Текст книги "Гиганты и букашки"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Корепанов Алексей
Гиганты и букашки

КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ

Гиганты и букашки

– Поздравляю, Ваня: прибыли, – сказал Луис Медведев, вместе с креслом разворачиваясь к все еще неподвижному Пархоменко. Подпространственное проникновение требовало от организма определенных навыков, которые появлялись только после двух-трех лет работы в Дальней Разведке.

Медведев уже приступил к проверке бортовых систем, когда к Пархоменко вернулось, наконец, чувство реальности. Он неуверенно встал и провел рукой по лбу, словно вытирая пот. Медведев оторвался от экрана и подмигнул напарнику.

– Все штатно, Ванюша. Добьем профилактику – и вперед.

Некоторое время они возились с приборами, занимавшими почти все пространство отсека управления, изредка перебрасываясь короткими фразами.

– Финиш! – Медведев выкарабкался из-за блока контроля и сладко, с пристаныванием, потянулся. – Все-е-о... Пошли, Ванюша. Метнем телезонды, Помощников выпустим на охоту, пусть порыскают – авось, и найдут что-нибудь.

– И сами полетаем, – подхватил Пархоменко. – Поищем места обитания.

– Ну да, ну да, непременно, – покивал Медведев. – Только сейчас вылезем и посидим немного на солнышке. Ты глянь на экран: видишь, какая красота?

*

Телезонды и Помощники старались на славу. Они, как трудолюбивые пчелы, сносили информацию в специализированное транспортное устройство типа "Прыжок", и Медведев с Пархоменко только отдувались и вытирали рабочий пот, вовсю занимаясь разведкой и классификацией. И сами они ежедневно летали все в новые и новые районы, окруженные сворой Помощников и любуясь с высоты на местные пейзажи. Чуть слышно шелестели прозрачные крылья за плечами, били в лицо встречные воздушные потоки, теплые и прохладные, а внизу расстилались леса и степи, вздымались горы, блестели озера, рыскало безмятежное зверье, зеленели грибные поляны, и над болотами тучами висела местная мошкара.

Новый мир, значащийся в программе "Поиск" под регистрационным номером пятьсот семнадцать, оказался добродушным, уютным и приятным. Все было в этом новом мире. Было все, кроме Иного Разума. *

– Интересно, как там Земля, Ванюша? – умиротворенно спросил Медведев, когда они отдыхали в силовых коконах в спальной каюте. – Как там твоя Эммочка? Не пишет?

– Адрес, видать, забыла, – добродушно отозвался Пархоменко, блаженно раскинув руки. – А может, просто не хочет мешать моей очень важной работе.

– А может, ревнует к Аэлите. А что, ревнивая она у тебя, Ваня? Медведев перевернулся в воздухе и с хитрецой посмотрел на Пархоменко.

Пархоменко вздохнул.

– Было бы к кому... Знаешь, Луис, мне кажется, мы просто не там ищем. Вот если бы сквозь черную дыру проникнуть в соседнюю вселенную!

– Насколько мне известно, это уже сделали целых одиннадцать кораблей киберразведки. И ни слуху, ни духу.

– А может, мы просто искать не умеем?

– А может, просто некого искать?

Пархоменко опять вздохнул.

– Слушай, Луис, давай уже здесь закругляться. Бесперспективно ведь. Пусть обживатели поработают, а мы дальше двинем.

– Сделаем, что положено, – и двинем.

– Непонятно, – задумчиво произнес Пархоменко. – Ну чем планета плоха? И флора, и фауна, и все-все на высший балл тянет, а вот разума нет. Ведь ничем же не хуже Земли! Ну почему пустынно Заземелье?

– Ты лучше о другом спроси: почему на Земле разум появился?

– Н-ну, условия...

– Условия! – Медведев фыркнул. – Здесь вот тоже условия, а результат где? Ладно, давай подремлем немного, а завтра всех разгоним по квадратам и начнем потихоньку подводить итоги. Постараемся для обживателей.

