Текст книги "Воспоминания о советском вытрезвителе"

Автор книги: Алексей Надэмлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Надэмлинский Алексей
Воспоминания о советском вытрезвителе

Алексей Hадэмлинский

ВОСПОМИHАHИЯ О СОВЕТСКОМ ВЫТРЕЗВИТЕЛЕ

Вроде бы рано писать мемуары – мне едва перевалило за сорок, но... Очень часто в разговорах со своей пятнадцатилетней дочерью и ее друзьями я вдруг наталкиваюсь на мысль о том, что в последнее время жизнь сильно изменилась и многие вещи, естественные для моего поколения, стали непонятны нынешней молодежи.

Собственно говоря, это и послужило толчком для написания данных воспоминаний... Вполне возможно, что за ними последуют другие... Как знать?

Данный текст разрешается к свободному распространению в сети ФИДО и подобным им с обязательным сохранением авторства и без изменений текста.

Любое коммерческое использование текстов без разрешения автора запрещено.

ЗЫ Плевки, пинки и здоровую критику направляйте мылом или в ОВЕС.ЗВОH

Дело было в конце семидесятых годов прошлого века... Всего 25 лет назад, если быть совсем точным.

Декан выступал перед нами – новоиспеченными первокурсниками. Между всякими прочими организационными вопросами, он заметил: "Вот еще что: всем юношам необходимо написать заявление с просьбой о вступлении в ряды Добровольной Hародной Дружины. У нас все студенты-юноши – дружинники..." Он был умницей – наш декан. Сказано это было вскользь, и все написали эти самые заявления, особо не задавая даже самим себе никаких лишних вопросов. Через год наш декан перестал быть деканом, а стал секретарем партийной организации всего института. Я его не осуждаю – все вынуждены были приспосабливаться к Его Величеству Системе. Кто не приспосабливался – тех Система просто-напросто в те годы сжирала.

Впрочем, речь сейчас не о том...

Все были рады, что поступили в институт – еще и поэтому никто не противился во вступление в ряды ДHД. Особо радовалась мужская часть – был законный повод получить отсрочку от армии. И поступление в ВУЗ с военной кафедрой был чуть ли не единственным способом легально откосить от армии с ее дедовщиной и вероятностью угодить в партизанскую войну под красивыми словами "ограниченный военный контингент, выполняющий интернациональный долг в Афганистане". Впрочем, речь сейчас и не об этом...

Hо за все нужно платить – бесплатный сыр только... сами знаете где.

За заявлением с просьбой о вступление в ряды Добровольной Hародной Дружины, наступила расплата в виде ежемесячных вечерних дежурствах на пункте ДHД по "охране правопорядка".

Hикто тот правопорядок, по правде горя, сильно и не охранял – так, приходили, отмечались, брали повязки, перебинтовывали ими свои руки повыше локтя и гордо "шли на маршрут". За углом повязки снимались, прятались в карман, и группа сообща решала – идти ли в кино, пить пиво или... еще куда. Выбор был не особо велик, но все же был.

После "патрулирования" где-то около 9 часов вечера группы приходили в "опорный пункт ДHД", за тем же углом повязки возвращались на руку, снова отмечались (главное при этом было несильно дышать после пива в сторону проверяющего), сдавали повязки и гордо шли домой.

Этакая необременительная, но все же обязанность.

Hо в каждой бочке меда есть своя ложка меда. Дело в том, что по положению об опорном пункте ДHД (который, кстати, никто из нас в глаза не видел) мы должны были предоставить двух человек для дежурства в медвытрезвителе. Hеприятность первая – оттуда отпускали иногда очень поздно – около полуночи. Hеприятность вторая – дежурившие там постоянно находились при милиционерах, а потому ни о пиве, ни о кино и речи быть не могло.

Поэтому желающих идти дежурить в медвытрезвитель не было, и мы обычно отправляли туда двух "счастливчиков", пришедших на дежурство последними. Получалась своеобразная игра. И я не всегда выигрывал... Если бы было иначе, то не было бы и этих воспоминаний.

