Текст книги "Башня (СИ)"

Автор книги: Алексей Краснер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Башня

  (Ночной рассказ у костра)

   Говорить о том, что время это самое важное в жизни... Или, скажем, у меня остается не так много времени... было бы еще немного времени, и тому подобное... Выбросьте весь этот бред из своих голов. Я скажу вам, что время – это еще не сама жизнь. И если рассматривать течение своего существования, не обращая внимания на жизненные циклы, которые мы определили для себя сами, а осознавать свое бытие вне времени и только по вещам, опять же определенных только нами самими, основным достижениям которых ты успел достичь, то вся твоя жизнь предстанет совсем по-другому.

   Да и вообще, все вы тут собрались опять послушать меня-старика, очередные древние сказания о том где мы с вами все находимся и о нашем Первочеловеке на Великой горе. Все вы тут собрались, как и собираетесь каждый вечер. Вот костер, вот звездное небо, которое заглядывает к нам через вход в пещеру, вот остатки недоеденной Жур-травы в глиняной тарелке, вот я – самый старый из вас всех. Вроде все, как обычно. Только никто из вас никогда не поймет меня, что же – это такое время. Мало кто из вас может в принципе разложить световой день или ночь на отдельные минуты, часы, секунды. Никто из вас никогда не видел такой штуки, которая измеряет это самое время и дает малое представление о течении времени. У всех у вас есть только такие понятия как день, когда солнце заливает весь склон нашей Великой горы. И есть ночь, когда на небе появляются крохотные костры, которые мы называем звездами и когда работа на нашем уровне Орла прекращается.

  Причем ночь – это и есть наше единственное счастье. Наше время, когда мы можем лечь на солому в этой каменной пещере и заснуть после долгого изнуряющего трудового дня. Дня, когда над тобой не стоят дымовики-стражи и ты не сносишь боль от их постоянных ударов. Это прекрасное время, когда вся боль, затаившаяся в разных частях твоего тела, затихает на какое-то время и ты по-настоящему обретаешь блаженство уснуть, позабыв про боль.

  Я прожил здесь долгую жизнь. И я, как и вы не видел своего рождения, но, как говорили те, которые жили на уровне Орла до меня, невозможно увидеть свое рождение. Они рассказывали мне, что, на самом деле человек появляется вне этого страшного места, и он совсем маленький, слабый и беспомощный. Вот как ты Тай. Даже еще меньше. Ты – маленький безухий мальчик, но представь, что есть дети еще меньше чем ты. Но никто их никогда не видел, таких маленьких людей. И все это время пока они растут в своем теле, им помогают взрослые женщины, извлекая их из своей плоти. Их называют матерями. Но сейчас не об этом.

  Сегодня я не буду вам рассказывать легенды Великой горы. Я постараюсь начать с самого начала, со своего рождения в этом месте. Потому что именно свое появление и свой первый день на Великой горе мы называем своим рождением. А как его еще можно называть, если никто из нас ничего не помнит до того, как открыл глаза, лежа на холодной земле склона Великой горы?

  Это произошло много, много лет назад. Подобно каждому из вас я открыл глаза и увидел слепящее обжигающее солнце над своей головой. Мое нагое тело затекло от возможно долгого лежания на твердой каменистой земле. Я начал вставать и впервые в своей жизни почувствовал боль во всех конечностях. Кровь приливала к ногам и рукам, отдаваясь в каждом кусочке моего тела сотнями мелких иголок. От такого долгого лежания под палящим солнцем лицо и тело обгорели и каждое мое движение придавало мне болевые ощущения. Но та боль, которую я испытывал в тот день оказалась сущим пустяком по сравнению с тем, с чем мне пришлось столкнуться в своей последующей жизни. И только сейчас я благодарен судьбе, что родился именно в середине лета, потому как открыв глаза на Великой горе зимой я бы уже не смог подняться с земли. Все вы прекрасно знаете эти ужасные морозные ветра и обжигающий холодом снег в этот период года.

