Текст книги "Охота на большую медведицу"

Автор книги: Алексей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 3
Самое время смыться

Погасив огни и включив электромагнитную защиту, никем не замеченная и не обнаруженная «Большая Медведица» подрулила к «Аввакуму». Пираты вышли в пустоту, Андраковский отмычкой ловко открыл люк, и все перебрались в шлюзовую камеру. Сам Андраковский был несколько удручен предстоящим злодейством; Бомбар смотрел на него, как на бога, но что делать – не знал. Катарсис кряхтел и охал, стучал себя по спине, где невыносимо искрил контакт, и вполголоса ворчал. С бластерами наперевес пираты выбрались из шлюза и побежали к рубке. По пути они никого не встретили. «Это знак! – тоскливо бормотал Катарсис, который верил в приметы. – Западня, как пить дать, западня! Надоело! Просить милостыню и безопаснее, и прибыльнее, маэстро!» Андраковский не отвечал ему. В рубке оказался один вахтенный папа Валентин Николаевич. Катарсис, ругаясь, зарядил бластер сонным пистоном и бесшумно выстрелил через замочную скважину. Папа Валентин Николаевич уронил голову на грудь. Пираты проникли в рубку. Бомбар встал на стреме у входа, Катарсис бросился к пульту, а Андраковский достал из пенала полетный журнал. Пока Катарсис переводил энергию в инвариантное состояние и выводил отсосный кабель на кибере, Андраковский установил, что на борту звездолета «Аввакум» летят восемь человек – пятеро взрослых и дети. Андраковский захлопнул журнал и кинул его на приборы.

– Надо еще от остальных отвязаться, – сказал он. – А то, сами понимаете, тревога, шум, погоня… Ты, Катарсис, останься, а мы с Бомбаром помчимся на камбуз. У них обед сейчас по расписанию.

– Правильно, маэстро! – воскликнул Катарсис. – Я самый старый, а мне всегда рисковать в одиночку!..

– Ничего! – примиряюще улыбнулся Андраковский. – Только ты не теряйся, старина. Если кто сунется, то сперва пугни, а потом сонными его. Но не калечь, Христа ради! А детей вообще отругай и прогони, а то я боюсь, что такое ущемление свободы, как насильственный сон, вызовет в их неокрепшей психике непоправимые сдвиги…

– Дети-то сейчас пошли, маэстро… – начал было Катарсис, но Андраковский и Бомбар уже бежали по коридорам.

На камбузе они нашли только четырех человек – дети играли в войну. «И бог с ними!..» – облегченно шепнул Андраковский. Пираты перезарядили бластеры и без промаха усыпили оставшихся.

– А теперь, дружище, перетащим их в кают-компанию, – сказал маэстро Бомбару, глядя на распростертые тела. – А то им здесь жестко.

Пираты примерились и, охнув, подняли тяжеленного папу Джейка.

Управившись со спящим экипажем, Андраковский и Бомбар прибежали в рубку за папой Валентином Николаевичем. Катарсис в это время завершал грабеж «Аввакума», отстреливая контейнер с продуктами.

– Кончаю, маэстро! – сказал Катарсис потному Андраковскому.

Андраковский кивнул, хватаясь за ноги капитана. Спустя три минуты пираты были замечены детьми. Даниил замычал, ухватил Милору и Артема за одежду и рванул назад, за угол.

– Пираты?! – восхищенно спросила Милора, и он захлопнул ей рот своей ладонью. Артем побелел и сел на пол.

Милора вывернулась из-под руки Даниила и выглянула в коридор. Пусто.

– А что делать? – шепотом спросил Артем.

– Будем брать! – сказала Милора, сузив глаза.

– Сперва к родителям, – угрюмо возразил Даниил.

– Зачем?! – изумилась Милора.

Даниил помялся и объяснил:

– Для очистки сов-вести…

И дети на цыпочках помчались в рубку. А там никого.

Даниил поскреб затылок.

– В кают-компанию?.. – предложила Милора. В кают-компании лежали все пятеро. Мамам под головы Андраковский заботливо сунул подушки с дивана. Папы Джейк и Борис храпели в креслах. А папа Валентин Николаевич, как капитан и наиболее волевой человек, сквозь сон почувствовал неладное, сполз с кресла и спал на полу.

