Текст книги "Спасибо деду за Победу! Это и моя война"

Автор книги: Алексей Махров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да, это верно… – устало согласилась Марина и вдруг, развернувшись ко мне всем телом, горячо спросила: – Ты меня стрелять научишь?

– Обязательно! И тебя и всех остальных…

Крохотный бутербродик уже давно съеден, вода выпита, адреналиновая волна откатила, и меня начало ощутимо клонить в сон. Марина, заметив, что я клюю носом, бесцеремонно вырвала из моих рук винтовку и почти силком заставила прилечь.

– Мишка сказал, что ты ночью так и не спал! Давай-ка, отдохни – ребята на постах, так что… А как крестьяне приедут – мы тебя разбудим!

Несмотря на такие успокаивающие слова, уснул я все-таки с тревожным чувством, в последний момент подтянув к себе за ремень «маузер».

Глава 7

Пробуждение оказалось не из приятных – спал-то, скрючившись на голой земле. С большим трудом, преодолевая боль в суставах и одеревеневших мышцах, я встал, опираясь на винтовку, как на костыль, и осмотрелся. Судя по изменившемуся освещению оврага, солнце уже давно минуло зенит, а следовательно, в полдень меня так никто и не разбудил. Раненые лежали на своих местах, а вот здоровых видно не было. Только две девчонки неподалеку делали перевязку обожженному мальчику. Их я и окликнул:

– Эй, а где народ? Где все?

– Так в поле они! – фразой из незнакомого в этом времени анекдота ответила младшенькая, обладательница смешных косичек.

– А что они там делают?

– Не знаю, – пожала плечами девчонка и, вопросительно посмотрев на меня (вдруг еще что-нибудь спрошу), вернулась к перевязке.

– Ладно, пойду посмотрю, – руки и ноги по-прежнему отказывались сгибаться и разгибаться в штатном режиме, поэтому я при каждом движении кряхтел, как старый дед.

К моему несказанному удивлению, поставленный утром часовой исправно нес службу. Он даже наблюдал за местностью так, как я ему показал, – по секторам.

– Что происходит? Где все? – спросил я парня.

– Час назад я засек движение возле леса. Несколько человек. На немцев было непохоже. Будить тебя из-за пустяка не стали, отправили двух ребят в разведку. Они почти сразу вернулись и сказали, что там красноармейцы с командиром. Раненые. Ну, наши и отправились им помочь… – доложил часовой.

Тихим незлобным словом помянув доморощенных мастеров караульной службы, я быстро осмотрел окрестности. Никого вокруг не обнаружил, только в указанном направлении наблюдалась группа людей. Понять с расстояния в километр, чем они занимаются, я так и не смог. Прошло пять минут, и люди на поле прекратили непонятное шевеление и двинулись в нашу сторону. Скоро я рассмотрел – ребята кого-то тащили. Именно «кого-то», а не «что-то». Предметы так бережно не носят. Значит, действительно нашли раненых красноармейцев?

Вскоре ответ на этот вопрос принесли прямиком к моим ногам. Три молодых парня в защитной униформе непривычного дизайна – конечно, гимнастерки я в кино видел, но что они длиной чуть не до середины бедра? У двоих на ногах уже виденные давеча обмотки, а третий щеголял синими шерстяными бриджами. У обладателя роскошных штанов, кроме них, был и другой отличительный знак – фуражка. В общем, по таким дурацким предметам (просто находка для снайпера!) я и отличил командира от солдат – поскольку совершенно не разбирался в знаках различия. Петлицы командира оказались черными, и на них размещались два красных квадратика и скрещенные топорики. У одного из бойцов петлицы были малиновыми с одним треугольником, у второго – красные, и на них красовались аж четыре треугольника, напоминающих зубья пилы. Ну и кто они по званию? [36]36
  Лейтенант инженерных войск, сержант интендантской службы, старшина пехоты.


[Закрыть]

Все трое были ранены, замотаны окровавленным тряпьем, причем офицеру оставалось жить не больше часа, максимум двух. Лицо цвета мела, губы синие, под глазами – черные круги. В сочетании с раной на груди – это очень нехорошие симптомы. Я, хоть и не врач, могу безошибочно поставить диагноз – проникающее в легкое, пневмоторакс. Насмотрелся на такое. Повязку неплотно наложили, вот воздух в легкое и проник. А теперь – всё. В полевых условиях нам его не спасти. Красноармейцам повезло больше – простреленное бедро у одного и колено у другого. Принесли и их оружие – мосинка, наган в кобуре. Следом нарисовался и туго набитый вещмешок.

