Текст книги "Цифровая пуля"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7
В гостях у вики

После занятий, позвонив Аверьяновой на мобильник, я договорился встретиться с нею в Доме культуры в восемь часов вечера. Надеялся, что после двадцати ноль-ноль Вика наверняка будет уже дома и там-то, на квартире, мы ее с Катей и застанем. В спортшколе работа всегда найдется, потому я после окончания тренировок уселся в кабинете завуча и стал заполнять журнал и писать конспекты, а то Колесников любит иной раз неожиданно проверить, как тренеры готовятся к занятиям.

В половине восьмого, закрыв спортзал, вышел на улицу и направился к автомобилю. Около восьми часов вечера был уже у Дома культуры, но заходить мне не пришлось – Катя поджидала меня на центральной дороге.

Екатерина, к моему удивлению, была спокойной – от той гневной женщины, которая не так давно бушевала в моей машине, сидя на этом же самом месте, не осталось и следа.

Странная она какая-то, умиротворенная, будто акт возмездия уже совершился и Аверьянова уже чувствует себя отмщенной. Хотя люди с подобной душевной организацией, как у Екатерины, вспыльчивы и быстро отходчивы, так что, возможно, у Кати злость перегорела и она успокоилась. Однако, покосившись на молодую женщину, я на всякий случай спросил:

– Все в порядке, Катя?

– А что? – она повернула ко мне удивленное лицо и посмотрела так, будто видела меня впервые. – Что должно быть не в порядке?

– Это у вас нужно спросить! – я снова покосился на Аверьянову, но теперь на ее красивые ноги, юбка на которых довольно высоко задралась и против моей воли примагничивала к бедрам взгляд.

– Ну, спрашивайте, – передернула плечами молодая женщина, как своенравная особа, показывающая свое недовольство, и, задрав нос, вновь уставилась в лобовое стекло.

«Да, странноватая дамочка», – в который раз подумал я о сложном характере молодой женщины и нажал педаль газа, трогаясь с места вслед за двинувшейся впереди меня машиной.

– Вы Вике не звонили? – спросил я.

– Ну, вот еще! – фыркнула Аверьянова. – С какой стати, Игорь?! Я же обещала вам не звонить этой стерве. Приедем к Вике, вдвоем поговорим.

Судя по настроению, дамочка уже утратила свой боевой дух и не собиралась при встрече с любовницей своего покойного мужа царапать ей лицо, хватать за волосы и таскать по всей квартире. Оно и к лучшему, можно будет вести с Леоневской, как говорят умные люди, конструктивный диалог.

– Спасибо за то, что выполнили мою просьбу, – поблагодарил я. – Подсказывайте, куда ехать.

– Прямо, – подбородок молодой женщины вытянулся вперед, указывая направление по Семеновскому проспекту, по которому мы и ехали. – На улицу Лескова, – она повела подбородком влево. И по прямой.

Проехал еще немного, потом свернул туда, куда указывала Екатерина, и спросил:

– Вика одна живет?

– Да, – ответила молодая женщина. – Ее родители помогли Вике купить однокомнатную квартиру в новостройке. Нам сюда теперь, – Катя снова указала налево, только теперь длинным тонким пальчиком.

Я повернул, и вскоре автомобиль выехал в район новостроек Свиблино. Здесь стояли сплошь высотки, еще без какой-либо растительности вокруг них. Прямо каменные джунгли какие-то.

Вскоре Катя сказала:

– Вот здесь.

Я припарковался у обочины и, прихватив свою сумку, вышел из машины. Дождавшись, когда покинет автомобиль и Катя, заблокировал пультом дистанционного управления двери, и мы направились к дому.

Вика жила в новенькой высотке, не элитной, но вполне современной. Мы обошли торец дома и оказались в громадном четырехугольном дворе, окруженном высотками. Во дворе находилось несколько детских площадок, трансформаторная будка, стоянка автомашин. Мы поднялись по ступенькам, и Аверьянова, набрав на двери код, который она знала, поскольку, видимо, была частой гостьей у своей подруги, открыла дверь. Консьержа или консьержки в подъезде не было. Впрочем, если бы и были, какие это консьержи? Так, только название громкое – поселят в подъезде семью гастарбайтеров, вот они за порядком якобы и смотрят. А на самом деле просто живут, потому что у них иной жилплощади и нет. Но ничего, вот выберут нового мэра, возможно, он порядок в подъездах с мигрантами и наведет.