*

Если бы не Помощники, Пархоменко вряд ли заметил бы эту штуку на лесной поляне. Он, завернутый в силовой кокон, летел на юг от "Прыжка", в девяносто первый квадрат, скорость была приличной, и воздух светился под напором силового поля. Два десятка Помощников цепью мчались справа и слева, разглядывая, обнюхивая и прослушивая все вокруг, и Пархоменко пришлось задействовать все ступени восприятия, вплоть до максимального регистра, чтобы успевать принимать информацию. Он шел на бреющем над обширным лесным массивом метрах в двадцати от верхушек деревьев. Крылья тонко гудели, отталкивая пространство, информация шла четко, без перебоев – Помощники дело знали – и Пархоменко уже прикидывал, как удобней разбросать друзей по квадратам, когда восьмой в левом ряду Помощник, Тузик, показал интересную картинку. Небольшая лесная поляна, окруженная приземистыми деревьями с желтой листвой, заросла по краям высокой травой, в которой мелькали голубые восьмеркообразные шляпки грибов-брызгунов, по ночам уходящих в землю. Ближе к краю поляны травяной покров обрывался, обнажая сухую бурую землю, и сверху был четко виден идеальнейший круг метров трех в диаметре, лежавший на этой бурой земле. Круг заполняло что-то серое.

Пархоменко тормознул восьмого Помощника и приказал ему вернуться к той поляне, а сам продолжал мчаться вперед, переведя, однако, прием информации от остальных девятнадцати друзей на свою дальнюю память с последующим оперативным сбросом на приемные каналы "Прыжка". Это называлось у них "после разберемся".

Тузик послушно кувыркнулся и пошел назад, завис над поляной, растопырил свои биоэлементы и давай смотреть во все глаза. А глаз у него хватало. Да, несомненно, на поляне находился круг, окольцованный зеленой травой и обрамленный бурой землей, не круг даже, а купол с серой начинкой; воздух над ним дрожал. Не попадались еще в пятьсот семнадцатом такие полянки, и куполов таких интересных видеть не приходилось.

Первым делом Пархоменко приказом успокоил сердце, вторым делом предложил Помощникам действовать по программе и всем, кроме Тузика, переключиться на "Прыжок", а третьим делом сбавил ход, развернулся и одновременно мыслепередачей связался с Медведевым, работавшим в районе экватора.

"Луис, – передал Пархоменко. – Настройся на моего Тузика и посмотри, а я туда уже иду".

"Ого! – через некоторое время ответил Медведев. – Вот так Тузик! Все бросаю и мчусь. Только не волнуйся, Ванюша".

"А я и не волнуюсь. Некогда мне волноваться. Потом будем волноваться".

"Хорошо. Жди, скоро буду. И попрошу "Прыжок" прислать пяток-другой Охранников. На всякий случай".

Вскоре силовой кокон потерял скорость, тонкое гуденье крыльев превратилось в шелест. Пархоменко достиг поляны и пошел вниз. Тузик мохнатым комочком настороженно завис над куполом.

Все было спокойно. Поляну обступали тонкие деревья с гладкой красноватой корой. "Кук!.. Кук!.. Кук!... "– редко и размеренно куковала какая-то местная кукушка. Ближайший гриб-брызгун внезапно изогнул свою пятнистую ножку, дрогнул голубой восьмеркообразной шляпкой и выпустил на комбинезон Пархоменко белое облачко брызг, совершенно, впрочем, безопасных. Пархоменко медленно пересек поляну. Купол чуть возвышался над его головой, оттуда веял теплый ветерок. Купол оказался синеватым и прозрачным, сквозь него Пархоменко видел деревья на противоположной стороне поляны; нагретый воздух дрожал и деревья тоже словно колыхались, как бывает возле костра. Под куполом лежал чуть выпуклый серый блин. Пархоменко осторожно протянул руку, прикоснулся к синеватой стенке купола, слегка надавил – и едва успокоил колотящееся сердце.

Как он и ожидал, стенка чуть прогнулась, сгустив свою синеву, но руку не пропустила. И даже легонько оттолкнула его пальцы. Он попробовал еще раз, нажал обеими руками – результат был тот же. Стенка темнела, пружинила, но не пропускала к серому блину. Пархоменко отошел в сторону, пошарил в траве под деревьями, нашел корявый сучок и бросил в стенку. Сучок беззвучно ударился и упруго отлетел в сторону, задев голубую шляпку гриба, тут же недовольно брызнувшего белым облачком.

– Силовое поле, – удовлетворенно констатировал Пархоменко.

Ему уже все было ясно. Перед ним, безусловно, находилось силовое поле, ограждающее нечто от воздействий извне, а силовые поля, как известно, не растут на лесных полянках как грибы или, скажем, деревья.

