Текст книги "Последний оператор (СИ)"

Автор книги: Алексей Птица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Последний оператор

Глава 1
Пролог

Земля тихо тряслась в неслышной дрожи, тонкой струйкой ссыпался песок в мелких трещинах, стекая в открывшейся провал. Следующий взрыв обнажил ещё один пласт старой породы и осыпал его туда же. Провал ширился и рос в стороны, попутно выворачивая то, что скрывала под собою сотни лет поверхность старой планеты.

Вверху, там, где расступилась земля, виднелся кусочек неба, откуда послышался гул сверхзвукового снаряда, затем земля содрогнулась, звук очередного взрыва догнал следующий пласт породы, и обрушил его вниз. Упав, пласт обнажил неизвестный объект – серо-белую, вытянутую металлическую сигару около трёх метров длиной и полтора метра толщиной.

Наклонившись, она съехала вниз по обрушившемся пласту со своего бетонного пьедестала и застыла, уткнувшись острым концом в противоположный край трещины. Земля ещё раз содрогнулась, на этот раз намного дальше, что вызвало ещё одну большую струйку песка и раскрошившегося цветного бетона и всё затихло, но только на время.

Объект, утыканный в толстой части шлангами, представлял собой криокамеру, в которой находился живой человек, замороженный два века назад и по какой-то причине оставшийся забытым на острове посреди необъятного океана. И его час наконец-то пробил!

Буквально через пару минут толстые фторопластовые шланги, соединявшие криокамеру с пультом обеспечения жизнедеятельности подземного бункера, хрустнули и с громким звуком стали отстреливаться, выпуская в воздух густые туманные облачка воздушно-азотной смеси.

Камера внезапно ожила: заиграла музыкальная трель, засветилась окрашенная разноцветной светодиодной краской передняя панель, а также борта. Крышка из непроницаемого бронированного стекла, громко щёлкнула и стала медленно подниматься вверх. Поднявшись сантиметров на восемьдесят, она повторно щёлкнула, датчики зафиксировали её положение, и поднимавшие её миниатюрные сервомоторы прекратили свою работу.

Если бы рядом находился кто-нибудь из живых людей или следящих механизмов, он бы увидел следующую картину. В криокамере лежал мужчина лет сорока. Его гладко выбритое лицо, покрытое густой изморозью, застыло неподвижной маской, словно память самому себе. Ни один мускул не дрожал, глаза закрыты, волосы серебрились не только от инея, но и от небольшой седины на висках и макушке, заметной лишь при близком рассмотрении.

Мужчина имел сухощавое телосложение, рост около ста восьмидесяти сантиметров, правильные черты лица, среди которых выделялись слегка оттопыренные уши и крупноватый нос. Одет он был в серебристый костюм из искусственной ткани с шевроном на левой груди, изображавшим ветвистое зелёное дерево и надпись на латыни.

Надпись гласила: «Via est vista». Любой знающий латынь перевёл бы её как «Дорога – это жизнь». Возможно, она имела и другой смысл, но об этом история умалчивала.

Из приоткрытой камеры активно выходила воздушно-азотная смесь, быстро оседая вокруг неё белым налётом, окружающий камеру воздух быстро охладился всего на пару градусов и на этом всё закончилось. Панель по-прежнему светилась бегающими по спирали огоньками и внешне ничего больше не происходило, а между тем, ещё ничего не закончилось, наоборот, всё только начиналось.

Отключение внешнего источника питания – небольшого термоядерного реактора – запустило необратимый процесс размораживания человеческого тела. Если бы не близкий разрыв сверхзвукового снаряда, реактор продолжил бы работать ещё лет пятьдесят или даже больше. Его ресурс позволял функционировать очень долго, но повреждение внешнего кожуха спровоцировало аварийное отключение и последующую разгерметизацию криокамеры. То, что должно было случиться намного раньше, произошло лишь только сейчас.

