Текст книги "Тени ниндзя"
Автор книги: Алексей Витковский
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 13
Санкт-Петербург. Июль 1992 г
– Дзанг! – сякен[23]23
Сякен (яп.) – буквально «Колесо-меч». Метательная звезда, которую обычно именуют сюрикеном. На самом деле сюрикен похож на остро заточенный металлический карандаш. И метается другим способом. Возможно, это замещение названий произошло от общего «Сюрикен-Дзюцу», т. е. – искусство метания лезвий.
[Закрыть] со звоном вонзился в деревянный щит. «Моя жизнь – ад!»
– Кланг! – второй притерся рядом с первым. «Но в раю было бы скучно!»
– Крак! – маленький сай вошел в доску чуть ниже звездочек. Щит содрогался от ударов. В него летело все, что может втыкаться, – ножи, вилки, дротики от дартс, отвертки и даже пара шашлычных шампуров.
Есть такой принцип: хочешь научиться чувствовать баланс, бери предметы, не похожие друг на друга, разной формы, с по-разному расположенными центрами тяжести. Бери и тренируйся. Тогда рука сама научится находить нужный хват. И любой острый предмет, оказавшийся у тебя в руке, можно будет послать в цель, не примериваясь.
Отправив в мишень все, что было, я оценил результаты. «Кучность пока хромает. Хромает у меня кучность – ногу ушибла». В центре мишени гордо торчал сай. Вокруг него воткнулось с десяток разнообразных ножей, образуя вытянутый эллипс. Сякены ушли выше. Две отвертки сиротливо торчали у самого края доски. Вилки рассеялись по всему полю. Дротики попали более или менее точно, зато шампуры съехали в самый низ. Их метать сложнее всего – гнутся.
– Ничего, – сказал я себе, выдирая предметы из древесины, – терпение и труд, как говорится, всех обдерут. А новое поколение выбирает… Что выбирает у нас новое поколение?
– Да хрень всякую, – сказал Колька останавливаясь в дверях. – «Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!» И дай мне хоть один нож, а то хлеба отрезать нечем.
Какое-то время Колька решил пожить у меня. Дядька он холостой. Время есть. Решил поддержать меня в общем. Когда я неделю назад приперся к нему домой с трясущимися от шока руками, Коляныч меня быстро реанимировал. Растер уши, размял кисти рук и шею, понадавливал точки на моей башке. И меня отпустило.
Мы хлопнули по стаканчику для закрепления эффекта, и я стал приставать, чтобы он открыл мне секрет чудодейственного массажа. На что он пропел:
Потом, подумав, он полушепотом многозначительно добавил:
– Тело, Игореха! Тело ЗНАЕТ! Ну ты же читал Карлоса… Лучше расскажи толком, что было-то? Из твоего блеянья я так ничего и не понял.
– Сам ты «блеянье»! – обиделся я, но историю, конечно, рассказал. Потом мы с пристрастием ее обсудили. И пришли к выводу, что меры надо принимать срочные, иначе я либо съеду с катушек, либо меня кто-нибудь укокошит карандашом или пилкой для ногтей. Потому как дошло до мер физического воздействия.
Сказано – сделано. Собрали манатки и направились записываться в ближайший клуб «Каратэ». Там нас сначала приятно удивил яркий свет и белые одежды занимающихся. Мы тут же с рвением приступили к занятиям. Но прошел почти месяц, а эффекта не было. Жуткие сновидения и всякие мелкие неприятности продолжали меня преследовать. Например, УНР[25]25
Управление Начальника Работ – строительная организация.
[Закрыть] наш накрылся вдруг медным тазом, и я в один миг оказался безработным. Мелкая неприятность…
Да и чувствовалась в том клубе «Каратэ» некая пустота. Вроде все на месте. А Духа в зале – нет. После нашего ниндзюцу казалось, будто плаваешь в безвоздушном пространстве. Да и преподаватель почему-то начал на нас искоса поглядывать. А потом как-то подозвал нас и сказал:
– Знаете, ребята, вы, конечно, замечательные. И прогресс есть. Но что-то… Не знаю. Жуть какая-то за вами хвостом тянется. Вы мне весь народ распугаете. Может, поищете другую школу, а?