Пархоменко перевел дыхание, посмотрел на Тузика. Тузик висел себе безучастно и не понимал, дурачок, что же он такое откопал.

– Ах, Тузик, что же ты такое откопал, что же ты откопал? приговаривал Пархоменко, обходя купол. – А сколько еще таких штучек на этой прелестной планете?

Его обуревала жажда деятельности. Он опять мыслепередачей связался с Медведевым.

"Луис, ну скоро ты? Я ведь брожу здесь, как кот вокруг сметаны. Руки ведь чешутся".

"А ты почеши их, Ванюша, почеши – и легче станет, – посоветовал Медведев. – И палками не бросайся, подожди. Я ведь и так гоню во весь дух. И Охранники на подходе. Думаю, через полчаса предстану, как лист перед травой".

"Ну-ну, – недовольно ответил Пархоменко. – Я пока поэкспериментирую немного. Тебе же Тузик транслирует? Судя по степени отталкивания, мы имеем дело с довольно слабеньким силовым полем. Зонтик от дождя".

"Постой, Ваня! – обеспокоился Медведев. – Без Охранников ни шагу!"

"Хорошо, хорошо, жду," – нетерпеливо передал Пархоменко и отключился.

Поле было, конечно, слабеньким. Любой Помощник справится без труда. Ликвидирует без остатка. Пархоменко еще раз обошел вокруг купола и приказал Тузику вмешаться. Тузик растопырился, пошел вниз, а Пархоменко на всякий случай укрылся в силовом коконе. Синева пропала, воздух еще немного подрожал и успокоился. Серый блин оставался неподвижным.

– Было и сплыло, – прокомментировал Пархоменко. – Тузик, спасибо за службу!

Он убрал кокон, отыскал в траве тот же корявый сучок, подошел к блину, присел перед ним на корточки и потыкал концом деревяшки. Серая поверхность тоже слегка пружинила и напоминала скорее кисель, чем блин. Пархоменко поднес к ней руку – разницы температур не ощущалось. Он положил ладонь на серый кисель, нажал. Поверхность была прохладной и очень похожей на резиновую.

– Интересно, – пробормотал он, пробуя отщипнуть кусочек этого серого резинового киселя. – Чей же ты будешь?

Внезапно у него закружилась голова. "Кук!..Кук!.." – злорадно крикнула местная кукушка.

"Эй, Ваня, прекрати эксперименты! – возмутился Медведев. – Я ведь все вижу!"

Пархоменко не успел ответить, потому что потерял равновесие, тщетно напряг мышцы спины, пытаясь упасть назад, в сторону от неизвестной серой субстанции, но что-то тянуло его вперед – и он упал вперед, и руки его сразу провалились по локоть. Он еще успел повернуть голову, увидеть безразлично повисшего над поляной Помощника – и окончательно погрузился в cерую массу.

*

Вокруг мельтешила какая-то разноцветная чертовщина: какие-то синие вспышки, радужные узоры, зеленые звезды, всплески белого пронзительного света, слабенькое розовое мерцание, пурпурные зигзаги, черные шары, огненно-рыжие загогулины. Прозрачные капли внезапно взрывались клубами холодного коричневого дыма, фиолетовые плоскости проникали друг в друга и превращались в горячие веселые огни; ослепительно белые колонны вздымались и тут же растекались бледным сиянием. Пархоменко пригнулся, отстранился руками от розовой пирамиды, так и норовившей проткнуть его острой вершиной, вильнул в сторону от недобро разгорающихся зеленых огней, отмахнулся от холодных сереньких бусинок – и подставил-таки голову под узор из черных линий, искривившихся наподобие рожицы с глазами, носом и улыбающимся ротиком-кривулькой. Кривулька распахнулась, полыхнуло оттуда красным и густо-зеленым, Пархоменко швырнуло вдоль каких-то зеркальных уродин, насмешливо отразивших его выпученные глаза, – и что-то уперлось в спину, наклонило, словно ткнуло в блюдце с горячим чаем – пей, мол, – авось, полегчает. Только не захлебнись.

Пархоменко не захлебнулся. Приостановил дыхание, переждал лицом в горячем. Остыло, потянулось прочь вязкими струями. Ударили по голове тяжелой, но мягкой подушкой, провели носом по сыпучему и колкому. Оставили в покое.

