Текст книги "Легенды Аркхэма"

Автор книги: Алексей Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Рафаил

Мы познакомились с ним на собрании литературного клуба «Монолит» в 92-ом. Сборища эти происходили в Зеленограде, в полуподвальном помещении одного кафе. Местным это было достаточно удобно, а нам, москвичам, приходилось добираться сначала на метро, а затем на междугороднем автобусе. Туда мы обычно ехали по отдельности, а обратно – вместе, так было веселее и безопаснее.

Одним из нас и был симпатичный парень с длинными каштановыми волосами, загадочной улыбкой и библейским именем Рафаил. Он тоже считал себя великим писателем-фантастом, несмотря на отсутствие публикаций. Рукописей его, однако, никто никогда не видел. С произведениями автора мы знакомились только в его собственном пересказе, что у меня лично вызывало сомнения в их существовании. Впрочем, идеи и замыслы в нашей работе – уже полдела.

Мы горячо обсуждали самые разные темы, смешивая фантастику и реальность, не всегда понимая, на каком мы свете. Мне запомнилась, например, идея Рафаила о том, что Атлантида и прочие таинственные страны существовали и продолжают существовать на иной Земле, с другими очертаниями моря и суши, а миф о потопе возник от разъединения космических сфер.

Через год-полтора «Монолит» развалился, как и многое в этой стране, от пустопорожней болтовни и склок в руководстве. Поторчав пару раз перед запертой дверью, мы вернулись в Москву не солоно хлебавши. Лишившись руководящей и направляющей силы, разбежались по своим углам, чтобы вариться в собственном соку. Пути наши разошлись…

Как-то, разбирая горы старых бумаг у себя на столе и вокруг, я наткнулся на клочок бумаги с именем и телефоном. Меня словно ударило током – перед внутренним взором промелькнуло внезапно ожившее прошлое, когда мы были еще так молоды и наивны, а будущее рисовалось в самых радужных тонах.

В тот же день я позвонил Рафаилу – а он ничуть не удивился, словно мы расстались только вчера, и пригласил к себе.

Раньше я никогда не был у него, и адрес мне ни о чем не говорил. Это оказалось далеко – на другом конце Москвы, у предпоследней станции по ветке метро. Рафаил предложил встретить меня прямо там, у выхода, поскольку объяснить на словах дорогу до своего дома затруднялся. Возражать было глупо.

Должен признаться, что я вообще плохо ориентируюсь в незнакомых районах города, хоть и всю жизнь живу в Москве. Несмотря на евклидову логику и ценные указания доброжелателей, ноги словно сами несут меня прочь от намеченной цели, как заколдованные. Частенько мне приходилось блуждать в трех соснах, чтобы потом обнаружить искомое буквально под носом.

Когда я вышел из метро, Рафаил уже ждал меня. За прошедшие годы внешне он практически не изменился. Да и внутренне, казалось, тоже.

С тех пор я нередко бывал у него, и каждый раз он сопровождал меня от станции – надо сказать, не зря. Меня восхищал его автоматизм в стремительном движении по лабиринту городской окраины, где, выражаясь языком газетных штампов, встречалось старое и новое.

Пробираясь дворами, через заброшенную детскую площадку с качелями, искореженными какой-то нечеловеческой силой, мимо мусорной свалки и домов-развалюх с заколоченными окнами, через одичавшие яблоневые сады, вдоль выкрашенного ядовито-зеленой краской забора с неприличными графитти, мимо строительных площадок, где возводилось что-то суперсовременное – с архитектурными излишествами и безумно дорогими площадями, мимо круглого пруда с черной зловонной водой, обрамленного высохшими деревцами, проходя под стилизованной аркой из красного кирпича, мы наконец попадали к башне Рафаила. И все это занимало не более десяти минут!

Хозяин обычно угощал меня чаем с печеньем и пирожными – на сладкое я был падок. Чай он заваривал с какими-то травами, по семейному рецепту – вкус получался странным, но приятным. Впрочем, даже обычное печенье здесь было восхитительно – в отличие от продукта с тем же названием, покупаемого в окрестностях моего дома. Однако в эпоху экономического плюрализма этому вряд ли стоило удивляться. И вообще, может быть, теперь я слишком много значения придаю мелочам и не столько вспоминаю, сколько фантазирую?

