Текст книги "Женщины – наше всё (лучшее) том 4"

Автор книги: Алексей Мильков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

ОХОТНИК ЗА ПОЦЕЛУЯМИ

(трактат о зевках и поцелуях в художественной форме)

ЭПИГРАФЫ

Пониженная гравитация позволяет испытывать куда большее наслаждение, чем повышенная.

Роберт Шекли

Необязательно. Но последствия от пониженной гравитации могут оказаться куда более существенными, неожиданными, ужасными и непредсказуемыми, чем от повышенной.

Автор

ГЛАВА 1

“Карамболина! Карамболетта!

Как хорошо на свете жить!”

Состояние торжества, состояние полета, удачи, жизнеутверждения. Душа пела “Карамболину”! Мелодия исходила из внутреннего состояния ликующего.

“Карамболина! Карамболетта!

Ты сердце каждого пленишь!”

Это тот самый момент, когда хочется обнять и перецеловать всех девушек на свете.

“Карамболина! Карамболетта!

Весна надежды и любви!”

Тонкое чувство не оставляло Ника Друнина ни на секунду, когда он с сумкой, перекинутой через плечо, возвращался в свою квартиру из Космического Центра.

“Какие красивые, нарядные девушки, особенно вот эта!” – изумился Ник, толкаясь в переполненном вагоне метро. Девушка удивляла множеством заколок в тугих темных волосах. Он неотрывно наблюдал за ней уже две остановки – время было. Немного смущало впечатление того, что зажатая со всех сторон согражданами, она не то что стояла, а словно висела, пытаясь сохранять равновесие.

“Карамболина! Карамболетта!

Ты пылкой юности мечта!”

О перегруженности московской подземки ходили легенды. Как и раньше, так и сейчас. Об этом не хотелось думать, в это не хотелось верить, но после трехлетнего отсутствия Ника на Земле ничего не изменилось, и реальность была выше его. На станциях, как и в те прежние времена, торопливо выскакивали люди, и можно было бы легко вздохнуть, но не тут-то было, как уже волна новых пассажиров, вливаясь в вагоны и выбирая все свободные пустоты в салонах, напирала на двери и на стенки еще сильнее.

Эта девушка всё еще стояла рядом, и грудь её упиралась Нику в плечо. Вагон мерно покачивался и не мудрено, если кого-то эта колыбель не усыпила бы.

И девушка сладко зевнула.

Так хорошо, широко, презабавно. И настолько вальяжно, что позабыла за этой немудреностью прикрыть рот ладошкой, возможно потому, что руки были стиснуты со всех сторон. Кровь в такой сутолоке отливает от мозга, сказываясь на мыслительных процессах, и приливает к ногам.

Как красив был её профиль с раздвинутыми губами – право он чего-то дорогого стоил!

Зевок для красивой девушки, что её длинные ноги в походке, ничего кроме трепетного восторга не вызывает, и её белые ровные зубки без намека на кариес и подрагивающий язычок, затаившийся в глубине рта как зверек – зрелище для настоящих гурманов.

Нику показалось, что зевок застыл, как кадр в остановившемся кино, и длился как минимум минуту. Не по часам, – он не смотрел на часы – а по ощущениям, странным довольно-таки. Он наблюдал все стадии зевка, весь его фискал, оскал, всю его физиологическую фиксацию от фазы раскрытия до фазы закрытия рта. Сначала рот приоткрылся чуть-чуть, настороженно, как розовая раковина моллюска, и входящий поток воздуха раскрывал рот все больше и шире, пока он не достиг максимальной своей амплитуды, в глубине которого была Маракотова бездна. Казалось, девушке потребовалась целая вечность, чтобы распахнуть рот и поразить Ника широким браслетом из жемчужных зубов. И Ник заглянул дальше внутрь в Маракотову бездну, в гортань, которая в следующий момент захлопнулась шторкой из тонких чудных алых губ.

Однажды зевок большей силы Ник наблюдал в зоопарке, эффектный и непринужденный, у гиппопотамихи. С раскрытой пастью та застыла на продолжительное время, словно специально позировала. Прилетела птичка каркандил¹, и все эти двадцать минут возилась, перелетая с зуба на зуб.