– Вы кто такие, ребятки? – доброжелательно спросил парень с «пилой» на петлицах. Он выглядел постарше своих товарищей – лет двадцати пяти, даже усы у него росли нормальные, а не две волосинки в шесть рядов. – Что тут делаете?

– Эвакуированные. Семьи комсостава. Я сын комполка Игорь Глейман.

Надо же – парень попытался лежа изобразить строевую стойку. Похоже, что в этом времени к офицерам относятся с уважением, если солдатик даже на меня, простого пацана, так реагирует. Да, я знал, что сейчас слово «офицер» не в ходу, но в мыслях по привычке называл красных командиров именно так. Главное – вслух не ляпнуть.

– Старшина Петров. Владимир, – представился усатый. – Со мной лейтенант Макаров и младший сержант Гончарук.

– Наш эшелон разбомбили, а всех уцелевших вчера танками передавили. Здесь всего полсотни человек осталось, – объяснил я старшине. – Самому старшему шестнадцать лет. Несколько тяжелораненых… А вас где угораздило?

– Ехали на полуторке по… своим делам. Напоролись на мотоциклистов. Лейтенант сразу пулю в грудь словил, а мы с сержантом – уже когда выскакивали.

– Как общая обстановка? Что вокруг происходит? Мы тут уже сутки сидим, и только немцы вокруг…

– Львов вчера оставили, – после длинной паузы сказал старшина. – За Броды бои идут. Но Ровно вроде наш…

– Вас когда подловили?

– Часа два назад.

– Где именно? Направление, расстояние?

– В двух-трех километрах отсюда, вот там! – Петров махнул рукой на юго-восток.

– Понятно… Мы практически в окружении… Ладно, значит, на помощь надеяться бесполезно, надо выбираться самим и вас вытаскивать. Еда, перевязочные средства есть?

– Было два индпакета… Лейтенанта перевязал и себя. Гончарук сам перевязался. Еда… Вещмешок я прихватить успел! Где он? Там тушенка была!

– Здесь он! – сказал кто-то из пацанов, поднимая над головой мешок.

– А я щось ухопити не встиг! [37]37
  А я ничего схватить не успел! (укр.)


[Закрыть] – подал голос сержант. – Сам не пам’ятаю, як з-за керма вискочив… І сидір і вінтарь… в машині залишилися [38]38
  Сам не помню, как из-за руля выскочил… И сидор и винтарь… в машине остались (укр.).


[Закрыть].

– Ладно, товарищи, кончаем собрание! – громко сказал я. – Несите раненых в овраг! Не хрен здесь светиться – фашисты рядом бродят!

Пропустив вперед парней, я притормозил за локоть Барского.

– Миша, это ты командовал спасательной операцией?

– Спасательной… что? Ах, ты имеешь в виду…

– Кто догадался идти за бойцами?

– Я, но я хотел…

– Ты понимаешь, что этим поступком вы подвергли всех нас огромной опасности?

– Но там же были раненые бойцы! – возмутился Барский.

– Да, их надо было вытащить обязательно! – твердо ответил я. – Но не так, как это сделали вы!

– А… как? Мы ведь взяли их и несли…

– Я не про способ переноски, дурачок! Вот скажи мне: вы охранение обеспечили? Дозор выставили? О сигналах взаимодействия договорились?

Барский только глаза выпучил и в полном обалдении покачал головой. Похоже, что о таких вещах он даже не задумывался. В общем-то и немудрено – он всего лишь шестнадцатилетний паренек, сын офицера, а не сам офицер. Тактике его не учили, хорошо хоть, что стрелять умеет.

– Сейчас вам просто повезло, а если бы на вас неожиданно выскочили немцы? Вы бы все там и легли, вместе с ранеными. А потом бы и наша очередь пришла. В результате из-за глупости шести малолетних долбоебов, возомнивших себя крутыми разведчиками…

– Да понял я все, понял! – почти крикнул Барский. – Игорь, прости, я не подумал…

– В следующий раз захочешь погеройствовать – спроси меня, как это сделать, чтобы все, кроме врагов, остались целы? Договорились?

