Текст книги "Две стороны неба"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

В баре не было никого, кроме Витторио Мариньо. Витторио громко храпел, обхватив руками столик. Роберт растерянно осмотрел столики, длинную, в полстены, нарядно блестящую панель "поилки" с рядами одинаковых синих кнопок и темными окошками выдачи, заглянул даже под столики, и подошел к Витторио. Витторио спал, полуоткрыв рот, пошевеливал во сне верхней губой, почти скрытой под черными усиками, словно отгонял мух, и под его неплотно сомкнутыми веками жутковато блестели белки глаз.

Пока Роберт колебался, не зная, что предпринять дальше, у дверей раздался голос Малютки:

– Из лекарни прямо в бар? Во дает, сволочь!

Малютка был, пожалуй, не пьянее, чем вчера и Роберт решил сразу взять быка за рога.

– Малютка, есть разговор.

– Хо! – заревел Юджин. – Это называется деловой подход. Валяй, только заправимся.

– Нет, нет, Малютка, – Роберт поморщился. – Я не буду.

– Тогда подожди.

Малютка, покачиваясь и задевая за столики, подошел к блестящей панеля "поилки", ударил кулаком по кнопке с такой силой, что внутри жалобно зазвякало, и схватил появившийся в окошке бокал.

– И пожрать! – сказал он деловито, прошел к самому краю панели, в сторону Витторио, и опять ударил по кнопке.

Роберт сел и молча наблюдал за манипуляциями Малютки. Наконец Юджин бросил на столик тарелку с синтбифштексом и, не садясь, выпил. Потом отшвырнул легкий бокал к дверям, сел и зачавкал.

– М-м! – промычал он с набитым ртом. – Валяй!

– "Стремительный" влип! – быстро сказал Роберт.

Юджин, чавкая, усваивал это сообщение.

– Кто сказал? – наконец спросил он.

– О'Рэйли. А ему Энди.

Роберт торопливо пересказал все, что услышал от О'Рэйли. Юджин выругался и сходил за следующим бокалом.

– Что ж они думали, сволочи? – раздраженно гремел он. – Продадут же всех – и конец нам!

– Надо их выручать! – взволнованно воскликнул Роберт.

– Чего? – Юджин икнул и изумленно воззрился на него.

Роберт, сбиваясь от волнения, изложил свой план. Они – Юджин, Роберт и еще двое-трое отчаянных парней – возьмут "Красотку Бетси" и двинут к Фобосу. Наверняка ребят еще не успеют выкурить из "Стремительного", потому что земляне не дураки и сразу не сунутся, а будут брать измором – а это дело долгое. Главное – внезапность и быстрота действий. Они сядут, ребята под прикрытием огня перебегут на "Бетси" – и до свидания! Такой пилот, как Юджин, оставит с носом всех патрулей – и все будет в порядке. Ему, Роберту, между прочим, вчера исполнилось шестнадцать и он готов составить достойную компанию Юджину.

Некоторое время Малютка сосредоточенно рассматривал стол.

– Там же твой папаша! – наконец сообразил он, выяснив истинную, по его мнению, причину волнения Роберта.

– Причем тут папаша! – обиделся Роберт. – Ты скажи, Юджин, годится мой план?

Малютка опустил глаза и засопел, словно его оскорбили.

– Ты, парень, думай, что говоришь! – Он так стукнул кулаком по столу, что Витторио встревоженно заворочался. – На кой самим в петлю лезть? Нашел дураков! Папаша твой, считай, уже покойник, так мы-то уж лучше поживем. Согласен?

Он вдруг вцепился руками в лохматую рыжую шевелюру и забормотал:

– Ой-ей-ей, продадут ведь! Ох, продадут!

Он встал и опять грузно направился к "поилке". Роберт ошеломленно смотрел ему вслед.

И это говорил Юджин, храбрый Малютка Юджин, киногерой, смельчак, с которым в огонь и в воду! Трясся за свою шкуру... э-эх!

Малютка извлек из окошка очередной бокал, залпом выпил, помотал головой и вновь ударил по кнопке.

– Эх, продадут, так продадут – и черт с ними! Напиться... и черт... с ними...

*

Ну и дела! Роберт оторопело остановился в дверях, разглядывая свою каморку.