  Как и все мы, рождаясь не помним кто мы, как здесь оказались. Так было и со мной, я не помнил своего имени, и кто я, чем я занимался, и как здесь оказался. Но одно я понимал точно. Это не то место, где я должен провести остаток своей жизни, и уж точно, до этого момента я находился не здесь. Так мы рождаемся на Великой горе, с таким досадным чувством мы живем, и с таким же разочарованием умираем на склонах.

  Поднявшись на ноги, я увидел, что нахожусь на большой высоте и практически вижу легкую дымку облаков, простирающихся до самого горизонта. Осознав, что я абсолютно нагой я начал осматриваться вокруг в поисках хоть какого-нибудь намека на одежду. Но вокруг кроме сочной травы и белых камней на сухой земле ничего не было. Я прошел вперед и посмотрел вниз со склона. Пологий резкий обрыв сразу меня остановил. Подножья горы на которой я оказался видно не было, где-то чуть ниже меня кружила стая горных орлов. Отвесные скалы подо мной уходили глубоко вниз, скрывая основание горы где-то в горном тумане. Передо мной с обрыва открылась бескрайняя долина с холмами, горами и зелеными островами посреди красной выжженной земли. Этот пейзаж тянулся до самого горизонта.

  После этого я стал подниматься по склону вверх. Удивительно, но мысли о своем беспамятстве меня уже не тревожили. Внутри меня зарождалось более страшное чувство, которое я, подобно всем нам, пронес через всю свою жизнь. Это – чувство голода.

  Пройдя босыми ногами по каменистой земле через какое-то время, я вышел на плоскогорье. На нем были отдельные скалы со все также разбросанными камнями. Множество камней величиной с половину человеческого роста были идеальной прямоугольной формы. И это меня поначалу сильно удивило.

  Первым кого я увидел, были Гисмунд и Вегест. Два пожилых бородача, наверное, самых старых на тот момент камнетесов уровня Орла. Они встретили меня доброжелательно, дали первую одежду из старой мешковины, немного еды и горячего напитка похожего на чай. Они ввели в курс всего происходящего и на второй день дали мне имя – Варди, что обозначало «добрый друг». Гисмунд постоянно прихрамывал, а у Вегаста была грязная тканевая повязка перекинута через левый глаз. Они привели меня в пещеру, которая служила как каменоломней, так и жилищем обитателей уровня Орла.

  Великая гора являлась домом и наказанием всех, кто здесь обитал. На уровне Орла было порядка тридцати камнетесов, разного возраста и расы. Они занимались добыванием белого камня в каменоломнях пещеры. Затем камень отесывался на открытом воздухе и на металлических полозьях вручную доставлялся на границу уровня ниже. Он назывался уровень Льва. Люди из этого уровня были немногословны, у некоторых даже были насильственно вырезаны языки. Их задачей было вечное строительство стены на Великой горе. И камнетесам уровня Орла не предоставлялось возможности даже поговорить с работниками другого уровня. Со слов Вегеста ниже уровня Льва были еще десятки (а может сотни) других уровней. Но живущих там людей никто не видел. А если вдруг кому-то и приходила в голову идея познакомиться с ними, то дымовики-стражи жестко наказывали таких любопытных ударами своих металлических перчаток на руках, а особо отличившихся – уводили в белую пещеру. Скорее всего люди других уровней занимались тем же самым, добыванием белого камня и строительством огромной бесконечной стены на своем уровне.

