Текст книги "Не мой типаж"
Автор книги: Алексей Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
3.
– *ля, я и не думал, что буду так мало получать. – Жаловался Зубов спустя час после того, как они обговорили детали съема. – Двадцатка в месяц – это просто нереально мало.
Леша молчаливо покивал. Его ставка на первых порах тоже была невелика: всего двадцать три тысячи. И то с учетом, что у него уже был опыт работы в психиатрической больнице, если не считать высшего медицинского образования.
– А есть чего-нибудь поесть? – Зубов почти не изменился с того времени, как Леша видел его выступающим на открытии спартакиады. Все те же бритые виски, темно-русые волосы и холодные, словно у волка, глаза. Красивое сочетание темных волос и голубых глаз. Редкое.
– Ну… вот лапша тут есть немного. – Леша заглянул в кастрюлю. От мыслей о еде у него мгновенно свернулся в клубок желудок. Он сегодня настолько увлекся чтением историй болезней пациенток в своем отделении, что не пошел на обед и перекусил купленным в буфете бутербродом. Это была единственная еда за весь день.
– Отлично. У меня как раз сосиски есть. – Зубов начал рыться в своей длинной спортивной сумке. – О, микроволновка. Супер. Я в таком бомжатнике до этого жил, ты не представляешь.
– Тоже снимал? – Леша вывалил еду в тарелки и поставил одну в микроволновку. Та монотонно загудела.
– Не, у родаков жил.
– Что… все так плохо?
Зубов достал пачку сигарет и улыбнулся, посмотрев на Лешу снизу вверх.
– Шучу я. Снимал, конечно. Но потом решил посмотреть, неужели за такие деньги нет ничего получше – и тут твое объявление. – Щелкнув зажигалкой, он подошел к приоткрытому окну, которое Леша завесил марлей. Сырыми вечерами здесь частенько бывали комары. – Слушай, у тебя лицо такое знакомое. Мы не встречались раньше?
– Здесь нельзя курить в квартире, хозяин очень просил. – Леша стал разгонять сигаретный дым, словно тот мог испачкать светлые обои на стенах.
– *ля, ты чего сразу-то не сказал? – Зубов торопливо затушил сигарету о крышку рядом стоящей банки. – А балкон есть?
– Да, в гостиной.
Микроволновка запищала, разогрев первую тарелку. Леша следом поставил следующую. Новый сосед в это время отправился исследовать балкон.
– Вот такие дела. – Сказал, выходя из темноты комнат сосед, словно они все это время общались на улице. – А ты где, говоришь, работаешь?
Леша поставил перед ним тарелку. Сам облокотился о мойку, ожидая, когда разогреется его порция еды.
– В психиатрической больнице.
– Да ладно. – Зубов подавился, выплюнув горячую лапшу. – Серьезно? А кем?
– Врачом.
– Стой, погоди-погоди… – Сосед дул на дымящуюся сосиску. – Ты что, тоже из меда, что ли?
– Да, мы с тобой там и виделись. Ты какую-то песню играл. На спартакиаде. А девушки пели.
– Точно, я тебя еще гитарой огрел случайно в коридоре. Как ты, кстати? Шрамы остались?
Он захохотал, увидев растерянное лицо Леши. Микроволновка снова запищала. Наконец можно было поесть.
– А ты где работаешь? – Спросил он, сев напротив Зубова за стол.
– Патологоанатомическое отделение Городской клинической больницы №9. – Отчеканил новый сосед. На этот раз Леша уже не знал, шутит ли он или действительно всерьез. – Не, ну а че?
– Правда? То есть, ты прямо трупы вскрываешь? – Леше подумалось, что Зубов со своим странным чувством юмора и этими ужасающими зубами-клыками действительно подходит на роль безумного патологоанатома.
– Вскрытия – это только часть работы. – Сосед потянулся за майонезом. – Мы еще биопсию делаем, документы ведем. Много чего, в общем.
Больше ничего как-то в голову не приходило, поэтому они замолчали.
– И че, как там у тебя в психушке? – Спросил Зубов, когда опустошил свою тарелку. Леша нажал на кнопку чайника, чтобы вскипятить воду. – В каком отделении пашешь?
– В остром.
Зубов присвистнул.
