Текст книги "Тело"

Автор книги: Алексей Шолохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Мы все в той или иной степени пролетарии, – ответил Прудников, отвлекшись от раздумий о недальновидности старосты и его опричников.

– Да ну?

– Ага, буржуев мы в семнадцатом разгромили, – пошутил Прудников.

– Лично вы?

– Ага, – улыбнулся Вячеслав и обнял девушку.

Он почувствовал возбуждение. Не животное, при появлении которого необходим секс, а легкое, будто красивая девочка из твоего класса заметила тебя и дала заполнить свою анкету или когда ты впервые кладешь свою ладонь ей на руку. Черта с два двадцать пять не тринадцать! Еще как тринадцать. По крайней мере, Прудников сейчас таковым себя и чувствовал.

Кстати, о детях. Он посмотрел на террикон. Представил снег, солнце, играющее своими холодными лучами на каждой крупинке многочисленных сугробов, детский смех и несущиеся с горы санки. Последнее, признаться, ему далось с трудом. Эта местность была уж очень мертвой, чтобы здесь раздавался смех. Вячеслав вспомнил, что и в деревне не слышал и не видел ни одного ребенка. Будто попал в психиатрическую клинику во взрослое отделение.

– О чем ты думаешь?

– О горе Маунт-Ли в лучах заката, – произнес ехидно Сережка, – где он сидит на одной из букв сладкого слова Ха-ли-вууд.

– Придурок, – улыбнулся Славик, и его щеки слегка зарумянились.

– Это правда? – спросила Олеся и тоже улыбнулась.

– Что именно? Что я сижу на буквах?

– Ты мечтал побывать там?

– Побывать, – пробубнил Самсонов и отошел в сторону. – Он на ПМЖ туда собирался. «Грин кард» хотел на халяву получить.

– Ты заткнешься? – Прудникова разозлил этот гаденыш.

– Расскажешь? – не отставала Олеся.

– Давай в другой раз?

– Как скажешь…

– Так! Все собрались вокруг меня! – рявкнул Соловьев.

«Он точно вояка, – подумал Вячеслав. – Ну, или воспитатель из детсада».

– У меня воспетка в садике была точь-в-точь как этот, – сказал Слава Олесе, и они пошли к инструктору.

* * *

Придурок, по ошибке ставший инструктором, построил их (хорошо хоть, не по росту) и, заложив руки за спину на манер какого-нибудь американского морпеха, расхаживал взад-вперед перед ними.

– Прежде чем зайти в копер, я хочу убедиться в том, что вы все, после того как наиграетесь в храбрых проходчиков, подниметесь наверх. Итак, для начала. Традиционно шахтой называется предприятие по подземной добыче каменного угля или горючих сланцев. Шахта включает в себя наземные сооружения: копры, надшахтные здания, главные вентиляторные установки, дробильно-сортировочные фабрики, склады и совокупность подземных горных выработок, предназначенных для разработки месторождения в пределах шахтного поля. Так как надземная часть вас интересует меньше всего, перехожу сразу к цели вашего визита сюда. Копер является надземной частью подъемного устройства, по которому мы спустимся в шахтовый ствол. Спускаться мы будем по лестнице, которая называется… – он сделал паузу, – …барбос. – Пауза. Когда его ожидания не подтвердились (наверняка вояка думал, что все заржут или Мишка скажет что-нибудь язвительное), он продолжил: – Дальше будут ходки и спуск. По одному из них мы поднимемся вверх до грузопассажирского ствола, а там, как говорится, на свободу с чистой совестью. На все про все у нас должно уйти не больше двух суток с расчетом привалов на обед и сон. Вопросы есть?

– У меня есть, – крикнул Самсонов и поднял руку.

«Неужели «барбос» заинтересовал еще кого-то?»

Славик думал, что вояка сейчас заорет: «Рядовой, выйти из строя и обратитесь по уставу». Но Соловьев просто кивнул головой, мол, валяй.

– А когда первый привал?

Ребята засмеялись. Тут инструктор удивил Прудникова снова. Он улыбнулся.

– Я думаю, мы можем перекусить здесь на поверхности, а потом уже выдвигаться. Возражения есть?

Возражений не было. Даже желудок Славика благодарно заурчал.