– Та-ак!.. – сказала Милора, оглядывая кают-компанию. – Так и надо. Сами виноваты. Придется пиратов вязать в единому. Пусть потом завидуют.

Звездолет «Аввакум» был оснащен двумя скоростными катерами малого тоннажа. Назывались они соответственно «Аввакум-1» и «Аввакум-2». Милора выбрала второй, он был ближе. Даниил с отцовским ключом направился за бластерами, а Артема командировал за скафандрами. Милора сквозь шлюз, кессонный бокс, диафрагму и стыковочный тоннель пробралась в темный катер, где слабо и тускло тлели лишь огни аварийного освещения, и прошла в пустую рубку с огромным экраном. Звезды, как скифские костры на бесконечной полночной равнине, окатили лицо древним светом.

…Это было красивое зрелище: громада «Аввакума», плывущая в невесомости; распростертые крылья приемников гравитации; вращающиеся пластины радаров; решетчатые трубы генераторов; багровые жерла сопел; переливы алых и синих маршевых огней. И рядом, как при ките акула, хищный силуэт «Большой Медведицы» с раскрытыми створками грузового трюма. Трюм глотает последний ребристый контейнер с награбленным добром, створки опускаются; полыхнув бело-лазурным огнем, катер разворачивается, плавно набирает скорость и, словно монета в мутной воде, тает во мраке, уходя прочь. А через двадцать минут оживают кормовые отсеки «Аввакума», зажигаются алые предупредительные огни, штанги разводят броневые плиты, и из дымно освещенного ангара по стапелям выплывает другой катер. Ангар закрывается, катер, работая носовыми двигателями, ложится на крыло, делает пробный вираж вокруг звездолета и тоже уходит в темноту.

Безмолвие.

– Кажется, я нашел их, – неуверенно сказал Артем, управляющий локатором. На зеленом расчерченном поле дисплея светился желтый крестик.

Даниил, сидевший в пилотском кресле, перегнулся через подлокотник и внимательно поглядел на крестик.

– Они, – авторитетно сказал Даниил.

– Все равно больше никого поблизости нет, – рассудительно заметил Артем и покрутил какую-то ручку на пульте. – Я все обшарил.

– Тогда будем брать этих, – сказала Милора.

Даниил уселся прямо, немного подумал, потер в нерешительности переносицу и положил руки на панель управления.

«Большая Медведица» уходила не спеша. Пираты совсем не ждали погони. Андраковский в фартуке сидел перед горой консервов и сортировал коробки и банки.

– Это на вечер, – сказал он, нагружая Бомбара. – Отнеси на камбуз.

Бомбар поспешно бросился к двери.

– А это что? – задумчиво спросил себя маэстро и ногтем колупнул наклейку на банке. – Ка-пу-ста цветная, ат-лан-тическая… Чего ведь не придумают, а?..

Над головой пирата захрипел динамик и голосом Катарсиса сказал:

– Маэстро, здесь что-то подозрительное на экране…

– Что? – спросил Андраковский и чихнул, понюхав какой-то концентрат.

– Похоже, что нам в хвост кто-то пристроился, – сказал Катарсис. – Такой подозрительный курс…

– Не волнуйся, старина, – ответил Андраковский, складывая коробки в ящик. – Они все спят, какая может быть погоня?..

– Мало ли, – недоверчиво хмыкнул Катарсис. – Я все-таки прибавлю хода, а?

– Валяй, – согласился пират.

Через секунду катер дернулся. В коридоре с грохотом упал Бомбар.

– Ага! Удирают! – завопила Милора и трахнула кулаком по пульту. – Пираты! Точно – пираты!

Побледневший от волнения, Даниил вцепился в рычаги. На экране, как на мишени, вспыхнули концентрические круги. «Левым подрабатывай!» – шепнул Артем, Даниил чуть передвинул руку, и крошечный силуэт «Большой Медведицы» вошел в крест прицела. В окошечках на дальномере кривлялись светящиеся цифры, отмечая убывающее расстояние до пиратов. Милора стала хлопать ладонями по подлокотникам кресла, потом вскочила и, преодолевая легкую перегрузку, перебралась поближе к Даниилу. Артем, морщась от тяжести, надел наушники и, откинув панель радиоотсека, начал, щелкая тумблерами, тонко кричать в микрофон:

– Эй, впереди, на катере! Немедленно тормозите! Будем стрелять, слышите? Останавливайтесь!

