355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алена Алтунина » Страшное обаяние » Текст книги (страница 2)
Страшное обаяние
  • Текст добавлен: 3 ноября 2020, 14:30

Текст книги "Страшное обаяние"


Автор книги: Алена Алтунина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Наверное, наступило утро – в доме было по-прежнему темно, ставни на окнах были закрыты. Я проснулась. Видимо, сработала привычка. Я всегда просыпалась в 7.00, даже в выходные. Прежде всего проверила, на месте ли шапочка. Она оказалась в целости и сохранности, только голова от нее сильно чесалась – я не привыкла спать в полушерстяной шапочке. Кое-как успокоив зуд, присмотрелась к дивану. Антона на нем не было! Я уже начала волноваться: вдруг его вообще не существовало? Заскрипела дверь, и появился он. Сзади его освещало небольшое окошко, и я увидела его мощную рельефную фигуру во всей красе. Во мне опять проснулись вчерашние чувства. Ну вот, надежда избавиться от них не оправдалась. Теперь держись, Стеша-Степаша!

– Уже проснулся? Как нога? – спросил Антон.

Ну зачем он так?! Мне и так тяжело, а он еще со своим сочувствием!.. Дрожащим голосом я ответила:

– Пока не знаю…

– Давай посмотрим! Держись за меня. Я перенесу тебя в сени, там есть дневной свет.

Одной рукой он обхватил меня, приподнял и понес. Теперь я поняла, как такому Тарзану удалось уложить меня в машину. Я для него, наверное, ничего не весила. Он подтвердил:

– Какой ты легкий! Сколько тебе лет?

Вот так вопрос! Откуда же мне знать, за мальчишку какого возраста он меня принимает? Я прикинула свой вес: 58 кг. Во сколько лет мальчики могут весить столько? Пусть будет 15.

– Уже пятнадцать.

– Выглядишь ты моложе. Наверно, плохо ешь, потому такой хлипкий? При твоем росте тебе нужно набирать массу, чтобы нормально развиваться.

Ага! Только одна поправка: я уже развилась, а мой вес я считаю идеальным для 168 см и настоящего возраста.

– Кстати! С едой у нас плохо. Хлеба нет и пока не будет. Нашел макароны. Они немного отсырели, но есть можно. Я их уже сварил.

– А вода откуда? – спросила я.

– Я принес. Из колодца достал. Поэтому встал пораньше, пока темно. Кстати, свет я починил. Так что у нас макароны, чай и варенье.

Для меня сейчас это был королевский завтрак: вчера я ела мало, и даже то немногое оставила по дороге в этот дом.

Антон усадил меня на ящик и осмотрел ногу.

– Смотри-ка! Опухоль почти спала! Ну ты боец! Сразу видно, что молодой! На мне раньше тоже все быстро заживало.

– А сколько вам сейчас?

– Тридцать четыре.

«Он старше меня на восемь лет… Какая замечательная разница!» – размечталась я. Мне всегда хотелось иметь мужчину старше себя, а не своих сопливых ровесников. Бог мой, о чем это я?!

– Так! Теперь лицо, – деловито скомандовал Антон и начал всматриваться в меня.

«Все… Сейчас он меня рассекретит», – решила я. Ну не до такой же степени я страшненькая, чтобы не разглядеть во мне женщину. Но, наверное, до такой! Антон внимательно посмотрел на меня, аккуратно потрогал синяки.

– Смешной ты какой! – резюмировал он. – Такая веселая мордашка! Глядя на тебя, хочется смеяться.

Вот только мне было не до смеха. Значит, моя влюбленность совсем пропащая, если он даже при дневном, пусть и слабом свете не смог отличить меня от мальчишки. Впервые я очень сильно пожалела, что не красива, как кинозвезда. Разве тогда бы он так со мной обращался? Он бы уже трепетал от вожделения, забыв обо всех проблемах и о ранениях. Ошибалась моя бабушка: красота и обаяние несоизмеримы!

– Все! Хватит! – рассердилась я. – Есть хочу!

– Свет будем экономить. Пробки старые и могут скоро перегореть окончательно. Ставни открывать нельзя: жители деревни очень любопытные, обязательно придут посмотреть, что почем. Поэтому поедим здесь. Вот! – Антон поставил рядом со мной ящик повыше, – это будет стол.