В одном из наземных строений была столовая. Они сели за большой стол. Парни открыли по банке тушенки себе и девушкам. Ели молча. Скорее для того, чтобы не вызвать гнев вояки.

Славик думал о заброшенной шахте. Нет, тут все как бы нормально. Нормальное такое отношение к промышленности при развале страны. Его беспокоила полная заброшенность шахты. Металлолом был всюду. И это только на поверхности. Славик был уверен, что в самой шахте его еще больше. Одних вагонеток только как двадцать «БелАЗов». Ладно, не хотят они металлоломом заниматься, а столы? За один мармит, которых здесь три штуки, можно было выручить тысяч десять. Любой хозяин кафе с руками бы оторвал. Да и столы со стульями ушли бы. Люди боялись сюда идти, будто здесь зараженная зона. Припять или, что еще хуже, эпицентр заразы.

У Прудникова ком встал в горле. Он перестал жевать.

– Позволите вопрос? – прожевав, спросил у Соловьева Вячеслав.

– Валяй.

– Здесь не уран добывали?

– Нет, – коротко ответил инструктор и положил пустую банку в приготовленный пакет для мусора.

Славик рассчитывал услышать немного больше, и поэтому, когда, кроме сухого «нет», ничего не прозвучало, он спросил еще раз.

– А что? – В его голосе чувствовался вызов и раздраженность.

Евгений посмотрел на Прудникова как на психа.

– То есть вы ехали сюда, не зная, что здесь добывали? А, ну да! Зачем же вам тогда инструктор? Но вот знаете, как бы поступил я? – Соловьев сделал паузу и продолжил. – Прежде чем лезть куда-то, я бы как можно больше узнал об этой местности. О людях, живущих в этих местах, об их легендах…

– Ну, одну, к примеру, я знаю, – ответил Прудников.

Девять пар глаз устремились на него. Когда Слава произнес заветное слово «знаю», он не был уверен, что нужно было говорить об этом. Но теперь он знал, зачем сказал об этом. Чтобы ловить на себе завистливые взгляды друзей. Вот зачем.

– Интересно узнать какую.

Еще до того как Вячеслав посмотрел в сторону говорившего, он понял, что в этой истории есть доля правды.

Глава 4

Слава вкратце пересказал историю, услышанную от Бандурина.

– Ну, примерно, – как-то отстраненно сказал Евгений. – А вы знаете о том, что призраки трех ублюдков до сих пор бродят по спуску и ходкам шахты?

Ребята зашептались. За всех ответил Борис:

– Мы искали экстрима. Шахта с призраками, пожалуй, для этого подходит как нельзя лучше.

– Уверены? – спросила Марина.

– Одно не понятно.

Все посмотрели на Славу.

– Почему вы не говорили об этом раньше? Ты! – Он ткнул пальцем в Марину. – Почему ты нам не рассказала об этом в Москве?

– Там бы вы могли передумать, а я очень хотела попасть в шахту.

– Зачем? – терпеливо спросил Прудников, хотя внутри все закипало.

– Ну как? Там же призраки!

– Железный аргумент, не правда ли? – улыбнулся инструктор. – Ладно, надо выдвигаться. Или вы передумали?

– Не-ет! – хором ответили ребята и начали вставать из-за стола.

Прудников искоса посмотрел на Марину и тоже встал. У него было еще много вопросов. Почему она не полезла с этим инструктором? Сама, без них. Зачем переть такую толпу за двести километров, чтобы самой было не страшно спуститься в шахту? И самый главный вопрос, где дети? Почему в деревне нет ни одного ребенка?

– Эй, сказочник, ты идешь?

Слава повернулся. Олеся ждала его. Остальные уже вышли из столовой.

– Да, сейчас. – Он подошел к ней и спросил: – Ты не пожалела еще, что отправилась со мной?

– Ни на секунду, – сказала девушка и поцеловала его в небритую щеку.

