Текст книги "Рейс по ту сторону смерти (СИ)"

Автор книги: Алексей Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– А город подумал – ученья идут. – Вспомнилось мне почему-то.

– Ага, правь, Британия, морями, тренируйся. – Злится Лют.

– Так корабль дураков – не легенда?! – удивляется Хаски, – Руда, мы попали в сказку?!

– Для нас тут всё реальное со всем втекающим и вытекающим. Потрудитесь это усвоить, парни, – требовательно наставляет Пушок.

– Угу, вытекающее особенно реалистично. Но подростковый корабль дураков – это как-то вообще вне вменяемости. Офицеры с виду вроде нормальные, они получается не в курсе? – в чём-то ещё сомневается Своята.

– Вот именно, что с виду. Конечно, они в курсе. Смоются на шлюпе перед самым интересным, – с яростью в голосе развеивает сомнения Руда.

– А команда?

– Ты команду видел, Своятушка? Одни старики. Скорей всего решили на их пенсии сэкономить, суки, – удивляюсь его непонятливости.

– И что делать, удирать-то некуда? – Сыч спокойно формулирует задачу.

– Если из тюряги нельзя сбежать, – философствует Черныш, – то её нужно подчинить.

– Суда захватывать, короче, – ошарашил нас Руда.

Повисла понятная тягостная пауза. Черныш, серьёзно кивнув, внёс уточнения:

– Ты не понял, и дело-то не в судах. Сначала нужно именно подчинить тюрьму, мальчишек. Пацаны друг друга боятся и ненавидят – сдохни ты сегодня, а... а у нас команда. Встанем спина к спине, добьёмся абсолютной власти и просто скомандуем "фас!"

– Это детям-то? – вырвалось у меня.

– Ты когда меня на ножах уделал, деточка? Позавчера? – ласково напомнил мне Плюшевый.

– Блин, без моряков нефига у нас не выйдет, да и как управлять кораблями? Но, если команда тоже обречена, есть возможности для сговора, – размышляет Пушок. – Нужен личный контакт хотя бы с одним матросом, а там уже дело техники.

– Хорошо, нашу тюрягу мы слепим. А шлюп? От него не убежишь, а на нём пушки, – подключается Стужа. – Заложники в эти времена неактуальны...

– Интересные у пана мента мысли, – говорю ехидно, – вся надежда на то, что шлюп действительно на Ямайку собирается.

– А это отчего? – заинтересовался Руда.

– От логики. Если собираются, должны зайти за водой и едой, иначе им в океане тяжело придется. Коли в порту не прощёлкаем шанс, то...

– Тяжко им придётся гораздо раньше, – заканчивает за меня Плюшевый.

– Ха-ха-ха!

– Тихо вы, дети спят. Ищем контакт с командой. С результатами к Пушку. А сейчас нам спать пора, расходимся, – командует Руда.

Дети действительно спали, Захарка уже сопел на всё сознание. Сам ощупью еле как с непривычки к темноте добрался до нашего гамака, улёгся, уснул и сразу проснулся... В своей берлоге! На родном диване!!! Ой, а кто это? Замызганный мальчишка в рваной рубахе схватив меня за руку прижался к моему плечу и сопит себе, как ни в чём ни бывало. Ага, вот ты какой, Захарушка. С ответным визитом, значит, в мою квартиру, на мой диван... в мой сон... Господи! Это сон, сон, сон...

Утреннее шоу/ первые неприятности

Да, это, конечно же, был лишь сон, и он, сука, закончился! Утром по привычке Зак напрягся и изготовился к бою не на жизнь, а на смерть за место под солнцем у клюза. Бедный ребёнок ведь совсем не виноват в моих проблемах.

– Расслабься, Заки, нас пропустят, – успокаиваю пацана ровным голосом.

– С чего бы это? – недоверчиво удивился Захар ещё спросонья.

– Кто посмеет лишить Кэпа утреней песенки?

– Ё моё, я ж забыл, что нам ещё с акулами плавать. Вот заразы зубастые!

– Пойдём, Заки, за бутербродом. Ты хочешь кушать? – говорю, вставая с гамака.

– Очень хочу.

– Рыбки тоже очень хотят кушать. Они не виноваты в том, какими их сотворил Создатель, – поучаю Зака на ходу.

– Угу. Это Кэп – выродок, – сразу схватывает Зак, – гляди-ка, и впрямь расступаются.