Мы поднялись в лифте на двенадцатый этаж и ступили в коридор, в котором располагались четыре двери в квартиры. Аверьянова, похоже, только на словах хорохорилась, обещая разобраться с Викой. Когда же дошло до практики, как мне показалось, отчаянно трусила перед встречей с подругой. Неизвестно, как поведет себя Леоневская, возможно, и разговаривать не захочет… Аверьянова несмело подошла к двери и неуверенно надавила на кнопку звонка. Раздалась мелодичная трель, но никакого движения в квартире не слышалось. Катя надавила уже сильнее и решительнее и несколько мгновений не отпускала кнопку звонка, а когда отпустила, в квартире по-прежнему не раздалось ни звука.

– Может быть, с работы еще не пришла? – выдвинул я предположение.

Аверьянова покривила рот, давая понять, что не в курсе дел Вики и знать не знает, где та может шататься по вечерам. На всякий случай я надавил на ручку двери и толкнул дверь вперед. К моему удивлению, да и Аверьяновой, она открылась.

Странно! В последнее время люди, как только входят домой, сразу запирают двери на замок – привычка осталась от лихих девяностых, боятся воров, бандитов и прочих темных личностей. Мы с Катей недоуменно переглянулись, как бы спрашивая друг друга, потом, не сговариваясь, один за другим вошли в квартиру и прикрыли за собой дверь.

В большой прихожей было светло. В комнате, расположенной слева по коридору, куда вела двустворчатая дверь, свет не горел. Темно было и в кухне, находившейся в конце коридора.

– Вика-а! – позвала Аверьянова и двинулась было к комнате, но остановилась на полпути и, боязливо озираясь, посмотрела на меня.

Я понял молодую женщину – ее пугала стоявшая в квартире угнетающая тишина и она страшилась неизвестности.

– Спит, наверное, – подбодрил я Катю.

Не разуваясь, смело прошел в комнату и включил свет. Обычное жилище молодой женщины – двуспальная кровать, вместо одной стены зеркальный шкаф-купе, на стене большой телевизор, стол. Накрутившая себя Катя ступила следом за мной в комнату и с явным облегчением вздохнула: очевидно, она рассчитывала увидеть нечто ужасное, но комната была пуста, прибрана и даже постель заправлена. Я покинул комнату и, двинувшись по коридору к кухне, уже сам громко позвал:

– Ви-ика-а!

Никакого ответа. По дороге к кухне я толкнул дверь в туалет. Пусто. Затем в ванную – тоже никого. Ступив в кухню, нажал на выключатель. Вспыхнул свет, и я чертыхнулся. Примерно на двенадцати квадратах площади помещения, где находились кухонный гарнитур, стиральная машина, холодильник и уголок, еще оставалось прилично свободного места, и там, на полу, на спине, отбросив одну руку в сторону, а другую положив на живот, с поджатой правой ногой, а левой вытянутой, лежала Вика. На ней был короткий домашний бирюзового цвета халатик, который задрался, обнажая стройные ноги и белые кружевные трусики. Поясок на халате развязался, полы его разъехались, оголяя крепкую грудь.

Вошедшая следом за мной в кухню Аверьянова остановилась так резко, будто натолкнулась на невидимую стену, затем в немом крике открыла рот и тут же закрыла его, прижав к губам сжатый кулак, а потом спряталась за меня.

– Что с нею? – испуганно спросила молодая женщина, осторожно выглядывая из-за моей спины.

Что́ с Викой, и так ясно – Леоневская была мертва. О чем свидетельствовали прикрытые неживые глаза, приоткрытый рот, а самое главное, капелька крови у основания шеи, очевидно, выступившая в результате прокола иголки шприца. И тем не менее я присел рядом с Викой и приложил два пальца к сонной артерии… Пульс отсутствовал. Я молча поднялся.

– Она что, мертва? – нервно, с истеричными нотками спросила Катя.

