Текст книги "Внутри мафии"

Автор книги: Алексей Наст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алексей Наст
Внутри мафии

© Алексей Наст, 2021

© Художественное оформление серии «Центрполиграф», 2021

© «Центрполиграф», 2021

Баринова били ногами три раза в жизни. Первый, – когда он был школьником и не отдал хулиганам двадцать копеек. Второй, – когда его непосредственный начальник (а работал Баринов в то время в оперативно-следственной части областного УВД) застал сэра Баринова в постели своей жены совершенно голым. И третий раз (уже после увольнения из органов, вслед за упомянутым выше инцидентом) избили Баринова сегодня вечером в подворотне у родной пятиэтажки.

Избили жестоко. Били и смеялись, а после содрали с него кожаную куртку и ушли, пританцовывая от радости легкой победы. Эдакие двадцатипятилетние юноши-переростки, наглые, уверенные в себе спортсмены-бойцы. Один из нападавших все время, пока Баринова пинали подельники, боксировал, посылая град ударов в воздух и наслаждаясь какой-то мелодией, звучавшей в мини-наушниках продвинутого смартфона.

Избили Баринова, конечно, не профессионалы боевых искусств, но люди тренированные и организованные, кичившиеся в областном центре своим грозным прозванием вазеловские. Пьяные или обкуренные. Было их пятеро, в модных водонепроницаемых куртках и джинсе. Избили, забрали кожанку и ушли.

«Какие хорошие ребята». Злости не было на негодяев, была обида на себя, на свою предрасположенность к неудачам и бедам. Что случилось сегодня – неудача или беда, было не так важно. Хрен редьки не слаще.

Баринов отер кровь с разбитого рта, с трудом поднялся и побрел к родному подъезду. Требовалось умыться и чего-нибудь поесть. Было больно, а в душе крепла досада – видно, судьба ему выходила сегодня лишиться и кожаной куртки, и кожаного бумажника в ее внутреннем кармане…

После увольнения из УВД Баринов, опираясь на профессиональные связи, зарегистрировал частное сыскное агентство и промышлял по мелочам привычным делом – искал, следил, составлял отчеты и давал объяснения.

Сегодня днем он закончил слежку за неверной супругой владельца мясной лавки. Клиент, пылая жаждой мщения к дряни жене, легко отдал Сергею (Баринова все звали Сергеем) сто пятьдесят тысяч рублей.

Теперь, из-за наглого грабежа, он опять оказался на финансовой мели…

А ведь такой беспредел начался не так давно. Еще несколько лет назад в Степногорске, гордящемся вторым (после московского) университетом военных разработок, о вазеловских никто слыхом не слыхивал. Да и не могли они объявиться здесь. Несмотря на общий развал «лихих девяностых», университет имел важное государственное значение, а ФСБ не дремала, не сильно позволяя местным бандгруппам распоясаться. Положение изменилось после Сочинской олимпиады, ибо из мест не столь отдаленных явился в город ожесточенный казематами известный авторитет в определенных кругах, Африкан Иноземцев. Столь удивительным именем он был обязан директорше приюта, куда малютку скинула в свое время его непутевая мамаша. Африкан был славянин, но во время празднования дня рождения директора приюта половину суток новости трещали о боях в Анголе между доблестными кубинцами и захватчиками из ЮАР, а потому пьяная женщина наделила новоявленного подкидыша таким именем: Африкан. В честь свободной Африки. Кто-то говорил, что оно дурацкое, но Африкан таким умникам умел прикрыть рот, ибо верил, что имя его ничего общего с Африкой не имело и не могло иметь, так как было простым старым русским именем. Потом Африкана «выпустили в свет» из детдома, естественно не предоставив жилья и всего положенного – он бегал по инстанциям несколько лет, пока перестройка, введенная Горбачевым, не смела всех законов, оставив только закон силы. Тогда Африкан, подтянув нескольких таких же отброшенных жизнью в кювет детдомовцев, навел свой порядок в городе и нескольких прилегающих районах. С той «великой поры», которую ныне так возносят США как время торжества правды, воли и демократии в России, тогда и появились «иные» – жестокие рэкетиры и убийцы Африкана Иноземцева.