Постель вместе с матрацем валялась на полу и было видно, что ее основательно поворошили. Кресло беспомощно уставилось ножками в потолок, дверцы стенного шкафа были распахнуты, вешалки с одеждой передвинуты, а на полу перед шкафом громоздились микрофильмы, тетради, журналы, раскрытая коробка из-под проектора и сам проектор, погнувшийся от удара о пол. Возле кресла одиноко распластался раскрытый журнал с надорванной до половины страницей. Не нужно было обладать особой сообразительностью, чтобы догадаться – Скотину Жоржа пристукнули не по дороге в каморку, а на обратном пути. Хотя Роберт и решил уже простить покойного, он все-таки пожалел, что Паркинсон не выстрелил раньше.

Журнал у кресла привлек его внимание, о чем-то напоминая. Он был надорван на странице с очень знакомой фотографией: полуголая негритянка демонстрировала в улыбке блестящее великолепие своих зубов, а также желтые босоножки "Пенсильвания шуз корпорэйшен", что следовало из рекламной надписи над ее огромной курчавой головой.

Это был старый-престарый журнал. На его соседней странице веселилась тройка загорелых блондинок на фоне мчащихся по шоссе длинных автомобилей; они тоже что-то рекламировали – то ли себя, то ли автомобили. Но чего-то не хватало. Раньше здесь была еще одна страница, от нее остались только неровные клочки белой бумаги у сгиба. Зачем Жоржу понадобилось ее вырывать?

Роберт подошел к креслу, наклонился над журналом, упер руки в колени и задумался. Все эти разноцветные журналы, битком набитые всякой рекламной ерундой, взяла с собой с Земли его мама, когда последовала за молодым Гарри Гриссомом – террористом "Американского возрождения". Подобных организаций было в то время сколько угодно. Перед тем, как отправиться на свою последнюю прогулку на поверхность, она принесла Роберту, уже тогда жившему в отдельной каморке, пачку журналов, перевязанную клейкой розовой лентой, и молча положила в стенной шкаф. Может быть, она тогда и говорила что-то, но слова эти забылись. А вот то, что мама крепко прижала его к себе и поцеловала в лоб, запомнилось очень хорошо. Он нетерпеливо оттолкнул ее, потому что крутил на проекторе какой-то увлекательный ковбойский микрофильм. Мама ушла и больше не вернулась...

Семилетний Роберт с интересом рассматривал яркие фотографии широкоплечих красавцев и полуголых негритянок, роскошных автомобилей и самолетов, бассейнов с изумрудной водой, в которых резвились красивые до невероятности девицы в купальных костюмах и без, зеленых лужаек, на которых играли в гольф и пили вино такие же красивые девицы в компании молодых людей. Журналы были застывшими молчаливыми отражениями земной жизни, недоступной для Роберта, хрупкими мостами в никогда не виданное прошлое, так же как кинофильмы и книги, и это делало их очень привлекательными. Он, затаив дыхание, читал сопроводительный текст, и однажды, благоговейно изучая очередной журнал, наткнулся на аккуратно вклеенную между страницами схему на плотной белой бумаге. Он быстро разобрался, что это подробнейший план Базы, испещренный непонятными значками условных обозначений. В левом верхнем углу находилась надпись: "Объект "Фиалка". ВКС США". Что такое "США" он знал, а значение трех предыдущих букв ему разъяснил Паркинсон. "ВКС" значило – "военно-космические силы".

Он долго недоумевал, кому и зачем понадобилось вклеивать эту схему в рекламный журнал и только впоследствии, лет в тринадцать, пришел к выводу, что между отравившимся полковником Арчибальдом Стейном, его матерью и планом объекта "Фиалка" существует какая-то связь. Паркинсон рассказывал, что на Базе только полковник Стейн был на своем месте, потому что входил в число военного персонала объекта "Фиалка" и после грандиозной заварухи с выборами, когда коммунисты собрали большинство голосов и пришли к власти, остался на Базе, не желая возвращаться на Землю. Мать Роберта бывала у полковника (Роберт даже мысленно не мог сказать "спала с ним") и, вероятно, после его смерти листок плотной бумаги перекочевал из каморки Арчибальда Стейна в рекламный журнал. Оставалось только гадать, взяла ли она схему после того, как полковник отравился или же... Или же отравила его, чтобы взять.

Но зачем? Из-за какой-то никому не нужной схемы... Этого Роберт тогда понять не мог. Впрочем, он не очень-то и думал об этом. Были у него дела поинтересней. Те же фильмы, например. Обучение стрельбе.