Разморозка начала действовать сначала с кожи, постепенно переходя на внутренние ткани, проникая всё глубже и глубже, но не травмируя при этом мышцы и сосуды. Когда-то человек осознанно пошёл на свою заморозку спасаясь от какой-то напасти и вот сегодня его час пробил. Кожные рецепторы начали посылать сигнал тревоги мозгу, но он молчал, ещё не проснувшись до конца.

Впрочем, один раз запущенный процесс уже не мог остановиться. Человек попал в криокамеру пройдя все необходимые и правильные процедуры, камера прекрасно сохранилась и теперь ничего не мешало ей оживить человека, как и предписывала ей программа.

Вновь заструилась кровь по жилам, омывая просыпающейся от долгого морозного сна мозг, оживляя его и готовя к работе. Кровь начала активно приливать ко всем внутренним органам, стимулируя тем самым нервные клетки, а те начали выработку защитных антител вновь вызывая к жизни болевой порог. Мощный выброс эндорфинов запустил процесс пробуждения человеческого тела, веки мужчины внезапно дрогнули и поползли вверх, открывая глаза.

Любопытному взору постороннего наблюдателя, если таковой бы имел место, открылись огромные зрачки, почти закрывшие радужную оболочку глаз, когда-то они были светло-карие, а сейчас, по прошествии стольких лет, стали тёмными почти что чёрными.

Некоторое время взгляд пробуждавшегося от долго сна человека не казался осмысленным. Дрожали веки обоих глаз, то обнажая глазное яблоко, то вновь закрывая его, чёрный зрачок то сужался в еле видную точку, то наоборот, увеличивался в десятки раз слабо реагируя на тусклый солнечный свет, иногда пробивавшийся сквозь узкий проём древнего, забытого богами и людьми бункера.

Наконец, мужчина полностью очнулся ото сна и попытался что-то сказать, но из его горла вырвалось только хрипение и непонятное сипение. Ссохшиеся за сотни лет голосовые связки не желали функционировать без предварительной подготовки.

Согласно методике, после пробуждения каждому пациенту давали специально подготовленный питательный коктейль, и проводили множество специальных процедур для реабилитации мышц и сухожилий после долгого сна, но сейчас ни то, ни другое никто не собирался делать, так как ни одной живой души на сотни километров вокруг не имелось.

Старый бункер находился на одном из островов мелкого архипелага в Тихом океане, где никто не жил даже тогда, когда население Земли превышало десять миллиардов жителей, сейчас, здесь обитали только морские животные в полосе прибоя да имелись различные роботы. Человек, что сейчас отходил от криогенного сна об этом не знал, он вообще ни о чём не знал и знать не мог.

Несмотря на то, что криокамера оказалась повреждена взрывом, она исправно и правильно выполняла все вложенные в её модуль управления программы и инструкции. Квазиживой интеллект последовательно проводил все операции по размораживанию человеческого организма, ни на йоту не отступая от вложенной в долговременную память программы.

Постоянно щёлкало механическое реле, собранное из дорогостоящих металлов и элементов, отщёлкивая минуты приведения к жизни тела; перемигивались разноцветные и яркие нанодиоды на панели управления; тихо шелестел испарявшейся из криокамеры азот и инертные газы.

Наконец, главное реле щёлкнуло в последний раз, прозвучал тихий переливчатый сигнал, уведомляющий медперсонал об окончании процедуры разморозки, и камера перешла в режим ожидания. Вот только никакого медицинского персонала на острове не имелось, как не имелось ни одной живой души вокруг. Человеку, что оказался погружен в криогенный сон предстояло самому выкарабкиваться из камеры, приходить в себя и думать, как выживать.

А в это время над островом шёл бой. Высоко в воздухе прямо над островом висела авиаматка, время от времени выпуская из себя летательные аппараты самого различного назначения: обычных разведчиков и дронов-камикадзе, ударных БПЛА самого широкого профиля и несущих разнообразное вооружение, от лёгкого до самого тяжёлого. Вылетев из нутра огромного авиакомплекса, они устремлялись во все стороны, чтобы сходу вступить в бой со своим противником.