Вот так вежливо, ненавязчиво, коленом под зад. А что делать? Может, проблема была в том, что группа слишком новая, недавно открылась? Не накачала еще силенок? Пень знает… Мы продолжили поиск и наткнулись на Кун Фу. О! Это была сильная Школа! «Шо Фут Фань» – Пять Боевых Котов. В зале, когда мы туда вошли, сразу чувствовалась мощная, вязкая Сила. Эгей! Это для нас! А сколько нового! Мы окунулись в занятия.
Близилась осень. Глюки мои потихоньку сошли на нет. Коляныч снова переехал к себе. И все было бы хорошо. Если б не одно «но»…
А сначала я снова увидел сон. Все лето мне снилась мрачная жуть, и временами казалось, что нормально спать я уже не смогу никогда. Не говоря уже о «зеленом небе». Но вот, приснилось. Однако вместо радости я поутру чувствовал только смутную тревогу.
Что-то снова идет не так. Что?
Где-то. Когда-то
«А что ему сделается!» – подумал Тио. Он осторожно вынырнул и сейчас прятался за одной из кочек, наблюдая за хорахшем. Тот раскорячился посреди гати, повизгивая и кашляя, низко нагнул свою громадную башку и старался короткими передними лапками дотянуться до челюстей. Меж зубов его текла темная густая кровь. Наконечник копья глубоко вонзился в плоть твари, пришпилив ее язык к нижней челюсти.
«Хорошее было древко, крепкое». Прежде чем сломаться, оно, уступая страшному нажиму челюстей, вогнало наконечник очень глубоко. «Теперь эта тварь, пожалуй, подохнет. Не сможет охотиться, – Тио невесело усмехнулся, в ушах все еще звенело от рева. – Однако от этого не легче, потому что убивать она еще может вполне. И если заметит меня…» Юноша нащупал за поясом топор. «Не выпал – и то ладно. Что же делать? Даже если бы хватило прыти и удачи, чтобы вскарабкаться по хребту хорахша, то рубить топором его шкуру можно до скончания лет. А тварь, конечно, не будет на это благосклонно взирать. Стряхнет и расплющит, как жука. Рубить сухожилия на лапах? Не выйдет. Он быстрее меня. Вот если его чем-то отвлечь… Но тварь доказала уже, что отнюдь не глупа. Значит, надо потихоньку уходить, пока хорахш занят своей раной. Может, он думает, что все же сожрал меня? А я оказался чересчур острым. Ха! Это было бы слишком хорошо…»
Тио так и не успел принять окончательное решение, когда болото всколебалось…
* * *
– Вот он! Стойте! – Колдун замер, пригнувшись и раскинув в стороны руки. Воины мгновенно остановились. Впереди, в двух перестрелах,[26]26
Перестрел – около двухсот пятидесяти метров. Расстояние для прицельного выстрела для среднего стрелка из лука.
[Закрыть] на гати виднелся неподвижный силуэт хорахша. Даже издалека его размеры поражали. «Боги, – подумал Вир, – что такая громадина может здесь жрать? Болотных оленей? Тогда они в этих местах, можно сказать, уже не водятся…»
Болото парило, и зловонный туман затягивал окрестности. Жара. Безветрие.
Вир осторожно придвинулся к колдуну, коснулся предплечья. «Чего ждем?» Тот скосил один глаз на вождя, вторым продолжая следить за хорахшем. Вира передернуло от этого зрелища. Все-таки слишком эти колдуны и маги отличаются от нормальных людей. Примерно как хорахши от остальных животных.
Видимо, поняв его мысли, Говорящий усмехнулся.
– Если Наследник мертв, мы можем только скорбеть, – шепотом произнес он, – но помочь уже не в силах. Если жив, то в относительной безопасности – видишь, тварь не двигается с места и скрючилась? Когда она жрет, то ведет себя совсем по-другому: отрывает кусок и вскидывает башку, наподобие цапли, чтобы проглотить. Жевать хорахши не умеют… Поэтому тварь, по всей видимости, занята своей раной… – Колдун помолчал. – Сделаем вот что: отведи воинов чуть назад. Сам и двое стрелков останьтесь. И дайте мне лук… Так… – Колдун опробовал тетиву. – Сойдет. Остальным ждать моего сигнала. Едва я подниму руку, пусть кричат, как при атаке. Но остаются на месте. Я не хочу, чтобы в решающий миг кто-то оказался между мной и тварью.
