Текст книги "Записки дауншифтера. Из серых петербургских будней в страну драконов и фей – Вьетнам"

Автор книги: Алёна Аксёнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алёна Аксёнова
Записки дауншифтера. Из серых петербургских будней в страну драконов и фей – Вьетнам

© Аксёнова Алёна, текст, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Часть 1

Вступление

– Куда ты поедешь? Во Вьетнам?

– Но это же безумие! Ты там даже никогда не была!

– Где ты будешь жить? Работать? А виза?

Так начинались все разговоры с моими друзьями и родственниками, которым я заявляла о своем желании переехать в Юго-Восточную Азию. Говоря о причинах переезда, я настаивала на том, что мне нужно пожить по-другому, хочется избавиться от зашоренности, найти себя, и придумывала еще десяток других поводов. Но, возможно, реальными и более существенными причинами были промозглая питерская осень, несчастная, похожая на болезнь, любовь, надоевшая работа в офисе с десяти до шести и огромное желание найти приключений на свою задницу!

С некоторых пор в России такой переезд в Азию стало модно называть «дауншифтингом». Вообще для того чтобы стать дауншифтером, необязательно куда-то ехать. Этот термин означает отсутствие стремлений к увеличению материальных благ и карьерному росту. Говоря простым языком, это желание жить легко и не преследовать навязанных обществом потребления целей. Такой стиль жизни с начала 2000-х годов начал набирать обороты в США и Австралии. Дауншифтеры есть и в Европе. Западные идеологи этого направления не ограничиваются лишь аспектом отказа от карьеры, они еще и стараются жить в согласии с окружающей средой.

Некоторые европейские дауншифтеры стали популярны. Широкую известность получил Ричард Кэннон из Великобритании, топ-менеджер, который зарабатывал хорошие деньги, но оставил престижную работу из-за неудовлетворенности жизнью и начавшихся проблем со здоровьем. Кэннон завел цыплят, разбил огород, стал больше времени проводить со своей семьей, начал писать статьи и сделал свой собственный сайт, посвященный дауншифтингу.

Трейси Смит – англичанка, эмигрировавшая во Францию, оставила карьеру и переехала в деревню, где поняла, что может счастливо жить и при этом тратить намного меньше, чем раньше. Смит собрала все свои знания в единую систему и написала книгу советов для людей, которые хотели бы начать новую жизнь.

Так как я действительно уволилась со стабильной работы в агентстве маркетинговых коммуникаций ради того, чтобы найти свое идеальное предназначение, а еще я ненавижу большие корпорации и корпоративный дух, и меня не прельщают модные бренды и дорогие вещи, наверное, мою персону действительно можно причислить к дауншифтерам. Именно потому я решила озаглавить свои записки именно так.

При этом сразу хочу уточнить, что я вовсе не стремлюсь ночевать в гамаке и питаться чем ни попадя. Я не считаю дауншифтинг падением вниз. Это скорее изменение направления жизни. Для меня важен комфорт, я предпочитаю спать в уютной постели, люблю красивые вещи и вкусную еду, поэтому готова работать и зарабатывать. Просто для меня ощущать свободу, иметь возможность заниматься творчеством, самовыражаться, получать новые знания, эмоции и впечатления намного важнее многих материальных вещей. И я никогда не променяю эти ценности на телефон модной марки.

Что касается моего неудачного романа, история была следующая. Я всю жизнь говорила, что встречаться с женатым мужчиной для меня – это против всех мыслимых правил и не поддается обсуждению. Так я думала ровно до той минуты, пока в женатого мужчину не влюбилась. Эта влюбленность была какой-то особенно болезненной и непонятной, липкой как смола, из которой было невозможно вырваться. Она то отпускала, когда здравый смысл все-таки пытался нас вытянуть из вязких и назойливых пут этой любви, то снова затягивала, совершенно невзирая на кажущуюся адекватность участников этого нелепого процесса. Единственным выходом казалось взять и улететь на непреодолимое расстояние, чтобы никаких возможностей для встреч не возникало. Наверное, все это и сподвигло меня взять билет до Сайгона в один конец.

