Текст книги "Эльдорадо – не награда"
Автор книги: Алексей Лютый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Так как Андрюшу никто не успел остановить, а он сам позабыл, во что может вылиться его рык, к последствиям это привело вполне предсказуемым. Первыми пострадали лепные украшения стен коридора и настенная же роспись. Первые дружно осыпались на пол, а со вторых разбежались в неизвестном направлении все персонажи, оставив позади себя порушенные дома, вывороченные с корнем деревья и вышедшие из берегов реки. Получилась картина апокалипсиса. По крайней мере, археологи ее потом за таковую и приняли.
Следующими под ударно-звуковой волной, исторгнутой криминалистом, погибли резные двери, закрывавшие вход в коридор, где располагались комнаты путешественников. Их просто сорвало с петель и намертво впечатало в противоположную входу стену. После чего во дворце то и дело возникала путаница – кто-нибудь постоянно пытался в эти двери войти и, поскольку прохода за ними не было, разбивал лоб о стену.
По пути двери зацепили двоих охранников, беспечно несших дежурство прямо за закрытыми створками. На свое счастье, придворные (или придверные?) стражи пошли в полет несколько ниже сорванного с петель дверей и не оказались навечно замурованными в стену прямо следом за ними.
Для создания полной картины учиненных Поповым разрушений следует упомянуть и некоторых других пострадавших. В их число вошли два домовых, проводивших медовый месяц в параллельной вселенной. Домовые как раз обсуждали кое-какие семейные проблемы, когда их накрыла поповская волна. И поскольку оба не поняли, кто именно их мог ударить, списали всё друг на друга. Ссора разгорелась нешуточная. По дворцу Чимальпопоке стали летать тарелки, сковородки и скалки… Так и появился полтергейст.
Легкими ушибами, сотрясениями и несовместимыми с жизнью травмами отделались кувшины, плошки, миски и статуэтки. Позже, когда аборигены узнали, кто именно принес стихийное бедствие во дворец, эти пришедшие в негодность предметы разобрали на сувениры, но поначалу прислуга решила, что началось землетрясение, и в спешном порядке покинула здание. Вот так, вместо того чтобы найти провожатых, менты остались в абсолютном одиночестве. Если, конечно, не считать самого Чимальпопоке, который оказался единственным существом, прибежавшим на зов Попова.
– Вот это я понимаю, оружие массового поражения! – изумился тлатоани. – Я, блин, конечно, помню, что вам развлекаться сам разрешил, но зачем же дворец-то так уродовать. Ему еще до Кортеса дожить нужно, да еще чтобы и для археологов чего-нибудь осталось, – и застыл, удивленно потерев лоб. – А кто такие Кортес и археологи?
– Кони в пальто! – заставив ацтека застыть в изумлении, рявкнул в ответ Рабинович, у которого после крика криминалиста всё еще звенело в ушах, и повернулся к Попову. – Андрюша, ты когда-нибудь хоть что-то нормально сделать можешь? На хрена так орать нужно было? Еще что-нибудь такое выкинешь, будешь во дворце торчать, пока мы с Ваней в городе развлекаемся.
– А он просто хочет, чтобы я ему свисток на чайнике эпоксидкой залил, – предположил омоновец, тоже прочищая уши.
– Да забыл я, во что тут мой крик вылиться может, – Андрюша выглядел искренне расстроенным. – Сами меня заболтали, а теперь еще и жалуются.
– Поп, еще чего-нибудь забудешь, я сделаю так, что тебе вообще ни о чем помнить не придется, – пообещал Жомов и хотел было конкретно обрисовать способ, каким именно собирается добиться желаемого результата, но в разговор вмешался Чимальпопоке.
– Так это, значит, ты и есть тот вопящий великан, про которого мне ополченцы говорили? – ткнув в Андрюшу пальцем, удивился тлатоани.
– Ты хоть ко мне не приставай, урод, чтоб тебя раком заклинило на холодной печи! – рявкнул Попов на ацтека, сам поняв, что сказал, но было поздно. В коридор верхом на русской печке въехал Емеля.
– Холодную печь вызывали? – поинтересовался он.
– Сгинь! – завопил на него криминалист.