Он вспомнил свой первый поцелуй. Настолько неловкий, что его и поцелуем назвать сложно. Славка почему-то вспомнил именно его. Семилетнего Славку поцеловала пятнадцатилетняя соседская девушка. Он даже имени ее теперь не помнил. Он и его друг Сашка были влюблены (им так казалось тогда) в эту девицу. И только у Славки хватило храбрости подойти к ней и сказать, что он ее любит. Она его, конечно, отшила, вдоволь насмеявшись перед этим. Казалось бы, и все, история должна была закончиться на этой постыдной странице в его книге жизни. Но нет, ей было этого мало, и она добивала его при каждом удобном случае.

В тот день старшие ребята сидели на скамейке у подъезда, где жил Славка, и пройти мимо так, чтобы его не заметили, было невозможно. Они, наверное, пили, потому что голос девушки был гнусавым.

– А вот и мой женишок.

Парни заржали.

– Он мне в любви признался.

– Да ну? – удивился один из ее друзей. – Вы уже и целовались, наверное?

– Нет. Но мы это сейчас исправим.

Она спрыгнула с лавочки и подошла к Славику.

– Иди, я тебя поцелую.

Славка попытался убежать, но его поймал один из подростков. Подвел к подруге, и она чмокнула его в щеку, да так смачно, что вся щека сделалась влажная от слюней. Славка брезгливо отерся и дернулся, чтобы уйти. Но девушка не хотела его отпускать.

– Ты теперь, как честный человек, должен на мне жениться, – прогнусавила девушка.

– А женилка-то у него выросла? – спросил тот, что привел Славика.

– А мы сейчас посмотрим, – сказала «невеста» и потянула шорты вниз.

– Эй! Ты где? – Олеся дернула Прудникова за рукав.

– На чем мы с тобой остановились?

– Я говорю: теперь ты, как честный человек, должен на мне жениться.

И снова мозг Прудникова «подвис». Будто он вернулся в тот самый день и пьяные подростки стягивают с него шорты.

– Да расслабься ты. Я пошутила.

Олеся повернулась и пошла за ребятами.

А самое главное, Славе сейчас было наплевать, обиделась она или нет. Его мозг полностью был захвачен воспоминаниями, которые, словно дождевые черви после дождя, выползали наружу.

* * *

Прудников не переставал удивляться нетронутому добру. В ламповой, как это помещение назвал инструктор наверняка из-за фонарей, при входе располагался стенд с металлическими бирками. Дальше шли полки с фонарями, воткнутые в зарядки. От них наверняка проку никакого. Сколько лет здесь уже нет электричества? Каски разных цветов висели каждая под своим номером. Слава мало представлял работу в шахте, но почему-то ему казалось, что номера на бирках и над касками совпадали и присваивались определенному рабочему. Три цвета касок – кирпичный, желтый и синий, говорили о некотором разделении на касты. Преобладание коричневых наталкивало на мысли о принадлежности их рабочим, обычным рядовым шахтерам. Но Прудников решил спросить у Евгения.

– Что значат цвета на касках?

Соловьев взял в руки желтую каску и надел себе на голову.

– Коричневые, кирпичного цвета каски носили обычные шахтеры, – проговорил он. – Желтые надевали специалисты, – Женя постучал по своей, – те, кто ремонтировал технику, отвечал за нее. А синие каски для спасателей. Тьфу, тьфу, тьфу, – трижды сплюнул инструктор через левое плечо и снова постучал по каске. – Я надеюсь, наша экспедиция обойдется одной желтой и девятью коричневыми.

Тонкий намек на то, кто здесь специалист, поняли не все, и поэтому, когда Мишка потянулся за желтой каской, Соловьев рявкнул:

– Коричневая!

Все взяли по каске и направились к выходу.

– Эй! – окликнул их Соловьев. – Вы что, на прогулку по парку собрались?!

– Что не так?! – Михаил вышел из себя.

Вместо ответа Соловьев нагнулся и достал два цилиндра на ремнях, похожих на термосы.

– Шахтный самоспасатель ШСС-1У, – сказал он. – Это чтоб вы немного пожили в случае выброса углекислого газа. Что подобное бывает, вы наверняка знали. – Соловьев не скрывал иронии. По всему было видно, что он ждет, когда кто-нибудь ответит в его же духе, и тогда вояка непременно размажет наглеца по шлаку под ногами. Но никто из ребят не сделал ему приятно – все молча брали самоспасатель и отходили к стенду с жетонами.

– Берем каждый по бирке и ждем на улице, – недовольно проговорил Евгений.