– А где метеоритная пушка? – хрипло спросила Милора.

– Нету пушки, – сказал Даниил и облизал губы. – Но пираты же не знают…

А на «Большой Медведице» у Катарсиса от удивления лопнул маслопровод в колене. Андраковский прибежал на призыв друга и долго, внимательно слушал, как Артем взывает к пиратам.

– Это ребенок, – наконец сказал Андраковский.

– Он нас убьет, – прозорливо промолвил Катарсис. Андраковский помолчал.

– Значит, мы должны убедить его в его же неправоте, – убежденно сказал он через минуту.

– Ага! Испугались! – закричала Милора. Катер, что до этого момента уходил на всех парах, вдруг сбросил скорость и лег в свободный дрейф. Видимо, понял, что ему не уйти.

– Перестреливаться будем? – спросила Милора.

– С кем? – посмотрел на нее Даниил. – Они же сдаются!

Артем быстро пролистал справочник по навигации, до реформы Синайской конференции, – россыпь огней, что горела на корме врага, действительно означала сигнал о капитуляции.

В черном выпуклом аквариуме иллюминатора быстро росла приближающаяся «Большая Медведица». Даниил, осмелев, сделал крут и мягко подвел «Аввакум-2» к торчащему, словно рука для рукопожатия, буферу стыковочного узла.

– Берем бластеры, – сказала Милора.

Через десять минут дети, поставив оружие на боевой взвод, шагнули в шлюзовую камеру пиратов. Створки прохода с шипеньем разъехались, и в прямоугольнике света дети увидели три фигуры: угловатого старого робота, высокого худого человека и здоровенного сутулого детину. Бластеры моментально уставились на них, как стрелки компаса на север.

– Руки вверх! – сказал Даниил. Все трое послушно подняли руки.

– Вы пираты? – с надеждой спросила Милора.

– Нет, – честно соврал Андраковский и улыбнулся: – Здравствуйте, дети!

– Руки не опускать! – велела Милора.

– То есть как это не пираты? – удивился Даниил.

– А что вы имеете в виду? – миролюбиво поинтересовался Андраковский.

– Под термином «пираты» мы подразумеваем разумных существ, совершающих грабежи с целью наживы, – разъяснил Даниил.

– Ну какие же мы пираты! – малость покривил душой Андраковский.

– А кто вы?

– Художники, – ни с того ни с сего брякнул Катарсис.

Андраковский немного помолчал и сказал:

– Да-да.

– Сегодня было совершено бандитское нападение на лайнер «Аввакум» с Земли, – сказал Даниил. – Никого, кроме вас, в окрестностях нет.

– Странно! – изумился Катарсис,

– Гы-ы!.. – засмеялся Бомбар, посмотрел на Андраковского и снова стал строгим.

– Вы пройдите, осмотрите, – пригласил маэстро детей. – Не стесняйтесь, дело-то серьезное…

Даниил помялся, оглянулся на молчащих Милору с Артемом и неохотно согласился:

– Ладно, ведите… Но руки не опускать! Под конвоем детей, не опуская рук, Андраковский прошел по «Большой Медведице» и, кивая головой, надежно доказал, что никаких криминальных пиастров и дукатов, изумрудов и бриллиантов в отсеках и трюмах катера не содержится.

– Все равно подозрительно! – шепнула Милора Даниилу, но Даниил мрачный, как гроза, только показал кулак Артему.

– Да не мог я упустить! – отчаянным шепотом крикнул Артем.

– Ладно, руки-то это… – хмуро сказал Даниил пиратам. – Обознались.

– Ничего, – успокоил Андраковский. – Может, тогда чайку?..

– Некогда, – вздохнул Даниил и метнул в Артема тяжелый, испепеляющий взгляд.

– Давайте-давайте! – живо сказал Артем. Обняв Даниила и Артема за плечи, Андраковский повел всех в рубку. Бомбар притащил стол, отодвинул мольберт, расстелил скатерть; Катарсис принес из кладовки самовар и чашки, вытащил из шкафа огромный пряник и поставил кипятить воду. Все расселись вокруг стола.

– А что, ваш корабль сильно пострадал от пиратов? – осторожно поинтересовался Андраковский. – Может, помочь?

– Не знаю, – пожал плечами Даниил. – Мы решили сперва бандитов обезвредить.

– А где… – маэстро помялся. – Где ваши родители?

– Их пираты усыпили, – ответила Милора. – Там и спят, на звездолете.

– Значит, вы в одиночку полетели? – Андраковский покачал головой. – Думаете, справитесь?

– А что? – вызывающе спросил Даниил.

– Нет-нет, – быстро сказал Катарсис. – Ничего абсолютно!

– А почему вы считаете, что вы вправе наказывать этих несчастных? – печально полюбопытствовал маэстро.

– Возраст здесь ни при чем, – отрубил Даниил. – Мы – представители более высокоразвитой и гуманной цивилизации, поэтому имеем право.

– Конечно, так, – неохотно согласился Андраковский. – Но…

– Это логика воинствующей добродетели.

– Понятия добра и зла очень относительны. Нужен богатый опыт, чтобы верно разобраться.

– Все равно ни у кого нет морального права грабить.

– Но это же не детское дело – карать за проступки. Я всегда считал Землю очень гуманной планетой! У вас, кажется, был даже какой-то Христос, который завещал прощать падших.

– Христос – это легенда, бывший бог. И примитивно под гуманизмом понимать всепрощение.

– А милосердие? Будьте милосердны, дети! Вы идете по зыбкой трясине! Вам надо учиться милосердию и чуткости! Чутко надо подходить, чутко!.. Может, вас плохо воспитывают?

– Наши понятия о нравственности вполне сформировались, чтобы мы могли принимать самостоятельные обдуманные решения и строить свои отношения с людьми на объективных предпосылках! – громко, зло и официально заявил Даниил.

Андраковский ухватил себя за подбородок. Рассуждения этого маленького, самоуверенного землянина брали Я верх над его смутной системой человеколюбия, где одно противоречило другому, где творились письма для будущего и совершались грабежи. Катарсис разлил чай по чашкам, и Даниил, взяв чашку в обе руки, стал дуть, смешно округляя щеки. Милора грызла пряник, роняя крошки, и Артем краснел от стыда за нее и толкал ее ногой Под столом.

«В чем же загвоздка? – думал Андраковский. – Где проходит та эфемерная линия, что не бросает доброго и гуманного по натуре человека – а ведь даже давний воспитатель маэстро пират Параллакс был добр по-своему! – из одной крайности в другую? Где та система воспитания, что учит сильного, мужественного и стойкого землянина быть милосердным, чутким, умеющим прощать? А может, он и не прав вовсе? Может, это и есть доброта – объективная, целесообразная, расставляющая всех по местам и насылающая возмездие?»

Но пока Андраковский думал, в пустоте по направлению к двум катерам несся третий. Это разъяренный Аравиль Разарвидзе случайно обнаружил не подающий признаков жизни «Аввакум», а в нем – спящий экипаж и записку Даниила.

– Шакалы! – шипел Аравиль, форсируя скорость. – Гнусные твари! Подонки!

Катер трясся, двигатель ревел. На экранах иллюминаторов уже вырисовывалась страшная картина: беззащитные дети попались в плен к пиратам. Два состыковавшихся катера, словно вампир и его жертва.

И уютную тишину чаепития вдруг разорвал грохот включившегося динамика.

– Подлый пират, оборотень, садист! – заорал голос Аравиля. – Отпусти детей, слышишь, мерзавец!

Все вскочили, опрокинув чашки. Глаза Милоры полезли на лоб. Даниил ужаснулся. Артем позеленел. Минуты три длилось молчание, потом Андраковский достал бластер и сказал:

– Дети, уходите, пожалуйста…

Глава 4
Педагогическая заваруха

– Это знак, – говорил Катарсис, который верил в приметы. – Этот Аравиль Разарвидзе нам послан судьбой на горе. Чувствую, что нам будет очень плохо.

Андраковский сидел на ручке кресла, молчал и нервно курил сигарету за сигаретой, гася окурки в окошечке циферблата. Бомбар стоял, прислонясь к переборке, и дремал.

Отвязаться от Аравиля было легче, чем думали пираты, но Аравиль еще кричал по радио вслед уходящей «Большой Медведице», что дни ее сочтены и, шайтан их дери, он лично расправится с нею. Но не это удручало маэстро. Очень плохо получилось с детьми. Он едва-едва пошатнул непробиваемую стену справедливости в маленьких землянах, едва-едва попытался освободить окостеневшие души, как этот дурак врывается со своими ругательствами, выворачивая все наизнанку. Смогут ли дети отнестись милосердно к какому-нибудь малопонятному существу, когда первые же пираты на их пути гнусно их обманули, выдавая себя за людей честных и благородных?

Андраковский курил и кашлял, а в иллюминаторе росла громада приближающейся станции «Большая Медведица» – помесь железнодорожного моста, исполинского барабана и автомобильного мотора чудовищных размеров. Обойма из пяти гигантских труб-ангаров торчала, целясь в пустоту, как забытая артиллерийская батарея. Катер сбавил ход и, словно поршень в цилиндр, вплыл в ангар.

– Вошли, – сказал Артем Даниилу.

«Аввакум-2», с погашенными огнями и выключенной сигнализацией гнавшийся за «Большой Медведицей» на гравитационной тяге и потому невидимый, будто черная кошка в угольной яме, плавно замедлился перед пастью ангара. Ни Милора, ни Даниил, ни даже Артем не рассчитывали отпускать пиратов подобру-поздорову. Когда, услышав ругательства Аравиля, Андраковский отправил детей на их катер, Милора предложила этот план: выждать немного, погасить все огни, включить глушители и мчаться за маэстро в погоню, чтобы разведать местонахождение тайной пиратской базы и там прихлопнуть всю шайку, как шляпой тараканов. И Аравиль с Андраковским попались на удочку, разошлись в разные стороны, а потом «Аввакум-2» исчез прямо из-под носа «Санскрита».

Тем временем Андраковский поручил Бомбару перетащить награбленное добро, ушел в свой отсек, высыпал в ванну пакет хвои для аромата и залез в горячую воду.

Он подождал, пока тепло проберется внутрь и расслабит тело, как расслабляют подпруги у седел, взял в руки книжку стихов-танка и задремал. Он сам не заметил, что задремал, книжка поплыла по воде, но вдруг с треском и искрами над головой маэстро включился экран, и Катарсис крикнул:

– Я говорил, что не надо связываться!..

Андраковский от неожиданности хлебнул остывшей воды, закашлялся и погрозил роботу кулаком.

– Эти дети нашли станцию! – крикнул Катарсис. – И теперь – на, пожалуйста! – заходят в ангар! Через пять минут они нас перестреляют!

– Не волнуйся, ради бога, – ответил маэстро и выловил из ванны книжку. – По отношению к детям никакого насилия!

– Как же!.. – рассвирепел Катарсис, но маэстро прервал его:

– Значит, так… Раз уж они нас считают мерзавцами, надо с педагогическими целями таковыми и представиться. Мы должны дать понять детям, что такое истинное зло. Пусть они победят нас и зло в нашем лице, а потом мы как-нибудь уладим это дело… Если они потерпят поражение или впоследствии будут мучиться от совести, что наказали нас несправедливо, может развиться комплекс неполноценности, а это…

– А они уже взломали дверь шлюза, – желчно сказал Катарсис, следивший за детьми из рубки по монитору.

– Сделаем следующее, – Андраковский вылез из ванны и схватил полотенце. – Пусть они немного побродят по станции, а после мы их возьмем в плен. Я изображу из себя злодея, желающего уничтожить всю планету, а затем мы дадим им возможность бежать и расправиться с нами. Уж тогда-то они должны понять, что такое настоящее добро и зло, а, Катарсис?

Маэстро накинул халат, взял бластер и побежал в рубку, то и дело теряя тапочки. Он был вдохновлен своей новой идеей.

А дети перебежками двигались по станции. Со структурой помещений они, конечно, знакомы не были, а потому, попав в хозяйственный отсек, первым делом расстреляли два скафандра, приняв их за пиратов. Катарсис, следивший за детьми, скупо скрипнул. Потом дети выбрались в центральный тоннель и побежали к энергоогсекам, но отвлеклись на каюты экипажа. Затем, взломав дверь, они попали в помещение металлосвалки, откуда, проплавив стену, выбрались на лестничный марш второго внешнего обвода. Спустившись на две палубы вниз, они прошли сквозь мастерскую Андраковского и постояли у полотен. «Они умеют ценить искусство!» – растроганно шепнул маэстро Катарсису. Дети тем временем уже исследовали пустую багажную камеру, откуда по грузовому каналу проникли в жерло заброшенной катапульты и долго гадали, где же они очутились.

– Уже сорок минут прошло, – напомнил Катарсис. Андраковский вздохнул и стал вызывать Бомбара. Через пятнадцать минут дети, стоявшие у левой трахеи компрессора в агрегатном цехе, услышали деликатное покашливание и обернулись. На них смотрели стволы бластеров Андраковского и Бомбара.

– Руки вверх, дети, – сказал маэстро.

Артем выронил оружие. Даниил от неожиданности забыл, где гашетка. Пираты молниеносно упали на пол – это Милора огнем ответила на приглашение к сдаче. Сзади гулко лопнул газовый баллон. Бомбар на животе подъехал к Милоре и длиннющей рукой сгреб девчонку. Андраковский укоризненно поглядел на Артема с Даниилом и встал с пола.

Через минуту дети под конвоем Бомбара уже шагали в специально отведенный тюремный отсек. Андраковский для острастки связал им руки за спиной и убежал в медпункт, где нашел и съел таблетку ципромола, от которого любой голос становится рычащим и хриплым. Порычав для тренировки, маэстро стащил с себя куртку и бластером аккуратно выжег дыру на боку. Потом подумал, натер лицо кремом с Тальвикса, от которого очень быстро росла щетина, а после уже побежал к пленникам.

У тюремного отсека переминался с ноги на ногу стоявший на часах Катарсис. Андраковский сочувственно вздохнул и вошел внутрь.

Дети сидели на диване, лица у них были угрюмые и суровые. Они предчувствовали мучительную смерть в руках пиратов, но не желали терять гордого звания землянина.

Андраковский остановился посередине, оглядел их и сказал:

– Что ж, шутки в сторону. Пираты – не игрушки для детей. Мы рассчитывали захватить взрослых, но немного промахнулись…

– Вы от нас ничего не добьетесь, – сказала Милора.

– Через три дня здесь будет боевой крейсер с Земли, если вы нас не отпустите, – мрачно соврал Даниил.

Андраковский оглушительно расхохотался, сел в кресло и, достав нож, принялся чистить ногти.

– Значит, так, – сказал он. – Вам все равно умирать, и я расскажу. На вашей планете я закопал двенадцать мин, и если вы – я имею в виду землян – откажетесь выполнить мои условия, я их ужасно взорву.

– А какие условия? – спросил Артем и получил локтем в бок от Милоры.

– Совсем немного. Мне нужен новый, хорошо вооруженный корабль и пять миллионов в галактической валюте.

– А от нас что надо? – спросил Артем и получил второй раз локтем в бок.

– Вы ничего не дождетесь, – ответил Даниил и стиснул зубы.

– Вы должны сказать пароль, чтобы я прошел сквозь защитный экран Земли. Иначе, если я нажму красную кнопку – она, кстати, находится в верхнем ряду второй секции левого сегмента на главном пульте, – по не узнаю пароль, мины направят разряд в глубь земли, и никакою взрыва не будет.

– Нас не запугать! – отрезала Милора. – Мы ничего не скажем!

– Ладно, – Андраковский усмехнулся как можно кривее. – Не хотите – как хотите. Тогда сегодня после ужина я приду вас пытать, ясно?

Он встал, почесал грудь, плюнул в угол и вышел. Катарсис достал платок и вытер испарину со лба маэстро.

Половина дела была сделана. Андраковский считал, что ловко придумал ситуацию. Теперь дети, когда вырвутся из плена, нажмут дурацкую красную кнопку и будут уверены, что разрядили мины, спасли Землю и наказали зло в лице пиратов. По мнению Андраковского, в этой истории он верно ухватил суть истинного зла, к тому же дети, испытав близость смерти, начнут уважать жизнь человека и его свободу, поймут, как многое зависит от каждого их поступка. Вот только как потом выкрутиться из этой истории, маэстро пока еще не решил. Но до этого еще ой как далеко, и надо ждать вечера.

Однако планы маэстро были властно скорректированы чужой рукой. Бледный от волнения и злой, словно голодный беркут, с бластером наперевес по коридору крался Аравиль Разарвидзе.

Когда из-под носа «Санскрита» буквально исчез «Аввакум-2», Аравиль опешил. Он беспорядочно включал и выключал приборы, шарил локаторами, потом бегал по рубке, пока его не осенило: пираты! Да-да, кто же еще, пираты! Их козни, их дьявольский, зловещий замысел! И Аравиль развернул катер. Кое-как сориентировавшись, он долго летал по пространству, яростно буравя вакуум пламенем из сопел, пока индикатор едва слышно не пискнул – это на пределе дальности была обнаружена станция. Опасаясь ловушек, Аравиль подбирался чертовски осторожно. Как он и думал, «Аввакум-2» находился в пиратском ангаре. Аравиль хладнокровно приготовил бластер, три батареи боекомплекта, ввел «Санскрит» в ангар, пришлюзовался, расцеловав жену свою Лалу, и, незамеченный, выскользнул наружу, то есть внутрь станции.

Он крался, точно барс, умело используя любой поворот, любую нишу. Острый кинжальный взгляд бил не хуже молнии. Куда уж несчастному, старому, доверчивому Катарсису было соперничать с этим дьяволом во плоти!

Катарсис стоял на часах с бластером в руке. Дети сидели за дверью тихо, только что-то едва слышно настойчиво скрежетало – это Даниил карманным ножиком выпиливал замок. Аравиль затаился, незаметно выглядывая время от времени, и, когда Катарсис отвернулся, пружиной вылетел в коридор. Тяжелый приклад бластера обрушился на кубическую голову Катарсиса, грохнул металл, и робот с тихим мычанием опустился на пол. Аравиль пинком вышиб дверь, подбив глаз Даниилу, и чуть не завопил от восторга – дети были здесь!

– Ранен? – Аравиль бросился поднимать Даниила.

– Пустяки… – прокряхтел Даниил. – Все живы… Бежим…

Аравиль выглянул в коридор – никого.

– Бежим! – воскликнул он. – Но в сторону от меня ни шага!

Они выскочили в коридор. Даниил нагнулся за бластером, выпавшим из рук бесчувственного Катарсиса.

– Надо найти у пиратов рубку, – вдруг сказал Артем.

– Зачем? – спросил Аравиль.

Через минуту он понял, что освободить детей – это мало. Он понял, что эту пиратскую шайку, эту сорную траву на поле Галактики, надо выжечь на корню. Четыре решительных мстителя помчались по коридору.

– Как плохо-то все вокруг!.. – тоскливо прошептал Андраковский, который вместе с Бомбаром прятался за углом и видел все.

Пираты постояли еще минуту и вышли из укрытия. Андраковский склонился над Катарсисом.

– Ты жив, старина? – сострадательно спросил он. Катарсис со скрежетом сел.

– Козел, – с чувством сказал он. – Горец проклятый. Голову помял, в левом глазу цветное изображение отбил…

Маэстро и Бомбар с трудом поставили Катарсиса на ноги, но робот сразу же прислонился к стене.

– Ладно, дружище, мы тебя пока оставим, – подумав, сообщил Андраковский. – Они, значит, побежали в рубку? Делов натворят!.. Сделаем так. Обгоним их по второму ярусу и дождемся в аккумуляторном отсеке. Горца от детей отрежем дверью. Ты, Бомбар, возьмешь его на себя, А я – за детьми. Усвоил?

Бомбар кивнул.

Через секунду пираты уже летели на дело.

Андраковский имел в виду пустой энергоотсек. Там в полу была четырехугольная шахта глубиной метров в пять, куда маэстро посоветовал Бомбару спихнуть Аравиля.

Земляне, понятно, и не подозревали о готовящейся каверзе. Они находились уже в двух шагах от засады. Андраковский напрягся. В полутемном тоннеле зашевелились тени. Потом послышались шаги, и, пригибаясь, в проеме появился Аравиль с бластером. Постояв и оглядевшись, он шагнул в отсек.

Маэстро с силой толкнул от себя дверь на роликах. Металлическая пластина пронеслась за спиной Аравиля и грохнула в стену. Сработал замок. Бомбар выскочил из темноты и ногой очень ловко выбил оружие из рук Аравиля. Андраковский обрадованно улыбнулся и нырнул в горловину вентиляционного люка.

Едва не задохнувшись, он выбрался в тоннель. Дети колотили кулаками в запертую дверь. «Ау!» – крикнул им Андраковский и побежал прочь, громко топая. «Вот он!!» – завопила Милора, указывая на маэстро. Бластерная струя ударилась о переборку. Маэстро припустил, слыша за собой погоню.

Бомбар же, ухнув, ухватил Аравиля поперек туловища, поднял над головой, подумал и бросил на пол. Горец грянулся так, что сознание, как пух из подушки, выскочило из его головы. Бомбар подтащил Аравиля к шахте, схватив за ноги, опустил его вниз. Аравиль упал на дно, но не очнулся. Бомбар спихнул ему и выбитый бластер, ибо был существом незлым, честным и простодушным, постоял, почесал затылок и пошел искать своих.

А маэстро в это время убегал от погони.

Он летел по тоннелям и переходам, давно потеряв и направление, и благодушие. Он хрипло дышал, глаза выкатились, набрякли мешки. За спиной не стихал топот, и время от времени молнии били в стены, озаряя все алым светом. Андраковский бежал что было духу, бросался из стороны в сторону, сворачивал в боковые проходы и кувырком скатывался по лестницам. Люки, двери, огни, ступеньки – и все это по новому кругу. В боку страшно щемило, сердце тарахтело, как пишущая машинка. Маэстро убегал и страстно проклинал тот миг, когда в голову ему пришла идиотская затея с воспитанием землян. Какое, к черту, воспитание, когда учителя развалят на кусочки, если он чуть сбавит бег! Выжить, только бы убежать, о господи, если ты есть, не дай запнуться рабу твоему Андраковскому!..

Дети тоже изнемогали от бешеной погони, но Земля умела растить выносливых детей. Багровый Даниил бил ногами в пол, как бычок, Милора лишь раскраснелась, но Артем совсем спекся. Даниил ухватил его за плечо, но тут пират вдруг свернул в узкий проход.

Андраковский ворвался в собственную мастерскую. Еще один бросок через зал, и он нажмет на рычаг у распределительного щита, и бронированная дверь захлопнется перед носом преследователей. Но тут нога маэстро могуче врезалась в порог, и он с разгона стремительно полетел вперед, перевернувшись в воздухе. Колесом прокрутились светильники и полотна на подрамниках, и Андраковский упал вниз лицом у самой лучшей своей картины – «Автопортрет в эклиптике». Он хотел вскочить, но в этот же миг волна жара промчалась над его головой, и по натянутому полотну словно ударили молотком. Андраковский прикрыл затылок руками, и на руки упал горячий пепел. Маэстро расцепил пальцы и медленно поднял лицо. В картине, что стояла над ним, как парус, зияла огромная дыра с обугленными краями, и дыра эта еще расползалась, скручивая полотно в невесомые пепельные трубочки.

Дети стояли в трех шагах от распластавшегося на полу пирата и смутно чувствовали, что этот неудачный выстрел гораздо неудачнее на самом деле, чем им сперва показалось. Пират сел на корточки спиной к землянам, потрогал пальцем дыру и, обхватив голову руками, стал качаться из стороны в сторону. Вся его фигура выражала нестерпимую муку. Так он качался минут пять, но потом встал и, обратив к детям мокрое лицо, грустно сказал:

– Дети, это была игра. Мы просто тихие, мирные, нищие и безобидные пираты, не трогайте нас, пожалуйста. И нету никаких мин и никакой кнопки. Научитесь, дети, различать добро и зло. А пока уходите, я очень вас прошу. Уходите навсегда.