– Поздно, – покачал головой Емеля. – Сначала заказ надо выполнить.
Не обращая внимания на оторопевших ментов; водитель холодной печи спрыгнул на пол и вразвалочку подошел к впавшему в транс тлатоани. Сграбастав аборигена в охапку, Емеля что есть силы врезал Чимальпопоке по желудку, заставив его принять указанную Поповым позу, а затем закинул на печь и завалил дровами. Ацтек, пораженный до глубины души, даже не пискнул.
– Так, теперь следующее. Что ты там сказал, удавить его надо? – спросил у Попова Емеля, кивнув головой в сторону Чимальпопоке.
– Сгинь, говорю! – взорвался ревом Попов. Те предметы обихода дворцовой обслуги, что еще не были приведены в негодность, от второго Андрюшиного залпа окончательно разрушились. Однако Емеля, стоявший прямо на пути взрывной волны, даже не шелохнулся. Только волосы на голове да рубаха на пузе затрепыхались под звуковой волной.
– Понял, исчезаю, – кивнул головой водитель печи. – Его с собой забирать?
– Нет! – бесновался криминалист. – Сам сгинь, печку забирай, а ацтека поставь на место и приведи в божеский вид.
– Как скажешь, – пожал плечами Емеля.
Затем запрыгнул на печку, смахнул оттуда Чимальпопоке вместе с дровами и, развернув свое транспортное средство, скрылся в неизвестном направлении. Менты так и не сдвинулись с места, пока тлатоани не застонал и не начал барахтаться под поленницей. Выстрелив в сторону криминалиста испепеляющими взглядами, Жомов с Сеней бросились спасать Чимальпопоке и, выкопав его из-под кучи дров, удивленно застыли – вождь ацтеков и правитель Теночтитлана был плотно упакован в саван.
– Это что за хрень? – оторопел омоновец.
– Ну так Андрюша же просил, чтобы Чимальпопоке в божеский вид привели, вот и получайте. Наверное, именно так пред богом и предстают, – меланхолично пояснил Рабинович, а потом заорал на криминалиста: – Поп, еще раз какую-нибудь ерунду ляпнешь, честное слово, отрежу язык и местным собакам скормлю. Мой Мурзик такую дрянь есть точно не станет!
Может быть, Андрюша и мог бы что-нибудь возразить на подобное спорное утверждение друга, но благоразумно решил промолчать. Всё-таки бед он натворил уже немало и, осознавая, насколько реальна была перспектива остаться во дворце в одиночестве, рта не открывал. Да еще неизвестно, как поведет себя Чимальпопоке, когда его, наконец, выковыряют из савана и поставят на ноги! Может быть, справедливо расстроенный явно не королевским обращением тлатоани обидится на ментов и, не дожидаясь пришествия Уицилопочтли, пойдет на них войной. Не один, конечно, а вместе с армией. Которая, кстати, не преминула появиться, обеспокоенная за оставшегося во дворце во время «землетрясения» вождя. Увидев, что странные пришельцы что-то непотребное с этим самым вождем вытворяют, солдаты опустили копья и поперли в атаку на ментов.
– Стоять! Смирно! – заорал на них Чимальпопоке, голову которого к этому времени Сеня успел освободить. – Разойдись по постам. Дворец оцепить и до моего особого распоряжения никого не впускать и никого не выпускать из него, – а затем повернул лысую татуированную черепушку к насторожившимся ментам. – Превентивная мера. Не нужно, чтобы меня кто-нибудь в таком виде узрел. Мысли нехорошие подчиненным в голову могут полезть.
Еще пару минут потребовалось доблестным сотрудникам российской милиции, чтобы распутать вождя ацтеков, запакованного ничуть не хуже египетской мумии. Причем в этой операции принимали участие не только Жомов с Рабиновичем, но и Горыныч с Мурзиком. Последнего, впрочем, Сеня быстро отогнал к Попову, застывшему в позе раскаивающегося грешника, да и Ахтармерза чуть позже отправил туда же. А когда еще и Чимальпопоке принялся давать советы, как его вытащить из савана, Рабинович, уже замученный этим своеобразным гордиевым узлом, едва лично не придушил тлатоани теми кусками савана, которые к тому моменту удалось от ацтека отделить. Спас положение Жомов, слегка тюкнув Чимальпопоке по темечку.
