Текст книги "Синяя Борода, или Хуложница и Чернокнижник (СИ)"
Автор книги: Алена Нехищная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Как ни странно, Аделаида, слушая заполошные вопли отца, испытывала... неимоверное облегчение. Ужас, грызший ее неотступно и ночью и днем, ужас, что отец, кажется, сходит с ума, исчез и глядя на прежнего, буйного, злого Теодора, она была действительно счастлива.
Только ближе к полуночи ей удалось кое-как успокоить родителей и скрыться в своей комнате. Соврала, что у нее сильно разболелась голова, попросила не будить, не тревожить, и их уговорила лечь спать – завтра предстоит трудный день. Теодор, видя как спокойно и благоразумно реагирует дочь на случившееся, слегка угомонился.
В спальне Адель быстро переоделась в серое платье, накинула на голову темный платок. Кто бы он ни был – она даст ему возможность обьясниться! И хотя она сама любовалась собственным бесстрашием, и старалась убедить себя в смехотворности всей этой мистики и суеверий – сердце стучало, как сумасшедшее, по спине пробегали мурашки, привычные с детства очертания сада теперь казались зловещими, каждый сухой сук – вытянутой лапой чудовища, шелест листвы – вздохом неупокоенного мертвеца. В последний момент перед тем, как покинуть комнату, она огляделась и схватила первое, что под руку попалось – садовые ножницы. Смешное оружие, но с их тяжестью в руке девушка почувствовала себя немного увереннее.
На цыпочках прокралась мимо дома, выскользнула через калитку, а дальше бросилась бежать и перешла на шаг только у самой деревни, уже спящей, только где-то блеяла корова да возле таверны матерились заплетающимися языками два пьяных мужика, тщетно пытаясь помочь друг-другу встать. Как только поднимался один, падал другой. Двери таверны были заперты, Адель колотила очень долго, пока изнутри не послышались угрозы набить морду.
– Это Аделаида Ребер! Дочь художника! Откройте пожалуйста, это очень срочно!
Звякнул засов. Сонный слуга, недоуменно моргая и покачивая головой, все-же согласился проводить девушку в комнату к барону.
Дверь отворилась прежде, чем она успела постучать. Он стоял на пороге, обнаженный по пояс, со свечой в руке.
– Что случилось? – в его голосе звучала неподдельная тревога.
– Нужно поговорить – задыхаясь от волнения, сказала Аделаида.
– Проходи – он посторонился. Выдернул из ее руки ножницы и стал задумчиво их рассматривать.
Аделаида ступила внутрь, некоторое время молча озирала маленькую, тонущую в темноте комнатку, собираясь с мыслями.
– Это правда, что вы были женаты четыре раза? – выпалила она наконец.
Его лицо, единственное освещенное пятно в комнате, застыло.
– Правда – сказал он.
– И... почему? То есть... как это случилось? То есть... они все умерли?
– Одна... умерла в родах... Другая – от чахотки... Еще одна – от сердца...
– От сердца? Да?
– Да.
– Одна – в родах, а другая от сердца? Скажите!
– Да!
– Неправда... – прошептала Аделаида – Неправда... У вас голос другой, и глаза по-другому смотрят, когда вы врете... Я не могу ошибиться... это всегда очень заметно, когда пытаются соврать... Пожалуйста, скажите мне правду...
– Это единственная правда, которую я могу вам сказать.
– Пожалуйста... – шепнула Аделаида умоляюще.
– Вы не находите, что ваше поведение несколько неуместно, мадемуазель? Устраивать сцены еще до того, как на вас успели жениться...
– Вы совершенно правы. У меня больше нет никаких прав вас допрашивать. Прошу прощения за мою... эм, импульсивность – сказала Аделаида спокойным, хоть и несколько надтреснутым голосом.
Он поймал ее за руку у двери.
– Подождите, я оденусь, я должен вас провести.
– Не утруждайте себя, вы ничего мне не должны.
– Мне не нравится ваш тон. Я надеюсь, вы не собираетесь отменить наше соглашение?