А может быть, все происходило совсем по-другому и не имелось здесь никакой связи? Схема-то грешила неточностью, указывая на несуществующий вход в ангары космических ботов. Роберт проверил в свое время и убедился: тот коридор кончается тупиком. Он добросовестно изрезал ножом упругий пластик, надеясь обнаружить какой-нибудь тайный ход в глубины астероида, но обнаружил только каменную толщу. Вход в ангары находился в следующем коридоре. Но все это было известно и без схемы!

Роберт стоял и размышлял, зачем Скотине Жоржу понадобилось выдирать вклеенный лист, на который тот, конечно, наткнулся случайно в поисках пистолета – журнал, кажется, и был открыт на этой странице и валялся в шкафу как давно не нужная вещь. И чем больше он размышлял, тем сильнее охватывало его беспокойство. Целых три года он не вспоминал об этой схеме, а за три-то года он повзрослел...

– Что за ерунда! – растерянно пробормотал Роберт, развлядывая негритянку в желтых пенсильванских босоножках.

И, все больше удивляясь самому себе, понял, что должен увидеть Паркинсона.

...Паркинсон опять поразил его. Из каморки исчезли все бутылки, а сам он, трезвый и выбритый, сидел за столом, скрестив ноги, и писал в толстой тетради, неуклюже сжимая ручку.

– С выздоровлением, сынок, – сказал Паркинсон, разгибаясь и с видимым облегчением отодвинув тетрадь.

– Иосифу Флавию!

Паркинсон смущенно усмехнулся и пожаловался:

– Чертовски трудно писать! А на машинке не могу – голова раскалывается от стука. Почитать?

– Описываешь, как ухлопал Скотину? – язвительно спросил Роберт.

– С чего ты взял, сынок? – изумился Паркинсон, но Роберт видел, что изумление это притворное.

– Ладно! Ты ухлопал, я ухлопал – какая разница.

– Главное – ухлопал! – подхватил Паркинсон.

– Я хочу кое-что спросить.

– А! – Паркинсон помрачнел и пошарил глазами по каморке в поисках бутылки. – Насчет неприятных новостей. Ты садись, Бобби.

Роберт покачал головой.

– Неприятные новости я уже знаю. Я вот про что, -Роберт все больше волновался. – Когда ты ухлопал Скотину, он с собой что-нибудь нес?

Паркинсон подумал, рассеянно закрывая и открывая тетрадь.

– Н-нет, пожалуй. Он вывалился от тебя и я выстрелил ему в спину. Руки тряслись, темнотища – а влепил прямо в затылок...

– Вспомни, Паркинсон. Ведь из моей двери падал свет, ты не мог не заметить, что у него в руках.

– Постой, постой! – Паркднсон сосредоточенно потер лоб, взъерошил длинные волосы. – Ага! Какая-то бумажонка. Точно.

Роберт возбужденно шагнул к нему.

– А куда она делась?

Паркинсон развел руками.

– Не знаю, сынок. Убийца обычно торопится покинуть место преступления. На всякий случай. Даже если убивает из самых гуманных побуждений, и не человека, а именно скотину...

– Аут бене, аут нихиль! – Роберт хотя и был взволнован, все-таки не удержался от усмешки. – А кто первым его увидел?

– Наверное, Тедди Хэмер, потому что он заорал: "Стой!" – но я шмыгнул в боковой коридорчдк, а потом отсиделся в умывальнике, что напротив холодильных камер. Да Тедди и не преследовал. Думаю, в темноте он меня не узнал. А что ты так разволновался, сынок? В этом пергаменте было указано, где спрятаны твои сокровища? Так Тедди все равно не найдет, он ведь наверняка читать не умеет!

Паркинсон рассмеялся и опять с надеждой поискал глазами бутылку.

– Спасибо, Паркинсон. Бывай!

– Постой! – Паркинсон было поднялся, но Роберт уже исчез.