– Хорошо!

– Славно, что ты понял! А теперь пойди и проверь посты! После проведи ревизию продуктов и всего остального, что имеем… Будем готовиться к передислокации.

– Но ведь здесь очень хорошее место! И замаскировано хорошо, и вода есть!

– Ага! А еще про это место дед Пасько знает! Он обещал прибыть к полудню, а сейчас уже часа три, если по солнцу судить. Опаздывает старик. Боюсь, как бы чего не случилось!

– Ты думаешь, что он?..

– Добровольно он нас не предаст, не тот человек! Но если попадется – под пытками выдаст. Пыток никто не выдерживает!

– Я под пытками ничего не скажу! – гордо вскинул подбородок Барский.

– Ладно, иди уже, храбрец! – не буду разочаровывать парня – под достаточно квалифицированными пытками сдаются все.

Спустившись в овраг, я подошел к лейтенанту. Он уже скончался – Марина закрывала ему глаза. Повезло в некотором роде – не мучился. А вот девчонка с перебитыми ногами, что рядом лежит, – все еще цепляется за жизнь, бедолага. С такими-то ранами… На миг у меня затеплилась надежда – а ну как все-таки дотянем ее до своих? Вряд ли, конечно, но вдруг?

Я присел рядом с трупом молодого офицера и быстро обшарил его карманы. Ремень с кобурой с него сняли при перевязке, но нам сейчас любая мелочь полезной будет. Так, в бриджах смятый платок и небольшой кожаный портмоне. Что внутри? Фото курносой улыбающейся девушки, четвертушка бумаги с расплывчатыми неразборчивыми каракулями, три рубля одной бумажкой и несколько мелких монет. Все это в нашем положении – ненужный хлам. Нагрудные карманы… Через правый прошла пуля – лежавшие там бумаги пробиты и окровавлены. Я развернул их, но понял только, что это два листка из блокнота, исписанных химическим карандашом. Похоже на письмо домой. А вот левый карман оказался пуст. Странно, ведь именно в нем должны были быть документы. Возможно, старшина забрал? Надо с ним пообщаться более предметно… Что-то он явно не договаривает…

Разгибаюсь и вижу, что Марина смотрит на меня как-то странно. Неодобрительно, что ли…

– Что случилось? – спрашиваю, машинально убирая обратно в карман лейтенанта портмоне и неотправленное письмо. Взгляд Марины немного смягчается. Так вот в чем дело – меня заподозрили в мародерстве!

– Ничего! – отвечает девушка и отворачивается. Нет, так дело не пойдет! Надо разобраться до конца, а то мне еще скандалов тут не хватало.

– Постой! Надо поговорить! – Я сажусь напротив Марины. – Ты недовольна тем, что я лазил по карманам лейтенанта?

Девушка, стараясь не смотреть мне в глаза, закусывает губу и кивает.

– Видишь ли, я обшарил его карманы не для того, чтобы использовать найденное в целях личного обогащения, как это делают мародеры. Я сделал это, чтобы помочь всем нам. Понимаешь разницу?

Девушка ошарашенно качнула головой.

– Вот скажи: нам нужна еда, медикаменты, боеприпасы?

– Да, конечно!

– А если бы у него в карманах лежали плитка шоколада, бинт, патроны? Очень нужные нам вещи! И никто, из чувства брезгливости, так и не нашел бы их! А потом нам для перевязки не хватило бы именно этого мотка… Или для выстрела по врагу – именно пары патронов из чьего-то кармана! И нас убьют, а потом прикончат всех раненых, что лежат вокруг! Зато мы погибнем с чистыми руками, так?

Марина задумалась над нарисованной мной картиной. Краем глаза я увидел, что вокруг стоят несколько пацанов и весьма внимательно прислушиваются к разговору. Ну, пусть мотают на ус – глядишь, у них станет больше шансов на выживание.

– Ладно, подумай над этим, а я пока пойду пройдусь… – легонько тронув девушку за плечо, поднимаюсь, подхватываю винтовку и топаю к выходу из оврага. А девчушка-то, что на мою младшенькую похожа, в сознании! Присаживаюсь рядом.

– Как тебя зовут, солнышко?