Он поставил на него кастрюлю с макаронами, тарелки.

Потом мы пили чай и ели земляничное варенье. Я никогда так вкусно не ела. Может потому, что прежде рядом со мной никогда не сидел такой мужчина.

Во время трапезы я спросила:

– А почему мы прячемся от местных? Они что, могут вам навредить?

– Послушай! Говори мне «ты», а то я чувствую себя дряхлым стариком.

– Хорошо, – сказала я.

– Жители деревни в физическом смысле не смогут нам навредить, но достать ненужными вопросами – так вполне. У них развлечений мало, поэтому наш приезд может доставить им массу удовольствий. Будут ходить по очереди под разными предлогами, замучают. А мне нужно подумать. Прежде всего – разработать план по возвращению тебя домой или решить, как связаться с твоими родителями. Потом нужно проанализировать и постараться понять, кому я перешел дорогу, почему в меня решили стрелять. В нынешнее время такие методы применяют редко. Значит, кому-то я помешал до такой степени, что они решились на убийство. Как ни крути, не могу понять, что я такого сделал.

– А вы… то есть ты рассказывай мне. Моя мама – психолог, всегда говорила, что, озвучивая проблему, легче найти решение, – предложила я.

Антон пристально посмотрел на меня. Потом, видимо, решив, что я не представляю для него опасности, сказал:

– Ты умен не по годам. Сейчас поедим, и я расскажу о себе. Еще нам нужно сходить в лес. Там живет один древний старик. Он вроде знахаря, поможет нам быстрее вернуться в строй. Ты как, сможешь идти? Потому что дед из леса выходит редко.

Я осторожно встала на ногу. Вроде бы ничего. Не болит. Усилила давление – нога немного заныла, но терпеть было можно. Попробовала пройтись. Получилось.

– Дойду, – ответила я. – Это далеко?

– По местным меркам – рукой подать. А тебе может показаться, что далеко. Но я тебе помогу. Дойдем!

Мы закончили есть.

– Что ж, пошли! – сказала я.

– Надеюсь, дед еще жив. Нужно принести ему какой-нибудь подарок. Сейчас посмотрю банку варенья.

Антон нашел на полках варенье, положил в пакет, и мы отправились в путь.

Мы прокрались позади дома. Как говорится, пошли огородами, поближе к лесу и подальше от любопытных глаз. Путь был довольно долог. Антон держал меня за локоть, оберегая от падений на землю, и тем самым добивая мое сердце.

Мы шли по пожелтевшему лесу. День был погожий. Ласково грело осеннее солнышко, воздух был полон свежести и чистоты. Как-то беззаботно щебетали птички, поднимая настроение. Разве пернатые в это время не должны находиться в теплых краях или на пути к ним? Я, конечно, не орнитолог, но так ведь можно и опоздать. О чем это я? А как было бы хорошо не хромать сейчас в образе подростка неопределенного пола с раненым Антоном, а прогуливаться, взявшись за руки, и наслаждаться последними теплыми деньками. Но, увы, сейчас не до прогулок, так что ковыляем по делу.

Прямо в лесу стояла ветхая бревенчатая избушка с крышей из камыша, в котором жил не менее ветхий дед. Скрипя косточками, сгорбившись, он вышел к нам из дома.

– Здорово, дед! – приветствовал его Антон.

– Здравствуйте, – пропищала я.

Дед пристально посмотрел на нас. Глаза его были живыми и умными.

– И вам не хворать! – ответил он, потом обратился к Антону, – Ты, что ли, внук Порфирича?

– Да. Это я, – подтвердил Антон. – Вот, Игнат Матвеевич, пришли к вам за помощью.

– Проходите в избу, – пригласил дед.

Мы миновали сени, в которых жили куры и коза. В доме у деда стоял невероятный запах: смесь сушеных трав, свежесрубленных дров и запах костра. Появилось ощущение, что мы попали в гости к колдуну. А может, так и было.

Антон поставил на стол банку с вареньем.