Так. Значит, Тедди Хэмер. Неприятнейший тип, туповатый, но себе на уме. Роберт, наконец, понял, почему его не отпускало беспокойство. Главный Мозг Базы еще с тех старых времен следил за тем, чтобы ни один человек не пытался удрать. Невидимые электронные сторожа бдительно охраняли вход в ангары космоботов. При любой попытке открыть двери моментально включались сирены тревоги и автоматические плазмометы. Для того,чтобы войти в ангары, нужно было заручиться устным согласием не менее двух третей взрослого населения Базы, причем любое принуждение неведомым образом распознавалось Главным Мозгом. Анализировалось какие-то там биотоки, что ли. Лишь при таком согласии Мозг усыплял своих электронных церберов, отключал сирены и плазмометы и давал соответствующую команду механизмам входа в ангары. Так было задумано каким-то умником из военного ведомства еще при проектировании оборонного объекта "Фиалка", чтобы пресечь происки коммунистических агентов, которые могли внедриться в состав военного персонала и в один прекрасный день угнать или уничтожить весь приписанный к Базе космический флот. Ведь не могли же коммунистические агенты составлять две трети персонала!

Ну а если База попадет в руки врага? Вот оно! – Роберту стало жарко от догадки. – Арестованный военный персонал, хотя бы один человек должен иметь возможность бежать с Базы или во всяком случае, по мысли того же пентагоновского умника, проникнуть в ангары и уничтожить космические боты, чтобы они не достались врагу. Для этого нужна тайная дверь без плазмометов и сирен тревоги. Камень под пластиком в том тупике всего лишь камуфляж! Именно там находится скрытый вход и чтобы открыть его, нужно только разобраться в условных значках на схеме. Об этом, конечно, должен был знать высший команднай состав Базы, полковник Арчибальд Стейн в том числе! И если Тедди Хэмер разберется в схеме – у него будет отличная возможность удрать. Может быть, он и не думает бежать, но все равно – он будет иметь такую возможность!

Роберт внезапно остановился, оглушенный мыслью, ударившей, словно камень. Почему мама не воспользовалась этой возможностью? Может быть, считала и себя ответственной за грехи отца? Или... или решила, что убийце нет места на Земле? О чем она думала, подсыпая яд в бокал? Что было в ее глазах, когда она протягивала бокал ничего не подозревавшему Стейну? Раскаяние? Надежда? Для чего она перерыла вещи полковника и нашла, наконец, то, что искала, о чем, может быть, когда-то проговорился Стейн? Чтобы дать возможность ему, Роберту? Чтобы указать ему выход, путь, которым можно бежать, когда будет совсем уж тошно?

Лицо в окружении беспокойно растрепанных волос... Утомленные складки у губ... Стальной ящик, вспышка огня на экране – и пустота. И исчез навсегда еще один мир...

Нет, Тедди Хэмер, ты тоже не уйдешь! Не для тебя старались те руки, не для тебя они брали яд, искали лист плотной бумаги, вклеивали его в журнал. Не для тебя. Ни для кого!

Каморка Хэмера находилась в противоположном конце Базы, рядом с регенерационными отсеками. В ней царил полнейший хаос: пустые бутылки валялись вперемежку с потрепанными порнографическими журналами и фотографиями, по полу были рассыпаны игральные карты, из шкафа торчал рукав комбинезона. Помятую засаленную подушку, лежавшую в углу кровати, венчал ботинок.

Роберт брезгливо осмотрел весь этот кавардак, заглянул на всякий случай в стенной шкаф, но Тедди не было и там. Роберт некоторое время раздумывал, искать ли Хэмера по барам и каморкам и решил, что лучше дожидаться здесь. Никакого плана действий у него не было, и как держать себя с Хэмером он не знал. Впрочем, Роберт не сомневался, что обведет вокруг пальца туповатого Тедди, а в случае чего просто пригрозит – Хэмер был не из храбрецов. В тот момент Роберт не подумал, что Хэмер мог иметь оружие.

Он набрал заказ на диске автоматической кухни, подождал немного и вынул из отверстия конвейера тарелки с едой и стакан сока. Затем устроился в кресле, сбросив с него груду журналов. Он вяло жевал, и не переставал думать о маме, и мысли эти были грустные-грустные, и хотелось плакать.

Так прошел почти час, но Теддд Хэмер и не думал появляться. Внезапно Роберту пришла в голову мысль, заставившая его тут же вскочить на ноги. Что если Хэмер пробирается в тот лжетупик?!

"Да, скучать не приходится!" – думал Роберт, с грохотом мчась по коридорам.