Повеял приятный ветерок.

–Ванечка!

Уж голос Марины-то он знал. Кто же не знал голоса Марины? Даже Эммочка к Марине не ревновала, потому что Марина была своя. Разведчик и классификатор Марина. Единственная на всю их компанию. Не было другой Марины.

–С прибытием, Ванечка!

Пархоменко покрутил головой. Серая пелена, наконец, исчезла, и перед лицом появился желтенький мелкий песок. Пархоменко повернулся набок, сел, машинально отряхнул рукав. Начал осматриваться.

Первым делом он увидел Марину. Марина тоже была в темно-синем комбинезоне, украшенном легким полупрозрачным шарфиком. Она сидела на корточках, смотрела на него зелеными глазами и молчала. Давала придти в чувство. Ветерок, как положено, спутал ее длинные черные волосы. Марина сидела на фоне обширного водного пространства стального цвета. По пространству бродили мелкие волны, высовывались на песок и соскальзывали обратно. На белесом горизонте вода переходила в белесое небо, идеально, без разрывов и сгущений затянутое пленкой облаков. Справа и слева водное пространство было ограничено широкой желтой полосой пляжа. Пляж изгибался огромной дугой, в центре которой находились Пархоменко и Марина, полукольцом охватывал залив и тянулся, тянулся, тянулся до бесконечности. Позади пляжа берег полого уходил вверх и был покрыт зеленой чащобой. Так и шли вдоль залива две дуги – желтая и зеленая. Дул над берегом теплый ветерок, вообще было тепло, но не жарко, и зеленая чащоба выглядела довольно симпатично, хотя и очень незнакомо.

– Где мы? – спросил Пархоменко.

Марина невесело усмехнулась, пожала плечами.

– Гордон и Лукин пока не разобрались. Летают, осматриваются.

– Что?!

– Летают, говорю, осматриваются, Ванечка, – невесело повторила Марина, поигрывая своим полупрозрачным шарфиком. – А меня караулить оставили. Наблюдать. Вот я тебя и подкараулила.

Соображал Пархоменко все-таки быстро. Других в разведке и классификации не держали.

"Прыжки" направлялись в разведку группами. Ежедневно по одному четыре-пять дней подряд, с одного стартового комплекса в Ближнем Заземелье. Харальд с Лукиным по программе "Поиск" ушли в пятьсот четырнадцатый мир, Стефан и Петя – в пятьсот пятнадцатый, Марина и Гордон – в пятьсот шестнадцатый. Медведеву и Пархоменко достался пятьсот семнадцатый. И тем не менее, представители трех групп из четырех, групп, направленных в разные уголки космоса, оказались в ходе разведки своих миров вместе. И неизвестно где. Возможно, в пятьсот восемнадцатом мире.

– Где же выход из туннеля? – быстро спросил Пархоменко.

Марина оценила. Кивнула одобрительно.

– Выхода нет, Ванечка. Я ведь первая сюда попала. Видела, как Гордон появился, он почти сразу за мной бросился. Лукин сам нас вчера нашел. Мы там спали, – Марина показала на симпатичную чащобу, – а он по следам нашел. И твое явление наблюдала. Главное, в одном и том же месте. Харальда вот нет, Лукин без него полез, а Харальд теперь осторожничает, ты же знаешь Харальда.

Пархоменко кивнул.

– Правильно, что осторожничает. А ты вот, небось, не осторожничала.

– Небось и ты, Ванечка! – Марина улыбнулась. – А Луис?

– Не дождался я Луиса, – смущенно признался Пархоменко. – Уж больно руки чесались.

– Вот-вот, – вздохнула Марина. – Разведчики с большим опытом. Краса и гордость человечества...

– Так что с выходом? Как все это происходит?

– Тишина. Волны плещут. Вдруг хлопок, как в ладоши. И из воздуха над самым песком начинает выдуваться что-то вроде мыльного пузыря. Выдувается, раздувается, а что внутри – не видно. Поверхность мутная, непрозрачная. Ни шумовых, ни световых эффектов. Температура не меняется, песок как лежал под пузырем, так и лежит. Пузырь строго сферической формы, мутно-белый. Впечатление такое, что наполнен дымом, потому что все там, под поверхностью, медленно перемещается или же сама поверхность вращается. Достигнет метров трех в диаметре – снова хлопок – и мгновенное исчезновение. Без каких-либо сопутствующих явлений. Аппаратура, возможно, что-то и зарегистрировала бы, но аппаратура там. – Марина неопределенно повела рукой. – В "Прыжке". На распрекрасной розовой планете.