– Да! – проговорил я трагичным тоном. – Причем, судя по окоченению, смерть наступила пару часов назад.

И даже в своей смерти Вика была прекрасна. Она лежала в своем эротическом наряде, полуобнаженная, и будто позировала для фотоснимка, изображая спящую.

– У-у-у, – приложив уже два кулака к лицу, завыла Аверьянова.

– Перестаньте! – потребовал я глухим, плохо повиновавшимся мне голосом. – Сейчас не время плакать. Надо сматываться отсюда.

Хоть Аверьянова и находилась в шоковом состоянии, она все-таки изумленно спросила:

– Мы разве не будем вызывать полицию?

Завороженный «смертельной красотой» Вики, я покачал головой и твердо ответил:

– Нет! Что-то мне подсказывает, Леоневскую убили, зная, что мы сюда придем. Как бы не повесили на нас это убийство.

Трупов я не боюсь – приходилось во время расследования сталкиваться и с более кровавыми преступлениями, потому рассуждал я трезво, не впадая в ступор или в истерику.

– У Вики есть компьютер? – спросил я, наконец поворачиваясь к Аверьяновой.

Вот если кто и выглядел ужасно, хоть в гроб клади, это Катя. Она была такой бледной, будто сунула в мешок с мукой лицо, глаза раскрыты от ужаса, рот приоткрыт – зомби, да и только.

– Н-н-н-е… – покачала она отрицательно головой, потом кивнула: – Д-да-а… Ноутбук.

Молодую женщину от испуга и потрясения начала колотить мелкая дрожь.

– Д-д-д-ома, – заикаясь, с трудом выговорила она.

Толку от моей напарницы не было никакого, потому я махнул на нее рукой и, решив дать ей работу попроще, причем чисто женскую, распорядился:

– Давай, Катя, – перешел я на «ты», – быстро протри все предметы, которых касались наши руки, а я ноутбук поищу. Возможно, в нем есть что-либо интересное для нас… Живее, Катя, живее!.. – подбодрил я молодую женщину, взял лежащее на столе посудное полотенце и сунул его в руки Аверьяновой. – Действуй!

Дамочка, повинуясь моему приказу, будто бездушный оловянный солдатик, двинулась было в коридор, но я остановил ее.

– Начни с выключателя в кухне. А потом в обратном порядке, как мы сюда вошли, двигайся назад к входной двери, протирая все ручки и выключатели.

Обогнув молодую женщину, я быстро прошел в комнату и осмотрелся. Компьютера нигде видно не было. Я приблизился к шкафу-купе и, стараясь не касаться его пальцами рук, где локтем, где ногой, а где плечом стал поочередно открывать створки шкафа и бегло осматривать его содержимое. Ноутбука не было. «Неужели убийца забрал его с собой? – мелькнула мысль. – Жаль! Возможно, именно в компьютере и крылась разгадка совершенного преступления».

Я вышел в прихожую, где возилась с тряпкой, протирая дверь, Катя, приблизился к стоявшему там шкафчику и на всякий случай открыл его, соблюдая те же меры предосторожности, что и во время осмотра шкафа-купе в комнате. В шкафчике висела верхняя одежда, а на полке для обуви стояла почти скрытая от глаз длинным свисавшим с вешалки плащом сумка для ноутбука. Она была такого же, как и плащ, черного цвета и не бросалась в глаза. Я отодвинул плащ, взял за ручки сумку и приподнял – сумка была тяжелой, в ней явно находился ноутбук. Скорее всего Вика брала куда-то с собой комп, а когда вернулась домой, разуваясь, автоматически поставила сумку на обувную полку и за ненадобностью не доставала ноутбук, а преступник его и не заметил, если компьютер, конечно, вообще требовался ему.

Я прошел в комнату, поставил сумку на стол, достал из нее компьютер и подключил. Вика жила одна, прятать ей дома данные из компьютера не от кого, потому, видимо, вход в компьютер не был защищен паролем. Вытащил из своей сумки внешний жесткий диск, который в последнее время носил с собой, авось пригодится в расследовании дела об убийстве фотографа, подсоединил к ноутбуку и перекачал все имеющиеся в компьютере файлы на свой внешний носитель информации. Качать пришлось несколько минут. К тому времени, когда я отсоединил жесткий диск он ноутбука, Аверьянова уже закончила порученную мною ей работу и стояла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Я забрал у нее тряпку, протер ею компьютер, а затем подтолкнул молодую женщину к выходу.

