Текст книги "Если нет проблем"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Корепанов Алексей
Если нет проблем

КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ

Если нет проблем

Собственно, Курилов не собирался возвращаться с работы именно этим путем, но, как всегда бывает, на его решение повлиял ряд труднопредсказуемых факторов. Во-первых, пришлось задержаться на работе близился конец квартала. Во-вторых, в гастрономе появились сосиски и их атрибут – солидная очередь, а в холодильнике у семейства Куриловых было пустовато. В-третьих, желанный автобус даже не притормозил у остановки, потому что был битком набит, и Курилову пришлось дожидаться следующего. В-четвертых... Но, пожалуй, хватит. Именно в силу этих причин, увидев прореху в заборе новостройки, Курилов не смог удержаться от искушения значительно сократить путь домой, тем более, телевидение уже начало трансляцию очередной хоккейной встречи.

Курилов просунул в щель "дипломат", протиснулся сам, подошвы его ботинок поехали по неровному льду – и он, твердо усвоив из прессы, что лучше правильно упасть, чем пытаться удержаться на ногах и в итоге заработать вывих, а то и перелом, сгруппировавшись, упал на бок, выпустив из руки "дипломат".

Уже потом, из разговора с соседом-школьником, большим знатоком фантастической литературы, Курилов узнал, что просто-напросто провалился в заурядную пространственно-временную дыру, которых, оказывается, полным-полно в самых неожиданных местах любых вселенных.

Тогда же, в момент падения, Курилов этого не знал и, пронесясь сквозь темноту, с недоумением обнаружил, что лежит на чем-то розовом и мягком, и что "дипломата" с сосисками поблизости нет.

Он поправил шапку, машинально отряхнул пальто, впрочем, совсем не испачканное, сел на розовом и мягком, оказавшимся чем-то вроде мелкого песка, – и осмотрелся. Пейзаж оказался настолько странным, что Курилов всецело сосредоточился на его изучении.

Он сидел на вершине небольшой розовой горки, у подножия которой зеленела густая трава. Чуть поодаль сбились в стайку низкорослые деревья с коричневой, словно отполированной листвой и красными плодами, похожими формой на огурцы. За деревьями виднелась зеленая равнина или поле с разноцветными сооружениями наподобие больших детских кубиков, а дальше темнел лес. Кстати, в безоблачном небе мирно светило солнце и Курилову пришлось снять шапку и расстегнуть верхние пуговицы пальто.

Еще пейзаж характеризовапся тремя такими же розовыми горками, одна из которых была полуразрушена, желтыми, голубыми, оранжевыми и других цветов странными конструкциями, вздымающимися над лужайкой, большой гладкой площадкой, величиной с два футбольных поля, абсолютно ровной и пустой, высокой черной колонной у леса, десятком извилистых дорожек и золотистыми обручами, стоящими в два ряда. Пейзаж характеризовался и чем-то еще, просто Курилов не смог вот так сразу все это воспринять и освоить.

Он успел до конца расстегнуть пальто и сдернуть с шеи шарф, но не успел как следует все рассмотреть, а сзади к нему уже обратились с вопросом.

– Тебе не жарко?

Курилов сначала ответил: "Жарковато", – а потом повернулся на вершине своей горки и посмотрел, кто же это интересуется.

По ту сторону горки лежали на поле белые шары разной величины, и линия горизонта тоже пряталась за лесом. У подножия горки стоял босоногий юноша с нежным лицом и черными кудрями. Бедра юноши опоясывала узкая серебристая полоска, еще одна полоска серебрилась на плечах. Телосложением и изяществом юноша походил на известную статую Давида.

– А ты разденься, – посоветовал Давид, щурясь от солнца.

Курилов медленно и покорно снял пальто и шапку и положил рядом с собой. Спускаться с горки он не решался.

– Где я? – спросил он спустя некоторое время, в течение которого юноша успел сесть на траву и закрыть глаза. – Кто вы?

– Да так, – уклончиво ответил Давид. – А ты, конечно, имиджер. Или фруверт?

– Фру... что? – не понял Курилов.

Юноша открыл глаза и приподнял бровь.

– Ясно. Спрашивай.

– Я же спрашивал, – резонно заметил Курилов. – Где я? И куда девался "дипломат"? Там сосиски.