Бой продолжался долго. Срывались с направляющих управляемые спутником ракеты, били красными и золотыми росчерками лазеры, взрывались объёмные бомбы, разрывая на клочки поражённые взрывом цели. Шло противостояние насмерть, хотя слово «смерть» едва ли подходило тем, кто сражался. Скорее – ликвидация. Ведь те, кто бились друг с другом, мыслили не как люди и людьми никогда и не были.

Глава 2
Криокамера

Первое, что я ощутил, проснувшись, была дрожь век. Они дергались, как будто их било изнутри слабым током, стремясь открыться без моей воли. Затем мышцы ног и живота начали судорожно подёргиваться, и боль охватила каждую клеточку моего тела.

Судороги искажали мышцы, они кричали от боли, показывая, что они живые. Боль пронзала мозг, затуманивая сознание и не давая очнуться. В голове мелькали неясные образы: темнота, мрачные тени – то бледные, то чёрные, как сама ночь, и видения, видения… Я с трудом сглотнул, и горло показалось мне наждаком.

Язык был сухим, как пересохший бифштекс, а слюны не было совсем, как будто функция слюноотделения исчезла. А может, так оно и было?

С трудом разлепив веки, я уставился на потолок – точнее, на дыру в нем, откуда пробивались лучи заходящего солнца. В голове царила звенящая пустота, я не помнил ни своего имени, ни кто я, ни сколько времени прошло. Кто я, что я, зачем я? – неизвестно! Я знал и чувствовал только одно – я человек и на этом всё.

Несколько долгих и утомительных минут я ничего не соображал, продолжая выплывать из криосна, а те образы, что клубились в моей голове подобно туману войны постепенно стали покидать мою голову.

Мало-помалу я начал приходить в себя, мои мышцы перестали ныть и схватываться болезненными судорогами, в голове немножко прояснилось и я стал понимать, где я нахожусь. Кажется, я лежу в криокамере, но как и почему я здесь оказался, я не помнил, правда, название оборудования, в котором лежал, почему-то само всплыло у меня в голове. Странно, что я его вообще вспомнил, как говорится, вот здесь помню, а здесь не помню. «Криокомплекс 2050», так, кажется, оно называется.

– Кх, крргх, кргах, – вырвался из лёгких сухой кашель, отчего я поперхнулся и даже привстал, на что тут же отреагировали все мышцы мгновенно ударив болью. Я рухнул назад на своё серебристое ложе, невольно хватаясь руками за края камеры в судорожной попытке удержаться. Неожиданно правая рука нащупала какой-то цилиндрический объект, ухватившись за него, я невольно дёрнул его на себя, он оторвался и в руке у меня оказалась алюминиевая банка.

– Хех! – не сдержал я удивлённого возгласа, на банке сияли нанесённые светодиодной краской крупные синие буквы.

– «Стимулятор», – еле шевеля губами прочитал я по складам надпись на английском. – Ого! – а я и читать могу!

Чисто рефлекторно я провёл большим пальцем по верхнему колпачку, он щёлкнул и растёкся жидким металлом сразу же убравшись в невидимую щель, снаружи остался только ранее закрытый им мелкий краник. В голове почти сразу всплыла информация, как им пользоваться. Покрутив банку в руках, я нажал на выпуклый край крана и поднеся блестящий цилиндр ко рту, выдавил из него небольшую струйку ароматно пахнущей жидкости, и стал её судорожно сглатывать. Глотая сладкую жидкость, я боялся упустить хотя бы каплю и при этом не подавиться, что оказалось весьма непросто.

Пролив на подбородок всего лишь несколько капель жидкости я выпил всё, что находилось внутри металлического флакона и с облегчением откинулся обратно на своё ложе.

– Хух, хорошо то как!

Жидкость, проникнув во внутрь, сразу же принялась за работу, восстанавливая мой обмен веществ и энергетический баланс, недаром на флаконе ярко сияла синим знаковая надпись… Стимулятор, он и в бункере стимулятор.

