Текст книги "Уха из петуха"
Автор книги: Алена Нефедова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Алёна Нефёдова, Галина Чередий
Уха из петуха
Глава 1 срубоприобретательная, в которой главный герой покупает чудный домик в сельской глубинке для поправки пошатнувшегося от тягот городской жизни здоровья
Отдых в деревне. И какая же благолепная картинка возникает в голове от этой фразы! Уютный домик на отшибе, с живописным, слегка запущенным садом; домашние свежайшие продукты, чей вкус уже толком и не припомнит среднестатистический городской житель; сочная зелень листвы и травы, не покрытая слоем пыли и копоти; свежий воздух, небо с неожиданным множеством звезд повышенной яркости, которого просто не замечаешь в городе…
И непременно тишина-а-а! Ни долбаных соседей сверху, что ни свет ни заря ежеутренне устраивают скачки тяжеловозных лошадей. Ни пронзительного скрипа старого лифта, угрожающего испустить последний вдох при каждом использовании и шарахающего дверями с непередаваемой ненавистью. Ни чокнутого дятла Вудди за стенкой справа, который, чует моя задница с повышенной интуицией, не просто затеял вселенский и бесконечный ремонт, а тупо развлекается, производя самые жуткие виды шумов, какие только можно извлечь из контакта кирпича со всевозможными инструментами, созданными человечеством со времен изобретения колеса…
Но вернемся к пасторали. Итак, отдых в деревне! Это ли не рай для измученной души горожанина! Рай для издерганных нервов! Ну-ну, если он вдруг не обернется адом усилиями одной зловредной пернатой твари! Не подумайте только, что это соловей!
– Вы только полюбуйтесь, Сергей Михайлович, это настоящий сруб, не новодел какой-то! – постучала длиннющим ногтем со стразами по потемневшему дереву дамочка-риелтор в ярко-красном брючном костюме и на высоченных каблуках, на которые были нанизаны кусочки дерна вместе с травой.
Сергею едва удалось сдержать непристойное фырканье, когда она смешно ковыляла по заросшей лужайке к дому, звеня ключами и сто процентов проклиная свою непредусмотрительность. При каждом шаге дева неуклюже выворачивала ногу набок, оттопыривая наверняка старательно прокаченную в модном спортзале попу, натужно улыбалась ему и бросала краткие, полные ужаса взгляды себе под ноги, будто ожидала, что мерзкая мягкая почва поглотит ее вслед за пятнадцатисантиметровыми каблуками. Само собой, он и сам выглядел немного нелепо в своем дорогом костюме в этом заросшем саду перед классическим деревянным домом из крепкого кругляка. Внутри Никольский почти ожидал увидеть вязанные крючком половички и какую-нибудь старинную железную кровать с неким подобием уродливых башенок на спинках. Но, как ни странно, интерьер оказался вполне современным. Конечно, мебель слегка устаревшая и пыль кругом, но если выслать вперед клининговую команду и прикупить новые чехлы, то вполне можно и въехать, хоть завтра. Скривившись, Сергей подошел к окну и, выглянув наружу, обозрел некое пестрое пространство до соседского забора, которое, судя по всему, было раньше цветником, и напомнил себе еще раз, какого черта его принесло в эту глушь. Причин было три.
Первая, самая главная заключалась в том, что три дня назад он взорвался на работе так, что расхерачил комп и полкабинета, когда курс швейцарского франка совершенно неожиданно подскочил к доллару и евро более чем на тридцать процентов, а стоп-лоссы по его открытым позициями проскользнули почти на три тысячи, вместо допустимых двухсот, практически ополовинив его счета. И это при том, что всю свою жизнь слыл не просто невозмутимым парнем, а даже временами занудным, не способным на яркие проявления чувств. Да, он в курсе о том, как называла его бывшая. «Долбаный Айс-мен». В общем, Сергей получил от своего внезапно понадобившегося психолога ценный совет – максимально сменить привычный образ жизни, свести нахождение в сети к минимуму, выйти из зоны житейского комфорта… и что-то там еще заумное, с непонятными терминами. Причем, когда он спросил, не подойдет ли для этих целей поездка на пару недель куда-нибудь на Гоа, доктор посмотрел на него как на придурка и постановил: «Однозначно деревня!» Очевидно, что имел он в виду совсем не альпийскую деревню на горнолыжном курорте.