Из кинозала у лестницы доносились выстрелы и крики. Роберт заглянул туда и обнаружил одноногого мсье Лебена, пожилого убийцу-профессионала, потерявшего ногу еще на Земле, в старые времена, в стычке с коллегами по ремеслу. Мсье Лебен, подавшись вперед, увлеченно смотрел на экран, стиснув зубами потухшую сигару. Лысина его блестела от пота, руки возбужденно подергивались. На экране несколько парней в бурых рубахах деловито палили друг в друга на каком-то пустыре. На заднем плане виднелся кирпичный домишко, в окне которого долговязый тип с рожей дегенерата суетливо устанавливал ручной пулемет.

– Не видали Хэмера? – прокричал Роберт сквозь грохот выстрелов, но мсье Лебен только нетерпеливо отмахнулся, не сводя блестящих глаз с экрана.

Долговязый дегенерат открыл адский огонь, парни начали хвататься за животы и, оскалив зубы, валиться в пыль, и Роберт помчался дальше.

"Пистолет! Вдруг Хэмер вооружен?" – эта мысль, наконец, пришла ему в голову. И выходило,что дальнейший его путь лежал через каморку Гедды.

Дело принимало столь неприятный оборот, что Роберт даже на секунду остановился, но потом побежал еще быстрее.

Каморка Гедды была заперта и он нерешительно постучался.

– Кто там? – спросил из-за двери спокойный голос Гедды.

– Это я, Роберт, – негромко сказал он, почувствовав внезапную слабость в ногах.

За дверью послышались легкие шаги и на пороге появилась Гедда. Она неприязненно посмотрела на него, чуть подняла брови, заметив бинт, и посторонилась, пропуская в каморку. Каштановые волосы Гедды крупными полукольцами падали на плечи; даже на взгляд они были теплыми и мягкими, по ним ужасно хотелось легонько провести ладонью.

Гедда, видимо, читала до его прихода, потому что в кресле лежала раскрытая книга, а рядом, на полу, стоял бокал с молочным коктейлем.

Роберт неуверенно вышел на середину каморки и повернулся. Гедда прислонилась к стене возле двери, скрестила руки на груди, спокойно и как-то безразлично разглядывая его зелеными глазами. На ней было простое светлое платье без украшений.

– Тебе опять требуется оружие? – ее голос звучал холодно и чуть насмешливо. – Ты же за пистолетом пришел?

Роберт молча кивнул. Говорить было бесполезно. Возможно, когда-нибудь Гедда и простит, но только не сейчас.

"Я буду целовать твои ноги, Гедда! Я буду ползать и просить прощения – и ты простишь, должна простить! Я не такой уж подонок, поверь, Гедда!.."

Его губы шевелились, он не смел поднять глаза на Гедду, а она все также неподвижно стояла у стены, холодная и насмешливая.

– Должна тебя огорчить, молодой орел Гриссом. Твой пистолет у Паркинсона.

Роберт молча проглотил "молодого орла" и покорно направился к двери, которую Гедда распахнула сразу же после своих последних слов. Он прошел мимо Гедды, опустив голову, и вдруг, не веря своим ушам, услышал ее удивленный голос:

– Что с тобой сегодня, Роберт?

Он порывисто повернулся – и наткнулся на холодное презрительное спокойствие.

–Почему мы сегодня не пьяные?

Это было сказано с откровенной издевкой – и дверь захлопнулась. Он постоял, сжимая и разжимая кулаки, и поплелся к Паркинсону.

За тот час, что ушел у Роберта на ожидание Хэмера, в каморке Паркинсона все успело возвратиться на круги своя. Тетрадь валялась на полу, а ее место, высокомерно поблескивая, занимала полупустая уже бутылка. Сам Паркинсон сидел на кровати, упираясь затылком в стену, и смотрел на фотографию Джейн. Лицо его как будто осунулось еще больше. Увидев Роберта, Паркинсон виновато закрыл глаза.

– Гони пистолет! – зло сказал Роберт.

Паркинсон неуверенно махнул рукой в сторону стенного шкафа и пробормотал, не открывая глаз:

– На полке...

Роберт распахнул шкаф, схватил прохладный тяжелый пистолет, засунул в карман.

– Зачем забрал у Гедды?

Паркинсон пожал плечами.

– Я... не забирал, сынок. Девочка... сама принесла... Просила... припрятать от тебя.

– Что ж не припрятал?

Паркинсон приоткрыл один глаз, уже затуманенный содержимым бутылки, и сказал, стараясь внятно выговаривать слова:

– Я считаю, сынок... Здесь... без оружия опасно...