У нас часто заходил разговор о старых временах, мы вспоминали наши дискуссии и козыряли друг перед другом приобретенной за эти годы эрудицией – в науке, мистике и искусстве. Нас по-прежнему занимали тайны мироздания и человеческой природы, загадки минувших веков и далеких звезд. Кстати, я наконец увидел рукописи Рафаила и убедился в их реальности.

К сожалению, почерк у него был просто ужасный – скоропись, которую, по его признанию, он выработал сам, и которую мало кто может разобрать. Я вынужден был согласиться. Текст казался написанным на каком-то неведомом древнем языке, и расшифровать его непосвященному было бы не легче, чем рукописи Мертвого моря. Сам Рафаил не удосуживался привести их в читабельный вид или набить на компьютере (последнее он, впрочем, объяснял болезнью глаз). Очевидно, вопрос публикации его волновал мало: важнее было что-то доказать себе. Я же за последние годы стал бОльшим материалистом.

Однажды случилось так, что я оказался на станции метро почти за полчаса до назначенной встречи. Делать было нечего, мотаться вокруг показалось глупо, и я решил сам добраться до дома Рафаила, не утруждая его на этот раз.

Минут через десять я уныло стоял на углу незнакомой улицы, мысленно проклиная себя за самонадеянность. Должно быть, дурная голова и кривые ноги вновь подвели меня – я заблудился. Пытаясь разыскать знакомые ориентиры, я находил пару раз нечто похожее, но это никуда не приводило. К счастью, у меня имелся точный адрес! Смирив гордыню, я обратился к народу.

Народ по большей части был не в курсе. Меньшая часть охотно указывала в самых разных направлениях, что еще больше сбивало с толку. Прилично одетый мужчина в очках и с лысиной авторитетно заявил, что улица такая есть, но дома с данным номером на ней никогда не было и в ближайшее время не предвидится. Наконец, какой-то безобидный с виду старичок в ответ на мой вопрос вдруг расхохотался столь зловеще, что я начал сомневаться, не снится ли мне все это.

Спасение пришло от одной девушки из иномарки, любезно одолжившей на минутку свой мобильник. Я позвонил Рафаилу и объяснил ситуацию.

Он появился на месте неожиданно быстро и незаметно для меня. Похоже, он был рассержен – таким я его раньше не видел. Бросив пару слов, мой проводник повернулся и быстро зашагал прочь, а я устремился вслед, боясь потерять из виду его широкую спину.

После мы пили чай. Чтобы замять неловкость, я пытался острить – должно быть, неудачно, поскольку Рафаил оставался по-прежнему в мрачном настроении из-за моего поступка, в котором я, как ни старался, не мог усмотреть ничего действительно плохого. Мне пришло в голову, что для Рафаила наши прогулки превратились в часть ритуала, нарушение которого вызывает стресс. Неужели мой друг психически болен, или это только эксцентрическая причуда?

Казалось бы, все обошлось, но я не успокоился. Пытливый ум ученого терзался загадкой лабиринта. Где эта улица, где этот дом? Потратив изрядно машинного времени, я скачал из Интернета современную карту Москвы с высоким разрешением. Создатели этой программы заявляли, что с ее помощью можно найти любое место в первопрестольной. Довольно скоро я выяснил, что они ошибались.

Программа разделяла точку зрения лысого интеллигента – улица такая была, а дом нет. Более того, и улица располагалась совсем иначе, чем можно было ожидать. Выведя на экран, а затем и распечатав карту всего района вокруг известной станции метро, я подробно изучил этот план и убедился, что гулял где-то в иных местах и дома Рафаила попросту не существует.

Я позвонил моему таинственному другу и сообщил об этом. В трубке надолго повисло молчание. Наконец, он заявил, что это не телефонный разговор.

– Могу я приехать? – спросил я.

– Приезжай, – обреченно вздохнул Рафаил.

Наш путь от метро в этот раз оказался еще более поспешным. Казалось, мой проводник не желал, чтобы я замечал хоть какие-то подробности. Мне даже показалось, что мы нарочно петляли, потому что солнце, которое сначала грело мне затылок, вдруг выглянуло впереди из-за края строящейся многоэтажки.