Поговаривали (в полиции поговаривали, когда там еще служил Сергей, на оперативных совещаниях, между разносами и заданиями), что из двухмиллионного населения столицы Степного края больше тысячи человек обоих полов состояли на службе у Африкана Иноземцева и носили гордое прозвание «иных».

Этнические наглые диаспоры, привыкшие повелевать на рынках в российских городах, тут же ушли сами – люди Африкана с ними не церемонились, оставшиеся – подчинились «иным». Независимость сохранили только Паша Степной, потому что его авторитет был даже выше авторитета Африкана (но он не был таким жадным хапальщиком), и прибалт Инвар, промышлявший в области еще со времен социализма.

«Иные» взяли верх без разборок и доказательств своего превосходства – так решили смотрящие федерального округа.

Но вдруг наступила пауза: Африкана повязали по мелкому проколу, и он тупо сидел несколько лет в далекой колонии, обжираясь крабами и красной икрой в просторной уютной камере, больше похожей на опочивальню феодального владыки. И всем было хорошо. Но хорошее рано или поздно кончается. В стране хорошо провели Олимпиаду в Сочи, Крым вернулся в состав России, ну, и Африкан вернулся из зоны домой, в Степногорск. Спокойствие в городе тут же было похоронено – «иные» подчинили себе наркобизнес, проституцию, рэкет, запрещенную игровую индустрию.

Банды молодых негодяев сделали невозможным продвижение по улицам в вечернее время без свирепой собаки на поводке и газового пистолета в кармане. Сводки УВД пестрели цифрами грабежей и драк. Степногорцы тихонько ворчали, боялись, но терпели. Терпел и частный сыщик Баринов.

Стерпел и в этот раз – утерся, умылся дома, вздохнул о потерянных деньгах и куртке (хоть в рубахе ходи по улице. В апреле! Ха-ха), сел в кресло перед телевизором и загрустил. Новых дел на горизонте не маячило, а питание организму требовалось уже завтра утром, на худой конец – завтра в обед…

Сергей потер свой лоб. Достали всех бандиты Иноземцева. И тут же усмехнулся – Африкан Иноземцев был умным злодеем, потому и выбился в крутые авторитеты. Его мафию называли по его имени, но основная масса населения злилась на сторонних бригадиров, которым Африкан разрешил именовать собственные шайки своими прозваниями, потому такой огромной тысячной мафиозной организации как бы не существовало. Все думали, что отдельные бригады ведут разрозненную политику, и спецслужбы считали обстановку в областном центре «стабильной». Из всех бригадиров Иноземцева особняком стоял некий Вазелин. Он слыл самым беспощадным бандитом, хотя прямых компроматов на него силовики не имели.

Как бы там ни было, Вазелина все в городе боялись, ибо он и без опоры на Африкана был круто скручен…

В прихожей громко и протяжно затрезвонил дверной звонок. Сергей вздрогнул. Какого черта?!

Ощущая странное волнение, похожее на страх, он потащился к двери.

Звонок все трезвонил.

Злясь, он открыл дверь и обомлел.

Перед ним, выпятив вперед полную нижнюю губу, стоял огроменный, с выскобленной налысо башкой славянской внешности сорокалетний мужик, в дорогущем кожаном плаще нараспашку, под которым был модный фирменный дорогущий же костюм. Дополняли наряд визитера крутые кожаные туфли, чистенькие, нисколько не выпачканные в грязи – приехал на машине.

За лысым шептались две белобрысые шлюшки в скрипящей коже и синтетического цвета париках. Еще дальше стояли три крепко скроенных высоких парня с длинными волосами, заплетенными в косички, и два низеньких мужика-азиата. Банда какая-то!

Сергей испугался так, что затряслось в самом низу живота.

«Убьют!»

Крутой лысак, не спрашивая позволения, шагнул в прихожую и, тесня Баринова грудью, проследовал в зал к телевизору. Там он опустился в кресло, резко бросив на журнальный столик куртку Сергея. Сопровождавшие столпились за спинкой кресла и смотрели на Сергея выжидающе, не скрывая презрения.

– Сергей? – спросил лысый.