"Ну что ж, посмотрим, как ты попробуешь удрать, Тедди Хэмер!"

В тупике было почти темно, лишь слабо светился пластик на стенах. Роберт нащупал ладонью следы, оставленные когда-то на пластике его ножом, потрогал разрез и холодную каменную стену, и осмотрелся в поисках укрытия. Спрятаться от входящего в тупик со стороны главного коридора можно было только в одном месте – неглубокой нише, в которой раньше, наверное, находился какой-нибудь автомат для выдачи жевательной резинки.

Роберт встал в нишу и опустил руку в карман, обхватив пальцами прохладную рукоять пистолета.

Сколько ему здесь стоять: час, два или больше? А сесть нельзя, потому что будут высовываться ноги. И вообще – вдруг его опасения напрасны и Тедди не придет сюда?

Роберт промаялся так минут двадцать, твердо решив ждать до победного конца, прежде чем догадался сесть на пол у выхода в главный коридор. Он рассудил, что услышит шаги издалека и успеет спрятаться.

...И он дождался. Дождался, когда терпение уже было на исходе. Он услышал шаги. Осторожные, почти неслышные шаги. Роберт бесшумно вскочил и бросился к нише. Вжался спиной в стену и вытащил пистолет. Он совсем не чувствовал волнения, только пересохло в горле и пистолет вдруг стал очень тяжелым.

Шаги стихли у входа в тупик. Вероятно, невидимый Роберту человек всматривался в темноту. Шаги вновь зашуршали – ближе, ближе... Сейчас человек пройдет мимо ниши. Только не выдать себя: не шевельнуться, не переступить с ноги на ногу, не вздохнуть!

Роберт даже закрыл глаза, когда человек прошел в глубь тупика.

Так. Вот он остановился у стены, чем-то негромко щелкает. Наверное, приводит в действие скрытый механизм потайной двери. Ну, Тедди Хэмер! Роберт осторожно высунулся из ниши и вскрикнул от изумления. Спиной к нему стоял вовсе не Тедди!

*

– Ах, сволочь! Уйдет!

Малютка Юджин в бешенстве прыгал у экрана. Взлохмаченные рыжие космы прилипли к его потному лбу, глаза сверкали, следя за движежием светлой точки.

– А если шарахнуть торпедами? – подал голос Луис Мариньо из-за спины Роберта.

– Ты что, с ума сошел? – заревел багровый от злости Малютка. – А если он шарахнет всеми бортовыми, тогда что?

– Тогда нам крышка, – бесстрастно отозвался долговязый Арчи Антоневич. – Я имею в виду тот факт, что все мы в вышеозначенном случае прекратим свое существование в сией юдоли печали.

– Заткнись, Длинный! – прорычал Малютка.

Светлая точка на вогнутом тесно-синем экране уже выползла из левого нижнего угла и заметно увеличивала скорость, пересекая белые линии координатной сетки.

– Дает всю мощность, – сказал Луис Мариньо.

– Угнал "Леопарда", сволочь! – бесновался Малютка Юджин. – Черта с два его догонишь, знал, что хватать!

– Почему Мозг не включил сигнализацию? – задумчиво спросил Антоневич. – Кто разгадает роковую загадку: почему не сработало сие электронное диво, сотворенное отнюдь не сверхъестественными силами, но гением человеческим? Где тот Эдип, что тайну Сфинкса нам откроет?

– Кто его знает! – злобно крикнул Малютка, готовый, казалось, вцепиться в набирающую скорость светлую точку.

– Он рехнулся! – воскликнул Вирджил Форрестол, пожилой обрюзгший мужчина, нервно поправляя старомодные очки.

Форрестол был первоклассным математиком. Он беспощадно гонял вычислители, увлеченно рассчитывая все, что можно рассчитать, и время от времени гроздися выяснять срок, оставшийся до конца света.

Форрестол в последний раз щелкнул клавишами карманного вычислителя и отшвырнул его в сторону.

– Если этот ненормальный будет и дальше форсировать...

Договорить он не успел. Светлая точка вдруг потеряла четкие очертания, расплылась, словно от столкновения с очередной координатной линией, и исчезла с экрана.

– Сволочь! – простонал Малютка Юджин, в отчаяния хватаясь за рыжие космы. – Угробил такую машину!..