  По сути дела, вся Великая гора представляла собой одну большую стройку стены, закрывающей отвесные обрывы кирпичной кладкой исполинских размеров. Труд всех, от камнетесов до укладчиков камней был невыносимо тяжелым. Добывание белого камня в пещерах сопровождалось хронической легочной болезнью от постоянного присутствия в воздухе пещеры белой кварцевой пыли. Перенос камней на поверхность и доставка их по крутым горным склонам нередко заканчивался травмами и гибелью работников. На уровне, весь световой день до захода солнца дежурили пять дымовиков-стражей и отдых в рабочее время жестоко карался побоями. В утренние часы и перед заходом солнца несколько стражей приносили камнетесам еду в виде небольших съедобных кубиков зеленого цвета с человеческую ладонь. Из чего они были сделаны, также никто не знал. На седьмой день, от такого однородного питания меня начало рвать зеленой слизью. Тогда Гисмунд объяснил мне как правильно есть эти зеленые кубики. К тому времени, как я появился на Великой горе, люди моего уровня уже собирали и варили сочную Жур-траву, и даже делали из нее более-менее съедобные лепешки и сушили из нее чай. Правильное чередование трапезы из этих немногочисленных съедобных трав давало возможность дальше нормально существовать, если это можно было так назвать. Кроме этого, большой удачей считалось найти на склоне мертвую птицу или поймать пятнистого полоза. Тогда вечер в пещере превращался в пиршество.

  Сколько сотен зим продолжается это строительство никто никогда не знал. Люди, проживающие на разных уровнях горы, никогда между собой не общались. Страх перед побоями стражей и легкой возможностью свалиться с отвесного обрыва не позволяла людям уровня Орла даже думать об этом. Стена вдоль отвесных склонов медленно росла и, судя по всему, росла на всех уровнях Великой горы. Грандиозный замысел был неподвластен здравому уму человека. Вопросы о том, зачем мы все этим занимаемся и какова конечная цель этого страшного строительства никто друг другу не задавал. Большая часть свободного времени от работы в ночные часы уходила на поедание принесенной стражами-дымовиками еды и усилиями заснуть в пещере. Почти у всех людей были свои неизвестные болезни, раны и «последствия» от тяжелого труда. Сил на разговоры, обсуждения и ссоры не было ни у кого.

  Быт камнетесов все эти годы, на горе где я нахожусь примитивен и прост. Мы ничем никогда не владели, а то чем владели могли у нас так просто забрать. Простая глиняная посуда, железные инструменты, кирки, молотки и прочее, однотипная одежда из грубой вязки какого-то растения. Вот и все чем владели работники уровня. Даже их собственные тела не принадлежали им самим. Но об этом вы и сами догадались, как только здесь появились.

  Я начал работать практически с первого дня как появился на Горе. И первой моей работой, которую мне показал самый старый из камнетесов уровня Орла, Гисмунд, это был сбор воды из глубины пещеры. Вода была необходима для лучшего обтёсывания белого камня, а также была нужна для жизни всех обитателей уровня. Я носил ее из глубокого подземного источника в двух металлических тазах и наполнял три емкости на поверхности. Эта работа была не легкая, но тогда я еще не знал, что это окажется самым простым. Действия с регулярным в течении двадцати дней спуском в холодную штольню для сбора и подъема воды приводили мое тело к постоянному переохлаждению отчего я сильно болел, кашлял и чувствовал каждую ночь озноб. Спасаясь каждый вечер горячим чаем из Жур-травы на какое-то время позволяло мне уснуть. Тогда я еще не представлял, что самое страшное было не лишение своего организма, а унижения и телесные наказания дымовиков-стражей.

  Я не буду вам сейчас рассказывать о том, что со мной происходило, когда я впервые увидел стражей. Если я правильно помню, ты, Эгиль, когда первый раз увидел стража-дымовика вообще сознание от страха потерял. И если я правильно помню, проснулся ты в белой пещере, а вышел из нее уже с отрезанными пальцами на обеих ногах, потом еще четырнадцать дней учился заново ходить.

  С первого же дня как я начал работать по доставке камней на поверхность я столкнулся со всем тем ужасом, который творили эти выродки. Это сейчас, после того, как кто-то из вас рождается на Великой горе его обучают самые старые камнетесы, а тем в свою очередь рассказывали уже давно умершие старожилы уровня Орла. Но тогда я в первый раз увидел, как к изможденному от голода и тяжелой работы пареньку, его кажется звали Бранд, подошли двое стражей и начали его методично избивать. Тогда еще я не знал основного правила уровня: никогда не вмешивайся в наказание стражей и не пытайся за кого-то заступиться.