– Да ты прямо в омут с головой. Это че, в том, про который нам на лекциях Савельич рассказывал?
– Нет, я в женском работаю. – Леша убрал грязные тарелки и достал кружки. Бросил по пакетику в каждый. – Но там тоже свои случаи бывают. Я сегодня только первый день на новом месте. Устал жутко.
Щелкнул вскипевший чайник.
– Да, а завтра опять с утра на работу. – Вздохнул в тон ему сосед. – Ну ничего, доберемся и до выходных. А ты заценил, кстати?
– Что?
– Ну, что мы с тобой в двух самых специфичных сферах медицины трудимся. Жалко, что ты не гинеколог. А то было бы, как в том анекдоте, а? Встречаются как-то патологоанатом и гинеколог… – Он снова рассмеялся. Леша улыбнулся его шутке, а затем отвел глаза. Зубов создавал вокруг себя столько шума, что ему было даже непривычно. Обычно вокруг него все покрывается пылью и путиной.
– Ладно, я на боковую. – Грохнул кружкой о стол сосед, поднимаясь. – У тебя во сколько смена начинается?
– В восемь.
– М-м, у меня так же. Как ванную делить будем?
Леша пожал плечами. У него никогда не возникало проблем с тем, чтобы «делить ванную», как выразился Зубов: в панельных взаимоотношениях с соседом из физкультурного факультета у них была в этом отношении бытовая идиллия: он вставал и уходил гораздо раньше храпящего спортсмена, поэтому никогда и не задумывался о том, что придется пережидать, пока освободится ванная или туалет.
Встав по будильнику с утра, он вспомнил о том, что у него появился новый жилец только после того, как потянул на себя дверь совмещенного санузла, а та оказалась закрытой на щеколду. В небольшом коридоре хрущевки было темно, пахло старым линолеумом. Спать хотелось ужасно. Леше казалось, он только лег, а будильник его опять поднимает раньше времени. Однако вердикт электронных часов на тумбочке рядом был непреклонен: половина седьмого.
Сильно хотелось в туалет. Леша несмело постучал, слушая, как льется вода в ванной. Никто не открыл. Тогда он постучал сильнее, начав переступать с ноги на ногу от нужды. Щеколда натужно открылась.
– О, даров. – Сказал Зубов, с носа и волос которого капала вода.
– Ты скоро? – Леша поджал губы.
– Ну, побриться еще надо бы. Да ты заходи, если тебе в тубзик. Все свои же.
С этими словами он залез обратно в ванную и задернул за собой шторку. Леша бы ни за что не пошел в комнату, душную от паров горячей воды, пока там есть сосед, но деваться было некуда, природа брала свое.
В психиатрической больнице буднично горел стерильный белый свет. Врачи и медсестры собрались на планерке у заведующего отделением.
– Значит, Скороходова спала большую часть ночи. – Говорил монотонно один из санитаров, дежуривших в ночную смену. – Так, кто еще… Да в целом, тихо все было. А, Никитина снова отправилась гулять посреди ночи, пришлось ее обездвижить. Но без истерик, спокойно. Она и не проснулась почти.
– Влад, а где Михаил Саныч, почему ты его работу делаешь опять? – Выслушав, спросил Цезарь Петрович. Средний медперсонал смущенно переглянулся.
– Ну, чего молчишь? Как будто в первый раз слышите, что по ночной смене мне обо всем должен докладывать врач. – Старик-психиатр помолчал. – Алексей Иваныч, сходи за ним. Там в конце коридора кабинет.
Леша поднялся, удивленный таким поручением. Может быть, заведующий отделением хотел устроить промывку мозгов подчиненным, пока его нет? Он дошел до конца коридора, постоял в нерешительности перед закрытой дверью. Затем постучал. Постучал настойчивее, услышав храп. Три последних удара были весьма убедительны. По крайней мере, храп прекратился и заскрежетал замок.
– Ты кто? – Обдав Лешу спиртными парами, спросил сонно высокий мужчина.
– Я врач новый. – Леша зашел вслед за ним в кабинет.
– А имя есть у тебя?
– Д-да. Алексей Иванович. Там Цезарь Петрович… на планерку зовет. Послал меня за Вами.