Окружающие по-разному отнеслись к моему отъезду. Кто-то пожимал плечами:

– Все из Азии в Европу едут, а ты наоборот. Вечно придумываешь какую-то фигню, кем ты собралась там работать? Думаешь, только тебя там и ждут?

Кому-то идея показалась авантюрной и интересной:

– Поезжай, не раздумывая! Только представь, сколько там для тебя абсолютно нового. Море, солнце, новые люди. Это же нереально круто! Не понравится, приедешь обратно!

– И приеду, – рассудила я. – Мне не будет стыдно из-за того, что поездка не приведет меня ни к чему путному. Это будет мой опыт. И не важно, хорошим он окажется или не очень. А вот если я откажусь от своей затеи и не попробую, то никогда не узнаю, что могло бы произойти со мной на далеком побережье.

То, что вечно беспокоящиеся обо мне родители отпустили меня на другую часть материка одну, до сих пор мне кажется чудом. Возможно, это произошло, потому что они посчитали социалистический Вьетнам безопасной страной, а меня уже взрослой и способной принимать решения, пусть даже довольно странные. А может быть, все дело в том, что они сами бы поступили точно так же, подвернись им в моем возрасте такая возможность.

Вопрос с работой я решила быстро. Мне не хотелось сжигать мосты, и я сказала в офисе, что хочу глобальный перерыв в деятельности и уезжаю на полгода. Начальство было не против. Мне даже не задали ни одного уточняющего вопроса. Только в последний вечер, когда я зашла за зарплатой в кабинет к своим директорам (на шестерых сотрудников нашего рекламного агентства приходилось три директора), они спросили меня, куда я направляюсь.

– Во Вьетнам! – с улыбкой ответила я. А глаза моих, уже бывших, руководителей округлились. Видимо, они не ожидали, что я рискну уехать так далеко.

Сборы мои проходили в достаточно нервном режиме. Сначала я обнаружила, что срок действия моего заграничного паспорта скоро истекает, поэтому мне пришлось в срочном порядке оформлять новый. Потом я долго решала, что может понадобиться в чужой стране, изучая форумы и советуясь с немногочисленными знакомыми, которые уже были когда-то во Вьетнаме или находились там в данный момент. В результате этого общения мой чемодан оказался под завязку забит гречкой, черным хлебом и копченой колбасой – заказами соскучившихся по русской еде и пока что неизвестных мне в реальности интернет-знакомых. На личные вещи была отведена от силы треть от веса, который позволяла взять с собой авиакомпания.

И в один из холодных и дождливых ноябрьских дней я села на борт самолета и отправилась к морским берегам. Волновалась ли я? Да, очень! Зато теперь, после того как я одна-одинешенька улетела в Азию, мне в этой жизни ничего не страшно!

Что я знала о Вьетнаме, когда решила уехать? Да практически ничего! Я знала, что в этой стране есть море и всегда тепло и что там популярен кайтсёрфинг[1]1
  Кайтсёрфинг – катание по водной глади на кайтборде за большим воздушным змеем.


[Закрыть]. Моя знакомая ездила во Вьетнам в отпуск именно с целью научиться кататься на кайте. Вьетнамцы ассоциировались у меня исключительно с Черкизовским рынком и торговлей джинсами. Я вспомнила, что в школе у меня даже был знакомый вьетнамец, торгующий джинсой. Он плохо говорил по-русски и всегда улыбался, а мы с подружкой называли его Джеки Чаном, так как испытывали симпатию к этому актеру и не видели особой разницы между вьетнамцами и китайцами.