Вир кивнул. Ему понравилось то, как Говорящий обращается с луком. И то, что знал о повадках хорахшей больше, чем сам Вир. Вождь в который уже раз подумал, что не может определить, сколько Говорящему зим…
Глава 14
Санкт-Петербург. Середина сентября 1992 г
Закончилась очередная тренировка. Сегодня мы сдавали нормативы. Каждый, кто пришел в «Шо Фут Фань», в течение двух месяцев должен сдать эти самые нормативы. Отжаться, подтянуться и так далее. Но не только. Еще сальто вперед и назад, рандат, оба фляга. Затем страховки. Еще стойка всадника, настолько низкая, что лежащая на бедрах палка не должна скатываться в течение пяти минут. «Боевые Коты» очень строги. Плата символическая, но если не сдал нормативы – гуляй. Отбор есть отбор.
Сухая листва мягко шуршала. Мы с Колькой медленно шли через небольшой парк. Высокое и необыкновенно прозрачное небо над головой. Таким оно в Питере бывает только осенью. Мягкий ветерок, еще по-летнему теплый, шелестит зелеными кронами старых тополей. Они, как всегда, упрямо сбросят листву последними. Зато клен уже пожелтел. И заходящее солнце обращает его во вспышку золотого пламени. Лепота!
Нормативы сданы. Все-таки мы прошли неплохую подготовку. Но отчего-то безотчетная тревога, навеянная сегодняшним сном, не отступает. Наоборот. Она только усилилась.
– А знаешь, Коляныч, – говорю я, – что-то мы упускаем. Такое ощущение, что передышка у нас получается временная.
Он недоверчиво смотрит на меня.
– Что, опять приснилось чего? Китаец?
– Нет. Помнишь, я рассказывал про сны с продолжением? Как я понимаю, они снятся всегда перед какими-то неприятностями. А неприятности у нас, сам знаешь, – однообразные.
– Ты говорил – все прошло.
Я промолчал, рассеянно наблюдая, как мои кроссовки приминают опавшие листья. Пройти-то прошло…
– А вдруг он просто затаился? Чтобы мы расслабились? И эгрегор здесь ни при чем…
Колька усмехнулся.
– Да не делай ты из Кутузова всемогущего дядю. «Шо Фут Фань» ему не по зубам. Ты же сам чувствуешь, как наполнен зал.
– Чувствую. Но если смотреть трезво, мы ведь еще не под защитой.
– Почему это?
Теперь усмехнулся я.
– Видишь ли, Колька, мы Школу оцениваем, так? Но ведь и она оценивает нас. А Посвящение мы еще не прошли. Только первую ступеньку. До Черного зала нам еще как до Китая с Лаосом.[27]27
«Шо Фут Фань» имеет китайские корни, но основатель школы в свое время вынужден был эмигрировать в Лаос. В Черном зале тренировались продвинутые ученики.
[Закрыть]
– Может, ты и прав, – Коляныч задумался. – Однако другой альтернативы у нас пока нет. Значит, надо держать ушки на макушке…
Мы вышли из парка и двинулись по направлению к метро. Солнце уже скрылось за крышами домов. Книжный лоток на углу встретил нас разноцветной чешуей книжных обложек.
– Смотри-ка! Новый Кастанеда вышел!
– Ух ты!
Мы вцепились в драгоценный томик, перелистывали, вчитывались в случайные фразы. Стало ясно, что книгу необходимо купить. Переглянувшись, мы одновременно спросили друг друга: «Деньги есть?» С деньгами у обоих жидковато. И все же, смеясь, мы скинулись и купили «Сказки о Силе» и «Второе кольцо Силы» в одном флаконе. Такие книги случайно на пути не попадаются.
