Текст книги "Три Д'Артаньяна и мушкетер"

Автор книги: Алексей Захаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Он такой молодой и так мало знает, – вполголоса заметил Атос.

– И наверняка еще не видел пингвинов – альпинистов, – поддержал его Портос.

Д'Артаньян вышел на улицу и увидел удивительный пейзаж. Не теряя ни минуты, он взял в руки мольберт и стал торопливо делать наброски. С третьего броска у него получилось. В изображении гасконец узнал самого себя. "Вероятно это зеркало", – подумал Д'Артаньян, однако это была лужа.

Из кабака вышли Атос и Арамис, их лица были суровы и серьезны. На предложение продолжить поездку в Англии Д'Артаньян ответил согласием, но спросил куда подевался Портос.

– На него напало его второе я и Портос вызвал его на дуэль, – грустно ответил Атос.

– Здесь не обошлось без вмешательства кардинала, – предположил Д'Артаньян.

"Он безусловно очень умен", – подумал Атос.

Они пустили лошадей в галоп и в один из моментов Арамис выскользнул из седла, но успел шпорой зацепиться за стремена и в таком положении проскакал примерно десять миль, после чего попал под колеса случайной кареты и выбыл из строя.

На удаляющейся карете Д'Артаньян успел рассмотреть надпись :

"От каждого по способностям, остальным по морде. Кардинал Ришелье."

– Вот мы остались вдвоем, – заметил Д'Артаньян, – а до побережья еще восемь миль.

– Нам надо бы объясниться, – вдруг сказал Атос.

Гасконец с удивлением посмотрел на Атоса.

– Только не надо меня прерывать, – сразу предупредил Атос, – до побережья доедешь только ты, а мне останется застрять где-то на полпути. Может быть я даже погибну.

– К чему этот пессимизм, – переспросил Д'Артаньян.

– Я читал сценарий, – объяснил Атос.

– В таком случае пусть сейчас на нас нападет два десятка гвардейцев кардинала, я поскачу вперед, а ты примешь неравный бой, – предложил Д'Артаньян.

– Два десятка – это чересчур, – засомневался Атос.

– Ну тогда человек пять, – высказался гасконец.

– Лучше один для ровного счета, – предложил Атос.

– Итак, численный состав мы определили, – подытожил Д'Артаньян, осталось выбрать амуницию и внешний вид. Мое мнение – враг должен иметь шляпу с пером и быть вооруженным до зубов.

– Побойся бога, – возразил Атос, – пусть он будет в шотландской юбке и в домашних тапочках, а из вооружения будет вполне достаточно перочинного ножа.

– И что только не сделаешь для друга? – согласился Д'Артаньян.

Тут внезапно из зарослей дикой смородины выскочил Рошфор с перочинным ножом и громко закричал :

– Прошу прощения за мой дурацкий вид, но я Вас атакую.

На что Атос с большим трудом, едва сдерживаясь от душившего его смеха произнес:

– Скачи Д'Артаньян в Англию я его задержу.

Д'Артаньян вынул пистолет и несколько раз выстрелил. Смех покачнулся и как-то неловко упал.

– Больше он не будет тебя душить, – объяснил Д'Артаньян.

Глава 10. Лондон.

Волны лениво шлепались о борт шхуны. Д'Артаньян нетерпеливо стоял на носу судна и всматривался в сгустившийся туман. Наконец медленно, но неотвратимо стал вырисовываться контур большого города.

Завидя на берегу какого-то человека Д'Артаньян спросил:

– Это Лондон?

– Нет мосье, – ответил человек, – это Бостон.

Д'Артаньян резко обернулся к шкиперу и закричал:

– Давай разворачивай, Англию мы уже проскочили!

– Это не мудрено, – степенно ответил шкипер, – в таком тумане не то, что Англию, но и Гренландию не сразу отыщешь.

Д'Артаньян кусал губы, ошибка шкипера задержала его на лишних двадцать минут, а время было дорого как никогда.

Наконец стали причаливать, сначала шкипер отдал якорь, потом тельняшку и часы, и наконец пришлось отдать концы.

Д'Артаньян схватил первую попавшуюся лошадь и поскакал к дворцу герцога Бэкингема. Д'Артаньян не знал английского языка, но он набросал на листке несколько слов и показывал его доверчивым жителям туманного Альбиона:

– A transaction occurs when a simulated customer makes a deposit or withdrawal from an account through a teller.

Англичане почему-то громко смеялись, показывали на Д'Артаньяна пальцем, но потом показывали дорогу и просили автограф на память.

Д'Артаньян нашел герцога на охоте. Бегло прочитав письмо от королевы Бэкингем вспомнил ассоциацию со старинной шотландской песней, которую тут же и спел. В переводе песня звучала так:

1 куплет:

Один мой старый верный друг

Скакал за дичью по лесам

Но вдруг услышал сердца стук

Как будто гром по небесам

Припев:

О моя дорогая возлюбленная – 2 раза

Банголо-банголо-банголо-Пим – 2 раза

Что ты забыла в далекой земле – 2 раза

Тырыры-рым-Тырырым-Тырырым – 2 раза

2 куплет:

Он кликнул собаку свою из лесов

На конь он тогда залезает

Закрыл дверь свою на висячий засов

И ветер в ушах завывает.