– Спасибо, Антоша, всегда уважал вареньице Порфирича, царствие ему небесное! – Похоже, у деда был ясный ум и хорошая память, раз он даже имя Антона помнил. – Садитесь, – он указал на скамью из бревен. Мы послушались. – Как жизня-то? – спросил дед.

– Да ничего, помаленьку, – поддержал разговор Антон. Он прекрасно говорил на местном диалекте. – Вот только подстрелили меня малехо. Может, посмотришь, Матвеич?

– Отчего не посмотреть? А с ней чего? – спросил он, указывая на меня сухим пальцем.

Я так и обмерла. Вот так дед, вот глазастый!

– Это он, – поправил его Антон, – Степан. Он ногу подвернул, да вон еще синяки на лице. – Антон оставался «слепцом».

– Ага, ага, – сказал дед, – Степан, значится! Хорошее имя, – дед приблизился ко мне и подмигнул лукавым глазом. Было ясно, что он меня раскусил. – Давай погляжу на тебя, Степан!

Похоже, ситуация забавляла деда. Он осмотрел мое лицо и хихикнул.

– Где ж тебя так шибануло, молодец? – спросил он у меня.

– Да упал. Нечаянно, – ответила я и посмотрела на деда с мольбой. Мне уже не хотелось, чтоб Антон понял, что я женщина: в мужском облике я не так стеснялась его, и был шанс с ним подружиться. А став женщиной, я бы потеряла этот шанс, так как время для признаний упущено. И Антон вряд ли теперь будет доверять мне. Дед понятливо кивнул:

– Не боись, Степан! Все будет нормально.

Я облегченно вздохнула.

Дед осмотрел мою ногу. Потом дал какие-то мази: одну – для лица, другую – для ноги.

– Придешь домой – сразу приложи. До завтрева как рукой снимет, – посоветовал он.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарила я.

Матвеич осмотрел рану Антона.

– С тобой, милок, похуже будет, – резюмировал он увиденное. – Я сейчас тебе рану припалю, чтоб новая хворь не пристала. А потом дам средство хорошее, чтоб быстрее зажило. Будешь у нас как новый.

– Ты, Степан, иди на улицу подыши. Это зрелище не для тебя, – наказал мне дед.

Я послушно вышла. Я уже догадалась, что значит «припалю рану». Наверное, будет жечь углями. Боюсь, что видеть, как жгут рану милому мне человеку, выше моих сил. Видимо, дед это тоже понял, вот и выставил меня вон.

Через какое-то время из дома вышли дед и слегка бледный Антон.

– На вот, держи, – сказал мне Матвеевич. И протянул пакет, – подкрепитесь дома!

Я заглянула внутрь: там лежала тушка курицы, немного овощей и около десятка яиц. Меня так растрогала щедрость деда, что я поцеловала его на прощание.

– Спасибо вам за все, – искренне поблагодарила я.

Хорошо, что Антон смотрел в другую сторону и не видел этого чисто женского проявления благодарности. Когда он повернулся к нам, дед пожал мне руку и сказал:

– Ну бывай, Степан! Не хворай!

– И вам здоровья! – ответила я и пожала его сморщенную ладонь.

По дороге к дому теперь уже я придерживала Антона – его слегка качало.

Я же умирала от одной мысли, представляя, как бы мне прижгли простреленную рану. Брр! Врагу не пожелаешь! А Антон – молодец! Он даже пробовал отобрать у меня нелегкий пакет, но я упрямо не отдавала. В конце концов он смирился и отстал от меня. Я умею упрямиться.

По дороге мы иногда останавливались, чтобы Антон мог отдохнуть, а я за это время собрала немного особо приметных грибов, надеясь на то, что они не ядовитые. Дома Антон отобрал некоторые грибы, на мой взгляд, самые красивые, и сказал, что они несъедобны. Вот очередное подтверждение теории: красивый – не всегда хороший, а тем более – съедобный. Потом он решил приготовить обед, наверное, полагая, что в пятнадцать лет я еще не умею готовить. Но я видела, что ему нездоровится, и поэтому решила это сделать сама.

– Ты полежи немного, а я сам почищу овощи и поставлю вариться курицу, – предложила я.

– Справишься? – слабым голосом спросил он.

– Это несложно. Ты отдыхай!