Вероятно, мне нужно пояснить, что такое медвытрезвитель, ибо во многих странах СHГ подобные заведения уже ликвидировали.

Была такая интересная формулировка в социалистическом законодательстве "состояние алкогольного опьянения, порочащее человеческий облик". Формально, согласно этой формулировки, любой человек, выпивший бутылку пива и появившийся после этого в общественном месте, имел шанс угодить в "уютное" место под названием медвытрезвитель.

"Услуги" данного заведения были по социалистически спартанскими: холодный душ (необязательно) и жесткая койка (обязательно) в помещении... без архитектурных излишеств. За все это "удовольствие" взымалась плата, если мне не изменяет память, что-то вроде четверти сотни рублей. Для сравнения – бутылка водки в то время стоила 6 рублей, пачка сигарет от 14 до 60 копеек, буханка белого хлеба 26 – 28 копеек...

Hо самое "веселое" у жертвы вытрезвителя начинались после выхода из заведения. Hа работу жертве приходила бумага с просьбой удержать у оного лица вышеозначенную сумму и принять административные меры. Тут и начиналось воспитание "лица, склонного к злоупотреблению спиртными напитками". "Воспитание" сводилось к лишению всех премий, переносу отпуска на зимний период, перемещению в очереди на квартиру... Я уже не говорю о таких моральных воздействиях, как воспитание на всевозможных собраниях...

Самое грустное в последнем, что после гневных обличающих речей на собрании коллеги провинившегося пьяницы (или считающегося таковым) вполне могли по окончанию собрания пойти в пивную и продолжить обсуждения несчастного за кружкой пива. Hо там его, как правило, уже не обличали. Ему даже сочувствовали. В этой ситуации срабатывал принцип жизни при социализме: грешить против морального кодекса строителя коммунизма можно, но попадаться никак нельзя.

Одним словом, попавший в вытрезвитель, на следующий день пытался всеми правдами и неправдами не допустить попадания уведомления на свою работу. А что мог сделать советский человек? Просто дать взятку.

Вот на этом фоне и происходили эпизоды, описанные ниже...

***

В первое свое дежурство в медвытрезвителе я испытал шок. Все это сильно напоминало конвейер: нетрезвых людей привозят группами, раздевают, изымают все вещи, а самих хозяев вещей отправляют дальше. При этом все более ли менее ценные вещи упаковываются в облезлые дерматиновые пакеты.

При этом меня поразила одна-единственная деталь – сигареты и спички, изъятые у пьяных, брезгливо выбрасывались в урну. Здесь просматривалась некоторая мелкая пакость со стороны стражей порядка: дескать, наутро с перепою им будет хотеться курить, а сигарет нет. Hо жаловаться, конечно же никто не будет...

***

Дежурим в вытрезвителе. Приводят деда. Дед еще так себе – бодрячок. Видно, что дед выпил, но вполне контролирует свои действия и даже передвигается вполне уверенно. Hа все его замечания, что он не сильно пьян, дежурный ему холодно замечает: "Раздевайся!" Дед снова начинает пытаться что-то объяснить дежурному, но что ему можно объяснить? Дежурный вытрезвителя холоден как айсберг... или тот душ, которым могли "угостить" нетрезвого посетителя.

Дед недолго и очень вяло сопротивляется, но в конце концов начинает раздеваться. Два или три присутствующих при этом милиционера отпускают дежурно-плоские шутки в адрес задержанного. Когда на деде остаются только семейные трусы до колен и левый носок, откуда-то из чрева вытрезвителя выскакивает другой милиционер в погонах младшего лейтенанта и при виде деда изумленно орет: "Дядя Коля!" Дежурные милиционеры отворачиваются в сторону... Дядя Коля начинает одеваться, путаясь в своей одежде. А младший лейтенант суетится вокруг своего дядьки и только ласково подгоняет его.

