Текст книги "Юлия"

Автор книги: Алексей Митрофанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Юлия передала Филатову также и досье на участников события. Из него депутат узнал, что Наталия Митренко раньше состояла в Социалистической партии Украины (СПУ), которой руководил Морозов. Потом откололась от нее и создала ПСПУ – Прогрессивную социалистическую партию Украины. На президентских выборах одна тысяча девятьсот девяносто девятого года оба, Морозов и Митренко, выставили свои кандидатуры. Но если Морозова поддерживала Юлия и тогдашний премьер-министр Лазаренко, то кто поддерживал Митренко – оставалось не ясно. Она говорила, что никто. Тем не менее она набирала обороты, постоянно мелькала в прессе и на телевидении. И это – при отсутствии явных спонсоров. Митренко заявляла, что к крупному бизнесу отношения не имеет. И все же поддержка ощущалась. Предполагали, что исходит она от президентской администрации. Она с Морозовым работала на одном электоральном поле, и Кучме важно было перекроить это поле в пользу Митренко, уменьшив тем самым голоса у Морозова. Он очень боялся, что Морозов выйдет во второй тур, если этого не сделать.

Из другой справки следовало, что покушение состоялось второго октября девяносто девятого года в городе Ингулец, который является пригородом Кривого Рога. В двадцать часов с небольшими минутами Митренко вышла из местного дома культуры, где проводилась встреча с избирателями. Когда она садилась в машину, один за другим прогремели два взрыва. Взорвались гранаты РГД-5, которые злоумышленники из темноты швырнули в Митренко. Никто не погиб, хотя многие были легко ранены, в том числе и сама Митренко.

Филатов отложил листы и вызвал охранника.

– Зайди ко мне!

Вскоре неслышно появился высокий парень лет двадцати семи со вкрадчивыми движениями крупного хищника.

– А вот скажи мне, Сережа, – обратился к нему Филатов, – тебе знакомы гранаты РГД-5?

– Да, – коротко ответил тот.

Сергей словоохотливостью не отличался, зато умел постоянно находиться рядом, не привлекая к себе внимания, за что его Филатов и ценил.

– Что ты о них знаешь?

– Противопехотная наступательная граната, сто десять грамм тротила.

– Возможно ли, чтобы в толпе взорвались две такие гранаты, а никто не погиб?

Сергей усмехнулся и отрицательно покачал головой.

– Это вряд ли. Если только они не учебные.

– А как отличить учебные от боевых?

– Боевые выкрашены в зеленый цвет, а учебные – в черный.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Филатов. – Как ты считаешь – подходят ли они для покушения?

– Какого покушения?

– Ну вот если кого-то хотят убить в толпе – выберут ли для этого такую гранату?

– Такое может прийти в голову только спьяну.

– Объясни.

– Осколки у нее разлетаются на пятнадцать-двадцать метров. Значит, чтобы не пострадать самому, нужно бросать с пятидесяти. А с такого расстояния сложно метнуть прицельно.

– К тому же было уже темно, – задумчиво произнес Филатов.

– Тем более.

«Вот и первая странность в деле, – подумал Филатов, – если бы это были гранаты, непременно оказались бы погибшие. А их не было».

Он стал читать дальше.

Через несколько минут злоумышленников схватили. Прямо здесь же, на площади, далеко они уйти не успели. И это тоже странно – ведь если бы они бросили гранаты с пятидесяти метров, а потом кинулись убегать, то их в темноте, скорее всего, не догнали бы. А эти словно задержались полюбоваться делом своих рук. Но своих ли?

Преступниками оказались два несовершеннолетних парня из России. Одного звали Владимир Панченко, другого – Андрей Измайлов. «Хороши „киллеры“, – подумал Филатов. – Хоть школу-то успели закончить? И кому пришла в голову идиотская идея доверить метание гранат малолеткам, не служившим в армии?»