– Да, – машинально отозвался Баринов, ожидая самого плохого.

Лысак полез в свой внутренний карман, извлек бумажник Сергея, подозрительно распухший, и тоже бросил на журнальный столик.

– Я Вазелин. – Визитер сделал ударение на среднем слоге, и Сергей понял, что Вазелин – не прозвище авторитета, данное за некую черту характера, а природная фамилия, которую все произносили неправильно, словно название крема. Хотя дела это не меняло.

«Точно убьют», – понял Сергей…

* * *

Георгий Петров, или просто Жора, родился в Самарканде, в те тихие сытые времена, когда Узбекистан назывался Узбекской Советской Социалистической Республикой и входил в состав огромного государства под названием СССР. Мать Жоры была русской женщиной, попавшей в Самарканд по распределению после института, отец тоже русский, но местный, проживший в Средней Азии безвылазно и считавший себя больше узбеком, чем сами узбеки. Мусульманской веры он не принимал, но уклад жизни в семье поддерживал в сугубо азиатском духе. Жора был шестым ребенком в бедной семье, в жизни ни ему, ни его братьям и сестрам ничего путного не светило, так как в Узбекистане усиленно продвигались наверх лишь настоящие национальные кадры. И как бы отец ни старался сделать детей узбеками, для всех вокруг они были русскими. Детей в семье прибывало с каждым годом, так как отец исповедовал патриархальные правила – узбекская семья должна быть большой. Ютиться в глинобитной мазанке, считавшейся домом, было адом – дети вырастали и спешили улизнуть в большой мир – в Россию или хотя бы в Казахстан. А там уже свирепствовали лихие девяностые, разделившие людей на бандитов и лохов. «Простых» заставляли работать почти бесплатно, всячески притесняли и обижали, но все-таки это была цивилизация – при определенной пронырливости можно было пристроиться, как-то жить.

Старшие сестры Жоры начинали самостоятельный путь продавцами на барахолках, за копейки простаивая от зари до зари и в зной и в стужу над хозяйским товаром, частенько не брезгуя подрабатывать проституцией, после выходили замуж за обычных простаков и рожали детей, продолжая подрабатывать нижним местом, чтобы не пухнуть с голоду, пока новая Россия уверенными шагами продвигалась к светлому капиталистическому будущему. Братья Жоры устраивались копать землю, воровали, дрались, бомжевали. Но лихие девяностые подошли к концу.

Жора Петров ринулся в жизнь, имея в голове конкретную цель – раздобыть российское гражданство и стать богатым и счастливым. Он начал сколачивать капитал, не брезгуя ничем: организовывал рандеву любителям молоденьких мальчиков, торговал наркотой у школ, доносил силовикам на друзей за мизерное вознаграждение, мало ел и копил, копил, копил. Вырос он высоким, поджарым и злым на весь мир молодым волком.

Преступный мир затягивал Жору все глубже в бездонный холодный омут. Помимо гоп-стопов и банального воровства, Жора приторговывал наркотой у студенческих общежитий. Хозяева-наркодельцы требовали увеличения выручки, не раз били. Жора вынужден был пойти на риск, предлагая пакетики с героином все новым и новым клиентам. Однажды у него купил героин законспирированный агент безопасности. В следственном изоляторе отдела по борьбе с наркоторговлей Жору Петрова выявили, несмотря на славянскую наружность, как скрытого иммигранта из уже независимого Узбекистана. Его заперли в отстойник с негодяями, авантюристами и бродягами, пробравшимися в Россию из Средней Азии. Через трое суток предстояла принудительная депортация. Жору и еще трех отпетых бандюг в Узбекистане ждала тюрьма с ее лютыми азиатскими порядками. На историческую родину задержанные совершенно не стремились, потому решили бежать – разобрав ночью деревянный потолок сарая-отстойника, четверка бросилась в темноту. Пули охранников уложили двоих наповал.

Жора и сорокалетний контрабандист Сева Густ скрылись.

Трое суток они отлеживались в притоне у городской свалки.

Когда облава улеглась, Густ собрался пробираться в Приуралье, где у него были покровители, которым он возил афганский героин в обмен на камешки (необработанные изумруды).

