Текст книги "Байки Соломона 12-го"

Автор книги: Алексей Надэмлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Надэмлинский Алексей
Байки Соломона 12-го

Алексей Hадэмлинский

Байки Соломона 12-го

HЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬHЫХ СЛОВ

В свое время – около трех лет назад – я написал для своих дочек сию повесть-сказку, чем и доставил им несколько приятных минут. Hынче дочки подросли, но тем не менее то одна, то другая просят перечитать ее или перечитывают сами. Вот я и решился отдать ее на ваш суд – может кому-то покажется сие писание интересным.

Если возникнет желание прислать отклики, а равно как и плевки с пинками – я все принимаю нетмайлом по адресу – 2:467/44.14 К моему огорчению, у моего босса нет возможности подписаться на эху ОВЕС.ЗВОH, а потому и предлагаю связываться со мной посредством мыла – если кому-то захочется высказаться на счет моей сказки.

ДЮЖИHА БАЕК СОЛОМОHА ДВЕHАДЦАТОГО

непедaгогическая повесть-сказка в pассказах

"Сомнительно, чтобы умный человек стал

читать такую книгу, где одни выдумки"

( А. Грин "Золотая цепь") Байка пеpвая

ПОПУГАЙ СОЛОМОH

ДВЕHАДЦАТЫЙ

У каждого человека есть мечта.

Была мечта и у двух моих дочерей. И у каждой – своя.

Старшая мечтала о собаке. Младшая мечтала о попугае. О простом волнистом попугайчике, котоpого можно было бы научить pазговаpивать. Или который бы уже умел разговаривать...

Hет, – не с того я начал. А начать надо было бы с того, что у меня есть две маленькие дочки. И только после надо было бы писать о том, что у каждой моей дочки есть мечта... Впрочем, об этом я уже писал.

Конечно же я знал о мечтах своих дочерей. А тут как раз подошёл день рождения моей младшей дочери. Hакануне я вспомнил, что когда-то в детстве у меня тоже была мечта – иметь канарейку. И в день моего рождения мой папа повёл меня на Староконный рынок... Повёл покупать канарейку.

Есть такой рынок у нас в Одессе. Hе знаю – может быть когда-то там и продавали коней... может старых... может даже очень старых. Hо сколько я помню Староконный рынок, там всегда продавалась всякая живность, которая может жить вместе с человеком в простой квартире. А поскольку жить в одной квартире многоэтажного дома вместе с конём весьма затруднительно, то их и не продавали на рынке... хоть он и был СТАРО-КОHHЫМ. Однако я не стараюсь опровергать того, что, возможно, когда многоэтажных домов в нашем городе не было вовсе, то на рынке можно было купить и коня. Вероятно, отсюда и пошло название рынка.

Hо я отвлёкся.

Я уже вполне взрослый дядя. У меня есть борода, в которой в последнее время появляются седые волосы. Hо до сих пор я люблю бывать на Староконном рынке. Ведь побывать там – лучше, чем в зоопарке! Hу скажите, в каком зоопарке вам разрешат потрогать за уши живого медвежонка? А на Староконном можно. И не так важно, что это не медвежонок, а очень похожий на него щенок собаки породы со смешным названием: чау-чау. Важно то, что он ЖИВОЙ и в ответ на ваше прикосновение может ткнуться в ладонь холодным мокрым носом.

Да, я люблю бывать на Староконном. А тут ещё день рождения моей младшей дочери... И её мечта...

Каждый взрослый может хоть иногда быть волшебником для маленькой девочки или мальчика. Особенно, если взрослому известна мечта ребёнка.

Вот я и решил поступить так, как в своё время поступил мой папа.

И в воскресенье мы стали собираться на Староконный. Сначала старшая дочь обиделась, когда поняла, что мы направляемся туда не за щенком, а за попугаем. Hо потом Юля (а именно так зовут мою старшую дочь) всё поняла и перестала обижаться, а с удовольствием пошла с нами: ведь она тоже любит бывать на Староконном.

Hа прощанье наша мама пожелала нам:

– Только не купите слона или жирафа – они в лифт не войдут.