– Света, – шепчет бедняга.

Да, плитка шоколада сейчас бы не помешала…

– А меня Игорь.

– Я знаю, – едва заметно кивает Света.

– Ты… держись, солнышко! Помощь скоро придет!

Встаю и быстро, не оборачиваясь, ухожу. Ох, как нехорошо детей обманывать…

Часовой на месте, бдит. Рядом сидит еще один мальчишка, из тех, кому винтовки не досталось.

– Что нового?

– Ничего, Игорь! Все спокойно! – доложил часовой.

– Вот это и странно… Где же крестьяне застряли? А ну-ка, ты! – показываю пальцем на безоружного. – Позови сюда всех ребят своего возраста.

Через пару минут вокруг меня толкалось семь мальчиков, в возрасте от восьми до двенадцати лет.

– Товарищи! – обращаюсь к пацанам солидно, по-взрослому. – Нам нужно отправить разведку. Нужны добровольцы. Кто из вас готов пойти?

Ну, другого я не ожидал – руки подняли все семеро. Однако мне нужны мальчишки, которые с первого взгляда могут сойти за местных. Поэтому паренек с ярко выраженными семитскими чертами – кучерявый брюнет с огромным носом, карими глазами и оттопыренными губами – сразу отвергается. Посылать такого в разведку – сразу подписать ему смертный приговор. Затем я забраковал мальчишку в очках – вид у него чересчур интеллигентский. Из оставшихся пятерых мне глянулись двое. Оба белобрысые, загорелые чуть не до черноты (и когда успели – всего треть лета прошла?), голубоглазые, похожие друг на друга одинаковыми квадратными подбородками с глубокой ямочкой.

– Братья?

– Да, родные, – кивает мальчишка постарше.

– Как зовут?

– Меня Антоном, а его Володькой, – подает голос младший.

– Кто отец?

– Капитан Караваев, командир роты.

– Обувь снимете!

Великая сила патриархата – старший сказал – молодежь сделала! Наши тинейджеры разве без объяснений такую команду бы выполнили? Да хрен там – еще и послали бы далеко и надолго. А эти сразу скинули ботинки и носки.

– Босиком много бегали? – сразу оцениваю мозолистые пятки.

– Постоянно! – солидно «басит» младший. – И в лес и на речку…

– Молодцы! – За что похвалил? За здоровый образ жизни? – Вот вы в разведку и пойдете! Остальные свободны!

Народ понуро расходится. Очкарик даже обиженно хлюпает носом – вот-вот заревет. Как же – не дал подвиг совершить. Успеете еще, ребятишки, навоюетесь…

– Штаны закатать, рубашки снять! – командую своим «глазам и ушам». – Вид у вас должен быть совершенно мирным. Чтобы ни одна немецкая сволочь не заподозрила в вас сыновей красного командира! Начнут расспрашивать – вы здешние, из деревни Татариновка. Запомнили?

Братья синхронно кивают.

– Кстати, туда вы и пойдете! Дедка, что со мной утром пришел, – видели?

– Да! – хором отвечают пацаны.

– Вот его и надо найти. Он нам помощь обещал и что-то задерживается. Зовут его Игнат Пасько. Если местные спросят – вы его внучатые племянники. Но особо старайтесь с деревенскими не разговаривать – только дорогу спрашивайте, и все. Косите под дурачков.

– Как косить? – удивился Володя.

– В смысле – прикидывайтесь глупыми. Будут вопросы задавать – рот откройте, словно не понимаете, затылок чешите, в носу ковыряйтесь. С дураков спрос меньше. Поняли?

– Да, – задумчиво отвечают юные разведчики.

– Проверим… Вы кто такие, откуда приехали?

– А… мы это… деда ищем… – очень натурально принялся бутафорить Володя. Антон так и вообще – разинул рот так, что стали видны гланды, выпучил глаза и начал чесать в затылке.

– Володя – очень хорошо! А вот Антон переигрывает! – оценил я. – Хотя… для местных сойдет! Вы в школьном драмкружке не играли?

– Меня не взяли! – вздохнул Володя. – А я хотел Чапая играть!

– Ну, может, еще и сыграешь! – ободряю паренька. – А теперь смотрите, я нарисую, как до деревни добраться.

