Текст книги "Знакомые лица и подозрительные личности. Сборник рассказов"

Автор книги: Алексей Назаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Через секунду, опустив стволы вниз, сквозь сизоватую пелену порохового дыма он увидел, как стремительно утки плывут прочь. Однако прочь уплывали не все утки. Сняв с себя сапоги и брюки, мужчина зашел в воду и собрал свою добычу. Восемь. Именно столько уток оказалось у охотника в руках. Он шел и думал, что он может и сам поесть вкусного мяса с картошкой и угостить брата, живущего в городе, и передать гостинец сестре, растившей двух детей без мужа. Положив уток на дно ходка рядом с ружьём, он накрыл всё сеном и, слегка дернув поводья, словно взмахнув ими, вполголоса скомандовал лошади:

– Н-н-но!

Лошадь стронулась с места и снова пошла по извилистой просёлочной дороге, тянувшейся вдоль реки.

Лишь у развилок дорог лошадь замедляла ход, как бы спрашивая у своего хозяина – куда идти дальше, и тогда он слегка дергал вожжи за левую или правую сторону. И телега, снова мерно поскрипывая, катилась дальше, увлекаемая за собой серой лошадью.

Мужчина снова лежал в ходке на сене, облокотившись на левую руку. Он смотрел то на речную воду, то на небо, а то на окрестные луга и леса.

Глядя на всё это, он невольно вспоминал какие-то сюжеты из своего детства, юности и молодости, которые прошли в этих краях. Самым ярким воспоминанием был образ юной русоволосой девушки с красивыми ярко-голубыми глазами, в белом расшитом сарафане, с длинной косой и венком из ромашек на голове …

… Стояла теплая июльская ночь, молодежь собралась за околицей села и проводила время с танцами и песнями у костра. Они встретились взглядами и отвернулись. Вдруг она встала и пошла куда-то, убедившись, что он идёт за ней. Она звонко смеялась, оборачивалась и, игриво выглядывая из-за берез, уходила всё глубже в лес, уводя его за собой. Он шел за ней следом, как бы нехотя, но его сердце билось с каждой секундой всё сильнее и сильнее …

Цепь воспоминаний оборвалась, когда лошадь, остановившись, фыркнула и громко заржала. Откуда-то точно таким же ржанием отозвался жеребёнок.

Мужчина слез с телеги, открыл ворота и, взяв лошадь под уздцы, завёл её во двор. Закрыв ворота, он скинул с телеги охапку сена и положил его перед лошадью. Достав из-под сена, лежавшего в ходке, уток он понёс их в летнюю кухню. Войдя, он приподнял уток повыше и, весело глянул в красивые, ярко-голубые глаза женщины, сидевшей на табурете.

– Нюра! На-ка, вот, принимай гостинец!

– Иля, ты чего наделал-то?!

– Как чего? Мяса в дом принёс, – недоумевал Илья.

– Да, ты что не видишь, что ли, что утки-то домашние!?

Илья приподнял повыше руку, в которой он держал уток, и ясно увидел на птицах перья синего и зеленого цветов. Бросив уток в угол, он с досадой в голосе сказал:

– Да солнце в воде отражается, аж глаза слепит. Я вижу, что утки, а не разглядел толком. Как жахнул дуплетом. Вот… Восемь штук… Чего теперь с ними делать-то?

– Похлёбку! Чего ты еще теперь с ними сделаешь?! – усмехнувшись, ответила Анна.

– Так чужие ведь…

– Ну, сходи, хозяина поищи – может, врага наживешь.

– Ну, ладно – отереби их, а перья в мешок скидай. Я закопаю, потом где нибудь подальше.

– Ладно. Отереблю. Обедать-то будешь?

– Буду.

– Ну пошли тогда в избу – пообедаем.

– Пошли.

На ужин Анна потушила в русской печи утку с картошкой в чугунке.

Прошло несколько дней. Анна стояла за прилавком и смотрела в окно. Покупателей в магазине не было и она скучала. В окне мелькнула знакомая фигура и через мгновенье в магазин вошла Вера. Анна дружила с Верой не только по тому, что их мужья Илья и Пётр были лучшими друзьями, выросшими вместе и в одном полку, воевавшими на фронте.

– Здравствуй, Нюра!

– Здравствуй, Вера! Ты просто так? Или купить чего?

– Да так, просто. Хотя знаешь, дай казёнки поллитру. Мой орёт второй день как сумасшедший.