  Я приблизился к ним вплотную и почувствовал едкий запах чего-то горелого, возможно горелой плоти. И этот запах исходил от избивавших громил. Окликнув стражей, чтобы они прекратили свои деяния, я встал как вкопанный, не понимая, что может за этим дальше последовать. Один из них развернулся ко мне и подошел вплотную. Он, как всегда, был одет в свой серый плащ с надвинутым на всю голову капюшоном, так что его лица не было видно. Он был на две головы выше меня, а стражи если вы заметили все больше и крупнее людей уровня. Все его движения тела выражали агрессию и вселенскую злобу, какая только может быть в этом мире. Распрямив свою шею, он попытался разглядеть меня, новенького и еще такого наивного. Я не смог увидеть его лица. Вероятно, там под капюшоном его и не было, но я увидел, как на том месте, где должна была располагаться его голова скопление черного и плотного дыма из которого на меня сверлящим взглядом смотрела пара огненных глаз.

  Страх сковал все мое тело и заполнил все уголки моего разума. Его красные от огня глаза выражали только одно – ярость. Еле шевелящийся под капюшоном черный дым слегка дрогнул от резкого движения в мою сторону его огромного тела. И тут я в первый раз увидел его руки, одетые в плетенные металлические перчатки. Мощными кулаками он несколько раз ударил меня в лицо, от чего мои глаза мгновенно залила кровь, и я повалился наземь, теряя сознание. Затем я почувствовал, как неведомая сила понесла меня сквозь пространство и время в полной темноте. Единственное, что я осознавал в момент падения в бездну без сознания это то, что стражи никак не могут быть такими же людьми, как и мы. Они вообще не люди, они оболочки.

  Приходить в себя я начал от ослепительного белого света проникающего в мои глаза сквозь слипшиеся от крови веки. Я все-таки попытался открыть глаза, и сумев разжать веки увидел ослепительно белую комнату, не имевшую границ и пределов. Мои руки и ноги были плотно фиксированы металлическими зажимами и все мое тело находилось на неизвестном каменном холодном столе. Руки и ноги были широко раскинуты в стороны от чего я ощутил себя неким пауком с распростёртыми в разные стороны лапками. Я попытался приподнять свою голову, лежащую на столе, и осмотреться. Но кроме белого света, исходившего буквально ото всюду, так как единого источника света не было, я ничего сразу не увидел. Затем справа от меня стали проявляться такие же небольшие каменные столы с аккуратно разложенными на них металлическими острыми и не очень предметами, прозрачными емкостями с неизвестными мне жидкостями разных цветов. Несколько десятков разновидных ножей, с зубцами, запилами и кровостоками, пилы от совсем маленьких до размеров с человеческий локоть и несколько разных размеров молотков с желтым отливом неизвестного мне металла.

  Через небольшой промежуток времени в залитой ярким светом комнате появились двое дымовиков-стражей. Я попытался им что-то сказать, но понял, что ни могу сказать и слова. Ужас страха парализовал все мои органы. Они смотрели на меня своими красными точками глаз и мне даже показалось, что они надсмехались надо мной. Словно мое положение вызывало у них злую радость и удовлетворение. Как вы понимаете, стражи никогда не разговаривают и все, что происходило далее воспринималось мной как безумная немая сцена. Один из них выбрал на стоящем рядом столе закругленный под форму небольшого топора нож. Я успел увидеть только блеск металла это ножа, как в одно мгновение он отсек мне правую кисть. Моя рука безвольно стала свисать со стола, а отрубленная кисть так и осталась лежать зафиксированной металлическим зажимом. Единственно, что меня тогда удивило – это отсутствие крови и слабое подергивание своих большого и указательного пальцев на отсеченной кисти руки.