– Держать себя в руках, не плакать, чтобы окружающие не догадались, в каком состоянии ты находишься, – проинструктировал я Катю, открывая дверь, и вытолкнул Аверьянову в коридор. Затем вышел сам, протер ручку с наружной стороны двери и прикрыл ее.

Пока мы с Катей шли к лифту, продолжал ее инструктировать:

– Покидать дом будем порознь. Ты сейчас спустишься в лифте, выйдешь из подъезда и пойдешь направо до центральной дороги. Там будешь меня ждать. Я выйду вторым и двинусь влево к своей машине. Если все будет благополучно, то я выеду на центральную дорогу и заберу тебя. Если меня долго не будет, поезжай домой. Поняла?

– Да, – еле слышно ответила Аверьянова.

– Вот и хорошо, – похвалил я молодую женщину, останавливаясь у лифта и нажимая кнопку вызова. – И запомни, Кэти, – назвал я ласково спутницу, – что бы ни случилось, ты со мною этим вечером не виделась. Мы с тобой в квартиру Вики не заходили и никакой труп не обнаруживали. Ясно?

Молодая женщина в ответ лишь автоматически кивала.

В этот момент раскрылись дверцы лифта, я подтолкнул Аверьянову в кабину и легонько похлопал ее по плечу, как обычно хлопает тренер выпускника ДЮСШа, отправляя его в самостоятельную спортивную жизнь. Створки лифта закрылись, кабина поехала вниз, а я на всякий случай, протерев посудным полотенцем и кнопку лифта, стал спускаться с двенадцатого этажа по лестнице, чтобы потянуть время и дать возможность Кате уйти от подъезда подальше.

«Зря я, конечно, эту девицу потащил с собой, надо было ехать одному, – думал я, прыгая по ступенькам. – Если что случится, эта Кэти, как говорил Косой из «Джентльменов удачи», «эта редиска расколется при первом же шухере». Ну, да ладно, будем надеяться, что все обойдется».

Сунул полотенце в сумку, зашагал медленнее, а то запыхавшийся человек сразу бросается в глаза. Уже степенным шагом вышел на площадку первого этажа, затем пересек подъезд и открыл дверь.

На улице было темно, ярко светились окна расположенных по периметру площадки домов, тускло горели мачты освещения, на детской площадке сидела стайка подростков. Аверьяновой нигде видно не было. Я вышел из подъезда, повернул налево и зашагал к углу дома, рассчитывая тем же путем, что и пришел сюда, уйти обратно к машине. Напрасно я думал, что все обойдется – не обошлось. Из темноты соседнего подъезда вышли двое и двинулись к дороге, шедшей вдоль дома. Пока они шли, успел их разглядеть в свете фонарей. Один был пухлым красномордым мужчиной лет тридцати пяти, с двойным подбородком, с заплывшими глазами, крупным носом, жабьим ртом и торчащими в разные стороны волосами, одетый в темные брюки и голубую в мелкую полоску рубашку с галстуком. Другой – примерно одних лет с ним смуглый мужчина с внешностью итальянского гангстера тридцатых годов прошлого века. Холеный, с прилизанной прической, тоненькой полоской усиков и густыми бровями. Одет он был в летний светлый костюм и шляпу. Колоритные личности, ничего не скажешь. Ясное дело, труп в квартире на двенадцатом этаже – подстава.

И я, и парочка ускорили шаг, но я оказался ловчее и на долю секунды раньше колоритных личностей успел проскочить пересечение дорожки от подъезда и шедшей вдоль дома дороги.

– Извините, мужчина! На пару слов? – проговорил красномордый.

– Мама меня с детства учила не заговаривать с незнакомыми дядями! – бросил я через плечо и перешел на спортивную ходьбу.

– Да ладно, мужик, остановись! – развязно проговорил «гангстер» с какими-то блатными нотками в голосе. – Мы из полиции!