Антон согласился. Он прилег на диван и вскоре уснул. А я думала, как бы так состряпать суп, чтобы не выдать своего умения готовить. Без ложной скромности могу сказать, что готовила я ну очень хорошо – это была заслуга бабушки. Она учила меня варить борщи, печь пироги, консервировать овощи и варить варенья, хотя я считала, что в Москве проще что-то купить уже готовое, чем стряпать самой. Но у бабули было свое мнение. Девушке с неказистой внешностью важно быть хорошей хозяйкой, считала она, иначе чем еще можно удержать мужа, если таковой, дай бог, найдется.

Пока Антон спал, я слегка помылась колодезной водой. Не душ, конечно, но хоть какая-то гигиена. Также я приготовила самое простое блюдо, на которое была способна – но даже запах такого супа разбудил его.

– Ммм… как вкусно пахнет! – воскликнул он. – Ты что-то сварил?

– Да так, попробовал сделать суп. Не знаю, получился ли, – поскромничала я.

– Судя по запаху – да, – подбодрил меня Антон.

– Сейчас проверим. Пойдем, поедим.

– С удовольствием!

После первой же ложки Антон пришел в восторг.

– Никогда не ел ничего вкуснее, – сказал он.

– Спасибо! Сам не знаю, как так получилось.

– Не скромничай! Ты – молодец, – Антон не мог нахвалиться.

– Можно на ужин пожарить грибов и отварить картошки, которую дал дед – вдохновилась я.

– Вот, пожалуйста, мальчишка – и тот умеет готовить. А моя жена ничего не умеет! Даже суп у нее не получается. А уж о грибах и говорить нечего, – вдруг сказал Антон.

Я сникла, скисла и потухла. Хорошо, что я успела все съесть, иначе бы осталась голодной, – аппетит пропал напрочь. «А чего ты ожидала? – спросила я себя. – Ты думала, что этот прекрасный принц был предназначен такой лягушке-не-царевне, как ты?! – теребила я свою боль. – Да у него поди такая куколка дома сидит, что разум мутится». А от тебя у кого-нибудь голова шла кругом? Только у Гоши один раз в детстве, когда мы перекатались на карусели. Тогда у нас обоих кружились головы и жутко тошнило. Правда, Гошка оставался преданным другом долгие годы, но и этим отношениям пришел конец: примерно за две недели до моего дня рождения Гоша женился на смазливой девчонке, которую встретил в кафе и влюбился без памяти. Это вам не карусель, это – любовь! Полмесяца я рыдала. Не потому, что мне было больно, что Гоша ушел, а от зависти к той девушке. Хотя мы в верности друг другу не клялись, и изредка у нас были почти серьезные отношения с другими людьми. Я была уверена, что дороже Георгия у меня никого нет, но как я теперь его понимаю! Дружба – не любовь! Они совместимы, но поодиночке. Абсолютно разные понятия. В этой далекой деревне, в этом чужом доме, я простила Гошку.

– Давай помою посуду, – сказала я с раздражением.

– Хорошо, – Антон вновь удивился.

Потом я щедро намазала свое лицо и ногу мазями, которые дал дед, и легла в свою постель. От ревности я не могла говорить, а только скрипела зубами. Антон тоже прилег на свой диван и начал рассказывать.

– Я буду говорить вслух, как ты мне советовал. Ты хочешь – слушай, хочешь – нет. Может, размышления вслух окажутся эффективней, чем про себя. Потому что я уже все варианты прокрутил в голове, а ответов не вижу.

– Ладно, – снизошла я. – Рассказывай!

– У нас свое дело – строительный бизнес. «Мы» – это я, Максим и Виталик. Еще был Сергей, но он недавно умер.

– От чего? – спросила я.

– Я все расскажу по порядку. Как я уже говорил, я вырос с дедом. Родителей у меня не было. Мама зачала меня неизвестно от кого, когда училась в Москве в техникуме. Учебу она так и не закончила, вернулась сюда к деду. С тех пор ее жизнь пошла по наклонной. Наверное, в Москве случилось что-то, с чем она не смогла справиться. После моего рождения она начала сильно пить. Дед что только с ней ни делал, чтобы вразумить – ничего не помогало. Кажется, она сознательно разрушала себя. Когда мне было почти шесть лет, она замерзла недалеко от дома. У меня остался только дед. Я его очень любил и уважал. Он был правильным человеком.