– Чего он орёт? – спросила Анна.

– Так ты не знаешь, что ли? – удивилась Вера.

– Чего я должна знать?

– Так, это – утей у нас кто-то пострелял.

– Да ну! – Анна округлила глаза.

– Вот те и ну! – Восемь штук как не было!

– А почём ты знаш, что их кто-то пострелял? Может они утонули?

– Нюра, ты заболела? – спросила Вера.

– Нет, с чего ты взяла? – опешила Анна.

– Ну, утки… Как они могли утонуть?

– Да кто их знат. Куда-то же подевались…

– Пострелял кто-то и сожрал!

– Может, по реке уплыли куда нибудь, или в сети попались?

– Да нет. Точно пострелял кто-то! Из тех, что вернулись, две штуки ранены.

– Ишь ты! И чего – Петька-то не дознался, кто утей пострелял?

– Да нешто в нашей деревне скажет кто? Даже если кто видел чего, так и то смолчат.

– Угу, смолчат, смолчат, – Анна покачала головой.

– Заболталась я совсем. Нюр, дай поллитру, да пойду я уже.

– Вот, бери, – сказала Анна, подавая Вере бутылку водки. – Одной-то хватит?

– А, давай две! Вечером Илья обещал к нам зайти, – ответила Вера.

– Нечего его привечать – пусть домой идёт!

– А я причём? Петька его позвал! Он два дня и орёт, мол, с Илюхой вдвоём возьмём по оглобле в руки и всю деревню без разбору отоварим. Вот…

Анна прикусила губу, чтобы не рассмеяться, но сдержалась и, достав с полки еще одну бутылку водки, подала её Вере.

– А, знаешь, что? На вот, возьми ещё одну, – Анна подала еще одну бутылку.

– Да, я столько денег с собой не взяла…

– А, ничего – это от меня. Илья же придёт. Будет выпивать там с Петром, закусывать.

– Ну, ладно – давай. Мы, как нибудь с Петром к вам придем со своей бутылкой, – улыбнулась Вера и убрала водку в холщовую сумку.

– У меня же именины скоро. Вот и приходите!

– Так я помню! Придём, раз приглашаешь?

– Конечно, приходите! Посидим.

– Ну ладно, Нюра, пойду я. Сварю чего нибудь. А то у Петьки с Илюхой с голоду сил не хватит оглобли поднять. Как они тогда со всей деревней воевать будут?

Женщины рассмеялись, но Анне было тревожно – не зная как выправить ситуацию, она подумала, что лучше бы было, если бы Илья и Пётр напились и уснули. Сняв с полки еще одну бутылку водки, она сказала Вере:

– Вера, возьми ещё одну. Пусть напьются, да спать лягут. Воевать они собрались… Вояки… Не навоевались…

– Да нет, Нюр, лишнее это. Им же завтра работать. Им и этого хватит…

– И то правда…

Вечером, уже затемно, Илья вернулся домой, как говорится «навеселе». Анна потрогала рукой стоявшую на печи кастрюлю и спросила:

– Иля, вечерять будешь?

– Нет, Нюр, не хочу. Ты сама-то поешь, если хочешь.

– Да я уже поела. Я уж и не думала тебя сегодня дождаться.

– Давай чаю попьём. Подогрей чайник.

– Чего его греть. Минуты две как вскипел.

– Петька не поверил мне, – сказал Илья.

– Ты о чём? – спросила Анна, догадываясь, что имел ввиду Илья.

– Да я ему рассказал, что это я его утей пострелял, а он не поверил – говорит, мол, не выгораживай их. Я ему говорю, мол, правда, пойдём – покажу.

– Ну, а он?

– А он рукой махнул и говорит: «Если и так, то на здоровье. Для тебя мне ничего не жалко, а уж тем более этих чёртовых утей».

– Так и сказал?

– Ну.

– Надо будет им взамен этих наших утей отдать.

– Так я предлагал. Он отказывается – говорит не возьмёт.

– Ладно, там дальше видать будет. Я с Верой поговорю.

День закончился, унеся с собой тревоги и заботы, за ним последовал следующий и еще целая вереница. Так, постепенно и незаметно последние осенние, ясные, залитые солнечным светом и теплом дни, сменились дождями и заморозками, за которыми, не заставив себя долго ждать, пришли снегопады.