– Представление окончено, господа! – сказал долговязый Антоневич и встал с кресла. – Предлагаю почтить память усопшего минутой молчания.

– Как заеду! – пообещал Малютка без всякого энтузиазма.

– Заехать нужно Главному Мозгу, – обиженно произнес Антоневич. Жаль, что он для нас недоступная и непознаваемая тайна за семью печатями, сама неизвестность...

– Так есть же инструкции, – прервал Луис Мариньо словоизлияния Антоневича. – Схемы всякие. Может, разберешься?

– Нашел дурака! – фыркнул Антоневич, пробираясь к выходу. – Пойду лучше выпью за упокой души и на досуге поразмышляю о бренности всего сущего...

– Кончай плести! – заорал Малютка.

– Я предполагал, что он продержится в таком режиме еще сорок семь секунд, – огорченно сказал Форрестол.

– Кстати, кто же это пытался покинуть сей град божий? – обернувшись, задумчиво спросил Антоневич.

– Кто больше не появятся в баре – тот и удрал, ясное дело, откликнулся Луис Мариньо. – Скоро узнаем.

Роберт встал и вслед за Антоневичем вышел из командного пункта объекта "Фиалка". Ему было очень неуютно.

"Предвидь ты такой конец, Ричард Леннокс, бросил бы ты эту затею? размышлял он, бесцельно бредя по коридору. – Вернулся бы в каморку, чтобы до одури накачаться своими чудодейственными пилюлями и забыть, кто ты есть и где находишься? Или все равно выбрал бегство?"

...В тот день Ричард Леннокс вздрогнул и обернулся, услышав возглас Роберта. Но когда Роберт с пистолетом вышел из своего укрытия, маленький наркоман успокоенно опустил руки. За ним темнел овальный вход в ангары. Роберт вгляделся в темноту и увидел на полу, у ног Леннокса, небольшой предмет. Излучатель ультразвука.

– Меня караулишь, Роберт? – дребезжащий голос Леннокса звучал спокойно.

"Но почему Леннокс? – недоумевал Роберт. – Он ведь не мог успеть первым к трупу Скотины Жоржа, потому что первым был, судя по словам Паркинсона, Тедди Хэмер".

– Вообще-то Тедди Хэмера, – ответил Роберт, внимательно вглядываясь в сморщенное лицо, на которое падал бледный свет пластиковых стен. Лицо выглядело старым, хотя Ленноксу не было еще и сорока.

Леннокс оставался бесстрастным.

– Я бросил Хэмера в мусоропровод, – равнодушно ответил он. – Зря он болтал мне в баре... Потащил его в каморку, сам он не мог идти... – Леннокс неожиданно тихо засмеялся. – Теперь он в синтезаторе. Перевоплощается...

– Ты собрался удрать? – Роберт еще крепче сжал пистолет.

– Да. Надоело. Я не отвечаю за папашу. Ты знаешь, – глаза Леннокса заблестели, – они лечат... Энди слышал. И предлагают вернуться. Тебя ведь это тоже касается...

– Пропаганда! Ты знаешь, что такое предательство? Выходит, мы подыхай здесь, а ты улизнешь? Не выйдет!

– Ты тоже можешь... со мной, – тихо сказал маленький наркоман, глядя на пистолет.

– Так нечестно! Ты предатель!

– Никакой я не предатель. Кого я предаю?

– Всех нас! Ты хочешь украсть бот, а значит – часть нашей силы!

– А зачем она, эта сила?

– Ну, знаешь! – Роберт даже растерялся.

– Зачем сила? Сила уже не поможет... Давай со мной!

– Молчи! – Роберт взвел курок.

Леннокс устало усмехнулся.

– Брось, ведь все равно не выстрелишь. Не так легко это дается.

Леннокс оказался прав. Пальцы Роберта вышли из повиновения и отказывались привести в действие механизм, предназначенный для убийства.

– Ладно! – Роберт сунул пистолет в карман. – Я сейчас пойду и растрезвоню всем, что ты собираешься смыться, и погляжу, что будет потом!

– Послушай, Роберт! – маленький наркоман утомленно провел рукой по лицу. – Насколько я понял, Жорж стащил схему у тебя. Значит, знаем только мы с тобой... Ты ведь никому не говорил? Так?

Роберт невольно кивнул.