Уже спускаясь по эскалатору, я снова открыл приятно увесистый черный томик. Страница триста пятьдесят пять. Взгляд упал на строку: «…Ее ужасающе целенаправленная попытка убить меня заставила меня действовать на уровне, недостижимом для меня при обычных обстоятельствах…»
Я вздрогнул. Отлистнул страницу и, впившись взглядом в текст, прочел: «Дон Хуан всегда говорил мне, что нашим ужасным врагом является неверие в то, что случающееся с нами происходит всерьез…»
– Что? – спросил Колька, увидев мою реакцию. Я молча передал ему книгу, ткнув пальцем в прочитанное. Он опустил глаза… и тут по моему позвоночнику промчалась волна холода. Я замер, чувствуя… За нами наблюдают! Чужое внимание, вязкое, почти ощутимое физически. Недоброе, нацеленное на…
Книга звучно захлопнулась. Я поднял взгляд и увидел расширенные зрачки друга.
– Нас ведут, – тихо сказал он.
Но вели нас грамотно. Наблюдателей не было заметно, если они вообще существовали физически. В мои мысли вторглось написанное чадным пламенем слово: «Опять!!!» Кулаки непроизвольно сжались. Коляныч помолчал, прищурив глаза, будто прислушивался к чему-то, а потом сказал:
– На мой взгляд, разойтись сейчас – не лучшая идея. Едем ко мне.
* * *
Вагон грохотал и трясся, с бешеной скоростью преодолевая длинный перегон между «Горьковской» и «Невским». Несмотря на не слишком позднее время, народу – раз-два и обчелся. И среди тех, кто есть, – все на вид вполне безобидны. Пара бабулек, хромой дед с тростью, мамаша с капризным дитем и две девицы, которые все время истерически пересмеивались. Мы с Колькой сидели рядом и, включив периферийное зрение, делали вид, что сосредоточенно читаем Карлоса. На нас, кроме девиц, никто не обращал внимания. Но чувство, что нас ведут, усилилось. Да, книга в руках вполне могла бы называться «Из жизни параноиков».
А вот и «Невский». На перроне пустовато. Но именно в наш вагон вошло пятеро парней примерно моего возраста. Они вели себя шумно, прихлебывали пивко, а один даже нахально закурил. Уселись они напротив нас и, непрерывно матерясь, принялись общаться. Я почувствовал, как напряглось Колькино плечо. «Никак, по нашу душу!»
Исподволь наблюдая за любителями пива, я чуть расслабился, «прозвонил» тело, переходя на боевой режим. Но следующие два перегона мы проехали спокойно. Парни «общались», мамаша пеняла на что-то своему карапузу, девицы хихикали уже в сторону вновь прибывших. Бабки в другом конце вагона громко обсуждали нынешнюю молодежь, а дед спокойно сидел, сплетя пальцы на набалдашнике своей трости. Таким макаром мы доехали до «Фрунзенской». Обстановка почти без перемен. Девицы вышли на «Техноложке». Зато вошла еще одна, гораздо симпатичней, а следом – плечистый парень в военной форме. Курсант. Количество народа осталось прежним…
Тут Колька легонько пихнул меня локтем. «Руки», – прошептал он. Н-да! Руки парней напротив нас говорили о многом. Сейкены – сухие мозолистые костяшки указательного и среднего пальцев, которые у большинства ортодоксальных каратэк напоминают копыта, как и в данном случае. У одного вдобавок к этому тыльная сторона ладоней в свежих шрамах. Я тихонько сказал: «Угу» – и продолжил «чтение». Мне даже удалось углубиться в текст, когда сигнал опасности в моем черепе пронзительно взвыл. Любители пива вдруг замолчали! Вскинув взгляд, я увидел перед самым лицом донышко летящей бутылки…
Увернуться не успеть, поэтому я просто чуть наклонил голову и принял удар «на калган». Бутылка лопнула как граната. Осколки брызнули в разные стороны. За миг до этого Коляныч взлетел с сиденья, попутно швырнув в кого-то свою сумку. Я чуть запоздал, и темный силуэт навис надо мной. Жесткая рука вцепилась в ворот рубашки. «Бьет с левой!»