Организм отозвался всплеском энергии, в голове перестало шуметь, а мышцы стали наливаться силой и через некоторое время я смог встать со своего ложа и аккуратно поднимая ноги, перешагнуть через борта криокамеры. Меня шатало, отчего пришлось крепко хвататься за борта камеры, чтобы не кувыркнуться через них досрочно. Взгляд наткнулся на другой цилиндр металлизированного пластика, что располагался у изголовья камеры.

Заинтересовавшись, я потянул к нему руку и вынув из пазов, удерживающих его, поднёс к глазам. На этом играла красным надпись – «Восстановитель». Чего именно «восстановитель», неизвестно, на нём указаний о том не имелось, да мне и без разницы, раз положили в камеру, значит, для восстановления тела. А для чего ещё? Не душу же восстанавливать? Как сказал, кто-то из греков-философов: – «людей рождается всё больше, а количество душ остаётся неизменным».

Палец нажал скрытую кнопку и колпак закрывавший краник, также послушно убрался прочь, как и на предыдущем флаконе. Запрокинув голову, я влил в себя его содержимое и закрыл глаза от удовольствия. Любая жидкость, что я получал сейчас, играла для меня первостепенное значение и мне становилось лучше с каждым мгновением и с каждом глотком любой питательной жидкости.

Выдохнув и опёршись о борт криокамеры, я внимательно огляделся вокруг, внимательно изучая потолок, пол и стены. Больше всего окружающее пространство походило на полуразрушенную пещеру. Впрочем, вру, на полностью разрушенную пещеру, часть которой даже не угадывалась во мраке. Камера, из которой я выполз, лежала наперекос, перекрыв огромную трещину в земле, в которую продолжал потихоньку сыпаться песок и всякий мусор.

Горлу, где ещё полыхал пожар засухи, но уже совсем небольшой, немножко стало легче и прочистив его кашлем, я сказал вслух несколько слов. Эхо от них отразилось от низких сводов пещеры, но быстро затихло поглощённое стенами и бездонным провалом.

– Есть тут кто-нибудь? – вновь сказал я, не узнавая собственного голоса. Сейчас он казался очень слабым, каким-то дребезжащим и надтреснутым. Звук моего голоса вновь отразился от стен и быстро затих, никто на него не откликнулся. В пещере слышался только шум стекающего вниз песка, да осыпающихся со стен мелких камней, и только далеко вверху, где мчались облака слышались посторонние звуки, которые не принадлежали к живым существам и это откровенно пугало.

Обратившись к памяти, я пытался вспомнить, как здесь оказался и в каком году это произошло, да и вообще, хорошо бы узнать какой сейчас наступил год, ведь судя по пещере уже прошло не меньше сотни лет и это навскидку, хотя возможно я и ошибаюсь.

Память смогла подсказать только сам процесс погружения в криосон и год. Кажется, это произошло в 2052 году от Рождества Христова. Да, точно, именно в этот год я и позволил себя уговорить лечь в криосон. Воспоминания об этому у меня оказались весьма смутные и обрывочные.

Вроде как, я лёг из-за того, что будущее всего человечества и собственной страны ожидалось очень плохим, а я смог заработать много криптовалюты и не нашёл ничего лучше, как скрыться от желающих её отобрать здесь, и сделал это быстро. Такие воспоминания всплыли у меня в голове, но может быть, они ложные и это всего лишь остаточный бред или гипнотическое внушение?

А может, дело совсем не в этом⁈ Какие-то неясные воспоминания будоражили мою душу, не стыкуясь с тем, что я только что вспомнил, как будто бы мне кто-то насильно вложил именно эти воспоминания, ведь ничего другого я больше не помнил, вообще ничего, даже имени. Разве так бывает?

Вдруг я понял, что в капсуле должно лежать что-нибудь, что поможет мне вспомнить себя, ведь должны же они положить в неё что-то, например, табличку с информацией, которая поможет мне узнать про себя и быстро вспомнить другую информацию⁈ Так оно и оказалось. Заглянув в изголовье кабины я нашёл небольшую съёмную табличку, на которой горела зелёным надпись.

