Текст книги "Когда все поставлено на карту"

Автор книги: Алексис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Девушка сделала последний разделяющий их шаг, каждый из них уже мог почувствовать дыхание другого, и ее руки скользнули по упругим мышцам его груди. В ответ он крепко обхватил ее, властно притянул к себе, заставив почувствовать всю степень своего возбуждения, и у обоих вырвался стон.

– Поцелуй меня!

Выполняя повеление своего любовника, она приникла к его губам и кончиком языка провела вдоль его клыков. Затем, уступая наконец-то взаимному желанию, их уста сомкнулись в поцелуе.

Откуда-то из самой глубины его естества донесся рык одобрения, и она от дрожи, пробежавшей по его телу, очень скоро почувствовала сладкую боль в затвердевших сосках своих грудей. Его пальцы, блуждая по ее телу, оставляли за собой на коже тонкий красный след. Он заурчал от удовольствия, когда она принялась осыпать быстрыми поцелуями его подбородок и шею вплоть до пульсирующей точки у самого основания.

Внезапным движением он рванул у нее на спине застежку бюстгальтера. Ответив на это коротким, сдавленным смешком, она повела плечами и, сбросив с себя две изящные чашечки, потянула рукой обмотанное вокруг его бедер полотенце. Ее трусики последовали за бюстгальтером. Разница в росте у них была совсем незначительная, однако он подхватил ее на руки, словно она вдруг стала такой же миниатюрной, как и его бывшая невеста. Стараясь задвинуть мысль о Петре в самый отдаленный уголок сознания, Джослин сейчас упивалась негой в сильных руках своего любовника-вампира. Когда они оказались наконец в постели, он стал покрывать ее жадными поцелуями, так что она уже не могла разобрать, где заканчиваются ее ласки и начинаются его.

– Я хочу, чтобы все прошло безупречно, Джос, но все это копилось слишком долго, чтобы я мог сдерживаться еще, – прошептал Рафферти и, придвинувшись, нежно развел ей ноги.

– Мы и так ждали этого слишком долго. Возьми же меня скорее, Рафферти!

Она обхватила его за плечи и уже не разжимала объятий, когда он, глубоко войдя в нее, начал совершать уверенные, ритмичные движения. Если он пытался остановиться, она выкрикивала его имя и, впиваясь острыми ногтями в спину, тут же побуждала его продолжить с прежней энергией.

Он и продолжал, не щадя ни ее, ни себя, будто каждым движением утверждая свое право быть с ней. Когда же первые волны надвигающегося оргазма уже должны были вот-вот ее захлестнуть, его взгляд остановился на пульсирующей венке на ее шее.

– Джос?…

То, что он спрашивает, вместо того чтобы сразу действовать, заставило ее улыбнуться:

– Когда я сказала «возьми меня», я и это имела в виду тоже…

– Я буду осторожен… – Удлинившиеся клыки уже мешали ему говорить.

– Я не настолько уж хрупкая, Рафферти, – произнесла она и повернула голову в сторону, чтобы ему было удобнее.

Он задержал свое неровное дыхание и укусил… Острая боль почти сразу же потонула в ощущении какого-то теплого покоя. Она давно была не девственницей, но никогда прежде не достигала такой близости с партнером, как теперь, когда Рафферти овладел ею не только как мужчина, но и как вампир. Не испытанное прежде возбуждение как пламя охватило все ее тело с головы до ног, и из груди вырвался сладострастный крик.

Вновь ощутив мир вокруг, Рафферти осторожно вынул клыки из шеи своей подруги и поднял голову. Чтобы не осталось рубцов, он заботливо провел языком по краям кровоточащей ранки. Прошлый раз, когда она позволила ему испить своей крови, он уступил инстинктивному желанию оставить свой след на ее теле. Тот маленький шрам был залогом, что она никогда не забудет, каково это – отдаться любовнику-вампиру.