Знание – Сила! А книга – страшное оружие. Особенно если она в твердой обложке. Игнорируя захват, я правой блокировал удар в челюсть, а левой, вставая, воткнул острый угол обложки в глаз противника. Тот упал мгновенно, как будто его отключили от питания. А я был уже на ногах… Но тут же опрокинулся обратно, получив здоровенный удар тяжелым ботинком в грудь! Воздух вышибло из легких. Во рту – металлический привкус. Чье-то тело пролетело мимо, задержав моего противника. Колька работает! А потом моя пятка с мерзким хрустом врезалась в коленную чашечку «умелого на ноги» любителя пива. Он заорал и начал падать, цепляясь за всех вокруг. Поезд дернуло, и он начал торможение. Используя инерцию, я вскочил вторично и врезал падающему врагу открытой ладонью в ухо. Того швырнуло вдоль вагона прямо под ноги курсанта. Тот, с безразличным видом, пнул поверженного в челюсть…
На ногах осталось лишь двое нападавших. И оба они с увлечением теснили Коляныча к дверям. А в покрытой шрамами руке один сжимал отвертку, грамотно пряча ее за бедро!
Кровь бросилась мне в голову.
Стоять, б…дюга!!! – черный томик (прости Карлос!) пушечным ядром врезался «отверточнику» в стриженый затылок. Тот «поплыл», и Коляныч тут же всадил ему йоко в печень, отбросив мордой прямо на мой локоть. «Хлю!» – сказал «отверточник» и выпал в осадок. А последний… Нет! Он не остановился, оставшись один против двоих, а развернувшись, прыгнул на меня, взмахнув пивной бутылкой, как булавой. Прямо перед собой я увидел его странно бледную рожу с совершенно черными, расширенными зрачками. «Как зомби!» – подумал я, встречая его здоровенным Сито[28]28
Удар перевернутым кулаком, аналог апперкота (яп.). Не путать с Сюто (рука-нож).
[Закрыть]… И бутылка, второй раз за вечер, разлетелась об мою голову. Все подернулось дымкой – удар пришелся почти точно в темя. Но сквозь туман я увидел, как отброшенный моим кулаком «зомби» натыкается почкой на Колькин локоть. Готов!
«„Московские ворота“, – констатировал динамик, – следующая стация – „Парк Победы“». Поезд встал. Двери открылись. И граждане дружно принялись переходить в другие вагоны. Курсант тоже вышел, на ходу обернувшись и подмигнув нам. Славный парень! Но сейчас не до него. Мы вывалились на перрон. Колька поддерживал меня за плечи, а я – судорожно прижимал к груди воинственный том Кастанеды. Книга почти не пострадала, чего не скажешь о моей башке.
«Осторожно, двери закрываются!» Поезд клацнул челюстями, скрывая от взоров поле сражения. Но Колька вдруг сказал: «Смотри!»
Дед остался в вагоне. Более того, он поднялся и стоял теперь за закрытыми дверями, пристально глядя на нас. И вовсе это не дед! Это Учитель! Накладная борода, хромота, очки – все это ниндзевские штучки! Он снова достал нас!
И тут Кутузов улыбнулся. Как мог бы улыбаться труп. Меня пробрал такой дикий ужас, что я дернулся бежать. Но Колька удержал. Поезд уже двинулся с места. А Учитель продолжал смотреть на нас, пока вагон не исчез в туннеле.
Глава 15
Санкт-Петербург. Конец сентября 1992 г
Пока Коляныч ощупывал мой череп и заклеивал пластырем порезанное ухо, я напряженно размышлял. Голова гудела. Две бутылки – это все же многовато. Слава Богу, пузыри были пустые. Наши противники успели все выдуть. Возможно, для них опустевшие бутылки были чем-то вроде сигнала к действию. Меня не покидало ощущение, что парни не были «ниндзя» и Учитель просто воспользовался подходящим материалом, создавая ситуацию для нас. Ситуацию типа «ловушка для кроликов». Мы оказались особой породой длинноухих. Шакалы нас не взяли. Значит, в следующий раз это будут волки.