Все взяли по бирке и вышли из ламповой. Прудников подошел последним, взглянул на стенд и, долго не думая, взял жетон с числом 1113. Три единицы три. Что может быть проще. Хотя он не знал, для чего они, и тем более, нужно ли запоминать это число вообще. Он вышел и встал рядом с Олесей. Она улыбнулась. Слава богу, не обиделась.

– Итак, товарищи храбрецы, сейчас вы будете передавать друг другу листок с ручкой, и каждый напишет свою фамилию и имя, а напротив номер, указанный на бирке. Саму бирку вы должны спрятать, а лучше повесить на шею.

– Это зачем? – спросил Мишка, не скрывая своей нелюбви к нему.

– Это затем, чтобы тебя потом похоронили не в безымянной могиле.

– Он мне не нужен, – сказал Болдин и бросил жетон к ногам инструктора.

Славик подумал, что Евгений сейчас разозлится и набросится на Мишку, но он убрал руки за спину и обратился ко всем:

– Кто желает идти без жетона?

Руку поднял только Болдин.

– Замечательно. Пишите: фамилия, имя и номер. А вы, безымянный друг, остаетесь наверху и ждете нашего возвращения.

Олеся вписала свое имя и передала список и ручку Прудникову. Мишка подошел к ним, отряхивая свой жетон, подождал, когда допишет Слава, и написал свое имя и номер с пластинки.

– Вот и ладненько, – улыбнулся Соловьев. – Теперь список прикрепим к стенду с жетонами и в путь.

* * *

Предположение, что они спустятся быстро, как на лифте, рухнуло, как только они вошли в копер. О том, что нет электричества, Славик, да и ребята, догадывались, но чтобы отсутствовал сам подъемник… Прудников осмотрел помещение и увидел достаточно широкую лестницу, спускающуюся вниз. Вот тут он и вспомнил о «барбосе». Это не могло не радовать. Славка не любил спуски и подъемы на альпинистском оборудовании. Ему казалось, что веревка вот-вот оборвется и закончит он свое существование не как герой, коим он себя считает, а как дурак, припершийся в эту глушь. А ведь мог сейчас сидеть в каком-нибудь ресторанчике с красивой девушкой. Он посмотрел на Олесю. Казалось, ей все нипочем.

«Как честный человек, ты должен на мне жениться».

– Эй, ты что-то часто зависаешь. – К нему подошла Олеся. – Ты сам-то хотел сюда ехать?

– Конечно, – как можно уверенней произнес Прудников.

«Ты сам-то в это веришь? Еще одно доказательство, что тебе все еще тринадцать. Разве мог взрослый мужик дать уговорить себя на подобную авантюру? Либо ты еще ребенок, либо дурак».

Прудников подошел к металлической площадке и глянул вниз. Черная мгла скрывала все, что было ниже полутора метров.

– А сколько нам спускаться? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Что-то около ста пятидесяти метров, – ответил Евгений и подошел к лестнице. – Но поверьте, лучше сто метров спуска, чем подъема.

– Так-то оно так, но…

– Давайте, вперед, – приказал Евгений и полез первым.

Слава замыкал шествие. Он начал спускаться, и уже, когда его голова была на уровне пола, он взглянул на входную дверь. Она была открыта достаточно, чтобы он смог разглядеть девушку в рваном платье. Обе ее головы улыбались ему. Прудников ахнул, и его правая нога соскочила. Он едва не сорвался на голову Наташе. Когда он снова посмотрел на дверь, близнецов там уже не было.

* * *

К удивлению Прудникова, они спустились быстро. Из головы не выходило убийство сестер. Как они могли проклясть убийц? Тогда проклятие уже закончилось, раз староста замучил убийц здесь, в шахте. А что, если отсутствие детей в селе и есть их проклятие? Неужели ни Евгений, ни Марина ничего об этом не знают? Славик решил спросить у Евгения.

– Женя, – позвал он.