Припев.

3 куплет.

Он не вернулся к родному костру

Сгинул где-то в болоте

Песня эта напомнила мне

Сказание о Ланцелоте.

Припев.

– Ну как? – спросил Бекингем.

– Хорошее сопрано, – согласился Д'Артаньян.

– Кстати, о сапогах, – задумался Бэкингем, – мне будет жалко с ними расставаться: во-первых это подарок королевы, а во-вторых они мне ничуть не жмут. Согласитесь мой друг – трудно найти хорошую обувь. А эти сапоги кроме того почти не пачкаются, в них можно ходить часами и даже целыми днями, а потом протереть их влажной тряпочкой и сапоги как новые. Я их между нами даже на ночь не снимаю, и не потому, что боюсь как бы не сперли, а просто чувствую внутреннюю потребность быть всегда рядом с ними, смотреть на них, гладить их, обнимать. Некоторые называют это фетишизмом, однако я считаю что этот термин несколько не соответствует истине. Но с другой стороны называйте как хотите, только не приписывайте мне лишнего, например автоморфизма. Впрочем я заговорился. Идите за мной. Сейчас я отдам вам сапоги.

Герцог провел Д'Артаньяна в залу, достал ларец, и вынул сапог.

Осыпав его (сапог) поцелуями герцог с удивлением заметил, что второго сапога не хватает.

– Булшот, – сказал герцог.

– И что же теперь делать? Согласитесь герцог, что королева будет весьма глупо смотреться в одном сапоге.

– Да Вы правы, – согласился Бекингем, – но с другой стороны это даже несколько пикантно и я бы даже сказал сексуально. В нашу эпоху длинных юбок, очень трудно что-либо подсмотреть, а иногда такая потребность возникает.

Судя по всему герцог затронул жизненно важную для себя тему, поэтому Д'Артаньян поспешил перевести нить размышлений в другое русло.

– А как быть с сапогом? – как бы между прочим спросил гасконец.

– С каким сапогом? – герцог настолько предался собственным воспоминаниям, что не сразу понял о чем идет речь.

– Я думаю, левым, – задумчиво сказал Д'Артаньян.

– Ах да, – спохватился герцог, – эй сапожник, – крикнул он.

На призыв прибежало человек двадцать и хором спросили:

– В каком смысле?

– В прямом, – ответил Бекингем.

Восемнадцать облегченно вздохнули и отправились обратно. Из двоих оставшихся один был всамделешним королевским сапожником. Про него ходили всякие слухи, дескать для снятия мерки с ноги королевы сапожник заявил, что для полноты информации ему нужно узнать объем бедер. В тот раз мерку снимали минут тридцать, после чего оба выглядели счастливыми, хотя и немного уставшими, зато сапоги удались на славу.

Вторым из оставшихся был некто Шумахер, который по рождению был немцем и абсолютно не понимал английского языка, но откликался на слово "Сапожник". Его быстренько спровадили и даже пообещали бесплатную путевку в Италию.

... А на следующий день Д'Артаньян уже скакал в Париж, сжимая в одной руке злополучные сапоги, а в другой эспандер.

Глава 11. Бал.

Наутро в Париже давали бал. Кареты с приглашенными гостями одна за другой подкатывали к ратуше. Вокруг них толпились случайные прохожие и незамужние девицы, выспрашивая лишний билетик.

Король был явно не в духе и даже дважды показал королеве язык, кардинал же напротив, проявлял хорошее настроение и заигрывал с чужими женами.

Ришелье с мерзкой улыбкой, временами превращающуюся (удивительно трудное слово для правописания. Прим Авт) в ухмылку, вальяжно подошел к королю.

– Здорово! – сказал кардинал.

– И тебе также и потому же месту! – ответил король.

– Неплохой денек, не правда ли? – попытался завязать разговор Ришелье.

– Это смотря, с какой стороны смотреть, – занервничал Людовик, – если с метеорологической то конечно, а если подходить с позиции внутреннего ощущения, то возможны варианты.

– То-то я гляжу Вы плохо выглядите!

– Что? Я очень бледный? – спросил король.

– Да нет, ширинка расстегнута, – ответил кардинал.

– Это шутка или намек? – переспросил Людовик.

– Это намек, – спокойно сказал Ришелье.

– Ну тогда будьте любезны застегнуть это маленькое упущение.

– Это не входит в мои должностные обязанности, – надулся кардинал.

– Вечно Вы из всего проблему делаете, сначала наябедничали, а теперь в кусты? – рассердился Людовик.

– А знаете Вам так даже идет, – попытался успокоить его Ришелье, такое колоритное сочетание цветов Вам явно к лицу.

– К чему? – нервно переспросил коробь.

– К лицу, – подтвердил Ришелье.

– Сменим тему, – предложил Людовик, – все что есть, то есть, а совсем не может быть.

– Кстати, – заметил Ришелье.

Король вздрогнул.