Коляныч закончил заниматься моей башней, налил нам обоим чаю и уселся напротив.
– Ты был прав, – сказал он после непродолжительного молчания, – мы еще не под защитой. Может, нам раскрыть карты… Обратиться к Наставнику, например?
– И что мы ему скажем? – я усмехнулся. – Что мы ищем убежища? Прикройте нас, мы хорошие!
Колька остался серьезен.
– Может, и прикрыл бы, будь мы свои. А так… неофиты ни то, ни се. И неясно еще, – перевесит ли польза от нас те хлопоты, которые мы доставляем…
– Но ведь и ждать нельзя! Защита нужна немедленно! Учитель, похоже, принялся за нас всерьез…
Мы помолчали, глядя друг на друга. Что же делать? Китаец, ясен пень, не даст нам передышки! Наоборот, он будет атаковать как можно быстрее.
– Вот если бы… – начал Колька и умолк, будто сомневаясь в том, что собирался сказать.
– Что?
– Это из разряда благих пожеланий, Игореха. Но если бы нашлась такая Школа, где мы могли бы сразу переговорить с Наставником и он сознательно…
Я невесело рассмеялся.
– «Бы» мешает! Это же альтруизм чистой воды! Что в нас такого, чтобы влезать в наши проблемы?
Но Колька не улыбнулся в ответ. Вместо этого он как-то странно посмотрел на меня и тихо сказал:
– А вдруг есть что-то… Не зря же Китаец так на тебя рассчитывал.
В отличие от Коляныча, я в это не верил. Мало ли, на что рассчитывал Кутузов. Может, я ему и подходил. Но не факт, что подойду другому.
Чай остыл. Я рассеянно прихлебывал его, когда Колька вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ну мы и ослы! Где книга? Где боевой Карлос?
Я подскочил. Как мы не сообразили сразу?! Нужен совет? Так вот книга! Открывай на любом месте и прочти!
Томик обнаружился в прихожей. Доставив его на кухню, я плюхнулся на свою табуретку и толкнул книгу через стол к Кольке.
– Ты додумался, так что – давай!
Мой друг прикрыл глаза, посидел так некоторое время, а затем быстро развернул томик вокруг оси и распахнул, впившись взглядом в нижний абзац слева. И лицо его приняло озадаченное выражение. Я потянул книгу к себе и прочел:
«…Слушая ее, Нагваль все больше убеждался, что знак указал ему на нее самым своеобразным образом. Знак скорее походил на приказание…»
Подняв взгляд от строки, я увидел, что Коляныч внимательно смотрит на меня, вопросительно приподняв бровь.
– Кажется, нам надо ожидать Знак. И еще какая-то «Она». Знак подаст женщина? Но где?
– Ты неподражаем, – Коляныч изобразил, как я глубокомысленно закатываю глаза. – Однако ты прав. А насчет «где»…
Он взглянул на стену за моей спиной, на которой висела карта Питера, и… Схватив с холодильника дротик для «Дартс», метнул его в план великого города. Дротик вонзился прямо в значок, обозначающий станцию метро «Площадь Мужества». Мы переглянулись.
Похоже, что завтра мы там дежурим.
* * *
Ночь, как ни странно, не принесла никаких неприятных ощущений. Как говаривал старина Фрейд в одном известном анекдоте, «бывают просто сны». На следующий день без четверти двенадцать мы с Колянычем вышли на станции метро «Лесная».
В ту благословенную пору перегон между «Лесной» и «Мужества» работал как часы. Еще не крутились бешеные «бабки» на «маршруточном» бизнесе, не работали многочисленные магазины и ларьки и разнообразных хануриков на выходе было куда как поменьше. Тихо, пыльно, печально. Однако мы вышли наверх именно здесь, чтобы пройтись пешком и настроиться. На всякий случай за поясом у каждого было спрятано по короткой текстолитовой палочке. Явара в умелых руках – серьезное оружие. Наши руки были уже достаточно умелыми. Практика-с, господа!
Переход к «Мужества» занял у нас почти полчаса. Шли через парк «Лесопилки».[29]29
Лесотехническая академия.