Девушка пребывала в утренней сонливой задумчивости, и Ник молил судьбу повторить этот изумительный по красоте кадр, стать той самой птичкой, которой он захотел попорхать у неё во рту.

Ник был услышан всевышним раньше, чем ожидал.

Это был другой зевок, другой силы, другого ракурса, когда рот раскрылся от входящего потока воздуха, и вдыхание было как бы непроизвольно удлиненным.

Полная естественность без всякой натяжки и искусственности!

Девушка не следила за быстротечностью зевка и отдалась во власть его ленивой раскрепощенности.

Странная и неожиданная перемена произошла в Нике при виде медленно раздвигающихся губ. Мысль была мимолетная, предательская, провокационная, шальная, озорная. Она пронзила его, затуманила голову, облекла в желание и подтолкнула к действию.

И Ник не удержался.

“Карамболина! Карамболетта!

Ты – королева красоты!”

Он быстро приник ко рту девушки своими губами и сделал чмокнувший сосущий глоток. Ему показалось, что мгновение длилось дольше, чем самые долгие годы своей жизни. Затем оторвался и отвернулся, как ни в чем не бывало, для виду прикрыв веками глаза, ожидая, что девушка сейчас озвереет, взорвется от оскорбления, от кощунства заслуженным гневом праведницы, не простит надругательства, и разрешится, по меньшей мере, одной пощечиной.

Ник приоткрыл глаза. Очень странное дело, от девушки ни крика, ни слез, ни оплеухи, даже неодобрительного взгляда хоть одного из многочисленных пассажиров не последовало.

Ник решил, либо они еще досыпают, либо никто не может похвастаться безупречным зрением, либо все проявили повальное равнодушие. Люди страдают близорукостью, дальнозоркостью, дальтонизмом и астигматизмом, слабой глазной реакцией на восприятие двигающейся действительности.

Но не до такой же степени?! Чтобы так не уважать себя!

И Ник с некоторым удивлением для себя констатировал этот факт, воспринял для себя, что люди с самыми серьезными дефектами зрения часто не носят очков, более того, считают себя прекрасно видящими!

Хотя, заметил он, мозг девушки в уголках рассудка что-то заподозрил, потому что она густо покраснела и несколько секунд хлопала ресницами. Глаза её сверкнули неодобрительным огнем, затем озлобленным, но тут же погасли, и безразличие поглотило её. Она недоуменно облизнулась, как бы пробуя чужую слюну на вкус, и с таким задумчивым видом доехала до своей остановки.

Ник ощутил, что испытал то азартное чувство охотника, которое появляется при виде загнанной добычи.

ГЛАВА 2

“Карамболина! Карамболетта!

Дитя веселья и мечты!”

“Десять девушек побывали уже в моих сетях, другие ждут своей участи”.

В момент размышлений Ник услышал, что его кто-то окликнул:

– Привет, Ник! А я думал, что ты превратился в вечного странника.

Ник не сразу вспомнил знакомый голос, поэтому не обратил внимания на парня, голову которого украшала остроконечная стального цвета шляпа, вальяжно сдвинутая на бок и на лоб, видимо писк моды в отсутствие Ника на Земле. Зато открытая часть прически была необычна: над полукружьями длинных бровей вились откровенно девичьи длинные каштановые пряди, они спадали с лица и струились на ветру.

– О, слона то я и не приметил в посудной лавке! – отреагировал Ник.

– Почему в посудной лавке? – парень не терял веселое настроение.

– Есть за что! – Вот Нику было не до смеха от неприятных воспоминаний.

– И где же ты был?

– На планете Дунга!

– Фигаро – здесь! Фигаро – там! – хохотнул Ив Чепурной, однокурсник по университету, обнимая Ника.

Они зашли в маленькое кафе. Там было полутемно и нешумно. Между тесно поставленными столиками оставались лишь узенькие проходы. Мерцали дрожащие огоньки свечей.

– Знаешь, Ив, – заметил Ник, – Хочу по прошествии лет нашей разлуки разобраться в одном вопросе.

– Ну, задавай.