Наконец наступил день, в который Анна праздновала свой день рождения, или, как говорили в деревне – именины. В те времена, когда Анна родилась, именины и день рождения были одним и тем же днем, так как имена подбирали по святцам. Именно поэтому многие не видели разницы между этими понятиями.

Илья, сидя на стуле спиной к окну, читал газету, а Анна хлопотала над праздничным столом. Стол уже буквально ломился от угощений, но из кухни доносились аппетитные запахи – значит, не всё ещё было на столе.

Пётр и Вера пришли даже раньше, чем было оговорено. У порога Вера толкнула Петра локтем в бок. Пётр, словно очнувшись, протянул Анне бумажный свёрток, на несколько раз перевязанный веревочкой-шпагатом. Анна, принимая свёрток, улыбнулась и сказала:

– Ба! Да вы зачем это? Деньги тратили.

– Нюра, с именинами тебя! – сказала Вера.

– Спасибо, Вера! Спасибо, Пётр! – улыбаясь, сказала Анна и подала свёрток Илье.

– Куда его? – спросил Илья, принимая свёрток.

– Ну поставь там, в горнице.

Илья, переступая порог горницы, посмотрел на Петра и слегка кивнул головой, приглашая его пройти с ним. Пётр следом за Ильёй прошел в горницу, где они сели за стол и, выпив по рюмке водки, стали беседовать. Вера, едва скинув с плеч пальто, стала помогать Анне на кухне. Впрочем, вскоре женщины заняли места за праздничным столом напротив своих мужчин.

По мере того, как пустели бутылки и одна за другой опускались под стол, разговоры стали делиться на две отдельные беседы – мужскую и женскую.

– Илюха, а помнишь, как мы с тобой из железных кружек пили? – спросил Пётр, разглядывая рюмку на тонкой ножке.

– Помню, – ответил Илья.

– Чего вы там пили из железных кружек? – спросила Вера.

– Да чего только мы из тех кружек не пили – и водку, и спирт, и шнапс ихний, и коньяк, и вино разное. Вина там до хрена, – ответил Пётр.

– Где? – снова спросила Вера.

– Ну в Польше хотя бы, или в Венгрии, в Болгарии, и в Чехословакии тоже.

– А чего вы там еще пили?

– А эту… Как её? Сливовицу!

– Где вы такую нашли только?

– Так это – угощали.

– Угощали их, а мы-то, дуры, думали, что они там воевали, – засмеявшись, сказала Вера, и, увидев поддержку со стороны Анны, продолжила. – Нюрк, а они там пили напропалую, да еще, поди, и по бабам шлялись?!

– Ошалела что ли!? Какие бабы!? Выпивать, выпивали. Это бывало, а вот насчёт баб, это ты, Верка, через край хватила, – сказал Пётр.

– Я за всё время в постели спал, только когда в госпиталь попал по ранению, – сказал Илья.

– А где же ты спал, Иля? – спросила Анна.

– Да где придется. Обычно на земле.

– Так, а зимой как?

– Да как – кострами землю отогреем и спим. Одни спят, а другие костры жгут, чтоб не помёрзнуть, а потом меняемся.

– А который раз в рейд по тылам пойдём, так и без костров приходилось ночевать, – поделился воспоминаниями Пётр.

– А зачем вы по этим тылам ходили? – спросила Вера.

– Ну, как зачем? Мы же в кавалерии были. Куда нам днём против танков и пушек-то идти? Так мы ночью в тыл к ним зайдём, и нападём на них, когда они спят. Немец он тоже не железный. Он тоже спать хочет.

– Да как же так? Сонных-то? – изумилась Вера.

– А с чего бы нам с ними любезничать? Мы вон через Белоруссию когда шли, так там, почитай, половина деревень дотла сожжена была.

– Сволочи!

– Ещё какие…

– Выпейте, мужики, – сказала Вера.

– Вот это правильно! – повеселев, сказал Пётр, и, подняв рюмку, сказал. – Нюра, твоё здоровье!

– Твоё здоровье, Нюра! – поддержал тост Илья.

– Спасибо. Вы закусывайте, мужики. Вот и грибы, и огурцы, и картошка с мясом. Ешьте, – сказала Нюра.

– Петруха!? – спросил Илья. – Ты помнишь, как мы однажды в каких-то болотах сидели? Сухарями давились и говорили, мол, если вернемся домой живыми, то порося заколем, свеженины нажарим сковородку и под поллитровку казенки съедим?

– Помню!