Распростертая под его телом, она беспокойно зашевелилась. Понимая, что, если они хотят вывести Петру на чистую воду, девушке необходимо отдохнуть, он отодвинулся к краю постели. Та кровь, что он испил, лишь разожгла его аппетит, но ослаблять Джослин и далее было рискованно, зная, какой безжалостной может быть его бывшая, задумавшая погубить их обоих.

– Ты чего это, Рафферти? Задумался так, будто у нас с тобой только что не было лучшего секса в жизни! – улыбнулась Джослин устало, но счастливо.

Он не мог не ухмыльнуться в ответ, польщенный таким мнением о себе дорогой для него женщины.

– Извини, я только подумал: смогу ли я пережить вторую попытку?

– Дай мне несколько минут отдышаться – и узнаешь. Если и не переживем, то, по крайней мере, хоть умрем счастливыми!

Когда она громко зевнула, он хихикнул и, подоткнув одеяло, с умилением наблюдал, как быстро его подруга погружается в сон. Боясь шевельнуться, он просто тихо лежал, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение, пока она находится в его объятиях.

Уже проснувшись, Рафферти долго не хотел открывать глаза, опасаясь снова увидеть мрачные стены своей тюремной камеры. Напрягая все свои чувства, он старался понять, не сон ли все это и не приснилась ли ему лежащая у него в объятиях Джос. Он блаженно улыбнулся, когда рядом с собой услышал в тишине ее дыхание и стук сердца. Затем ощутил тяжесть теплой женской ноги, переброшенной через его ногу, руку, безмятежно покоящуюся на его груди. Несколько раз глубоко вдохнув, он жадно вобрал в свои легкие воздух, наполненный сладким запахом Джос.

Нет, это не сон.

Девушка шевельнулась:

– Что-то случилось?

Он рукой накрыл ее ладонь и прижал к своей груди, наконец позволив своим глазам открыться.

– Да нет, все хорошо.

Джос подняла голову и взглянула на него спросонья:

– Который час?

Ему не нужно было смотреть на часы, чтобы ответить:

– Солнце садится.

– Значит, нам пора ехать.

– Подожди, дай еще несколько минут…

Конечно, времени – только чтобы поцеловать и прижать ее к себе, но он не хотел уступать даже этого. К тому же, если он поспешит…

Губы Рафферти стали сбегать вниз по телу Джос, по пути останавливаясь на его излюбленных местах. После того, что у них было, ей, возможно, будет немного больно, но ведь он знает много разных способов доставить удовольствие своей женщине. Она схватила его за волосы, когда он был почти у цели.

– Насколько я помню, Рафферти, нам с тобой еще надо кое-что сделать. У нас совсем нет времени на подобное…

Судя по ее упрямо поджатым губам, она была настроена весьма серьезно.

– Отлично, пусть будет так. Только не хочешь ли сначала принять душ?

Строгие поджатые губы неожиданно скривились в порочную улыбку.

– Но почему бы нам с тобой не разделить душевую кабинку, ведь так мы сэкономим время и воду?

Он мгновенно выпрыгнул из постели и протянул ей руку:

– Идем!

Принятие душа затянулось. Рафферти использовал все свое обаяние, чтобы вовлечь подругу в те ни с чем не сравнимые по интенсивности мгновения, которые не имели с водными процедурами ничего общего. Просто удивительно, что ему удалось сотворить в тесной душевой кабинке, никак не рассчитанной на двоих, и уж тем более, чтобы эти двое занимались там умопомрачительным сексом. Даже если в конце у него и возникли некоторые трудности, она сделала вид, что ничего не заметила.