Вторая была весьма прозаична – поддавшись на уговоры нынешней девушки, Юли, он продал свою старую квартиру, а в новой еще ремонта месяца на два, как раз до конца лета.
И, наконец, последняя причина – сама Юля была просто помешана на экологии и без конца нудила о том, что детей, которые у них рано или поздно обязательно случатся, лучше всего растить на лоне природы. А посему было бы замечательно купить милый домик в деревне, с живописной лужайкой, на которой она станет вдохновенно заниматься йогой и еще какой-нибудь чрезвычайно важной для здоровья херью. Единственное лоно, которое пока интересовало Сергея, собственно, принадлежало самой Юле, да и то с каждым днем интерес этот просыпался все как-то реже и реже. Так что в гипотетическом появлении у них совместных детей, да чего там, детей у него в принципе, по крайней мере в ближайшем обозримом будущем, он сильно сомневался. Но, быстренько промониторив рынок недвижимости, выяснил, что покупка участка с домиком именно в этом пока захолустном, но весьма перспективном для будущих коттеджных застроек районе, всего в пятидесяти километрах от города, будет неплохим вложением денег, решил – а почему бы и нет. Если ему самому этот дом сгодится только для временной реабилитации, то потом он всегда его с выгодой пихнет парочке таких вот дебилов детолюбов-экологов.
Почему дебилов? Да потому как… ну кто в своем уме может хотеть этого… ребенка. Все, что он уяснил, посещая женатых и обзаведшихся спиногрызами друзей – это жутко шумные, дурно пахнущие, не способные ни единой минуты о себе позаботиться существа, которыми почему-то принято восхищаться, даже если они исполняют нечто вроде бессмысленного нижнего брейк-данса на полу, портят воздух или рыгают.
***
– Сергунчик, мимимишечка мой, ну не могу я маме отказать! – ныла Юля, притираясь к его спине голыми сиськами. – У нее сейчас сложный период, сам пойми! Развод – это такие хлопоты и стресс.
Сергей хмыкнул и потер нос, скрывая усмешку. Ну да, развод – это, наверное, только первые три раза личная трагедия и крушение жизненных планов, а к седьмому и правда – хлопоты и повод для стресса, избавиться от которого можно только на островных курортах.
– Вообще-то я эту халупу купил только потому, что ты мне мозги все проела про долбаную экологию! – вяло возмутился он, расстроенный не столько самим фактом отъезда Юли, сколько тем, что придется всю суету с обживанием на новом месте взвалить на себя. А было так лениво, да и перспектива воздерживаться почти три недели как-то не прельщала. А он сильно сомневался, что в той деревне найдется какая-то добрая привлекательная селянка, которая на время войдет в его бедственное положение. Обогреет, приласкает, поможет устроиться, а потом самое главное – свалит бесследно, когда Юля прикатит со своих курортов.
– Ну не дуйся, котик! – Девушка, преодолевая его наигранное сопротивление, повалила Сергея обратно в постель и устроилась между его раздвинутых ног. – Я тебе все-все компенсирую.
Ну, если только так, то, в принципе, он и не против самостоятельно вынести все тяготы временного переезда на своих плечах, подумал мужчина, наблюдая, как светлая макушка Юли набирает устойчивый ритм у его паха.
Глава 2 соседеявительная, в которой главный герой знакомится с представителем местной власти и другими аборигенами и принимает ударную дозу оздоравливающего продукта
– М-дя, – задумчиво почесал затылок переселенец, обозревая кучу коробок, загромоздившую его новую гостиную. Риелторша с сияющим лицом упорхнула чуть больше часа назад, на прощание предупредив его:
– Ой, вы смотрите тут, Сергей Михайлович, вы мужчина видный и одинокий, местные дамочки о вас быстро разнюхают. Вы их лучше сразу пожестче отвадьте, а то будут отираться всякие отчаявшиеся искательницы счастья, желающие за чужой счет к городским благам перебраться. Это же деревня, мужиков нормальных по пальцам пересчитать можно. Одна пьянь да нищета.