В армии я познакомился с ребятами из Подмосковья: Максимом и Сергеем, и еще с Виталиком из Москвы. Мы вместе служили и почти в одно время дембельнулись, потом встретились на гражданке и все вместе поступили в строительный институт: в то время отслуживших в армии брали вне конкурса. Во время учебы мы придумали новую технологию изготовления бетона. Немного изменив процесс, мы ускорили его твердение на два часа. Вроде бы пустяк, а в строительстве это был прорыв, так как существенно сокращались сроки. Нам хватило ума никому не говорить об этом до окончания института. Позже Максим, он из нас самый умный, защитил по этой теме диплом. Мы запатентовали свое открытие, пока никто не приписал его себе. Максим остался в аспирантуре, а я, Виталик и Сергей начали свое дело.

Сначала брали небольшие подряды по отдаленным областям, нанимали рабочих, искали инвесторов. Когда немного развернулись, накопили денег, открыли свою компанию «Росстрой» и влились в строительный бизнес. Сейчас мы довольно крепко стоим. Конкуренты нас не беспокоят: у каждого свой рынок. В правительстве нас поддерживают. Нам перепадают выгодные наделы. А мы в свою очередь отдаем в муниципальное пользование приличное количество жилья. Как видишь, причин для моего устранения нет.

– Тогда нужно искать заказчиков в своем окружении, по личным мотивам, – выдвинула я мысль. Мне очень хотелось узнать о личной жизни Антона.

– У тебя голова хорошо работает! Молодец! – похвалил он меня. – Только здесь тоже вряд ли есть причины.

– Все же расскажи, – настаивала я.

– Мои друзья вне подозрений.

– А жена? – со слабой надеждой спросила я.

– Тем более…

– Знаешь, так ты ничего не добьешься! То, что ты им доверяешь – похвально, но это тупик. Для того, чтобы исключить их из числа подозреваемых, необходимо сначала усомниться в каждом из них, а потом доказать, что они действительно непричастны к покушению, – выдала я. – Ищи причины для подозрений.

– Я ничего не могу придумать, – растерялся Антон.

– Мотивом может быть, что угодно: слабости, недостатки, стремления или отсутствия таковых. Разложи каждого на составляющие, проанализируй и лишь тогда суди: виновен он или нет.

Видимо, я говорила что-то не так, потому что Антон даже приподнялся на здоровой руке, чтобы рассмотреть меня.

– Кто твои родители? Как они смогли вырастить такого умного парня? Или сейчас все такие?

– Спасибо! Только речь сейчас не обо мне, – осадила я его, пока удивление не переросло в подозрение. Не знаю, как мальчишки, но я в пятнадцать лет была не шибко умной. Скорее, наоборот. И хотя школу и институт закончила с отличием, до сих пор в жизни я не очень хорошо разбираюсь, но давать советы другим – мой удивительный дар. Может потому, что бабушка учила меня сострадать так глубоко, что я научилась пропускать проблему через себя и находить «корень зла».

– Давай, Антон, вспомни о своих близких все, что может являться мотивом.

– Я по-прежнему не верю в их виновность. Но попробую рассказать все, что знаю о них, и может быть ты, вундеркинд, сможешь разглядеть какие-то мотивы, – сказал Антон.

– Согласен, – ответила я, – начинай.

– Итак, Максим. Как я уже говорил, он из нас самый умный. Его страсть – делать карьеру. В институте, в котором он работал, Максим достиг всего, что мог для своего возраста. Потешив свои амбиции разными регалиями, он решил заработать денег. Максим оставил научную деятельность и пришел работать к нам. Раньше мы отчисляли ему часть прибыли как соучредителю. Его вкладом в фирму были его идеи, стратегические разработки, небольшие новшества. Теперь он получает прибыль и очень неплохую зарплату.

– Какие недостатки превалируют в нем? – спросила я.

– Самый явный – это непомерные амбиции. Его стремление везде быть первым. В фирме он занимает должность директора аналитического отдела, но боюсь, ему этого мало. Уверен, что он спит и видит себя на моем месте.