Пацаны, хмуро поглядывая, уступали дорогу. Что ж, идущему на смерть... А, фигня, не в этот раз. Спокойно поднимаюсь на палубу, не торопясь занимаюсь своими делами у клюза и направляюсь к мостику. Вернее, Захар направляется, а я наполняю его сознание мудрыми мыслями.

По сути, в этой игре у моего юнита три уровня манипулирования – прямой, тактический и общий. На общем плане отрабатываем тактическое взаимодействие – он говорит и слушает, я подсказываю. А чтоб в он-лайн не возникало пауз, по дороге максимально используем время вне игры для заготовки возможных сценариев. Если проще, инструктаж называется.

– Доброе утро, сэр капитан, сэр, – колокольчиком зазвенел Зак.

– О, джентльмены! Время нашего утреннего развлечения! – спьяну голосит Кэп. – Никто не хочет пересмотреть пари, пока он ещё на палубе? Ну, как хотите.

Видно, что хорошо взбодрился с утра.

– Я поставил на тебя деньги, мальчик, не подведи своего капитана, – наклонился он к Заку, обдав нас густым перегаром.

– Ай-ай, сэр капитан, сэр.

– Ты можешь разнообразить свой номер? – Капитан не прочь поболтать перед представлением. – Скучно смотреть, как тебя просто разорвут акулы, тем более что ты опять от них удерёшь.

– Ай-ай сэр, капитан, сэр. Если вы подстрахуете меня из мушкетов, я прыгну в море с марса грот-мачты, сэр.

– Вы слышали, джентльмены? Он придумал нам новую забаву! – как о собственном достижении возвестил Кэп и сразу взял начальственный тон. – Распорядитесь насчёт мушкетов. А ты полезай на грот-мачту. Пока залезешь, мы успеем приготовиться. В сторону какого борта ты будешь прыгать?

– Пусть джентльмены угадают, сэр капитан, сэр. Заключат пари...

– Ха-ха-ха! Что за парень! Изобретает для нас забавы на ходу! – смеётся Кэп и хлопает Зака по правому плечу, слишком серьезно для пьяного взглянув в глаза. – Ступай, мальчик, я верю в твою удачу!

Прям отец родной, блин, только б Зак не заржал!

– Спасибо, сэр капитан, сэр, – браво орёт Зак и бегом направляется к вантам.

Прыгать приказано в сторону правого борта, это ясно даже Заку. Это неясно офицерам, но они не могли видеть взгляд Кэпа. Оберёт он их, может и нам бросит что-нибудь. Зак залез на марс, передал мне управление и мысленно зажмурился. Внизу Кэп уже с мушкетом в левой руке махнул мне правой, давай, мол.

Помотаем-ка мы тебе нервы. Встаю на перила гнезда слева. Офицерики кинулись к левому фальшборту. Да ну вас, придурки, ещё пристрелите. Поймав качку, перепрыгиваю на правые перила и, выбрав момент, когда корабль начал крениться куда надо, прицелился и прыгнул.

Прыгал под острым углом к курсу против движения судна, так чтобы выйти из воды у спасательного линя. Опыт подобных прыжков у меня имелся, поэтому всё получилось, как задумывалось. А может просто повезло. Даже акулы не поняли, что это было. Вынырнул под линем и наверх.

У левого фальшборта офицерики кого-то выцеливают в воде и временами постреливают. Матросы им мушкеты заряжают. Думаю, не надо мешать, пусть развлекаются. Зак стоит во фрунт, обсыхает, ждёт, когда на него обратят внимание.

Давешний боцман зачем-то обернулся, увидел Зака, и собрался было дальше заряжать мушкет, но призадумался. Снова к Заку поворачивается с заранее раззявленной варежкой. Таращит на него лупетки, пытаясь постичь суть наблюдаемого явления. Заки демонстрирует истинно британскую невозмутимость. Боцман, осознав тщетность своих потуг, решил обратиться за помощью.

– Сэр капитан, вот он, сэр, – внезапно осипшим голосом прохрипел боцман.

– Кто он, Джеймс? – не оборачиваясь, бросил Кэп.

– Тот мальчишка, сэр капитан, сэр, – сипит боцман.

– Какой тот... – Кэп оборачивается, не закончив вопроса. – Джентльмены, он на палубе, перестаньте изводить порох.

Офицерики медленно поворачиваются к Захару.

– Ты давно здесь? – спрашивает Кэп.

– Минут пять-десять, сэр капитан, сэр, – бодро отвечает Зак.