Фонари на касках освещали почти все. Туннель, по которому они шли, был с полукруглыми сводами. Кое-где висели влагозащищенные светильники, но, что вполне естественно, они не работали. То там, то здесь стояли подпорки. И только теперь, глядя на все это, Вячеслав вдруг понял, в какую смертельную опасность их занесло. И жетоны с номерами – это неспроста. Вот эти самые рукотворные своды в любой момент могут рухнуть и в лучшем случае засыпать проход, а в худшем – кого-нибудь из них. Даже при самом хорошем раскладе мало приятного. И это начало напрягать Славу куда больше, чем какое-то эфемерное проклятие чужих людей и отсутствие в их семьях детей.

– Да, Вячеслав.

Славка так увлекся разглядыванием стен и потолка тоннеля, что не заметил, как к нему подошел инструктор.

– Вы уверены, что синие каски не понадобятся? – спросил не то, что хотел, Слава. Но его сейчас больше всего интересовала собственная жизнь.

– Что? Ты о чем это?

– Синие каски…

– А, – улыбнулся Евгений. – Нам они точно не понадобятся. В любом случае.

«Очень весело!»

– Ну не бойся, – продолжил издеваться инструктор, – тебя опознают по жетончику.

Соловьев, наверное, увидел выражение лица Прудникова, потому что в следующий момент решил говорить серьезно.

– Нет, обвалы, конечно, исключать нельзя, но вероятность быть погребенными под ними так же велика, как и погибнуть от ранения зубочисткой в десну.

Хотелось бы верить. Славик все-таки не доверял ему полностью и продолжал (уже изредка) поглядывать наверх, но слова вояки его немного успокоили. Да еще эти дети, сестры и убийцы инвалидов.

«На хрена я вообще в это ввязался?»

Слава посмотрел на Олесю. Ее, казалось, ничего не смущало и, тем более, не пугало. Она чувствовала здесь себя как рыба в воде.

«Так что не будь сопливой девчонкой, подотри слезы и вперед. Двадцать пять не тринадцать, помнишь?»

– Ну и что ты затеял? – спросила Олеся, подойдя к нему.

– Да хочу наперегонки… – он даже не успел договорить, Олеся его перебила:

– А почему бы и нет? Я увидела на карте три коридора, – улыбнулась девушка.

– Коридора? – спросил Вячеслав.

– Ну, я не знаю, как они называются.

– Они называются бремсберг и ходки.

Все это время к их разговору прислушивался Соловьев и, когда того потребовала ситуация, не преминул вставить словцо. А ситуация того ох как требовала. Не встрянь инструктор сейчас со своими пояснениями, так и остались бы бремсберг и ходки безликими тремя коридорами. Они как раз сейчас подошли к первому. Вот тут настало время задуматься, ходок это или бремсберг.

– Это ходок, – будто прочитав мысли Славы, произнес Евгений. – В этой шахте… в этом стволе шахты два ходка и один бремсберг.

– А что это? – спросил Мишка.

По голосу чувствовалось, что он все еще ненавидит соперника.

– Спуск. Бремсберг – это спуск. Он располагается посередине между ходками. Через пару километров они упираются в точно такой же тоннель, как и этот.

* * *

Софья почувствовала какую-то внутреннюю тревогу. Что-то подобное она испытывала, когда Саша уезжал. То есть она не знала наверняка, убьют его или нет, но ей было страшно, война все-таки. Страх перед неизвестностью. Сейчас не было никакой войны. Здесь, в этом жутком подземелье, из живых-то были только они. То есть им навредить никто не мог. Из живых. От этой мысли ей стало еще страшней, и она невольно прижалась к Сергею.

– Замерзла? – спросил Самсонов.

– Нет, – грубо ответила Соня.

– А че трясешься?

– Кстати, о холоде, – сказал Женя. – Здесь будет прохладно. Не смертельно, но свитерок лучше пододеть.

Разделение на три группы вообще не входило в их планы. И этот момент Соню напрягал еще больше. Она почувствовала себя такой незащищенной, как в детстве. И холод способствовал ее воспоминаниям.

Она всегда неохотно вспоминала эту историю, а сейчас… Трудно сказать, что на нее подействовало сейчас. Темнота, подсвеченная фонарями, холод подземелья или тишина, в которой они утонули? Но она вспомнила все в мельчайших подробностях.