– Спасибо, конечно, Ваня, тебе большое, но больше так не делай, – посмотрев на бесчувственного тлатоани, поблагодарил Жомова кинолог. – Не дай бог, стряхнешь ему остатки мозгов, а этот урод нам еще в здравом уме нужен. Если у него, конечно, есть этот ум.
– Обижаешь, начальник, – усмехнулся омоновец. – У меня удар ювелирный, рассчитанный точно до грамма. Знаю, когда и как бить нужно. Через пару минут этот чудик очнется и даже не поймет, что без сознания был.
– Это меня и беспокоит, – буркнул Сеня, продолжая извлечение Чимальпопоке из савана. – Слишком многие после твоих ударов понимать реальную действительность отказываются.
Как и предсказывал Жомов, вождь ацтеков пришел в себя ровно через две минуты и сразу попытался продолжить что-то советовать ментам, но увидев себя освобожденным от пут, удивленно хмыкнул и поднялся на ноги. Обведя путешественников самодовольным взглядом, тлатоани авторитетно заявил:
– Вот это я понимаю, руководство! Парочку указаний вам дал, и сразу с задачей справились, – и задумчиво почесал затылок. – Что я вам хотел сказать?.. А-а, да! Вы, конечно, можете развлекаться, как вам хочется, но делайте это подальше от моего дворца. Может быть, вам по городу походить? Там и делайте всё, что хотите. Только храмы не трогайте. На их ремонт потом средств до фига уйдет.
– Учтем твои замечания, если выведешь нас из дворца, – вынес контрпредложение Рабинович и кивнул в сторону Горыныча. – Андрюша, надень на этого дитятку маскхалат и пошли с нами. Только предупреждаю, чтобы никаких криков и прочих чудес больше не было!
Попов обрадованно кивнул головой и бросился упаковывать Ахтармерза в пернатый наряд, чему тот хоть и не обрадовался, но противиться не стал. А потом все трое, вместе с Мурзиком, догнали чуть ушедших вперед Рабиновича, Жомова и Чимальпопоке, вместе с ними выбравшись наружу из дворца.
Часть II
Нигде наша не пропадала!
Глава 1
Не нужны мне златые горы…
Крез после общения с ОМОНом
Если вы удивляетесь тому, что я остался с Поповым, когда мой хозяин ушел вперед, то зря! Просто Сеня от излишних раздумий, видимо, немножко зарвался. Посудите сами, сначала хотел меня жомовскими гениталиями накормить, затем за дверь выставил часового из себя изображать, пока их сиятельство совещание проводят, а затем и вовсе наорал, стоило мне только попытаться помочь хозяину несчастного Чимальпопоке из савана выпутывать. А я, между прочим, отлично видел, за что именно потянуть нужно, чтобы в одну секунду эту проблему решить… Вот и скажите, имел я право на него обидеться или нет?
Кто сказал, что обижаться на начальство чревато тяжелыми последствиями для заработной платы? Это Сеня-то у меня начальник? Если я ему собой командовать иногда позволяю, это не значит, что он на ступеньку выше по иерархической лестнице находится. У нас с ним, между прочим, симбиоз. Он для меня в магазине продукты покупает и выполняет все прочие функции, которые мне недоступны, а я ему посильную помощь оказываю и, кстати сказать, жизнь не раз спасал. И вообще, мы сейчас не наши отношения с Рабиновичем обсуждаем, а о происходящем в Мезоамерике говорим…
Стоит заметить, что ничего я и не пропустил, когда за дверями находился. Это у людей слух не идеальный, а у меня уши функционируют вполне прилично, и я разобрал каждое слово, которое на совещании произнесено было. Честно сказать, даже не знаю, что по этому поводу думать. Сенин скепсис был вполне понятен, но он в силу своего характера и национальности никогда особо доверчивым и не был. Разве что когда напьется. И то ненадолго! То есть, даже если бы моему Рабиновичу сказали, что водка горькая, он отказался бы верить, пока сам не попробовал бы ту самую конкретную водку, о которой ему говорили. Поэтому его недоверчивости по отношению к словам вождя ацтеков я ничуть не удивился.