Я повернул голову влево, чтобы боковым зрением контролировать действия идущей скорым шагом следом за мной по пятам парочки, и сказал:

– Приходите завтра днем в форме и с удостоверениями личности, тогда и поговорим!

– Да остановись, мужик, тебе говорят! Мы что с тобою, шутки шутим? – нагоняя меня, зло сказал красномордый и протянул было руку, чтобы схватить за плечо.

Но я уже дошагал до конца дома, резко свернул влево и побежал в темноту, в пространство между торцами двух домов.

– Э-э-эй, ты что, мужик! – крикнул мужчина с внешностью гангстера тридцатых годов. – А ну, стой, кому говорят!

Конечно, я бы никогда не побежал от этих двух темных личностей, если бы у меня в сумке не лежал выносной диск с файлами из компьютера Вики и по глупости прихваченное мною у нее же в доме посудное полотенце. Если это действительно менты, то с такими уликами в сумке меня надолго засадят за решетку.

Честно говоря, не ожидал, что пухлый красномордый окажется столь проворным. Он неожиданно в два гигантских прыжка догнал меня, схватил за ремень сумки, висевшей на левом плече.

– Стоять! – потребовал он грозно.

Нет, сумка – дело святое, я никогда и никому не даю ее в руки. Я не стал вырывать сумку, а, резко остановившись, с разворота правым кулаком ударил в челюсть красномордого. Он не ожидал от меня такой эскапады, крякнул, однако ремень из рук не выпустил. Но и я не сдался, носком правой ноги въехал в промежность. На сей раз он взвыл и, выпустив мою сумку, схватился за отбитые причиндалы.

– Ну, ты, мужик, попал! – рявкнул подлетевший ко мне гангстер и попытался ударить меня в лицо. С кем они связались, дураки! С чемпионом города по вольной борьбе, всю свою сознательную жизнь занимающимся спортом, в том числе и боевым самбо и приемами рукопашного боя! Я чуть отклонился в сторону и, когда кулак гангстера ткнулся мимо меня в пустоту и сам он «провалился» вперед, выставил кулак, о который с хрустом и ударилась холеная физиономия. Поскольку удар был средней, так скажем, тяжести, мужик всего лишь на пару мгновений потерял ориентацию, но их мне хватило… Еще несколько профессиональных ударов окончательно успокоили моих преследователей минут на десять, а то и больше…

Заскочившая было со двора в пространство между торцами домов влюбленная парочка, резко развернувшись, пошла в обратном направлении. Я поправил на плече сумку и уже хотел было покинуть поле боя, как услышал:

– Пожалеешь, придурок, что связался с нами! – прохрипел гангстер. Пришлось на секунду возвратиться…

Желающих нападать больше не было, и я рванул к дороге, доставая на ходу брелок с ключами от автомобиля, и нажал на кнопку. Щелкнул центральный замок, обогнув машину, я распахнул дверь и запрыгнул на место водителя за руль. Пару секунд спустя автомобиль, взревев мотором, рванулся с места.

Катю я забирать не стал: мы с ней договорились, вернее, договаривался я в одностороннем порядке, она помалкивала, если что случится – каждый самостоятельно добирается до своего дома. Это «кое-что» случилось… И еще неизвестно, чем посещение подруги и это нападение обернется для нас с Катей в дальнейшем, потому держаться друг от друга лучше подальше.

Глава 8
Ночная гостья

Выбросив по дороге в урну полотенце из квартиры Виктории Леоневской, избавившись таким образом от улики, я спустя полчаса прибыл на конечную остановку троллейбуса, рядом с которой расположен мой дом, и проехал по дороге вверх мимо дома к гаражам. Вскоре запер автомобиль в своем боксе. В соседнем гараже несколько припозднившихся мужиков сидели вокруг сооруженного из ящиков столика и пили пиво, а может быть, и чего покрепче, потому что двое из них были пьяны.

– Давай, Игорек, к нам! – махнул рукой тощий Валера Апашкин, любитель застолий и компаний.

Я не халявщик, всегда проставляюсь, если мужики меня приглашают к столу, поэтому соседи по гаражам охотно зазывали меня в свою компанию. Но нынче мне было не до застолий, хотя после сегодняшних выпавших на мою долю испытаний хотелось напиться. Но чуяло сердце, приключения, связанные с делом об убийстве фотографа, еще не окончены, потому голова должна быть ясной и свежей.