  Неимоверная боль охватила меня, и я стал орать и выкрикивать проклятия в белизну этой огромной комнаты. Так продолжалось несколько секунд пока другой из стражей извлек из глубины каменного стола неизвестный цилиндрический предмет с красным ободком с одной из сторон предмета. Затем он резко приложил его к моей руке, где раньше на этом месте была моя правая кисть. Я почувствовал запах гари и испытал еще сильнее боль. После этого я опять потерял сознание и очнулся уже ночью в своей пещере, ставшей мне домом. Вокруг меня стояли люди моего уровня. Кто-то из них меня успокаивал, а кто-то молча созерцал, поглаживая на своем теле место где когда-то была его собственная плоть.

  Тогда, продолжая корчится на полу пещеры от переполнявшей меня физической боли, отчаяния и ужаса, я не знал, что все люди уровня проходят через такие процедуры нанесения увечья своим телам. Причем лишение одной из своих частей тела происходит только раз в жизни, и ты с эти существуешь до конца своих дней. И наказание может происходить по любым причинам. Да что там говорить, иногда, и без причины стражи могли увести человека в белую пещеру. Помните, как и случилось с этим камнетесом, Лейвом? Во время рабочего дня на поверхности он погнался за хромой крысой в надежде раздобыть на вечер чего-то мясного. Да собственно он только имел намерения ее поймать, а его схватил один из дымовиков-стражей и потащил в белую пещеру. Оттуда Лейв вышел со снятой на голове кожей и прожил целых два дня в мучениях и агонии.

  Это сейчас я понимаю, что отделался достаточно легко, лишившись своей правой руки. Ведь мне могли отрезать ноги и тогда я бы не смог нормально ходить на работу. А могли лишить меня зрения, что ставило под вопрос вообще мое дальнейшее существование на этой земле. Научиться делать все только левой рукой проще, чем петлять по коридорам пещеры без возможности видеть. Со временем я конечно же научился быть левшой, но ощущение фантомной боли в несуществующей руке остались у меня по сей день.

  Так произошло с Мари, которому выкололи глаза и извлекли все зубы. Старику Рауду, который и так еле передвигался, и держал в руках кирку отсекли левую руку по самое плечо. Если я правильно помню, он умер через три зимы от каких-то мучавших его ночных болей в животе. Еще хуже поступили с Тормодом. Стражи извлекли из него какой-то орган со стороны спины, от чего этот некогда здоровый мужчина уже не мог нормально работать и уходил подальше от пещеры, чтобы его крики, когда он мочится никто не мог услышать. Причем стражи, видя, как он плохо работает, продолжали его ежедневно избивать. Умер он через одну зиму и пять дней, его придавило одним из камней в пещере.

  Вообще, смерть, здесь на уровне Орла дело совершенно привычное, и я бы даже сказал, обыденное. Смерть здесь – это избавление от боли и страданий, которые сносит твое физическое тело. Поэтому практически у всех, кто сейчас сидит у этого костра, нет да возникали мысли броситься с отвесного склона прямо к основанию этой Горы, как раз туда, где мы с вами из покон времен сбрасываем тела умерших. Но вот в чем штука, о которой я не сразу догадался. Здесь на уровне, после смерти одного человека на следующий день находят на склоне горы нового родившегося. И общее число камнетесов на уровне Орла никогда не меняется. Все вы сюда прибыли разного возраста и все, как и я были нагими и полыми, без знания о себе. Но все вы заменили кого-то и когда-то. Потому – все вы занимаете чье-то место.

  На восемнадцатый день после того как я был изувечен дымовиками-стражами, я перестал бояться смерти в принципе и вопреки. Потому как нет более страшнее страха смерти нежели страх боли. Не помню кто конкретно это сказал, а может эти слова всегда были в моей голове. Но человек почему-то боится смерти намного больше, чем боли. И это странно, что он боится смерти. Ведь жизнь приносит намного больше боли, чем смерть. После смерти же уже совсем не больно.