В приоткрытую дверь аккуратно постучали, и женский голос спросил:
– Можно войти?
Ого, быстро тут селянки реагируют.
– Ну, входите. – Мужчина плюхнулся на диван, закинув ноги на ближайшую коробку, готовясь дать достойный отпор первой местной охотнице.
Вошедшая женщина была молодой, русоволосой, довольно стройной, насколько позволяли увидеть джинсы, совсем не в обтяжку, как сейчас модно, и свободная красная футболка. Загорелая кожа, масса столь ненавистных городским красавицам веснушек, голубые глаза, глядящие на него с любопытством и некоторой настороженностью. Вполне симпатичная такая дамочка, лет около тридцати, хотя на вкус Сергея очень уж простовата.
– Ну, давайте знакомиться, Сергей Михайлович, – достаточно радушно сказала она.
Нет, ну ни фига себе! Не успел порог переступить, а о нем уже и все справки навели. А еще говорят «деревня». Размер оклада его еще не пронюхали?
– А давайте без давайте! – недружелюбно насупился Сергей. – Знакомствами не интересуюсь и близкие отношения заводить тут не собираюсь! Так что если вы с таким прицелом, то можете сразу назад поворачивать, девушка! Со мной ловить нечего!
На секунду, кажется, гостья оторопела, а потом действительно повернулась и молча вышла. А Никольский раздраженно крякнул и пихнул коробку. Это в какой такой момент он успел стать хамом и грубияном? Можно же было и помягче. Захотелось догнать женщину и извиниться, но он не сдвинулся с места. А ну его, так и лучше даже. Пусть разнесет слух, что соваться к такому городскому мудаку не стоит.
Снова раздался стук, но в этот раз громкий и решительный. Да что же это за паломничество такое?
– Не заперто! – гаркнул Сергей и открыл рот, увидев недавнюю посетительницу, вот только одета она была теперь в полицейскую форму.
– Прошу прощения, у нас вышло недопонимание по моей вине, – отчеканила она, глядя на него холодно, почти с неприязнью. – Участковый инспектор Апраксина Лилия Андреевна, пришла к вам с целью ознакомиться с личностью нового жителя находящейся под моей ответственностью деревни. Предъявите, пожалуйста, документы.
Новый житель моргнул и не сдвинулся с места. Потому что если бы он это сделал, госпожа участковый инспектор имела все шансы заметить его мгновенно возникший стояк. Вот же, блин, засада!
Да уж, знакомство вышло то еще. Но кто же знал, что она не охотница на вновь прибывшего городского жениха, а представитель местной власти? Кто так приходит знакомиться, тем более к нему, человеку, к местной специфике еще непривычному. Его ведь это оправдывает перед законом? Судя по взгляду этой Лилии Андреевны – не особо. Ну и не очень-то и хотелось, между прочим, сама во всем виновата. «Давайте знакомиться!» Кто так делает вообще?
Сергей сто раз сказал себе плюнуть, пока несколько часов коробки распаковывал и рассовывал вещи и кухонную утварь по местам, но странная смесь раздражения и возбуждения никуда не девалась, и веснушки на загорелом совсем не под искусственным солнцем лице стояли перед глазами, как приклеенные. Вот если бы не облажался так, то черта с два про нее и вспомнил бы через пять минут. На что там посмотреть… кроме формы. Кто же знал, что его так проймет? И сам был не в курсе, что есть у него, оказывается, такой пунктик. Надо к Юлькиному приезду купить в секс-шопе форму и заставить ее обрядиться. Пусть документы тоже спросит.
– Че-е-ерт! – прошипел ушибленный фантазией, ощущая, как опять в паху потяжелело. – Ты это прекратишь?
Знать бы еще, к кому он обращается. Уморившись, к вечеру он выполз во двор. В конце концов, куда все это барахло денется? Он сюда отдыхать по врачебной рекомендации прибыл, а не впахивать и лишний стресс зарабатывать из-за всяких там…
***
Обернувшись на невнятный шум за забором, граничащим с соседним участком, Сергей аж остолбенел, столкнувшись с жутковатым взглядом почти прозрачных светло-голубых глаз из-под нахмуренных седых бровей. Крепонькая старушка в светлом платке, залихватски повязанным на манер банданы, не мигая пялилась на него из-за штакетника, и у него в голове закрутились мысли о порче, сглазе и прочей мистическо-мрачной хрени, ибо старушенция выглядела как натуральная ведьма. Ну, по крайней мере, ему казалось, что именно так ведьмы выглядеть и должны. Тфу, ну не дурак ли?