– О! – Давид сделал ленивое движение, золотистые обручи, сорвавшись с места, покатились к лесу, все убыстряя ход, вспрыгнули друг на друга, образовав красивую цепь, – и растворились в воздухе. – Фабрикаты, как правило, не транктируют. Правда, только орт-классификации. И что значит где? За пределы континуума, насколько мне известно, выйти еще не удавалось, хотя попытки, конечно, были. Лют-прорыв и квазинария.

Курилов ослабил узел галстука и понял, что хоккей он посмотреть вряд ли успеет.

– Но это, по крайней мере, планета Земля? – робко спросил он чернокудрого незнакомца.

– Ах, вот в каком смысле? Конечно. И заметь, не в транслатальной субстуре, а вполне контингентированно.

– А какое именно место? – настаивал Курилов, начиная чувствовать некоторое раздражение от терминологии юноши. – Какая страна? И как я сюда попал? Только, пожалуйста, попроще, я химико-технологический заканчивал, и давно уже, да и работаю не по профилю.

– Место в смысле данного места довольно коллинтарное. Видишь ли...

– Попроще! – взмолился Курилов.

Юноша задумчиво похлопал ладонями по мускулистым бедрам.

– Попроще... Да я и так просто. Но как тебе объяснить, если ты фруверт? Разные уровни, тут никакого наложения не получается, потому что я на своем, а по-другому не умею.

– Понял! – обрадовался Курилов. – То, что для вас ясно, я уразуметь не могу, а вы объяснить не можете, да?

– Та же самая типичная сиборда, – задумчиво проговорил Давид, опять сделал ленивое движение, и над лесом пронеслись, возносясь к небесам, зеленые сполохи. – Преломленный эффект того самого Валтасара или даже суфр. А я ведь, собственно, и не говорю. И все равно совмещения нет. Давай так: твой конкретный вопрос – мой конкретный ответ. И в общем-то, миксис на убыль.

– Давайте! – охотно согласился Курилов на разумное и очень понятное предложение. – Только что-то не очень у нас получается. Значит, я на Земле?

Давид кивнул.

– Как я сюда попал?

Давид поморщился, подтянул колени к мускулистому животу, обхватил их мускулистыми руками.

– Понял, – сказал Курилов. – Значит, не пойму. Ладно. Какая страна?

– Нет, – лаконично отозвался Давид.

– Как? А куда же они подевались?

– Единое планетарное общество.

Курилов охнул и чуть не свалился со своей горки. Фантастикой он не увлекался, но "Машину времени" в школьные годы читал. Ему показалось, что горизонт на мгновение покачнулся. Потрясенный Курилов с трудом проговорил:

– Я попал в будущее?

– Сложно ответить. Если взять один темпоральный вектор – да, если другой – нет, а если начать выяснять по троичному полю...

– Но я не в своем времени? – перебил Курилов.

– Не в своем.

– Назад вернусь?

– Что считать возвращением? Тут несколько порядков... Миксис убывает, конфигурация меняется, а по сути, трансляция, грубо говоря, не есть достаточно разумное...

– А как же быть? – растерялся Курилов.

– Я же говорю: миксис убывает, и в известном смысле что-то вернется...

Курилов вскочил на ноги.

– Как это "что-то вернется"? В каком известном смысле?

Юноша лениво потер мускулистую грудь и вздохнул.

– Ох, сложно. Я просто хочу учесть все параметры, а если крайне, повторяю, крайне упрощенно, то, конечно, вернешься.

– Так бы и говорили. – Курилов успокоенно опустился на розовый песок.

Юноша повел рукой, за его спиной возникло что-то белое и пушистое на вид, и юноша погрузился в это белое и пушистое, как в ванну с шампунем, так что осталась видна только чернокудрая голова.

– Еще? – расслабленно донеслось из пены. – Только так все трудно.

– Значит, в будущем... – пробормотал Курилов, соображая, о чем бы таком расспросить. – Войн, конечно, у вас нет?

– Войн... войн... – Юноша наморщил нежный лоб, просветлел лицом. Ах, войн? Нет.

– Прекрасно. А энергетическая проблема? Энергии хватает?

– Энергии хватает.

– Голод, болезни?

Юноша удивленно посмотрел из своего пузырящегося шампуня.

– Голод – это когда нечего есть, – пояснил Курилов. – Хлеба нет, масла, сосисок вот. А болезни – это когда болен человек.

Юноша молчал и потирал лоб.