Жора уговорил Густа не бросать его, а взять с собой и замолвить словечко перед «начальством». Густ согласился, но за это всю ночь жадно насиловал Жору, утоляя свою извращенную похоть.

«Когда-нибудь я убью тебя», – решил Георгий.

В Приуралье они пробрались с огромным трудом, избегая дорожных постов ГИБДД и шарахаясь от всех встречных в форме УВД.

«Большие люди», на которых работал Густ, расспросив Жору о его прежнем житье-бытье, милостиво оставили парня в своей организации.

Два года он был курьером, жил на съемных квартирах, питался чем придется и беспрекословно выполнял любые приказы. Однажды, когда резиновая лодка перевернулась и чемоданчик с грузом наркоты ушел на дно, Жора, наплевав на ледяную воду, нырял и нырял, рискуя жизнью, пока не поднял драгоценную «почту».

Убедившись в способностях молодого человека, боссы снабдили его купленным российским паспортом и на транспортном самолете с грузом отправили в Степной край. Жора не просто сопровождал груз бытовой техники (на самом деле в тайнике самолета лежала партия наркоты), которую следовало сдать на руки уже работавшим в Степногорске сбытчикам для реализации и проследить за работой сети мелких торговцев.

Была зима. Падал снег.

Жоре понравилось в Степногорске.

Осмотревшись полгода, он фиктивно женился на проститутке и взял ее фамилию, став Вазелиным, а для всех Вазелином – торговля наркотиками, сводничество, рэкет в среде гастарбайтеров быстро набили его карманы «зеленью», а тощая задница привычно освоилась в удобном кресле подержанной «девятки».

Такое это было лихое время, зацепившее Жору на самом излете бандитских кровавых разборок. Алчностью, неистовством и жестокостью Вазелин подогнул под себя бандитскую верхушку одного из районов Степногорска.

Но чтобы чувствовать себя по-настоящему уверенно, Жоре требовалось покровительство местного авторитета, и он, рассудив, что, раз в городе рулил некий Африкан, к нему прямая дорога. Так к империи Африкана Иноземцева добавилась новая боевая единица – бандиты Вазелина, вазеловские. Единственное, что периодически сжимало ужасом душу Георгия, это боязнь, что прежние грешки юности могли всплыть на поверхность, особенно «общение» с Севой Густом… За такой обман Африкан бы не простил и не помиловал – не мог авторитет иметь дел с «петухами». Но Африкан не знал прошлого Вазелина и никак не мог его узнать, даже если бы захотел.

У Вазелина был «брат». Костя Игрок. Высокий парень из Белоруссии очутился в России по линии спорта. Он вяло учился в университете Гомеля и держался на факультете лишь благодаря своей сноровке в баскетбольной игре. Так случилось, что степногорский СКА проводил сборы в Минске, тренеры приметили Костю на товарищеском турнире и сделали заманчивое предложение: штука баксов в месяц, машина, квартира и продолжение учебы в Степногорске. Для Кости в то время это была манна небесная – играть в российском клубе и грести такие бабки! Он переехал в Степногорск, получил обещанное, успешно влился в команду, а через три месяца женился, приняв российское гражданство. И тут все лопнуло – Костю сбила машина.

Три месяца он валялся в больнице, в то же время команда СКА потерпела финансовый крах из-за разборок среди хозяев. Костя лишился квартиры, машины, зарплаты, а заодно и жены. Когда он вышел из больницы с третьей группой инвалидности, у него не было денег, чтобы подать в суд на команду и требовать выполнения условий контракта.

Костя устроился в одной из гастарбайтерских общаг и начал зарабатывать на житье торговлей марихуаной у Дворца спорта.

В то время Вазелин уже был на коне. Один случай сблизил этих двух разных людей.

Так случилось, что балтийская группировка, державшая район у Дворца спорта, решила полностью вытеснить левых с контролируемой территории. Вазелин с бригадой на двух «девятках» приехали к Дворцу на разборку – Костю и еще трех мелких торговцев балтийцы повязали с товаром. Вазелин приехал забрать своих людей и товар и требовать свободы торговли в этом районе. В переговорах он собирался опираться на свою «крышу» – Африкана Иноземцева.