«Пациент Александр Майлз, номер 7888. Погружён в криосон в 2052 году».

Гм, вот, собственно, и всё, что на ней оказалось, хоть бы добавили что-нибудь… Интересно, значит я, Александр Майлз? Я прислушался к себе, да имя определённо моё, сердце подсказало, что здесь ошибки нет, а вот фамилия. Впрочем, неважно это сейчас, совсем неважно. В отдалении ощутимо грохнуло, воздушная волна прокатилась над головой, земля вздрогнула, отчего капсула ещё сильнее накренилась, грозя свалиться во всё больше расширявшуюся трещину.

Блин, а ведь она может в любую минуту рухнуть в неё и всё, что в ней находится навсегда пропадёт, а у меня ничего нет, кроме этого, дурацкого серебристого комбинезона. Эта мысль пробила меня холодной дрожью, и я стал лихорадочно обыскивать капсулу.

Мозги плохо работали, никак не отойдя от крио сна и если раньше я бы давно уже сообразил, что надо делать в первую очередь, то сейчас соображал буквально со скрипом и очень медленно. Обыскав капсулу, я оказался обладателем нескольких предметов, представлявших для меня сомнительную ценность.

Коробочка отдалённая похожая на старинный жёсткий диск, небольшой рюкзак из металлизированный ткани, положенный во внутрь неизвестно зачем и подушка, на которой покоилась моя голова сотню или сколько там лет, и, собственно, всё. Больше в капсуле времени, как я её решил обозвать, ничего не имелось. В ней ещё можно было поковыряться, но ни сил, ни времени на это у меня уже не оставалось, да и опасно.

Криокамера готовилась в любой момент рухнуть вниз, а ничего особо ценного я в ней не видел, да и чтобы разобрать её на детали, инструмент нужен, а где его взять? Отойдя от капсулы времени, я огляделся вокруг, благо с дыры в потолке бил яркий солнечный свет и кое-как можно было разглядеть пол и стены.

Очень хотелось пить, еда тоже необходима, но пить мне хотелось сильнее, чем есть. Я вновь посмотрел на два уже пустых цилиндра, что оставил на полу. Нет, я их выпил до капли, надо искать воду, но где? А ещё нужно узнать, есть ли тут люди, неужели я только один очнулся? Не может быть такого! Криоцентр очень большой, здесь народу под тысячу лежало, если не больше.

В общем, одни вопросы. А ещё характерный шум боя на поверхности. Кто и с кем там сражался? Неизвестно. А у меня нет ни оружия, ни защиты, один только дурацкий комбинезон! Я оглядел себя. Да уж, ткань хоть и металлизированная, но тонкая, такая не защитит ни от чего, кроме ножа, да и то, смотря с какой силой им ударить. В общем, гол, как сокол, в смысле, как безоружный человек.

А что с моим смартфоном, есть ли он тут вообще? У меня имелся последней модели, который назывался уже не смартфон, а коммуникатор, но где он? Внутри капсулы его не оказалось, да и глупо надеяться на то, что его бы положили вместе со мной в вечный сон.

Однако, надо искать, но трудно найти что-то в этом полуразрушенном помещении, где всё покрыто пылью и плесенью, и стоит затхлость давно заброшенного помещения. А вкупе с разрушениями, что произошли совсем недавно, и вовсе никаких шансов найти что-то стоящего нет. Но всё же, надо же что-то делать⁈ А делать можно только одно – искать!

Искать пришлось долго, но всё, что я нашёл, это только обрывки разной ткани да обломки разной техники и мебели. Неожиданно, где-то в отдалении, прогремел глухой подземный или подводный взрыв и спустя короткое время земля содрогнулась у меня под ногами, трещина внезапно расширилась и аппарат, в котором я провёл хз сколько лет ушуршал вниз.

В буквальном смысле ушуршал, только шорох прошёлся от соприкосновения обшивки с краями трещины, да пыль поднялась кверху и фьють, криокамеры и не видать. Поднятая ею пыль тут же набилась в нос и горло вызвав мучительный кашель, мне и до этого страшно хотелось пить, а сейчас и подавно. Организм обезвожен, кровь загустела, нужно выпить литра три за раз, а я из двух флаконов выпил едва ли чуть больше пол литра укрепляющей жидкости.