– Мы вместе на кафедрах протирали штаны. Дух товарищества, апофеоз окрыленности, время надежды и перемен, характерные молодости. Чего ради понадобилось всем и мне, в том числе, участвовать в твоих набивавших оскомину эскападах, а потом в деканатах страдать от их последствий и разруливать их?

– И ради чего? – опешил Ив.

– Потворство твоему развивающемуся наполеоновскому тщеславию.

– Когда оно у меня было?

– На последнем курсе оно стало преобладающим диктатом.

– Ты что-то путаешь.

– Нажми на кнопку своей памяти. Ты подавлял нас, мы были пешками, были загипнотизированы твоим авторитетом, и ты манипулировал нами как хотел.

Ник был широкоплеч и меньше ростом, чем Ив, который вполне заслуживал определения “красивого мужчины”. Тем не менее, Ив выглядел гораздо взрослее Ника, хотя они были одногодками.

– Я прекрасно помню те вечера – это была наша студенческая солидарность! – отмежевался Ив.

Воспоминания о долгой дружбе и об университетских проделках заставили их громко хохотать. Возможно, улыбающиеся лица и хорошее расположение духа придавали им, не иначе, юношеский вид.

– Однажды, из-за тебя, нас отправили в полицейский околоток за нарушение ночной тишины, затронувшее спокойствие граждан, – напомнил Ник.

– Неужели, всё это было словно вчера? – изумленно вздохнул Ив.

Еще больший хохот раздался из-за их стола, когда они узнали друг о друге, что остаются до сих пор холостяками, тогда как не было недостатка в девушках, желавших покорить их сердца.

Разговор о происходящих событиях перешел на откровенность.

– Есть некая проблема, – сказал Ник, как бы, равнодушно пытаясь сдержать в себе обеспокоенность и смятение чувств.

– И какая? – спросил Ив, увидев, что лицо друга выражало панику и сожаление.

– Скажи, почему люди любят целоваться? – с места в карьер спросил Ник. – Какова роль поцелуя в жизни человека?

Ив улыбнулся.

– Люди чмокаются, иногда и взасос, и находят в этом что-то интересное, приятное для себя. Один чмок говорит о любви больше, чем тысяча слов и досужих слухов.

– А если ничего общего с любовью?

– Кажется, вопрос неспроста. По себе судишь?

– А ты?

– Ну, я ещё не совсем, но определяюсь… Боюсь, ведь поцелую можно приписать не только положительное оздоровительное действие, но и преступный характер.

Кажется, Ив нащупал что-то важное в разговоре. У Ника неожиданно вытянулось лицо.

– Тебе приходилось когда-нибудь целовать девушку в транспорте на глазах пассажиров, но, тем не менее, даже не реагирующих на это? – спросил он.

– Боже упаси! – воскликнул Ив, и тут же его лоб пересекла глубокая морщина от напряжения. – Это как же, ни девушка, ни многочисленные пассажиры ноль внимания? Они, что, в одночасье оторопели?

– Вот именно.

– Им что, чувствительные центры пересекло? Ха-ха! Когда не действуют тормоза?

– Получается так…

– А кто проходит главным фигурантом по этому делу, если не секрет?

Ник замялся.

– Могу сделать чистосердечное признание.

– Ну и делай.

– Я… – Ник еле выдавил из себя одну единственную букву.

– Сколько случаев?

– Десять.

– Ощущается на тебе коллапсирующее дыхание звезд! – отшутился Ив.

– Это не плод собственного воображения.

Ив слушал подробности, тщательно прожевывая кусок мяса, затем задумчиво спросил:

– И девушки действительно ничего не понимают при этом, ничего не осознают?

Ник приободрился.

– Словно чуть отошли от сна, чуть вырвались из объятий Морфея – ни больше, ни меньше. Если только едва-едва проблеск сознания какой-то зародится в дальних уголках их мыслительного аппарата.

– Может, прикидываются, попадались неадекватные девушки? – задумался Ив.

– Не заметил. Скорее всего, это их необычная предосторожность с мужчинами, то есть полное отсутствие осторожности.

– Ну и чмокнул – явление известное. А дальше что?