Прутиком черчу на земле местные ориентиры, нитку железки, примерный путь в деревню. До нее отсюда не больше трех-четырех километров.

– По дорогам лучше не ходить, но чтобы не заблудиться – идите параллельно. Немцам на глаза не попадайтесь, но если все-таки попадетесь – не пытайтесь бежать. Бегущий сам по себе подозрителен. Встаньте и рты раскройте – словно никогда чужаков не видели. В общем, ваша задача – найти старика. Даже если увидите у дороги пулемет с полной лентой – просто запомните, где он стоит! Не вздумайте стрелять по фашистам! Пройдите тихо и аккуратно, шепотом! Все поняли?

– Да! – серьезно отвечает Антон, а Володя просто молча кивает. Похоже, прониклись.

– И еще… На случай если вы задержитесь и мы сменим дислокацию – вот под тем камушком я оставлю записку с нашими новыми координатами или объясню, в каком направлении нас искать. Ну, с бо… Удачи, товарищи!

Мальчишки уходят с гордо поднятыми головами. Я незаметно крещу их в спину. С богом, ребятки, с богом!

Глава 8

Едва я успел проводить разведку, как на меня буквально наскочил взъерошенный Барский. Таким я его видел только непосредственно после вчерашней бомбежки.

– Игорь, там…

– Да ты отдышись, Миш, не горит же?

– Фух! – Миша послушно продышался. – Тебя старшина зовет!

– Вот ведь… Хм… Ладно, пойдем…

Выглядел Петров неплохо, хотя для фотосессии на плакат, рекламирующий отдых на курортах, не годился. Дождавшись, когда Барский, потоптавшись рядом, понятливо кивнул и удалился, старшина сказал:

– Игорь, ты здесь старший или еще кто-то есть?

– Вроде как я…

– Что, вообще никого из взрослых не осталось?

– Были офи… командирские жены, но их всех вчера фашисты танками передавили.

Петров молча кивнул, но особо удивленным не выглядел. Видимо, кто-то из наших уже успел поведать ему подробности вчерашней бойни.

– Хорошо, тогда я попрошу тебя… Мы не просто так ехали. Мы по очень важному делу ехали, когда на фашистов напоролись. Со мной еще несколько бойцов было – я их на разведку послал.

– Хочешь продолжить выполнение задания? А от нас что требуется? Огневая поддержка? – усмехнулся я.

– Нет, до такого, думаю, не дойдет… – вернул мне усмешку старшина. – Но вот послать пару мальчишек на то место, где вы нас нашли, вам вполне по силам. Парни из разведки вернутся – а нас на месте нет. Вот пусть их сюда и приведут.

– Это я устроить могу. Контрольное время?

– До завтрашнего полудня.

– Эк… мы, может, уже сегодня отсюда снимемся…

– Здесь опасно? – удивился Петров.

– Сейчас опасно везде – ведь мы во вражеском тылу. Прямой угрозы пока нет, но есть основания считать, что это место может стать известным немцам. И тогда все преимущества тайного укрытия сыграют против нас – отсюда не сбежать. Тем более с ранеными. Ладно, пацанов я пошлю… – и спросил, увидев, что старшина о чем-то задумался: – Что-то еще? Условные знаки? Пароли?

– А… нет, – покачал головой Петров. – Ничего такого мы не обговаривали. Пусть просто назовут красноармейцам мое имя. Пожалуй, это все. Вот только…

– Что?

– Водителю нашему ничего не говори! Он не из нашей части – приданный. И всего ему знать не положено! Понял?

– Понял…

Во что нас хотят втравить? Словно мало было вчерашних ужасов. А тут еще и старшина со своим секретным заданием. Я кивнул Петрову и пошел искать давешних добровольцев-разведчиков. Вся отвергнутая пятерка так и пребывала в стойком депрессняке – сидели с хмурыми лицами, даже не разговаривая между собой. Так обиделись, что в разведку не послал? Эх, детишки, и когда вы поймете, что такие задания опасны, и начнете ценить подаренную мамой и папой жизнь…

– Товарищи! – снова обращаюсь к мальчишкам подчеркнуто серьезно. – Для вас есть специальное задание!

Пацаны дружно встали, всем своим видом выражая бодрую готовность к подвигам.

– Наполнить водой флягу и ждать меня у первого поста!