Рафаил уже не сердился. Скорее он колебался, словно не зная, можно ли мне довериться. Это взбесило меня: мы знали друг друга много лет, и к тому же в глубине души я просто не верил, что в нашем привычном мирке могут существовать настоящие тайны – как на страницах книг и газет. Для меня все происходящее было просто затянувшимся недоразумением, которому давно пора разрешиться.

– Ладно, – сказал вдруг Рафаил. – Смотри. Может, поймешь.

И он махнул рукой в сторону окна, где маячили дома, дворы, деревья и башенные краны, а над всем этим ветер гнал по небу низкие облака. Недоуменно я устремил взгляд на мирный городской пейзаж, как вдруг картина смазалась…

Реальность – нет, видимость – за окном задрожала, изогнулась, пошла разноцветными полосами, свернулась клубами тумана, которые разошлись куда-то в стороны, открывая… Бездну.

Бесконечная тьма с мириадами звезд открылась мне! Уже не в окне – везде, вокруг… Я висел в космическом пространстве и чувствовал на себе нечеловеческий взгляд – казалось, Бездна смотрит на меня со всех сторон. Мне хватило всего нескольких секунд – непривычный к таким фокусам мозг предусмотрительно отключился.

Очнулся я там же, где и был – на кухне Рафаила. В обмороке я рухнул с табуретки и сразу почувствовал боль от удара об пол. Впрочем, тогда мне было не до этого. Я во все глаза смотрел на хозяина. На существо, именующее себя Рафаилом. Существо, с которым я был знаком долгие годы, но никогда на самом деле не знал. Существо в образе человека, которое никогда им не было.

Ибо кому дано свернуть небо, словно свиток?

– Я пойду, – выговорил я, борясь со страхом и делая вид, что все в порядке, не зная, как еще может обернуться. – Мне пора. Спасибо за чай!

Он неторопливо вышел за мной в прихожую, где я дрожащими пальцами завязывал шнурки. Я боялся смотреть на него, и только в ушах звучал голос:

– Ты ничего не понял. Мне жаль.

– Ничего, – пробормотал я. – Ничего…

– Мы еще встретимся, – заверил меня Рафаил, и это было последнее, что я от него слышал.

Оказавшись за дверью, я рванул вниз по лестнице, будто сорвавшись с цепи. В минуты этого безумного бега мне казалось – а может, так оно и было? – что пролеты исчезают вслед за мной, тают в воздухе, а стены колышутся вокруг, словно занавес космического театра, и семь этажей показались мне вечностью.

Когда наконец я вырвался на воздух, распахнув зеленую дверь со зловеще черной пентаграммой, то… оказался вдруг у выхода из метро. Меня тут же толкнула какая-то тетка с сумками, возвращая к суровой реальности. Посидев пару минут на парапете подземного перехода, я отдышался и направился домой.

Спустя несколько дней я попробовал позвонить Рафаилу, но механический голос сообщил мне, что абонент с таким номером отключен.

Что же сказать напоследок? Мой друг был прав: я действительно ничего не понял, и потому не знаю – радоваться этому или огорчаться. Если разбирать мои чувства по поводу этой истории, то первое из них – стыд. Прикоснувшись к невыдуманной тайне, я не выдержал испытания. Есть откровения, которых мы не достойны. Но может, не все еще кончено? Порой я вижу Рафаила во сне. "Мы еще встретимся", – повторяет он, и сладкий ужас вновь охватывает мою душу, ибо я боюсь даже помыслить – где и когда…

26 августа 2000

Тесная клетка

С детства я любил животных, но обращаться с ними не умел.

Однажды у меня умер хомяк. Как-то утром я нашел его лежащим неподвижно на дне клетки… Может, я неправильно кормил Хому или слишком редко чистил его домик? Или он случайно подхватил какую-то болезнь? Так или иначе, от него остался лишь маленький бездыханный трупик, который я не сразу смог заставить себя взять в руки. Ведь в смерти есть что-то нечистое и отвратительное, как бы ты ни относился к покойному при жизни.

Я похоронил Хому на пустыре за домом. Впрочем, пустырем он казался только взрослым… Для нас, детей, это была целая страна – с горами и долинами, лесами и озерами. Там росли странные растения, которых я больше не видел нигде… но никому до этого не было дела.