Далее выяснилось, что у Владимира Панченко есть старший брат – Сергей Панченко. Он живет в здешних краях и является доверенным лицом кандидата в президенты Морозова. По версии следствия, якобы именно он и нанял двух недорослей совершить покушение на Митренко. Он же и снабдил их гранатами.

На даче у старшего Панченко потом нашли целый арсенал – гранатомет, пулемет, взрывчатку, которые он будто бы нелегально вывез из Чечни. Правда, нашли почему-то только с третьего раза.

Филатов потер виски. Ему показалось, что некоторые материалы следствия притянуты за уши, если не сказать, подогнаны пинками. Зачем, например, гражданину России, каковым старший Панченко и являлся, перевозить через границу автоматическое стрелковое оружие, рискуя схлопотать тюремный срок? Если только он не бандит. А он не бандит, иначе не стал бы доверенным лицом кандидата в президенты. Тем более учитывая ту пристрастность, с которой украинская таможня досматривает автомобили из России, рассчитывая чем-нибудь поживиться, – чуть ли обшивку дверей не снимают и в бензобак не лезут. Филатову не раз рассказывали об этом знакомые. Значит, оружие они непременно нашли бы и у старшего Панченко не хватило бы денег откупиться. Да и зачем, если на складах украинской армии у вороватых прапоров можно купить то же самое и не надо пересекать таможню?

«Многовато получается неясностей в этом деле, – подумал Филатов и захлопнул папку. – Надо разбираться на месте».

Глава 7

Самолет был украинским. В середине полета стюардессы предложили пассажирам поменять доллары и рубли на гривны. Сказали, что у них курс выгоднее, чем на земле. Возник легкий ажиотаж, все зашевелились и стали высчитывать на калькуляторах и телефонах, сколько менять. У кого не было ни того ни другого, просто шевелили губами и загибали пальцы. Самые нетерпеливые встали и потянулись к стюардессам, не дожидаясь своей очереди. Тут же последовало объявление по радио.

– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, займите свои места – нарушается центровка воздушного судна.

Маслаченко сидел рядом с Филатовым.

– Не меняй, – сказал он, – в Киеве курс такой же.

К тому времени они уже выпили и перешли на ты. Украинская столица встретила их неприветливо. Погода была пасмурной и холодной. Дорога от аэропорта Борисполь до города тянулась дольше обычного. Филатов бывал уже здесь прежде и никаких особых красот увидеть в Киеве не ожидал. Номера были заказаны в гостинице «Московская». Хоть она не самая новая и не самая удобная, зато в центре. Для него приготовили люкс, для охранников, естественно, номера поскромнее.

Первые три дня Филатов потратил на то, чтобы неофициально связаться со следователем, который вел это дело. Беседа с ним состоялась в одном из киевских ресторанов, а результатом ее явилась ксерокопия протокола первого допроса младшего Панченко. Разумеется, она была предоставлена далеко не бескорыстно – Филатову пришлось расстаться с довольно ощутимой суммой.

«Тридцатого сентября девяносто девятого года, – написал Владимир Панченко, – я встретился с Наталией Шкуренко, которая представилась доверенным лицом Наталии Митренко. Она предложила мне хорошо заработать и сказала, что если я соглашусь инсценировать покушение на ее шефа Наталию Митренко и посидеть три-пять дней в СИЗО, мне заплатят три тысячи долларов. По ее словам: „Побудешь в камере три дня, и тебя потом выпустят“. Я привлек своего товарища, пообещав ему две тысячи долларов за оказание помощи. Эти действия я совершил в сговоре с Наталией Шкуренко, с тем чтобы скомпрометировать моего брата Панченко Сергея Владимировича, и за это я должен был получить три тысячи долларов от нее. Написано собственноручно, за дачу ложных показаний несу полную ответственность». Подпись: «Владимир Панченко».