Они тогда вернулись с прогулки. Маленькой Сонечке было уже тогда стыдно, потому что ее застукали с Витькой за беседкой. Нет, не за поцелуями. Это было бы полбеды. Витька предложил показать свой «крантик» в обмен… Ох, как стыдно! Антонина Петровна – воспитатель – поймала их без трусиков. Сонечка думала, что провалится от стыда под землю. Но это были только цветочки.

Соню и Витю отшлепали. Собрали в игровой всех детей и вывели к ним двух «малолетних преступников» в соплях и слезах. Соня до сих пор считала, что подобная мера была из ряда вон. Ведь это могло навсегда сломать их. Слава богу, обошлось, но всякий раз, когда она оставалась голой наедине с мужчиной, Соня вспоминала эту историю.

Воспитательница поставила их у стены.

– У нас есть такие ребята, которые любят показывать свои пиписьки другим, – произнесла Антонина Петровна так, будто оглашала перечень занятий на сегодня. – В наказание им и в назидание вам они сейчас разденутся.

Она строго посмотрела на Витю, а потом на Соню.

– Я сказала: разденутся.

Витя всхлипнул и начал раздеваться. Соня не пошевелилась. Антонина Петровна подошла к ней и произнесла:

– Разденутся!

Соня закрыла глаза и сняла с себя платьице в синеньких цветочках. Воспитателю этого показалось мало.

– Снимайте трусы! – приказала она. – Вы же друг другу показывали. Мы тоже хотим посмотреть. Правда, ребята?

– Да, – нехотя прогудели дети.

Витя послушно снял остатки белья и еще раз всхлипнул. Соня уже не плакала, но и трусики не снимала. Она схватилась за резинку и зажмурилась.

– Вот так, девочка моя, ты должна была вести себя за беседкой, – сказала Антонина Петровна и одним рывком стянула с девочки трусики.

Соня моментально сообразила, что сейчас все видят ее обнаженной. Она резко развернулась. Пусть лучше смотрят на попу.

– Софочка – красная попочка!

Она на мгновение открыла глаза, чтобы посмотреть, кто это крикнул, но поняв, что стоит лицом к стене, снова закрыла.

«Что бы они ни говорили, я в домике».

* * *

Сережка вспомнил один случай. С одной стороны, забавный, а с другой – очень обидный для Соньки. Софочки красной… Самсонов был просто уверен, что даже по прошествии стольких лет Соня сгорит от стыда, расскажи он ее тайну при чужих людях. Подобное чувство у него было впервые. Может, потому что она сейчас ему нагрубила? Да нет. Сергей очень хотел посмотреть, как изменится ее лицо, когда он произнесет всего два слова: детский сад.

Серега был влюблен в Софочку. Но она досталась другому. И, казалось бы, все, успокойся, девушка занята. Он продолжал любить ее. Тем более, сейчас, когда Сани не стало. Погиб в горах. Не то спасали кого, не то антитеррористическая операция, до сих пор никто ничего не говорит. В общем, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но Серега и тут спасовал. Где-то в глубине души Самсонов знал, что причиной его нерешительности мог быть тот проклятый случай с местным дурачком.

«Вообще-то, парень я неброский, но… привлечь внимание могу», – откуда-то издалека донеслись слова.

Они сидели в подвале девятиэтажки, в которой жила Сипа. Как ее звали на самом деле и почему у нее было такое прозвище, Серега не помнил. Но то, что ее имели все кому не лень, в память врезалось надолго. Вот они пьяные и голые. Сколько им? Лет по шестнадцать. Сипа в тот вечер не пришла, и они поймали местного дурачка. Он был старше их года на четыре, а по уму больше шести ему не дашь. Они напоили его и заставили бороться со шнурком. А потом… Потом они изнасиловали его.

Может, именно поэтому у него до сих пор и нет постоянной девушки. Постоянной? У него вообще не было девушек. Друзьям он мог нарассказывать таких историй, что хоть лапшу с ушей снимай. Верили они ему или нет – это другой вопрос. Он пытался несколько раз завязать отношения, но как только дело доходило до секса, его словно выворачивало. Он вспоминал раскоряченного на четвереньках парня.