– Ясно, – сказал Курилов удовлетворенно. – А в космос далеко залетели?

– Нет, – с облегчением ответил Давид, отняв руку ото лба. – Вообще не залетели.

– Почему? А кто же его будет покорять? А мы-то стараемся!

– Зачем? У нас все есть.

Курилов округлил глаза и совсем развязал галстук.

– Откуда?

– Репликация.

Это слово было Курилову смутно знакомо, а возможно, он спутал его со словом "аппликация".

– Пояснить можно?

– Можно. – У юноши был немного рассеянный вид, словно он к чему-то прислушивался. – Самовоспроизводящиеся структуры. Создаем все, что нужно и сколько нужно. Никаких проблем.

– Никаких проблем... – растерянно повторил Курилов. Ему вдруг стало грустно и обидно. – А не скучно вам? Ну, без проблем. Чем же вы тогда занимаетесь?

Юноша перестал прислушиваться и совсем погрузился в пену.

– Миксис почти на нуле, – раздался его спокойный голос. – На вопрос о наших занятиях ответить сложно. Тут ведь множество факторов...

– Вот вы лично чем занимаетесь?

Чернокудрая голова вынырнула из пены, на Курилова спокойно посмотрели голубые глаза Давида.

– Лично я занимаюсь уборкой.

– Уборкой чего?

– Отходов. Поликомпонентная деятельность предполагает некоторые отходы, хотя и необязательно. Но тут нужно исходить из принципа необходимости, понимаешь? Отходы все-таки нужны для того, чтобы был нужен я. Думаю, это вполне позитивное решение.

– Так вы, выходит, что-то вроде дворника? – изумился Курилов.

Юноша опять наморщил лоб.

– Ну, есть у нас такие люди, – пояснил Курилов. – Убирают всякий мусор, листья опавшие, окурки, бумажки всякие.

Давид понимающе улыбнулся.

– В этом смысле, конечно. Хотя... А чем оперируют эти... двор– ники?

– Чем убирают?

Давид кивнул.

– Метлой убирают. Есть у них такое орудие производства – метла. Инструмент такой. Состоит из длинной палки, к нижнему концу крепятся прутья – высохшие ветви растений, – вот он берет метлу и убирает мусор. Подметает.

– Ясно. Если уж так упрощать, то я не дворник, а метла. Потому что дворник – человек.

– К-как? – бормотнул Курилов и, пошарив рукой, нахлобучил шапку.

– Именно метла, – просветлев лицом, повторил Давид. – Сейчас просто момент функционального перерыва. А это все, – он широко повел рукой вокруг, – как бы временно реализованные мои... н-ну... Нет, сложно! – Он досадливо нахмурился, рощица с красными огурцами задрожала, расплылась и превратилась в некие гигантские подобия сосисок. – Скажем так: функции демиурга не утрачиваются, но трансформируются в соответствии с новой символикой, и террестация никогда не следует ограниченному выводу офранинга...

– Так вы человек или нет? – вскричал Курилов.

Юноша всплыл из пены, мечтательно заложил руки за голову, потянулся всем мускулистым телом.

– Привычка. В период функционального перерыва все мы, возможно даже и неосознанно, стремимся принять вид людей. Здесь есть несколько объяснений, но миксис уже на точке схлопывания. Все мы имиджеры. Вот тебе и влияние людей. – Давид покачал головой. – Их нет, а мы постоянно в них перевоплощаемся, и тут, конечно, действует, хотя и не в полном объеме, правило рикошетирующих плоскостей, но, с другой стороны...

– Куда же они делись? – вцепившись в лежащее рядом пальто, просипел Курилов.

Юноша вздохнул.

– Ушли. Что им здесь было делать? Можно понять...

– Куда?

Давид не успел ответить. В лицо Курилову плеснула темнота, и в следующий момент он чувствительно приложился подбородком к чему-то твердому и холодному.

Потом Курилов надел пальто, поглядел вокруг, отыскивая шарф, – но шарфа не было – и подобрал лежащий в снегу "дипломат". Подбородок побаливал.

"Ушли, – думал он, пробираясь по захламленной территории новостройки. – Метлы... Репликация... Никаких проблем..."

Он вспомнил очередь за сосисками и спросил себя: "А согласился бы ты, гражданин Курилов, жить без проблем?"

Он шел домой, потирал подбородок и хмыкал.