Я в знак приветствия махнул компании рукой и сказал:

– Спасибо, мужики, в другой раз! Еще дел на сегодня много, да и завтра вставать рано на работу.

– Ну, бывай! – крикнул Валерка, подняв в мою сторону бутылку, будто говорил в мой адрес тост.

Я миновал пятно падавшего от лампочки из гаража света и ступил в темноту. Пока шел к дому, все поглядывал по сторонам – не поджидает ли меня в темном уголке какая-нибудь компания. Но нет, сюрпризов на сегодня вроде больше не планировалось. Дошел до своего подъезда и в лифте поднялся на восьмой этаж. В подъезде тоже было тихо, на площадке, как всегда, горел свет. Я открыл ключом замок своей квартиры и вошел в дверь.

Ну, слава богу, сегодняшний день закончился, и я наконец-то дома! Квартира у меня, как я уже говорил, двухкомнатная, нешикарная, правда, но людей пригласить не стыдно – не так давно я сделал хороший ремонт, купил кое-что из мебели, из бытовой техники, благо дело, подфартило не так давно, хороший гонорар получил за удачно проведенное расследование одного дела. Я прошелся по комнатам, включая свет, потом разделся, осмотрел себя в зеркале. Бой провел успешно, нигде на теле ни ссадин, ни синяков не видно, за исключением костяшек пальцев, которые сбил о зубы гангстера. Ну, и одежда немножко пострадала. Я взял с дивана рубашку, куда ее, сняв, кинул, – на ней были видны пятна крови, по-видимому, с расквашенной физиономии все того же гангстера. Так, с рубашкой я и отправился в ванную, отсортировал грязное белье и запустил стиральную машинку. Затем принял душ, а когда стал вытираться полотенцем, так и застыл с ним в руках – в дверь раздался звонок. Сердце ухнуло куда-то вниз. Уж не по моим ли следам, тянувшимся из квартиры Леоневской, прибыли легавые? Осторожно, стараясь не шуметь, вышел из ванной, приблизился к входной двери и посмотрел в глазок.

Да, похоже, сюрпризы на сегодня не закончились. Но это был сюрприз иного рода, чем я ожидал, пока шел от гаража к дому. Во всяком случае, угрозы он для меня не представлял – за дверью стояла Аверьянова. Черт возьми, гостья ночная пожаловала, а я тут голый за дверью, да после душа. Так, может быть, это и кстати? Я обернул полотенце вокруг бедер, открыл дверь и выглянул.

– Привет!

Дверной глазок искажает лицо, поэтому я в него не рассмотрел, как выглядела Катя, а смотрелась она ужасно. Из волос, собранных сзади в пучок, выбились пряди, по лицу размазана тушь, в широко раскрытых, чуть раскосых глазах испуг, к груди судорожно прижимает дамскую сумочку.

– О, бог мой! – проговорил я, открывая дверь шире. – Тебя что, Катя, били?

Молодая женщина помотала головой и ладонью вытерла выступившие слезы сначала под одним глазом, а затем под другим.

– Ну, проходи, проходи, только извини, я в таком виде! – я прошмыгнул мимо двери в спальню, метнулся к шкафу.

Щелкнул язычок замка, Аверьянова вошла в квартиру и прикрыла дверь. Наскоро одевшись в спортивный костюм, я вновь вышел в коридор. Молодая женщина стояла в нерешительности, все так же судорожно прижимая к себе сумочку.

– Так что случилось-то? – снова вопросил я.

– Да ничего, – отстраненно и словно чужим голосом произнесла Аверьянова. – Просто я видела тех двоих, что поджидали у соседнего подъезда, а потом издалека смотрела, как ты с ними дрался. Это было страшно, Игорь! – закрыв ладошками глаза, молодая женщина расплакалась.

– Ну-ну, успокойся! – не зная, как подступиться к женщине, пробормотал я, приобнял ее, провел через зал к стоявшему у окна дивану и усадил на него. – Как ты сюда-то попала? – спросил я, усаживаясь рядом.