С другой стороны, и Сенины опасения вполне понять можно! Столько было говорено про коварство Оберона, что у меня уже от этих фраз оскомина. И всё же именно поэтому я решил отныне и впредь проявлять особую бдительность, внимательно следя за всем, что происходит вокруг. Сам я лично больше склонялся поверить Чимальпопоке, чем доводам моего хозяина, но, согласитесь, осторожность никогда не помешает…
Поскольку Попов молчал, а остальные бедокурить пока не собирались, из дворца мы выбрались без приключений. Конечно, таковые бы непременно случились, не окажись рядом с нами Чимальпопоке. Дворцовая стража, выполнявшая его приказ, поначалу решила нас не выпускать наружу, и вырвавшийся вперед Ваня уже стал отцеплять от пояса дубинку, но тут подоспели тлатоани с Рабиновичем, и повелитель ацтеков остановил грозившее начаться побоище. Ну а воины, увидев своего вождя в добром здравии и прекрасном расположении духа, радостно взвыли, троекратно прокричав «Слава Чимальпопоке!», затем столько же раз – «Слава богу!», видимо, благодаря нас за спасение вождя, и лишь затем заткнулись. Толпа придворных и слуг тут же бросилась обратно во дворец, но народу меньше вокруг здания не стало. Это любопытные горожане собрались узнать, что за переполох приключился в жилище их правителя, и не собирались уходить, не получив полных разъяснений.
Ну, не знаю, можно ли назвать Жомова полным, но разъяснений при помощи дубинки он выдал вполне достаточно. Не со злости, конечно, и не потому, что желал оказать услугу тлатоани, а просто по той причине, что аборигены мешали нам пройти. И прежде чем мой Сеня успел остановить вошедшего в раж омоновца, тот разогнал большую часть тех, кто собрался перед входом. Остальные разбежались сами, поскольку связываться с новоприбывшими богами не хотели. Исключение составил только один тип, упорно желавший попасть внутрь дворца и не пропускаемый туда стражей. Жомов уже хотел огреть дубинкой и его, завершая глобальную зачистку окрестностей, но вовремя остановился.
– Слушай, мужик, мне твоя рожа знакома, – заявил он, глядя на отвергнутого посетителя дворца. – Это не тебя мы две недели назад в автомастерской брали, где ты номера на движках угнанных тачек перебивал? – Абориген вытаращился на омоновца, а тот почесал лоб. – Хотя нет. Ты же местный. Тогда откуда же я тебя знаю?
Ваня, конечно, мог бы и у меня об этом спросить, но он предпочел разговаривать с немытыми аборигенами, шесто того чтобы выучить нормальный собачий язык. Я-то ацтека сразу узнал, как только его нюхом учуял, но вмешиваться в допрос, устроенный Жомовым, не стал. В конце концов, всегда интересно посмотреть, как Ваня работает. И если бы омоновец не опомнился вовремя, он он точно заставил аборигена признать, что тот номера у тачек перебивал, золотой запас России украл и покушение на президента готовил.
– Откуда ты меня знаешь? – оторопел ацтек. – Так ты лично ты меня о стену приложил в трактире так, что я сотрясение мозга заработал. Больничный кто мне оплачивать будет? А моральный ущерб кто возместит? К тому же заказанные блюда вы не оплатили.
– А, так ты тот самый хмырь, который мне клизму ставить собирался?! – обрадовался Жомов, и резиновая дубинка словно по волшебству вновь оказалась в его огромном кулаке. – Сейчас я тебе всё оплачу. Только извини, на больничном после этого ты будешь куда дольше находиться.
– Вы не посмеете! Стража! – заявил Капелькуаль – а я надеюсь, вы поняли, что это был именно он, – начиная пятиться от омоновца.