Михаил Александрович небрежно скидал в мусорное ведро пустую бутылку из-под водки и какие-то обертки. Открыл окно, вдохнул утреннюю прохладу и свежесть. В это время особенно остро пахло сосновым бором, который окружал психиатрическую больницу.
– Так, какое время сейчас? – Продышавшись, спросил дежурный врач.
– Пятнадцать минут девятого.
– Черт, проспал. – Он подошел к умывальнику, обдал лицо холодной водой. – Эти, поди, уже настучали, что я бухал всю ночь?
– Нет. – Леша оглянулся в коридор, услышав хлопнувшую дверь. – А Вы что, пили?
Мужчина вопросительно глянул на него в отражении зеркала.
– Незаметно?
Леша пожал плечами, неловко улыбнувшись.
– Странный ты какой-то. – Он закинул в рот мятный леденец, надеясь отбить перегар. – Если б не халат, решил бы, что ты из новой партии полудурков.
Он захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Они вместе направились в кабинет заведующего.
– Михаил Саныч, – старик развел руками, блеснув линзами своих очков, – ну, в который раз уже, а?
– Извиняюсь, Цезарь Петрович, – врач грузно опустился на стул, – магнитные бури. Еле ноги таскаю.
– Хотя бы субординацию соблюдайте, а если бы проверка главврача была? Как бы мы тогда плясали? – Заведующий взялся за документы. – В следующий раз даже слушать никого не буду. Напишу на Вас докладную, и все, прощайтесь с премией.
После завтрака пациентов Леша получил возможность самостоятельно сделать обход. Многие смотрели на него снисходительно – привыкли видеть перед собой гораздо более взрослых врачей. Но к этому молодой врач был уже привычен и знал, что уважение пациентов нарабатывается временем, а не внешностью.
– Цезарь Петрович, – он успел поймать заведующего примерно в одиннадцать, когда тот собирался в корпус к главврачу, – что насчет кабинета для психотерапии?
– Ой, да брось ты это, Алексей Иваныч. – Старик торопливо шел по коридору. – Ну, какая еще психотерапия в остром отделении? Тут главное сбить первичную симптоматику лекарствами, а слушать россказни об их тяжелой жизни – это уж в психотерапевтическом отделении, через три-четыре недели лечения у нас.
– Но в отделении неврозов мне позволяли проводить личную и групповую работу с пациентами.
– Голубчик, ты уж сравнил. Иди-ка лучше в приемный покой, у тебя осмотры поступивших скоро. Там тебе и личная, и групповая, да еще и посетители. Работы у нас – выше крыши, а ты еще себе задач добавить хочешь! Ну, я пошел. После обеда не жди.
Леша остался стоять в полупустом коридоре. Он очень надеялся, что в остром отделении его допустят до непосредственной работы с пациентами. Для этого он проходил дополнительный курс подготовки по специальности психиатра-психотерапевта. К тому же, многие зарубежные авторы уже успешно доказали ценность психотерапевтических практик в остром состоянии.
Решив, что он не отступит так просто, Леша стал спускаться по лестнице на первый этаж, где был приемный покой острого отделения.
– Так, вот заявление и рапорт. – Быстро говорила врач скорой, передавая медицинской сестре бумаги. – Вот согласие мужа на ее госпитализацию. Мы ее утихомирили, говорить может, в сознании. Немного заторможена, но это из-за препарата, часа через два пройдет.
После некоторых процедур по визуальному осмотру и информированию молодая женщина, поступившая только что, должна была увидеться с врачом. Леше нужно было провести психиатрическое освидетельствование, чтобы подтвердить необходимость принудительного лечения пациентки в своем отделении.
Пока ее готовили, Леша бегло ознакомился с информацией, которую успели собрать врачи скорой помощи. Женщина недавно родила ребенка, была всегда подавлена, часто плакала, жаловалась на отсутствие сил, нежелание жить и нелюбовь к ребенку. Поводом для госпитализации стала суицидальная попытка. Леша нахмурился, прочитав еще раз: «Угроза смерти себе и ребенку». Ее сняли с окна на шестом этаже, где была квартира. Она хотела выброситься на улицу вместе с трехмесячным малышом.
– Сейчас с доктором поговоришь, сразу станет полегче. – Услышал он воркование медицинской сестры в соседнем помещении. – Только ты, пожалуйста, все точно говори, как есть. Выдумывать ничего не надо. Мы тебе ничего плохого не сделаем. Выслушаем, а потом подумаем, как сделать, чтобы ты начала чувствовать себя хорошо. Понятно?