– Приезжий! – бабка совсем не спрашивала. – А ну, подь сюды!
На секунду Сергею захотелось развернуться и ломануться к дому. Идиотизм какой-то, точно нервы уже ни к черту! Подойдя к забору, он улыбнулся бабке, хотя самому показалось, что лицо скорее перекосило. Старушенция окинула его придирчивым взглядом с ног до головы и еще больше поджала тонкие бескровные губы.
– Городской! – изрекла она так, словно присвоила ему высшую степень инвалидности, а потом вдруг соболезнующе, но при этом настолько искренне улыбнулась, что у мужчины аж сердце скакнуло от такой внезапной перемены.
– На, милок. Откушай молочка пАрного. Тока-тока с-под коровки. У мяня Бярезка-от дуже сладкое молочко дает.
– Что, простите? Какая березка?
– Да корову бабкину так зовут – Березкою. Ты, дядь, пей. Правда ведь вкусно.
Горожанин с вымученной улыбкой взял глиняную кружку, протянутую ему через забор. Кружка была литра на пол, не меньше. Пузатая, с большой, но при этом неудобной ручкой, что так и норовила выскользнуть из пальцев. И тяжелая, зараза. А над кружкой колыхалась шапка крепкой белоснежной пены. Примерно такой, как подает его супер навороченная дорогущая итальянская кофе-машина, запрограммированная на изготовление классического капучино.
– А если бы оно с подвалу было бы, холодненькое, да с крошками… У-у-у, на завтрак такое ваще класс – лучше всяких музлей ихних городских. Еще вот с медком свежим хорошо идет, – важно, со знанием дела продолжил еще один персонаж внезапно обрушившейся на него пасторали – стоявший за спиной бабки пацан лет шести: рыжий, конопатый, с шелушащимся носом малец, ловко держащий близнеца глиняного монстра и вку-у-усно свербающий из нее свою порцию «березкиного дуже сладкого». – Мы, кстати, скоро липовый качать будем, да, ба?
– Вишь ты шустрый какой. Через месяц тока качать будем. Йонсый околеваит тот липовый. Его там будет – тьху, с кошкин хер.
– Ба, ну опять ты… мамка услышит – заругает.
– Ой, морчи уж, заруганный поди весь. А ты пей, – грозно мотнула головой бабка, да еще и корявым пальцем пригрозила так, что загипнотизированный Сергей в несколько глотков опорожнил глиняный сосуд со свежевыдоенной амброзией, попахивающей… ну… скажем так, далеко не голландскими розами.
– Хорошо молочко-то? – опять посуровела бабулька, сверля его глазами так, что бедолага был уверен – не согласись он, и будет ему расстрел на месте.
– Хорошее, – послушно закивал он. – Очень вкусно, спасибо.
– Как звать-то?
– Сергей Ми… Сергей. – И чего он заикается?
– Надолго к нам, али так, здоровье поправить? – продолжила допрос соседка.
– М-хм, – выдал нечто неопределенное Сергей, подкрепив исчерпывающий ответ взмахом руки с кружкой.
– Ну понятно, – вынесла вердикт старушка и проворно выхватила предмет утвари. – Ты за молоком да творогом-то обращайсси. Баб Надей меня кличут. Может, хоть на человека на нормальных харчах похож станешь.
Вот и разбери – пожалела или обругала.
– Э-э-эм-м, погодите! Сколько я за молоко-то должен? – спохватившись, крикнул вслед господин Никольский.
– Чай не ведро выхлебал, не обнищаем, – отмахнулась женщина. – Привыкли у себя со всякими маркетами за чайную ложку ёгуртОв всяких мульены выкидывать! Пробовала я ту отраву – тфу, упаси бог еще раз сподобиться!
– Дядька, а ты рыбалку любишь? – торопливо спросил рыжий кузнечик, почесав шелушащийся нос. – А по грибы ходить? А лесопет починить можешь?