Иногда, разумеется, в свое оправдание, Сергей думал, что на земле вряд ли найдется хотя бы один человек, который когда-либо не испытывал что-то подобное (не занятие мужеложством, а угрызения совести). И тут все дело не в грязных душах людей. Тут дело в совести. Бессовестные люди отсутствуют. Совесть есть у каждого, но у некоторых она спит. И именно это помогает им с легкостью переносить позорные моменты в своей жизни. Но как быть с детством? Ведь тогда совесть еще не спит, тогда юное создание только начинает анализировать собственные поступки. Нет, Сергей был уверен, что по всему миру существует множество людей, знающих друг о друге, а самое главное, о себе, что-то постыдное. А вот что заставляет рассказывать это посторонним людям – это другой вопрос. На который, к сожалению, у Самсонова ответа не было.

И все-таки рассказать о «Софочке – красной попочке» и о собственном «Вообще-то парень я неброский» его так и подмывало.

* * *

Они собрались вокруг Евгения, склонившегося над картой.

– Ничего не понимаю, – прошептал инструктор.

Здорово! Если он ничего не понимает, то они тем более. И что теперь?

– И что теперь? – спросил Борис.

– Теперь? – Женя поднял голову на ребят, луч фонаря на каске скользнул по лицам и снова осветил карту шахты. – Все идет по плану. По первому плану.

– В каком смысле? – Мишка явно был недоволен задержкой.

– В смысле, движения наперегонки не будет, – пояснил Борька и обратился к Евгению: – В чем причина?

– В нашем распоряжении только один из ходков, – пояснил инструктор и ткнул сначала в карту, а потом показал куда-то в сторону. – Проход к спуску и второму ходку завален.

Боря встал и пошел в ту сторону, куда показывал Евгений. Смысла идти туда не было, он уже видел в свете фонаря куски угля и шлака. Он поднял голову и увидел небольшой лаз под самым потолком. Пролезть в него можно, но стоит ли оно того? Там могли быть еще завалы. Они замучаются их преодолевать. Нет, пока есть нормальные проходы, надо пользоваться ими. И ни в коем случае не делать новых завалов. Борька вернулся к друзьям.

– Ну что? У нас два пути. Вперед или назад. – Евгений сложил карту и убрал в карман на колене.

– Я думаю, все за то, чтобы идти вперед, – сказал Боря, но с сомнением посмотрел на друзей.

– Конечно, вперед, – поддержал Мишка.

– Вперед, – сказал Славик.

– Ну, мы пойдем уже? – возмутилась Наташа и пошла к коридору.

Подъем коридора был градусов десять и визуально казался нетрудным, но метров через сто рюкзаки начали давить на плечи, а темнота на мозги. Да еще и брошенные вагонетки очень затрудняли путь.

– А нельзя их как-нибудь приспособить? – спросила Оля.

Борька улыбнулся.

– Только если зацепить за Евгения.

– Очень смешно. Я же серьезно, – Оля шутливо надула губки.

– А если серьезно, то они двигались, скорее всего, с помощью электролебедки или электровозов. То есть для их передвижения нужно электричество. А у нас из электричества только это. – Борька ткнул в аккумулятор на поясе.

– И что?

– Что «и что»?

– Аккумуляторы, электричество, лебедка, вагонетка, Оля, ту-ту, – перечислила, по ее мнению, логическую цепочку для дебилов-мужей Ольга.

– Оля, – начал Боря, но приблизившиеся Марина и Олеся не дали ему закончить.

– Что вы тут? – спросила Марина.

«Еще одна интеллектуалка», – с раздражением подумал Борис.

– Борька не хочет меня в вагончиках покатать, – объяснила девушкам Оля и пошла за ними.

Борис посмотрел им вслед, поправил рюкзак и пошел дальше.

Знал ли он до свадьбы, что его жена, мягко говоря, не отличается умом и сообразительностью? Конечно же, знал. Именно это его и привлекло. Только тогда это ему казалось легкостью, детской непосредственностью. Сейчас это его раздражало настолько, что он хотел заорать при всех: дура, проклятая дура! Чтоб все знали, что за незнанием элементарных вещей стоит обычная тупость и нежелание узнавать что-то новое.

К нему подошли Славик и Мишка.

– Ты как, Борюсик? – спросил Болдин. – Собираешься покататься?

Борька собирался ответить что-нибудь колкое и обидное для друга-придурка, но передумал. Желание сказать всем, что его жена – дура, тоже прошло.