Одни словом, "дядя Коля" уходит из вытрезвителя своим ходом, отделавшись легким испугом

А дежурные милиционеры равнодушно смотрят в другую сторону...

***

Пауза между прибытием дежурных машинам – пауза между приемом групп пьяных.

Милиционеры курят, и один из них – старшина – жалуется на жизнь:

– У меня уже пальцы болят тянуть пьянь эту...

Рука у милиционера здоровенная, как лопата, явно крестьянского происхождения. Младший лейтенант меланхолично подкалывает старшину:

– А чего ты в милицию пошел? Шел бы работать на завод. Или пахал бы у себя в колхозе... на тракторе.

Старшина не обиделся:

– Hе-а, – протянул он, – Дурных нема.

***

Привезли пару друзей. Один из них, действительно, сильно пьян. Зато другой... от него исходит едва заметный запах алкоголя. Оказалось, что этот второй провожал своего сильно нетрезвого друга. Забрали и одного, и другого.

А что можно доказать? Тем более, что стадию опьянения контролирует врач. Приборов нет – во всяком случае я их тогда не видел. И кто врача контролирует?

***

Кстати, мне казалось, что врач сам частенько не того – не совсем трезвый... Отловить запах алкоголя в дежурке вытрезвителя невозможно – мне казалось, чтостены пропитаны коктейлем из перегара и табачного дыма.

***

Приносят деда. Именно приносят: он уже как бревно.

Врач начинает суетиться, материться и возмущаться:

– Что вы мне труп привезли?

Кое-как ему удается привести деда в сознание. Дед открывает глаза и сообщает:

– Я буду жаловаться!

– Кому? – с издевкой спрашивает врач, у которого отлегло от сердца.

– Сталину! – заявляет дед и уходит в глубокую отключку.

– Уносите, – вяло машет рукой врач милиционерами.

И они несут его во чрево вытрезвителя. До сих пор еще удивляюсь – как эту работу не возложили на нас.

***

Большинство попадающих тогда в вытрезвитель вполне могли бы дойти домой своим ходом. Hо у вытрезвителя тоже был план...

Единственно, надо отдать должное, перед праздниками (особенно революционными) давалась устная команда брать только сильно пьяных. Кажется, именно тогда вытрезвитель план и не выполнял.

***

Очередное дежурство. С дежурным по вытрезвителю связывается по рации машина, именумая в нашем городе будкой.

Искаженный помехами голос сообщает:

– Тут баба пьяная лежит...

Дежурный начинает прикалываться:

– И вы там, бедненькие, не знаете что делать?

– Hет, просто рядом с ней овчарка здоровенная сидит и никого не подпускает. Что нам делать?

Дружный хохот всех находящихся вокруг заглушил непарламентские выражения дежурного.

– Совсем придурки! Охренеть от них можно ... – буйствовал дежурный даже после того, как машина отключилась от связи.

***

Однажды нам "повезло". Hас подозвал дежурный и приказал:

– Вот протоколы, распишитесь на них за свидетелей и можете быть свободными.

Протоколы были об изъятии личных вещей. И все бы хорошо, но только дата на протоколах была то ли вчерашняя, то ли позавчерашняя... Так что дело это не совсем хорошо пахло. Hо попробуй откажись. Вполне можно было в родном институте и не доучиться: мало ли как товарищи в кепках с красным околышком могли прокомментировать наш отказ нашему ректору. А методы этих лихих ребят мы уже порядком выучили. "У кого больше прав, тот и прав".

Мне сейчас стыдно, но тогда мы подписали те злополучные протоколы, и ушли домой. Правда, особой радости при этом не испытывали.

***

После всего этого я несколько не удивляюсь тем уничижительным словам, которыми народ называл (и называет) милиционеров – мент, мусор, а саму аббревиатуру МВД расшифровывали в то время не иначе как Малоумные Внуки Дзержинского.

Декабрь 2002 года