Неизвестно, каков был бы срок больничного, обещанного Ваней излишне требовательному трактирщику, если бы вовремя не подоспел мой Сеня. Хоть я и обижался на хозяина, но прекрасно знал, что просто так тот ничего не делает. И пока Жомов не успел как следует обработать ацтека, тоже посчитал нужным вмешаться. Вместе мы кое-как сдерживали Ваню до прихода подкреплений в лице Попова и лишь затем смогли успокоить. Впрочем, Жомов был отходчив и, когда наконец уяснил, что бить трактирщика ему не позволяют, спокойно пожал плечами.
– Ладно, живи, – разрешил он Капелькуалю, а затем посмотрел на Рабиновича. – Я не понял, чего ты за этого урода впрягаешься? Он тебе зачем-то понадобился?
Как видите, Жомов настолько хорошо знал моего хозяина, что смог сообразить, что Рабинович защищает трактирщика не просто так. Правда, Ване на это потребовалось куда больше времени, чем мне, но эту разницу можно списать на гневное состояние омоновца, а никак не на заторможенную работу его мозга. Сеня же популярно всем объяснил, что в любых мирах хозяева питейных заведений крайне осведомленные люди. Если мы хотим подробнее узнать, что происходит вокруг, и сверить данные со словами Чимальпопоке, то такой человек, как Капелькуаль, нам и нужен. И, оставив друзей наедине с их скепсисом, Рабинович отвел трактирщика в сторону, чтобы подробно объяснить, кому и что он предъявлять должен.
Вот уж не знаю, что именно говорил мой хозяин трактирщику – и Сеня едва слышно бубнил, и Жомов с Поповым во весь голос стали спорить, куда пойти в первую очередь, – но вернулся назад Рабинович вместе с Капелькуалем. При этом последний выглядел почти счастливым. Два этих великовозрастных олуха – омоновец с экспертом – подробностями переговоров не интересовались, а меня Сеня, естественно, понимать не желал. Поэтому детали их соглашения остались для истории неизвестны. Могу только сказать, что Рабинович невыгодных для себя сделок не заключал, а поскольку до моих ушей донеслось «Чимальпопоке», «вознаграждение» и «помощь богам», могу сказать, что Сеня, как всегда, наплел наивному аборигену с три короба, заставив того поверить в святость уготованной ему миссии.
После заключения сделки с Капелькуалем мой Сеня, вопреки всем ожиданиям, отправился не в обитель ночных бабочек. Нет, не за теми услугами, о которых вы подумали! Просто каждому нормальному менту известно, что девицы легкого поведения, часто вынужденные выслушивать откровения клиентов, информированы о местных делах ничуть не меньше, если не больше трактирщиков. Вот я и думал, что, следуя логике, Рабинович пойдет в какой-нибудь местный публичный дом, чтобы и там нанять себе помощницу. Но всё оказалось совсем не так. И вместо борделя мой хозяин направился в казарму!
– Ну, я же тебе говорил, Андрюша, что мы будем по-мужски развлекаться. А ты – «храмы», «дворцы», – обрадовался задумке Рабиновича омоновец. – Что, Сеня, гонять по плацу местное быдло будем или просто всем морды набьем?
– Ни то, ни другое, гений ты мой, по пояс деревянный, – отрезал мой хозяин. – Сначала мы Ачитометля найдем, а уж потом посмотрим, чем дальше заняться.
– А этот солдафон тебе зачем? – оторопел Попов.
– А затем, Андрюша, что за сегодняшний день Ачитометль минимум три раза с богами встречался, – терпеливо разъяснил мой хозяин. – И нас к тому же знает. Кто лучше него нам объяснит, что за ерунда тут происходит?
– Тогда в казарму вы зря пойдете. Ачитометль там не живет, – решил оказать первую помощь трактирщик.
– А то я без тебя не знаю, – ответил ему Рабинович. – Конечно, в казарме он не живет. Но кто-нибудь из других офицеров его адрес должен знать. Вот мы у вояк и поспрашиваем.
– Как хотите, – пожал плечами Капелькуаль. – Только казармы в одном конце города находятся, а дом начальника ополчения – в другом. Лишний крюк придется делать…
– Так ты знаешь, где Ачитометль живет, и молчишь? – озверел мой Сеня. Похоже, ему срочно нужно литровую дозу успокоительной водки вкатить, иначе загрызет кого-нибудь, как бультерьер кошку!