Когда пыль улеглась, я обнаружил, что криокамера загораживала от меня небольшой закуток, который из-за неё я не мог ни увидеть, ни проникнуть, а в нём виднелась неприметная дверь, я её только сейчас и увидел. Оглянувшись вокруг, я выбрал место поуже и осторожно перебрался через трещину, что змеилась через всё помещение. В одном месте она оказалась достаточно узкой, чтобы я смог её легко перепрыгнуть.

А вот и дверца полузаваленная обломками пенобетона, к счастью, её не сильно завалило, да и сама дверь почти выпала из проёма, так что не составило большого труда выдернуть её на себя и заглянуть в комнату, что она скрывала.

Страшно хотелось пить, да и есть тоже. Мозги от голода и жажды стали работать быстрее, ища выход из создавшегося положения. В найденной комнате царила темнота. Свет, что подал из пролома сверху, почти не попадал сюда, и граница этого рассеянного света, как раз заканчивалась возле двери. Я с тоскою оглянулся вокруг, всюду одно и то же, испещрённые глубокими и мелкими трещинами стены из пенобетона, пучки оборванных кабелей, свисающих сверху и со стен, как корни неведомых растений, и рассеянный свет, что казался призрачным в темноте разрушенного бункера.

Дверь, которую я окончательно сорвал с петель больше походила на дверь служебного входа, слишком тонкая и хлипкая потому и сломалась. Где находился главный вход в бункер с моей криокапсулой, да и откуда она, собственно, вывалилась, я пока не понял. Всё тут казалось эфемерным и неопределённым, а мозг, охлаждённый до минус какой-то температуры, пока отказывался работать на полную мощь, плюс почти полное отсутствие воспоминаний.

Хорошо хоть, что я пока понимал, что происходит вокруг, чисто на «автомате», безусловный рефлекс, так сказать. Я застыл, прислушиваясь и судорожно сглатывая пересохшим горлом. Тихо, лишь изредка вздрагивает земля от идущего вдалеке боя. Блин, кто здесь с кем воюет?

Я напряг память, но кроме головной боли ничего не получил. В голове пусто, как в железной бочке, только звон идёт. Хррр. Блин, да где же я, и где все люди, сдохли что ли? Но почему тогда я один в живых остался? И почему больше никого не воскресили или меня просто забыли? А почему забыли, где все остальные замороженные?

А? Ааааа⁈ – не выдержали у меня нервы и к потолку вознёсся мой крик, крик, крииик! Да кого я обманываю, какой на хрен крик, так, карканье умалишённого, пролежавшего замороженной селёдкой в электронном гробу неизвестное количество лет. Какой сегодня год, а? Какой? У кого спросить, кто знает? Никто. Один я, один, одии-и-и-н!

Отчаянье накрыло меня с головой и так неожиданно, что я поневоле опустился на колени прижавшись лбом к прохладному старому бетону. Сумасшествие кружило голову, и кажется, я на какое-то время потерял сознание.

Не знаю, в последующем я не смог ничего вспомнить о том коротком промежутке времени, что сидел, прижавшись лбом к стене. Вообще ничего не помню, да и не только это, вся моя предыдущая жизнь открывалась мне изредка и кусками, часто не склеиваясь в целостную картину и гуляя у меня в голове разноцветной мозаикой, вызывая этим приступы бессилия и сумасшествия.

Да что с меня взять, старого идиота, лёгшего в камеру спасясь от неизвестно чего, и вот теперь я один в разрушенном подземелье ищу себе воду и хоть кого-то из людей. Найду ли? Вряд ли, такая у меня зрела внутри уверенность, не знаю уж почему. Шестое чувство, видимо проснулось.