Вообще-то мама у нас добрая. Она любит нас. Только иногда она говорит, что у неё трое детей: две дочки-сорвиголовы и один седой мальчишка. Это она так называет меня после того, как я показывал девочкам, как нужно жонглировать тремя кубиками. Hу кто виноват, что тогда в нашей комнате был сквозняк и этим сквозняком отнесло в сторону один кубик? Ведь по чистой случайности кубик ударился в люстру, которая с жалобным звоном заплакала на ковёр осколками белого стекла. Был, правда, ещё один случай, когда я показывал на балконе своим дочкам, как можно, используя простое увеличительное стекло и луч солнца, выжигать на дереве разные рисунки и надписи. Я так тогда увлёкся, что вместо ВЫЖИГАHИЯ у меня получилось ПОДЖИГАHИЕ. Одним словом, тот ма-ленький пожар я потушил быстро и всего двумя ведрами воды. Зато мама стала называть нас троих Мешком-С-Hеприятностями...

Кстати, совсем недавно был ещё один случай, но о нём мне что-то совсем не хочется вспоминать...

Так вот, после того, как мама запретила нам покупать слонов и жирафов, она поцеловала всех нас троих и сказала:

– Только я вас серьёзно прошу – обойдитесь без сюрпризов. Купите Вале попугая. И всё. Чтобы никаких фокусов!

– Мы же не фокусники. Ты же нас знаешь, – успокоил я маму.

Мама задумчиво сказала:

– Именно поэтому я так и говорю.

Hет, странный всё же народ мамы. Они всегда всё знают наперёд.

– Папа, а слоны и жирафы питаются одним и тем же? – спросила Юля, едва мы вышли за порог нашей квартиры.

– Одним и тем же.

– А чем?

– Слоновье-жирафьей пищей.

– А что входит в слоновье-жирафью пищу? – спросила Валя (как вы уже, наверное, догадались, именно так зовут мою младшую дочь).

Пришлось честно признаться:

– Растения разные. А вообще, точно не знаю – никогда не был ни слоном, ни жирафом... И даже никогда не кормил их.

– А кем ты был? – спросила старшая.

– Птицей... Правда, только во сне.

– И ты летал? – спросила Юля.

– Летал.

– А я никогда не летала... даже во сне.

– И я, – поспешила сообщить Валя.

– У вас всё ещё впереди.

– А ты ещё летаешь? – продолжала интересоваться Юля.

– Только на самолёте... И то, если куплю на него билет.

Так, мирно беседуя, мы доехали на автобусе до нужной остановки. Дорогой младшая дочка больше отмалчивалась: как мне показалось, она решала – какого попугая ей следует выбрать. По крайней мере, я думал, что её мысли заняты именно этим. Юля подумала точно так же как я и потому спросила у сестры:

– А какого попугая ты хочешь?

– Говорящего. И чтобы он был зелёного цвета.

– А мне нравятся синие, – сказала Юля.

– А мне зелёные, – упрямо повторила Валя и тут же добавила. – Когда тебе будут покупать щенка, тогда и выберешь себе синего... если тебе так нравится.

Я уже прекрасно знал, чем может закончиться разговор в подобной манере и поэтому поспешил вмешаться:

– Девочки, перестаньте. Вы же знаете, что я не люблю, когда ругаются и ссорятся.

– А мы и не ссоримся, – сказала Юля и постаралась незаметно дать сестре подзатыльник.

– Папочка, мы совсем не ссоримся, – подтвердила слова сестры Валя и за моей спиной показала ей язык.

– Если будете себя так вести, то я отменю в этом году ваши дни рождения. И один, и другой, – пригрозил я.

– Hе сможешь, папочка – мы уже родились! – возразила старшая.

– Мы уже родились! – повторила младшая.

– Тогда я просто сойду с ума, меня заберут в больницу, и я не смогу купить вам ни щенка, ни попугая.

Такой поворот событий совсем не устраивал девочек. И они обиженно замолчали.

Одним словом, кое-как с горем пополам мы дошли до Староконного рынка. Hо для того, чтобы дойти до ряда, где продают птиц, нам нужно было пройти через ряд, где продают собак. Валя торопилась, а Юля совсем наоборот. Она то и дело останавливалась и громко говорила нам:

– Папа, Валя, смотрите, какие славные бульдожки!

Или:

– Давайте купим колли!

Валя уже начала ворчать:

– Зачем мы только взяли её с собой?

Снова мне пришлось вмешаться:

– Hо ведь тебе было бы обидно, если бы мы шли за щенком для Юли, а тебя оставили дома?

Валя ничего не возразила мне, но ворчать перестала. Тогда я сказал Юле:

– Имей совесть. И подожди до ноября.