– Есть! – нестройно, но громко ответили мальчишки и бегом бросились выполнять команду. Нда… Всем скопом наполнять одну фляжку… Распределить обязанности они не догадались. Ничего, я еще сделаю из вас нормальных бойцов… Блин, и о чем думаю? Им ведь по десять лет, их в тыл вывозить нужно, а не натаскивать против фашистов!

Вылезаю из оврага и привычно оглядываюсь. Пока вокруг спокойно, но долго ли продлится это благолепие? Нет, надо отсюда ноги делать, и как можно быстрее – пока не установилась стационарная линия фронта и есть шанс проскочить между кусками «слоеного пирога». Но как это сделать, имея на руках три десятка раненых? Транспорт, нужен транспорт!

Вскоре появились радостные мальчишки и отвели меня на место находки раненых красноармейцев. Я показал ребятам, как найти и обустроить место для секрета, и установил порядок дежурств. Заодно объяснил, что не надо с радостью кидаться к первым же увиденным мужчинам в нашей военной форме, так как среди таких вполне могут найтись переодетые враги. Пацаны восприняли это сообщение с огромным удивлением – им такая простая мысль в голову не приходила. Пришлось дополнительно разъяснить, как вести себя при обнаружении посторонних людей, – подходить к ним только по одному, а второму страховать. Чтобы успеть вовремя предупредить нас, если что-то пойдет не так. И ни в коем случае не приводить никого в наше укрытие, даже если встреченные окажутся самыми-пресамыми настоящими бойцами Красной Армии.

В процессе инструктажа выяснилось, что мои караульщики, хоть и являются детьми кадровых военных, имеют весьма смутное представление об организации дозорно-патрульной службы. Пришлось на ходу учить мальчишек основам маскировки и наблюдения. Ну, супервоинов я из них не сделаю, но даже такие элементарные знания хоть немного помогут пацанам выжить на войне.

В «расположение» я вернулся, когда солнце ощутимо склонилось к закату. Меня встретил Барский и встревоженно сообщил, что несколько минут назад обнаружилась пропажа сержанта Гончарука.

– Не понял? Он что – уполз?

– Нет, он ходячий оказался! Маринка его три часа назад перевязывала и сказала, что колено не прострелено, а только поцарапано. Ну, он сразу духом и воспрянул – стал ходить по оврагу, с ребятами разговаривать, шутить… Потом спросил, куда мы по нужде ходим, – и ушел. А хватились его только через час. Проверили отхожее место – его там не было. Я уж хотел кого-нибудь отправить поискать в ближнем леске, но ведь ты запретил геройствовать без твоего ведома. Вот я и решил тебя дождаться.

– Правильно решил! Срочно опроси всех наших, с кем разговаривал Гончарук, и выясни, на какие темы шел разговор. А перед этим проверь – на месте ли вещи сержанта и не пропало ли что из нашего имущества и продуктов.

– Ты его подозреваешь? – с сомнением в голосе спросил Барский.

– Да! – твердо сказал я. – В первую очередь отработаем версию сознательного побега. Если ошибемся и он просто заблудился в рощице – я первым перед ним извинюсь за подозрения. Однако в таких случаях лучше перебдеть.

– Хорошо, я все сделаю, – понятливо кивнул Миша. – А ты?

– А я пойду пошарю в окрестностях. Вдруг он действительно где-то под кустом заснул… Но перед этим схожу побеседую со старшиной… Давай, Миша, действуй!

Барский убежал выполнять распоряжения, а я пошел к Петрову.

– Пост для встречи твоих солд… бойцов я выставил. Однако тут у нас возникла другая проблема – пошел поссать и не вернулся ваш шофер – Гончарук.

– Вот блядь! – в сердцах плюнул Петров.

– Ты именно чего-то такого и ждал, да, старшина? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал я.

– Ну, в общем… Не так прямо… Но чего-то подобного, – скривился, словно от зубной боли, Петров. – Еще утром, когда в машину грузились, я в нем какую-то гниль почуял. А чуйка у меня… Эх! Вот ведь сука!

– И чего с ним теперь делать, если поймаем? На месте валить или как?

– Хм… валить… я такого слова… – удивленно посмотрел на меня старшина. – Ты точно сын командира? А то у тебя иногда проскакивает…

– Феня? – усмехнулся я.