Пациентку ввели в кабинет медсестра и помогающий санитар. Леша внимательно взглянул на девушку. У нее был отсутствующий взгляд в пол. Грязные, немытые волосы, очень бледное, исхудавшее лицо. На вопросы Леши она мало реагировала, а если и отвечала, то тихим, едва слышимым шепотом. Особенно поражали ее глаза – широко распахнутые, остановившиеся, словно остекленевшие. В них стояли слезы, но почему-то не скатывались вниз по щекам, даже когда она моргала.
В анамнезе ничего особенного не было. Очевидно, это был случай яркой послеродовой депрессии. По крайней мере, Леша поставил именно такой предварительный диагноз. Отправил девушку с медперсоналом далее, сам стал оформлять документацию и заполнять заявление в суд на допущение в оказании недобровольного психиатрического лечения в отделении.
После ухода девушки новых пациентов не оказалось. Но в часы приема, которые были с двух до четырех, к Леше подошел мужчина с пятилетней девочкой.
– Здравствуйте, а Цезаря Петровича нет на месте?
Оказалось, это была семья Эльвиры, той, которая накануне утверждала, что ее зовут не так.
– Мы бы с мамой хотели увидеться. – Мужчина подхватил девочку на руки. Та смотрела на Лешу удивленно, немного испуганно.
– Я тоже врач, так что Вы можете со мной обо всем говорить. Цезарь Петрович сказал, его до конца дня в отделении не будет.
Он спросил у старшей медсестры, каково состояние Эльвиры и готова ли она принять посетителей. Женщина удивленно вскинула брови. Обычно мнения пациентов никто не спрашивал.
– Да проходите, конечно. Сейчас я ее приведу.
В часы посещений многие жители острого отделения переживали возбуждение. Те, кто были в сознании, радовались возможности увидеться с родственниками и близкими. Посетители могли приносить еду, одежду, обувь, так как в отделении была большая напряженка с больничной одеждой и тем более со вкусной едой. Нередко передавали и сигареты несмотря на то, что администрацией это не поощрялось.
– Ну, как она? Лучше? – Негромко спросил муж, ожидая, когда приведут пациентку. – Пришла в себя?
Эльвира сегодня была немного лучше. Уже не огрызалась и даже откликалась на свое настоящее имя. Поэтому Леша подумал, что ей не помешает увидеться с родными.
– Да, но состояние все еще нестабильно. Вы ее не провоцируйте, говорите мягко, вежливо.
Медсестра вывела девушку. Увидев мужа и дочку, та мгновенно расцвела в улыбке. Бросилась обнимать дочь, словно не видела ее несколько лет.
– Мама, ты уже не болеешь? – Спрашивала без конца девочка. У нее были фиолетовые ленточки в волосах. Косички криво заплетены – чувствовалась неловкая рука отца в создании женских причесок. – Тебе уже можно домой?
– Не знаю, я не знаю. – Эльвира продолжала обнимать и целовать дочь. По щекам у нее текли слезы. – Я ничего не знаю. Как ты, Вероника, ходишь в садик?
– Хожу. Но только там каша невкусная.
– Папа тебе купил зимние ботинки? Ведь такая холодина. Шапку надеваешь?
Девочка нахмурилась и вопросительно посмотрела на отца. Тот мягко ее отстранил, взял жену за руки.
– Эль, сейчас август. Какие еще зимние ботинки?
Леша увидел, как девушка едва заметно дернула в сторону головой, будто у нее затекла шея. Замолчала, глядя в лицо мужа. Улыбка и свежие эмоции медленно стекли с ее лица наподобие краски.
– Эль? Как ты вообще? Мы тебе тут печенье привезли, какое ты любишь. И еще книги.
Он попытался ее обнять, но девушка внезапно ударила ее по рукам.
– Я Валентин, ты, херов мудак! Или ты совсем ослеп уже на своей работе?!
Она агрессивно дернулась к нему. Ее за локоть успела поймать старшая медсестра.
– И сколько раз тебе повторять. – Зарычала пациентка, продолжая напирать. – Я ненавижу сладкое! У меня аллергия на сладкое, ты что, хочешь меня убить?!