Марина замолчала.

– Ну, дальше! – нетерпеливо потребовал Пархоменко.

– Вот и все. Пузырь исчезает, а на песке остается Гордон. Носом вверх. Со свирепым лицом. Или Ванечка Пархоменко. Носом вниз. С растерянным лицом. И никакого входа-выхода больше нет.

– Та-ак, – протянул Пархоменко после длительного молчания. – Значит, дождались. Неужели дождались?

Марина повела на него зеленым глазом, пожала плечами.

– Это ведь, Ванечка, и с допотопных времен могло остаться. Может быть, только это и осталось.

– Неужели дождались? – задумчиво повторил Пархоменко. – Та-ак... Местность незнакомая, говоришь?

Марина опять пожала плечами.

– Мы втроем ничего похожего не припомнили из каталогов. Подождем, вернутся ребята, может, новость на крыльях принесут. Мы здесь походили по зарослям, посмотрели. Жить можно. Очень даже неплохо для Заземелья. Но что мы тут без "Прыжков"? Ждать, пока разыщут? Если разыщут. Если будут искать.

– На Харальда надежда. И Луис наобум не полезен, он опытный, Луис. Главное – вход знает. Соберутся там, подумают, придумают что-нибудь.

– Хорошо бы. – Марина вздохнула. – Ждать-то уж больно скучно. Не

голодный?

Пархоменко похлопал по карману.

– Комплект на месте. Ну, давай, рассказывай, как ты провалилась, и Лукин, а потом я расскажу.

Они сидели рядом посреди бесконечного пустынного пляжа, волны неутомимо льнули к берегу, над чащей вспархивали птицы. Пархоменко набирал в кулак теплый песок и тонкой струйкой сыпал его рядом с собой, так что вскоре получилась солидная горка.

Картина вырисовывалась ясная. И в пятьсот четырнадцатом, и в пятьсот шестнадцатом, и в пятьсот семнадцатом были обнаружены некие серые круги, накрытые куполами силовых полей. В неприметной лощине у реки; среди невысокой розовой растительности; на лесной поляне. Лукин в своем мире, а Марина в своем, как и Пархоменко, сняли силовые поля, попробовали поэкспериментировать – и провалились. Гордон был рядом и сразу бросился за Мариной. Харальд и Луис выжидали. Впечатления от перехода у Марины, Гордона, Лукина и Пархоменко были примерно одинаковыми: разноцветная сумятица, толчки, чередование тепла и холода. Протащило их сквозь радужную круговерть и выкинуло неизвестно где. Но всех в одном месте.

– И вот грядет русалка, владеющая линкосом, – пробормотал Пархоменко, разрушая песчаную горку. – В белых одеждах.

– Почему русалка? – удивилась Марина.

– Да так...

За их спинами раздался негромкий звук, похожий на хлопок в ладоши. Они резко обернулись – и замерли. Над песком раздувался мутно-белый пузырь. Пузырь беззвучно колыхался, в нем клубился, дрожал, завивался спиралями белый дым. Теплый ветерок продолжал лететь вдоль пляжа, и в чащобе все было спокойно, а пузырь рос и рос, придвигался вплотную, словно невидимый великан дул в соломинку с мыльной реной. Мягкий упругий бок пузыря коснулся оцепеневшего Пархоменко – и Пархоменко, оттолкнувшись подошвами от песка, совершил безупречный прыжок назад, попытавшись подхватить в воздухе Марину, но Марина тоже успела среагировать – вторая группа, как-никак – и уже катилась по пляжу, только мелькали зеленые глазищи, да волосы летели черным вихрем. Даже полупрозрачный шарфик был на месте.