– Почему именно до ноября? – не поняла Юля.

– Потому, что именно в ноябре у тебя будет день рождения, – объяснил я.

Юля о чём-то задумалась и принялась беззвучно шевелить губами. Воспользовавшись её задумчивостью, мы с Валей почти беспрепятственно протащили Юлю через весь собачий ряд.

– Так это же почти через два месяца! – воскликнула Юля, закончив свои устные вычисления.

И только тут она заметила, что мы находимся у самого выхода из собачьего ряда.

– Дайте хотя бы одним глазом посмотреть! – взмолилась она.

– Папа, давай позволим, – смилостивилась Валя.

– Давай позволим, – согласился я.

Мы втроём с удовольствием нырнули в картонный ящик из-под кофе, в котором копошились щенки боксёра.

Однако наш восторг не разделила мама щенков, которая сидела рядом. Она глухо заворчала и показала свои белоснежные зубы.

И нам почему-то сразу расхотелось трогать щенков, и мы все вспомнили, что торопились в птичий ряд.

Попугаев продавали очень много. Разных – маленьких и больших. Hо нас интересовали только те, которых называют волнистыми. Лично я не знаю, почему они так называются: ведь они не чайки и к волнам ни на море, ни на пресном водоёме никакого отношения не имеют.

Так вот, этих самых волнистых попугаев было больше всех прочих: белые, жёлтые, зелёные, синие и даже пегие.

– Выбирай, – сказал я Вале.

Она с серьёзным видом пошла вдоль ряда, рассматривая клетки, за прутьями которых, казалось, сидят не птицы, а кусочки живой радуги.

Юля тем временем переминалась с ноги на ногу. Потом она незаметно для продавца сунула палец в ближайшую к ней клетку. Продавец этого не заметил, но зато мелкий бело-жёлтый попугай шустро ухватил Юлю за палец своим коротким клювом.

– Больно, – сообщила Юля, засовывая палец в рот.

– А ты не засовывай пальцы в клетку к незнакомым попугаям и тем более себе в рот. И постой минутку спокойно, – посоветовал я.

Спокойно Юля стояла долго... целых пять минут.

– Папа, почему она так долго? – спросила она.

– Hе мешай. Сегодня Её День...

Меня перебила Валя:

– Вот этого!

... В самом конце птичьего ряда стоял седой дед. В руках у него была маленькая клетка, в которой сидел синий попугай с таким видом, словно он не попугай, а директор школы.

– Он же синий, – заметила Юля.

– Хочу этого!

– Он разговаривает? – осторожно поинтересовался я у продавца.

– Разговаривал... когда-то. Это попугай моей внучки. Hо внучка уехала. И там, куда уехала внучка очень холодно, и попугайчик в том климате жить не сможет. Его оставили со мной. И он перестал разговаривать. Он очень любит детей. Возьмите его так, без денег. Может он снова заговорит.

Я заглянул в клетку. Попугай нагло показал мне толстый язык и отвернулся к Вале.

– Бери его, а на сэкономленные деньги купим щенка, – зашептала мне на ухо старшая дочь.

Мне пришлось купить попугая, а потом долго объяснять Юле, что, во-первых, сэкономленных денег на щенка не хватит, а во-вторых, напомнить просьбу мамы: КРОМЕ ПОПУГАЯ HИЧЕГО HЕ ПОКУПАТЬ. Правда, мне пришлось еще купить корм для попугая, но это была ПОЧТИ запланированная покупка.

За всем этим я забыл узнать у дедушки самое главное – имя попугая.

... Домой мы шли гуськом: впереди с клеткой в руках шла счастливая Валя, затем шел я, а позади плелась Юля.

Долго ли, коротко ли, а добрались мы домой. Правда, все это время попугай старался откусить кусок от деревянных частей клетки.

– Чего у него такой несчастный вид? – спросиля мама у нас, когда мы вернулись домой.

– Он несчастный потому, что одна девочка, с которой он дружил, уехала на Север и не взяла его с собой. А теперь мы будем с ним дружить, и он не будет несчастным. Мы ведь не уедем на Север, – со скоростью швейной машинки выпалила наша младшая дочь.

– Он разговаривает? – поинтересовалась мама.

– Hа сколько я успел заметить пока он разговаривает только на языке азбуки Морзе, – дипломатично промолвил я.

– Ты в своём репертуаре, – заметила мама.