  Не помню, чем я руководствовался, но после второй зимы своего пребывания на Великой горе я начал вести свое личное, не побоюсь этого слова летоисчисление. Многие из вас видели этот зал каменоломни где я периодически делаю мелом записи на стене пещеры. За все свои пятьдесят три зимы пребывания на уровне Орла я повидал много людей и большинство из них были сброшены мертвыми с обрыва Горы. Но я знаю все их имена от самого старого Гисмунда до самого молодого, сидящего сейчас передо мной Тая. Я переписал все время, все зимы, все дни, которые были при мне, и со слов стариков – все зимы, которые были до меня. Затем я вставил во все эти периоды наши имена с датами рождений, потерей частей тела и смерти. Именно поэтому в этот календарь вплетены наши имена и вся наша история.

  А ты, Эйрих, не так давно спрашивал меня откуда я наизусть знаю всех по именно, кто жил со мной все эти пятьдесят зим на Великой горе. Вот тебе и ответ, я занимаюсь этим календарем всю свою жизнь в свободное от работы время. Мне ли не знать все имена людей уровня?

  Помощь в составлении этого календаря мне помогали все жители уровня Орла, и молодые и старые и люди средних лет. И я увидел в их лицах странное и непонятное мне чувство. Это было такое чувство схожее с легким дуновением ветра, которое я, да и не только я, никогда не испытывал. Они все приходили ко мне и уточняли те или иные дни рождений, дни своих потерь, видели свои имена написанные и вплетенные в зимы, лета и вёсны календаря. Они почему-то этому молча радовались, возможно, справедливо осознавая, что их никчемные жизни, проведенные в этом адском месте, не пропадут даром. Они будут написаны на стене и оставят свой след в истории Великой горы. И те, кто появятся после них прочитают их имена, узнают их телесные потери. Перед самой своей смертью Гисмунд (он умер от зубной боли) сказал мне, что придет время и я стану самым старым камнетесом уровня Орла и я не умру молодым. Почему он так сказал и откуда Гисмунд знал об этом? До сих пор для меня это загадка. Но одно он мне сказал прямо перед тем, как перестал дышать. Гисмунд назвал мне то чувство, которое начали испытывать все несчастные жители уровня. Он назвал это чувство – надеждой.

  Проведя почти двадцать зим на Великой горе, я стал замечать одну интересную вещь. Многие люди из всех несчастных на уровне Орла обладали определенными способностями в большей части, нежели остальные. Они и сами этого не замечали и не понимали, но мне это очень бросалось в глаза. И я не говорю сейчас об этой изнуряющей работе по добыче и обтёсыванию камня, высасывающей из нас жизни. Ведь по своей сути если все мы здесь родились и ничего до этой Горы у нас никогда не было, то добыча камня и строительство стены и есть наше основное предназначение, которое мы никогда не постигнем, умирая в муках и боли? И это осознание на корню губило то светлое чувство, которое я увидел в людях и о котором я недавно вам рассказывал.

  Но ведь я встречал людей, которым с особой легкостью получалось работать всеми имеющимися у нас инструментами для камня. Я знал одного камнетеса, который очень хорошо лепил из глины посуду и правильно умел обжечь ее на огне. Причем ему нравилось этим заниматься, как никому из его товарищей. Помню одноного Эгиля, который очень хорошо знал устный счет и мог на глаз разложить сколько тех или иных частей камня умещается в одном целом обтесанном кирпиче, а сколько кирпичей уж отправлено на уровень Льва и осталось здесь на уровне Орла для продолжения строительства стены. Немолодой камнетес Хьярти, умерший от болей в спине на своей сороковой зиме, умел составлять из звезд на небе целые картины, давая им названия. Благодаря хорошей памяти он рисовал их на идеальной сырой поверхности земли соединяя слепки от звезд линиями. Тот же Гисмунд, который всегда будил нас по утрам, чтобы не приведи случай стражи застали кого-нибудь спящим в солнечный рабочий день, всегда метко подмечал кто и чем сможет работать в этот день. Он расставлял людей на работе так, что работа уже не казалась такой изнуряющей и у стража не было повода для наказания. Все его советы и указания послушно воспринимались камнетесами, и не только потому, что он был старейшим из всех. Он просто лучше всех понимал, кто на что сегодня способен, и как лучше каждому продержаться этот длинный день, не упав на землю от изнеможения и голода.