– Она самая! – поджал губы Петров. – Я-то беспризорником в детстве был, так что слышал, как эта блатная музыка звучит. А вот ты откуда такие слова знаешь?

– Сосед по коммуналке научил! – многозначительно улыбаюсь. Старшина в ответ сдержанно хмыкает – понял, что правды не узнает, да и ни к чему это.

Подлетает запыхавшийся Барский.

– Это… Игорь… я узнал…

– Да ты успокойся, а потом докладывай! – советую, кладя руку на плечо напарника.

– Гончарук ходил и расспрашивал всех о родителях. Кто кем служит и вообще… И мы не нашли мешка с салом.

– Так… Понятно! – смотрю на Петрова. Тот едва заметно пожимает плечами – мол, а что я? Я-то здесь при чем? А кто нам «трояна» привел? – Пойдем, Миша, надо к срочной передислокации готовиться! А то нас здесь как слепых щенков переловят!

Отвожу в сторону недоумевающего Барского.

– Быстро! Бери двух ребят и отправляйся искать новое место для схрона!

– Для чего?

– Для укрытия, твою мать! Бегом! Надеюсь, что мы успеем отсюда убраться, прежде чем… Давай, Миша, давай, дорогой! Поспеши! Маринке скажи, чтобы вещи паковала и раненых к переноске подготовила. Пусть всем повязки проверит.

Эх, поздно пить «Боржоми»! Если Гончарук действительно решил нас продать, то нам осталось не больше часа.

– Мишка, стоять!

Бегущий Барский резко разворачивается.

– Не успеваем мы! На разведку времени нет!

– А что делать-то, Игорь? – Миша закусил губу.

– Товарищи! – я возвысил голос. – Все, кто может ходить, – подойдите ко мне!

В течение минуты вокруг меня собралось два десятка мальчишек и девчонок.

– У нас сложилась опасная ситуация! Укрытие в этом овраге может стать известным врагу. Надо уходить отсюда немедленно. Хватайте всех, кого сможете, и идите на восток вдоль железки! Тяжелых – в первую очередь. Барский! Пойдешь впереди на расстоянии двухсот метров. Кто еще у нас с оружием?

– Они на постах! – напомнил Барский.

– Ага! Ну, пусть пока остаются… Все остальные – за работу!

Ребята шустро разбежались. Внимательно присматриваюсь к их действиям – никакой паники или спешки. Большая часть достала самодельные носилки и начала перекладывать на них раненых, другие разделили между собой уже увязанные тюки с продуктами. Видимо, кто-то заранее распределил обязанности.

«Кто-то! – подумал я. – Командир-то – ты! Хоть и самоназначенный, как тот король лемуров из мультика. С другой стороны… раз подчиненные сами решили этот вопрос – это только плюс командиру. Значит, грамотно назначил ответственных!» Хорошо, раз каждый солдат знает свой маневр, пора и мне делом заняться – пойду пройдусь, поищу этого… гипотетического предателя. Может, ему реально поплохело, и он где-то под кустом завалился. А мы тут про него подумали невесть что. Впрочем, если Гончарук реально задумал сдаться фашистам и нас продать, то на хромой ноге далеко не уйдет. Есть шанс его перехватить. Маленький, правда, ведь за час он мог ухромать километра на два-три в любую сторону, но все-таки есть.

– Эй, парень! Игорь! – внезапно громко позвал меня старшина. – Подойди!

Ну и чего ему надо? Пробираюсь к Петрову, маневрируя среди деловито суетящихся ребят.

– Я так понимаю, что вы к эвакуации готовитесь? – спросил старшина, когда я присел рядом.

– Не волнуйся, ребята второй ходкой тебя заберут. Мы и своих-то не сможем сразу всех забрать. Кстати… – я поймал за руку пробегающую мимо Марину. – Сколько человек останется?

– Восемь! – не раздумывая, ответила девушка. Видимо, просчитала варианты заранее. – Пять мальчишек и три девчонки. Это не считая Бори и Славика, которые сейчас на постах. Ты ведь приказал их не трогать…

– Они там нужнее! Фашисты могут в любую минуту нагрянуть.