– Чем не мотив?

– Ты прав. Это может служить мотивом. Но убийство не его стиль, у него другие методы. Он привык действовать с помощью мозгов. Например, он может просчитать ошибки в руководстве, которые приведут к снижению прибыли или к развалу компании, и потом эти просчеты применить для дискредитации человека, который занимает намеченное Максимом место. Он так привык действовать, добиваясь намеченной цели.

– Он уже пытался скомпрометировать тебя?

– Да, пытался, только ему это не удалось и еще нескоро удастся. Максим теоретик, а я – практик. Его умные мысли не всегда применимы в жизни. Есть российский бизнес, со своими особенностями, законами – не по теории, а по реалиям. Например, человеческий фактор, начиная с рабочих и заканчивая депутатами в Думе – к каждому нужен свой подход. А вот Максим, как истинный «книжный червь», с людьми не умеет строить отношения: за время его работы у нас уволилось трое неплохих сотрудников. У каждого из них были претензии к стилю руководства Максима. Надеюсь, скоро он поймет, что быть главой фирмы – огромная головная боль и ответственность. И оставит свою идею сесть на мое место.

– Что-то мне подсказывает, что он этого не поймет никогда. Ты создал себе огромную проблему, когда взял его к себе.

– Я это понимаю, поэтому решил устранить ее. Я предложил Максиму возглавить одно региональное отделение нашей фирмы, там масштабы немалые. Кажется, это предложение его удовлетворило.

– Возможно, ненадолго его это удовлетворит, но через некоторое время ему вновь захочется стать на ступеньку выше. Он ведь типичный карьерист и поэтому никогда не успокоится. Что тогда?

– Мы уже придумали ему следующую ступень.

– Хитро! И охота вам возиться с ним?!

– Ну прежде всего – он наш друг. Во-вторых, инициатор многих идей, которые поставили компанию на ноги. Сейчас разорвать с ним отношения – значит предать его. Это не в наших правилах.

«Вах, какой красавчик! – вновь взвизгнула я про себя. – Какие у него благородные принципы! Ну как такого не любить?!»

– А какой он внешне? – спросила я, чтобы отвлечься от мыслей об Антоне.

– Он среднего роста. У него густые темные вьющиеся волосы, продолговатое лицо, черные брови, темные глаза. В общем, он довольно симпатичный. Его портит то, что он никогда не смотрит на людей. Его взгляд устремлен «в себя», то есть отсутствующий. Никогда непонятно, о чем он думает. Кажется, что он тебя не слушает, но он слышит. Только вот информацию запоминает выборочно, по своему интересу. Поэтому никогда не знаешь, что он помнит, а что нет. Он часто обижается, что мы ему чего-то не сказали. Однако мы точно знаем, что говорили, но его переубедить невозможно. Он уверен в том, что всегда и во всем прав. С ним непросто.

– У него есть семья?

– Нет. Эта сторона жизни его особо не волнует. Да и трудно представить Макса любящим мужем и отцом.

– С Максимом немного разобрались. Давай дальше, по списку.

– Виталик у нас – пройдоха. Полный антипод Максима. Он обаятельный, смазливый, очень шустрый. Может договориться с кем угодно и о чем угодно. Если нужно дать взятку, уладить конфликт и тому подобное, Виталик в таких случаях незаменим. Он не всегда играет честно. С ним нужно держать ухо востро, так как он может заиграться и втянуть компанию в неприятную ситуацию. Поэтому ему нужно ставить четкие задачи и ограничивать их выполнение жесткими рамками, иначе проблем не избежать.

Виталик – любимец женщин. Официально не женат. Но у него, наверное, трое детей от разных женщин. Он ухитряется их всех навещать, всем помогать так ловко, что бывшие любовницы не в обиде на него.

В отличие от Максима, власть мало привлекает его. Он не любит брать на себя ответственность, он хороший исполнитель, но не руководитель. Так ему удобней жить. Да и некогда ему руководить, при его бурной личной жизни.

– Ты говоришь, он смазливый. А поподробнее?