Воздав последние почести усопшему, я отправился домой, но тут вдруг услышал чей-то отчаянный писк. Бродячий кот выбрался из травяных джунглей, а в пасти у него трепыхалось нечто живое. Не в силах вынести еще одну смерть, я замахнулся на кота лопатой. Тот выпустил свою жертву, бросившись наутек, и теперь я смог рассмотреть маленькое существо повнимательней.

Размерами, рыжим мехом и пушистым хвостом оно напоминало белку. Но необычная форма мордочки и цепких лапок придавала ему забавное сходство с человеком – пожалуй, большее, чем положено простой белке! Может быть, мне попалась какая-то карликовая обезьянка из заморских стран? Позже, придя домой, я полистал любимые книжки с картинками животных, но ничего похожего не нашел.

Зверек сразу пошел за мной, а затем вспрыгнул на плечо. Дома я устроил его на место Хомы, предварительно хорошо почистив клетку, и наполнив кормушку разной едой. Новый жилец принялся ее уминать и выглядел совершенно довольным жизнью.

Самое странное, что родители даже не заметили подмены. Впрочем, мне это было только на руку.

Зверька я назвал Рыжиком. Мы неплохо подружились. С тех пор, как он появился в доме, мне стали сниться удивительные сны. В них мы с Рыжиком путешествовали по сказочному лесу. Под высоким пологом там царил полумрак, в котором таинственно фосфоресцировали древесные грибы и сверкали глаза невиданных зверей, скрывавшихся в дуплах и зарослях.

На опушке леса, у замшелых валунов, собирались существа из Рыжикова племени. Во сне я понимал их язык, и они рассказывали мне волшебные сказки о далеких странах, тамошних людях и нелюдях. Но просыпаясь я, увы, все забывал…

Так продолжалось пару недель. Потом Рыжик заскучал, затем стал проявлять беспокойство и пытаться выбраться из клетки. Хома когда-то вел себя так же – и на мой взгляд, совершенно неразумно. Разве любовь и уход не лучше голода и опасностей на воле?

Во сне Рыжик просил отпустить его в родной лес. Близилось полнолуние, и это как-то было связано с возможностью перехода. Но я был непреклонен.

Тогда волшебные сны прекратились, а зверек мой стал вести себя совсем как дикий. И руку к нему в клетку нельзя было сунуть без толстой рукавицы, не рискуя быть укушенным до крови.

Однажды я нашел Рыжика мертвым. Он удавился, пытаясь пролезть между прутьями решетки. И этого уже было не скрыть.

Пришлось похоронить его на пустыре, рядом с Хомой.

Новых питомцев я уже не заводил.

Месяц спустя, когда мои расстроенные чувства поутихли, я вдруг вновь увидел Рыжика во сне, и очень этому обрадовался.

Мы снова шли через лес, но почему-то иной дорогой.

Маленький друг вывел меня к полуразрушенному каменному зданию, похожему на церковь. Отодвинув полог вьющихся растений, мы поднялись по древним выщербленным ступеням. Внутри царили пустота и запустение, мозаичный пол покрылся вековой пылью и обломками камня. Фрески на потрескавшемся куполе с трудом можно было разглядеть, но похоже, они изображали драконов, единорогов и прочих сказочных существ.

Посреди зала стояло зеркало в темной дубовой оправе, блестящее, как будто его вытирали только вчера. Я подошел и увидел себя в нем. Странно, но только я один там и отражался – все остальное застилала мерцающая зеленоватая дымка.

Чем больше я смотрел на свое отражение, тем более четким оно становилось, наливаясь жизнью. А я чувствовал, что не могу пошевелиться… Наконец, мой двойник вышел из зеркала, и в этот момент я умер.

Витая под куполом, я видел, как моим мертвым телом пировали маленькие хвостатые друзья. А существо из зеркала отправилось прочь из леса, чтобы занять мое место в Яви.

Теперь я – бесплотный дух. Призрак, сотканный из лунного света и грез, в стае подобных себе. Каждую ночь, свободные и прекрасные, мы танцуем и веселимся на руинах древних городов, чьи имена преданы забвению.

И звезды мерцают нам с неба под неумолчный стрекот цикад.

