Текст книги "Попаданка. Колхоз – дело добровольное"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 7

Пока Салина с молоком дома управлялась, я к себе вернулась. Досталось мне все же от коровки-то… Недостаточно быстра я была. И в Индии не жила, к таким орошениям непривычна. Так что пошла домой мыться, да в балахоны местные переодеваться. Благо девочки воды мне натаскали. И в горшке еще теплая оставалась.

Кое-как обмылась, той же тряпкой, что пыль вытирала. Прополоскала только хорошенько. Нечем больше. Нищая я, несмотря на все добро подаренное.

А потом начала в новое обряжаться. Мне Салина-то подсказала, что выдали мне два комплекта нижних юбок и рубах. Так что я все тряпки на две кучи разделила. Получилось в каждой по две рубахи и три юбки.

Одна рубаха потоньше первым слоем надевается, вторая – потолще, сверху. Эту вторую принято украшать вышивкой, и ее слегка видно из-под мешка, который по ошибке назвали платьем. И юбки тоже так же. Одна тонкая и две потолще, чтобы значит объем создать.

Надела я на себя все барахло, фартук повязала… Кошмар меня подери. Да мне в пуховике легче было, чем в этом. И самые нижние одежды совсем не из такой мягкой ткани, как хотелось бы. А верхние нижние рубахи и юбки, вообще, больше похожи на мешковину. Чуточку потоньше только. И у меня ощущение было, будто меня в дерюгу-то закрутили и перевязали. Ни рукой шевельнуть, ни ногой.

Плюнула я, да верхние нижние рубашку, да юбки сняла. Авось не заметят. Сразу легче стало. Кинула я одежду свою в корыто, которым мне тоже Его Величество одарил, и к Салине снова пошла. Ужинать. Позвала она меня, сказала, что отметить надо мою новую жизнь во вдовьем поселении. Витка и Сайка должны были еще подойти. Веселые бабки. Обещали наливочку принести.

А мне надо. Очень. Чтобы хоть немного расслабиться, и о прошлой жизни своей забыть. Хотя бы на вечерок.

Да, домик-то у Салины не чета моему. Хотя планировка точно такая же. Типовая, так сказать застройка, во вдовьем поселении. Чистенько, аккуратненько все, а еще половички самотканые на полу, занавески вышитые на окнах, одеяла лоскутные на лавках… все это создавало уют и особенную теплую деревенскую атмосферу. У меня так никогда не получится. Это же сколько труда надо вложить и сколько вечеров с ниткой и иголкой просидеть? Нет, я на такие подвиги не способна.

Салима как раз на стол накрывала. И вот ту меня ждала засада, о которой я и догадаться не могла. Нет, я-то уже знала, что помидорами, баклажанами и даже капустой меня здесь угощать не будут. И даже догадывалась, что картошки и макарон здесь тоже нет. И как-то даже готова была кашей какой-нибудь отужинать. Но вот то, что каша будет синяя, из мелких соцветий… нет… этого я никак не ожидала. А все оказалось так просто, но в то же время странно. В этом мире не было злаков и, соответственно, круп в нашем понимании. Вообще.

Местные, как эльфы какие-то, собирали соцветия растений, сушили, а потом молоком заливали и ели вместо каши. И даже хлеб пекли из молотых соцветий.

Кошмар меня подери! Куда я попала? Что за эльфячье царство? Это что же теперь, ни хлеба нормального, ни каши? Как жить-то?

Хотя цветы на вкус мне понравились. И сытно самое главное. И хлеб тоже вкусный. Непривычный, конечно, как будто бы сеном попахивает, но есть можно. Это, конечно, не ржаной хлебушек и не сдобная булка, но когда почти сутки голодная, очень даже ничего.

Поели мы, и тут стук-постук по крылечку деревянными башмаками, бабки-молодушки наши пришли. Да не одни, а с компанией. Кроме Витки и Сайки, еще Глая и Рыся. Все одинаковые, пухленькие, щекастенькие, пузатенькие, белобрысые и с косами. Как близнецы похожи.