– Я надеюсь, вы не думаете, что мне настолько обрыдла моя жизнь, чтобы стать вашей женой?
– А жизнь ваших близких? Как насчет нее?
– Что?
– Признаться, я слышал имя вашего отца и раннее... Правда другое имя, не то, под которым он скрывается сейчас... Знаете, его до сих пор не забыли некоторые высокопоставленные особы и до сих пор за его голову значится награда... Эти господа будут очень рады...
Свеча расплылась перед глазами, дыхание замерло, Аделаида схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть.
– Даже сейчас... даже только что... я считала вас способным на что угодно, только не на такую подлость... – пробормотала она, когда тишина трескающейся в свече лучины стала невыносимой.
– Вероятно, вы не настолько хорошо понимаете в людях, как воображали, и это послужит вам хорошим уроком. Отучит доверять.
– Не-еет... Вам я никогда не доверяла – скрипуче усмехнулась Адель.
– Да?
– Не думайте, что вы меня слишком испугали – сказала она, изрядно кривя душой – Мы спаслись один раз, выживем и теперь.
– О-о нет, от меня еще никто не уходил – даже засмеялся барон – Вы узнали о моих четырех браках, так неужели сплетникам, кроме этого, было нечего обо мне рассказать? Не верю... Я могу отдать вашу семейку герцогу, но это далеко не все, что я могу... Скажите, кто из вашей семьи вам наименее дорог, чтобы я мог взять наименьшую плату за ваш отказ? Отец, ваша благоразумная маменька или кареглазая птичка Бьянка? За чью смерть вас не будет слишком мучить чувство вины?
– Вы этого не сделаете. Существуют же еще в нашем мире законы... И дом наш завтра же освятят, придет священник, Кликуша...
Он тихо смеялся.
– Кликуша ваша – это страшная защита, конечно же! Страшнее только закон...
– Не надейтесь меня запугать!
– О да, я уже понял, вы на редкость бесстрашны. Прийти ночью, в одиночестве, к мужчине, чтобы сообщить ему о своем отказе... – Барон отставил подсвечник и подошел так близко, что Адели в попытке отступить пришлось вжаться в стену. Коснулся пальцами Аделаидиной щеки, губ...
– И часто вы таким образом навещаете знакомых мужчин?
– Да, часто! – дерзко сказала Адель – Как видите, я слишком испорчена, чтобы быть вашей женой!
– То есть, вам уже нечего терять?
Его дыхание касается лица. Его пальцы уже расплетают шнуровку на платье, скользят в вырез корсажа, под нижнюю рубашку, Адель шипит, пытается вырваться, отпихнуть дерзкую руку – все-равно, что биться в железном капкане. Кричать бесполезно, сбегутся местные – позора не оберешься, брыкаться бы, кусаться, но наползает мерзкое, парализующее бессилие загнанной волком овцы, выходит только жалкое:
– Пожалуйста... Я вам верила...
Хватка мгновенно слабнет, Адель бросается к заветной двери, но ее вновь сцапывают. Притягивает к себе так плотно, что она утыкается носом в его голую грудь. От него пахнет кожей, железом и еще чем-то терпким. Держит долго, гладит по голове, перебирает волосы – успокаивает?
– Вы мне нужны. Я не могу вас отпустить. Простите.
– Зачем вам я? Почему именно я?
– Вы похожи на ту, кого я давно ищу. И я вас удержу любой ценой. Не заставляйте меня делать вам больно. Вам и вашей семье. Я это умею.
– Почему они умерли?
– Просто будьте хорошей женой и с вами ничего не случится. Верность и послушность – вот все, что я прошу.
– Выпустите меня!
– Не надо бояться. Ничего не случится. Вы ведь будете верной женой?
Да, мрачно подумала Аделаида, буду очень верно раз в год приносить на вашу могилку цветы и ставить за упокой свечечку в церкви. Но только одну, чтобы ни в коем случае лишнего гроша на вас не потратить.
– Пойдемте, вам пора домой. Завтра у вас очень важный день и вы должны выглядеть самой красивой, а для этого надо хорошенько выспаться.