– Для меня оно остается загадкой, почему нормальные девушки в другое время и в лучшем случае отвергли бы меня презрительным изгибом своих тонких губ, а тут в большинстве случаев происходит как бы приглашение на повторное применение поцелуя.

Ив хрустнул пальцами.

– Когда дело доходило до уступчивости, то девушки, я вижу, тоже были не так уж глупы проявить взаимное расположение? – отметил он.

– Их поначалу переполняло бешенство, потом наступало равнодушие! – вырвалось у Ника.

– Похоже на шведский синдром, когда появляется любовь к своему истязателю.

– Ив, ты отчасти прав, – согласился Ник. – Но мне от этого всё равно дискомфортно.

– А какова была твоя реакция?

– На их подобное поведение?

– Да. Точнее, отсутствие поведения.

– Полного удовлетворения.

– Сексуального?..

– Эстетического.

– Надо же, ты не такой простак!

– Обрати внимание, во мне пробуждались и стремительность, и прихоть, и максимальная сосредоточенность!

– Я убежден, что в определенных обстоятельствах не только животные, но и люди способны на невозможное.

– Я не сверхчеловек.

– Да, но ты весьма прыткий, – задумался Ив. – Разве подумаешь о тебе, что ты способен выполнять такие пируэты и экзерсизы?

– Извини меня. Кажется, есть еще исключения из правил, парадоксальные случаи. Я не хочу и не могу популярно изложить суть этого “эффекта” для всех подряд.

– Знаю я вас, космических путешественников, – перебил Ника Ив. – Вам всё кажется, побывав на других планетах, что вы супермены, что вам всё позволено.

– Нет, мы – гастроллеры, не оторвались от реальности. Я такой же землянин, как все.

– Понятно, пилоты кораблей нового поколения серии “Гастр”. Много о себе мните.

– Я не выскочка, не балбес, не недоносок, в общем, заурядный человек.

– Странно… не верится…

Ник распалился.

– Думаешь – обманываю? Могу поспорить, девушки даже ухом не ведут!

– Здесь надо поразмыслить над очень важным моментом. Для этого необходимо время, чтобы провести контрольные примеры, а затем их обсосать до обобщения результатов.

Ник допил пиво.

– Я готов сегодня же на твоих глазах подыскать подходящую кандидатуру и полностью сосредоточиться на ней. Сигнал к действию – зевающий рот девушки.

– Почему – зевающий?

– Это стартовый пистолет с его выстрелом. Откровенно говоря, мне так больше нравится, – ушел от ответа Ник.

– Да, ты – настоящий гурман! – удивился Ив. – Или эстет!

– Так идешь?

– Пари принимаю. Это та тема, которая кому-то не могла бы не доставить удовольствие, – соглашаясь, сыронизировал Ив, подав другу руку в знак согласия.

Было шесть вечера, народ валом валил с работы домой.

– Час пик. Самое время для твоей авантюры! – сказал Ив.

Они сели в автобус и проехали Славянскую площадь. Количество пассажиров только прибавлялось. Все стояли один к одному впритык, как колоски в поле, только в еще худшем положении, чем они, не имея возможности из-за тесноты колыхаться. Ник болтал без умолку и собирался подробно описать очередной эпизод из своего путешествия, как вдруг осекся и дернул Ива за рукав.

– Приготовься, на горизонте устраивающая меня кандидатка! – шепнул Ник и показал глазами в указанном направлении. Ив увидел девушку, похоже, в скромной одежде простой студентки. Это было лицо тонкой красоты, и он не сумел скрыть своего восхищения. Он еще раз приценился и ободряюще кивнул Нику.

– Мне тоже нравится!

– Она, без сомнения, терпима. – Ник сознавал всю неполноту и погрешность своего ответа.

– Эта девушка само очарование! – воскликнул Ив.

Понадобилось проехать еще две остановки, пока они не протиснулись и не встали вплотную с девушкой, сжав её с двух сторон лицом к Нику. Она была на голову ниже Ника, и в самом деле хороша собой, по крайней мере, головка поражала блестящими, как масло, волосами, остальная часть тела находилась вне зоны обозрения в синем плаще, который терялся в плотной массе пассажиров, полностью скрывавшими фигуру. Ник не знал нижнюю конституцию девушки, какая она была из себя: толстая или тонкая?