– Папа! – Девочка испуганно вжалась в отца. Тот быстро поднял ее на руки. – Мама снова кричит!
– На сегодня, думаю, свидание окончено. – Старшая медсестра оглянулась на Лешу. К ним подбежал один из санитаров. Леша шагнул к девушке.
– Валентин, все хорошо. Они уже уходят.
– А ты еще кто такой?! – В ее глазах стояла истинная ярость. Слепая, обезумевшая, не знающая причины.
– Я пришел сюда, чтобы тебе помочь. – Он покачал головой, увидев, как старшая медсестра готовит укол успокоительного. – Но для начала нужно сесть и успокоиться. Ведь ты же умеешь успокаиваться, верно?
Эльвира перестала скалиться.
– Сейчас Никита тебя отпустит. Никит? – Леша посмотрел на санитара. Тот отпустил локти пациентки. На лице у него было написано недоумение. – Мы с тобой сядем вот сюда, на скамейку. Поможешь? – Он протянул ей блокнот. – У меня там написано расписание работы столовой. Я же новенький тут. Поможешь найти?
Растерянно хлопая ресницами, Эльвира села на скамейку и начала выполнять поручение. Леша с облегчением вздохнул: по крайней мере, удалось ее отвлечь.
– Алексей Иванович, будем назначать повышение дозы? – Спросила старшая медсестра, когда Эльвира, выполнив задачу, отдала ему блокнот и неторопливо направилась вглубь рекреации, прихватив с собой пакет с передачкой. – Когда такие эксцессы, Цезарь Петрович всегда назначает повышение.
– Я так не думаю. – Леша задумчиво листал блокнот, припоминая детали из ее истории болезни. – Оставим пока так, как есть.
***
– Смотри. – Зубов вечером сунул ему под нос телефон, когда они вместе ужинали. – Кисту сегодня на биопсию привезли. Прикинь, тридцать кило!
Леша подавился едой, увидев на экране нечто бледно-розовое, выпуклое, словно слепой глаз.
– Баба в себе носила тридцать кило сорок с лишним лет. – Зубов усмехнулся, убирая телефон обратно. – И поди думала: «Чего это я не худею? Ведь и так сплошь на моркови и воде!».
– Стас, пожалуйста, не показывай мне больше ничего с места своей работы. – Леша посмотрел в свою тарелку и неприязненно отодвинул еду. – Ведь это же, в конце концов, неэтично.
– Смотрите-ка, этик нашелся!.. – Зубов листал фотографии в телефоне. – Я же тебе имена-фамилии этих людей не сообщаю. И вообще, ты тоже врач, у тебя должен быть профессиональный интерес.
У Леши зазвонил телефон.
– Если бы ты мне показал, как на фотографии выглядит психоз, я бы с большим интересом посмотрел. – Сказал он, вставая. – А на трупы я вдоволь на практике насмотрелся. Больше не тянет. Алло?
– Так, ну я в городе. В командировку приехал. Ты как? Встретимся?
Он даже не сразу узнал голос Электроника. С той последней их переписки прошло уже более полугода, Леша и думать забыл о мужчине с советскими убеждениями.
– Зачем? – Леша вышел на балкон. Очень захотелось покурить в такой обстановке, но он вовремя себя осадил. – Что ты еще от меня хочешь?
Собеседник помолчал, подышал в трубку. Слышно было, как мимо проезжают машины.
– Нет, нах*й, я не могу по телефону. – Наконец, сказал он. – Давай на выходных как-нибудь пивка попьем. Поговорим.
Леша посмотрел себе под ноги. С высоты седьмого этажа все внизу казалось таким игрушечным, малозначительным. Даже если бы он посмотрел на Электроника отсюда, у него, наверное, не промелькнуло бы мысли снова пойти и встретиться. Но Электроник был не там далеко внизу, а прямо здесь, в трубке телефона. От его голоса и воспоминаний по спине поползли мурашки.
– Ладно. – Леша вздохнул. – Говори, где и когда.
4.