Мужчина едва успел обработать только первый из поступивших запросов, сам у себя интересуясь, любит ли он рыбалку, как бабка прикрикнула на мальчишку:
– Отстань от человека, Тоха! Не видишь, он совсем ведь городской, – и опять это прозвучало как безнадежный диагноз. – Быстро дуй клубнику оббирать!
– Пока, дядь Сережа! – махнул тонкой поцарапанной лапкой пацан и припустил за бабкой.
– Ну, спасибо… еще раз, – только и нашелся ответить Сергей.
Глава 3 мушмулакупительная, в которой главный герой на своей шкуре понимает, что такое революционная ситуация в отдельно взятом желудке, а также впервые встречает Питбуля
Вот недаром Сергей не любил эти восточные базары – шумно, гамно, грязно, негигиенично и жуть как антисанитарично-о-о-у-у. Ат, Юлька! Ну, заррраза! Выклянчила шаурму, сама не сожрала, а у него теперь живот крутит, ва-а-ай-ва-а-ай… И, главное, ни аптеки рядом, ни, пардон муа, туалета. А, нет! Вон же они – заветные WC! И тут откуда ни возьмись под ноги кинулся какой-то юркий мерзкий типчик и как гаркнет:
– КУПИ-И-И-И! КУПИ-И-И МУШМУЛЛУ-У-У!
От жуткого вопля, ввинтившегося в мозг, его подкинуло на кровати. Сердце заходилось дурным галопом, мокрая от пота простынь прилипла к спине, живот крутило так, что заветные буквицы, те самые, привидевшиеся в дурном сне, моргали прямо на сетчатке глаз.
– КУПИ-И-И-И! КУПИ-И-И МУШМУЛЛУ-У-У! КУПИ-И-И!!!
– Убью-у-у! – не зная, кому грозит, взвыл измученный сельской идиллией горожанин и, пробуксовывая на скользком, тщательно вымытом деревянном полу, рванул на выход по направлению к сокровенному дощатому зданию, молясь всем своим атеистическим богам о нескольких секундах надежной работы сфинктера.
– МУШМУЛЛУ-У-У! КУПИ-И-И!!!
– С-с-су-у-у…
– КУПИ-И-И!!!
– Па-а-адла-а-а! Да что ты такое?
Вывалившись на дрожащих от слабости ногах из устоявшего под напором молодецкого турбонаддува заведения, Сергей дополз до крыльца и нащупал трясущейся рукой пачку сигарет, оставленную с вечера на периллах веранды. Вытащив сигарету, он клацнул Зипповской зажигалкой…
– МУШМУЛЛУ-У-У!
– Да епический городовой! – завертел головой ошалевший переселенец, пытаясь определить, что за гребаный баньши вытягивает душу из его бледного городского тела, измотанного «дуже сладким бярезкиным» и ночным кошмаром, воплотившимся в тривиальную диарею. Но горластый мерзавец, услышав его, подавился на середине вопля и, издав странное бульканье, затих. Мужчина постоял немного на крыльце, настороженно вслушиваясь и таращась в темноту, но ничего, кроме нудящих одно и то же сверчков и далекого, дерущего глотку в любовной горячке соловья, не услышал. Ноги ощущались не слишком надежными, в животе медленно затихал конфликт интересов между пищевыми объектами городского и сельского типа, а глаза упорно норовили закрыться. Шаркая и тихонько матерясь при очередном столкновении с коробками, страдалец поплелся к дивану в гостиной. Мало ли, вдруг опять застигнет новый виток внутреннего катаклизма, так что лучше быть поближе к двери. С блаженным стоном он растянулся, чувствуя себя героем старого мультика. И подушечка-то у него тут мягкая, и одеяло пушистое, и диван чудо как хорош…
– КУ-У-УПИ-И-И… – рванулось сквозь такую сладкую дрему, моментально охватившую его.
– Ах ты тварь! – взбрыкнув, Сергей грохнулся с узкого дивана и, смачно матернувшись, ломанулся на выход. – А ну выходи, сука! Прикалываться над дураком городским решил?! Я тебе сейчас, козлина, на веки вечные чувство умора ампутирую!