– Ты прыгал с правого борта?

– Да, сэр капитан, сэр.

– Ха-ха-ха, джентльмены, стервец нас надул! Каков фокусник! Вестовой, рюмку хереса и бутерброд с бужениной. Теперь спой нам, удалец.

Заки выдал им весёлую и очень непристойную матросскую песню, недаром до приговора почти год юнгой прослужил. Публика приняла матросское творчество в исполнении Зака на ура.

– Тебе снова удалось нас повеселить, молодец. Лопай и ступай чистить клюзы, – довольно командует Кэп.

Херес выпит, бутерброд пережёван, пора обратить свой взор на клюзы. Когда уже уходил, подслушал обрывок интересного разговора. Зак не оценил, а я запомнил и насторожился.

– Славный мальчик. Может, уговорим Кэпа взять его с собой? На время.

– Если не будет много о себе воображать. Поговори с ним, Йеллоу.

– Да, Дасти.

***

Зак принимается за дело, а моя обязанность – развлекать его разговорами. Ну и воспитывать, конечно, шалопая, не без этого.

– Зак, а как ты в юнги попал?

– Известно как в юнги попадают. Продали.

– Кто продал?

– Приютское начальство. Я ж приютский. Маменька умерла, меня в приют забрали, а потом продали. Только зря тот шкипер меня купил. Это из-за него я тут оказался, – пацан спокойно объясняет мне такие очевидные и обыденные для него вещи.

– Тебе, наверное, неприятно, что я лезу с глупыми вопросами?

– Да как сказать-то? Непривычно, что кто-то не знает простых вещей. А когда ты с парнями по-своему говорил, я хоть и понимал слова, но смысл сказанного до меня доходил с пятого на десятое. Понял только, что вы бунт замышляете. Даже испугался, а как сегодня с мачты к акулам прыгнули, совсем перестал бояться. Ух, ну и рожа была у боцмана! Вот кто ты после этого? Дух, или демон?

– Человек, призрак человека. Я умер. В другой стране и в другом времени.

– Это как, в другом времени?

– Сам не знаю как.

– А кем ты был?

– Э... солдатом. Это можно так назвать, всё равно, точнее не объясню.

– Ухты, расскажи! Из какой ты страны, например? А как тебя звали?

– Звали Нежданом. Я из России, э... из Московии, по-вашему.

– Вау! Настоящий варвар! Ну, круто!

– Ага, варвар. То-то тебя твои цивилизованные...

И как иллюстрация моих слов, шлепок по заднице. Ладошкой!

– Ну что, птенчик, пойдём. Парни за твоё здоровье полпинты уже выхлебали. Если ты мне понравишься, ещё полпинты налью.

Зак, драивший клюз, стоя на коленках, обернулся на голос. Над ним возвышался грузный мужик с красной мордой в бакенбардах, весь из себя в сапогах, в мундире... и с ножом на ремне!

– Ка-а-акие парни? – залепетал мальчишка испуганно.

– Ваши парни сказали, что Длинный им тебя в кости продул. – погано ухмыляясь, заявил просвещённый мореплаватель.

– Врут, сэр капрал, я сейчас Длинного крикну... – с чисто детской верой в справедливость горячо заговорил Захар, но... – А-А-А!

– Я тебе крикну, – зарычал капрал, схватив Зака за ухо. – На ром меня выставить хотите? – И выворачивая ухо, возбуждённо хрипит – Я своё и без Длинного возьму.

– Видать, короткий у тебя... Зак, подвинься. – перехожу к прямому управлению.

Захар готов даже провалиться, включаюсь легко, сразу в боевом режиме. Чёрт здоровый, хорошо, у меня руки в говне – лапать не стал. Но возбудился сильно. Ухо – центр боли и окружности, по траектории которой выкручиваюсь в расчётную точку... Контакт, правой рукой хватаю его за пах и, вскинув глаза в глаза, говорю, – ого!

Отпустил ухо, за плечи схватил. Прижимаюсь к нему, левой рукой нежно вынимаю его ножик и ласково, но сильно, бью его в почку. Довернув, вытаскиваю с оттяжечкой и втыкаю лезвие капралу под ребро, рассудив, что в его-то печень трудно не попасть. Что ему сказать напоследок? "Асталависта, бэби?" Блин, он же не понимает по-русски. Да ладно, в аду переведут!