Я почитала о том месте, куда направляюсь, и у меня возникло ощущение, что это тихая заводь. Курортная деревня, где нет высоких зданий и сильного движения. Где почти все приезжие иностранцы знают друг друга и дружат. Потом я убедилась, что мое представление было недалеко от реальности. Но впереди меня ожидало еще много впечатлений и открытий, о которых я пока не могла даже догадываться!

Хочу сразу предупредить читателей, что, по сути, я не сделала ничего выдающегося. Я не прошла от начала до конца по тропе Хошимина[2]2
  Тропа Хошимина – американское название всей совокупности сухопутных и водных транспортных путей общей протяженностью свыше 20 тыс. км на территории Лаоса и Камбоджи, которые во время войны во Вьетнаме использовались Демократической Республикой Вьетнам для переброски военных материалов и войск в Южный Вьетнам.


[Закрыть] и не была в самой большой в мире пещере Шондонг, расположенной на территории Вьетнама. Я не испытывала недостатка в деньгах, перебиваясь на рисе и воде и даже никогда не сталкивалась с обманом, который подорвал бы мою веру в людей. Я не ела скорпионов и личинок и ни разу не жевала бетель[3]3
  Бетель – растение, листья которого имеют лекарственные свойства и используются как специи.


[Закрыть].

Правда, я умудрилась перенести тропическую лихорадку, мне посчастливилось пожить в настоящей вьетнамской деревне, и я продавала русским туристам средства для потенции из спермы крокодила. А еще я нашла во Вьетнаме свою любовь. Но пока не буду забегать вперед.

Свои записи я делала в дневниках или на маленьком ноутбуке. Пометки курсивом были добавлены позже, когда я перечитывала тексты и собирала их воедино. Если мое приключение вдохновит кого-то на изменения в лучшую сторону, я буду рада! А если кто-то покрутит пальцем у виска и скажет, что, для того чтобы найти себя, вовсе не обязательно бежать на другую часть планеты, тоже буду счастлива. Ведь это значит, что я затронула какую-то частичку души читателя и вызвала определенные эмоции. А что еще нужно автору?

Липкий зной Сайгона

6 ноября 2012 года

В самолете я пишу герою моего неудавшегося романа Артуру письмо на листке из тетрадки в клеточку, которую я взяла с собой, чтобы вести путевые заметки. Новых впечатлений пока нет, а старые воспоминания противным въедливым жучком жужжат в голове: всплывают нелепые обиды и недосказанные слова, которые так и просятся на бумагу. Длинный перелет в одиночестве – отличный способ разложить все по полочкам. Хорошо, если бы еще существовал специальный мозговой пылесос, который был бы способен вычистить ненужные мысли и воспоминания из головы. Но пока такого не изобрели, и поэтому бумаге приходится терпеть мои эмоции и слова, которые никогда никому не будут сказаны.

Меня должен встретить мой друг Стас, который живет во Вьетнаме уже три месяца. Из Хошимина, куда я прилетаю, мы отправимся в Муйне, где он остановился и где я тоже буду теперь жить. Перед вылетом я сказала Стасу, что смогу доехать сама и встречать меня не стоит. Но Стас уверил, что путешествие в одиночестве может превратиться для меня в очень большое приключение. И поэтому он все-таки приедет. Я отвлекаюсь от мрачных мыслей об Артуре и начинаю перебирать в голове, не забыла ли я чего. Последним напутствием Стаса было следующее весьма практичное сообщение:

«Бери с собой доллары, рубли тут не поменять, в крайнем случае евро или карту, банкоматы здесь на каждом шагу. Постельное белье я привез свое, но мне оно не понадобилось, у меня в гестхаусе меняют. Зимой все же прохладно ночью, кофточка, толстовочка не повредят. Девочки привозят с собой наряды, но особо в вечерних платьях тут не ходят. Шорты, юбочки, штанишки, купальники… Ноутбук обязательно, плеер. На Хеллоуин ты уже не успеваешь, хотя аксессуары для костюмов всегда в цене и пригодятся! Вроде все… Колбаски возьми копченой! И если любишь кефир – пей в России, тут его нет. Вспомню что-то еще – напишу. Не забывай, что все жидкости должны быть в багаже!»