Филатов позвонил в Раду и договорился о посещении заседания фракции ПСПУ. Когда он вошел в комнату заседаний, его взору предстала странная картина. У двух депутатов, мужчины и женщины, были перебинтованы головы. Они сидели по сторонам от Митренко. У некоторых были перебинтованы руки или же имелись пластыри на щеках либо на шее. Ему вспомнилась песня про Щорса:

 
Голова повязана, кровь на рукаве,
След кровавый стелется по сырой траве.
Чьи вы, хлопцы, будете, кто вас в бой ведет,
Кто под красным знаменем раненый идет?
 

– С чем пожаловали? – не очень приветливо спросила его Наталия Митренко.

– Хотелось бы во всем разобраться лично, – ответил Филатов.

– Разбирайтесь. Мы готовы ответить на ваши вопросы.

Рядом с Митренко сидел мужчина лет пятидесяти мощно-агрессивного вида. Филатов слышал о нем – это был ее главный помощник по партии Владимир Гарченко.

– Вы считаете, что это было покушение? – осторожно спросил Филатов.

– Конечно! А что же еще? – уверенно ответила Митренко.

– Кто мог покушаться на вашу жизнь?

– Ежу понятно – Морозов.

– Он лично?

– Нет, конечно – его люди.

Гарченко настороженно смотрел на Филатова и молчал. Чувствовалось, что Филатов ему не нравится. Остальные присутствующие тоже пока хранили молчание.

– А зачем ему это надо?

– Как зачем? Это месть. Он считает, что, устранив меня физически, получит часть моих избирателей обратно.

Филатову сразу бросилось в глаза, что она постоянно говорит «я», «мне», «моих» и никогда «мы», «нам», «наших». Следовательно, излишней скромностью эта женщина не страдала.

– А почему таким странным способом они попытались это сделать?

– В чем вы видите странность? – не поняла она.

– Ну, убрать нужно одного человека, а используют оружие неизбирательного действия, от которого могут пострадать многие.

– Ничего странного, – выпалила Митренко, – это еще и акция устрашения.

Филатов понял, что эта женщина говорит не задумываясь, лишь бы что-нибудь сказать. Ее главное оружие – не логика и аргументированность, а скорость реакции. Часто это тоже имеет действие, потому что собеседник немеет при откровенно базарном ответе и не знает, что возразить.

– Но ведь пострадали, кажется, люди? – напомнил он.

– Почему «кажется»? Они действительно пострадали. Вот мы, например, – она указала кивком на повязки. – И еще многие другие.

– А вы уверены, что это были гранаты?

– А что же еще? Осколки нашли. А на них отпечатки пальцев, кстати.

– Чьи отпечатки? – опешил Филатов.

– Тех людей, которые бросали. Киллеров, одним словом.

– На осколках?

– Да!

– Но это невозможно!

– Так следствие говорит, – невозмутимо заявила Митренко.

– Они не могут так говорить!

– Спросите сами!

Филатов глубоко вдохнул и задержал воздух, чтобы успокоиться.

– Это были гранаты РГД-5? – спросил он.

– Да.

– А вам не кажется странным, что после взрыва двух гранат не было ни одного убитого?

– Повезло просто.

– А может, это были не гранаты?

– Тогда что же?

– Взрывпакеты.

– Муляжи то есть?

– Да.

Все присутствующие загалдели одновременно.

– Вы не понимаете! Мы чудом остались живы! Вот, смотрите!

С этими словами, они отработанными движениями стали обнажать свои увечья. Митренко задрала кофточку и показала ватный тампон, приклеенный пластырем к животу. Тампон был пропитан йодом.

– Оторвать? – спросила она. – Хотите рассмотреть поближе?

– Нет-нет, не надо! – испугался Филатов. – Я вам верю!

Она оставила свою рану в покое и опустила кофточку. Но не успокоились другие члены фракции.

– Нет, не верите! – галдели они. – Иначе так не говорили бы!