– На такси, – молодая женщина снова внутренней стороной ладони провела на сей раз под носом, вытирая его: очевидно, от слез и насморк появился.

– Да нет, я не об этом, – усмехнулся я. – Как ты нашла меня? Откуда тебе известно, где я живу?

Аверьянова неожиданно успокоилась.

– Твой адрес мне дала женщина, которая посоветовала обратиться к тебе за помощью, – заведующая детским садом Быстрова Наталья Александровна.

Я вспомнил очаровательную женщину, по просьбе которой разыскивал пропавшие у нее бриллианты.

– Ясно, – встал и тоном, не терпящим возражений, сказал: – Ты расстроена, и тебе следует выпить. Я сейчас принесу.

Отправился в кухню, достал из холодильника початую бутылку коньяку – выпивка у меня в запасе всегда имеется, тарелку с порезанным на ней лимоном, пару шоколадных конфет. Прихватил из посудного ящика два бокала и вернулся в зал. Катя сидела все в той же позе, в какой я оставил ее, держа на коленях сумочку, глядя перед собой пустым взглядом. Да-а, ей точно надо выпить.

Но все же она не была в полной прострации, как я подозревал – меня Аверьянова замечала.

– Что происходит, Игорь? – положив на диван сумочку, спросила она, подняв на меня тяжелый взгляд. – За что убили Вику? Кто были эти двое? Во что мы с тобой вляпались?

Я и не заметил, как и Катя перешла со мной на «ты». Выражая недоумение, я дернул одним плечом.

– Понятия не имею. Это у тебя нужно спросить. Я же расследую дело по твоей просьбе, оно касается тебя и твоего покойного мужа. И теперь еще Вики, – добавил я, вздохнув. Поставил на журнальный столик тарелку с лимоном и конфетами, налил в один бокал коньяку и подал молодой женщине. Она выпила крепкий алкогольный напиток, не поморщившись, кажется, даже не замечая, что пьет. Здорово ее напугала смерть Леоневской и мои разборки с двумя неизвестными мужиками.

– Что же теперь делать? – Катя смотрела на меня с надеждой и ожиданием, как маленькая девочка смотрит на взрослого человека, способного защитить ее от хулиганов, не дающих ей проходу во дворе.

Не смотри на меня так. Я тебе не папа, хотя защитить, может быть, и смогу. Правда, пока неизвестно, от чего и от кого.

– Пока не знаю, – признался я, усаживаясь рядом с молодой женщиной на диван.

– Может быть, нам стоит отказаться от этого дела? – Катя сидела, уставившись в одну точку, положив на колени руки, плотно обхватив ладонями бокал.

В руках у меня все еще была бутылка, я держал ее за горлышко и тоже, положив руки на колени, покачивал ею из стороны в сторону.

– И как ты представляешь себе это, Кэти? – спросил я, перехватил бутылку за более широкую ее часть и плеснул коньяку в бокал молодой женщины.

– Что «это»? – никак не реагируя на мои действия, спросила она.

– Ну, отказаться от дела. – Я плеснул коньяку на донышко своего бокала, стоявшего на журнальном столике, и взял его. – Отправиться к Богу и сказать ему: «Господь, мы отказываемся дальше расследовать это дело, и пусть нас теперь никто не трогает»? Или разместить в Интернете объявление, что я, мол, Гладышев Игорь, и Екатерина Аверьянова официально отказываемся от расследования дела о смерти Арсения Аверьянова. Никакого отношения к трупу Виктории Леоневской мы не имеем, а потому претензий по поводу ее убийства не принимаем.

Мои слова, видать, позабавили Екатерину, она негромко фыркнула и проговорила:

– Чушь какая!

Я набрал немного в рот коньяку, подержал его там и сглотнул. Люблю хороший коньяк, но не напиваться им, а вот так вот, сделать глоток, наслаждаясь ароматом, вкусовым букетом, ощутить, как мягкий жидкий огонек бежит по горлу, приятно обжигая и будто лаская его.

– Ну, чушь не чушь, – огонек добежал до желудка, обволакивая его приятным теплом, – а события уже идут своим чередом, и мы на них теперь никак повлиять не можем. Кто-то подставил нас, убив Вику, и теперь ждет, что произойдет дальше. А может быть, он управляет этими событиями, ведь кто-то же подогнал к соседнему, где проживает Вика, подъезду парочку странных типов, поджидавших то ли меня, то ли нас обоих.

