз. Та паковала вещи. Я разбил телефон о голову этой стервы. Я обезумел. Я сорвал с нее одежду, приволок в спальню и задушил…
– А Лиз?
– В дверь ломились – крики Фрейды были слышны по всей округе, – продолжал Бекон. – Я подумал: "Это же шоу, которое ты делаешь каждую неделю. Играй по сценарию!" Я сказал им: "Входите и присоединяйтесь к убийству".
Он замолчал.
– Она была мертва?
– Убийства не было, – медленно произнес Бекон. – Не было никакой Фрейды. Квартира на десятом этаже: никаких пожарных лестниц – только дверь, куда ломились полицейские. И в квартире никого, кроме меня.
– Она исчезла? Куда? Как? Не понимаю.
Он потряс головой и мрачно уставился на стол. После долгого молчания продолжил:
– От Фрейды не осталось ничего, кроме безумного сувенира. Он, должно быть, выпал в драке – в драке воображаемой, как все говорят. Циферблат ее часов.
– А что в нем безумного?
– Он был размечен двойками от двух до двадцати четырех. Два, четыре, шесть, восемь… и так далее.
– Может быть, это иностранные часы. Европейцы пользуются двадцатичетырехчасовой системой. Я имею в виду, полдень двенадцать, час дня – тринадцать…
– Не перебивайте меня, – оборвал Бекон. – Я служил в армии и все знаю. Но никогда не видел такого циферблата. Он не из нашего мира. Я говорю буквально.
– Да? То есть?
– Я встретил ее снова.
– Фрейду?!
Он кивнул.
– И снова на Кони-Айленде, возле роллер-костера.
Я подошел к ней сзади, затащил в аллею и сказал: "Только пикни – и на этот раз ты будешь мертва наверняка".
– Она сопротивлялась?
– Нет. Без единой царапинки, свежая и девственная, хотя прошла только неделя. "Черная вдова", подкарауливающая мушек. Ей нравилось мое обращение.
– Не понимаю…
– Я понял, когда смотрел на нее, смотрел на лицо, улыбающееся и счастливое из-за моей ярости. Я сказал:
"Полицейские клянутся, что в квартире никого, кроме меня, не было. Невропатологи клянутся, что в квартире никого, кроме меня, не было. Значит, ты – плод моего воображения, и из-за этого я неделю провел с душевнобольными. Но я знаю, как ты выбралась и куда ушла".
Бекон замолчал и пристально взглянул на меня. Я ответил ему прямым взглядом.
– Насколько вы пьяны? – спросил он.
– Достаточно, чтобы поверить во все, что угодно.
– Она прошла сквозь время, – произнес Бекон. – Понятно? Сквозь время. В другое время. В будущее.
– Что? Путешествие во времени?!
– Именно. – Он кивнул. – Вот почему у нее были эти часы. Машина времени. Вот почему она так быстро поправилась. Она могла оставаться там год или сколько надо, чтобы исчезли все следы. И вернуться – Сейчас или через неделю после Сейчас. И вот почему она говорила: "Сигма, милый". Так они прощаются.
– Минутку, Эдди…
– И вот почему она хотела, чтобы дело подошло так близко к ее убийству.
– Но это ни с чем не вяжется! Она хотела, чтобы ее убили?
– Я же говорю. Она любила это. Они все любят это. Они приходят сюда, ублюдки, как мы на Кони-Айленд. Не для того, чтобы изучать или исследовать, как пишут в фантастике. Наше время для них – парк развлечений и аттракционов, вот и все. Как роллер-костер.
– Что вы имеете в виду?
– Эмоции. Страсти. Стоны и крики Любовь и ненависть, слезы и убийства. Вот их аттракцион. Все это, наверное, забыто там, в будущем, как забыли мы, что значит убегать от динозавра. Они приходят сюда в поисках острых ощущений. В свой каменный век… Отсюда все эти преступления, убийства и изнасилования. Это не мы. Мы не хуже, чем были всегда. Это они. Они доводят нас до того, что мы взрываемся и устраиваем им роллер-костер.
– А Лиз? – спросил я. – Она верит в это?
Он покачал головой.
– У меня не было возможности ей рассказать. Шесть прекрасных футов ирландской ярости. Она забрала мой револьвер.
– Это я слышал, Эдди. Где Лиз теперь?
– На своей старой квартире.
– Миссис Элизабет Бекон?
– Уже не Бекон. Она живет под девичьей фамилией.
– Ах, да. Элизабет Нойес?
– Нойес? С чего вы взяли? Нет. Элизабет Горман. – Он воскликнул: – Что? Вы уже уходите?!
Я посмотрел на свой измеритель времени. Стрелка стояла между двенадцатью и четырнадцатью. До возвращения еще одиннадцать дней. Как раз достаточно, чтобы обработать Лиз и толкнуть ее на определенные действия. Револьвер-это кое-что… Фрейда права. Я встал из-за стола.
– Пора идти, Эдди, – произнес я. – Сигма, приятель.