Да, жаль, что я не успеваю на Хеллоуин! И как же я буду жить там без кефира? Пока неясно. И тут мои мысли прерывает сообщение о том, что самолет начинает идти на посадку.

Могла ли я предположить тогда, что кефир во Вьетнаме буду делать дома сама? Весьма необычным способом: при помощи тибетского гриба, который, между прочим, вывели буддийские монахи. Они использовали метод культивации, отбирая белковые соединения, которые способны создавать самый вкусный и полезный продукт! Попробовав мой домашний кефир, вы убедитесь в том, что вкуснее его нет в этом мире!

Стоя в очереди на паспортном контроле, из разговоров окружающих людей я узнаю, что, для того чтобы попасть на территорию страны без визы, мне нужно предъявить обратный билет. Гражданам России можно находиться во Вьетнаме в течение двух недель без визы, но они должны доказать, что улетят обратно. Визу мне сделают уже на месте. И это обычная практика. Тем не менее на паспортном контроле билет нужен. Я нахожусь в полной растерянности, но тут какой-то паренек с дредами на голове и укулеле за спиной, видимо, уже много раз пересекавший границы стран, советует мне:

– А ты скажи, что у тебя нет билета, потому что потом ты едешь в Камбоджу на автобусе. Это обычное дело – путешествовать по Азии на басах. А билеты на них заранее не покупают.

Я с трясущимися коленками подхожу к пограничнику, отдаю ему свой паспорт и в первый раз в своей жизни начинаю врать по-английски. Лицо человека в форме непроницаемо, поэтому я не могу понять, как он относится к моей камбоджийской истории. Пограничник опускает глаза на мой паспорт, листает его и… я слышу звук штампа, свидетельствующий о том, что меня пропустили.

И вот, благополучно минуя паспортный контроль, я оказываюсь на выходе из аэропорта. Меня обдает жаром невероятно влажного воздуха, а джинсы мгновенно прилипают к телу. После промозглого российского ноября контраст настолько велик, что все происходит будто бы во сне. И просыпаться мне совершенно не хочется. Я вся в предвкушении приключений и новых открытий. Волнение сменилось любопытством, и я с интересом рассматриваю шумную толпу, собравшуюся у ограждения. Здесь стоят таксисты с табличками, на которых написаны фамилии ожидаемых пассажиров, а еще чьи-то бойфренды, мужья, родители и друзья. Все они пытаются разглядеть среди выходящих из здания аэропорта людей своих близких. И все они – вьетнамцы. Поэтому среди сотен встречающих я почти сразу же нахожу Стаса. Мы познакомились с ним несколько лет назад на дне рождения общей подруги.

Стас приехал в Питер из Пермской области, когда ему было 20 лет. До этого он жил в небольшом городке Березники, в котором производят калийные удобрения. Сейчас город печально знаменит своими провалами, возникшими на месте шахт. В результате этих провалов многие дома оказались в аварийном состоянии и были расселены. Закрыли железнодорожный вокзал. Теперь в город можно добраться только на автобусе. В общем, ситуация в Березниках довольно плачевная, поэтому многие стараются переехать в более благополучные города.

В Питере Стас сменил несколько мест работы: он был барменом в ресторане с собственной пивоварней, продавал дорогие японские ножи и занимал должность менеджера в сети магазинов товаров для детей. Потом он внезапно продал машину, собрал вещи и уехал во Вьетнам.

И сейчас Стас смотрит на мягкий сверток, который не влез в мой чемодан, и первым делом задает мне вопрос:

– Что это?

– Это пуховик, – лепечу я.

– Выбрось его! – моей теплой одежде тут же подписан смертный приговор.

Да и правда, какой тут пуховик, жара нереальная!