– Ну, так мы уже сколько лет дома и живые. Казёнка есть, – Илья показал на бутылку. – Кабан тоже есть. Заколоть только надо его.

– Чего это колоть-то? Ты моих утей пострелял – теперь я твоего кабана застрелю. У тебя же винтовка есть?

– Есть, – ответил Илья.

– Куда вы собрались-то? Чего удумали? – возмутилась Анна.

– Да пусть идут, а мы тут с тобой, посидим, поговорим, – сказала Вера.

– Нюра, да мы быстро. Делов-то на полчаса. Ещё день только, а у нас вечер впереди и ночь, – успокоил жену Илья.

Илья встал из-за стола, достал из шкафа малокалиберную винтовку, именуемую в народе «ТОЗовка»11
  ТОЗовка – производное от аббревиатуры ТОЗ (Тульский оружейный завод).


[Закрыть] и подал её Петру.

– На, держи, сейчас патроны достану, – сказал Илья.

– Одного хватит, – ответил Пётр.

Илья надел телогрейку и подал такую же Петру, после чего он толкнул дверь от себя и вышел на улицу. Зайдя в сарай, он открыл калитку загона, где сидел кабан и, выпустив его во двор, крикнул:

– Петруха, давай!

– Сейчас! – отозвался Пётр.

Вскинув винтовку, Пётр прицелился и сделал выстрел. Видимо в последний момент рука стрелка дрогнула, и пуля прошла по касательной, лишь ранив кабана, оставив на его голове красную полосу, из которой сочилась кровь.

– Твою мать! – в один голос крикнули мужчины и бросились убегать от рассвирепевшего кабана, носившегося по двору и сметавшего всё на своём пути.

Услышав шум, доносившийся с улицы, Анна и Вера выглянули в окно. Перед их глазами предстала довольно странная картина – по двору метался, расшвыривая всё подряд, кабан, а Илья и Пётр сидели на заборе и с недоумением глядели вниз.

– На вот тебе… Это чего такое? – изумилась Анна и, приблизившись к окну, крикнула. – Иля! Что у тебя там?!

– Нюра, неси скорее патроны! – крикнул Илья.

– Что?

– Патроны неси!

– Что? – переспросила Анна и приложила ухо к оконному стеклу.

– Патроны неси! – закричал Илья, как можно громче.

– А-а-а! Сейчас – ответила Анна и исчезла за занавеской.

Через минуту приоткрылась входная дверь дома, и оттуда послышался голос Анны:

– Иля, патроны забери! Я во двор не выйду!

– Кидай их на крышу. Я оттуда заберу, – ответил Илья.

Описав дугу, картонная коробка упала в снег, лежащий на крыше летней кухни, примыкавшей к дому. Хлопнула входная дверь и было слышно, как за ней скрипнул засов. Илья перебрался с забора на крышу летней кухни и, взяв в руки картонную коробку, кинул её Петру. Пётр, поймав коробку, вытащил из неё один патрон и убрал коробку в карман. Отведя затвор ТОЗовки назад, он вложил патрон в ствольную коробку. Через мгновение клацнул затвор, ствол медленно поднялся и остановился. Ещё спустя миг ТОЗовка «чихнула». Опустив ствол, Пётр увидел, что промахнулся. «Чёрт, с перепугу руки аж трясутся» – подумал он, доставая из картонной коробки второй патрон. Снова выстрел и через секунду очередная гильза полетела снег, а в ствольную коробку лёг новый патрон.

Только после восьмого выстрела кабан остановился, недолго постояв на месте, умолк и замертво упал на землю.

Через пару часов мужчины снова сидели за столом, на котором стояла источавшая приятный аромат свежего мяса большая чугунная сковородка со свежениной. Рюмки до самых краев были наполнены «казёнкой». Снова выпили за здоровье Анны, после чего Пётр сказал:

– Илюх, а давай весной на охоту сходим!? Денька на два, на три.

– Так давай сходим! – ответил Илья.

– Нас-то с собой возьмёте? – спросила Анна.

– Зачём? – удивился Илья.

– Ну, а если вас в лесу кабан на дерево загонит, кто вам патроны подавать будет? Или будете сидеть там и ждать, когда он сам пропадёт, – засмеявшись, сказала Анна.

– Мы лучше на уток пойдём, – засмеявшись, ответил Илья.