Она стояла так близко, что Нику ничего не стоило уже сейчас приступить к делу и поцеловать её. Толпа сдавила их со всех сторон, и руки Ива тоже были прижаты к телу, что он не мог показать большой палец в знак согласия.

За окнами гремела гроза, и по стеклам массированно поливал дождь. Водитель оставил тусклый свет, от которого Нику припомнилась мягкая постель и желание подольше вздремнуть.

– Ну её, к черту, эту давиловку! Выбираемся отсюда! – сумел его дернуть за рукав Ив.

– Куда? Не мешай! – прорычал Ник.

– Пожалуйста, но я не испытываю особого желания от общения с тобой. Честно говоря… – Ив смотрел на Ника с подозрением. – Ты смахиваешь на конгениального психопата.

Стиснутая со всех сторон, девушка была в стадии задумчивой усталости, и Ник уловил это состояние, и ждал момента обратить его в свою пользу. Рука её одна держалась за поручень, а другая безвольно затерялась где-то внизу, её губы тронуло незаметное движение, и трещина зевка все шире расползалась между ними. И Ник напрягся, подтолкнул Ива, чтобы тот был готов наблюдать представление. Сердце бешено колотилось, руки подрагивали.

Первый зевок был скромным, вялым и неамплитудным, лишь одно бледное напоминание, что зевки, вообще-то, бывают эффектней, грациозней и зрелищней, и Ник воздержался, не решился сразу на поцелуй. Начало второго зевка совпало с поворотом автобуса, и девушку колыхнуло в сторону Ника. Это был его миг пикирующего бомбардировщика, апофеоз ликующего озорника, и через долю секунды ему не стало за себя обидно.

“Карамболина! Карамболетта!

Моя любовь с твоей навек слита!”

Он мгновенно оценил ситуацию, и его губы метнулись в направлении её губ и слились с ними в яростном коротком поцелуе.

Выравнивание автобуса совпало с отклонением девушки от Ника. Она ошалело смотрела то на него, то на Ива, остававшихся стеной равнодушия с безучастными, непроницаемыми лицами. Она попыталась воссоздать промелькнувшую картинку, осознать чужое прикосновение к её губам, наверное, скорее горячее, чем холодное, но не могла. Что-то было, но чего-то не было, и не хватало чего-то для вывода… Видимо, это было выше её внутренних сил трактовки абсурда, выше её чувствования, если не доставало чего-то еще для подтверждения. Губы – самые тактильные, не говоря еще, что и сексуальные и эрогенные зоны одновременно. Просто так их не обманешь. Губы чего-то заподозрили и переслали информацию в мозг о некоем покушении на честь и достоинство их обладательницы. Мозг выдал сигнал тревоги. Все ощущения говорили девушке, что здесь что-то не так и ассоциировались с дискомфортом, с опасностью, с ненормальностью, что надо поберечься, предпринять меры. Но какие? Девушка, не поняв случившееся, не сумев ему дать оценку, не обнаружив причину, не найдя правильный ход логического мышления, только часто мигала глазами, да на всякий случай стала подальше протискиваться вперед от этого аномального места.

Ник подмигнул Иву.

– Ну что? Ты проиграл пари!

– Я был весь внимание. Но ничего не видел! – удивился Ив, когда они шли к Институту прикладной метафизики и зашли снова в кафе.

Это было ужасной, потрясающей новостью для Ника, видимо он слился губами со ртом девушки быстрее, чем мог уследить нормальный человеческий глаз.

– Хорошо, тогда в доказательство попробуй для себя проанализировать поведение девушки.

Ив мысленно открутил кадры памяти назад и вспомнил, как покраснела девушка, как червь неопределенности шевельнулся в ее глазах, ещё она облизнулась, и сомнений не осталось в положительной реакции на раздражитель неизвестной природы, только сказал:

– Эксперимент не чистый, смазанный резким поворотом автобуса. Кто его знает, возможно, всё получилось случайно, вы просто, как два айсберга, налетели друг на друга.

– Но ты не отрицаешь, что это всё же произошло?

– Нестандартное поведение девушки, конечно, о чём-то говорит…

Ник победно взглянул.