– Что-то не так, красавчик? Разве тебе не нравятся такие игры? – задушевно говорю ему, вытирая лезвие об рукав его мундира, – но ты перевозбудился, милок, остынь.

Подправим его падение, немножко поможем. Вот он и за фальшбортом. Плюх! Теперь оглянемся вокруг. Никого. Ага, стал бы он при свидетелях. Нож пока за спину и под рубаху.

– Зак, да очнись ты, Зак.

– А?

– Как по-вашему "человек за бортом"?

– Мэн овебод, – бормотнул Заки.

Ору, как расслышал, что есть мочи, переходя в ультразвук. – Мын аве ... бод!

– Ну, всё, пипец! – делает Зак промежуточные выводы.

– Ты не отключайся больше, будешь мне переводить.

Первым прибежал боцман, глянул на меня. Я стою весь такой в шоке, тычу пальцем в море. Так и есть, перегнулся через фальшборт. Выхватываю пёрышко и...

Да что вы? Я ж не маньяк какой! Нежно и наискось засовываю его боцману за кушак. Шаг назад, принять исходное положение.

– Заки, давай снова ты, только зареветь бы не мешало.

– Ага.

Как по заказу по щекам потекло. Боцман налюбовался, развернулся ко мне и уже открыл рот что-то вякнуть, но тут заявился Дасти с двумя матросами.

– Что случилось? – отрывисто пролаял офицер.

– Капрал Йеллоу в воде, сэр, – отвечает боцман, стоя перед этим хлыщом навытяжку.

– Меры к спасению?

– Никак нет, сэр. Акулы, сэр.

Рыбоньки мои, лапочки!

– Причины?

– Свидетелем был пацан, сэр.

– Рассказывай, – рыкнул Дасти.

– Сэр, этот дядька всё время ко мне придирался, особенно пьяный, сэр. – Плаксиво затянул "жалейку" Захарушка. – Вот и сейчас схватил меня за ухо, сэр. Я вырвался, а он меня ногой и не попал, сэр. Не устоял он на одной ноге, сэр. Был сильно пьяный, сэр.

– И ты его толкнул.

– Что Вы, сэр? Куда мне такого бугая, сэр? – Захар наградил его явно оценивающим взглядом.

Судя по ухмылкам нижних чинов, взгляд они заметили и разделили. Выставляться дураком Дасти не хотелось, но ему очень хотелось повесить Зака хоть за что и за шею.

– Крысёныш может соврать. Возможно, что у него был нож. Обыскать его и всё вокруг.

– Так нож, наверное, тоже в море, сэр, – позволил себе задрать брови боцман.

– Чтобы крысёныш выбросил нож?! Приступайте.

Боцман, вздохнув, приказывает, – ко мне.

– Всё, моя очередь, Заки, – включаюсь и как не на своих ногах ковыляю к дяденьке.

Боцман сноровисто обшаривает меня почерневшими клешнями. По-уставному поворачивается к Дасти.

– Чисто, сэр.

Ага, к дубу передом, ко мне задом. Матросы заняты – обнюхивают канатные бухты. Изымаем ножик, у дяди ещё есть, и прячем под рубаху за спиной.

– Давай, Заки, только не порежься.

– А что делать?

– Стоишь, ревёшь, трясёшься.

– Это я запросто.

– Чисто, сэр, – докладывают матросы. Дасти бешено оглянулся на зарёванную рожицу Зака, но как наступить на горло собственной песне? Презрительно передёрнув плечами, резко разворачивается и, быстро перебирая кривыми ногами, отклячив зад чешет на ют. Псих в лосинах. Аж смешно!

– Грех смеяться над покойником, подонок, хотя... дрянь был этот Йеллоу, акулы им потравятся, – сплюнув за борт, презрительно процедил боцман, когда матросы, повинуясь его окрику, рысцой свалили по делам. – А нож ты выбросил, молодец.

– Ничего я не выбрасывал! – очень правдиво и искренне изумился Зак. – Какой нож, сэр боцман, сэр?

– Какой-какой! – усмехнулся моряк, – острый. Капрал ведь не сразу утоп, да. Акулы к нему шли, но кровища вокруг была до акул. А ты думал, что сможешь надуть старого Джеймса, сорванец? Ладно. Дочищай этот клюз и лезь в трюм, я на люке велю тебя пустить. Отоспись и на ночь напросись тут драить. Поболтаем, подумаем, как с тобой быть. Дасти тебе своего дружка не простит. Ещё Кэп – редкая сволочь...