Пузырь раздулся метров до десяти в диаметре, поколыхался над пляжем ни песчинки не шелохнулось – и исчез, растаял в воздухе. И оставил после себя целую кучу копошащихся Помощников, пяток Охранников и белый веретенообразный кокон. Помощники смешно шевелили биоэлементами, раскатывались в стороны, паукообразные приземистые Охранники ощетинились-растопырились всем своим оружием массового и одиночного поражения, сверкали экранчиками защиты, выбирали наземные и подземные, водные и подводные, воздушные и космические цели, однако не агрессивничали, потому что только птицы перепархивали над чащобой, только волны суетились, елозили по песку, а Марина и Пархоменко отряхивали комбинезоны и пытались извлечь песчинки из волос.

Белое веретено лопнуло посредине, полез наружу короткий ствол распылителя, а за ним появился Луис Медведев. Вид у него был несколько взъерошенный.

– С прибытием, Луис, – произнесла Марина традиционную фразу.

Медведев довольно долго озирался, кряхтел и помалкивал, а Марина и Пархоменко продолжали вытряхивать песок из причесок и не мешали человеку приходить в себя.

– Итак, – зловеще сказал Медведев, несколько освоившись, – я, значит, целую армию собираю, оставляю в нашей коробке координаты и завещание, лезу в эту резину, хотя не стоило лезть за таким вот разведчиком и классификатором первой группы, а он, оказывается, устроил свидание на пустынном берегу пятьсот восемнадцатого нового мира и ради свидания эти колодцы-переходы устроил. Ух, и задаст тебе Эммочка. А тебя, Маринка, Гордон вообще из дома выгонит.

– Дурачок ты, Мишка-медведь! – ласково сказала Марина. – Не выгонит. Он тоже здесь.

– Понятно, – озадаченно протянул Медведев. – По-моему, всех нас гнать надо из разведки. Гнать сквозь все вселенные. Всех четверых.

– Угу, – согласился Пархоменко. – И еще Лукина.

*

– Итак, уважаемые разведчики и классификаторы, – сказал Гордон, оглаживая свою мушкетерскую бородку. – Ваше мнение?

Гордон был старше других, работал даже больше Медведева и имел восьмую группу. Что, впрочем, не помешало ему без размышлений броситься за Мариной и тоже успешно провалиться. Утратить розовые кущи и обрести песчаный берег.

Они вшестером кружком сидели на этом песчаном берегу, небо, в отличие от вчерашнего дня, являло собой пример редкостной голубизны и чистоты, ласково и нежно светило симпатичное местное солнце, и водная гладь, утратив суровую стальную окраску, отливала безмятежной синевой. В изумрудной чащобе заливались птицы.

В общем, душа радовалась и мир был прекрасен. Особенно прекрасен этим свежим тихим утром, потому что ночью на песчаном берегу кто-то невидимый трижды хлопнул в ладоши – и выросли едва заметные в беззвездной черноте гигантские пузыри, раздулись и пропали, оставив после себя три специализированных транспортных устройства типа "Прыжок", шестая модель. Вместе со всеми Помощниками, орбитальными телезондами и Охранниками. Вместе с осторожным Харальдом.

И еще более преобразился мир, еще сладостнее запели птицы, когда неразговорчивый Лукин, весьма болезненно переживавший свой промах, засек сигналы одного из супермаяков, разбросанных по Заземелью, и вычислил, куда же занесло всю шестерку разведчиков и классификаторов разной квалификации. Теперь они не были заблудившимися в бесконечном пространстве. Теперь они знали дорогу домой.

Они сидели кружком в тени своих специализированных транспортных устройств, Харальд и Лукин, Марина и Гордон, Пархоменко и Медведев, сидели прекрасным утром, прекрасным еще и потому, что наконец-то в Заземелье обнаружился чей-то след. Впервые обнаружился чей-то след. Чужой след. Серые круги никак не укладывались в рамки природных явлений.

– Ваше мнение? – спросил Гордон.

– Думаю, три провала в трех мирах, конечно, не случайность, – ответил Медведев. – Провала в прямом и переносном смысле. Думаю, мы вторглись в определенную сферу. Сферу чужого влияния. Стефана с Петей здесь нет, поэтому можно вот что предположить: либо у них эти серые круги отсутствуют, а значит, их мир находится вне сферы, либо они ничего не заметили.

– Либо заметили, но ведут себя более осторожно, – добавил Лукин.

– Согласен, Женя, – сказал Медведев, повернувшись к Лукину. – Так вот, мы вторглись в сферу чужого влияния, и нас деликатно выставили.

– Почему выставили? – возразил Пархоменко. – Просто мы полезли в их транспортные колодцы, или там туннели.