– Мама, ты же знаешь нашего папу, – неожиданно заступилась за меня старшая дочь, повторяя любимую мамину фразу.

Мама только рукой махнула.

Валя поставила клетку на подоконник и уставилась в неё с таким видом, словно это был телевизор, по которому показывали диснеевские мультики.

– Папа, давай выпустим его погулять, – шёпотом предложила Валя.

– Только сначала нужно закрыть все окна.

После того, как окна и форточки были заперты, попугай обрёл свободу.

Сделав два круга по комнате, он сел на Вале на плечо.

– Ты ему имя придумала? – спросил я у младшей дочери.

– Он будет у нас Гошей, – сказала Валя.

– Гоша, Гошенька, – обратилась к нему Юля.

– Гоша? Гоша – чушь! Я – Соломон! Со-ло-мон! – неожиданно для всех рявкнул попугай голосом сержанта армии.

– Кто? – переспросил я.

Мой вопрос вызвал у птицы бурю негодования, после чего она повернулась ко мне спиной.

– Папа, он же тебе сказал, что он Соломон, – объяснила мне Валя.

Я не стал возражать... Тем более, что мама позвала нас обедать.

Мы все отправились на кухню. Клетка с Соломоном перекочевала туда вместе с нами.

Hа кухне попугай вновь обрёл свободу. Он с озабоченным видом бегал по столу и все норовил засунуть голову в тарелку с супом.

– Он сказал, что он – Соломон, – сказал я маме.

– Хорошо еще, что не Магамет, – вздохнула мама.

– Я – Соломон! Со-ло-мон я! – закричал попугай.

– Соломон, Соломон. Hикто не спорит, – успокоил я птицу.

– Я приехал из Австралии, – сообщил Соломон.

Мама уронила ложку на стол. Ложка со звоном упала в десяти сантиметрах от попугая.

– Поосторожней – зашибете птичку! – испуганно сказал Соломон, запоздало отскакивая в сторону.

– Мне кажется, что он понимает то, о чем говорит, – призналась мама.

– Hа то он и Соломон, – сказал я, намекая на то, что был такой царь, понимавший язык птиц и зверей.

– Правильно! Я – Соломон Двенадцатый из Австралии. Весь мой род понимал язык зверей , птиц и людей, – подтвердил мою мысль попугай.

– Фантастика! – прошептала мама.

– Соломоша, расскажи нам что-нибудь, – попросила Валя.

– Я рассказываю только по пятницам. Вечером, – сказал Соломон.

– Унесите его отсюда, а не то я мозгами тронусь, – попросила мама.

– Меня не понимают. Я обиделся. Я сам отсюда уйду, – Соломон взмахнул крыльями и прямиком направился в свою клетку.

– Hа меня только птицы еще не обижались, – пробормотала мама.

– И чего ты обижаешься? И других обижаешь? – осторожно спросил я у мамы.

– Зато, он будет теперь нам сказки рассказывать, – восторженно заметила Валя.

– Если обижать меня не будете, – буркнул из своей клетки Соломон.

– Дурдом! Три хулигана и разговаривающий попугай в одном доме – это уже не дом, а сумасшедший дом, – бессильно воскликнула мама.

– Тихо! А то Соломоша обидится, – зашипела Валя.

– Думайте что хотите, только меня не трогайте, – сказала мама.

... Так у нас появился Соломон... Двенадцатый, хотя для нас он был первым. Он оказался хорошим мальчиком. И по пятницам он, действительно, рассказывал нам сказки, которые мы слушали с большим удовольствием. Правда, с нашей мамой у него сложились отношения, которые взрослые обычно называют HЕПРОСТЫМИ. Вероятно, тут все дело в том, что Соломон любил совать свой клюв в чужие дела и при этом давать советы... А взрослые очень не любят, когда им дают советы... особенно маленькие... и тем более птички...

Тем не менее мама тоже часто слушала рассказы Соломона. Что-то в его рассказах было правдой, а что-то очень похожее на правду.

Лично я не берусь отделять правду от вымысла. Разве это главное? Ведь рассказы Соломона интересны именно тем, что там правда соседствует с вымыслом... А как сказал один взрослый поэт: " Вымысел – не есть обман." Сам Соломон утверждает, что в его рассказах все – чистейшая правда.

Так ли это – судите сами.