В данных обстоятельствах следовало быть дурой, чтобы пустить Рафферти в свою жизнь и тем более в постель. Однако последние двадцать четыре часа еще более укрепили ее стремление снять с него предъявленные обвинения. Рафферти, конечно же, не идеал, как на него ни посмотри: он заносчив, эгоистичен, излишне самонадеян. В одном его никак нельзя обвинить: он не дурак! А убить своего известного всем врага своим собственным ножом, а потом оставить этот нож в теле покойника мог, без сомнения, только законченный дурак. Она ни секунды не сомневалась, что Рафферти способен на убийство, но в данном случае в нем не было никакого смысла, если, конечно, все это не было хорошо спланированной инсценировкой.

Она вытащила из планшета папку и принялась листать страницы дела. Вплоть до последнего момента она концентрировала свое внимание на материалах судебного разбирательства и прилагающихся к ним показаниях свидетелей. Но не заслуживал ли также внимания вопрос о наложении ареста на движимое и недвижимое имущество приговоренного? Скользя пальцем по абзацам страниц объемистого дела, она далеко не сразу обнаружила нужную ей ссылку в параграфе, где из-за избытка юридической казуистики понять, что к чему, было практически невозможно.

– Послушай, Рафферти, а кто в конечном счете окажется в выигрыше после твоей смерти? Здесь сказано, что Коалиция взыщет из стоимости твоего имущества все расходы по этому делу. Но кто получит то, что останется?

Прежде чем повернуться и ответить, он аккуратно заправил рубашку:

– У меня нет ни дальних, ни близких родственников. После того как мои текущие счета будут оплачены, все имущество перейдет по наследству… – Его взгляд скользнул в сторону, остановившись на чем-то в дальнем углу комнаты.

– Это понятно, но кто твой наследник? Не может ли он стоять за всем этим?

Если бы она не знала его достаточно хорошо, она решила бы, что в этот момент он густо покраснел.

– Не наследник, а наследница…

– Что, твоя бывшая?

– Ни в коем случае. Я не оставлю этой жадной сучке ни цента! – Он стремительно повернулся к Джослин и посмотрел ей в глаза. – Я назвал тебя наследницей. Так что, если это ты меня подставила…

Она была потрясена:

– Ты назвал меня своей наследницей? И зачем же ты это сделал?

Он никогда не отличался особой сдержанностью, а тут его просто прорвало:

– Иди ты к черту, Джос! После того как мы почти целый день провели в постели и чуть не умерли в объятиях друг друга от сжигающей нас страсти, ты все еще задаешь мне этот дурацкий вопрос! Скажи, как мне еще доказать тебе, что я люблю тебя? Я бы уже давно признался, но тут все это свалилось как снег на голову!

Его слова привели ее в такой шок, что какое-то время она не могла осмыслить услышанное:

– Ты меня любишь?

Он глядел на нее все так же пристально, но голос его теперь стал намного нежнее:

– Да, Джослин, я люблю тебя. Скажу больше: и ты любишь меня!

В своем последнем утверждении он, похоже, сам не был уверен, – скорее, оно прозвучало как вопрос. Что ж, если он признался ей во всем, почему бы ей не ответить тем же? Она бросила кипу судебных бумаг на неубранную постель и шагнула в его объятия:

– О да! Я люблю тебя!

Долгий поцелуй последовал за этими словами.

Когда они наконец оторвались друг от друга, он прижался лбом к ее лбу, стараясь поскорее вернуть обоих к делу, не терпящему отлагательств.

– Как бы мне ни хотелось продолжить этот захватывающий обмен мнениями, но ты, кажется, говорила, что напала на какой-то очень важный след?

– Что? Ах да, бумаги… – Она принялась быстро листать страницы дела и наконец нашла нужную. – Кто-то наложил арест на твое имущество. Нам нужно узнать кто и зачем.

Она раскрыла свой ноутбук и сделала запрос на требуемую информацию. Пометив его значком высшей степени срочности, она откинулась назад, ожидая, когда кто-то на другом конце электронной сети включится в работу. Ответ не заставил себя долго ждать.