– В общем, так! – вещает Стас. – Останемся на день в Сайгоне, погуляем, а вечером поедем в Муйне! Мне надо кое-что прикупить, да и тебе будет интересно посмотреть на город. Это же южная столица, второй по численности населения город страны! И у нас одна задача: гулять и пытаться не заблудиться! Я сам в Сайгоне второй раз.

Стас рассказывает о том, что город переименовали в Хошимин еще в 70-х годах, но, несмотря на это, многие до сих пор по старой привычке называют его Сайгоном.

Закинув мой чемодан в какой-то отель и оставив там зачем-то мой паспорт (тем самым нарушив самую главную заповедь моей мамы: никому и ни при каких обстоятельствах не отдавать свои документы), мы прыгаем на мототакси и отправляемся в путешествие по узким сайгонским улочкам. Едущие рядышком байкеры приветствуют нас улыбками, и мы улыбаемся в ответ. Еще бы не улыбаться: мы едем на байке втроем, такого со мной никогда не бывало! На некоторых мопедах едут целые семьи: родители и двое детей. В отличие от меня, дети совсем не в восторге от поездки. Для них это ежедневная рутина. Кто-то со скучающим видом жует бутерброд, а кто-то и вовсе дремлет, облокотившись на приборную панель.

Поначалу я зажмуриваюсь от страха. Движение вокруг совершенно хаотичное. И я не понимаю, как байкам удается не врезаться друг в дружку. Но потом осознаю, что лучше всего смотреть на дорогу, чтобы в случае критической ситуации правильно сгруппироваться или спрыгнуть с мопеда. Несмотря на мои опасения, мы быстро лавируем между такси и байками, ни в кого не врезаясь. На некоторых особенно оживленных перекрестках я задеваю коленями соседей, которые едут на мопедах рядом с нами. Наш водитель не стесняется ехать по тротуару, когда считает это благоразумным. Впрочем, слово «благоразумие» никак не может быть связано с вьетнамским трафиком.

Стас не переставая что-то рассказывает. Вообще, он может разговаривать бесконечно! И у него есть свое мнение по всем вопросам, начиная от качества французских вин и заканчивая политической ситуацией на Ближнем Востоке. При этом говорит Стас очень громко, и о его мнении узнают, вне зависимости от их желания, все окружающие в радиусе пятидесяти метров. Именно из-за этих своих качеств Стас и стал гидом. Он может бесконечно рассказывать о вьетнамской истории и с юмором отвечать на все, порой нелепые, вопросы туристов. Сейчас прямо на ходу Стас со смехом описывает, как на одной из экскурсий турист из его группы чуть не съел какашку маленького животного мусанга:

– Эти зверьки едят лучшие кофейные зерна на плантации, а их желудочный сок особым образом влияет на вкус кофе, полученного, так сказать, прямо из них! Естественно, эти зерна моют и сушат, но для наглядности я даю туристам настоящие какашки, просто посмотреть! – Стас сует мне под нос воображаемую какашку, чтобы показать, как он делает это с туристами. – И вот один не слишком трезвый путешественник, не разобравшийся в чем дело, взял и откусил кусочек, я даже глазом не успел моргнуть!

Я слушаю историю за историей, смеюсь и в то же время разглядываю все вокруг, не переставая удивляться. Кроме беспорядочного движения я сразу замечаю в парках много тренажеров, на которых занимаются люди всех возрастов. Молодежь играет в подвижные игры, каждый чем-то занят. Удивляет и архитектура Сайгона. Ты только свернул с абсолютно азиатской улочки, как тут же попал на проспект с домами во французском колониальном стиле. Завернул за угол, а там офисный небоскреб отражает лучи солнца своими зеркальными окнами.