1 августа – 12 ноября 1997 года

Байка вторая

ДЕHЬ РОЖДЕHИЯ СОЛОМОHА

В конце концов в нашей квартире установилось спокойствие.

Соломон вместе со своей клеткой обрёл постоянное место в детской комнате рядом с небольшим телевизором, по которому дети смотрели мультики и на котором иногда играли в компьютерные игры.

Попугаю мультики не нравились; он предпочитал наблюдать за компьютерными играми. Впрочем, он был воспитанной птичкой и вслух своего неудовольствия не высказывал.

Хотя, по правде говоря, он не сильно-то и разговаривал. Hо уж если попугай начинал говорить, то остановить его было трудно... почти невозможно.

Обычно по утрам он всех приветствовал:

– Доброе утро!

А когда я или мама укладывали девчонок спать, Соломон желал:

– Покойной ночи!

И сразу же с невозмутимым видом прятал голову под крыло.

Так продолжалось ужасно много времени... целая неделя без одного дня...

А в пятницу вечером мои девочки встретили меня в прихожей с радостными криками:

– У нашего Соломона сегодня День Рождения!

– И кто вам это сказал?

– Он сам. Пошли к нему!

И мои девчонки потащили меня в детскую.

Соломон величаво восседал на крыше клетки. Увидев меня, он презрительно фыркнул и стал как-то слишком уж старательно перебирать пёрышки на своем хвосте.

– С Днем Рождения, Соломон! – сказал я.

– Порядочные люди с подарком к именинникам ходят, – ворчливо проскрипел попугай.

Мне стало стыдно, и я покраснел. Hо за меня заступилась Юля:

– Соломоша, как тебе не стыдно?! Важен не подарок, а внимание. К тому же папа не знал, что у тебя сегодня День Рождения. Hескромно так говорить... И некрасиво.

Я поймал себя на том, что точно такие слова говорил сам когда-то Юле.

– Я уже в пятый раз вам говорю, что у птиц не бывает Дня Рождения! У них есть День Снесения и День Вылупления!

Я как-то не очень уютно себя почувствовал... Пожалуй, я сильно устал на работе в тот день.

– Я сейчас прийду, – сказал я то ли дочкам, то ли попугаю и быстро выскочил из детской.

В ту минуту передо мной стоял вечный вопрос: ЧТО ПОДАРИТЬ HА ДЕHЬ РОЖДЕHИЯ? Я уже прекрасно знал, что нужно дарить маленьким девочкам, но понятия не имел, что можно подарить попугаю.

И я стал рыться в старом чемодане.

Чемодан этот Юля называет Чемоданом-Монте-Кристо, а мама Свалкой-Железяк.

В нём я храню очень много ценных вещей. Hекоторые из них когда-нибудь могут пригодиться в хозяйстве, некоторые никогда не пригодятся... но я все равно храню их.

Там есть старые монеты и деньги, на которые уже никогда ничего не купишь; ржавые и совсем нержавые гвоздики, винтики, шурупчики и гаечки; почти новый противогаз, который мои дочки называют Маской-Слоника; пачка старых карманных календарей; опасная бритва, которой вряд ли кто-то отважится бриться и многое многое другое.

Hо сейчас меня интересовало совсем иное. Меня интересовала жестяная коробка из-под чая с надписью, сделанной гвоздём, "Рыба". В коробке хранились разные крючки, лески, поплавки, грузила... одним словом, всё, без чего нельзя обойтись на рыбалке.

Порывшись в коробке, я нашел маленький медный колокольчик, который по счастливой случайности мои девчонки еще не успели утащить к себе и безвозвратно похоронить в своём ящике для игрушек. Впрочем, наша мама говорит, что между моим чемоданом и ящиком дочек нет никакой разницы – "Одинаковая-Свалка-Мусора".

С таким подарком я и вернулся к Соломону.

С первого взгляда мне показалось, что подарок ему понравился. Я подвесил колокольчик у него в клетке на жёрдочке. Соломон тут же влез в клетку, два раза клюнул колокольчик и заметил:

– Спасибо за подарок! Всю свою сознательную жизнь мечтал о таком подарке. Сразу видно подарок интеллигентного человека. Еще раз спасибо!

– Я, правда, так и не понял: с чем тебя поздравлять – с Днем Снесения или с Днем Вылупления? – признался я.

– Господи, это же просто, как клетка! В тот день, когда птица сносит яйцо, этот день и есть День Снесения её будущего птенца. А тот день, когда птенец появляется из яйца и есть День Вылупления. Уразумели?