Проорав это, мужчина оглянулся в поисках орудия массового истребления ночных юмористов, и его кровожадный взгляд наткнулся на метлу, скромно притаившуюся в уголке. Такую самую что ни на есть настоящую, из корявых прутьев и ручкой из немного узловатого молодого древесного ствола, не то что пластиковые дешевки, продающиеся в каждом маркете для сада и огорода. Схватив и взвесив находку в руке, Никольский одобрительно хмыкнул и крутанул ее в руке, на манер киношных мастеров боевых практик, тут же чуть не врезав самому себе по носу. Спустившись со ступенек, он коварно и торжествующе оскалился в темноту:
– Ну, давай, смертник, подай еще голос!
И сразу же, будто только его команды и дожидался, гаденыш завел свое «Ку-у-упи-и-и», только теперь откуда-то из-за дома.
– Ах ты играть со мной еще будешь?! – азартно взрыкнул начинающий мститель и понесся на звук. Но, едва обогнул дом, взвыл дурным голосом. Такое чувство, что он сиганул босыми ступнями на долбаную утыканную гвоздями йоговскую лежанку, а голые ноги до самого ценного мужского оборудования были атакованы стаей невидимых в темноте взбесившихся котов, задумавшими спустить с него всю шкуру. Развернувшись на месте, Сергей только все ухудшил, и злобные когти вцепились теперь в его задницу. И в довершение очередное пронзительное «Ку-у-упи-и-и» раздалось где-то прямо над его головой.
– Да чтоб ты сдох! – завопил Сергей, стараясь перекрыть мощью своих легких подлого шутника, коварно заманившего его, идиота, в колючие кусты.
– Сергей Михайлович, у вас все в порядке? – мощный луч фонаря ударил ему в лицо, ослепляя, но, к сожалению, не оглушая и не позволяя по волшебству провалиться сквозь землю. Ну, чего уж там, как же без апофеоза наполненного дерьмом вечера в виде появления его внезапной сексуальной фантазии, она же представитель закона в одном лице! «Наполненного дерьмом», надо сказать, в совсем не переносном смысле. Луч опустился, освещая его целиком, и Сергей представил, как он сейчас, должно быть, сказочно выглядит. Столичный заносчивый бизнесмен, успевший зарекомендовать себя в ее глазах как редкостный мудачина, стоит босой, почти голый среди кустов, больше смахивающих на колючую проволоку, и орет как ненормальный не пойми на кого. Еще и с метлой. Ну да, двор подмести приспичило, а то как-то бессонница. Да, уж провалиться точно бы не помешало.
– Э-э-эм… – только и сумел проблеять пойманный с поличным городской дебошир, подыскивая хоть какое-то объяснение своему поведению.
– Если вы полетать вдруг собрались, то, боюсь, эта метла свой моторесурс уже исчерпала, – в голосе Лилии Андреевны не слышалось ни единой нотки юмора. И слава богу, ему на сегодня клоунады, кажись, выше крыши.
– Спасибо, что предупредили! – огрызнулся он и гордо шагнул… тут же чуть не валясь кулем со страдальческим воплем. Утыканные шипами ноги, о которых он забыл, от неожиданности напомнили о себе.
– Господи, как же вас так угораздило! – подскочила к нему участковый, подставляя страдальцу крепкое плечо. – До дома самостоятельно дойдете?
– А если нет, донести предложите? – фыркнул поверженный герой, осознавая окончательно весь тупизм ситуации.
– Есть неплохая альтернатива в виде хозяйственной тележки. Мы на ней навоз вывозим.
Услышав последнее, мужчина уже не смог сдержаться и непристойно захрюкал, заходясь в почти истерическом смехе.
– Наво-о-оз? – едва не икая, переспросил он. Точно в тему! И что он раньше вообще знал о понятии «дерьмовый день»?