  Именно поэтому я решил для себя, что возможно ведение этой летописи жителей уровня в виде календаря и есть моя способность, мое призвание или если хотите – мой дар. И я должен заниматься этим чтобы у людей среди их отчаяния и боли где-то, когда они засыпают ночью вспоминалось перед сном это теплое чувство, именуемое надеждой. И, возможно, если и было что-то до моего рождения на Великой горе, то я и занимался только этим ремеслом. Я делал людей чуточку счастливей. А там, в той жизни, если она существовала, до Великой горы, я занимался только этим. И не было никаких камней, отрезания плоти, садистов-стражей и смертельных болезней.

  Тогда я пошел дальше. Я решил сделать, что-то такое, что перевернуло бы все мировоззрение жителей закованного в рамках уровня Орла с отвесными бесконечными обрывами Великой горы. Ведь, что по сути своей представляет собой Великая гора, возвышающаяся над долиной, раскинутой до горизонта? Эта – Гора не имеющая своего основания, потому что никто никогда его не видел и уходящая высоко за облаками в небо до вершины которой нам не суждено добраться. Но, если верить старикам, строительство стен на всех уровнях этой горы на обрывах отвесных склонов придает этой Горе другой значение. Мы ведем строительство башни, ограниченной объемами самой Горы. И не известны масштабы этого строительства, как и не известен его конечный результат. Эту неосязаемую и непостижимую бесконечность строительства я и решил использовать для своего следующего творения.

  Дальше, я расскажу вам предание, которое каждый из вас знает. И я не раз рассказывал вам части из этого предания многими ночами, вот также сидя у костра. И я расскажу вам его коротко без подробностей и красок, так как никогда не рассказывал. Ведь каждый из вас может продолжить его рассказывать с любого момента как я остановлюсь.

  Это сказание о Первочеловеке, появившемся на Великой горе. Он родился совсем маленьким человеком мужского пола. Тогда на Великой горе еще ничего не было. Он, Первочеловек, жил и радовался птицам и зверям, Жур-траве и солнцу в лучах которого он согревался. И не было у него ни боли, ни страдания, а было только бесконечное желание встретить других людей, если Великая гора родит ему их. У Первочеловека было все: теплая одежда, чтобы не замерзать зимой, много еды и свободы ходить по Великой горе, где ему захочется. Так он жил и радовался двенадцать зим и лет, пока не настал тот день. День, когда на Великую гору пришли дымовики-стражи, жестокие, сильные и беспощадные. Они сказали Первочеловеку, что теперь они властвуют над Великой горой. И теперь ему, Первочеловеку, нужно построить вокруг Горы башню из белого камня, который он будет добывать из недр ее и обтесывать в тяжелых условиях. За это Великая гора будет дарить ему помощников для осуществления этого строительства, и все они тоже будут работать в муках, голоде и тяжелых условиях. И от этого жить они будут не долго. Только жить они будут на разных уровнях Великой горы и никогда не смогут встретиться. И как только башня будет построена стражи освободят Первочеловека и всех остальных людей. Они смогут свободно спуститься с Великой горы и поселиться жить в долине. Там, в долине, они встретят женщин и будут жить и рожать маленьких людей. Так это должно было случиться. Только когда прошло пять зим и с Первочеловеком на уровне Орла трудилось бок о бок тридцать три человека случилось следующее. Первочеловек воспротивился дальше строить стену и столкнул с обрыва одного из дымовиков-страж. За этот поступок стражи наказали всех, кто добывал белый камень и строил стену на Великой горе. Они лишили всех людей одной из частей тела, но только той части тела, которую должен был назвать Первочеловек. И чтобы еще сильнее люди возненавидели Первочеловека, стражи дали ему вечную жизнь и отпустили его в долину целым и невредимым. Он и сейчас живет в долине, дожидаясь окончания строительства стены вокруг Великой горы. Тогда люди спустятся в долину, он обретет смертность и наступит день, когда они простят Первочеловека.