– Как изволишь прокомментировать?

– Не хотел бы. Это надо побыть в твоей и ее шкуре.

– Ну и побудь. Аналитик из тебя лучше некуда.

Ив помедлил, собираясь с мыслями.

– Я думаю, неплохо бы тебе ставить себя в приличные рамки, контролировать, а если надо – будь добр урезонивать себя вовремя. Вот мой совет.

Ника передернуло от критики.

– Заметь, я девушек в аферы не втягивал! – сказал он.

– Они сами?

– Они сами. Как бы, по взаимному согласию.

– Прости, не знаю, как мне теперь тебя называть? – спросил Ив.

– Предвосхищаю твою мысль, говори: “шут гороховый!” – весело ответил Ник. – Я пропущу оскорбление.

– Хотелось бы покрепче, но пока воздержусь.

– Называй, как хочешь, только в печку не ставь!

Ив стал серьезен.

– Ты не думаешь, что противопоставляешь себя обществу.

– Ни в коем случае.

– Обстоятельства против тебя.

– Это мое дело.

– Это общественное дело.

– Я ведь не сказал – личное.

– То есть ты сознаешь свою необыкновенность?

У Ника произошла недолгая пауза, ушедшая на обдумывание.

– Сознаю, разумеется…

– Признайся, твоя исключительность насквозь фальшивая, курам на смех, надуманная?

– У меня башка кругом идёт от всех этих вопросов.

Ив задумчиво постукивал пальцами по столу.

– Разумеется, надо освобождаться от неприятного груза, чем быстрее, тем лучше. А это терпение.

– Но кому от этого хуже?

– Девушке, которой ты нанес психологическую травму.

– Ив, она уже об этом забыла, равно не вспоминает, даже смакует подробности среди подруг, и чушь выбросила вон из головы.

– Такие вещи сами по себе не забываются и не прощаются.

– Бьюсь об заклад, что её ближайшие подруги от неё всё узнали и сейчас в зависти, в восторге, хватаются за животики, а она – больше всех!

– Но девушка – пострадавшая сторона и осадок в душе у неё остался.

– А кто доказал, что я нанес травму? – возмутился Ник.

– А как бы на этот вопрос ты ответишь сам?

– Для общества я опасен не более, чем любой житель планеты Земля, наступивший кому-то на ногу в толчее.

После кафешки они зашли в пивную, где продолжили спор.

– Ты связан определенными уголовными издержками и должен подвергнуться преследованию! – сказал Ив.

Ник сделал большие глаза.

– Ну, прямо смертельная катастрофа!

– А как же, ты ещё не осознал, какие неприятности грозят тебе из-за этой, так сказать, катастрофы?

– Не сильно ли сказано?

– Не преувеличиваю. Хотелось бы, чтобы ты развеял мои сомнения. Пока у тебя ничего не вытанцовывается, но уже делаешь успехи, в кавычках. Случайно, у тебя не имперские амбиции?

– Какие-такие?

– Ну, перецеловать девушек в городе, потом во всей стране, потом на всей планете…

– По-твоему, я представляю собой угрозу обществу?

– Однозначно! Как нет целомудренного секса, так нет целомудренного поцелуя.

– Но девушки о моих поцелуях ничего не знают, они до сих пор пребывают в стране непоняток, в стране непуганых птиц, остаются в уверенности, что находятся в своем положении статус-кво! – воскликнул Ник.

– Возразить здесь нечего.

– И опровергнуть – тем более.

– А если всё всплывет наружу?

– Ив, я никогда не разочарую девушек подобной информацией. Теперь еще уйду в тень.

– В любом случае ты спор, вероятно, выиграл, но я бы на месте каждой девушки отоварил тебя кулаком как следует.

Ник перешел на самодовольную ухмылку.

– Это твоя гражданская позиция? – спросил он.

– А чего ты хотел еще?

– Изволь объяснить.

– Ты знаешь, Ник, – заметил Ив, – мне кажется, что или я или ты начинаем страдать разжижением мозгов. Это первый подобный случай в истории, а дальше он перекинется непредсказуемыми копиями, тиражированием, повторениями на неготовое к этому общество. Ты дружище, вор! Вор-карманник.