Авторитет Инвар, здраво рассудив, что Африкан не развяжет кровавой бойни из-за розничной точки, устроенной людьми Жоры Вазелина на свой страх и риск, полез в натыр. Поглядывая на своих спесивых молодчиков, нагло обвинил Вазелина в заносчивости.

– Ты много на себя берешь, Крем, – тыча пальцем в Вазелина, грубо заявил маленький, плюгавый Инвар.

Костя и его товарищи по несчастью стояли здесь же, в окружении боевиков Инвара.

– Тебе нужен товар, Вазелин? Тогда отсоси! Давай! – кипятился Инвар.

Вазелин, не меняя выражения лица, вдруг смачно плюнул на лоб авторитету. Слюны было много, и она медленно потекла по лицу. Опешивший от унижения Инвар онемел.

– Ах ты!.. – взревел авторитет.

В мгновение ока он выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил.

Костя успел закрыть Вазелина собой – пуля пробила плечо чуть выше сердца.

Боевики Вазелина смели балтийцев шквальным огнем из автоматов.

Раненого Костю повезли к профессору Касогову, знаменитому местному хирургу, который не раз за большие деньги оперировал бандитов на дому, скрывая кровавые следы разборок.

– Ты спас меня, – смеялся Георгий. – Смелый. Давно торгуешь?

– Не очень, – хрипел от боли Костя.

«Девятка» неслась по вечерним улицам. Чтобы раненому легче дышалось, опустили стекла во всех окнах.

– Ничего, вылечим, – уверенно говорил Вазелин. – Я ценю преданных людей. Кто за меня кровь свою не жалеет, тому и я свою отдам!

Костя посмотрел на него, словно собака на хозяина. Этот взгляд, полный боли, проник в жестокое сердце Вазелина.

Узнав о расстреле балтийской банды, Африкан орал на Георгия, пихая ему в лицо крепко сжатые кулаки, – только новой криминальной войны не хватало, но Вазелин улыбался (Африкан «пыхтел» для приличия, в душе радуясь такому исходу, – весть о расправе над Инваром облетит всю страну, и авторитет Африкана только укрепится от этой новой победы).

Полиция на второй день арестовала трех вазеловских, совершенно непричастных к стрельбе у Дворца спорта. Вазелин велел им взять вину на себя, подарив семьям арестованных по пять тысяч долларов. В то время такие суммы были внушительны.

Выздоровевший Костя, получивший кличку Игрок из-за своего баскетбольного прошлого, стал держать отбитый у балтийцев район. Вазелин на бандитских сходках открыто подчеркивал свое расположение к Игроку. Сам «великий крестный отец Африкан» милостиво хлопал Игрока по щеке, словно фюрер нового верного младшего бойца.

– Мой брат, – смеялся Вазелин, трепля Костю за плечо…

За прошедшие годы они сблизились еще больше. Костя Игрок стал вторым лицом в организации Вазелина…

Три дня назад Костю Игрока нашли зарезанным посреди двора, окруженного слепыми пятиэтажками. Он лежал на асфальтовой площадке в белом спортивном костюме, незряче глядя в серое утреннее небо.

На похоронах Кости Игрока было не менее тысячи человек.

Траурная процессия проследовала через весь город, парализуя движение автотранспорта.

На кладбище, после торжественной панихиды, все плакали.

Даже Африкан Иноземцев, прибыв на церемонию и кинув ком земли в могилу, встряхнул Вазелина за плечи.

– Крепись, мальчик. Мы отомстим. Страшно отомстим.

– Кому? – глядя перед собой ничего не видящими от горя глазами, спросил Георгий.

Африкан не нашелся, что ответить, еще раз встряхнул жестокого полководца, выражая тем свою душевную поддержку, и пошел к веренице машин роскошного кортежа.

На поминках Георгий сидел чернее тучи. Он снова ощутил себя одиноким. Он всего достиг сам, один. С появлением Кости он ощутил тепло дружбы. А теперь опять обуял холод одиночества – окружение чтило и боялось, женщины любили только за деньги (шлюху жену Вазелин задушил три года назад, чтобы не позорила фамилии, с той поры оставался вдовцом), детей не было.