Она пробежала взглядом по появившейся на экране странице:

– Я так понимаю, что здесь говорится о нарушении условий какого-то контракта.

Рафферти нагнулся и заглянул ей через плечо. Извергая проклятия, он провел пальцем по нескольким строкам на экране:

– Эта чертова сука даже не позаботилась о том, чтобы как следует замести следы! Она правильно рассудила, что Коалицию никак не насторожит название компании «Part-E Inc», но меня-то ей не обмануть! Переставь буквы в названии – и получишь ее имя! Петре надо урвать кусок пожирнее! Ей мало меня просто убить – еще хочется получить мои деньги!

На лице Джослин ясно было написано отвращение.

– Суд не стал бы входить в детали, получив подтверждение, что заявка на арест имущества пришла от легально зарегистрированной компании. Если ее имя нигде не присутствует, у них нет причин для подозрений. Хорошо же, Петра! Ты еще не знаешь, с кем связалась!

Теперь этой особе очень повезет, если ей не придется провести свои оставшиеся столетия в той самой камере, что освободится после Рафферти.

Джослин зловеще оскалила клыки: хищник готов был начать охоту.

– Теперь у меня уже есть все основания вызвать ее на беседу!

Рафферти склонился к ней и, прежде чем поцеловать, нежно провел кончиками пальцев по ее клыкам:

– Должно быть, это будет занятно. Мне можно посмотреть?

Но тут здравый смысл, каким бы порой неприятным и отрезвляющим он ни был, взял верх.

– Нет, нельзя, и мне придется подключить второго Канцлера, потому что теперь нам предстоит пройти по тонкому льду. Недостаточно просто доказать, что арест на имущество фиктивен. Мы должны предъявить ей обвинение в убийстве, иначе вы оба окажетесь в соседних камерах.

Он выразился еще более жестко:

– До того момента, как мой приговор приведут в исполнение.

Она кивнула:

– Нам необходимо ее признание. Но если она так безрассудна, его не трудно будет добиться!

Как ни энергично Джослин взялась за дело, но найти Амброуза, ее прямого начальника, и убедить его в том, что ей необходима его помощь, заняло у нее гораздо больше времени, чем они могли тогда себе позволить. Однако недаром считалось, что Канцлеры способны справиться с любой, даже самой сложной, задачей. Ни словом не обмолвившись о своей интимной связи с заключенным, она в разговоре с Амброузом упирала на то обстоятельство, что при рассмотрении порученного ей дела необходимо всесторонне изучить семейные отношения Петры.

Убедив своего начальника, она тут же направила по адресу Петры выписанную им повестку, которая обязывала ту явиться к ней на допрос, касаемый протеста заключенного в связи с наложением на его имущество ареста. Теперь оставалось только ждать.

Мало того что Петра влетела в приемную с почти часовым опозданием, следом за ней в комнату для допроса ввалилась целая толпа ее прихвостней. При виде этой странной демонстрации Амброуз быстро переглянулся с Джослин и недоуменно поднял брови. Он не возражал бы, если бы Петра настояла на присутствии одного из своих юристов, но вся эта группа больше напоминала компанию, увязавшуюся за ней с какой-то светской вечеринки.

Если у Амброуза и были какие-либо сомнения относительно правомерности действий Джослин в этом деле, теперь они исчезли. То, с какой надменностью Петра держала себя в присутствии сразу двух Канцлеров, бесповоротно решило ее судьбу. Даже если Амброуз все еще и верил в виновность Рафферти, он не мог просто так снести такое вопиющее пренебрежение официальным протоколом.

Свое неудовольствие он, как обычно, выразил ледяным тоном:

– Если один из сопровождающих – ваш поверенный, он может остаться, остальные пусть подождут вас за дверью. Всем им придется заплатить штраф, впрочем, как и вам, за опоздание без уважительной причины. Сумма налагаемого штрафа будет возрастать в геометрической профессии за каждую лишнюю секунду, что они находятся в моем присутствии.

