Текст книги "Дискретная когерентность"

Автор книги: Алексей Курилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Аня обессилено затянула себя руками сверху на матрас и начала грести к берегу. Волны стали спокойней и ей не составило труда выплыть на берег, Однако родителей не было видно, Аня стояла и думала, куда могло отнести её вдоль берега? В те короткие моменты, когда она выныривала она с трудом различала, где берег, не то, что определить направление течения. Очень ярко светило солнце, хотя, когда начинался шторм солнца не было вовсе, она приложила ладонь козырьком и изучала местность. Люди-люди-люди, все такие разные и одновременно такие одинаковые, как же я найду теперь маму и папу? Комок подкатил к горлу, она вдруг почувствовала, что потерялась, по-настоящему потерялась и заплакала. Тут же вспомнила, что только что ударилась и у нее идет кровь, провела рукой по щеке и лбу и удивленно заметила, что крови нет, видимо ей попались водоросли в руку и она зря испугалась, от этой мысли стало немного легче.

Вдруг, возле самого выхода с пляжа она заметила холодильник с мороженным, утром они покупали там мороженое и потом пошли к морю. Точно вот там мы купили мороженное, потом пошли прямо к морю, вот там красивый канат, привязанный к коряге, потом мы повернули налево и пошли еще немного. Она заметила родителей, мама стояла возле полотенца и смотрела в сторону моря, а папа бегал вдоль берега и кричал в море, видимо звал ее, но из-за шума моря ничего не было слышно. Она обрадовалась и разрыдалась понимая, как близко она была к тому, чтобы потеряться. Вся в слезах и соплях рыдая, она мчалась на встречу к маме, матрас бил её по ноге и мешал ей бежать быстрее, но бросить его она не могла, он её спас.

– Анечка, золотце, что случилось? – Запричитала мама, как только увидела рыдающе дитя, несущееся к ней.

– Я потерялась! Я утонула, а потом потерялась.

– Как так утонула, у тебя что-то болит? – Быстро ощупывая руками и пытаясь разобраться не сломаны ли кости мама потрогала все ноги и руки.

– Нет ничего не болит. Раньше болело, но сейчас нет. – Все еще всхлипывая и заикаясь от плача говорила Аня.

– Где болело, о чем ты? – Спросил папа, он вернулся обратно, заметив, что Аня уже рыдает на руках и потихоньку успокаивается.

– Я заплыла и хотела на матрасе обратно прокатиться, а потом волна и меня перевернуло, я ударилась о дно лбом и щекой, было очень больно, потом я вынырнула и увидела кровь.

– Как ты увидела кровь на лбу?

– Я рукой провела, на руке кровь была, а потом я плыла к берегу, а меня водой обратно тянуло, и я никак не могла выплыть, а потом я оказалась рядом с матрацем, залезла на него и опять поплыла к берегу.

– Погоди, а почему ты перевернулась на матрасе и ударилась?

– Ну как же, волны же огромные были, когда мы пришли и я пошла на них кататься.

– Анюта, какие волны? Солнце палило нещадно, мама просила тебя в панамке купаться, чтобы солнечный удар не схватить, кстати, где твоя панамка?

– Я её не брала, – искренне удивилась Аня и посмотрела вокруг, её любимой панамки с микки Маусом нигде не было видно. Наверно я её одела.

– Не одела, а надела. То есть ты не помнишь была у тебя панамка или нет?

– Не помню, но это не важно, а потом я вышла на берег и потерялась, я не видела, где вы и куда идти. А потом я увидела мороженое, точнее холодильник, где утром брали мороженое и вспомнила как мы шли и нашла вас.

– В общем я думаю дело было так, ты опять загорала на своем матрасе и скорее всего у тебя был солнечный удар, а когда ты сползла или как-то скатилась в холодную воду, то пришла в себя.

– Нет, я тонула, я точно помню это!

– Ну наверно да, когда ты упала в воду ты могла глотнуть немного воды.

– А кровь?

– Вот именно, а кровь?

Папа достал мамино зеркало из сумки и показал отражение Ани, на лбу, на щеке, на шее, да и вообще нигде в поле зрения не было ни малейшей царапины. Но Аня же помнит, как саднило кожу и как жгло от соленой воды, она закрыла глаза и вспомнила как это было, приложила руку и открыла глаза. Под рукой ничего не было, обычная, пока еще бледная, гладкая кожа. Ну не могло же ей все это приснится из-за солнечного удара? Впрочем, почему не могло, где это видано, что бы вода текла от берега в море?

– Пап, мне было очень страшно, я правда тонула.

– Ань, ты сказала, что были волны, но их нет, посмотри! И мы действительно сегодня утром покупали мороженое, потому что было очень жарко и ярко светило солнце.

– Мороженое было, я так и сказала.

– Вот, а если есть солнце, то откуда волны? Должен быть ветер и пасмурно.

Аня задумалась, а ведь и правда, когда она разворачивала обертку от мороженого светило яркое солнце. Она видела, как её тень тоже разворачивает мороженое, и еще подумала вот было бы здорово взять еще одно мороженое у тени, но тень была на песке, и она тут же передумала, потому что мороженое с песком – это не вкусно.

– Да, когда брали мороженое было солнце.

– Вот видишь? Не переживай, солнечный удар – это неприятно, но не смертельно. Просто в следующий раз обязательно надевай панамку, договорились?