Электроник забрал его с вокзала. Не то, чтобы Леше не хотелось, чтобы кто-то видел его с мужчиной вблизи района, где он работал – просто так было проще добраться до места, где обитали командировочные. Завод предоставлял сотрудникам квартиры, похожие на дешевые гостиничные номера. Они были полупустыми, но обязательно стоял стол, два стула, пластмассовый белый электрический чайник на кухне, старый, пожелтевший от времени холодильник. В единственной комнате, как правило, был уже видавший виды диван, который нужно было раскладывать, чтобы улечься на него целиком.
Все это богатство Леша осмотрел, когда Электроник зачем-то притащил его с собой, предварительно промариновав в душной пивнушке за углом. На этот раз Леша мало выпил – с утра в желудке ныло, не хотелось окончательно портить себе здоровье. Электроник, кажется, пил немало, но нужной кондиции ему добиться не удавалось. Очевидно, нервничал.
– Так и что ты хотел? – Спросил Леша, когда Электроник расставил на столе нехитрую закуску и новую порцию алкоголя.
Электроник и словом не обмолвился о причине их встречи в баре, но Леша списал все на неподходящую обстановку. Сейчас же, оставшись наедине, они вполне могли поговорить по душам. Командировочный налил себе коньяка, махом выпил, звякнул стопкой о столешницу. Поднял на Лешу отяжелевший взгляд.
– Ты меня заразил.
– В смысле? – Леша нахмурился. – Чем я тебя мог заразить? Я ничем не болею.
Электроник намахнул еще одну стопку. Вдохнул запах хлебной корки, встал, подошел к окну. Закурил.
– Иди хоть покури со мной, раз решил не пить сегодня.
От сигареты было сложнее отказаться, поэтому Леша молча подошел. Электроник курил крепкую марку, от которой мгновенно сжало горечью горло.
– Так ты объяснишь, что случилось? – Прокашлявшись, спросил Леша. – К венерологу ходил?
– Тьфу ты. – Электроник рассмеялся. – Я не об этом. Ты что думал, я тебе пришел хером в нос тыкать, чтобы ты у меня там заразу рассмотрел? – Он затянулся. – Ты меня этим п*дорством своим заразил.
– Как это? – Леша улыбнулся. – Такого не бывает.
– А как ты объяснишь тогда то, что я все это время не могу тебя из головы выкинуть? – Электроник толкнул его в плечо. – Я же ведь, сука, даже эту вашу гейскую порнушку начал смотреть, вот, до чего ты меня довел!
Затушив окурок в банке, он сел за стол и налил себе еще.
– И черт меня дернул с тобой связаться. – Продолжил он, выпив. – Жил себе нормальным мужиком. Бабы нравились, туда-сюда. Да я обычно, знаешь, что делал, когда в командировку приезжал?
– Работал? – Леша докурил сигарету и тоже присел обратно за стол.
Электроник ударил пару раз ладонью по кулаку.
– Пялил девок только так! Анжела, Снежана, Кристина, ну, ты понял, девочки эти по вызову. А сейчас что? Приехал, и сразу тебя прозвонил. Что ты за человек такой? Как мне теперь все откатить? А если мужики на работе узнают? Все, мокрого места не останется!
Леша слушал его исповедь очень серьезно. Но когда Электроник начал про мужиков и работу, его разобрал смех. Он засмеялся сначала тихо, но потом попытался себя успокоить. Вышло все совсем наоборот – Леша захохотал в голос так, что даже слезы на глазах выступили. Электроник не разделил его смеха. Снова соскочил с места и принялся мерять шагами крохотную кухню.
– Ты серьезно, что ли? – Успокоившись, спросил Леша. – Как ты себе это представляешь? Что гомосексуальные наклонности как грипп, что ли, передаются? Воздушно-капельным? – Он снова засмеялся.
– Как ты тогда объяснишь, что у меня х*й дымится, как только я вспоминаю, как мы с тобой там в подъезде? А потом и дома? – Электроник шагнул к Леше. Заставил встать. – Это ты все виноват. Сделал из меня полупокера какого-то последнего!
– А тебя как зовут-то вообще? – Леша постарался отвлечь командировочного, который явно начинал проявлять агрессию. Они стояли очень близко друг к другу. На Лешином лице оседало хмельное дыхание. – А то я тебя все еще по нику называю. Неудобно как-то.
– Неудобно ему. – Он толкнул его в грудь, заставив отойти к стене. – Это мне неудобно. С таким стояком с самого момента, как забрал тебя на вокзале. Давай, делай, как ты там умеешь. Я ничего не соображаю уже.