[Закрыть] На меня это место всегда навевало странные мысли. Сам воздух, казалось, был здесь какого-то другого качества, деревья необычных пород, суетящиеся студенты с рейками, старые домики, теннисный корт. Лучи солнца били сквозь кружево листвы янтарными клинками. Все вокруг казалось ярким, необычайно прозрачным и легким, как часто бывает осенью. Тысячекратно прав Костя Кинчев – осеннее солнце гиперсюрреалист! Как еще именовать ощущения, когда, путешествуя по аккуратным дорожкам, слушая шорох опавшей листвы, за очередным поворотом вдруг натыкаешься на серое бетонное чудовище. Испятнанный тенями как камуфляжем угловатый бункер времен последней Отечественной войны. Именно «гипер», и именно «сюр»! И чудится под тяжкими слоями бетона некая тайна. Давняя и, как водится, покрытая мраком. Студенты «Лесопилки» поговаривают, что под парком прячется целый укрепрайон, в переходах и туннелях которого в войну работал патронный завод. После сорок пятого его законсервировали, а то и просто забросили.
Как всегда, когда сталкиваешься с чем-то таинственным, воображение начинает неистово работать. Я шел и представлял, что корни деревьев давно пробили себе дорогу через бетонные своды и висят там, в тишине и мраке, как мертвые змеи. Откуда мне было знать, что этот парк станет одним из самых значимых мест в моей жизни…
Площадь Мужества встретила нас ревом автомобильных движков и клубами выхлопных газов. Было не по-осеннему пыльно. Даже Коляныч, который всю дорогу сосредоточенно молчал, поднял глаза к ясному, прозрачному небу и проворчал:
– Дождика бы, хорошего…
– Э, нет! Откуда мы знаем, сколько здесь болтаться придется? Без зонтов нам дождь ни к чему.
К счастью, Колькино пожелание не было услышано тем, кто ведает погодой. Небо так и оставалось ясным, а мы начали свой скорбный обход площади по часовой стрелке. Ходили долго. К шести вечера мне уже казалось, что ноги стоптаны до колен. От мороженого ощутимо поташнивало, а ассортимент книжных лотков у метро был изучен от и до. Сначала мы бродили молча, стараясь ни на чем не фокусировать внимания и рассматривать окружающее как бы невзначай, мельком. Нас хватило на пару часов. Как известно, смена телохранителя не может составлять более четырех часов подряд. Глаз «замыливается». Мы еще не годились в телохранители, а потому устали значительно быстрее. Устав, принялись трепаться, но запас анекдотов быстро иссяк. Тогда в дело пошли армейские и флотские байки, причем один рассказывал, а второй в это время должен был бдеть. Потому как лучше пере, чем недо.
Так мы и нарезали круги, будто спятившие от отравы тараканы. Торговцы уже дружно косились в нашу сторону, да и менты наверняка взяли нас на заметку. Когда байки закончились, мы стали развлекаться наблюдением за пригожими девицами, попадающимися навстречу. Что ни говори, а красивые у нас в России женщины. И Питер в этом смысле не самый последний город.
Мы уже совсем было смирились, что нам бродить здесь до темноты, а ночевать, скорее всего, в «обезьяннике». Колька взглянул на часы и севшим голосом произнес:
– Восемнадцать сорок две… Гляди-ка!
О да! Она была хороша. Небольшого роста, стройная, в черной мини-юбке, светлом свитерке… и с несообразно большой спортивной сумкой на плече. Каблучки ее черных туфелек задорно звенели по асфальту, когда она шла от метро к проспекту Непокоренных. Мы плелись следом (новый круг) и тщились обогнать девушку, чтобы посмотреть – как личико? Однако стройные ножки ее были мускулисты (в меру!), а походка спортивна, поэтому нам пришлось лицезреть ее светлый затылок, с модным мелированием «перышками». Мы отчаялись уже ее настигнуть, когда Судьба вдруг подарила нам шанс. Рукой Судьбы оказались два маленьких горбоносых сына гор, торговавших цветами на углу.
– Вай! – воскликнул один из них, намеренно, по всей видимости, утрируя акцент. – Какой дэвушка! Красавица, да!