07 – 25.12.2016

г. Новосибирск

Плата за удовольствие

Из дверей учреждения, именуемого «Сельхозтехника», вышел мужчина в кепке, на ходу поправляя пиджак, приподняв его за лацканы. Следом за ним вышел еще один мужчина, одетый в рабочий халат. Оба мужчины несли в руках тяжелые свертки из промасленной бумаги с запасными частями для тракторов. Подойдя к грузовому автомобилю, стоявшему метрах в пятнадцати от дверей «Сельхозтехники», мужчина, шедший первым, поставил правую ногу на ступень кабины, положил на ногу свёрток и открыл дверь. Швырнув на пол кабины свёрток с запчастями, он принял второй и тут же небрежно бросил его рядом с первым.

– Чего это у тебя в кузове? – спросил мужчина в рабочем халате.

– Мужик механический!

– Да ну тебя! Мелешь, чего не попадя! Где бы ты его взял?

– Так это – в Новосибирск ездил за ним.

– А покажи?

– Ну, конечно – упаковку рвать! Вдруг он бракованный. Его еще, может быть, возвращать придется.

– Да ты врёшь, поди!

– Нужен ты мне – разговаривать с тобой! – сев на пассажирское сиденье автомобиля, мужчина в кепке, взявшись за ручку двери кабины, крикнул, отыскивая глазами водителя. – Петька! Поехали отсюда к чёртовой матери!

Грунтовая дорога, соединяющая райцентр с окрестными селами, была укатана колесами многих автомобилей и стала ровной, словно асфальтированное шоссе. По дороге, с довольно приличной скоростью, оставляя позади себя клубы серой дорожной пыли мчался уже далеко не новый, но технически исправный грузовой автомобиль темно-зелёного цвета, с деревянными ящиками в кузове. Июльское солнце отражалось в лобовых стеклах кабины, которую оно нагрело, так, что внутри было жарче, чем на улице. Из-за плохой герметизации кабины в неё проникал горячий воздух от двигателя и запах бензина, который, смешиваясь с табачным дымом, сильно затруднял дыхание.

Александр (так звали человека, сидевшего на пассажирском сиденье) открыл боковое окно до конца и повернул стекло форточки так, чтобы струя воздуха обдувала его лицо и грудь и хоть немного отгоняла от него табачный дым. За окном уже замелькали знакомые с детства перелески и луга, от этого настроение Александра немного улучшилось. Через некоторое время показался пригорок, на котором стоит родное село, и даже виднелись тополя, росшие в палисаднике родительского дома.

Наконец, преодолев последние километры дороги, грузовик въехал в село и, свернув к зданию правления совхоза, остановился у калитки, дорожка от которой вела к входу в контору, именно так все называли правление совхоза. Александр вышел из кабины автомобиля, расправил плечи, заломив руки назад, и вздохнул полной грудью. Несколько секунд он стоял на месте и смотрел на ярко-синее безоблачное небо, затем поправил на себе пиджак, проверил содержимое его внутреннего кармана и пошел в контору. Обернувшись к машине, он сказал водителю:

– Петька, не подпускай никого к машине!

– Как прикажете, товарищ начальник! – с явной иронией в голосе ответил водитель и приложил правую руку к виску, подумав про себя, что никому этот груз не нужен и будет он валяться на складе как много других привезенных им грузов.

На крыльце конторы, о чем-то разговаривая, курили экономист, агроном и зоотехник. Протягивая руку Александру, агроном спросил:

– Шурка, чего привез?

– Тебе не о чем беспокоиться! – оборвал его Александр.

Зайдя в контору, Александр сразу же направился в бухгалтерию, чтобы отчитаться о расходах во время командировки. Бухгалтер долго рассматривала трамвайные и троллейбусные билеты, которые Александр сдал как подтверждение понесенных им в командировке расходов. Глядя на эти билеты Тамара (так звали бухгалтера) сказала Александру:

– Шурка, ты где их насобирал? Или ты кругами по городу катался?

– Томка, тебе что за дело? Подшивай их к отчету и всего-то делов.

– Ты же на машине ездил, откуда трамвайные билеты-то взялись?

– Ты думаешь, там так запросто мне взяли и всё сразу выдали? Там одних бумаг согласовать надо было с полцентнера!

– Ну, так ты же на машине был!

– Вот еще – машину по городу гонять. Шофер и так устал за дорогу. На трамвае-то оно дешевле будет, чем на «полстатретьем»22
  «полстатретий» – автомобиль ГАЗ-53.


[Закрыть] из-за бумажек по всему городу раскатывать.