  Это сказание от начала до конца придумал я и передал его в подробностях сначала самым юным камнетесам (ведь молодые быстрей поверят в историю), а те в свою очередь поведали его всем остальным. Я всем рассказывал, что это предание родилось много сот зим назад и мне его передал самый старый житель уровня Орла. Так, я его рассказываю уже много зим, сидя у костра по ночам, и каждый раз я что-то добавляю в эту историю. Но каждый раз я вижу в глазах слушателей отблески некой надежды, что они в этом месте не просто так, и рано или поздно придет конец их лишениям и физической боли. От этого, засыпая ночью и просыпаясь перед каждым новым рабочим днем, и мне и им немного становилось легче.

  Вы спросите меня, зачем же я вам открылся в том, что все эти годы обманывал вас, придумав несуществующую легенду? Не лучше ли было продолжать поддерживать это предание и дальше? Ведь от того, что вы сейчас услышали, никому легче не станет. И почему я говорю вам об этом именно сейчас? Все бы так и продолжалось до самой моей смерти, если бы не случай. Провидение, которое произошло со мной два дня назад, а вернее сказать даже не случай или провидение, а самое настоящее пробуждение. Вот я уже вижу, как округлились ваши глаза, и вы не можете пока сказать ни слова потому, что не можете даже представить того, что я вам сейчас дальше скажу.

  Слушайте.

  Я уже лежал на полу пещеры и засыпал после тяжелого рабочего дня. Мои ноги за долгие десятилетия превратились в дрожащие конечности от изнурительного труда, а мой постоянный кашель говорил лишь об изношенности моих легких. Поэтому, как только я поборол чувства боли и дискомфорта перед сном, я начал мгновенно засыпать и мой мозг погружался в темное обволакивающее пространство ночного сна, самого прекрасного, что есть у любого камнетеса в жизни. Но как только я погрузился в сон, в тоже мгновение, неизвестная мне сила вывела меня из этого состояния. И я открыл глаза.

  Первое что меня поразило, это то, как я дышал при пробуждении. Это было ровное, спокойное и очень глубокое дыхание. Воздух, которым я дышал был чистым с примесью какого-то запаха, отдающего холодком во рту. Надо мной было огромное пространство звездного неба словно я лежал на земле на склоне Горы в ночной час. Я начал ощупывать себя и понял, что я лежу на довольно мягкой поверхности, состоящей из неизвестного мне материала. Потрогав лицо, я не нашел на нем мои сотни испещренных морщин и шрамов, оставленных мне за долгие годы жизни, а вместо лысеющей головы мои руки ощупали длинные здоровые и не спутанные пылью волосы. Под одеждой, которую я никогда не носил в жизни, я не ощутил впалой старческой груди с выпирающими ниже острыми ребрами. И тут я был поражен своим открытием, я ощупывал свое лицо и тело обеими руками. Я поднял правую руку вверх над головой чтобы разглядеть ее и увидел перед собой совершенно здоровую правую кисть, молодую со здоровыми суставами и пальцами без шрамов и ссадин. Сначала я решил, что я продолжаю спать и это обрывок моего сна, от которого так не хочется просыпаться. Ведь на протяжении моей жизни мне обычно снилось либо что-то недосягаемо съестное, либо это был сон, в котором я не ощущал никакой боли.