Они принялись показывать ему свои раны, легко и быстро срывая повязки. Непринужденность движений говорила о том, что проделывают они это не в первый раз. Филатов увидел рану на ягодице у одного из помощников, сильно напоминающую фурункул. Ему показывали посеченные осколками руки и ноги, старясь при этом, чтобы демонстрация длилась не слишком долго и сохранялась дистанция между ними и Филатовым.

Он поднял руки ладонями вперед, стараясь успокоить разволновавшуюся фракцию ПСПУ.

– Хорошо-хорошо! Убедили!

Люди с неохотой стали застегивать пуговицы и поправлять одежду, медленно успокаиваясь. Филатов обратился к Митренко.

– Но есть еще один непонятный момент.

– Какой? – насторожилась она.

Филатов достал из папки два исписанных от руки листа и протянул ей.

– Вот, прочитайте.

– Что это?

– Протокол первого допроса младшего Панченко. Который якобы бросил одну из гранат.

– Вы лучше расскажите, что в нем, – попыталась отбрыкаться она.

– Нет, вы сначала прочитайте.

Она наскоро пробежала листки глазами и передала Гарченко.

– Ну и что? – спросила Митренко.

– Как вы объясните его слова, что он с приятелем был нанят вашей помощницей для имитации покушения? – спросил Филатов.

– А что тут объяснять? Это ложь.

– Зачем же ему лгать?

– Его так проинструктировали.

– Кто?

– Люди Морозова.

– А может, посмотрим на этот случай, – Филатов умышленно заменил слово «покушение» на «случай», – под другим углом?

– Каким?

– Допустим, он действительно был нанят для имитации покушения. Им с приятелем дали взрывпакеты и сказали, что от них будет только шум и никакого вреда. Но, если бы не было вреда, кто поверил бы в покушение? – развивал мысль Филатов. – Смех один. Поэтому заряды в них снабдили легкими поражающими элементами. Рассчитали так, чтобы ранения были незначительными. Об этом не сказали ни вам, ни им. Поэтому наличие осколков оказалось для всех полной неожиданностью. Вы так не договаривались, но так получилось.

– А как же фрагменты корпусов гранат? – спросила Митренко. – Ведь они были обнаружены на месте покушения.

– Их могли подбросить позже. Разбросать тут и там на следующий день.

Кстати, вот еще что странно. Почему нигде нет фотографий поврежденной обшивки вашего автомобиля? Ведь если во все стороны летели осколки, то и он должен был пострадать.

– На нем были царапины и вмятины.

– Вы, конечно же, сделали фотографии? Митренко и Гарченко переглянулись.

– Не догадались. – Гарченко развел руками.

– Но, наверное, его можно осмотреть вживую?

– Он уже отремонтирован.

– Экая жалость! Что же вы так? Это был бы сильный факт. Посильнее «Фауста» Гете, как говаривал товарищ Сталин.

– Сразу и не сообразишь все, – пробормотала Митренко, – это такой стресс.

– Я понимаю, – согласился Филатов. – Но есть и еще одна странность. Почему на массовом мероприятии – а встреча с избирателями именно массовое мероприятие – не оказалось ни одного милиционера? Ни в доме культуры, ни на площади. Случайно ли это? Может, кому-то очень не хотелось, чтобы они там находились?

– Вы не правы, – неуверенно возразил Марченко. – Милиция была.

– Тогда почему покушавшихся задержала не она, а ваш шофер?

– Просто он был ближе.

– А милиция, стало быть, дальше? Оба кивнули.

– А обязана была находиться рядом. Хотя очевидцы говорят, что вообще ее там не видели до и после взрыва, а наряд подъехал уже намного позже.

Лицо Митренко побагровело.

– Ну хватит! – решительно заявила она.

Гарченко подхватился с места и принял угрожающую позу. Он оказался весьма крупным мужчиной комплекции боксера-тяжеловеса. Филатов слышал, что Гарченко имел репутацию драчуна – разбил как-то лицо другому депутату Рады за то, что тот во всеуслышание обвинил его в интимной связи с Митренко.