Мы гуляем по магазинам и рынкам, полным одежды и обуви, селфи-палок и ушастых чехлов для телефонов, ярко разукрашенной деревянной посуды и статуэток, незнакомых мне соусов, специй и бутылок, наполненных желтоватой жидкостью с плавающими внутри корешками. Крикливые продавцы настойчиво предлагают нам свой товар, правда, назначение некоторых вещей мне пока совершенно неясно. Ничего, у меня еще будет время разобраться во всей этой экзотике.

Прогулявшись по магазинам, мы едем на туристическую улицу, покупаем билеты на вечерний автобус в Муйне и ужинаем, сидя на маленьких пластиковых стульчиках рядом с одним из кафе.

Мы едим вьетнамский суп фо с лапшой. Стас выбрал с говядиной, а я – с креветками. Они тут по крайней мере в два раза больше тех, что продаются в наших супермаркетах в замороженном виде. К супу нам подали огромную тарелку зелени и блюдце с пророщенной соей. Я выжимаю в суп пару четвертинок лайма, добавляю зелень, сою и чесночный соус, пробую – получается очень вкусно! Еще мы заказываем спринг-роллы – мясо и зелень, завернутые в рисовую бумагу, и едим их, окуная каждый ролл в острый соус.

За ужином Стас эмоционально рассказывает мне о людях и тусовках в Муйне, которые он успел посетить за три месяца своего пребывания в этом месте, сокрушается, что я пропустила Хеллоуин, но говорит, что впереди еще много-много интересного.

Потом я натыкаюсь на фруктовую лавку, где делают фреши. Окинув взглядом незнакомые плоды, я выбираю самый необычный, большой и опасный фрукт, весь покрытый шипами, и указываю на него. Продавец с сомнением смотрит на меня и еще раз переспрашивает. Я утвердительно киваю головой. Получившийся сладкий, даже немного приторный сок я пью из бутылки и периодически даю попробовать его Стасу. До конца бутылку мы не допиваем, я закручиваю пробку и кладу сок в рюкзак.

Забегая вперед, скажу, что это оказался сок дуриана, который славится на весь мир очень специфическим запахом. Так случилось, что я запахов не чувствую, а почему Стаса не насторожил аромат дуриана, для меня до сих пор остается загадкой. В общем, по приезде я оставила недопитый сок в номере Стаса, и в результате вся комната провоняла, по его описанию, «смесью гнилого лука и грязных носков».

Впервые я испытываю на себе азиатский колорит и навязчивость вьетнамских торговцев. Наверное, половина сайгонских бродяг продали безотказному Стасу свои фенечки и сделали ему массаж. Город закружил нас, окутал жаркой негой своей необыкновенной атмосферы.

Вечером туристы толпами выходят на пешеходную улицу Буй Виен. И все они хотят кутить. В ресторанах и барах выставляют пластиковые столы и стулья прямо на тротуаре, и праздник начинается. Стас говорит, что иногда остатки веселья можно обнаружить, выйдя из отеля в шесть утра. В это время улица выглядит как после небольшой катастрофы.

Мы заходим в гостиницу, где мне благополучно отдают чемодан и паспорт, а потом пьяные от улыбок торговцев, липкого воздуха и тростникового рома, заваливаемся в автобус с лежачими полками внутри, и я предаюсь мечтаниям о том, что же ждет меня дальше.

Я думала, что меня постоянно будут терзать мысли о прошлом, чувство вины и желание сделать все по-другому. Но сегодня я без преувеличения попала в другой мир. И эти впечатления полностью перекрыли все прошлые заботы. Я прокручиваю картины сегодняшнего дня, улыбаясь. А потом фантазирую о том, каков будет мой будущий дом, с какими людьми я буду общаться и что будет занимать мои мысли в ближайшие дни. Это чувство похоже на то волнующее нетерпение, которое испытываешь в детстве накануне праздника: пытаешься уснуть, чтобы поскорее наступило утро, но восторг и возбуждение мешают окунуться в мир снов. В конце концов я засыпаю, и мне снится море: бирюзовое, бесконечное и спокойное.