Леше пришлось скатиться вниз на колени, расстегнуть ремень, спустить брюки и трусы мужчины.
– Да что ты там телишься. – Пыхтел сверху Электроник. – Давай бери уже.
Но не успел Леша начать, как Электроник спустил ему на щеку все скопившееся напряжение.
– Вот, до чего ты меня довел! – Командировочный шатнулся от него, натягивая одежду. – Я скорострелом с первого курса училища, наверное, не был.
Леша отошел в ванную, чтобы умыться. Когда вернулся, Электроник снова курил.
– Так мне что, пойти уже можно? – Чувствуя себя даже не проституткой, а обычной шалавой, которой и денег не платят, спросил Леша. Электроник обернулся.
– Не, чтобы ты потом меня обсуждал там со своими, что я за три секунды спускаю? Оставайся, еще посидим.
Леша хотел было сказать, что нет у него никаких «своих», но внезапная сонная апатия так и навалилась со спины. Он сел, сунул в рот что-то из подвернувшейся под руку еды, стал рассматривать спину Электроника. Он был довольно крепким, и даже не отрастил себе брюшка, как делают многие женатые мужчины после сорока. Можно было бы даже сказать, что он был подтянутым, жилистым. Общий вид только портила ужасная рубашка. От нее так и веяло женской заботой, домашним теплом. В голову стали закрадываться крайне тоскливые мысли.
– И что, часто ты так жене изменяешь? – Спросил лениво Леша, когда командировочный сел к нему за стол. Махнул рукой, чтобы он налил и ему. К черту все это, какой здесь смысл? Внутри у него уже все давно сгнило, так какая разница, что случится с язвой.
– А ты сам попробуй двенадцать лет одну и ту же бабу наяривать. В одной дырке и гвоздь ржавеет. – Электроник хмыкнул. Поднял руку со стопкой. – Давай хоть чокнемся, что ли.
– Да мы и так на всю голову… – Леша поморщился, проглатывая крепкий алкоголь, – чокнутые.
– А точно, ты же этот, – Электроник покрутил у виска, – мозгоправ. Вылечи меня, а?
Леша взглянул на него и подавил снисходительную улыбку.
– Я не могу тебя лечить. – Ответил он, откусив хлебный мякиш. – Во-первых, это не мой профиль, я в основном с острыми состояниями работаю.
– Так у меня и так острое!.. Или ты не видел только что?
– Во-вторых. – Леша жестом осадил вскинувшегося командировочного. – Тебя же ко мне влечет, как ты предполагаешь, мы будем работать? Никаких личных отношений быть не должно.
– «Влечет», слово-то какое. – Электроник снова налил. – А что не так с личными отношениями?
Очень не хотелось говорить о работе, но Леша же сам начал. Закинув ногу на ногу и опершись виском о стену, он сказал:
– Чтобы анализировать свое состояние, тебе нужно мне доверять. А чтобы исправлять свое мышление, нужно меня уважать. Ну, как если бы я был твоим наставником, а ты учеником. А когда между нами интим, такого уважения нет. Почему, думаешь, семейные пары не могут сами свои проблемы решить, а обращаются к психотерапевтам? Потому что нужен новый уровень уважения.
– Серьезно? Партнеры друг друга не уважают?
– Я, может быть, выразился не так… Они уважают, если мы говорим о здоровых отношениях, но это не то уважение, которое нужно, чтобы прислушиваться и исправлять себя. Был у тебя учитель, которого ты очень уважал? В школе, в училище?
– Петрович был. Инженер. Я к нему пацаном еще в цех пришел. Во, какой был мужик! – Электроник кивнул. – Помер лет пять назад от рака. Жаль.
– Ну, вот. Уважение к нему же у тебя не такое, как уважение к жене? – Леша взял наполненную вновь стопку. – Мы так быстро пьем, я не могу так быстро…
– Ничего-ничего, ты пороху не нюхал просто еще. Я тебя так пить научу, ты потом всех своих петухов перепьешь, обещаю!
– Так и что? – Спросил он позже, свалившись на диван рядом с Лешей. – Возьмешься меня лечить?