– Ну, не знаю. Я их покажу директору, что он на это скажет.

– Показывай, – сказал Александр, абсолютно уверенный в своей правоте и развернулся к выходу из бухгалтерии.

– Шурка, – окликнула Тамара. – Что привез-то?

– Какая тебе разница?

– Из «Сельхозтехники» звонили, сказали, что ты мужика механического везешь!

– Обрадовалась…

Александр услышал за своей спиной возглас: «Дурак!» и взрыв смеха, но не стал реагировать на это и, словно ни в чем не бывало, направился в кабинет директора совхоза. Около двадцати минут ушло на ожидание в приемной и примерно столько же непосредственно на доклад директору о выполнении командировочного здания и обсуждение текущих вопросов. Выйдя из здания правления конторы, Александр увидел, что около грузовика с ящиками в кузове, стоят: водитель, экономист, агроном, зоотехник и еще несколько мужчин. Увидев Александра, водитель взмолился:

– Ильич, ты чего там в конторе наговорил? Они все как с ума посходили! Орут: «Дай посмотреть!» и в кузов лезут. Вон уже всю бумагу поразорвали, – водитель показал в сторону деревянных ящиков, на которых чуть повыше линии борта кузова грузовика, была разорвана упаковочная бумага.

– Шурка, он что, в чехле, что ли? Там вроде как бак железный – поинтересовался зоотехник.

– Ну, а ты как думал? Конечно, в чехле. Аппарат дорогой. Еще повредится дорогой.

– Ты где его взял? – спросил агроном.

– Так на областной базе «Сельхозтехники».

– О как! А что в район таких еще не завезли? – допытывался агроном.

– Ты что!? Это ж экспериментальный образец! Какой район!? Их на всю область только пять штук дали. Один нам достался.

– Это ж надо – такую честь нам оказали! – съехидничал агроном.

– Ладно, Петька, заводи. Поехали на склад, а то с живых не слезут! – сказал Александр водителю.

В следующее мгновенье грузовик уже ехал на склад. Ехать было совсем недалеко и дорога заняла не больше двух минут. Проехав через открытые настежь ворота складского комплекса, грузовик остановился около, из него вышел Александр и подошел к зданию, в котором находился кабинет заведующего и помещение для отдыха складских рабочих. У порога его встретили несколько женщин, работающих на складах, в том числе и заведующий складом.

– Шурка, здорово! – поздоровалась заведующий складом.

– Здорово, Верка! Принимай аппарат!

– Документы на него у тебя с собой или в конторе?

– У директора остались. Ты покажи, куда его поставить, а оформишь потом, когда документы принесу.

Одна из женщин взяла Александра за руку чуть выше локтя и, глядя ему в глаза, спросила:

– Шурка, даже спросить-то совестно – это правда?

– Что правда?

– Ну, что ты этого привёз… – вполголоса сказала женщина и отвернулась в сторону.

– А ты почём знаш, чего я привез?

– Так нам ещё полчаса назад из конторы позвонили и рассказали.

– Ну а чего ты у меня-то спрашиваешь, раз тебе всё уже рассказали!?

– Батюшки-светы – срамота-то какая! – женщина ещё раз посмотрела в глаза Александру и замолчала.

Уже на складе Вера, указав рукой на свободный угол, не поднимая глаз, спросила:

– Вы его потом заберёте отсюда? А то мне тут такого не надо!

– Конечно, заберем! Мы его в мастерской поставим! Чтобы всё под присмотром было!

– В мастерскую! В эту грязищу-то!? Сдурели совсем!?

– Ну а куда его ещё? Мы его на второй этаж затащим – там чисто.

– Ну, не знаю. Может быть лучше в баню, в колхозную. Там же вроде как у нас дом быта.

– Там сыро – заржавеет или замкнёт.

– Ну тогда может в клуб?

– Ладно, чего тут разговаривать, куда начальство скажет – туда и поставим!

– Тоже верно. Разгружайте тогда. Вот сюда ставьте. Да на обед пойдём – пора уже.

Разгрузив ящики и поставив их на указанное место, Александр и Пётр сели в кабину грузовика и уехали с территории складского комплекса. Доехав до переулка, автомобиль остановился.

– Ладно, Петька, я тут пешком дойду.

– Ильич, мне после обеда на работу приходить? Или отдохнуть можно?

– А я тебе больше не начальник. У тебя заведующий гаражом есть – у него и спроси.