Друга зарезали.

– Кто? – вдруг очнулся Вазелин, оглядев жующих и пьющих, отодвинул от себя стакан с водкой.

– Что кто, Георгий?

– Кто убил моего брата?

– Полиция ищет. Мы ищем.

– Ни полиция, ни вы не найдете, – уверенно заявил Вазелин. – А я хочу знать: кто и за что?..

Вечером в роскошно обставленной квартире Георгий подавленно размышлял над несправедливостью жизни. Он лежал посреди широченной кровати, раздвинув в стороны усталые ноги. Очередная пассия – Женя, длинноволосая блондинка с трепетными пальцами и умелым языком, делала минет.

– Мне нужен профессионал, – процедил сквозь зубы Вазелин.

Женя сделала паузу. Поглаживая маленькой рукой тугой столб, откинув волосы с лица, сказала:

– Я знаю, кто тебе поможет. Баринов Сергей. Он найдет иголку в стоге сена. Он ужасно дотошный.

– Кто он?

– Сыщик. Раньше работал в УВД, многих авторитетов повязал, не одну банду упрятал за решетку. Теперь сам по себе.

– Я поеду к нему! Покажешь, где он живет!

– Я не могу!

Вазелин напрягся.

– Почему не можешь? – строго спросил.

Жене вновь пришлось прерваться. Она виновато улыбнулась.

– В прошлой жизни он кое-что значил для меня. Прости, я не могу сказать больше. – Она помедлила, на ее лице возникла болезненная гримаса. – Не хочу об этом говорить. Противно.

– А-а… – протянул Георгий. – Ты его еще любишь. Понятно.

Вазелин смерил взглядом Сергея, постучал пальцем по толстому бумажнику.

– Здесь триста тысяч рублей. На расходы. Ты хороший сыскарь. Найди, кто убил моего брата. Его зарезали у дома, где он снимал квартиру. Выясни, кто и почему?

Сергей почесал затылок – он понял, что отклонить приказ авторитета вазеловских не сможет – найди, и баста! К тому же Вазелин ходил под Африканом Иноземцевым, а с этим злым и могущественным дядькой ссориться не стоило ни при каких обстоятельствах.

– Машина есть? – спросил Вазелин.

– Нет.

– Возьмешь «десятку» Демона. – Вазелин оглянулся, кивнул на высокого парня с экзотической, состоящей из сотен мелких косичек, шевелюрой. – Он будет все время с тобой, во всем поможет, что нужно, расскажет, сведет с людьми.

– У меня есть свой напарник.

– О’кей. Впряги и его, работайте сразу в нескольких направлениях. Как появятся результаты – ко мне.

Вазелин вздохнул, оперся сильными ручищами о подлокотники кресла, встал, поправил свой плащ.

– Сделай все как можно быстрее.

С этими словами он покинул обиталище ошарашенного Сергея. В подъезде затихли шаги сопровождающих. Только заплетенный парень в кожаной куртке с заклепками уже сидел в кресле перед телевизором, нажевывая жвачку и переключая пультом каналы.

– Я позвоню? – неуверенно спросил Сергей.

– Делай что считаешь нужным, – дружелюбно заявил парень. – Я только на подхвате. Меня зовут Дима. Димон. Демон. Вообще-то полное имя Дмитрий Анатольевич, но обращаться ко мне по имени-отчеству считаю пока излишним. Ха-ха.

– Почему? – Сергей понял, что соглядатай человек не спесивый и задаваться перед ним не собирается и, если сразу сойтись с ним накоротке, особых проблем дальше не будет.

– Я моложе тебя, это во-первых, а во-вторых, мне нравится титулатура Демон. – Парень упер пальцы в нижнюю губу и задумчиво произнес: – Демон. Демон. Да, Демон звучит хорошо.

Он протянул свою пятерню. Сергей ее крепко пожал. Тоже представился, хотя Демон и так знал, кто он:

– Сергей Баринов.

– Каков план действий? – улыбнулся соглядатай.

«Прыткий парень», – ухмыльнулся про себя Сергей, вслух пояснил:

– Я вызову своего напарника Сашу Филиппова, потом поедем на место убийства.