Глупости всё это. Надо вставать, а как хорошо сидеть, прижавшись к холодному бетону кожей головы, но нет, так я сдохну, а впереди меня ждёт вечность, иначе зачем я здесь, зачем меня разбудила капсула, зачем я выжил, а не сдох не проснувшись, значит, есть в этом некий сакральный смысл творца. Есть, иначе всё бессмысленно. ВСЁ! Бессмысленно!

Кажется, я вновь потерял на несколько секунд сознание, очнулся от какого-то назойливого шума в ушах. Блин, а почему молчит имплант, он ведь у меня в теле зашит? И тут же я задал вопрос сам себе, что за имплант? И не смог ответить. Медленно, держась руками за стену, поднялся, хотел зло сплюнуть, но ни злости, ни слюны на это дело в себе не нашёл и просто шагнул в чёрный провал чёрного входа.

Это оказался узкий и длинный коридор, идя по нему, я то и дело тыкался в полузаваленные ниши и двери, которые попадались на моём пути. Ни одна дверь открыться не могла по причине того, что их покорёжила неведомая сила то ли взрыва, то ли смещения грунта, то ли чего-то ещё. Да даже если они и могли открыться, то у меня ни чип-ключа, ни сил и инструментов для их взлома не имелось всё равно. Это, как с отвёрткой выходить против разозлённого медведя, ни ковырнуть, ни убежать.

Коридор был полностью погружён во тьму, а тусклый свет, что сочился из той комнаты, через которую я и вошёл сюда, уже давно истончился и не помогал вовсе. Глаза немного привыкли я двигался практически на ощупь ориентируясь на более густую черноту там, где имелся проход, а не на светлые от природы стены, обшитые то ли пластиком, то ли нанесённым на них светлым полиуретаном.

Неожиданно в лицо пахнуло свежестью и в стене открылся узкий проход, вернее стена в этом месте поползла трещиной и сквозь неё запахло, ммм, водой. Именно водяной свежестью из неё и пахло. Сразу же захотелось пить ещё больше, но в трещину никак не пролезть, хотя вода журчала, где-то совсем рядом, но сколько я не пытался протянуть к ней руки, так и не смог достать. Обессилев, я сполз на землю и некоторое время молча пялился в темноту.

Перед глазами кружились тени и плясали цветные мушки, пока в конце концов не сбежали обратно в ту половину мозга, из которой и явились от упадка сил.

– Вставай, чего лежать! – сказал я сам себе, прислушиваясь к эху своего голоса, медленно затихающего в катакомбах коридора.

– Никого. Куда же все подевались? Не могли же все сдохнуть в один момент, я же выжил, да и камера моя точно не одна тут стояла. Где же остальные?

Звук моего голоса поднялся кверху и исчез, на него никто не откликнулся, да и вообще ничего не изменилось. Странно, в этом подземелье даже крыс и насекомых не имелось, но где же другие криокамеры? Ведь, если моя вывалилась, значит, и другие должны быть поблизости, но в том помещении, из которого я пришёл ничего подобного не осталось. Я же очень внимательно его осмотрел, но ничего, абсолютно ничего не нашёл.

Ладно, пора вставать. Кряхтя и постанывая, как старый дед, хотя я и есть старый дед, мне было, когда я ложился в криосон, мне было…? Я постарался напрячь память, но в ней оказалось пусто, а на самого себя я посмотреть не мог. Нет здесь зеркала или чего-то подобного.

Поднявшись, пошёл вперёд, стараясь держаться возле стены, передвигать ноги становилось всё тяжелее и тяжелее, и сил почти не осталось, когда я буквально уткнулся лбом в какой-то шкаф. Рука соскользнула по нему уцепилась за не очень приметную ручку и не удержавшись я рухнул на землю машинально потянув её на себя.

Не знаю, что конкретно произошло и, кажется, я на мгновение потерял сознание, а когда очнулся то ощутил на своей груди тяжесть свалившейся на меня дверцы. Вот же гадство! Но тут взгляд уже привыкший к темноте обратился в сторону шкафа, что сейчас стоял открытым. Да и шкаф ли это был?