– Ну, давай, работай, – бурчит, на что-то раздражившись, и уходит.

– Повезло нам, Зак. – Подвожу первые итоги в воспитательных целях.

– Да... пронесло, так пронесло, – всё неправильно понял пацан.

– Это тоже, – говорю наставительно, – хорошего человека встретили.

– Ну, а я о чём? – усмехнулся воспитуемый.

– Ладно, давай снова я, – решаю пока перевести воспитание в практическую плоскость.

– Дерьмо отчищать? – Захар снова попытался неправильно меня понять.

– Ножик прятать, – мысленно улыбаюсь его успехам, – а то ты от усердия нашу задницу порежешь.

– Ага, нашу! Хорошо, Неждан, включайся.

О-па, Нежданом назвал! Прогресс, очевидный прогресс. Главное закрепить, чтоб не профукать за суетой во имя выживания. А с этим, с выживанием, пока всё печально. Размышляя таким образом, отрезал тишком изрядный кусок линя и задрав штанину привязал кортик к голени. Привожу себя в порядок и говорю Заку. – Быра дочищай клюз и в трюм, отсыпаться.

Зак ретиво взялся за дело. Он, оказывается, может быть очень эффективным. При правильной мотивации. Управился быстро. Прокрался к люку, чтоб не приведи Бог, не попасть на глаза кому не надо.

У люка дедушка матрос кивнул на крышку. Что ж, старость нужно уважать. Почти беззубый, почти седой. Матрос. А ведь лет сорок всего, может чуть больше.

– Заки, отсалютуй господину матросу.

– Хм.

Зак, поднатужившись, откидывает тяжёлую крышку и, вытянувшись в струнку, резко кидает два пальца к виску:

– Сэр матрос, сэр. Юнга Закари Абрамс прибыл в Ваше распоряжение, сэр.

– В составе трюмной вахты приступить к укреплению борта собственной задницей, юнга, – ухмыляется старый Сэнди.

– Ай-ай, сэр, – снова два пальца к голове и на трап, то есть на ту верёвку.

Трюм, гамак. Никто не лезет, Захару аж удивительно. Но, похоже, парни тоже время даром не теряют, работают с молодёжью.

– Спи, Захарушка, досталось тебе сегодня, – как укачиваю его мысленно, – проснёшься, парни сухариками угостят.

***

Зак быстро отрубился, как это умеют только дети и электроприборы. Сон у него здоровый и глубокий, несмотря на все невзгоды. Поэтому выспался он быстро. Так уж сложились жизненные обстоятельства, что пришлось парню научиться всё делать быстро, даже спать.

Проснулся и по выработанной на каторжном судне и легко, по малолетству, усвоенной привычке принюхался и прислушался, не открывая глаз. Сочтя практическую сторону жизни для посланной свыше реальности удовлетворительной, он решил разъяснить её теоретический бок.

– Неждан.

– Чего тебе не отдыхается, Захарушка?

– Мы в море, нас, то есть меня, приговорили...

– Меня тоже приговорили. Что у тебя?

– Тебя-то за что? Ты ж никого не убивал! И кто тебя мог приговорить?

– Я, Захарушка, не только приговорён. Мой приговор уже приведён в исполнение. Там, где и когда я был живой, – со всей серьёзностью разъясняю парню "как взрослому". – Насчёт того, что не за что, ты заблуждаешься – пока мало обо мне знаешь, но, поверь, вполне было за что. Кто приговорил, не знаю, но если он способен откалывать такие номера, как с нами...

– Бог?

– Может быть. Ты не о том хотел спросить. Спрашивай, что хотел.

– Я тоже хочу как ты с мачты. И как капрала, и когда ссать бежали, научишь!? – прорвало мальчишку.

– Небыстро, но научу всему, что умею, – совсем не снисходительно обнадёживаю парня. – Новому будем учиться вместе.

– Тебе учиться?! – недоумевает Зак. Неправильное у него ко мне отношение, надо поправить.

– Конечно, золотце. Я никогда не упускаю возможности научиться новому, если учиться не у кого, придумываю новое сам. Вот и ты учись, только не останавливайся. Начнёшь учиться у меня, привыкнешь, и это станет для тебя и смыслом, и содержанием жизни.

– А у меня получится? – почти успокоившись, требует заверений пацан.

– Конечно. – Позволяю себе усмешку. – Ты способный.

– Откуда взял? – предсказуемо среагировал Захар.