– Да, чего тут спрашивать. Все равно после обеда вряд ли далеко пошлют. Приду, потолкаюсь около мастерской. Тем более что сегодня четверг, завтра пятница, а потом два выходных. Вот тогда и отдохнем, отоспимся.

Дойдя до родительского дома, Александр вошел во двор и, подходя к веранде дома, услышал, как скрипнула дверь летней кухни. Через несколько секунд показалась мать с пучком зелени в руках. Увидев сына, она обрадовалась:

– Вернулся! Здравствуй, Шура! – сказала она, обнимая сына.

– Здравствуй, мам! – сказал Александр, приобняв мать.

– Голодный?

– С утра ничего не ел.

– Ну, айда в избу – там все готово уже. Я сейчас только лук помою.

Дома было прохладно, что особенно радовало Александра. На столе стояла сковородка с жареными грибами, тарелка с нарезанным хлебом, и несколько вареных яиц, лежащих в той же тарелке. Лишь только он успел разуться, снять с себя пиджак и кепку, как в дом вошла мать:

– Ну, рассказывай, Шура, как съездил?

– Да, думал сдохну по дороге. Жарища-то, какая!

– Жарко, не говори. Простокиши холодной налить тебе?

– Налей! А отец где?

– На покос уехал.

– Чего он туда поехал-то? Я же говорил, что потом комбайн налажу да накошу и себе и ему сена.

– Так ты же, Шура, на лугу будешь косить. А он лесного хочет пару стогов заготовить. Лесное-то коровы лучше едят.

– Ну, если охота ему паутов кормить, так пускай косит, хоть лесное, хоть болотное.

– Шура, – женщина взяла сына за руку и посмотрела ему в глаза. – Ты мне расскажи – ты чего привез?

– Так за чем ездил, того и привез.

– Я уж теперь и не знаю, за чем тебя посылали!

– Как за чем!? За маслобойкой и сепаратором. Директор сказал, что молока в совхозе много – будем на молокозаводе масло бить и своим рабочим под зарплату давать.

– А я давеча в магазине была, там такое говорят… Говорят, будто ты сказал…

– Да ну! Я нарочно в «Сельхозтехнике» сказал – посмотреть, что будет, а они и рады-радёхоньки, с дури давай в контору звонить…

– Ну, Шура! – сказала мать, слегка толкнула сына в плечо и засмеялась.

Закончив обедать, Александр поблагодарил мать, встал из-за стола и пересел на диван. Через несколько секунд, попросил разбудить его в два часа дня, лег на бок и заснул.

Около ремонтно-тракторной мастерской, на лежащих в тени здания железных трубах и металлических деталях, сидели водители, трактористы, кузнец, токарь и другие рабочие мастерской. Шла оживленная беседа:

– Петька, ты скажи – ты его видел? – спрашивал один из трактористов.

– Нет, – коротко ответил Пётр.

– Вы чего, ящики не вскрывали, что ли? Вдруг туда чего не доложили.

– Нет, не вскрывали.

– Ну тебе что, совсем не интересно было посмотреть? – допытывался дотошный тракторист.

– Да чего там смотреть-то? Маслобойка как маслобойка. Сепаратор тоже самый обыкновенный. Ничего особенного там нет.

– Да ну! Это тебе, наверное, так сказали, чтобы ты не заартачился ехать!

– А вон заведующий мастерской идет, у него и спрашивайте! – обрадовался Пётр, появлению Александра.

– Ильич, ты расскажи, как он работает? Он гидравлический? Или там кривошипно-шатунный механизм? Мы все гадаем, да никак в толк не возьмем, как он устроен.

– Ну, он это, как сказать-то?

– Да, как есть, так и говори!

– Он электромеханический… там что-то вроде электромагнита, – выдал Ильич первое, что пришло ему в голову.

– А он, это… он не того… он не вредный – там же электромагнитные волны.

– Ты видел по телевизору, что сейчас в санаториях электромагнитами лечат?

– О, как! Да он ещё и лечебный! А током от него шарахнет?

– А ты-то чего переживаешь? – вмешался в разговор другой тракторист.

– Нет, не шарахнет – он же обрезиненный и экранированный. Заземление, наверное, должно быть. Потом разберемся, – продолжал издеваться Александр.

– А если он электромеханический, то за него должен электрик отвечать, а он сейчас в отпуске! – под взрыв хохота сказал Пётр.