Аверьянова, видимо, не слушала меня, а возможно, слушала вполуха, занятая своими мыслями. Она выпила коньяк и тупо посмотрела на мою персону.

– Кто? – задала она глупый вопрос.

Я поболтал в бокале коньяк.

– Понятия не имею. А у тебя нет никаких соображений по поводу того, кто мог убить Вику?

Глаза Аверьяновой уже были хмельными. Она мотнула ставшею, по-видимому, тяжелой головой и ответила:

– Нет.

Я развел руки, в одной из которой был бокал, в другой – бутылка коньяка.

– Раз мы оба не понимаем, что происходит, давай-ка пока посмотрим файлы, что я скачал из компьютера Леоневской. Возможно, среди них мы найдем подсказку, кто убил Вику, а заодно и Арсения. Потому что убил их один человек, о чем свидетельствует почерк убийцы – и Вику, и Арсения умертвили с помощью яда, введенного шприцом в область шеи.

– За что же их убили? – Молодая женщина шмыгнула носом и неожиданно попросила: – Налей мне еще коньяку.

Я подозрительно глянул на Аверьянову. Но нет, ничто не говорило в облике Кати, что она злоупотребляет горячительными напитками. Она была ухоженной, цветущей женщиной, элегантной, правда, сейчас в связи с испытанным стрессом испуганной, заторможенной, но оттого не менее привлекательной.

– А тебе плохо не станет? – поинтересовался я, однако плеснул в ее бокал немного крепкого напитка.

Она снова шмыгнула носом.

– Станет только хорошо. Вообще хочется напиться и забыться.

– Не думаю, что это хорошая идея, – проговорил я укоризненно. – У нас много проблем, и, чтобы их устранить, нужна трезвая голова.

– Согласна, – уныло проговорила молодая женщина и все же выпила свой коньяк.

Я тоже пригубил напиток, встал и поставил на журнальный столик свой бокал и бутылку коньяка.

– Ответив на вопрос, за что убили Арсения и Вику, – вернулся я к прерванному разговору, – мы если и не сможем сразу назвать имя убийцы, то хотя бы поймем, в каком направлении его следует искать. Так что найти мотив преступления нам нужно позарез.

Я подошел к креслу, на котором лежала моя сумка, достал из нее внешний жесткий диск, поставил на журнальный столик. Потом взял с полки ноутбук, тоже поставил его на журнальный столик и, открыв компьютер, загрузил операционную систему.

Пока я занимался манипуляциями с ноутбуком, Катя сама себя обслуживала. Она налила еще немножечко коньячку и теперь смаковала его, посасывая время от времени дольку лимона. Присоединив к компьютеру внешний жесткий диск, я открыл файлы, которые скачал с компа Леоневской. Среди них были кое-какие «вордовские» документы, не представляющие особого интереса – пособие для парикмахера, перекачанные из Интернета документы на подачу загранпаспорта, резюме, программа для сдачи экзаменов на права в ГАИ и прочие, не имеющие к интересующему меня делу, документы. Много фотографий – Вика на отдыхе в Турции, Египте, Испании, Италии. Были здесь и эротические фотографии Леоневской, сделанные Арсением в студии.

Катя уже прилично окосела и придвинулась ко мне настолько, что наши бедра соприкасались. От ее упругой крепкой ноги исходило тепло, которое волновало меня, заставляло сильнее стучать сердце, дурманило голову, мешало сосредоточиться. Я пытался выбросить из головы дурные мысли, ибо с самой первой встречи с Аверьяновой запретил себе рассматривать ее как сексуальный объект… Желать женщину, у которой горе, подло, но у меня ничего не получалось – мысли вертелись вокруг молодой хорошенькой женщины, вернее, вокруг ее тела, стройных ног, крепкой груди, восхитительных губ. По-видимому, Катя испытывала нечто похожее на мои чувства, ее тело иной раз вздрагивало, грудь вздымалась, а смотрела она на меня так, будто мир плыл у нее перед глазами.