– Во-первых, ты – умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока. – Снова перехожу на деловой тон.

– Хм, ты моему телу хозяин? – мальчишка не может сдержать ехидства.

– Ага. Я просто говорю ему "фас", – "не замечаю" подначки.

– И оно само?! – пацан ожидаемо повёлся.

– Ну, почти. Словами это трудно..., – "усталым" тоном закругляю беседу. – Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта, болезненного опыта. Научишься или погибнешь – всё получится, не ссы.

– Дык, наверху ж выссались! – острит мальчишка, оставляя точку в разговоре за собой.

Ага, точку, типа поговорить больше не с кем, блин!

– Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся? – донёсся добродушный басок Бони Маленького.

Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.

– Да, Маленький, даже искупался. Завидно?

– Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдёшь?

– Сам пойду.

– Вот и хорошо, может, обойдётся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдём.

Идём к трону владыки. Зак с Бони болтают по дороге.

– Что там Длинный чудит?

– Да как всегда, в общем-то, Чарли Ёршика помнишь?

– Вечная ему память?

– На этот раз не так почему-то, хотя пинал он его знатно.

– Воскрес что ли?! – усмехнулся Захар. Других версий у него, зная Джека, и возникнуть не могло.

– Во-во! Длинный отчего-то как замер весь и надувать его стал, представляешь?! А Весельчак Гари ему грудь мял, и считал зачем-то, вот Ёршик и ожил!

– Нефигассе чудеса! – аж присвистнул Заки.

– Это что! У нас теперь даже больные завелись!

– А раньше не было? – уточнил Захар, внимательно вглядываясь в добродушное лицо Маленького.

– Да не! – верно оценил его взгляд Бони. – Эти другие. Теперь, если кто на трап подняться не может, его не пинают, как раньше, а укладывают в гамак, или ещё куда.

– Куда? – ищет малыш подвоха.

– Вот Прилизанному вчера кто-то рёбра подправил. От души, знаешь, так подправил, что он своим скулежом уже всех достал. – Бони принялся терпеливо объяснять. – Так Джек ему сам ветошью ребра перетянул. Велел найти тряпки и застелить трюмные доски, чтоб, значит, Прилизанный там лежал. Только на спине. Сказал, что будет навещать.

– А! На потом что ли оставил? – предположил Заки.

– Да хрен его знает, – Бони горько. – Прилизанный, бедняга, уже смерть дожидаться замучился. Ты, если что, попроси Джека, чтоб не тянул, а то жалко парня.

– Угу. Так ты говоришь, Прилизанный сегодня из трюма не вылазил? – спрашивает Зак, припоминая с моей подачи тот подслушанный обрывок разговора.

– Куда ему? – ухмыляется Бони. – Дальше сам иди. Нынче Джек чудной какой-то, ну его. Удачи, Зак.

– Увидимся, Бони.

Трон владыки – первый от носа гамак, почти под люком. Крышку обязательно полагается закрывать, но на некоторых вахтах жалеют нас старики – оставляют открытой. Хоть какая-то вентиляция. А если почти под люком, то вполне можно жить. Зак приближается к оазису благополучия в нашем тёмном царстве.

– Хай, Неждан, падай на доски. У нас для тебя очень плохие новости. Что застыл? Тебя всего лишь хотят убить. Как всех нас, но тебя завтра прямо с утреца. – Приветствует его Руда по-русски. Забывает он что ли?

– Джек, повтори, пожалуйста, что сказал, только медленно и по-английски, – вежливо, но с достоинством ответствует Захарушка.

– Уф, Захар у Неждана даже юмор перенимает. Уникум! Но как его спасать? – Обратился рыжий к Чернышу.

– Руда, давай его спросим. Он в "Варанге" был самый хитрый варвар, – вносит предложение Черныш и говорит по-английски:

– Заки, хочешь понимать смысл наших слов? Дай Неждану порулить.

– Ну, до понимания смысла мне пока далековато, но если не пытаться, останусь дурнем, – выдал Зак, отключаясь.

Повисла понятная пауза.

– Неждан не мог этого сказать. По-английски и без малейшего акцента, – комментирует Руда.

– Это Захар. Местный. Только разбавленный Нежданом, – подтверждает Черныш

– А может, пропитанный? – вносит коррективы Лют.

– Есть сухари? Спасибо, Лют, – возвращаю парней в конструктивное русло, присаживаясь на трюмные доски. – Так что за новости, Руда? Пацанов спасаете?