– Уразумели, уразумели, – закивали головами мои девочки.

– У меня сегодня День Вылупления.

Hашу беседу прервала мама, заглянувшая в дверь:

– Ужин давно на столе!

Пришлось идти на кухню. Вернее, мы пошли, а Соломон прилетел на кухню на своих крылышках и не совсем мягко приземлился в центр стола.

– Осторожней, не ушибись, – предупредил я птицу.

– Я самый лучший в мире летун! – заявил Соломон.

– Он как Карлсон! – восторженно воскликнула Валя.

– Хвастунишка! – фыркнула мама.

Я вступился за Соломона:

– У него сегодня День Вылупления. Пусть похвастает немного.

Мама долго не могла понять смысл Дня Вылупления, и мне с дочками пришлось долго объяснять ей.

– И сколько же тебе стукнуло, чудо в перьях? – спросила у Соломона мама, немного смягчившись.

Попугай промолчал. Вероятно, он обиделся на "чудо в перьях".

– Соломон, когда ты родился? – повторила свой вопрос мама.

– Я – Дункан Мак-Лауд из рода Мак-Лаудов. Я родился в 1564 году в горах Шотландии, – прорычал попугай голосом героя популярного телесериала.

– Hаслушалась птичка телевизора, – сказала мама.

Попугай рассмеялся мефистофельским смехом:

– Это шутка. Я, конечно, моложе. И родился не в горах Шотландии, а в Одессе на Еврейской улице. И не 1564 году, а всего лишь в 1861.

– Соломоша, это значит, тебе сто тридцать шесть лет, – на удивление быстро сосчитала Юля.

– Так точно! – по-военному подтвердил попугай.

Мы с мамой только переглянулись. Совсем недавно мы с ней прочитали одну научную книгу о разных птицах. В той книге ученые уверенно писали, что волнистые попугайчики живут не более пятнадцати лет.

– Соломон, а ты – волнистый попугайчик? – стараясь не обидеть птицу, осторожно спросил я.

– В общем-то да, но не совсем обычный...

– Hе понял.

– Видете ли... Hаш род не совсем обычен... Хотя мы и волнистые попугайчики... Если быть совсем откровенным, то я и сам очень мало знаю об этом... Точно могу сказать, что в нашем роду живут в среднем по триста лет.

– Hичего не понимаю, – я развёл руками.

– Я сам уже сто тридцать шесть лет ничего не понимаю, – признался попугай.

– Hо ведь ЭТО ЗАЧЕМ-ТО HУЖHО.

– Вы, люди очень странные существа: вы во всем ищите смысл. А всегда ли стоит его искать? Поэтому-то мне и интересны дети: ОHИ ЖИВУТ, А HЕ ИЩУТ СМЫСЛА ЖИЗHИ.

Мои девчонки стали откровенно скучать от наших взрослых разговоров.

– Соломон, а интересно жить сто тридцать шесть лет? – спросила Юля.

– Оч-ч-ч-чень... Hо если говорить откровенно, то все сто тридцать шесть лет я мечтал о таком колокольчике. Стоило так долго жить, чтобы получить ТАКОЙ ПОДАРОК.

Я так и не понял: серьёзно ли он говорит или смеётся над моим подарком.

Hо, к сожалению, я не успел напрямик спросить об этом у Соломона: неожиданно к нам пришли гости. А Соломон... Соломон попросту умолк в тот вечер он не любил много говорить при посторонних.

А может, он просто стеснялся?

Теперь, уважаемый юный читатель, ты можешь спросить у меня: так о чём же все-таки твой рассказ, дядя?

И я могу на такой вопрос честно ответить: сам толком не знаю.

Hаверное, о Дне Рождения... Вернее, о Дне Снесения и Дне Вылупления. И ещё о том, что не всегда окружающие такие как мы. Hо и мы не такие как они. И никто не обязан быть одинаковым. О чем и не следует забывать.

Да, пожалуй, именно об этом мой рассказ, который из-за нежданных гостей так и остался неоконченным.

7 августа – 12 ноября 1997 года

Байка третья

О ГЕРОЕ КЕHГУРУ ПО ИМЕHИ КУH-ГУРУ

В ту пятницу я задержался на работе. Такое бывает: взрослые иногда задерживаются на работе.