Это было оскорблением для Ника.

– Угрозы и шутки в сторону! – сказал он.

– Это бомба замедленного действия.

– Нельзя ли конкретнее?

Физиономия Ива выражала негодование.

– Провалы в сознании сопровождают человека всегда, на миг, на долю секунды, на минуты, на часы, дни и даже годы, в зависимости от его психического состояния, когда он не способен себя осязаемо контролировать. Особенно этому подвержены женщины, слабые на внушаемость. Что удивительно, и мгновения для некоторых аферистов бывает достаточным, чтобы провернуть преступные манипуляции с людьми, облапошить их, не оставив следа. В твоем случае зевок – это только конвульсивный физиологический посыл к афере. Подозреваю, что зевок связан с провалом в сознании. Для реактивных людей, вроде тебя, зевок является чистым сигналом к действию, чтобы воспользоваться беспомощным положением человека. Ты, неизвестно по какой причине, стал хорошим психологом, удивительно тонким и проницательным, как все аферисты. Как карманник ищет зеваку, чтобы залезть к нему в карман, так ты – женщину, чтобы сорвать с неё поцелуй без её на то согласия. Только воры лямзят деньги, а ты у женщин их честь и достоинство.

– Я – психолог? – удивился Ник.

– Твои рамки даже шире – психолог-иллюзионист-мошенник.

Ник согласился.

– Возможно. Не чувствующие подвоха зеваки, когда им обчищают карманы; не реагирующие на поцелуй женщины – тут что-то кроется от психологии обмана.

– Человек всегда поддавался обману – вот здесь и зарыта собака. Почему-то люди наслышаны об этом хорошо, что, тем не менее, им не мешает регулярно попадаться впросак. Как еще объяснить твой криминальный поцелуй?

– Почему криминальный? – удивился Ник. – Возможно, с моей стороны – это некрасивый поступок, допускаю. Но не правонарушение. Чего нет, того нет за недоказуемостью факта преступления.

– Ничего подобного! Ты преступник без смягчающих вину обстоятельств! Человек прибывает на Землю и не знает об изменениях в уголовном кодексе. Его ужесточили. Сегодня поцелуй тоже квалифицируется как преступление, если он незаконный, между собой не санкционированный, с навязыванием другой стороне. Девушка не давала согласие на поцелуй, значит, это уже надругательство над ней. Статья: “использование беспомощного положения жертвы в корыстных целях”.

– Но я даже близко не имел такое в виду… – захлебнулся в оправданиях Ник.

– Незнание закона не освобождает от ответственности.

– Но я талдычу о простом поцелуе, как необходимость поесть, попить.

– Насколько я знаю, в некоторых странах поцелуи были всегда запрещены.

– Ив, с оговоркой – только в общественных местах.

– Всё равно преступление налицо, а незнание закона не избавляет тебя от наказания.

– Тогда почему меня исками не завалили?

– Ещё подадут в суд.

– Ты сыплешь юридическими терминами, словно окончил еще и юридический университет, – удивился Ник.

– Я и в самом деле только что получил второй диплом.

– Поздравляю! А что мне грозит?

– В таком случае?.. – Ив рассеянно поиграл связкой ключей в руке и вдруг взглянул Нику прямо в глаза. – Ничего. За это не расстреливают. Закон есть, но он еще ни разу не сработал на практике. Не было прецедента. Но и по головке не погладят. Иногда подобная охота на лис, пожалуй, опаснее охоты на львов. Для меня надеть на тебя наручники не сложнее, чем на любого другого преступника. Тут уже преследуемым зверем будешь ты. От закона не скроешься.

– Тогда что мне делать?

– Ты занервничал, Ник, ты не владеешь собой, значит, есть повод за что волноваться. Как другу говорю: тебе необходимы отдых и перемена обстановки. Отключись, пока есть возможность, попробуй развлечься.

– Вот я и развлекаюсь с девушками.

Ив с недоумением посмотрел на Ника.

– Нашел способ!

– А чем он плох?

– Опять двадцать пять? Ты ничего не понял. Ступай домой, прими успокаивающее, тормозящее, запирающее, постарайся заснуть и потом прийти в себя в новом качестве. Это серьезное предупреждение, Ник. Хорошо, что эта ситуация вскрылась между нами и никто её не раздувает.