– Так вы же не спрашивали, – спокойно пожал плечами трактирщик, и даже Рабинович не нашелся, чем такую убойную логику крыть. А я оскалился. Похоже, в нашей группе еще один гений мысли появился, покруче Вани Жомова. То-то теперь весело будет!
Поскольку путь до дома Ачитометля был неблизкий, мои коллеги, страшно не любившие пеших прогулок, наняли большое каноэ. Не знаю, как остальные, но лично я в это судно залез с опаской. Нет, не то чтобы я воды боялся! Просто здешние каналы доверия мне не внушали. Люди-то этого не чувствовали, но я отлично знал, что пользуются водными артериями жители Теночтитлана не только для плавания. Вываливанием отходов в воду они тоже не брезговали. Вот я и опасался, что, если вдруг каноэ перевернется, какую-нибудь заразу из городских вод подхватить могу.
Впрочем, всеобщего купания, как это было при переправе через реку, в этот раз удалось избежать. То ли полученный опыт пошел моим ментам на пользу, то ли хозяин каноэ хорошим моряком оказался, но добрались до дома Ачитометля мы без приключений. Попов, правда, пару раз порывался нашу лодку остановить, чтобы какие-то зарисовки сделать, но Сеня эти порывы пресекал на корню. Дескать, хочешь рисовать, рисуй на ходу, а останавливаться из-за твоих прихотей никто не будет. Аидрюша недовольно ворчал себе под нос и в итоге, плюнув на это занятие, убрал блокнот в карман.
У дома Ачитометля на страже стояли те же самые ополченцы, которые утром бежали от нас у реки. По крайней мере, мне так показалось, потому что, увидев нас, охранники побледнели и слегка попятились. Впрочем, не настолько, чтобы пост покинуть. Они лишь отступили на шаг и, сжав покрепче копья, приготовились к неприятностям. Однако сейчас буянить даже Жомов не собирался, и стражникам доказывать свою преданность командиру в бою не пришлось.
Сам Ачитометль вышел к нам с недовольной миной. Я, конечно, понимаю, что видеть нас ему большого удовольствия не доставляло, но лично у меня сложилось такое впечатление, что довольным этот вояка никогда не бывает. Интересно, как он запоет, когда Сеня ему предложит сотрудничество с нами? Сразу сбежит из Мезоамерики куда подальше или подождет, пока мы спать ляжем? Вот только тут я ошибся. Ни того, ни другого не случилось.
– Мы к тебе по делу, – с места в карьер взял Рабинович. – Как ты уже знаешь, мы являемся посланниками Кецалькоатля. Он готовится вернуться и повелел нам узнать о положении дел здесь, чтобы всё подготовить к моменту его возвращения. Ты можешь нам помочь, если подробно расскажешь, что здесь творится. Естественно, Кецалькоатль в долгу не останется. Ты будешь вознагражден, как только он вернется.
– И что, он меня к лику святых причислит? – поинтересовался Ачитометль.
– Не знаю, кто и к чему тебя там причислит, но я твой лик сейчас точно начищу, если будешь таким тоном с сотрудниками милиции разговаривать, – встрял в разговор Жомов. – Мало тебе там, у реки, было?
– Ваня, пока не лезь, – осадил омоновца мой хозяин и повернулся к ацтеку. – Ну, если ты этого хочешь, можешь себя уже святым считать. Такую мелочь и мы тебе устроить можем.
– Спасибо, – буркнул Ачитометль. – Только я принадлежу к клану Орла и Кецалькоатлю и так служу не за страх, а за совесть. Спрашивайте, что вам нужно.
– Ты во дворце Чимальпопоке бываешь? – начал допрос мой Сеня.
– Как и все военачальники, – пожал плечами ацтек. – Он вызывает, я иду. Нет – значит, дома сижу, приказов жду.
– Странных личностей там у него не видел? – задал новый вопрос Рабинович.
– Да у него все там странные, – буркнул Ачитометль. – И жрецы какие-то приплюснутые, и придворные – страннее некуда, да и этот, Шипинуаль, странный до безобразия. И вообще, что может быть нормального там, где клан Ягуара клану Орла предпочитают?..