– Да я понимаю… – глядя в сторону, сказала Марина. – Но все-таки это два носильщика. Да братьев Караваевых ты куда-то отправил, и потом еще пятерых мальчиков. Хорошо, что трое вернулись. Были бы здесь все – мы, может, сразу бы всех раненых смогли забрать…

Я только скрипнул зубами – переигрывать поздно. Что сделано, то сделано.

– Так надо, Марина. Поверь мне! – с нажимом сказал я, стараясь заглянуть девушке в глаза.

– Конечно, так надо… – отстраненно ответила Марина, – я пойду? Дел много…

– Иди! – обреченно машу рукой и поворачиваюсь к старшине. – Ну, ты сам все слышал.

– Не переживай, парень! Командирское дело – оно такое… сложное! – серьезно заявил Петров. – Иногда приходится решать – кому жить, а кому умереть!

Блядь, а то я не знаю! Что он мне, как пацану, прописные истины вещает? Сколько я друзей похоронил…

…Держали мы как-то раз село. Сербское. А боснякам оно для чего-то очень сильно требовалось, и давили они на нас со страшной силой. Старались. Народу нагнали – как бы не тысячу, артиллерию подтянули – пару пушек да пару гаубиц. При том, что у нас чуть меньше сотни бойцов да три миномета. И даже при таком соотношении мы четыре дня продержались.

Только на пятый день понятно стало, что не удержать нам села. Мины кончились, патронов по сотне на ствол осталось. Еще немного – и поляжем все. А как поляжем – муслимы по нашим трупам в село войдут и жителям тотальную зачистку устроят. Собрался я тогда с сербским капитаном на военный совет, и решили мы: граждов вывести надо, а там и самим когти рвать. Решить-то решили, а как выполнять? Мужчин в селе нет, остались дети малые, старики, что еле ноги переставляют, и бабы… Им через горы в одиночку идти – смерть верная. Ногу кто подвернет на камнях – кто понесет? Или РДГ босняков просочится – перережут всех. И предложил я тогда капитану: он со своими ребятами граждов через горы поведет. Поможет, если кого нести придется, и прикроет в случае чего. Мы ему четыре часа даем – и за ним.

Перед рассветом они ушли. А мы остались. Четыре часа держались, потом еще час – для верности, а потом… Потом нам совсем худо стало. Припекло по полной. Половина домов уже в их руках, и похоже, что окружают нас. Мы в ответ и сделать ничего не можем – прижали нас огнем так, что головы не поднять. Еще чуть-чуть – и не вырвемся. А у нас три двухсотых и пять трехсотых. И всех вынести надо, даже мертвых. Потому как мы уже насмотрелись, что босняки с телами наших павших делают.

Собрал я тогда всех бойцов в кулак, и рванули мы на прорыв. Что удивительно – прорвались! Причем без потерь – настолько враг такой наглости от нас не ожидал. Но минут через двадцать они очухались, нам на хвост упали и не слезают, суки. И самое сволочное, что горы эти они лучше нас знают. Нам бы оторваться рывком, но с ранеными – хрен выйдет!

Тропка вьется, точно змея, у которой колики желудочные приключились. И все время в горку… Слышу – ребята дышат, точно кони запаленные. А это – первый звоночек. Еще минуток десять – растянется отряд, а потом… Потом последние просто ложится начнут. Вроде как лучше разом отмучиться, чем ждать, пока от натуги сердце не сдюжит… А остальные, на это глядя, рассудят: чем своих бросать, так уж лучше смерть всем вместе принять, чтобы не думали босняки, что мы своих оставить можем. Тут-то всем и придет пиздец. Подкрадется незаметно. И как мы жизни свои в последнем бою разменяем – никто никогда не расскажет. Домой весточку не пришлет, что, мол, не ждите сына, мужа, брата, отца… Потому как и не узнает никто, где мы, бравые такие, полегли.

Решения на войне надо принимать быстро… Выбрал троих: Димку «Мордвина», Степку «Шурика» и Володьку «Клюку». Фамилия у него Калюкин, отсюда и прозвище.

– Парни! Продержитесь пару часиков! – сказал я им. – Нам бы только своих догнать и трехсотых до лепил дотащить. Вы ж самые здоровые у нас. Бегом нагоните. Не на смерть вас тут бросаю, а на дело. Всего-то два часа и продержаться, а?..

Молчат. Вижу – боятся. А кому ж помирать охота? Ладно, поговорим по-другому.