– Эй, подтянулись! – заорал Евгений. – Шевелите задницами!

* * *

Софья прошла немного вперед. Пока Евгений ждал отставших, она успела пройти метров двадцать. Соня осмотрела стены, пол, потолок. Стены – не то уголь, не то еще какая гадость, все были в щербинах и трещинах. Вагонетки остались сзади, рельсы продолжались, но едва виднелись из шлака. Потолок был точной копией стен. Соню это даже напугало. Она не видела ни подпорок, ни чего-нибудь такого, что могло удерживать эту черную массу. Софья отклонилась, фонарь на каске дрогнул и осветил коридор немного выше. За тот короткий миг, что луч света высвечивал участок стены, Соня успела разглядеть человека, повернувшегося к ней спиной. Он стоял словно наказанный за шалость мальчишка. И первое, что ей пришло в голову в этот момент, было не то, как сюда попал этот мужчина, а то, как почти двадцать лет назад она вот так же стояла, повернувшись к стене, перед детьми, и ей кричали в спину: «Софочка – красная попочка!»

Соня не знала, что делать. Она обернулась на друзей, ища поддержки у них. Когда луч фонаря был направлен на то место, где стоял мужчина, желтый круг высветил только щербинки и выбоины стены. Она переместила голову чуть левее, посмотрела вдаль, потом снова направо. Нет, мужчина исчез.

– Что тут у тебя? – спросил Женя.

– А?

– Ты вскрикнула, – пояснил Евгений.

– Там был человек, – почему-то сказала Соня, хотя уже решила соврать о большом жуке или крысе.

– Забавно. А сзади еще восемь особей этого чудного вида млекопитающих. Подтянитесь! Но я готов спорить, что твой был чуть меньше, рыжий и с лысым хвостом. Давай в строй, и, может быть, мы увидим еще парочку таких же.

Соня подумала, что ненавидит этого солдафона.

«Сам ты рыжий и с лысым хвостом».

Они прошли еще метров пятьдесят, когда мужчина, отвернувшийся к рыхлой стене, появился вновь. Но вот что было странно. Когда Соня его заметила, он стоял напротив Славки. Потом прошли Мишка, Олеся и Марина. И никто из них не заметил человека.

– Эй, у вас все нормально?

Соня подошла к мужчине и попыталась взять его за рукав, но он дернулся и, не оборачиваясь, пролез в дыру в стене.

– Эй! – только и успела крикнуть Софья.

– Что там опять у тебя?! – рыкнул Соловьев, и девять лучей повернулись к ней.

– Здесь проход! – крикнула девушка.

– И что?!

– Туда забежал человек, – ответила она.

– Слушай, меня уже достали…

Евгений не успел договорить. Соня развернулась и, пригнувшись, забежала в проход.

– Черт! – выругался инструктор. – Давайте все за ней. И не отставайте друг от друга. – Угораздило меня пойти с придурками. Лучше б сейчас с женой на пляже загорал, – проговорил Женя и полез в дыру в стене.

* * *

Вячеслав крепче сжал руку Олеси. Она дернулась, и он ослабил хватку. Свет от фонаря выхватывал из темноты тоннеля идущих впереди. Сережка, Наташа, Борька, Оля и Мишка. Слава повернулся назад. Там шел только Женя. Марины и Сони он не видел. Соня так рванула вперед, что хорошо, если они к концу своего путешествия ее догонят. Может, Марина бежит по ее следу? В любом случае надо идти вперед.

– Странно, – их догнал Соловьев, – но этого тоннеля нет на карте.

Славка остановился и отпустил руку Олеси.

– И что теперь делать будем?

– Идти вперед. Куда-то же он ведет?

– К тупику, например, – предположил Славик.

– Может быть. А еще может к обрыву или завалу.

– И что тогда?

– Пойдем назад.

– А если и там завал? – не унимался Прудников.

Соловьев задумался. Было видно, что ему это не приходило в голову. Славе от этого стало не по себе. Не каждый день над тобой висит угроза быть замурованным в угольной кишке.

– Что ты заладил: если, если?! – не найдя что возразить, заорал инструктор. – Короче, – успокоился он, – будем решать задачки по мере их поступления. Хорошо?