– Я тебя не о том спрашиваю, – прервал его стенания мой хозяин. – Кто-нибудь необычный рядом с Чимальпопоке появлялся в последнее время?
– Ну уж необычнее вас я никого не видел! – заверил нас ацтек. – Даже из богов вы самые необычные.
– Вот давай пока про богов и поговорим, – сменил тему Сеня. – Я так понимаю, раньше они вас своим посещением не баловали. Почему же теперь появляются так часто?
– Так это вы куда лучше меня знать должны, – буркнул Ачитометль и, увидев недовольное лицо Рабиновича, пожал плечами. – Ну, если вас интересует именно мое мнение, то, по-моему, скоро наступит конец света…
– Для тебя конец всему прямо сейчас наступит, – заверил его Жомов и, наткнувшись на взгляд моего хозяина, развел руками. – Молчу-молчу, потому как характер мягкий…
А Ачитометль, ничуть не изменив недовольного выражения лица, принялся излагать нам свою точку зрения на происходящие в Мезоамерике события. По его словам получалось, что радоваться появлению богов аборигены никаких оснований не имели, хотя жрецы и утверждают обратное. В храмах кричат, что частое появление богов на людях означает скорое наступление «золотого века», с чем военачальник, видимо, после визита Питаосиха был в корне не согласен. Да и действительно, о каком «золотом веке» может идти речь, когда эти самые боги всё золото и конфискуют?.. В общем, Ачитометль был богами недоволен, что, по-моему, являлось его обычным состоянием.
По словам военачальника из клана Орла, изменения в Мезоамерике начались около месяца назад. Сначала регион замучили природные катаклизмы, каких не было больше сотни лет. То страшный шторм на побережье, то сырой лес загорится, хотя и не мог вроде бы никак гореть; то похолодание такое, что снег не только на горных пиках можно увидеть, то наводнение после ливней, и тому подобное. Поначалу жрецы забили тревогу, дескать, мало жертв богам в последнее время приносим, а когда положение резко нормализовалось, начали, наоборот, кричать, что боги несут хорошие вести и до всеобщего процветания Мезоамерике недалеко. Ну а затем и сами боги появились.
Первой ласточкой был сапотекский Пишее, бог удовольствия.
Как нагрянул в Теночтитлан, так целые сутки город ни с того ни с сего пил, веселился, танцевал и предавался прочим развратным, по мнению военачальника, удовольствиям. За Пишее в город нагрянула ольмекская Богиня-с-косами, про которую уже и думать все забыли, а она нагло устроила митинг в центре столицы и потребовала всеобщего поклонения, иначе обещала наслать засуху и неурожай. Богиню послушали, все вместе ей поклонились и разошлись по своим делам. А Богиня-с-косами, без толку проторчав на площади еще два часа, куда-то исчезла.
После нее появились сразу двое богов – ацтекский Мишкоатль и сапотекский Косио-Питао, бог грозы, – и устроили драку около храма Уицилопочтли, выясняя, кого именно верховный бог больше любит. Смотреть на это мордобитие собралось почти всё население Теночтитлана. Давка была страшная. Задние ряды, которые ничего из происходящего между богами не видели, напирали на передних. Те, в свою очередь, невольно подбирались ближе к Мишкоатлю и Косио-Питао, пока вообще не сдавили их, как в тисках. Боги, поняв, что тут подраться им не дадут, попросту исчезли, заставив зрителей возмутиться таким беспринципным окончанием поединка.
Ну а дальше – больше! Боги стали появляться в городе один за другим, и иногда по нескольку раз на дню. Одним, как Пишее, радовались. Других, таких, как Питаосих, чурались. При появлении последнего торговцы тут же закрывали свои лавочки, а прохожие бежали подальше, стараясь зажимать двумя руками кошельки. А от сапотекского Питаошоо, бога землетрясений, и вовсе спасения не было. После его появления был почти целиком разрушен целый квартал! Хорошо, что этот бог в черте города до сих пор появлялся лишь однажды. Видимо, Уицилопочтли запретил, дабы бог землетрясений его любимый город в руины не превратил.