Моё неловкое движение запустило какой-то скрытый механизм, активировавший его дверцу, что за долгие годы пришла в негодность и попросту отвалилась, упав на меня, но мне от этого стало только лучше, ведь там что-то лежало. Скинув с себя кусок металлопластмассы, я с трудом поднялся и шагнул к шкафу.

Не знаю, что это было, мне кажется, просто какой-то коммутационный шкаф или что-то подобное для управления каким-то оборудованием. Внутри мерцали неугасимым и неярким светом светодиодной краски разные элементы, и о чудо! В углу шкафа стояла забытая кем-то поллитровая бутылка неизвестно с чем.

Рука сама потянулась к ней, схватив её за горлышко, я поднёс бутылку к глазам, убедился, что она закрыта наглухо крышкой и целая, а на её боку красовалась красочная надпись – «Энергетик» и знакомый образ всклокоченного разгильдяя. Не знаю, кто её тут оставил, но он большой молодец!

Палец привычно нажал на небольшую выемку под горлышком, бутылка зажужжала и через несколько секунд пробка открылась. Пахнуло запахом знакомого до боли напитка, и я одним махом выпил его. Полегчало, жаль бутылка стандарт – 0,45 л, вкусно, но очень мало!

Напиток начал въедаться в желудок вызвав небольшой спазм и у меня резко проснулось чувство голода, до этого никак себя не проявлявшее. Да, вот так вот выпьешь водички и жрать захочешь, а меня и без того ноги едва держат. Однако пора дальше обследовать подземелье. В шкафу больше ничего не оказалось, какие-то тряпки, электронные инструменты для диагностики, вроде электронного щупа и частотомера. Однако внизу шкафа обнаружился небольшой канцелярский нож, оброненный неизвестно кем, неизвестно когда.

Нож оказался стандартным ножом для работы с электропроводкой, чуть загнутый и со всякими выемками для снятия изоляции, но хоть что-то. В шкафу лежали и чип-ключи от неизвестных дверей. Сграбастав их все, я двинулся дальше надеясь, что в конце концов смогу выйти к двери ведущей в более крупное помещение или вообще наружу, где я смогу добыть себе еды и воды. На большее я не рассчитывал.

Коридор, по которому я шёл, вскоре закончился тупиком, вернее он шёл дальше, но здесь разрыв снаряда или бомбы разрушил узкий тоннель, завалив его обломками пенобетона, различных конструкций и земли. Благо мне повезло и прямо перед завалом я обнаружил люк, что вел вниз. А если чип-ключи, которые я нашёл к нему подойдут? – подумал я и рука сама потянула один из них к люку.

Люк щёлкнул внутренним замком, но не открылся, я не сдавался и стал перебирать другие, пока пятый или шестой не заставил люк отжать запор и приоткрыться, открывая мне доступ на нижние этажи этого загадочного бункера. Я не помнил, когда и почему я сюда попал, хотя очевидно, что лёг в криосон, но вот по собственному ли желанию, этого я не знал и вспомнить не смог. Однако ничего об этом месте я не знал и вообще, мне кажется, я не здесь ложился в криосон.

В памяти царила пустота и белый шум, а любое ковыряние в недрах собственного мозга вызывало только саднящую, тупую боль, от чего мне становилось только хуже, и я бросал это занятие, так как самокопание того не стоило. Люк по весу оказался совсем не тяжёлым, хотя даже на вид весьма прочным. Какой-то неизвестный мне вид углеродного пластика с переделанной под воздействием ионизирующего излучения кристаллической решёткой. Да мне и всё равно из чего он, главное, что открылся и что мне по силам его поднять.

Открыв люк максимально широко, я заглянул в него, взору открылась неширокая лестница ведущая вниз. Как далеко по ней спускаться узнать не представлялось возможным, только лишь проверить опытным путём. Что же, значит, будем проверять так, и я полез по его лестнице вниз. Внизу царила тишина, только эхом раскатывался по всему пустому пространству звук капель воды, падающих неизвестно где и неизвестно откуда.

– Кап, кап, кап, – как будто по мозгам, – кап, кап, кап.