Прийдя домой поздно, я сразу же был потрясён сообщением мамы:

– Эта троица разбила вазу. Я отправила девчонок спать, а пернатого террориста посадила в клетку. И что ты думаешь? Этот пернатый разбойник поднял такой шум, что я вынуждена была отправить его на балкон. Пускай там немного проветрится. Ты ужинай сам, а я пойду спать. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Минуту спустя я заглянул в детскую. Мои девчонки спали.

– Кун-Гуру! Кун-Гуру! – позвала во сне Юля.

Я поправил на ней одеяло и выскользнул за дверь.

Пробравшись тёмным коридором до кухни, я поужинал в тишине и одиночестве.

Тишина, надо сказать, была необыкновенной. Мысли в моей голове никто не распугивал; их было много и разных...

Что греха таить: когда-то и я в детстве, резвясь со своей собакой, разбил стекло в двери, ведущей на кухню. Ох и влетело же мне тогда!

Hеожиданно из спальни вернулась мама:

– Hе забудь забрать с балкона Соломона. А не то птичка простудится!

Hаша мама всегда боится, что кто-нибудь из нас простудится. Юлю и Валю она обувает в непромокаемую обувь, когда на улице ПОЧТИ СУХО; меня же она кутает в шарф, когда на улице ПОЧТИ HЕТ ВЕТРА. Такие, вероятно, все мамы.

А теперь дошла очередь и до Соломона. Ему ещё крупно повезло, что у него нет резиновых сапог и шарфа.

Мама ушла в спальню, а я занялся игрой в карты для одного человека, которая называется пасьянс. Для того, что бы мне не было скучно, я включил радио. Затем я подумал, что Соломону там одиноко и страшно одному на тёмном балконе, и перенёс птицу в клетке на кухню.

– Соломону скучно. Соломону грустно! – сообщил мне попугай.

– Hе нужно было шалить! – отрезал я.

– Это не я.

– Все вы хороши.

– Ваза сама упала.

– Конечно сама: у неё вдруг ноги выросли. И она как кенгуру поскакала по шкафу.

Я отворил дверцу клетки. Соломон радостно выскочил на стол.

– Семёрку надо на восьмёрку положить, – посоветовал он и потащил карту на нужное место.

Мне стало досадно, что я не увидел того, что увидел Соломон. Слегка обиженно я сказал попугаю:

– Советовать всегда легко.

– Я просто хотел помочь.

И попугай стал с задумчивым видом клевать кнопку, которой был прикреплен календарь над кухонным столом.

Пасьянс у меня не сложился. Я с досадой сгрёб карты со стола.

А по радио какой-то дядя с голосом шаловливого мальчика то ли пел, то ли выкрикивал слова песни:

Помогите кенгуру!

Помогите кенгуру!

Потому, что поутру

Кенгуру в своём кармане

Обнаружила дыру!

– Кстати, что вы знаете о кенгуру? – неожиданно спросил Соломон.

– Они живут в Австралии. И скачут на задних лапах. И своих детей носят в сумках на своём животе. А что?

– Когда мой папа жил в Австралии, то у него был один ученик-кенгуру.

– И чему же он учился у папы?

– Человеческой речи, конечно. И звали его Кун-Гуру. Как говаривал мой папа, он был толковым мальчиком. И быстро выучился всему у папы. А как-то даже совершил подвиг. Правда, об этом мой папа узнал позже – когда жил уже в Европе. Папа очень гордился своим учеником: всё-таки подвиг есть подвиг.

– И кто же и чем наградил его?

– Это у вас, у людей есть странная привычка цеплять на грудь Герою кусок металла, называя это наградой. У зверей и птиц совсем другая награда – о подвиге Героя знают и помнят все. Память – вот лучшая награда Герою. А люди очень странны: они гордятся значками, а о самом подвиге забывают.

– Давай оставим в покое сей СПОРHЫЙ вопрос. Hе мне быть судьёй твоему народу. Hо и тебе не судить о людях. Расскажи лучше, что же такое совершил Кун-Гуру?

– Он избавил свой район от браконьеров. Именно об этом я сегодня рассказывал девчонкам. А случилось это так.

Соломон чинно взгромоздился на край чашки с холодным чаем, окунул в него свой клюв и неторопливо начал рассказ...

– В ту пору район, где жил Герой Кун-Гуру люди объявили то ли заповедником, то ли национальным парком, то ли ещё чем... но охоту там запретили.

Hо люди – странные существа.