– Хорошо.

Сергей мельком глянул на окно – там была чернота.

– Хм. Уже ночь. Ну ничего, что-нибудь придумаем. У тебя есть его фотография? Я имею в виду «брата» твоего шефа.

– Игрока?

– Его прозвище Игрок? Что-то знакомое. Вроде слышал о нем.

– Да. Погоняло у него Костя Игрок. Официальное имя – Константин Пряха. Есть фотографии.

– На смартфоне? – усмехнулся Сергей. Смартфон – это хорошо, но для работы удобны нормальные, бумажные фото.

– Почему? Вазелин специально велел для тебя распечатать, дал пачку, чтобы ты ознакомился.

– Почему шеф решил меня привлечь к расследованию? Полиция сделает все, как надо. Если есть зацепки, могут раскрыть дело по горячим следам.

– Им это надо? Бандюки режут друг друга – и слава богу. Их девиз. А шефу нужен реальный убийца, чтобы наказать…

– Предложил бы им денег…

– Ментам? – Демон презрительно заулыбался. – Не веришь, что они стали все честными после переименования в полицейских? Думаешь, некоторые «оборотни в погонах» сумели затаиться?

Сергей с улыбкой повел плечом: какая разница, во что он верит, это к делу не относится.

– А? – продолжал щериться Демон. – Деньги они возьмут без проблем, только какой толк? Думаешь, реально станут искать? Привлекут первого попавшегося бедолагу, выбьют показания чистосердечные или так припрут, по-другому, чтобы тот все взял на себя. А после сдадут шефу, мол, деньги отработали… Ха-ха! Фуфло все это! Такое мы уже проходили, и не раз. Тут правда нужна. Нужен настоящий виновник.

– Понятно.

– Вот фотографии.

Демон извлек из внутреннего кармана пачку цветных любительских фото.

Набирая номер напарника, Сергей внимательно изучил лицо убитого. Лицо как лицо, простое, без характерных черт деловитости и злобы, какими обладали нынешние криминальные деятели, только глаза хищные, как у вампира. Смотришь на фото, а в ответ на тебя взирают зрачки вурдалака, словно изучают тебя… Нехороший взгляд. И такой на всех фото…

– Алло, Саша. Привет. Сергей говорит. Срочно приезжай ко мне, я дело взял. Нет, время не терпит. Ничего, что уже спишь. Кушать хочешь? Поэтому не рассуждай, садись в такси и ко мне. Я заплачу. Да, при деньгах – клиент выдал на следственные мероприятия. Про гонорар я не разговаривал. Сашка, не ной! Я тебе сейчас двадцатку дам, тебе на продукты хватит. Хватит! И за Интернет хватит заплатить! Что, я с тобой все это должен по телефону обсуждать? Филиппов, время идет, а ты все еще без денег.

В трубке четко прозвучало слово: «Несусь!»

«Курица», – хмыкнул про себя Сергей, но вслух повторять мысль не стал – тридцатилетний Филиппов был юношей ранимым.

Покончив с разговором, Сергей снова внимательно рассмотрел все фотографии, вернулся к журнальному столику, на котором лежали его кожаная куртка и бумажник, взял и то и другое.

– Дмитрий Анатольевич, чай будешь?

– Демон.

– Тогда уж Димон. Демоном человека называть как-то непривычно.

– Можно.

– Что? Чай?

– Можно чай. Можно Димон. И Дима тоже можно. Но желательно Демон.

В прихожей Сергей повесил куртку на ее персональный крючок, расстегнув бумажник, полюбовался на кипу наличности в банковской упаковке. Тут же лежали его сто пятьдесят тысяч от мясника. Он оставил в кошельке сто тысяч – двадцать сразу отдаст Филиппову. Остальное, завернув в целлофановый пакет, спрятал в туалет за сливным бачком. Спустив воду, чтобы Демон не подумал, что он прятал деньги, Сергей прошел на кухню, включил в розетку электрочайник. Из еды были хлеб, полбанки шпротов и сахар.

В прихожей звякнул особым кодом дверной звонок – Филиппов.