январь 2003

Узник Ка-Шаргата

"Я пишу на стенах своей тюрьмы черной кровью одной из мелких тварей, что водятся здесь. Не думаю, что это прочтут при моей жизни. Возможно, не прочтут и никогда. Но если люди однажды достигнут этой планеты на космических кораблях, даже через сотни лет, пусть знают мою печальную историю. Надеюсь, им хватит сил справиться со вселенским злом и коварством, с коими довелось здесь столкнуться мне.

С детства я не любил скучный мир, в котором родился. Душа томилась в ожидании чего-то иного, воображение уносило в неведомые дали. Возможно, я мог бы стать художником или писателем, но вместо этого посвятил жизнь изучению забытых культов, колдовских рукописей и таинственных артефактов.

Много лет прошло, прежде чем я совершил свое открытие. В головоломке древней тайны не хватало последнего элемента, и в его поисках я приехал в Аркхэм. Меня интересовал музей Рэндольфа Картера, писателя и исследователя непознанного. Хранителем музея был некий Кристофер Мэнтон, странный и нелюдимый старик.

Он принял меня неохотно, что лишь больше распалило меня.

Я сразу перешел к делу, спросив, имеются ли в коллекции Часы Йан-Хо.

– У нас много загадочных экспонатов. Порой они имеют много имен, а порой безымянны. Истинное же имя и предназначение каждого, возможно, навсегда останутся тайной для смертных.

Тогда я решил, что старик просто морочит мне голову.

– Речь идет о полой конструкции в форме гроба, с ручками и циферблатами на крышке. По моим сведениям, мистер Картер приобрел Часы в 20-е годы.

– Да, – вздохнув, признал Мэнтон, – такой экспонат у нас есть. Зачем он вам?

– Я полагаю, что с его помощью можно путешествовать по Вселенной!

– Вот как?

– Пожалуйста, выслушайте меня. Много лет я изучал древние рукописи. Однажды в гностических хрониках III века мне довелось прочесть легенду о Ка-Шаргате, Темном замке, возведенном в сумрачном и холодном мире. После Великой войны в Небесах там нашел прибежище легион крылатых демонов. Они обитали там тысячи лет, а затем ушли, уступив место иным чудовищам – порождениям Тьмы и Звезд. Легенда гласит, что в мире том камень кажется легким, как перо, Солнце в небе подобно яркой звезде, а Луна огромна и темна. Год там длится два земных века, а зимы столь суровы, что воздух обращается в снег. Мир этот называют по-разному, в том числе – Юггот!

– Вот как? – повторил Мэнтон скептически.

– Как вам должно быть известно, Югготом в древности именовали Плутон – девятую планету Солнечной системы, вновь открытую лишь в XX веке. И все подробности, изложенные в легенде, вполне соответствуют современным научным данным.

– За исключением демонов и чудовищ…

– Пусть так. Часть рукописи была зашифрована, но там был скрыт от непосвященных способ достичь Ка-Шаргата. Долгие годы я пытался проникнуть в тайну, но безрезультатно. Пока не занялся изучением с трудом добытых мною фрагментов дневников Ван Тасселла, легендарного метафизика, путешественника и изобретателя, жившего более ста лет назад. Во время путешествия по мертвым городам Внутренней Монголии он вступил в контакт с космическим Духом из звездного скопления Гиад, который открыл ему тайны Мироздания, вдохновив на создание Часов Йан-Хо. Ван Тасселл писал, что Числа и Знаки, которые поведал ему Дух, открывают дорогу во Вселенную, во множество Мест и Времен.

– Я работаю здесь давно и слышал немало странных историй, – заметил мой собеседник, – Бывали и похлеще… Так что вы, собственно, хотите?

– Не считайте меня сумасшедшим! Я уверен, что, выражаясь современным языком, речь идет о некой транспортной сети, созданной в незапамятные времена какой-то космической сверхцивилизацией. А Часы, изготовленные Ван Тасселом, представляют собой примитивный, самодельный портал этой сети. Зная нужные коды и координаты цели, можно использовать его для перемещения в иные миры. И эти данные у меня есть! Используя записи Ван Тассела, мне удалось раскрыть древний шифр и определить координаты Юггота. Я хочу отправиться туда!

– А вам известна судьба Ван Тасселла?

– Он таинственным образом исчез… Но это ничего не значит. В свете изложенного, я думаю, он отправился в космическое путешествие…

– … и не вернулся.