– Ага, пацанов... Да как бы тебе...? – помолчал он, собираясь с мыслями и начал свою печальную повесть, – Ну, ты же знаешь – мы с Лютом любимчики, драим мостик, ступеньки, прочее... Кэп нас по ляжкам тростью настукивает, развлекается так. Правда, последние два дня меньше, охладел он к нам. Кое-кто его покруче веселил. Но мы как драили, так и драим, и держим уши открытыми. Сначала Дасти к Кэпу подвалил, типа, неплохо было бы того забавного мальчугана взять с собой для увеселений, временно, или по обстоятельствам. Кэп к идее отнёсся благосклонно. Тут ты заорал – точно ты, я такого корявого английского со школы не помню. Дасти сбегал посмотреть, что случилось. Вернулся злой и бледный. У него с тем капралом были отношения или общие интересы. Капралу поручили поговорить с милым ребёнком. Капрала после разговора большие рыбки скушали. Дасти орал, что тебя нужно немедленно повесить. Но Кэп, спортивная его душонка, не согласился, говорит, что скинутся они в банк по десять фунтов, а когда ты на утро поплывёшь, будут в тебя стрелять. Типа случайно. Кто случайно первым попадёт, тот забирает банк. Вот такие у тебя перспективы.

– Ага, – беру минуту на осмысление. Кажется есть решение, – а фигли ждать утра? Давайте я к вечеру сдохну. Зашьёте меня в парусину. Только с внутренней стороны надо дёгтем промазать, чтоб вода не просачивалась, и воздух не выходил. Ещё фигню какую-то пацаны катают...

– Это бомба без пороха. Наша тюряга была в молодости бомбардирским судном, – объяснил Стужа.

– В сумерках за ядро сойдёт? Главное чтоб глубоко не затянуло, пока я буду выбираться.

– Как выбираться?! Зубами рвать парусину?! – распахнув глазищи таращится "от ужаса" Маламут.

– Зубы мне ещё пригодятся для чего-нибудь повкуснее дёгтя и парусины, Маламутик. Вот этим, – снисходительно говорю, задирая штанину, – у кого-нибудь есть ремень? Его подправить надо.

– Кортик!!! Где взял?! – Хаски обалдел.

– Какой кортик, дикий ты пацан? Просто ножик, капрал когда за борт падал, в брюхе забыл, неряха. Думаю, чего добру пропадать? Вытащил.

– Но Дасти докладывал Кэпу, что обыскали тебя и всё вокруг! – бормочет Руда, тупо уставившись на кортик.

– А мне боцман помог, только он не в курсе. Поносил его за поясом, пока шмон шёл, а как закончился, я его обратно забрал, – небрежно объясняю фокус.

– Хм, ножик – это здорово, – печалится Черныш, – но для тебя он малопригоден.

– Как это?! – моей уверенности и след простыл, Черныш знает, что говорит.

– Просто. Ты кем себя возомнил? Парусина и ядро к ногам полагаются приличным дохлым морякам. А ты кто? – злится Черныш.

– Ну, неприличный и пока живой. И что мне полагается?

– Верно, что пока живой! – хохочет Хаски.

– Все пока. У меня-то что за нюансы? – тащусь с парней от души.

– Форс-мажор у тебя, братуха, – Черныш печален, – ты записан в жертвы. Так уж мы тебя сами лучше, как у нас водится...

– Под утро тебя очень убедительно забьют насмерть, – веселится Руда.

– А почему не сейчас? Типа, мне просто интересно!

– Трупы вытаскивают после параши. Раз в сутки, по утрам. На вас сначала док глянет. Поэтому побои тебе организуем настоящие, будь уверен. Наденут вам на головы мешки, свяжут руки-ноги и выбросят с бака без прощальных речей и салютов, – грустно излагает Черныш, ласково глядя мне в глаза, – тебе делов-то – поваляться в кучке дохляков, утонуть, а потом всего лишь развязаться и забраться на борт.

– Ну, трюкач, сумеешь? – беспокоится Руда. – Поднимешься на борт, мы на люке вахтенных отвлечём вплоть до убийства. Проскочишь!

– Есть вариант поинтересней, – выкладываю джокера. – Что ты, Пушок, про личный контакт говорил?

– Есть? Кто?

– Боцман. Он меня просчитал по дрейфующему жмуру, но не сдал.

– Это же преступление и соучастие в оном! – Пушок в восторге. – Парни, можно мне с Нежданом?