А наливочка вкусная. Хотя, конечно, наливочка громко сказано. Скорее что-то на вино похожее. Ягоды давили и бродить оставляли. А потом наливали сверху сока растения какого-то. И по кувшинчикам. Потому и наливочка называлась. Все же интересно переводчик встроенный работает. Наливка-то у нас другая.

Но и эта оказалась отличной. Я опьянела с первого стаканчика. В глазах двоиться начало… и кажется я там, прямо за столом и заснула. Сразу. Девчонки-то еще болтали, у них-то ни в одном глазу. А я отключилась.

Теплый лучик солнца щекотно скользил по лицу. Мне же снился Орландо. Как будто бы лежу я в его объятиях в нашей грязной и вонючей комнате, куда нам пришлось по его милости перебраться. Прижимается он ко мне со спины, обнимает. Непривычно ласково так… Как никогда в жизни не делал. И так хорошо мне, что душа от счастья замирает. А он мне на ушко скабрезности любезные нашептывает. У меня сердечко то стучит быстро-быстро, то замедляется от томления. И все жарче и жарче нам обоим становится, еще немного, и вспыхнет страсть между нами неистовая… и тут, чувствую по щеке таракан ползет.. лапками мерзкими перебирает.

Заорала я, подскочила… ничего понять не могу. Где Орландо? Где конура наша загаженная? Где ласки обещанные?

Вокруг незнакомое все…

И тут вспомнила. Я же в своем новом доме первую ночку-то провела. Вчера, смутно помню, бабы меня волоком притащили, да спать уложили.

Только что за таракан по щеке ползал? Неужели у меня твари эти водятся? Кошмар меня подери! Он же сейчас на мне может быть!

Запрыгала я, чтобы таракана стряхнуть. Захлопала себя по рубашке и юбке нижней. Завизжала, что есть мочи. От такого крика все тараканы бы на месте сдохли.

Потом вижу, травинка из подушки торчит. Это она, негодяйка, меня чуть до смерти от ужаса не довела.

А ведь я получается, первую ночь на новом месте спала. И вчера вроде бы даже шептала наговор известный. Привычка у меня такая. Всегда на новом месте перед сном проговариваю. То самое: «На новом месте, приснись жених невесте».

Это что же получается, Орландо мне приснился? Или нет. Я глаза закрыла, сон свой вспоминая… лицо-то не видела. Просто решила, что это мой зайка-алкоголик. А по ощущениям не он… Как интересно. Значит есть у меня шанс мужа-то найти. Хотя гадание это скорее для забавы.

Есть хотелось ужасно. Вчера мне Салима молока налила крынку. Да госпожа Гририх пирожками угостила. И все это отлично в подполе на кухне переночевало. Он здесь вместо холодильника работает. Подозрительно, конечно. Вдруг скисло?

Достала я из «холодильника» молоко, понюхала. Нет, нормальное. Только сверху желтоватое что-то. Пальцем ткнула, а это сливочки отстоялись. Много. В палец толщиной.

А пирожки с мясом оказались. Рубленным. И травки какие-то добавлены для аромата. Вкуснотища!

Так что завтрак у меня удался. Или обед. Судя по солнцу знатно я продрыхла. Вчера устала сильно, вымоталась. Больше суток же получилось на ногах. Это же в моем мире вечер уже был, а потом здесь весь день как карусель.

После завтрака воды в лицо плеснула, оделась, да на крылечко вышла. Хорошо… воздух свежий, весной пахнет так, что голова кружится, травка в палисадничке пробивается, мухи первые жужжат… навозом слегка попахивает… романтика. Кошмар меня подери!

– Малла, – Салина мне со своего крыльца замахала, – добрый день! Выспалась? Не стала я тебя будить, решила, что отдохнуть тебе надо.