– Значит, не захотел! Неужели вы думаете, что Земля – лучшее место во Вселенной? Так может казаться лишь тому, кто никогда не мечтал об ином.

– Вы сознаете, что даже если вы правы, то подвергаете себя смертельной опасности? Вы же не знаете, что ждет вас на той стороне. Возможно, вас просто съедят какие-нибудь демоны и чудовища, или кто там еще… Ваша затея выглядит сущим безумием! Я не могу разрешить ничего подобного.

– Вы просто старый зануда, Мэнтон! Вы паразитируете на славе великого Рэндольфа Картера, а в душе остаетесь обывателем, каких тьма. Мне не нужно вашего разрешения. При необходимости я готов применить силу!

С этими словами я вытащил и направил на старика револьвер.

Он отшатнулся, морщинистое лицо стало еще более угрюмым и замкнутым.

– Хорошо, – скрипуче произнес он. – Пусть вам недорога ваша жизнь, а мне своя дорога, хоть и осталось ее уже немного.

И он провел меня к Часам… Доселе я не видел их во плоти. Их вид вызвал во мне ощущение сбывающейся мечты, восхищение и вместе с тем страх – что если у меня ничего не получится? Лихорадочно я начал вертеть ручки, то и дело бросая взгляд на недовольного хранителя. Тот лишь качал головой:

– Вы совершате большую ошибку. Эти Часы никогда не приносили добра.

Должно быть, он знал, о чем говорил, но я убедился в этом много позже.

За стрельчатыми окнами моей темницы идет снег. Впрочем, сказать так – значит, ничего не сказать. Снежинки просто огромные, размером с ладонь; они переливаются радугой в огнях Ка-Шаргата. Раньше меня восхищало это зрелище, теперь я его ненавижу… Снег падает медленно, невыносимо медленно. Метель уже занесла все подступы к замку. Снег будет идти годы, пока не поглотит Ка-Шаргат целиком и не погребет нас заживо… Но не остановится и тогда. Вся планета укроется саваном в ожидании весны, до которой мне не дожить…

А пока я могу, хоть изредка, когда проясняется, видеть звезды и Солнце. Порой их затмевает огромный серый диск Харона. Я пытаюсь найти в небесах голубую искорку Земли, но слишком далеко она отсюда и слишком мала. Глупец, зачем я покинул родную планету?

Я пишу, чтобы не сойти с ума от отчаяния.

Закрыв за собой крышку «гроба», я оказался во тьме, ощутил сильное головокружение, а потом увидел свет. Деревянная стенка передо мной стала вдруг матовой и полупрозрачной. Я отворил ее…

И увидел просторный зал странной архитектуры. Неловко двигаясь в условиях слабой гравитации, я выбрался из кабины портала и ступил на каменный пол, украшеный причудливой мозаикой.

В зале я был не один – меня встречал сонм существ, похожих на серых жаб размером с крупную собаку, о трех парах конечностей. Они лишь пучеглазо таращились на меня и не выглядели опасными.

Некоторое время мы рассматривали друг друга, а затем в зале раздался звук, подобный игре органа. Лучи света из скрытых в стенах источников сплелись в нечто живое, движущееся, радужное…

И оно заговорило со мной:

– Приветствую тебя, о странник, в Темном замке Ка-Шаргат! Я – Дингир-Зум, Дух-хранитель замка, а существа, коих ты видишь – клибботы, мои слуги. Мы воздаем хвалу мудрости и смелости, что привели тебя сюда. Будь нашим гостем, путник.

Не стоит объяснять, как на меня подействовали эти слова. Я словно попал в волшебную сказку, в мир своих давних мечатаний. Мне даже не показалось странным, что Дух говорит по-английски…

Первый период моего пребывания в Ка-Шаргате был подобен фантастическому сну. Это ощущение усиливалось необычайной легкостью во всем теле, обусловленной пониженной гравитацией Юггота. Я почти не чувствовал усталости и не нуждался в обычном сне. Хлопотливые клибботы кормили меня неземными явствами и услаждали слух музыкой далеких миров. В остальное время я бродил по Ка-Шаргату, изучая его.

Этот замок – поистине циклопическое сооружение, созданное гигантами. И хотя большинство помещений оказались либо пусты, либо заперты (иногда целыми этажами), мне довелось узреть немало диковин.