– Это все чушь! – выкрикнула Митренко. – Это ваши домыслы!

Присутствующие зашумели. Филатова это не смутило. Он выждал, пока шум уляжется.

– Я вам скажу, что на самом деле чушь, если хотите.

– Ну скажите.

– Чушь то, что две боевые гранаты, брошенные в толпу, никого не убили, а причинили лишь легкие телесные повреждения. А также то, что заказное убийство осуществляется не в подъезде дома или где-нибудь в тихом месте, что было бы гораздо легче, безопаснее для убийц и эффективнее, а на площади среди народа. Согласитесь, что это «покушение» больше смахивает на хулиганство.

Галдеж поднялся до небес. Кричали все разом. Филатов наслушался в свой адрес весьма нелестных определений, но продолжал сохранять спокойствие.

– Вы непонятный человек! – кричала Митренко. – Вы защищаете интересы Морозова! Это вмешательство России во внутренние дела Украины!

– Я защищаю интересы российских граждан, которых подставили в этой истории! – ответил Филатов. – А до ваших внутренних дел мне дела нет!

Глава 8

В киевской прокуратуре Филатову отказали во встрече с подозреваемыми в покушении. Разрешили увидеться с ними только российскому консулу.

– Как они там? – спросил у него Филатов.

– Младший Панченко все время оглядывался на следователя и спрашивал, правильно ли он все сказал, – ответил тот, сняв очки и потирая переносицу.

– Запугали?

– Похоже на то. Но, с другой стороны, не надо было взрывпакеты швырять.

– Верно, – согласился Филатов. – Но их использовали втемную.

– Все равно подумали бы, прежде чем соглашаться.

– Малолетки, что с них взять? Консул вздохнул.

– Теперь у них будет достаточно времени для работы над ошибками.

Филатов провел пресс-конференцию в Киеве и еще одну по возвращении в Москву. Шум в прессе поднялся изрядный, но обоих малолеток, а также старшего Панченко все равно посадили. Дали всем по пятнадцати лет за покушение на жизнь государственного деятеля.

Тем не менее цель поездки была достигнута – все увидели нестыковки и натяжки в этом деле. И почти никто не поверил утверждениям Наталии Митренко, что «покушение» организовал Морозов.

В первом туре президентских выборов Митренко набрала почти одиннадцать процентов голосов, а Морозов – немногим более одиннадцати. Во второй тур оба не прошли, чего и добивались в предвыборном штабе Кучмы. Раскрутка Митренко тут же прекратилась за ненадобностью, и ее популярность быстро пошла на убыль. Через несколько лет она практически исчезла с политического горизонта.

Во втором туре Кучме противостоял лидер коммунистов Симоненко. Он получил тридцать семь процентов голосов, а Кучма – пятьдесят шесть. Наблюдатели склонны были считать, что у Симоненко при подсчете голоса отняли, а Кучме прибавили, как оно обычно и случается с действующими президентами стран СНГ. Симоненко мог бы все изменить, если бы призвал своих сторонников выйти на улицу и потребовать пересчета, но он испугался. Впрочем, это уже совсем другая история.

Филатов же считал, что хорошо поработал в эту поездку и оказал Юлии большую услугу. Благодарность ее, тем не менее, была весьма сдержанной.

Глава 9

Через пару недель Юлия позвонила ему из Киева и попросила поучаствовать в телемосте между двумя столицами.

– Что за телемост? – поинтересовался он.

– Там будет Кучма, – сказала она. – Спросишь его, кому была выгодна эта история с Митренко, – уж не ему ли?

– Какой ответ ты ожидаешь услышать? – с иронией спросил Филатов. – «Да, мне»?