Открыв дверь, Сергей ухмыльнулся:

– Ты правда несся. Стой, не раздевайся, сбегай в ночной магазин, купи что-нибудь пожрать, дома шаром покати. – Он протянул Филиппову двухтысячную.

– И за такси.

– Тут хватит.

– А мои двадцать тысяч?

– Возьми, возьми их, не тяни душу. – Сергей выдал Сашке обещанную сумму. Тот перебрал новенькие двухтысячные купюры в руках, посмотрел на свет, закачал головой.

– Что, крутой клиент попался? Такая срочность! Аж ночью вызываешь!

– Узнаешь все, не переживай. Не тяни время, иди за жратвой!

Пока Филиппов бегал в ночной магазин, чай вскипел. Сергей же не находил себе места. Как ему теперь следовало себя вести? Каким образом можно было обернуть ситуацию себе на пользу? Как вообще можно было выбраться из этой неожиданной истории?

Ужинали втроем за журнальным столиком – сыр, колбаса, булочки, йогурты, бутылка дешевого бренди местного розлива. Выпили по три рюмки. Горло драло, словно наждачной бумагой.

– Дим, кто мог убить Игрока? – начал наводить первые линии расследования Сергей.

Сашка Филиппов, наевшись, курил, рассматривал фотографии погибшего. Демон ел маленькой ложечкой фруктовый йогурт. Услышав вопрос, он вытер рот белым носовым платком.

– Любой. Жизнь авторитета висит на волоске.

– А ты не боишься?

– Чего?

– За свою жизнь. Висит на волоске.

– А! Ха-ха! – рассмеялся Демон, облизывая ложечку. – Я еще не авторитет. Так, обычный бандит. Стану авторитетом, тогда посмотрим. Между нами – такие люди долго не живут.

– А Игрок был авторитетом?

– В своем роде. Сережа, зачем задавать риторические вопросы? Для Вазелина он брат – этим все сказано.

– Понял тебя. Значит, так. – Сергей глубоко вздохнул и начал излагать свои мысли по сути дела: – Его могли убить конкуренты из других организованных групп, могли убить завистники или обиженные из вашей среды, могли убить по причинам, совсем не связанным с вашим «бизнесом», и могли убить без всяких причин… Как в общеизвестной фразе: «Просто так, ни за что ни про что».

Демон улыбнулся:

– Говоришь убедительно.

Он снова облизал ложечку, смял свою баночку из-под йогурта, посмотрел на Сергея.

– Если бы Игрока убили наши конкуренты (балтийцы или боевики Паши Степного), его бы просто застрелили. Открыто, не таясь, чтобы всем ясно было, кто это сделал. Свои? Тогда бы его удавили втихую, а труп спрятали. Пропал Игрок, и все – ищи ветра в поле. Нету. А убит он или слинял, кто знает… Мне кажется, надо искать убийцу вне нашего бизнеса. Может, он у кого шлюху отбил или там на хрен послал кого из простых, а тот психом оказался… А убивать без причины… Если его убили без причины, тогда найти виновного будет невозможно.

– При желании и финансовом обеспечении можно все, – сказал Сергей. – Будем проверять все четыре вероятности… Поели? Тогда поехали на место преступления, посмотреть хочу, как он лежал и вообще…

– Нас там копы не повяжут? – Демон ухмыльнулся. – Или как их теперь называть? По-старому: менты? До сих пор никак не привыкну, что они у нас полицейские, хотя времени уже прошло… В общем, я про то… Говорят же, мол, преступников тянет на место злодеяния. А мы тут как тут, тепленькие!

– Не повяжут. В полиции и ФСБ меня все знают, и я вне подозрений – веду законопослушный образ жизни…

– А мы? – усмехнулся Демон.

– А вы со мной, значит, тоже вне подозрений!

Как только «десятка» отъехала от дома Сергея, ливанул хороший весенний дождь. Все в салоне ощутили физически, что дождь – это сырость и холод. Сергей поежился, застегнул куртку на молнию, нахлобучил кепку, поднял воротник. Глядя на него, Демон хохотнул:

– Рано выходить собрался. Еще минут пятнадцать шпарить.

– Не боишься ехать выпившим? Права отнимут.

– Денег дам – не отнимут.