– Он блондин с большими голубыми выразительными глазами. У него ровный нос, пухлые улыбчивые губы, квадратный подбородок. Он не очень высокий, что всегда огорчало его, но женщин его рост не отталкивает.

– Ладно. С Виталиком пока тоже все ясно. А что случилось с Сергеем?

– Сергей был моим настоящим другом. Его смерть стала полной неожиданностью для всех нас. Его судьба трагична. Я часто думаю о нем, прокручиваю в голове его жизнь. Хочу понять, кто виноват, что все так сложилось: злой рок, родители, мы или он сам. Думаю, что все понемногу. Наверное, судьба дала трещину еще в детстве. Его родители часто ссорились. Однажды отец толкнул мать Сергея, она ударилась головой об угол и тут же умерла. Сергей все видел, и этот кошмар преследовал его всю жизнь. Отца посадили, Сергея отдали в детский дом. Он часто говорил, что служба в армии в сравнении с интернатской жизнью была праздником. В общем, можешь представить, каково ему там было. В институте он вроде бы пришел в себя, почти не вспоминал о прошлом, потом появилось наше дело. Сергей не знал усталости, создавая наш бизнес. Он был очень трудолюбивым, брался за самые безнадежные, неблагодарные дела. Когда получалось решить их, он был счастлив. На него всегда можно было положиться. Он никогда не подводил.

У него была одна девушка, еще из института. Но что-то у них не заладилось. Они расстались. Я видел, что он переживает, но виду не подает. Вообще личную жизнь Сергей держал в секрете, даже меня не посвящал в подробности. Может, знай я о нем больше, смог бы вовремя помочь ему.

– А что все-таки произошло?

– Когда наш строительный бизнес окреп, Сергей охладел к нему. Я пытался возродить былой азарт. Придумывал «невыполнимые» поручения, но тщетно. Сергея не цепляло. У него появился другой интерес, о котором мы долго не знали, когда узнали, было поздно: он уже крепко завяз. Сергей играл в казино. Игрок – это очень серьезно. Хуже алкоголизма! Истинные игроки неизлечимы. Они пытаются завязать, но азарт – это на всю жизнь. Наверное, в тот момент, когда он первый раз вошел в казино и выиграл, мы и потеряли Сергея. С тех пор он начал меняться, деградировать. Мы водили его к психологу, пытались вразумить, как-то даже подрались. Увы, всё напрасно… Сергей стал большой ежедневной проблемой, которую мы не в силах были разрешить. Однажды, возвращаясь из казино на машине, сильно проигравшись, он сбил насмерть девушку. Родственники погибшей оказались очень влиятельными людьми, так что даже огромные взятки не смогли спасти Сергея. У него был прекрасный адвокат. Мы несколько раз пытались оспорить решение суда, но всё тщетно: Сергея посадили. Мы, как могли, старались скрасить его жизнь за решеткой: передачи, подарки работникам тюрьмы, спонсорская поддержка. А два месяца назад пришло известие, что он покончил с собой и его уже похоронили. В это невозможно было поверить. Но так происходит всегда, когда кто-то умирает. В такой ситуации никто не поможет. Мы попросили разрешения перезахоронить его, но ответ до сих пор не получили. Вот и все. Вся его жизнь уложилась в несколько фраз. А ведь он страдал, любил, радовался. Его смерть нелепа. Он ведь был так молод, когда умер. Я до сих по не могу прийти в себя.

– Но что ты мог сделать? – мне было очень жаль Антона, он так переживал смерть друга.

– Не знаю. Видит бог, я боролся за него, старался помочь ему. Но, наверное, я приложил недостаточно усилий, что-то сделал не так и не вовремя. Вот он и погиб. И теперь это уже нельзя исправить.

– Давай прервемся? Сейчас я сварю картошку и пожарю грибы с луком. Мы покушаем, и ты отвлечешься. Согласен?

– Очень соблазнительное предложение, – сказал Антон. Он пытался бодриться.

– Все, я пошел. Мне не помогать и не мешать, – скомандовала я.