– Я ее сжег, – отрывисто продолжал Леннокс. – Теперь никто не знает, как открыть... Копии нет, иначе за тридцать лет кто-нибудь воспользовался бы... Или сделал так, чтобы никто не пользовался. Правильно?

– Ну?

– Так вот, – Леннокс слегка оживился. – Если не хочешь со мной... Знать будешь только ты. И никому не скажешь, уверен. Чтобы сохранить лазейку на всякий случай.

Роберт сделал протестующее движение, но Леннокс не дал ему ничего сказать.

– Уверен. Ты и сам знаешь. Не поверю, что ты настолько доволен жизнью... Может быть, ты уже давно думаешь. Только боишься себе признаться...

– Куда? – неожиданно вырвалось у Роберта. Он сам удивился тому, что сказал.

– На Землю, – быстро ответил Леннокс. – Ты ни в чем не виноват... Ты не бежал.

"Желаю тебе побыстрее выбраться..." – вспомнилось Роберту. И бледное унылое лицо Паркинсона.

– Знаешь, как открывать?

Роберт отрицательно качнул головой.

– Слушай...

– Нет! Катись к чертовой матери, предатель, я знать ничего не хочу! Катись, пока не пристрелил!

Он рвал пистолет из кармана, пальцы его дрожали, он готов был изрешетить Леннокса и всех! Всех! А потом пустить пулю в лоб, нет, сначала разгромить все это змеиное гнездо, крушить и бить, заходясь в зверином вопле, швырять столы и кресла, выворачивать содержимое стенных шкафов, пинать ногами трупы, раздирать мертвые рты...

– Ладно, – тихо сказал Леннокс. – Я пойду.

Он наклонился, поднял с пола излучатель. Осторожно ступая, прошел мимо Роберта к выходу из тупика – маленький, сгорбленный, похожий на затравленного зверька – и скрылся за поворотом.

...И вот всего лишь через сутки после той встречи маленький наркоман вылечился навсегда.

Роберт прошел, наконец, долгий путь от командного пункта объекта "Фиалка" до своей каморки, сел на кровать и привалился к стене. В груди было холодно и пусто. Он взял подушку, собираясь подложить ее под спину, и замер. Под подушкой белел сложенный вдвое листок.

Он торопливо прочитал несколько слов, написанных мелким почерком со странным наклоном влево и поднялся. Ричард Леннокс все-таки оставил ключ от выхода. Написал, как выбраться отсюда, и зашел в незапертую каморку перед своим бегством, и сунул записку под подушку, и вырвался... Навсегда... Рассказать об этом всем?

Роберт стоял, глядя на голую серую стену каморки, и все больше убеждался в правоте Леннокса: он, Роберт Гриссом, никому ничего не скажет.

Он внимательно перечитал записку. Раз, еще раз, невольно стараясь запомнить.

Пропаганда. Приманка для дураков. Встретят его с распростертыми объятиями, как же! "Ах, ваш папаша из "Американского возрождения"? Расстрелять! Следующий!.."

Пусть даже не так. "Вы сами сдаетесь, молодой человек? Правильно поступаете, мы бы вас все равно разыскали. Вы сын Гарри Гриссома? Да, да, помнится, мы его прикончили на Фобосе. Но вы-то ни в чем не виноваты? Нет? Хорошо. Эй, развяжите его. Значит так: вот рабочая одежда. Вперед! Что, работать не хотите? Не привыкли? А ну-ка в тюрьму его на перевоспитание!"

Вот так. "Вернись, заблудший, мы примем тебя... Наш мир огромен, в нем хватит места для всех". Пропаганда! Нет никаких мест.

Он бросил листок в мусоропровод и вновь пустился в путь по коридорам.

*

Энди сидел в глубоком кресле, а вокруг мигали разноцветные огоньки. Энди был погружен в бестелесный мир радиопризраков. Радиопризраки жили в черных чашечках наушников, дугой обхвативших его крупную лысеющую голову. Радиоузел был так тесно застален аппаратурой, что Роберт с трудом протиснулся к креслу Энди, задевая локтями какие-то рыжажки. Он остановился напротив, но радист не видел его. Он сидел с закрытыми глазами и изредка пошевеливал пухлыми губами, словно повторял то, что нашептывали радиоголоса. Красная полоска на широкой светящейся шкале медленно перемещалась слева направо, иногда ненадолго останавливаясь и вновь продолжая свое неторопливое движение.