– Когда Вы говорите "кстати" я всегда вздрагиваю, – объяснил Людовик.

– Кстати, кстати, кстати, кстати, кстати, – пошутил Ришелье, – королева оденет зеленые сапоги, которые Ваше Величество подарили ей на праздник?

– Ни слова больше, – перебил его Людовик , – вероятно это был праздник по случаю сбора урожая. Помните как весь урожай свезли в хранилище, а мы с Вами из хулиганских побуждений этот элеватор подожгли. А потом обвинили во всем гугенотов и отправились с ними воевать. А гугеноты накостыляли нам по первое число и нам пришлось бросить все пушки и королевскую казну. Очень веселое было время.

– Нет, – сказал кардинал, – это был другой праздник.

– Ну тогда, это было во время приезда папы римского в Париж. Вы тогда как раз обменивались опытом с кришнаитами и для пущего эффекта постриглись налысо. И для смеха мы с Де Тревилем натерли Вам голову фосфором. Папа тогда очень смеялся и подарил Вам свое благословение, а Вы в качестве ответного жеста сводили его в ночной клуб.

– Нет, – это тоже не то.

– Значит я подарил сапоги королеве на Вашей помолвке с мадам Де Ла Круа. Вы тогда заявили, что важнейшим из искусств для нас является стриптиз, а потом поспорили с епископом, кто быстрее выпрыгнет из окна. Епископ выиграл, и через три дня, мы устроили славную вечеринку на его поминках. Вы тогда помниться плясали джигу и пили на брудершафт с несовершеннолетними.

– Нет, – перебил Людовика кардинал, – сапоги были подарены королеве на день рожденья. Вы тогда еще несли всякую ахинею, о том, что эти сапоги станут символом незыблемой дружбы между Вами и Ихнем величеством, а потом обожрались свининой и провели вечер в сортире.

– Вероятно так и было, – холодно заметил Людовик и добавил, – королева сегодня оденет сапоги.

– В таком случае, – сказал Ришелье протягивая королю сапог, который миледи сперла у Бэкингема, – покажите ей вот это.

– Что это за сапог? – удивился Людовик.

– Я думаю левый, – ответил кардинал.

Чуть погодя начался балет. По этикету Людовик танцевал с женой мэра, который собственно и устроил вечеринку. Кардинал плясать отказался, под тем предлогом, что у него дескать голова кружится и дух захватывает, однако на самом деле Ришелье просто хотел посидеть с мужиками в баре, где по слухам разливали дармовое пиво.

Едва дождавшись окончания балета, король подошел к королеве и протянул ей сапог.

– Но у меня уже есть два? – изумилась Анна Австрийская.

– Ну-ка подними юбку, – не поверил ей Людовик.

Под юбкой было два сапога и еще кое-что.

Людовик подозвал к себе кардинала и спросил:

– Ну-с, и что это значит?

Ришелье с ходу кинулся врать, что он мол хотел подарить сапог, но как-то не решался и тогда он прибегнул к этому средству, как единственной возможности найти выход из сложившегося положения.

– Его высокопреосвященство вероятно считает, что у меня три ноги? спросила королева.

– Из них две левых, – радостно добавил король.

– Женщину ногами не испортишь, – по возможности любезно ответил кардинал.

Эту сцену наблюдали все, но ее смысл был понятен немногим.

Краткое отступление. (антология кардинала Ришелье)

Д'Артаньян: В ту ночь я стоял на часах. Это были небольшие карманные часы, с серебрянной крышкой. Помню ко мне подошел тогда герцог Де Гиз и спросил меня, будем ли мы сегодня петь. Откровенно говоря особого желания у меня не было, но Атос сказал, что мы должны обязательно выйти на сцену.

Портос: Мы как раз только что вернулись из Индии, где встречались с Далай Ламой и Кришной Харей. К этому времени у нас был готов новый альбом.

Атос: Д'Артаньян тогда сказал, не хочу мол играть на бас-гитаре, вообщем возникли небольшие сложности. А я ему говорю, какие проблемы, садись за клавишные.

Арамис: Мы сыграли несколько песен и на этом закончили. Все вокруг что-то кричали, временами мы сами себя не слышали.

Атос: Помню прием сначала был не таким как обычно. Обычно мы играли перед молодежной аудиторией, а тут собралась вся знать и они подсознательно еще не были готовы к такой музыке.

Портос: Королева и король были в хорошем расположении духа. Все время свистели и аплодировали. У Анны Австрийской был значок и на нем надпись "I love BekinGem". Ришелье напротив все время был хмурый и казалось не мог дождаться пока все закончится. Потом он попытался незаметно уйти, но мы со сцены все видели.

Д'Артаньян: Про нас говорили – эти парни только что вернулись из Гамбурга и это было нам на руку – мы стали по настоящему знамениты.

После концерта Д'Артаньян прошел за кулисы. Там его ждала Констанция, она бросилась к гасконцу со словами:

– Люби меня как бронепоезд.

"Ну что ж", – подумал Д'Артаньян, – "Пожалуй вечер удался!".

А Кардинал тем временем кусал губы. Это были губы Рошфора и миледи.