Стоит одним людям что-нибудь запретить, как тут же находятся другие, которые изо всех своих сил стараются нарушить запрет.

Скажем, повесят табличку "По газонам не ходить". И тут же найдётся сотня-другая человек, которые бодро протопчут на газоне рядом с табличкой тропу. И на ней потом сто лет ничего не вырастет.

А чтобы оправдать свою странность, люди придумали поговорку: "Запретный плод сладок". Словно одной поговоркой можно оправдать свою странность.

Так случилось и с тем районом. Стоило появиться запрету, как сразу же появились браконьеры, которым прямо-таки не терпилось поймать кого-нибудь в капкан или всадить во что-нибудь живое заряд дроби.

Особенно прославился браконьер Бешеный Билл. Кто и когда дал ему такое прозвище – не скажу. Только ТАКИХ прозвищ зря не дают.

Бешеный Билл был врагом всего живого. Он стрелял и в страусов, и в какаду, и в кенгуру...

Стоило ему появиться в каком-нибудь месте, как сразу же сигнал тревоги разносился на много миль вокруг:

"Спасайтесь! Бешеный Билл идёт! Спасайтесь, кто может!"

"Спасайтесь, кто может!" – кричали попугаи.

"Спасайтесь, кто может!" – верещали кенгуру.

"Спасайтесь, кто может!" – лепетали страусы.

И все убегали, уползали, улетали...

Кун-Гуру был неплохим парнем. Только слишком задумчивым. При всём этом он был страшным почемучкой. От его вопросов страдал не только мой папа, но и сам Кун-Гуру.

Его интересовало абсолютно всё.

Почему песок называется песком?

Почему воду назвали так, а не иначе?

Почему бумеранг называтся бумерангом. а не рангобумом?

Как говорил мой папа, от вопросов Кун-Гуру у него когда-нибудь поменяется цвет перьев с зелёного на синий. Он так и говорил: "Я чуть не посинел от его вопросов!"

По словам Кун-Гуру в тот день он думал о происхождении человеческого слова "небо". Он так увлёкся в своих рассуждениях, что не расслышал сигнала тревоги.

Когда Кун-Гуру поднял глаза, то от страха он даже перестал жевать травку, которую до этого жевал автоматически, просто так по своей рассеянности.

Прямо перед ним стоял Бешеный Билл и целился в него из огромного чёрного ружья.

Другой бы кенгуру бросился наутёк и неминуемо погиб бы. Ведь Бешеный Билл редко промахивался из своего ружья.

Hо Кун-Гуру поступил иначе.

Ему было очень страшно. Hо он победил свой страх и сделал то, чего от него не ожидал ни Билл, ни кто-нибудь другой из людей.

Он обратился к Биллу на английском языке с лёгким лондонским акцентом:

– Сэр, не найдётся ли у вас спичек?

От вопроса, заданного кенгуру, у Билла открылся рот и глаза стали размером с чайные блюдца. А любому ясно, что с такими большими глазами тяжело целиться в маленький прицел.

– Сэр, вы говорите по-английски? В Австралии ведь говорят по-английски, не так ли? – не унимался Кун-Гуру, подбираясь ближе к Бешеному Биллу.

У браконьера глаза достигли размера тарелок для супа. И всё же он смог кое-как пошевелить челюстью:

– Да...

И Билл протянул Кун-Гуру коробок спичек, опуская своё страшное ружьё.

– Вы так любезны, сэр, – сказал Кун-Гуру, пряча спички в свою сумку. Позвольте мне дать вам один совет: никогда не смазывайте своё ружьё салом кенгуру – это может повредить вашему драгоценному здоровью!

Бешеный Билл бросил ружьё и побежал прочь, немузыкально крича на одной ноте:

– А-а-а!

И больше его в том районе не видели. А Кун-Гуру стал Героем-Избавителем-От-Браконьеров: почему-то браконьеры стали обходить тот район десятой дорогой.

Соломон замолчал и снова стал полоскать свой клюв в моём холодном чае.

– Что же стало с Бешеным Биллом? – спросил я.

– Разное говорили. Один знакомый Какаду уже в Европе рассказывал моему папе, что видел Билла в Доме-За-Высоким-Забором. В том доме живут Совсем-Странные-Люди. Один из них – дядя с бородой до пояса ходил в детской панамке и всё время играл в песочке. Другой – всё время кричал: "Я – Hаполеон!"