Я сначала опешила. Ну это где, вообще, видано, чтоб соседки, даже допустим подруги, решали, когда мне вставать? Как высплюсь, так и встану. Меня здесь на работе не ждут в конце-концов. А потом дошло. В деревне-то всегда рано встают. И работы здесь столько, что и в восьмичасовой рабочий день не уложишься. И у меня вон огородище какой огромный. И чтобы с голодухи не сдохнуть впахивать придется, как папе Карло. Хотя… мне же Его Светлость мешок денег оставил! А я вчера в таких расстройствах была, что забыла совсем про него.

Сбегала я в кустики, да домой. Деньги считать. Ох, и люблю я это дело!

Мешочки с монетами, так в пуховике и оставались. Вот растяпа. Да разве же можно так с денежками? Они же, роднулечки мои, такое отношение не любят. Я недавно видосик смотрела на ю-тюбе, там потомственная ведьма советы давала, как сделать так, чтобы деньги не переводились.

И говорила она, что денежки любить надо. Каждую купюру, что в руки тебе попала ласково поглаживать и слова нежные говорить. Чтобы, значит, ей хотелось в руки к тебе вернуться. Жаль, я у себя эту систему попробовать не успела. Начала только. Сразу же с карточки все сняла и каждую тыщу расцеловала. Ну, чтоб точно им меня понравилось. Теперь лежат мои купюрочки в тайничке, где я их от Орландо спрятала. И уж точно в ближайшее время не покинут порог нашей комнатушки. Не найдет их муженек ни за что на свете. Не догадается, финансы на дне банки с мукой искать. Значит, есть что-то в советах тетки этой.

Так что я мешочки достала, и принялась монетки любить. Сначала из мешочка, что мне господин Гририх выдал. Там всего десять монет было. Больших, толстых, тяжелых. Из бронзы что ли какой-то… или нет. Но точно не из золота или серебра. Уж в этом-то я разбираюсь. Приходилось в ювелирном работать. Насмотрелась, нащупалась там золотишка и всего остального. И это точно какой-то другой металл.

И сами монеты интересные очень. Необычные. С одной стороны вместо орла загогулина какая-то. Тоже из метала, но слегка будто бы зеленью отливает. Будто бы светится изнутри. А на второй стороне еще одна загогулина. Но уже другая, и обычная. Без света. Как их там господин Гририх назвал? Гроты… да, точно гроты. Десять грот подъемных.

Разложила я монетки. Каждую тряпочкой протерла и чмокнула для верности. А потом за мешок Его Светлости взялась… и оказалось там целых сто грот. Точно таких же. Это получается, у меня теперь сто десять грот есть. Только я пока не знаю, что на них купить можно. И радоваться рано еще.

Пока все сто монет перецеловала, устала даже. Потом аккуратно в мешочек убрала и на дно сундука положила. Под одежду.

Потом решила разобрать, что мне там тетя Клава из семян в рюкзак сунула. Времени-то много свободного. Все равно что-то делать нужно.

А там было столько! Я бы дома половину повыбрасывала. К примеру, куча пакетиков травы разной. Кошачьей, газонной, сидератов каких-то… Зачем они мне нужны, я не знала, но на всякий случай в сторонку убрала. А вдруг пригодиться? Здесь магазинов-то нет. Выбросишь, потом не купишь.

Всего остального тоже вдоволь было. И капусты, и моркови, и лука, и репы… и всякой другой гадости-радости, что не в каждом огороде растет. Ужас какой-то. Вот тетя Клава любительница.

У нее даже семена земляники были. И картошки…

Картошки?! У меня даже руки тряслись, пока пакетик открывала. Точно. Лежат. Картофель сорт Императрица. Никогда картошку из семян не растила. Но если получится… я зажмурилась. Люблю картошеку. Жареную, да со смальцем. Надо срочно попробовать семена замочить. Где там моя тряпка универсальная?

Весь день после этого ходила счастливая. Да я если картошечку вырастить смогу, хоть еда нормальная будет. А не каши эти цветочные.

И даже стирка в корыте и с вонючим мылом настроение мое прекрасное не испортила.

– Малла, – ко мне Витка заглянула, – мы в соседнюю деревню едем. У Сайкиной сестры ребенок родился. Гулять будем. Ты с нами?