– Туннели с односторонним движением? – Харальд с сомнением покачал головой. – Скорее уж не туннели, а какие-нибудь производственные комплексы или лаборатории. Мы сунулись – сработала защита – и вот вам результат.

Харальд сказал: "мы сунулись", хотя сам никуда не совался, а оцепил серый круг Охранниками, обложил Помощниками, окружил регистрирующей аппаратурой, подготовил обстоятельный рапорт и собирался начать тщательно продуманные эксперименты. И не лез в серый блин.

Марина притушила зеленые свои глаза, промолвила осторожно:

– Туннели,лаборатории... А где хозяева? Может быть, хозяев и нет давным-давно?

– Это уже другой вопрос, – заметил Лукин. – Интересно вот что: каждый из нас что-то там, внутри колодцев, видел, ощущал, а Помощники словно ослепли и оглохли. Луис вот первый прибыл вместе с Помощниками, так Луис может что-то рассказать, а у Помощников информация на нуле. То же самое и с Харальдом.

Гордон погладил бородку.

– Мыслится мне, не случайно мы все здесь оказались. Мы полезли – от нас просто отмахнулись. Но Харальд ведь не лез. И "Прыжки" наши не лезли. Улавливаете связь? Мы полезли, от нас отмахнулись, а заодно и все остальное выбросили. И ведь именно отмахнулись! Сидит зазвездный гигант на галактическом пляже, отдыхает. Ползет букашка по его голой руке, щекочет кожу. Ну не убивать же ее, тварь ведь Божья. Стряхнул осторожно. Другая ползет. И другую стряхнул. Третья. Он посмотрел, а возле него еще десяток копошится. Вырыл в песочке ямочку и туда их всех, чтобы не приставали. Не мешали думать. Отмахнулся, одним словом.

– Ерунда, Гордон! – Медведев поморщился. – Гиганты,букашки... Метафоры и аллегории. Просто нас деликатно выставили. Ну, если с помощью твоих метафор и аллегорий: непрошеные гости зашли в дом, да еще и замки посрывали – силовые поля то есть – вот и выдворили гостей. Стоят ведь там, у этих входов, силовые поля, не просто так ведь их поставили, а с умыслом: чтобы никто случайно не пострадал, чтобы ничего туда не проваливалось. А мы все посрывали и полезли. Ну, нам в ответ на дверь и указали. Только и всего.

– Не это главное, не это! – горячо сказал Пархоменко и смутился было от своей горячности, но встретил понимающий взгляд Медведева, уловил одобрительный кивок Лукина и продолжал: – Самое главное ведь в том, что мы, наконец, обнаружили в Заземелье чей-то след, не наш след. И это дает нам возможность надеяться на встречу с Иным Разумом. Пусть нам пока ничего не понятно, пусть мы пока не видим пути, но не знаю, как вам, а мне просто... ну, приятней жить, что ли... Приятней жить, зная, что путь есть... В общем, слов не подберу.

Марина улыбнулась.

– Ванечка, все понятно. Ты очень правильно все сказал.

– Все правильно, – подтвердил Гордон.

– А группы нам все-таки поснимают, – вздохнул Лукин. – Как пить дать поснимают. Всем, кроме Харальда. И отстранят.

– Так мы ведь и полезли-то в колодцы эти без всякой разведки только потому, что соскучились, понимаете, соскучились, истосковались по другим! воскликнул Пархоменко.

– Правильно, Ванюша, – сказал Медведев и подмигнул Лукину. Переживем, Женька. Поснимают, так поснимают, а отстранить не посмеют. Не дадимся.

Потом они возились с Помощниками, Охранниками и телезондами, копались в недрах своих специализированных транспортных устройств, вместе обедали, летали на крыльях над планетой, гуляли по берегу. Потом совещались, готовили "Прыжки" к переходу.

Заземелье простиралось в бесконечность, но в центре его всегда оставалась Земля, только Земля, откуда все они были родом.

Медведев и Пархоменко вместе подошли к своему "Прыжку", остановились у его массивной серебристой опоры.

– Эх, хорошо бы их найти, Луис.

– Попробуем, на то мы и разведка. А впрочем... – Медведев потер подбородок. – Если Гордон прав... Не лучше ли не искать? Ну что общего может быть у букашек с гигантами?