– Ничего не понимаю, – пробормотал мой Сеня, когда Ачитометль закончил нам жаловаться на богов, а Капелькуаль большинство его слов подтвердил. – Если всё так, как и говорил Чимальпопоке, то непонятно, почему именно сейчас боги стали появляться в Мезоамерике?
– А вы больше слушайте, что вам этот деспот наплетет, – буркнул ацтекский военачальник. – Ему соврать, что кецалю с ветки на ветку перелететь.
– А похоже, все вожди врать обязаны, – неожиданно произнес Горыныч, и Ачитометль с трактирщиком, до сих пор не слышавшие от него ни звука, удивленно уставились на говорящего пернатого змееныша. А мой Сеня так посмотрел на Ахтармерза, что тот поперхнулся.
– Ой, забыл, что мне разговаривать нельзя, – пискнул Горыныч. – Хотя теперь-то чего молчать? Я так думаю, что боги появляются в Теночтитлане не по своему желанию. Судя по всему, изменения в Эльфабаде напрямую затронули паранормальную сущность этой вселенной, и из пантеона стали происходить спонтанные выбросы богов в реальный мир, так сказать…
– Что он говорит? – дернул Рабиновича за рукав трактирщик. – Я что-то ничего не понял.
– А тебе и понимать ничего не надо. Это наше, божественное, – отрезал Сеня и снова посмотрел на Горыныча. – Эх, оторвать бы тебе среднюю, самую болтливую башку, да жалко. Ты иногда тоже полезным бываешь.
Горыныч обиделся и, забыв о том, что находится на плече Вани Жомова, принялся увеличиваться в размерах. Омоновцу перспектива быть заживо погребенным под тушей трехглавого керогаза никак не улыбалась, поэтому он легонько прихлопнул обиженного третьеклассника из параллельного мира своей маленькой и нежной ладошкой. Тот недовольно пискнул, но контроль за размерами собственного тела установил. Мой Сеня удовлетворенно хмыкнул и повернулся к Ачитометлю.
– И всё? Больше ничего интересного не происходило? – спросил у него мой хозяин. Тот отрицательно покачал головой. – Тогда скажи, все боги похожи на свои описания и рисунки в храмах или какие-то необычные существа появлялись?
– Лично я никого необыкновенного не видел, – ответил военачальник.
– А я слышал, что на рынках появилась молодая и жутко красивая богиня, – влез в разговор Капелькуаль. – Говорят, она совращает юношей, а затем их находят убитыми, с вырванным сердцем.
– Брехня! – отрезал Ачитометль. – У тебя в трактире по пьяной лавочке и не такого наговорят, только уши развешивай. Мои солдаты постоянно город патрулируют, но ни о чем подобном не докладывали.
– А всё потому, что они у тебя лопухи и даже перед собственным носом трупа не увидят, пока в него мордой не уткнутся, – обиделся за своих информаторов трактирщик. – И потом, расследовать убийства не твоя юрисдикция…
– А ну, молчать обоим! – рявкнул Сеня, пока спор между Ачитометлем и Капелькуалем не зашел слишком далеко. – Судя по всему, пока толку от вас обоих мало. В общем, так!.. Сейчас можете быть свободны. Собирайте любую информацию, которая может нам пригодиться, и завтра после обеда явитесь во дворец Чимальпопоке. Скажете, что мы вас вызывали, и вас пропустят. Ну а нам пока нужно обдумать и обсудить услышанное.
После этого Сеня одним кивком попрощался с ацтеками, а другим позвал всех остальных за собой.
Лодочник, которого Жомов настоятельно попросил никуда не отлучаться до особого распоряжения, естественно, был на месте. Ссориться с богами, коими нас считали аборигены, он явно не желал, но на свою беду поинтересовался, отчего, если мы действительно боги, нам нужна для передвижения лодка? Почему это мы просто не перенесемся туда, куда нам нужно, вместо того, чтобы так долго плыть? В ответ этот не в меру любопытный субъект мгновенно огреб по лбу от омоновца, который к физическому воздействию прибавил еще и весьма обидную для меня фразу: «Не твое собачье дело». К счастью для Вани, абориген после этого удара из лодки не вылетел, иначе заставил бы мой хозяин Жомова грести до самого дворца Чимальпопоке.