– Еду, конечно, же. – обрадовалась я. А чего дома-то сидеть. Я теперь женщина свободная. Так что плащ накинула и пошла знакомиться с бытом местным.

Не знаю, как быт, а застолье в этом мире такое же как у нас веселое. Сначала мы сестру Сайкину – Вирру – поздравляли. Наливочкой. А потом песни запели. Я ничего не понимала, оказывается с песнями мой переводчик не работает. Но выла что-то. А потом мне так захотелось любимую свою спеть… и затянула я, как дома: «Галя, моя Галя…» Мама всегда ее пела на посиделках. И так разрыдалась я, маму вспомнив, что бабы вместе со мной рыдали. Хорошие здесь люди. Душевные.

Глава 8

А утром опять проснулась дома. В своей постели. Меня Салина разбудила.

– Малла, идем, – трясла она меня, – сегодня ярмарка. Нельзя спать, иначе все самое лучшее разберут, останется одна ерунда не нужная.

Я вставать не хотела, но понимала – надо. Надо мне на ярмарку. Купить много всего нужно. Нет ведь у меня ничего. Даже еды нормальной. Продукты мне, конечно, выдали немного, но там только синяя каша и была. Не хочу. Она мне за два дня надоела. Слишком вкус специфичный. Как будто бы духи капнули.

Так что встала и с закрытыми глазами одеваться начала. Салина, сочувствуя и хихикая одновременно, помогала. Как удачно она «догадалась» про мое «благородное происхождение». Теперь все свои старые привычки, которые здесь выглядят дикими и несуразными, вроде сна до обеда, можно на него списывать. Я даже перекусила, чем Бог послал, или вернее Салина, открыв один глаз. И на крыльцо вышла зажмурившись.

И задохнулась от восторга. Солнце еще только-только вставало, окрашивая линию горизонта желто-красными сполохами. И этот огонь освещал небосвод, доставая все дальше и дальше. Другая сторона горизонта все еще была темной, там царила ночь, и даже мерцали звезды, тускнея прямо на глазах, когда светло-серая кромка начинающегося дня, осторожно касалась их.

День начинался. И даже воздух светился, наполненный волшебной золотистой пыльцой. Свежий, тяжелый, напоенный влагой, он терпко пах ночными цветами. И вливался в тело, как живая вода, прогоняя сон и усталость. И тело звенело от энергии, а душа пела от счастья.

– Салина, – выдохнула я, – как же красиво! Я еще никогда не видела ничего подобного.

– Я знала, что тебе понравится, Малла, – улыбнулась подруга, – знала.

– Ты тоже? Так же? – удивилась я. Сейчас мне все казалось кристально ясным, понятным.

– Да, я тоже никогда раньше этого не видела. А сейчас каждое утро встаю, чтобы снова… Пойдем на ярмарку? Купцы вчера вечером уже приехали, сейчас раскладываться начнут.

Я думала, мы придем на площадь перед домом коменданта самые первые. Но не тут-то было. Все уже были здесь. Я впервые увидела в этом мире толпу народа. Вдовы, в своих ужасных платьях-мешках, жались у края площади, дожидаясь, когда купцы, суетящиеся возле своих телег, разложат товар. Все же же женщины во всех мирах одинаковые. Любовь к шоппингу у нас в крови.

Купцы, одетые не лучше младшего королевского конюха, со смехом переговариваясь между собой и мельком, но очень внимательно, оглядывая женщин, разматывали тюки, выкладывая на бортики телег ткани, одежду, расставляли глиняную и деревянную утварь, с хеканьем сгружали на подстеленные холстины мешки с чем-то. Будь это в моем мире, я бы сказала, что с мукой и сахаром. Но здесь это, наверное, сушеные цветы. Некоторые мешки были маленькие, и их купцы оставляли на телегах, бережно накрывая тряпками.

Не знаю, почему Салина сетовала, что негодные купчишки. На внешность очень даже ничего. Ни одного несимпатичного не было. Не все богатыри, конечно, как Его Величество с его Сиятельством и Илья Муромец – муж мой несостоявшийся, но и совсем хилых и худых, вроде зайки-алкоголика моего, тоже не наблюдалось.