– Куда уж больше? Не пойман – не вор. Я чист. Прежде чем обвинять, надо иметь доказательную базу или свидетелей. Ни того, ни другого против меня нет, значит, нет и состава преступления, – уверенно заявил Ник.

– Ник, даже если согласиться с тем, что ты только что на моих глазах проделал, я всё равно считаю, что разумные основания нужно подводить под всё, даже шуточное, даже сомнительное, и даже задним числом. И человек обязан отвечать за все свои поступки, за хулиганские в том числе, если хочет оставаться существом далеко нравственным.

– А вдруг, это моя необыкновенность для меня такая же естественность, как и для других, которые об этой загадке не догадываются.

– Тогда, как ты относишься к своему положению феномена?

– Думаю, что я в восторге!

– Ты делаешь вид, что ничего такого не замечаешь?

– Я делаю вид, что ничего особенного не произошло.

– Может быть, это болезнь?

– Я – гастроллер с планеты Дунга. Заключение медэкспертизы гласит: “Здоров”.

– Хорошо, не болезнь. Но назвать это следует как-нибудь по-другому.

– Суть, конечно, не в терминах…

– Это неизвестно где и непонятно как приобретенные тобой свойства, необычные для нормального человека.

– А мне нравится, и я не хотел бы избавиться от такого “приобретения”.

Бесцеремонная поза Ника была вызывающей для Ива. Он спросил:

– Что это за планета Дунга?

– Планета как планета.

– С тобой произошло нечто большее, вероятно, в силу особенных свойств этой планеты. – Ив первым встал из-за стола. – Ты ощутил подмену самого себя. За этим, как правило, следует полное изменение личности человека, деформация его привычек, черт характера и прочее. Ты выбрал неудачный способ для самореализации.

Ник был вне себя от выпадов.

– Я нормальный человек! – сказал он, следуя за Ивом. – Я свободен от подозрений.

– Извини за вмешательство! – сухо произнес Ив. – Скорее всего, это обычная твоя защита, но предупреждаю, психологическое давление способно на многое, в том числе на какое-то время сломить волю любого человека, чем ты и занимаешься в отношении девушек. Давай-ка иди прямиком к сексологу или психологу. Пусть проследят любую ниточку, которая тянется в половую сферу или в истоки подсознания.

– Ив, будем считать, что я не сумел удовлетворить твою профессиональную любознательность.

– Ник, мотай себе на ус.

– Ив, хочешь добрый совет?

– Я весь внимание.

– Оставь меня в покое.

Ив смотрел укоризненно. Его последние слова были:

– Разберись в себе, отнесись к своим чудачествам, к своим чувствам серьезно.

Впервые они расстались холодно.

“А где работает Ив?” Ник забыл спросить об этом у друга.

ГЛАВА 3

Был конец августа.

“Кролики сами лезут в пасть удаву, мыши не замечают стремительной атаки змеи, и потому становятся жертвами”.

“Даже не догадываются, не осознают, оставляют без последствий, без наказания, а я пользуюсь беспомощным положением девушек, не отдавая себе в этом отчета!”

Мысли колючками скоблили в голове и не оставляли Ника в покое все последующие дни. Он пробовал перед собой оправдаться, но его толкования тонули в потоке противоречий.

Вздыхая, он пошел на кухню и принялся за приготовление кофе. “Это кажется абсурдным, но сегодня произошел двадцать пятый юбилейный поцелуйный коитус”, – отметил он оригинальным словечком, хотя не любил бросаться красивыми терминами.

В мозгу мелькнуло догадкой с вполне отчетливой ясной мыслью: “Все девушки были его. Это факт. Либо, это вполне объяснимое старомодное понимание, что у них в порядке вещей существует “зевок”, как в шахматной партии, когда от нелепого зевка получают мат в один ход или теряют фигуру. Либо, это на уровне открытия: женщины в какие-то моменты выпадают из общей обоймы человечества и проваливаются в некое экстатическое состояние, позволяющее ими свободно без гипноза манипулировать и даже овладевать”.