Толпящиеся в приемной опешили и, перешептываясь, поспешили к выходу. Петра чуть не задохнулась от возмущения. Она метнула на Джослин взгляд, полный ненависти:

– Что она здесь делает?

– Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю, Петра. Мне поручено дело Рафферти.

– Как! Разве его еще не казнили? – Ее улыбка обернулась отвратительной гримасой. – Кстати, суду еще не стало известно, что вы были любовниками, когда посещали заседания Совета?

Амброуз со всего размаха хлопнул ладонью по столу:

– Мадам! Мне все же придется заставить вас отнестись к данному следствию с должным уважением! Вопрос о том, какие отношения связывали в прошлом заключенного и Канцлера Слоун, никакого отношения к делу, для разбирательства которого вас сюда пригласили, не имеет. А вот незаконный арест, наложенный на имущество заключенного, имеет, и даже очень.

– Наложение ареста вполне законно. Имело место нарушение условий контракта! – Петра бросила в сторону Джослин уничтожающий взгляд. – Обвиняемый расторг нашу помолвку! Своими действиями он причинил мне массу страданий и вверг меня в огромные расходы!

Амброуза нельзя было купить на это.

– Расторжение помолвки не такая уж редкость среди вампиров. А принимая во внимание, что по крайней мере одну свою помолвку вы в прошлом расторгли сами, мне трудно поверить, что для вас все это более чем просто небольшое неудобство.

Джослин решила, что теперь самое время подлить масла в огонь:

– Я уверена: ваше мнение о том, что Рафферти расторг помолвку из-за нашей с ним дружбы, не имеет к делу никакого отношения.

– Дружбы! Мы обе знаем, что это гораздо больше чем Дружба! – Хорошенькое личико Петры изменилось, искаженное гневом. – Вы, Канцлеры, считаете себя превыше остальных, но на самом деле вы в лучшем случае полукровки! Имея таких благородных предков, как у Рафферти, и якшаться с тебе подобными! Да его надо казнить только за это!

Вообще-то, Рафферти намеревался спокойно дожидаться в соседней комнате, пока его вызовут, но сидеть и слушать, как оскорбляют Джослин, он не мог. Неторопливым, уверенным шагом он вошел в приемную и, не обращая внимания на свою бывшую невесту, встал между двумя женщинами.

Как они и предполагали, Петра тотчас же на него набросилась:

– Почему это он расхаживает здесь на свободе? Я думала, его уже казнили!

– Ты хочешь сказать: надеялась, что меня уже казнили! – Он почтительно кивнул в сторону Амброуза. – Прошу простить меня, уважаемые Канцлеры, за то, что вмешиваюсь, не дождавшись приглашения. Хочу также извиниться за манеры Петры, если в ее случае вообще можно говорить о каких-либо манерах… – Он бросил быстрый взгляд в ее сторону. Еще немного колкостей – и она непременно сорвется, наговорив много лишнего. – Надеюсь, я не прервал вас на чем-то важном…

Джослин улыбнулась:

– Совсем нет. Я полагаю, мы как раз подошли к тому, чтобы признать арест, наложенный на ваше имущество, не имеющим юридических оснований. В связи с этим все деньги после предусмотренных законом отчислений должны будут перейти вашему наследнику.

– Хорошо. Для меня большое облегчение услышать это. Я бы совсем не хотел, чтобы женщина, которая хитростью подвела меня под статью об убийстве, после моей смерти завладела моим имуществом. Надеюсь, тратя мои деньги, ты будешь с благодарностью вспоминать обо мне, Джослин!

В ожидании взрыва он затаил дыхание. Ждать пришлось недолго. Петра от ярости завизжала и, обнажив клыки, бросилась на Рафферти:

– Мне просто надо было убить тебя самой, ублюдок! И это еще не поздно сделать!