Наконец, купцы закончили приготовления, собрались в кучку и к господину Гририху всей толпой направились. А он достал какую-то штуку, и купцы по очереди стали кольцами своими прикладываться.

– Салина, – дернула я подругу за рукав, не отрывая взгляда от странного действа, – а чего это они делают, а?

– Договор Оракулом заверенный подписывают, – ответила Салина, притоптывая на месте от нетерпения, – чтоб без обмана все.

– Как это? – удивилась я, – и кто такой этот Оракул?

– Малла, – Салина кусала губы, сверкая глазами. Мне кажется, у нее даже руки тряслись, – потом все. Смотри, видишь телегу с красной полосой в центре площади? Как господин Гририх рукой махнет, сразу туда беги. Изо всех сил, что есть мочи. Поняла?

– А зачем?

– Там розки… чувствуешь запах? Кто-то привез розки. И мне кажется, они там, где красная полоса.

Я принюхалась. Но вроде бы пахло как обычно. Ну, как на ярмарках таких уличных. У нас же они тоже бывали. Дымком пахло, мясом жареным, булками сдобными… стоп! Булками?!

– Салина, а розки эти…

– Для пирогов… Их из Хадоа и везут. Дорогущие. Но мы с тобой мешочек розки возьмем и на двоих поделим. По полгрота на каждую выйдет. Лишь бы не ошибиться. И успеть.

Мука?! Эти розки – мука? Да я ради такого по головам пойду. Но заполучу себе розки эти. Булок напеку… хлеба… я тоже начала подпрыгивать на месте от нетерпения.

Хочу-хочу-хочу… стучало в висках. А во рту появился вкус хлеба и булок сладких. Как же я соскучилась за эти дни по нормальной еде. Эта синяя цветочная каша уже поперек горла.

Наконец, все купцы коснулись штуки в руках господина Гририха, неспешно, подшучивая и перемигиваясь со вдовушками, разошлись по местам.

Я уже хотела плюнуть на отмашку коменданта и пойти к заветной телеге, не дожидаясь остальных, но… кто-то меня не пускал. Кто-то невидимый. Словно я в пузырь упираюсь. Прозрачный. Полиэтиленовый. Ну, такой, как в парке на аттракционах. Я даже руки раскинула и края поискала. Но не нашла. А отходить побоялась. С нашего места до этой телеги ближе всего было.

Господин Гририх поднял руку… точь-точь, как физрук на старте. Вдовушки заволновались, напряглись. Я себя прямо на соревнованиях почувствовала. Сейчас как грянет выстрел и бежать надо. Раз-два-три! Комендант резко бросил руку вниз, и вдовушки не хуже спринтеров рванули к телегам. И я вместе с ними.

За мукой я бежала как никогда в жизни не бегала. И к телеге заветной первая примчалась

– Розки? – спросил довольный купец, сияя, как сапоги дедовы. А я только кивнуть смогла. Горло от скорости перехватило. Задохнулась.

А купец достал из телеги мешочек, не больше килограмма, и мне протягивает.

– Один грот с вас.

У меня сразу голос прорезался. Вот негодяй! Обмануть пытается! Я хоть и не понимаю ничего в местных деньгах, но не может же килограмм муки целый грот стоить? Это что за грабеж такой.

– Грот?! Да за грот ты мне вот такой мешок муки, – я ткнула пальцем в привычный мне мешок с синей «крупой», – с доставкой до двери привезти должен!

Купец так удивился, что рот открыл. Стоит лупит глазками и молчит, только ртом как рыба, беззвучно шевелит. А за моей спиной уже толпа баб стоит, напирает.

– Вот грот, господин, – Салина ужом проскользнула между бабками, монету купцу в руку сунула, и мешочек с мукой забрала. Тот отмер сразу. Заулыбался.

А я чувствую злиться начинаю. На купца этого. На Салину. Ну что мне полкило муки? Один раз блины испечь?