– А мы тебя на курсы отправим! Повысишь квалификацию! – вмешался в разговор только что подошедший главный инженер совхоза.

– Нет, Иван Николаевич! Нельзя такой аппарат простому водителю доверить! Такой аппарат должен лично сам главный инженер обслуживать! – сказал Александр, обращаясь к главному инженеру совхоза.

– Чего ты мелешь, придурок! – разозлился Иван Николаевич.

– А ты чего лаешь на меня! – парировал Александр.

– Да тебя не лаять – тебя дрыном отходить надо!

– Пошел ты…, боров вислобрюхий!

– Ах ты, козёл ты кучерявый!

– Заглохни ландрас, пока я тебе вот этим молотком башку не расколол! – Александр показал рукой на лежащий на земле молоток.

Дойдя до откровенно непечатных выражений главный инженер и заведующий мастерской стали хватать друг друга за одежду и махать кулаками перед носом друг у друга. Глядя на то, что словесная перепалка грозит перерасти в настоящую драку, трактористы и рабочие мастерской встали между своими начальниками и стали теснить их друг от друга, пока совсем не развели в разные стороны.

Настроение у Александра было безнадежно испорчено на весь оставшийся день. Занятый текущими делами, он не заметил, как наступил вечер. Обтерев руки сухой ветошью, Александр пошел домой. Около сельского совета его окликнул участковый инспектор милиции:

– Александр Ильич, зайди поговорить надо!

– Чего тебе?

– Зайди – расскажу!

В кабинете участковый разложил на столе перед Александром протокол, заявление, объяснение свидетелей и чистый лист бумаги. Выждав несколько минут, участковый спросил у Александра:

– Прочитал?

– Прочитал, – утвердительно ответил Александр.

– Ну, что скажешь?

– Так он же первый меня лаять начал!

– Но заявление написал он! Поэтому вот здесь и вот здесь распишись, – участковый показал пальцем места в протоколе, где необходимо было расписаться. – И вот на этом листе объяснение напиши.

– Меня облаяли, и я же еще и объяснение писать должен!?

– Ну, такой порядок. Заявление есть – я должен его рассмотреть.

– А если я на него заявление напишу?

– Пиши. Только сначала объяснение!

– Ты расскажи чего тут писать-то?

– Заявление пишется в произвольной форме.

– Ты не выделывайся. Скажи, как написать – чтобы этому гаду пятнадцать суток дали! А то он тут понаписал – дескать, я виноват.

– Ничего я тебе рассказывать не буду. Как все было, так и пиши. Там разберемся кому что…

– И все матерки писать?! – удивленно спросил Александр.

– Нет, матерки не надо. Просто напиши мол, ругался, выражался нецензурной бранью, размахивал руками.

Написав объяснение и заявление, Александр вышел из сельского совета и пошел в сторону дома, но снова свернул к родительскому дому. Мать, приготовив ужин, ждала возвращения мужа, сидя у накрытого стола.

– Шура, ты какой-то смурной! Случилось чего? – спросила мать.

– Да с инженером опять полаялись.

– Чего вас никак мир не берет?

– Дурак он!

– Ну, в этом-то кто бы сомневался, – улыбаясь, сказала мать и, заглянув в глаза сыну, спросила. – Может тебе налить немного? У меня есть.

– Ну, плесни там, маленько, – Александр показал большим и указательным пальцами правой руки, сколько нужно налить.

Налив рюмку водки, женщина придвинула её к сыну и, снова спросила:

– Сильно поругались?

– Да едва не подрались. Мужики растащили, – сказал Александр, поставив на стол пустую рюмку.

– Ну чего вы всё время ведете себя как мальчишки? Здоровенные мужики! У вас уже дети взрослые. Внуки скоро появятся. Не совестно вам?

– А чего там? Разок-другой дал бы ему по мордасам, если бы не растащили. Делов-то!

– Нужон он тебе!? Драться с ним еще! Руки марать об него!

– Ага, а он пошел и заявление на меня накатал, участковый протокол написал.

– А ты что?

– А я на него написал!

– Ну ладно, Шура, ты тут поужинай, а я пойду отца встречать. Ворота-то стукнули. Тебе налить еще одну?

– Нет, мам, спасибо. Не хочу я больше. Я домой пойду, – сказал Александр и, повернув голову к окну, выходящему во двор дома, увидел, что отец ещё не вернулся с покоса, а в воротах стоит и, глядя на собаку, не решается пройти дальше директор совхоза.