– Не имеет значения, что он ответит. Главное – совместить его и это происшествие в одном векторе. Как говорится, то ли он украл, то ли у него украли. Ответа нет, но осадочек останется.

– И все?

– Да, этого будет достаточно.

– Надо договориться о моем участии.

– Я уже тебя затусовала. Тебе остается только приехать в телестудию и выступить.

– Ладно, – согласился Филатов.

В назначенный день он выехал в Останкино за полтора часа до начала телемоста. Поначалу дорога была хорошая, но на Беговой улице, которая тогда еще не стала частью Третьего транспортного кольца, он угодил в плотную пробку. Она двигалась по чайной ложке в час. Не помогли ни мигалка, ни думские номера. Машина застряла окончательно.

Нервозности добавляли постоянные звонки Юлии.

– Ты сейчас где? Подъезжаешь? – спрашивала она.

– Стою в пробке на Беговой.

– Большая пробка?

– Большая.

– Думаешь, надолго?

– Да откуда же мне знать!

– Включи мигалку.

– Уже включал.

– И что?

– Ничего. Некуда им посторониться, я в самой середине.

– Ты там постарайся.

– Постараюсь.

Она отключилась. Но через пять минут позвонила опять.

– Ну как там?

– Все так же.

– Не выбрался?

– Нет.

– А сколько проехал?

– Метров двадцать.

– Ты меня разыгрываешь?

– Не имею такой привычки.

– «Крякалкой» пробовал?

– Да.

– Включи еще раз.

– А что толку? Только народ смешить.

– Нет, ты включи, чтобы я слышала! Филатов сделал водителю знак, тот включил мигалку и спецсигнал.

– Какая реакция? – деловито спросила Юлия.

– Никакой!

– Ты меня до инфаркта доведешь, – в ее голосе слышались истерические нотки.

– Я и сам к нему близок.

Она бросила трубку. Минут десять было тихо. За это время машина продвинулась еще на половину дома. Сейчас они стояли напротив магазина «Сделай сам».

Затрезвонила Юлия. Филатов выругался и ответил.

– Саша, скоро начнется телемост, – напомнила она.

– Да? – театрально удивился он. – Что ты говоришь? Какой телемост?

– Не шути так!

– А ты не донимай меня.

– Ты уже выбрался из пробки?

– Нет.

– Но так нельзя, надо что-то делать.

– Что?

– Не знаю, придумай что-нибудь.

– Что я могу придумать? Вертолета у меня нет. Юлия ненадолго задумалась.

– Иди пешком, – нашла она выход.

– Что? – не поверил своим ушам Филатов. – Как это, пешком?

– Очень просто. Выйдешь из пробки, тормознешь такси и еще успеешь добраться до телестудии.

– Нет, Юля, ты что-то не то говоришь.

– А что тут такого? Возьми с собой охранника – и вперед.

– У меня нет отдельного охранника. Со мной только водитель, он же и охранник. Что же ему, машину бросать?

– Тогда иди сам.

Теперь уже пришел черед рассердиться Филатову.

– Это самое, Юля, не отрывайся от реальности! – сказал он и нажал отбой.

Юля звонила еще много раз. Она уговаривала, заламывала руки, просила сделать это для нее, намекала на невиданную благодарность, плакала, билась в истерике.

Такой тяжелой пробки у Филатова не было еще никогда. Он с удовольствием поменял бы ее на три напряженных рабочих дня, от которых наверняка устал бы меньше.

– Ну попроси ты кого-нибудь другого задать этот вопрос, – не выдержал Филатов. – Наверняка ты там знаешь и других людей.

– Никого я не знаю! – заявила она сквозь всхлипывания. – А даже если бы и знала – эффект будет не тот. Ты занимался этим вопросом, ты приезжал к нам.

– Что я могу сделать? – развел руками Филатов.

Юлия перестала звонить только тогда, когда стало окончательно ясно, что он не успевает на эфир ни при каких раскладах.

Филатов вздохнул с облегчением.