Он толкнул локтем напарника, и тот нацелил свой клюв в том же направлении. А первый тем временем продолжал голосить:
– Милая, хорощая, – цвэточек дару, только постой са мной! Ну пагляди, видищ какой! Э-э! Пагады! Ничего не жаль, телэфончик…
Девушка делала вид, что горцев просто нет. Отсутствуют.
Видя такой непорядок, подключился второй «Маклаут».
– Эй! Подойди, не пожалэещь! Мащина катать буду, ресторан пойдем! – и, видя, что красавица уже поравнялась с ними и продолжает игнорировать, оба разразились кудахтающими фонемами на неведомом наречии, а второй присовокупил:
– Сука драная! Я твоя мама… – договорить он не успел.
Нет, это не мы подоспели, чтобы проверить бессмертие джигитов. Девушка резко остановилась, развернувшись на каблуке, как танк на одной гусенице. Пальцы разжались, сумка соскользнула с ее плеча и мягко шлепнулась на асфальт. Джигиты от неожиданности замолкли и… Мелькнули загорелые бедра. Тот горец, что выразился по-русски, вцепился руками в самое дорогое, раскрыл рот и начал падать. А девушка уже подняла сумку и шла себе дальше. Второй джигит стоял, тупо глядя перед собой. Глаза его были выпучены, а рука нашаривала ширинку.
Опомнившись, мы кинулись следом за девушкой. Нам даже не нужно было обсуждать произошедшее. И так ясно – вот он, искомый Знак!
Промчавшись мимо упавшего наконец горца (мне пришлось дернуть Коляныча за руку, иначе он пробежал бы не мимо, а «по»), мы развили приличную скорость. Поэтому, обогнав девушку, нам пришлось лихо притормозить. Она спокойно остановилась, глядя между нами, и отшагнула вбок, чтобы видеть, не бежит ли еще кто следом. Никто не бежал, но мы, переглянувшись, оценили грамотность ее действий. На мгновение повисла тишина, однако теперь можно было без помех рассмотреть лицо девушки. Правильный овал, тонкий прямой нос, большие серые глаза, красивые, четко очерченные губы… Песня!
– К… гм, – содержательно произнес Коляныч. Даже не глядя на него, можно было понять, что он сражен. – Сударыня, простите за навязчивое преследование, но ведь это был классический Кинзуцу-мае-тоби-гери по уровню чудан![30]30
Прямой удар ногой в прыжке, способом «вперехлест» – то есть мах одной ногой – удар другой. Простое, но весьма эффективное действие, если вы, конечно, знаете, как и когда его применять. Чудан (тюдан) (яп.) – средний уровень. Гедан – нижний уровень.
[Закрыть]
Колька как скажет! Но что с него взять – любит он японскую терминологию. Об этом ли надо… Я уже приготовился вмешаться, наивно полагая, что неотразим и уж со мной-то, красавцем, она поговорит… Но девушка вдруг улыбнулась.
– Уровень был скорее гедан. Но в общем и целом вы правы. Кекусинкай?
Колька просиял.
– Так точно! Однако давно, сейчас Сетокан и У-шу «Шо Фут Фань». Вот с ним, – друг хлопнул меня по плечу, – это Игорь, а меня Николаем зовут.
– Наташа, – девушка чуть наклонила голову и улыбнулась уже мне. Однако что-то в ее улыбке… Я понял: по-настоящему понравился ей как раз Колька.
– А каким стилем вы занимаетесь? – спросил я, чтобы заглушить ревность. Впервые девушке понравился сначала мой друг. Обычно все бывает наоборот. Правда, вполне возможно, что Наташа просто хорошо разбирается в мужчинах…
Кажется, девушка заметила мою борьбу с чувством собственной важности, потому как ответ она сопроводила ехидной улыбкой.
– Если мы пройдемся немного, то вы меня очень обяжете. Я опаздываю на занятие той Школы, о которой вы спрашиваете.
Мы одновременно кивнули и двинулись вдоль проспекта, следуя по бокам от Наташи, как гвардейцы при выносе знамени.