Потребовались совместные усилия Амброуза и Джослин, чтобы оттащить от него разъяренную вампиршу. Как бы Рафферти к ней ни относился, он все же не желал становиться ее убийцей.

Как только Петру усмирили, Амброуз вызвал охрану:

– Вам будут предъявлены обвинения как в убийстве человека, так и в покушении на мистера ОʼДея. Начиная с этого момента все ваши банковские активы считаются замороженными, до тех пор пока не будут покрыты все судебные издержки по данному делу, а также не будет взыскана назначенная судом компенсация за те неудобства, которые мистер ОʼДей претерпел от ваших действий.

Петра все еще посылала им проклятия, когда охранники силой выводили ее из приемной. Казалось, это будет длиться вечно. Наконец Амброуз обратил свое внимание на Джослин и Рафферти:

– Вы оба играли сегодня в очень опасную игру. Если б она умела держать язык за зубами, вы сейчас были бы на обратном пути в камеру, где приговор немедленно привели бы в исполнение.

– Это был шанс, и мы должны были попробовать!

Джослин выглядела необычно бледной. Было очевидно, что напряжение последних нескольких дней сказалось на ней самым серьезным образом.

– К концу недели я жду вас с заявлением об отставке, Канцлер Слоун!

Рафферти огрызнулся:

– Но она…

– Ни слова больше! – Амброуз одним быстрым взглядом окинул их обоих. – Канцлеры должны оставаться нейтральными. Вы оба знаете это не хуже меня. Оглядываясь назад, я понимаю теперь истинную причину, почему она оставила свой пост Арбитра. Это все из-за ее чувств к тебе. А то, как ты бросился ее защищать, лишь подтверждает это предположение. Мое последнее поручение вам как Канцлеру, Слоун, будет подготовить необходимые бумаги для реабилитации мистера ОʼДея после следственной ошибки, которая по отношению к нему была допущена. Я бы и сам сделал это, но мне придется заняться составлением обвинений против его бывшей невесты.

Рафферти попробовал было отыскать в себе хоть сколько-нибудь жалости по отношению к Петре, но не смог.

– Если вам нужны мои показания…

– Я дам вам знать, когда у меня будет время для всестороннего рассмотрения этого дела.

Джослин взяла Рафферти за руку и обратилась к своему начальнику:

– Благодарю вас за помощь, Канцлер. Должна заявить для протокола, что, хотя Петра, как это ни прискорбно, виновна во множестве ужасных вещей, она все же имела некоторые основания быть недовольной моими отношениями с Рафферти.

– Я приму это к сведению. – Амброуз собрал со стола все документы по делу. – Теперь я должен идти. У вас двоих, как я понимаю, есть свои планы.

– Так и есть, сэр. – На прощание Рафферти уважительно протянул руку чиновнику, который был заметно старше его. – Не возражаете, если мы пришлем вам официальное приглашение на нашу свадьбу?

Пожимая протянутую ему руку, Амброуз улыбнулся, пожалуй впервые за все это время:

– Непременно пришлите!

Когда старший Канцлер вышел, Рафферти, видя, как, поджав губы и хитро прищурясь, смотрит на него Джослин, сразу сообразил, что они еще не обсуждали этот вопрос и, пожалуй, он взял на себя слишком много, публично заявив об их намерении связать себя узами брака.

– Так вот относительно свадьбы… – начала она.

– Мне следовало бы обсудить это сначала с тобой…

– Да, следовало бы! Но если ты все же хочешь знать мое мнение – я согласна! Вместе с тем есть одна вещь, которую тебе не мешало бы обо мне знать.

По веселым искоркам в ее глазах он понял, что все будет хорошо.

– И что же это?

Она ухватила его за ворот куртки и притянула к себе:

– Мне не нравится, когда между помолвкой и свадьбой проходит слишком много времени!

Долгий поцелуй последовал сразу за ее словами.

Перевод Д. Голубева