Ужин удался. Старая изба, последние лучики заходящего солнца, натуральная еда – все это создавало уютную неповторимую атмосферу. В такой момент проблемы отступали на второй план, и не было ничего важнее, чем картошка с грибами. Наверное, из таких минут и состоит человеческое счастье. Антон был в похожем состоянии. Он не мог нахвалиться на мою стряпню, а я млела от его комплиментов. Ну полная идиллия!

Позже мы вновь устроились на лежанках, и Антон продолжил – эту часть повествования я слушала наиболее внимательно. Речь шла о его жене:

– С Анной я познакомился на последнем курсе института, на преддипломной практике. Она училась на архитектурном факультете. Этот факультет располагался отдельно от остальных, поэтому раньше мы никогда не встречались. Анюта была очень эффектной: высокая, стройная с длинными стальными волосами. Я издали приметил ее и решил рассмотреть поближе. Я был уверен, что она красива только со спины. Я забежал вперед и пошел ей навстречу. Ее лицо было совершенным. Самым приметным были большие серые глаза, которые она близоруко щурила, но ее это не портило, а наоборот, придавало ее взгляду растерянность. Хотелось защитить ее и пожалеть. Я мгновенно влюбился. Мы познакомились и к концу учебы поженились. И вот уже почти девять лет вместе.

Мое сердце учащенно забилось от ревности. Теперь у меня не осталось даже малюсенькой надежды – Антон убил меня морально, так тепло рассказав о жене.

– А почему у вас нет детей? – нашла в себе силы спросить я.

– На этот вопрос трудно ответить. Много лет Анюта лечится, но безрезультатно. Доктора не могут назвать причину. Диагнозы меняются ежегодно, но эффекта никакого. Я уже почти смирился. Видимо, нам суждено прожить вдвоем.

Я очень старалась пробудить участие в своем сердце и заглушить злорадство. Никогда бы не подумала, что способна на такие плохие чувства. Раньше со мной такого не было. Но ведь раньше я и не влюблялась так сильно и безнадежно. Так что, наверное, могу себе позволить минутное подленькое чувство.

– Она тоже работает с вами?

– Нет. У нее своя дизайнерская студия. Вообще Анна очень талантливый человек. Ее проекты стоят дорого, но у нее многочисленная клиентура. Она даже участвовала в нескольких конкурсах за границей и занимала почетные места.

– Но готовить не умеет, – я все же не удержалась от гадкой реплики.

– Да, это правда. Да ей и некогда. Творческому человеку скучно заниматься бытом. У нас для этого есть домработница.

Пламя моей ревности разгорелось до вселенских масштабов. Нужно было попить водички и хоть немного успокоиться.

Я встала и пошла в сени. Здесь я реально ощутила запах костра. «Неужели я начала дымиться от злости?» – подумала я. Но тут я случайно выглянула в окошко и увидела, что горит амбар. Я оцепенела от неожиданности, не в силах сообщить Антону о пожаре. Потом я набрала воздух в грудь и уже собралась это сделать, но звук застрял у меня в горле. В окне я увидела чье-то лицо. Вам когда-нибудь снились кошмары, когда вы беззвучно кричите? Мне – да! Впервые сон стал явью. Я визжала как сумасшедшая, не издавая ни единого звука. Мой рот был открыт, но он был немым от шока. Страшнее этого лица я ничего в своей жизни не видела. Потом, когда я смогу говорить, меня, наверное, придется лечить от заикания и энуреза одновременно. Лицо было худым и страшно скалилось, пытаясь рассмотреть, что происходит в доме. Не знаю, может, оно увидело меня и тоже испугалось, так как сразу же исчезло. Все произошло за несколько секунд, но для меня они растянулись в годы.

Оказывается, Антон звал меня, а я не отвечала. Мое молчание показалось ему странным. Он подошел ко мне. Сначала он увидел мое искаженное страхом лицо. Потом спросил:

– Что случилось?

Я указала на окно. Антон взглянул и все понял. В отличие от меня, он не оцепенел от страха, а начал действовать. Он открыл подпол в сенях и подтолкнул меня к нему.

– Скорей спускайся! – приказал он.

Я начала спускаться на ощупь. Антон подал мне лампу, нашу одежду, ведро с водой и одеяла. Через минуту он был рядом со мной в погребе.

– Это убийцы, – прошептал он, – они как-то нашли меня.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю