Текст книги "Жертва (СИ)"

Автор книги: Алексей Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Даже старики не помнили такого праздника урожая. Столы на храмовой площади ломились от угощений, и объевшиеся до одури гости, не уходя домой, отдыхали в тени навесов. Испокон веков люди племени сваргов соблюдали этот безумный ритуал обжорства, награждая себя за долгие месяцы недоедания и тяжелый труд пахаря. Но в эту осень повод для веселья был особенным. Амбары даже не смогли вместить все собранное зерно, а ветки садовых деревьев сгибались под тяжестью спелых плодов. Когда наступит время холодных ветров, и с дальних гор на длинных костлявых лапах спустится демон голода Кайрог, дома сваргов ему придется обойти стороной. И потому среди пьяного шума застолья, даже чаще, чем требует обычай, звучала похвала великой Богине и масленые от сытости взгляды обращались к черной громаде ее храма

   Только один человек не мог разделить всеобщей радости. Угрюмый и молчаливый он сидел на краю стола и чувствовал, как между ним и соплеменниками вырастает невидимая преграда. Началось это еще полгода назад после очередной свадьбы Богини. Каждую весну один из юношей племени должен был с жертвенного камня вознестись в ее небесные чертоги и стать очередным женихом покровительницы сваргов. Освященный заветами предков обычай все принимали как неизбежность, словно восход или заход солнца. Так же относился к нему и Алан, пока выбор не пал на его лучшего друга.

   В то роковое утро друзья смертельно усталые возвращались в городище после ночной охоты. Звуки труб, возвещавшие о начале праздника, они услышали, когда уже подходили к воротам.

   – Хвала Всемогущей, успели! -крикнул Алан.Радж промолчал, и Алан с удивлением заметил, как осунулось и помрачнело лицо друга. А когда на площади огласили волю Богини, он так и не успел ему ничего сказать. Ликующая толпа унесла Раджа к воротам храма, а на следующий день Алан, наверное, был единственным, кто среди восторженного рева услышал последний крик жертвы.

   Нож жреца умело и быстро совершил свою работу. Кровь Раджа напоила жирную землю пашни, и Богиня одарила людей небывалым урожаем. Они даже не задумывались о цене изобилия, а Алан не знал, считать себя безумцем или зрячем среди слепых. Раньше он даже в мыслях не смел оспорить необходимость священного ритуала. Теперь же каждую ночь темными птицами слетались терзать душу кощунственные сомнения:

   « Так ли уж милосердна Богиня, если каждый год заставляет поливать свою ниву людской кровью?»

   Впервые по-новому воспринимал он и заученные с детства слова легенды:

   «Великая птица Ро уронила свое золотое яйцо на долину сваргов. И покрылись поля тяжелыми колосьями, и созрели плоды на деревьях, столь тяжелы и обильны, что ломились под их тяжестью ветви. Так продолжалось три года. Но всемогущая Богиня земли узнала, как опустошаются ее кладовые, разгневалась и проглотила яйцо. После этого семь лет подряд был великий неурожай. Сытые и беспечные люди превратились в собственные тени. Младенцев убивали в колыбели, чтобы не обрекать их на муки голодной смерти. Наконец старейшины нашли способ смягчить ее гнев. Каждую весну стали приносить в жертву одного из юношей племени. С тех пор Богиня снова явила свою милость и вернула изобилие на поля сваргов.»

   « Так кто же для нас Богиня, неужели заботливая мать? – думал Алан в долгие часы бессонницы – Если, ты милосердна и великодушна, отдай свои дары просто так, как сделала это птица Ро!»

   Попытки поделиться своими сомнениями еще больше отвратили его от соплеменников. Разговор с отцом окончился оплеухой и бранью:

   – Да как ты посмел даже подумать такое! – кричал в праведном гневе старик – Богиня сила нашей земли, гордость нашего рода. Даже если она потребует в десять раз больше жертв, мы готовы будем их принести!

   Девушка, которую Алан мечтал привести в свой дом, только равнодушно пожала плечами:

   – Жертвы, это удел мужчин. Нам женщинам Богиня дает красоту. Помогает рожать детей. За что же нам на нее обижаться?

   Алан чувствовал как стена между ним и соплеменниками становится все выше. Теперь он сторонился людей, и, кажется, они тоже стали видеть в нем чужака. Не раз он чувствовал спиной недобрый косой взгляд, замечал, как замолкают при его появлении разговоры. И сейчас на празднике урожая Алан оказался в дальнем конце стола, где в обществе чаши с медовухой сытно рыгал Пария. И это прыщавое привыкшее к насмешкам существо, теперь пыталось держаться с ним запанибрата.

   « Хорошую кампанию ты себе нашел!» – думал Алан, брезгливо отодвигаясь от соседа. Взгляд же его, помимо воли, обращался туда, где в кругу разгоряченных танцем смуглых тел метался огненный вихрь рыжих кос его бывшей подруги.

   – Смотри, Кушар и Вишу сегодня все время рядом! А ведь она, кажется, тебе нравилась? – прошептал Пария, обдав соседа отвратительным запахом изо рта.

   – Пошел прочь! – занося руку, прорычал Алан. Ожидая оплеуху, Пария испуганно вжал голову в плечи. Алан брезгливо отвернулся и, поднявшись, пошел между столами. Хотелось быстрее оказаться подальше от опостылевшего веселья. Но в это время закончились танцы, и навстречу повалила разгоряченная толпа сверстников.

   – Ей, праздник еще не кончился! – весело крикнул Кушар, схватив Алана за руку: – Подожди, давай выпьем за твоего дружка Раджа! Он славно ублажил Богиню.

   Все, что копилось месяцами, выплеснулось бешеной вспышкой ярости. Алан бросился на шутника, свалил с ног, вцепился пальцами в горло. А, когда их растаскивали, сквозь пелену еще душившего его гнева услышал:

   – Это все из-за Вишу, рыжая вертихвостка предпочла Кушара!

   Только очутившись на окраине городища, Алан пришел в себя. Вместо гнева он уже чувствовал стыд:

   « Что на тебя нашло! А теперь еще Вишу решит, что устроил драку из-за нее!»

   Сзади послышались осторожные шаги. Сердце радостно и учащенно забилось, но это оказался Пария.

   – Ты ждал кого-то другого? Может быть Вишу? – спросил он, скаля рот в гнилозубой улыбке . А Алан в который раз удивился способности этого презренного существа угадывать чужие мысли.

   – Все думают, что ты устроил драку из-за нее, – продолжал Пария, – Но я то заметил, что ты взбесился, когда Кушар сказал про Раджа!

   -Убирайся! – срывающимся голосом закричал Алан.

   -Угадал! Угадал!– радостно заверещал Пария. Но поймав взгляд Алана, понял, что пора уносить ноги.

   – Опасны мысли в себе носишь! Вдруг Богиня в следующий раз выберет тебя? – крикнул он, убегая.

   От неожиданности Алан даже выронил приготовленный для броска камень.

   « Пария тебе угрожает!?»

   Тут же вспомнилось, что заморыша часто видели у ворот храма, и поговаривали, что он доносит жрецам.

   Раньше Алан никогда не даже не думал, что его может постичь та же участь, что и Раджа . Куда вероятнее было угодить в горах под сорвавшийся камень, попасть в лапы льва или медведя в лесу. Но сейчас вдруг повеяло холодком недоброго предчувствия. С тех пор упавший в душу уголек страха больше не угасал. Зимой он чуть тлел. А с наступлением весны стал разгораться все сильнее. Тяжелый гнетущий страх приходил утром, не покидал днем, наполнял ночи кошмарными сновидениями. Но в роковой день новой свадьбы Богини, Алан даже почувствовал некоторое успокоение:

   « Наконец, все решится!» – думал он, оказавшись среди идущих на площадь.

   У храма толпа разделилась. Юноши встали у ворот святилища. Все остальные чуть поодаль . Разделяло их несколько шагов, но Алану показалось, что между соплеменниками пролегала бездна. С одной стороны те, кто будет наблюдать кровавое зрелище, с другой, кто сам может стать жертвой.

   Рев труб возвестил о начале ритуала. Над притихшей площадью зазвучал тонкий, как у женщины, голос верховного жреца. Заунывные звуки молитвы поплыли над людскими головами, и, казалось, слабые старческие ладони посылают их прямо к небесным чертогам. Когда он замолчал, два бритоголовых служителя с трудом подняли нагруженный камнями сосуд и понесли его вдоль рядов юношей. Алан чувствовал, как по мере их продвижения сдвигается разделяющая людей невидимая граница. Вот стоявшие впереди могут перевести дух и спокойно ожидать развязки. Вот уже позади и второй ряд, а жрецы идут дальше, сжимая пространство вокруг пока еще не выбранной жертвы.

   – Посмотри на свой жребий. Что-то Всемогущая не торопится сегодня сделать выбор!– сказал бритоголовый служитель храма, устало опуская сосуд рядом с Аланом. Юноша торопливо опустил руку в узкое горло. Камушки показались ему гладкими и совершенно одинаковыми.

   – Не пытайся обмануть судьбу! – усмехнулся служитель. Алан вытащил руку и медленно разжал ладонь. Камень был серым, без следа краски. Согласно обычаю, в этом году он в последний раз мог, но так и не стал женихом Богини. Сердце радостно застучало:

   «Ну, вот и конец твоим страхам! ... Но почему они не идут дальше? И что это за шум вокруг?»

   Подняв голову, он увидел, что служитель вскинул вверх руку. А на ладони вместо безобидного серого камня горит зловещая красная метка.

   Алан даже не успел крикнуть об обмане. Ликующая толпа окружила его и понесла к распахнутым воротам, где, улыбаясь деревянным ртом, ждала страшная невеста...

   Опьяненный ароматом курильниц, он лежал на роскошном ложе. В одурманенном сознании, сменяя друг друга, мелькали силуэты танцующих женщин. Он видел огненно рыжие косы Вишу. Смуглые тела незнакомых красавиц, исполняющих танец в честь Богине. Неожиданно одна из танцовщиц отделилась от хоровода теней и двинулась в его сторону. Не отрывая глаз от ее гибкого стана, Алан заворожено следил, как сокращается разделяющее их расстояние. Около ложа танцовщица неистово закружилась, сплетая над головой узор стремительно вращающихся рук. Каскад черных кос, взметнувшись, превратился в клубок змей.

   – Всемогущая, ты пришла ко мне! -в священном восторге прошептал Алан. А танцовщица со змеиной грацией выскользнула из одежды и шагнула к нему.

   Когда Алан проснулся, он уже был один. Жрица, заменившая на брачном ложе свою покровительницу, исчезла. От еще чадящих курильниц над полом висел удушливый туман. Но опьянения уже почти прошло. С трудом поднявшись, Алан, двинулся к дверям храма. Плохо соображая, что делает, нащупал и отодвинул тяжелый засов. В образовавшуюся щель ворвался прохладный предрассветный ветерок. Словно выброшенная на берег рыба, Алан жадно глотал свежий воздух. Дурман окончательно ушел. Он смотрел на еще темное небо, тускнеющие огоньки звезд, узкую полоску рассвета и все еще никак не мог поверить, что видит все это в последний раз. И вдруг обожгла кощунственная мысль:

   « Почему ты должен покорно, как жертвенный ягненок, ждать своей участи? Храм никто не охраняет. Остановить тебя может только гнев Богини. Но намного ли он страшнее ее милости?»

   Традиции народа, духи предков, даже часть его собственного "я" восставали против такого кощунства. Но какой-то дух хранитель шептал на ухо:

   – Жрецы обманули и тебя, и толпу. Выбор Богини оказался ловким трюком ее служителя. Может и сам священный обычай кровожадный обман?

   Алан вспомнил сытые лица на празднике, и сердце наполнилось ненавистью:

   « Они ели Раджа, пожрут и меня. Потом будут новые жертвы!»

   Где-то на окраине городища прокричал петух.

   – Решайся, а то будет поздно! – не унимался дух хранитель. Закрыв глаз, Алан переступил запретную черту. Ничего не произошло. Небо не обрушилось на голову, земля не разверзлась под ногами. Он сделал еще шаг, потом второй, третий, и почувствовал, что бежит, легко отталкиваясь от упругой почвы.

   Прошло семь лет. Выглянув из-за зубчатой стены деревьев, солнце осветило небольшую поляну. Скользнув по бревенчатым стенам хижины, лучи прорвались сквозь плетеную дверную циновку и разбудили хозяина лесного жилища.

   – Ей, Клык, мы проспали охоту! – крикнул Алан, вскакивая с лежанки. Огромный пес заскочил в хижину, и, виляя хвостом, закрутился вокруг хозяина.

   – Чему радуешься, лежебока! У водопоя остались лишь оленьи следы. На обед получишь только лепешку, – проворчал Алан, не разделяя собачьего восторга – Хотя. Попробуем прогуляться на удачу. Может быть, сегодня лесные духи будут благосклонны!

   Пес радостно залаял. Улыбнувшись, хозяин потрепал лохматый загривок собаки.

   – Решено! Только сначала накормим наших бездельников.

   В загоне у опустевшей кормушки уже толкались несколько коз и пятнистая лань. Рядом в отдельном загоне, отгоняя мух, мотал головой молодой трехлетний бычок. Несколькими умелыми взмахами деревянных вил Алан наполнил кормушки, и вскоре вместе со своим лохматым другом уже карабкался по уходящей в гору тропинке.

   Прежде чем перевалить за каменистую вершину, тропа выводила на небольшую площадку. Здесь он обычно останавливался, чтобы с высоты взглянуть на свое маленькое царство. Семь долгих лет строил он его среди лесной чащобы. Дом, загон для скота, кузница – все было создано своими руками. Под навесом лежали аккуратно сложенные копны сена. На небольшом, но хорошо ухоженном поле, радуя сердце, золотились колосья.

   – Спасибо тебе, Всемогущая! – насмешливо произнес Алан. Но в насмешке была и большая доля истины. Именно ненависть к кровожадной Богине все эти годы давала ему силы.

   Алан хорошо помнил первую ночь после бегства. Над деревьями, словно злые духи, кричали ночные птицы. Где-то неподалеку раздавалось глухое рычание льва. Страх, голод, муки совести терзали несчастного беглеца:

   – Даже если выживешь, сам скоро превратишься в дикого зверя. Не лучше ли было достойно встретить судьбу!

   Казалось эта ночь никогда не кончится, но вот взошло солнце, и мир стал совершенно иным. Каждая травинка, всякий листок радовались восходящему светилу. Все живое тянулось к теплу и свету. Смерть на жертвенном камне снова показалась отвратительной и нелепой. И он сказал себе:

   – Ты должен не просто выжить, а победить! Докажи Всемогущей, что человек может прожить и без ее милостей!

   Следующей ночью Алан прокрался в кузницу на окраине городища и украл там оружие и инструменты. Тогда же за ним увязался большой лохматый щенок, ставший потом верным другом и помощником.

   Прошли годы. Кропотливым трудом он создавал свой маленький мирок. За короткий срок научился почти всем ремеслам. В чем-то даже преуспел больше соплеменников. Медные топоры с добавкой неизвестного металла получались гораздо более прочными. А последний урожай оказался, как никогда, обильным. Вместо традиционной мотыги Алан приспособил сучковатый ствол дерева. Подросший теленок тянул его по пашне. Алан шел сзади, налегая на торчащие из ствола ветки. Вспашка глубже взрыхлила землю, и результат превзошел ожидания.

   « Посмотрели бы хранители обычаев, чего может достичь человек не ублажая Всемогущую!» – думал он, продолжая мысленный спор с Богиней.

   Однако мир, из которого Алан бежал, не давал о себе забыть, и он безраздельно принадлежал Богине. Если днем хватало общества четвероногих друзей, то в ночных снах Всемогущая приходила к нему в образах прекрасных женщин. Раскачиваясь в танце, они склонялись к его ложу, и вихри черных кос безжалостно жалили беглеца. Так было прошедшей, и будет следующей ночью, но пока об этом не хотелось думать. Двигаясь по петляющей в зарослях тропинке, он радовался игре света и тени на листьях, упругой силе своего тела. Впереди, превратившись в продолжение своего носа, бежал Клык. Втягивая воздух, пес пытался среди сотен запахов уловить вожделенный аромат добычи, и радовался, что этим утром хозяин все-таки пошел на охоту.

   Вынырнув из-под сплетения веток, тропинка привела на истоптанную копытами поляну. Солнце уже подходило к зениту, и, казалось, воздух дрожит от стрекотания невидимых в траве крошечных существ. На середине прогалины Клык закрутился на месте, потом с радостным лаем ринулся в чащу. Алан побежал вдоль кромки леса, пытаясь по звуку понять, куда собака выгонит добычу. Когда на поляну, ломая ветки, вырвалась самка оленя, он метнул копье. Олениха с разбегу рухнула на землю и забила в воздухе копытами. Ударом ножа, Алан прекратил ее мучения, потом припав к окровавленной земле, попросил у убитого животного прощения.

   После короткого отдыха охотники спустились к ручью, и, утолив жажду, отправились домой. Двигаться по узкой тропинке с добычей на плечах было неудобно, и, сделав крюк, Алан решил пройти большую часть обратного пути по дороге. Обычно он избегал там появляться. Дорога связывала его городище с землями племени еттов. Иногда днем здесь можно было встретить повозку торговца или паломников несущих дары храму Богини.

   – Ты же почувствуешь их издали и сообщись мне? – спросил Алан у пса. В ответ Клык радостно завилял хвостом.

   – Знаю, не подведешь! – продолжал размышлять вслух Алан, – Только беда в том, что твой хозяин сам давно хочет увидеть людей!

   Однако, выйдя на дорогу, он тут же ускорил шаг. Отгоняя возникшее искушение, думал, что выбрал свою судьбу и должен смириться с тем, что до конца дней не увидит человеческого лица. Они уже собирались свернуть в сторону дома, когда за поворотом дороги послышался рев льва. Клык,поджав уши, сердито заворчал.

   – Не волнуйся, это же Радж. Наверное, тоже стал охотиться днем,– попытался успокоить собаку хозяин.

   Лев, названный в честь погибшего друга, был давнишним знакомым Алана. Несколько лет назад изгнанный вожаком прайда молодой самец по неосторожности занозил лапу. Охромевший зверь уже погибал от голода, когда судьба свела его с другим изгнанником. Когда хищник появился на поляне, Алан схватил копье, но вдруг понял, что перед ним существо, нуждающееся в помощи. Он удалил занозу и накормил зверя. С тех пор человек и лев мирно жили по соседству. Не посягая на питомцев Алана, Радж по ночам охотился в окрестностях его дома, но теперь происходило что-то странное.

   « Неужели Радж сцепился с лесным быком?» – думал Алан, прислушиваясь к доносящимся звукам. И вдруг сквозь львиное рычание прорвался человеческий крик.

   Первое, что увидел Алан за поворотом, была перевернутая повозка гончара. С сердитым рычанием Радж, катал по земле глиняные горшки. А рядом с дорогой на дереве повисли двое. Старик цеплялся за одну из нижних веток, рискуя попасть в когти зверя. Его молодой спутник забрался выше и был в относительной безопасности.

   – Оставь их, люди не твоя добыча! – крикнул Алан, двинувшись на зверя. Лев, повернувшись к нему, грозно зарычал, но тут же узнал своего спасителя. На свирепой морде хищника даже промелькнуло выражение растерянности.

   – Оставь их! – наступая, продолжал Алан. Лев попятился назад, но уходить не собирался. Однако устроившее всех решение, было найдено быстро. Выкупом послужила убитая олениха. Увидев предложенный ему дар, Радж молниеносным движением перекинул тушу через загривок и скрылся в зарослях, поспешнее, чем полагалось бы царю леса.

   Спрыгнув на землю, старик упал на колени и начал благодарить. Но Алан даже не смотрел в его сторону. Взгляд был прикован к дереву . Молодая девушка, которую он сначала принял за парня, спускалась вниз, осторожно наступая на ветки. Алан смотрел, словно завороженный, ловя каждое движение. Опомнился только, когда Клык с лаем кинулся на незнакомцев. Отогнав собаку, Алан предложил спасенным ужин и ночлег в своем доме.

   В этот вечер хижина впервые показалась ему слишком тесной. Сидя у стены, Алан наблюдал, как гости жадно поглощают пищу. Девушка, смущаясь, прикрывала рот ладонью, а старик, громко чавкая, почти целиком заглатывал обмазанные медом лепешки. Алан уже знал, что эти люди жили в небольшом поселении сваргов недалеко от его городища. История, которую он рассказал им, была принята без вопросов. Его родная деревня якобы находилась в землях еттов. А он был изгнан за убийство соплеменника в драке и уже много лет живет здесь один в лесу. Среди сваргов соседи всегда пользовались дурной славой людей, склонных к ссорам и дракам. Поэтому прозвучало все правдоподобно, вот только смущали взгляды, которые старик украдкой бросал на хозяина. Но Алан пытался убедить себя, что семь лет долгий срок, и вряд ли кто-то еще вспоминает убежавшую от своей участи жертву.

   Как же он был наивен! Утолив голод, гость стал рассказывать о бедах, обрушившихся на земли сваргов:

   – С тех пор, как Проклятый оскорбил Всемогущую, наши поля не приносят урожая. Птицы и звери все дальше уходят от наших деревень, и у охотников не осталось сил преследовать в лесу добычу. Ремесленники вынужденные отдавать свой товар почти даром. В этот раз я собрал все, что сделал с начала весны и рассчитываю обменять на маленький мешок муки. Етты, зная о наших бедах, сбивают цены. Да и у них начались неурожаи...

   – А почему не попытались вырубить лес и распахать новые поля? Первый год целина всегда дает хорошие всходы – перебил гостя Алан.

   – Вижу, ты ничего не понял! – усмехнулся старик – пока Богиня не простит нас, самая жирная земля останется бесплодной. Все эти годы мы старались смягчить ее гнев. Жертвы теперь приносят каждое полнолуние. Но Проклятый породил смятение в умах. Слыханное ли дело, избранников теперь держат взаперти, словно пленников. Нужны ли такие женихи Всемогущей!

   Призывая в свидетели небо, старик поднял вверх мозолистые ладони:

   – Нет, только кровь Проклятого сможет вернуть милость Богини!

   – А, может, его давно уж растерзали звери в лесу? – произнес Алан, изо всех сил стараясь казаться равнодушным. На лице старика появилась хищная ухмылка. Голос стал зловещим:

   -Он жив, иначе бы Богиня давно нас простила!

   – Пойду накормлю коз. А вы отдыхайте – снова перебил гостя Алан. Он уже плохо мог скрывать свои чувства и боялся выдать себя. Как же недооценил он коварство Богини! Сделала вид, что оставила беглеца в покое, и, пока он кичился перед ней своими успехами, мстила его соплеменникам.

   « Может быть, она так вынуждает вернуться?»

   С содроганием Алан представил заполненную людьми площадь и себя на жертвенном камне:

   « Ну нет, этого она не добьется!»

   Стараясь больше ни о чем не думать, он стал наполнять травой кормушку. Но не думать был невозможно. Мысли жалили, словно черные косы-змеи из его ночных кошмаров. А, все, чем он раньше гордился, вдруг утратило свою цену.

   В хижину Алан вернулся, когда уже стемнело. С лежанки раздавался храп старика. Девушка расположилась ближе ко входу. Алан слышал ее ровное дыхание. Привыкшие к темноте глаза хорошо различали контуры тела спящей.Устроившись у порога он тоже попытался заснуть, но ничего не получалось.

   Застонав во сне, девушка повернулась в его сторону, и ладонь коснулась плеча Алана. По телу пробежала горячая волна, но он поспешил отодвинуться:

   « Ты не должен к ней прикасаться!»

   Понимая, что уснуть все равно не может, он поднялся и покинул хижину. Ночь была теплая и безоблачная. Над головой в черной пустоте неба горели тысячи крохотных огоньков. Зрелище это всегда завораживало и приносило успокоение. Но сейчас мысли были прикованы к земле. Звезды были слишком далеки и холодны. Зато в воздухе над поляной разливался аромат цветущих растений. Ночной лес сотнями голосов пел хвалебный хор великой Богине. И, казалось, сама она в образе вечно юной невесты нисходит в этот любящий ее мир.

   Со стороны дома послышался тихий скрип. Алан мгновенно обернулся и увидел застывшую на пороге женскую фигуру. Словно два рожденных светом луны призрака, они молча смотрели друг на друга. Наконец, гостья мягко спрыгнула на землю и двинулась в его сторону. Алан боялся пошевелиться. Казалось, одно резкое движение и видение исчезнет. Но вот она оказалась совсем близко. Будто исполняя танец, сделала круг, заставив Алана повернуться спиной к хижине. Когда ее ладони легли на плечи, по телу снова пробежала горячая волна.

   « Всемогущая прощает меня!» – успел подумать Алан и в этот миг страшный удар обрушился на затылок. Уже теряя сознание, он услышал голос старика:

   – Ты думал, я не узнаю тебя, Проклятый!

   Очнувшись, он увидел над собой предрассветное небо. Он лежал на тележке гончара. Руки были привязаны к доскам ремнями. Но рядом почему-то никого не было. Подняв голову, он обнаружил, что все еще находиться на своей поляне. В это время откуда-то выскочил и с радостным лаем кинулся на грудь Клык. Постепенно приходя в себя, Алан начал понимать, что произошло. Оглушив ударом сзади, старик привязал его к телеге и собирался вести в городище. Но в это время вернулся после ночной прогулки Клык, и неблагодарным гостям пришлось спасаться бегством. Сейчас они, наверное, где-нибудь на полпути к землям сваргов. Только теперь Алан вспомнил, что знал гончара раньше. И жил тот не за пределами городища, а где-то на соседней улице. Знал он, наверное, и его дочь. Хотя семь лет назад она, скорее всего, была еще невзрачным подростком.

   « Ты ловко провела меня Всемогущая! Однако, видишь, я все еще жив» – думал Алан, пытаясь ослабить путы. Вскоре у него это получилось. Освободившись, он первым делом обнял шею своего спасителя:

   – Спасибо тебе дружище! Но, что будем делать дальше?

   Клык радостно завилял хвостом, заранее одобряя любое решение хозяина. Тому же предстоял не легкий выбор. Оставаться здесь было нельзя. Значит снова начитать все заново, на новом месте! Но вдруг он понял, что теперь, когда узнал, как Богиня за его проступок наказывает целый народ, вряд ли сможет это сделать...

   Два дня он, почти не отдыхая, провел в пути. К городищу подошел, когда уже стало смеркаться. Клык, которому он строго велел охранять дом, выполнил приказ и не увязался следом. Когда пес поймет, что хозяин больше не вернется, то побежит по его следам в городище, а, может, останется охотиться в лесу. Сложнее будет бычку и козам. Они выросли в загоне и вряд ли смогут вернуться к вольной жизни. Но тут уже ничего не поделаешь!

   За поворотом показались зубцы частокола. Кинув прощальный взгляд в сторону леса, Алан зашел в открытые ворота. Городище сначала показалось ему заброшенным.Старик не обманывал. Демон голода крепко стянул когти на горле сваргов. В загонах не блеяли козы. Куры не собирали в придорожных канавах зерна. Лица в оконных проемах больше походили на тени.

   Выйдя на храмовую площадь, Алан остановился, не зная, что делать дальше. Здесь тоже не было людей, только из приоткрытых дверей храма доносилось заунывное пение. И тут время словно понеслось вспять. Семь лет назад он переступил роковую черту, и теперь снова стоял на ней. Словно убегающий от погони заяц, сделав круг, вернулся обратно.

   Медленно перейдя площадь, он остановился перед жертвенным камнем. Шершавая поверхность стала бурой от крови. Алан вспомнил слова старика о том, что жертвы приносятся теперь каждое полнолуние и содрогнулся от отвращения. В душе снова появилось желание бороться.

   « Нет, он не станет ягненком на алтаре их кровожадной покровительницы!»

   Но повернув голову, он обнаружил, что путь назад уже отрезан. Словно безтелесные тени люди выходили с прилегающих улиц и заполняли площадь. Алан сжал рукоять топора, единственного оружия, которое в последний момент решил взять из дома. Раскаянье окончательно ушло. Теперь он хотел одного, вырваться обратно в свое маленькое лесное царство.

   Топор описал круг над головой . Люди в испуге попятилась. Но задние ряды напирали на тех, кто оказался впереди. Дорогу назад пришлось бы прорубать сквозь толпу соплеменников. В это время со стороны храма снова послышалось пение, и он понял, что должен сделать...

   Увидев возникшую на пороге фигуру, жрецы завизжали, как женщины, и кинулись врассыпную. Бородатый пришелец с огромным топором в руках походил сейчас на самого демона войны Ойреста. Да и кто бы еще осмелился ворваться с оружием в храм Всемогущей! Не встречая сопротивления, Алан прошел через полутемный зал и остановился у ниши в стене. Оттуда, улыбаясь деревянным ртом, смотрела на него Богиня. Жрецы, забившись в дальний угол храма, с ужасом наблюдали за встречей давних недругов.

   – Испепели же меня! Или ты не можешь это сделать? – с усмешкой проговорил Алан. Богиня ответила презрительным молчанием. Равнодушный взгляд был устремлен в никуда, губы кривились в безжизненной улыбке. Всматриваясь в ненавистный лик, Алан разглядел бежавшую вдоль лба трещинку. Туда и нанес удар. Треск сухого дерева заглушили вопли жрецов. Упав на пол, они в ужасе закрывали ладонями бритые головы. Мир, в котором они жили, распадался на куски вместе деревянной статуей.

   В следующий удар Алан вложил всю свою ярость. Две половинки расколотого божества рухнули на пол, и к ногам его скатился какой-то круглый предмет. Сначала он показался невзрачно-серым, но от прикосновения ладони заиграл золотистыми красками. Алан ощутил пульсирующее внутри тепло, и тут его осенило:

   « Яйцо птицы Ро! Богиня прятала его в своем чреве!»

   Высоко подняв над головой находку, он двинулся к выходу. Топа за порогом отхлынула назад. Бородатый пришелец со светящимся, как солнце шаром в руках, внушал им теперь священный ужас. Сквозь образовавшийся коридор Алан двинулся к воротам, которые выходили на общинную пашню.

   – Верни земле силу! – крикнул он, вступив на потрескавшуюся мертвую почву. Яйцо засверкало еще сильнее и стало жечь ладони. Он опустил его на пашню и сам сел рядом.

   – Открой кладовые Богини!

   Словно отвечая на призыв, яйцо вспыхнуло золотистым огнем, потом вдруг померкло и снова стало безжизненно серым. И тут Алан ощутил, как что-то мягко щекочет ладони. Из земли вокруг него на глазах тянулись вверх зеленые колосья.

   Упав на колени, люди ползли по ожившей пашне. С неба, пошел теплый дождь, и его капли стекали по впалым щекам вместе со слезами радости. Алан понимал, что с этого мгновения стал для них царем, а, может быть, и богом. Но чувствовал только страшную усталость.

   Сделав последний виток, звездолет начал сходить с орбиты. Капитан уже отдал приказ готовиться к нуль-переходу, когда на пульте вспыхнул аварийный огонек. Выражение, которым сопроводил это событие координатор, на почти забытом звуковом языке означало крепкое ругательство. К счастью его молодые помощники привыкли общаться только телепатически, и даже не поняли, что сказал их начальник.

   – Еще один генератор плодородия отказал! Слишком большое потребление пси-энергии. За несколько здешних столетий, аборигены так и не научились сдерживать эмоции. – телепатировал координатор, немного успокоившись.

   – Зачем им вообще пси-генераторы? Почвы у них плодородные. Это вам не Этел-2, – скептично заметил капитан.

   – Хотите, чтобы и здешняя цивилизация пошла по механистическом пути? Альметру хотите повторить! – возмутился координатор.