– Еще два давай, – рычу на негодяя и два грота наощупь из-за пазухи вытаскиваю. Кошмар меня подери, такую дорогую муку я еще не покупала!

А купец сбледнул аж… затрясся… и заикаться стал:

– У м-меня т-тольк-ко од-дин-н ос-ст-тал-лся…

И тут же бабы позади меня заверещали сотнями голосов:

– Нахалка! Совсем бесстыжая! Все себе заграбастать хочет! Да зачем ей столько! Нам оставь, новенькая! Богачка! И откуда у нее деньги! Насосала!

Ну, про «насосала» я, конечно приврала. Но я прямо слышала как это слово в воздухе повисло.

– С ума сошла? – выпучила глаза Салина, – простите, господин, не в себе она. Новенькая, не понимает еще ничего. Идем, Малла, – в мой рукав вцепилось и с силой от телеги вытянула. Мне кажется бабки ей еще помогали и в спину меня подталкивали.

– Салина, – я от возмущения даже слов не могла найти, – да мало же это! А я хлеба хочу, блинов, булок, пельмени в конце-концов! Да мне эти полмешка на один зуб!

Салина рассмеялась:

– Да, нам с тобой этих розок теперь на год хватит! Их же мало в муку кладут. Для запаха только. И не переживай, будут тебе и хлеб, и булки, и эти… как их… блыны и пенеи твои… а ты меня научишь? Рецепты из Хадоа всегда такие необычные… Очень хочу попробовать.

– Для запаха? – я становилась и схватила мешок, – покажи мне розки эти.

Цветы! Кошмар меня подери! Розки – это цветы с ароматом сдобных булок! Ненавижу этот мир!

Настроение у меня испортилось. Плакать захотелось. Убрала я свои гроты на место и решила, что домой пойду. Ничего мне не нужно.

А Салина сердито шикнула, меня за руку взяла и снова куда-то потащила. Но мне уже было все равно. У меня впервые в жизни депрессия случилась. И чувствовала я себя среди толпы ярмарочной совсем одинокой. Как будто бы я одна в кинозале кино смотрю. И вроде жизнь кипит, но ты-то знаешь, что вокруг никого. И никому ты не нужна. И даже зайка-алкоголик не пришел и бросил тебя. И фильм еще такой нудный и скучный, что сил никаких нет на экран пялится.

Это я про то, что товар на прилавках откровенно убогий был. Все такое же, что мне комендант по милости Его Величества выдал. И даже платья-мешки точно такие же.

Мне и так плохо было, а тут с каждой минутой все хуже становилось. А Салина довольная. Глазки у нее раскраснелись. То там, то тут торгуется, покупает что-то. И себе, и мне. И в руки мне сует, чтоб несла.

А там даже бусы из мутного стекла зеленоватого, как в окнах. Тоска. Все равно что гальку речную на себя нацепить. Ни яркости, ни блеска.

Когда у меня уже руки от тяжести отнимались, а два грота оказались потрачены до единой гравки, это монеты размером чуть меньше грота, Салина успокоилась.

– Все, Малла, – сияла подруга, как котелок медный… никогда не видела, но не зря же так говорят. – Мы все самое нужное купили. Сейчас домой отнесем и придем снова. По дальним рядам погуляем.

– Салина, – взвыла я, чувствуя, что от тяжести такой у меня руки ниже колен оттянутся, – может не надо? Я же устала.

– Ты что?! – рассмеялась она, – там же редкости. Иногда такое встречается… о-о-о! Пару лет назад даже рулон ткани привозили. Из Хадоа. Мягкая, она такая была, нежная… вроде как на платье твоем. Бабы на белье в миг разобрали…

Это меня заинтересовало. Хотя, конечно, плащевка для белья мало подходит… но если купить нормальной ткани, то можно же сшить нормальное платье! Пусть вручную. Пусть я его два месяца шить буду, но ходить в этом мешке невозможно!

У меня прям настроение появилось. И поклажа даже легче стала. Теперь уже я уговаривала Салину идти быстрее… а вдруг бабы все мое будущее платье снова на белье разберут?!