– Гомосексуализм нельзя вылечить. Это не болезнь. – Леша все еще лежал на животе, чувствуя, как ноет тело после немилосердных рук Электроника. – В ваше время в СССР пытались излечить многих, но так и не нашли проверенного метода.
– Должен быть способ. Я так больше не могу. После того, как ты мне отсосал, я даже с женой кончить не могу, представляешь?
Леша улыбнулся в темноту.
– У женщин просто пениса нет. Они не особо разбираются, на какие точки надо нажимать, чтобы добиться результата.
– Ну, знаешь, всякие бабы бывают, ты уж тут не обобщай. – Электроник встал, открыл балконную дверь. В свете ночных фонарей высветился его голый торс. – Я с такими встречался. Просто крыша ехала от того, как они за щеку брали. – Он помолчал, закуривая и глядя на ночной город внизу. – Э, не, ты сюда не ходи. А то еще увидят, как мы тут с тобой вдвоем голые стоим.
Леша и не собирался выходить вместе с ним. Он спустил голые ноги на пол и оглядывался в поисках своей одежды, чтобы по-быстрому слинять, пока Электроник отвлекся.
– Неужели нет никакой таблетки, чтобы выпить и все? – Продолжал вопрошать Электроник.
– Есть. – Леше удалось найти трусы. – Бром. Потенцию как рукой снимет.
– Че ты бл*ть. – Электроник рассмеялся. – Скажешь тоже… Мне не надо, чтобы совсем не стоял. Мне надо, чтобы на тебя больше никогда в жизни не вставало.
От этих слов стало почему-то очень горько на душе. Леша активнее принялся искать свои вещи.
– А что, на других мужчин тоже такая реакция?
– Что? Нет, слава богу!.. – Он затушил сигарету и вернулся в комнату. – Я даже когда порно это петуховское искал, смотрел, чтобы тот, который п*дарас, на тебя был похож.
– В смысле? – Отыскались джинсы. Оставалась футболка.
– Ну, тот, который за бабу у них там. Пассивный, короче.
– Это я понял. В смысле, чтобы внешне был похож?
– Да бл*ть. Чтобы молодой был, худой. Ну, вот как ты.
Леша задумчиво посмотрел на него.
– Ты, наверное, просто всегда был геем, но только латентным.
– Че-е??
Леша закусил губу, поняв, что оплошал с предположением. Решил зайти с другого боку.
– А есть у тебя какие-нибудь воспоминания, где бы ты когда-нибудь сталкивался с геями? Необязательно, чтобы был интим. Может, был у тебя друг какой-нибудь странный в детстве? Или случайно видел что-то такое по телевизору?
– Да че ты из меня извращенца какого-то лепишь? – Электроник смотрел, как Леша натягивает футболку. – Не было никогда ничего такого. И уж тем более друзей никаких таких не было. Нормальные все парни были. У меня вообще счастливое детство было очень, без всяких этих… этюдов в голубых тонах.
– Тогда я не знаю. – Леша поднялся. – Наверное, нам просто не нужно больше видеться. Это пройдет. Если у тебя только на меня такое, просто не общайся, вот и все. – Он направился в коридор, к выходу.
– Ты что, уходишь уже? Может, останешься? Я завтра тебя могу прямо до дома подвезти. Я тут еще неделю жить буду.
– Нет. – «Никогда не оставайся на ночь с такими, как он». – Я лучше домой поеду. Завтра с утра планы.
Он добрался до дома на попутке. Разуваясь в коридоре, растерянно посмотрел на разбросанные кеды Зубова. Из его комнаты слышались звуки какого-то кино. Тихо пройдя мимо, Леша закрылся в своей комнате. Скинул одежду, нырнул под покрывало. Одновременно и хотелось смыть с себя память об этой ночи и оставить как можно дольше на себе его запах и отпечатки рук, которые, казалось, пролегли на коже ожогами.
Телефон завибрировал под утро, часов в пять. Леша сощурился, читая подпись.
– Что? – Спросил он в трубку.
– Я вспомнил короче, прикинь. – Заплетающимся языком проговорил ему в ухо Электроник. – Я был в пионерлагере. Меня родители лет с семи стали туда сплавлять на лето. «Буревестник» назывался. И у нас в общем была эта… как ее… свечка общая. Ты был вообще в лагере, понимаешь, о чем я?