– Ха-ха-ха, потом может быть! – смеётся Руда.

– Стойте-ка, а откуда несколько трупов взялось?

– Будет тебе компания от воспитательной работы. Пацанов надо к дисциплине приучать – устроим показательную разборку, ну и тебя замаскируем, – спокойно так говорит Черныш.

– Во-во, за что Черныш не возьмётся, всё какой-то фашизм получается, – ухмыльнулся Лют.

– Да кто бы говорил! – улыбнулся в ответ наш "фашист".

– Неждан, ты, когда воскреснешь, будешь с ними работать. Ты же инструктор-рукопашник, ещё трюкач и выдумщик. Сделаешь пацанов, кого эти не угробят, такими же, – уверенно напутствует меня Руда.

Гибель и побег Захара/ Сэр Джеймс, боцман

Изуверский план руководства в целом удалось воплотить, хотя, если честно, только так, в общем, он и был реализуем, ибо главными его идеями были «там видно будет» и «поживём – не умрём». На нюансах лучше было не акцентироваться, но куда ж от них? И Захарушке не поручишь, жаль мальца...

Потому лупили меня тогда! Я аж сам поверил, что смерть пришла. Мне только и надо-то было Била Конягу обложить. Парни просто подождали, пока меня чуть не убьют, и жестоко покарали за содеянное.

Билли с дружками явно на лидерство не претендовали, но ради утверждения абсолютной власти парни решили давить даже лишь возможную конкуренцию в этом вопросе. Наглядно демонстрируя безоглядную решимость, били насмерть.

Я это дело, уже валяясь на палубе, в полубеспамятстве наблюдал, знатный вышел кошмарик. Простенькая операция, по мнению Черныша. Всё получилось ну очень убедительно и полезно, правда, для Захарушкиного здоровья не очень, но это подразумевалось с самого начала.

И лежать пришлось не в кучке, а под кучкой мертвецов. Поваляться пришлось изрядно, Заки от таких дел слегка рехнулся. Так, что когда всю нашу полудохлую компанию стали поднимать на палубу, Захар проигнорировал и петлю на ногах, и прелесть путешествия вниз головой.

А перетаскивание тушки на бак волоком, мордашкой по палубе, воспринял даже с некоторым облегчением. Дотащили до фальшборта и снова привал. Ждали доктора, а дождались Джима.

– Сэр, Вы сегодня за доктора? – раздался знакомый матросский басок.

– Да, будь они неладны, эти дохлые...

– Дохлые преступники, сэр?

– Теперь их судит Бог, Сэнди. Для нас они уже не преступники.

– А если ещё живые, сэр? Вы за доктора, сэр, Вам и устанавливать факт их смерти. А мы простые моряки, неучёные...

– Но выкинуть этих за борт у вас мозгов хватит?

– А как же факт смерти, сэр?

– Океан установит его не хуже меня. Заканчивайте тут, Сэнди, не затягивайте. А я пойду доложить, какие вы молодцы, – раздражённо командует Джим и топает подальше от столь неприятного места.

– Ишь молокосос гонористый, а службы не знает. Это буду исполнять, а это ему не по нутру, кто-нибудь за него пусть делает! Тьфу! – басит в сердцах старый Сэнди.

– И что, благородие свалило, теперь нам пацанят кортиками того?

– Ты оглох? Что сопляк приказал? В море их выбросить.

– Что ж, давай их вязать, Сэнди.

Тресь. Хрясь.

– Ну как, балабол, прояснело у тебя в голове, иль ещё дать?

– Уф, Сэнди, чего в морду-то сразу? За борт их? Да с радостью!

– Вот и займись, а я на твою радость полюбуюсь.

Матросик попался работящий, исполнительный. Новатор, блин. Приподняв, прислонял нас к фальшборту, чтоб ручонки наружу свисали. Ловко так за ноги хвать и в добрый путь. Быстро справился. Нас и было-то не больше десятка.

Спасибо старому Сэнди за такую услугу, век ему буду благодарен, пусть даже оказывал он её мертвецу из-за собственной лени. Весь план имел столько разных "если", что, по сути, сводился к тупому везению. Своей безалаберностью Сэнди шансы мне, как минимум, удвоил и спас жизнь.

Без мешка на голове я смог сориентироваться, оценить скорость корабля. Мне не пришлось развязывать верёвки, поэтому, нырнув, не терял время и дыхание, а уверенно рассчитав курс, поплыл к цели.