До дома он ковылял, косолапя по-медвежьи, максимально выворачивая пострадавшие ступни. Лилия Андреевна молча следовала за ним, светя ему под ноги, хотя чего уж там теперь. В районе левой ягодицы Сергей ощущал странный холодок и не без оснований подозревал, что чертовы кусты отомстили ему за вторжение порчей нательного текстиля, но начинать судорожно щупать и проверять, не мелькает ли его бледная задница перед взором его почти конвоирши, он стремался. Да и, честно говоря, задница, может, и бледная, но вполне так ничего, в хорошей форме, ему неоднократно об этом говорили. Например, его личная тренерша в фитнес-зале. Понятно, что это ее работа – убеждать его, что деньги он там спускает совсем не зря, но… Вот и какого хрена он сейчас-то об этом думает?
– Вам соседи, что ли, на шум пожаловались? – решил он переключить свои мысли.
– Ну вообще-то, это я ваша соседка. – Он и не знал, как на это реагировать. – Услышала странные крики и вышла проверить.
– Ага, значит этого мерзавца, изводившего меня, вы слышали? – почти обрадовался мужчина.
– Простите? – У нее еще хватает наглости звучать искренне удивленной! Она что, заодно с этими… Оборотниха!
– Что простите! – вскипел Сергей. – Хотите сказать, что не слышали этих диких воплей? – набрав побольше воздуха, он вдохновенно воспроизвел, как мог: – КУ-У-УПИ-И-И МУШМУЛЛУ-У-У!
Даже в отблесках фонаря он разглядел, как изумленно моргнула несколько раз Лилия Андреевна.
– Ах, вы об этом! – облегченно вздохнула она. – Это вас Питбуль так вывел из себя?
– Какой к чертям Питбуль! – почти топнул ногой преисполненный праведным гневом потерпевший, но зашипел от боли.
– Это петух. Одичавший. Сбежал от кого-то и так и прижился тут. Уже года два как.
Никольский тупо лупал глазами, пытаясь уложить в голове информацию.
– Какой такой петух?
– Карликовый. Породы не помню. Хитро как-то зовется, – охотно пояснила молодая соседка.
– Вы сейчас издеваетесь, конечно, надо мной, – констатировал Сергей. – Это за то, что повел себя как скотина вначале?
– Сергей Михайлович, и в мыслях не было. Питбуль – и правда петух, и живет он тут.
– Так как же вы умудряетесь тогда спать по ночам, если это так?
– Не знаю, – пожала плечами участковая инспектор. – Я его, собственно, и не слышу. Привыкла.
– То есть, как он голосит, вы не слышите, а мои крики сразу услышали? – ехидно поинтересовался Сергей.
– Говорю же, в деревне мы к такому привыкшие, а ваша… м-м-м… активная деятельность привлекла мое внимание.
Это что, такой вот избирательный слух в действии? С другой стороны, умудрялся же он как-то спать в городской квартире, даже по выходным, когда соседи затевали шумные вечеринки.
Доковыляв до ступенек, неудавшийся победитель ночных юмористов вцепился в перила и не сумел сдержать болезненного шипения. Лилия Андреевна обогнала его и, войдя первой в дом, включила свет. Прекрасно, теперь если чего и не рассмотрела из его плачевного вида, то наверстает.
– У вас пинцет есть?
– Что?
– Пинцет, колючки вытащить.
– Да я как бы и так справ…
– Сядьте! – властно приказала женщина, и Сергей предпочел подчиниться. Во-первых, какой дурак станет спорить с представителем органов, а во-вторых… во-вторых, его гребаный хрящ любви внезапно заинтересованно шевельнулся, желая узреть, кто это умеет говорить таким вот тоном. Никольский кинул быстрый взгляд вниз, надеясь, что хоть впереди обошлось без дыр, и послушно усадил свой зад на диван, целомудренно подтягивая к себе одеяло.
– Не двигайтесь и ждите меня. Я мигом обернусь!
Лилия Андреевна быстро растворилась в ночи, мелькнув подолом пестрого цветастого халата, оставив его рассматривать цепочку из собственных следов с крошечными кровавыми капельками. Чисто японский ужастик, мать его! Петух! Долбануться можно! А ему уже черт-те что придумалось. Интересно, какая служба занимается одичавшими петухами-террористами. Карликовыми, едрит их! Может, в какой-нибудь отлов животных позвонить? Или если он дикий, то тут к егерям обращаться надо? Этот гад может быть хоть десять раз карликовым, а орет, как целая толпа рыночных зазывал, и жить так невозможно.