Я видел старую мебель, явно не предназначенную для человеческого тела, и брошенную утварь неведомого мне назначения. Предметы, большие и маленькие, похожие на абстрактные скульптуры, возможно когда-то служили кому-то… Я листал огромные книги со страницами из тонких листов металла с выгравированными символами, которые мне не дано было прочесть.

Дингир-Зум показал мне и склеп Первых Хозяев. По жуткому обычаю своего народа они были мумифицированы, покрыты пленкой из золота и заключены в прозрачный материал, подобный янтарю. И вот, тысячи лет спустя, эти сверкающие монстры, похожие на крылатых демонов, скалились на меня с высоты десятифутового роста из своих многогранных янтарных саркофагов.

После них в Ка-Шаргате обитали многие инопланетные расы. Рогатые гуманоиды с Гиад исполняли здесь мрачные и таинственные ритуалы. Пурпурные слизни-гермафродиты Арктура предавались разнузданному веселью. А разумные муравьи Сириуса думали только о поиске новых знаний, подчинив свою жизнь науке и дисциплине. Побывали здесь и ракообразные Ми-Го, герои жутких легенд.

По словам Дингир-Зума, последние десять югготских лет замок стоял в запустении, посещаемый лишь редкими смельчаками из рода людей. От них Дух и учился земным языкам, а также получал информацию о нашей планете и ходе истории на ней.

Когда эйфория первых дней прошла, я попросил Дингир-Зума отправить меня обратно на Землю, чтобы я мог поведать о своем открытии и посрамить скептиков. Дух вежливо отказал мне, сообщив, что между нашими планетами как раз проходит астральная буря, и помехи от нее затрудняют связь. Буря может продлиться еще пару дней, а пока он приглашает меня погостить еще. Я поверил ему и согласился.

Так начался второй период моего пребывания в Ка-Шаргате. День шел за днем, а Дух все не отпускал меня – под благовидным предлогом. Я все больше осознавал, что нахожусь полностью в его власти, и все больше мучился подозрениями, то погружаясь в них, то гоня от себя. Дингир-Зум коварно играл со мной, а потом все же раскрыл карты, чтобы добить окончательно.

Он и не собирался отпускать меня. Я стану узником Ка-Шаргата, как до меня ими были другие глупцы и гордецы, чьи останки ныне скрыты в подземельях замка. А когда я умру (что по меркам бессмертного Духа произойдет довольно скоро), он поглотит мою душу, усвоив все знания, мысли и чувства человека. Кости мои будут покрыты золотом и заключены в янтарь, а слабая плоть еще послужит иной цели…

Да, опять тошнота подступает к горлу. Ведь нечестивая пища, которой кормили меня жабоподобные клибботы (и которую ели они сами), была изготовлена на основе клонирования моих предшественников! Узнав об этом, я объявил голодовку… Но оказался слишком слаб духом, чтоб продолжать ее долго. В конце концов, каждый стремится выжить.

Со временем я стал лучше понимать Дингир-Зума. Ведь он сам стал первым узником Ка-Шаргата. Созданный как его неотъемлемая часть, тысячи лет он не может покинуть свой забытый пост. Созданный служить, он лишился Хозяев и стал господином над мерзостью запустения.

Все эти мысли не умаляют моего желания расправиться с ним. Сдается мне, он не столь нематериален, как хочет выглядеть. Где-то в лабиринтах замка скрывается его тело. Добраться бы до него!

А пока я смотрю в окно и вижу, как медленно падает снег.

Зима будет долгой."

Эти записи были обнаружены ксенологической экспедицией во время раскопок в южном полушарии планеты Плутон среди руин и артефактов явно внеземного происхождения. Сегодня уже очевидно, что легендарный Ка-Шаргат представлял собой одну из тайных баз пришельцев, контролируемую неким искусственным интеллектом (так называемым Дингир-Зумом), который со временем сам вышел из-под контроля. По ряду признаков, надписи датируются концом ХХ века. Таким образом, с момента их создания Плутон совершил не более одного витка вокруг Солнца. К сожалению, дальнейший ход событий и причины разрушения замка пока остаются неизвестны. Возможно, новые исследования прольют свет на эту загадку…

май 2004