После этого они еще часто ходили на пляж загорать и купаться, было много разных приключений, однажды неподалеку от берега встал на якорь огромный корабль. Он был такой огромный, что поначалу показалось, что это просто какой-то остров, только потом стало понятно, что это настоящий корабль. А еще они брали экскурсию на катере и отплыв от берега им встретились дельфины, они прыгали рядом с катером и позади него, было сложно представить, что они так легко развивают такую огромную скорость. На море было хорошо, можно было лопать вареную кукурузу, что продавали на пляже бродячие торговцы, вечерами гулять вдоль берега и слушать как поют цикады. Утром на завтрак всегда был свежий апельсиновый сок и если в начале поездки это было просто наслаждение, то ближе к конце поездки он стал кислым до ужаса, но пить его приходилось, так как мама считала его полезным.

Аня в последующие дни после того странного происшествия ходила купаться, она несколько опасалась, но это быстро прошло. Погода стала более солнечной, лишь под конец второй недели под вечер пошел ливень, но он закончился так же внезапно, как и начался. Было тепло и весело и море Анюте очень понравилось, она даже подружилась с мальчиком они бегали по пляжу и собирали ракушки, нашли даже несколько завитушек которые были очень ценными. А еще он научил её кидать камни лягушкой, но родители были против, утверждая, что так можно нечаянно попасть кому-нибудь по голове. Это было самое необычное лето из тех, что приключились с Аней.

На обратной дороге они заехали опять к тете Агате, и она хвасталась и рассказывала, как они провели время на море. её сыновья часто бывали на море, однако этим летом им было суждено сидеть дома и поэтому они с радостью слушали рассказы Ани весь вечер. Оттуда они выехали очень рано утром, было еще темно и скорее даже это была еще ночь.

– Пап, а почему мы так рано выезжаем?

– Потому что мы сегодня же вечером или чуть-чуть завтра ночью уже будем дома.

– То есть на обратном пути мы не поедем к бабе Лиде?

Папа посмотрел на Аню и тихонько сказал

– Нет, Анют, мы заезжали по пути туда просто потому, что она умерла, и так принято, надо было заехать и простится.

– Как это умерла? – Аня не верила своим ушам

– Ну так, понимаешь, люди они так устроены, что они рождаются, потом живут, сначала учатся сами, потом учат других, а потом умирают.

– Пап, но мы же заезжали по пути туда.

– Да, я помню, ты громко не говори, это была мамина мама, ей тяжело это пока.

– Но пап, она же была жива?

– Ну конечно, когда-то она была жива. Ань, тебе же уже двенадцать лет, что именно тебя удивляет?

– Когда мы заезжали по пути туда, баба Лида была жива! Она еще меня конфетами угощала, трюфелями, я помню!

– Ань, бабы Лиды уже не было, а конфеты были, это называется поминки.

– Да нет же, там еще на гитаре во дворе играли!

– Такие подробности я не помню, все, мама идет, в общем обратно мы едем прямо домой.

Аня чувствовала себя обманутой, ей не верили! Она говорила чистую правду, а ей не верили! Это как в детстве, еще в детском саду, когда она рассказала, что не бывает температуры минус пятьсот градусов, так как это ниже абсолютного нуля, она сама не очень понимала, что такое абсолютный ноль, но вот число минус двести семьдесят три она запомнила очень точно и знала, что меньше быть никак не может. Но дети и даже воспитательница утверждали, что бывает и миллион градусов как плюс, так и минус. Она тогда чувствовала себя точно так же, хотелось плакать от бессилия от того, что ей не верят! И самое плохое, она не знала, как это доказать. У нее в памяти стали всплывать воспоминания, как они приехали к бабе Лиде, щебень во дворе, который хрустел под ногами. Как они спали прямо на полу, и запах яблок. Она вдруг вспомнила, что они взяли яблок с собой и она ела их по дороге, а потом они передали яблоки и конфеты тете Агате, а та дала их своим детям и они о чем-то долго разговаривали с родителями перед сном, когда пили вино.

С возрастом она смирилась с тем, что бабы Лиды и правда не было и ей это просто показалось. Все события укладывались именно так, как рассказывали взрослые, кроме одного, она помнила как её назвали отличницей, а папа зачем-то рассказал про тот дурацкий случай, когда его вызвали к директору. Кому он это рассказывал? Быть может это был кто-то другой, кто тоже пришел на похороны? События этой поездки стерлись со временем памятью и остались только осколки воспоминаний. Она могла легко вспомнить запах эвкалипта, который стоял в городе и вместе с запахом кожа начинала пылать как тогда, когда она загорала каждый день. Еще она могла вспомнить вкус соленой воды, это ж надо было первым делом опустить палец в море и облизать его? Она казалась горькой и соленой одновременно, хотя потом она убедилась, что она просто соленая. Но с тех пор она очень сильно боялась воды и могла купаться только в неглубоком бассейне или возле самого берега, она не помнила как тонула, точнее для нее это стали просто слова, без эмоций, но в воду она больше так и не заходила, если глубина была хотя бы по плечи. Она не могла объяснить, чего она боится, она умела плавать, могла лежать на воде и понимала, что утонуть ей будет очень сложно, но страх был сильнее. Заходя в воду, она всегда аккуратно прощупывала дно, ступая медленно и только убедившись, что глубина небольшая она расслаблялась и могла позволить себе окунутся в воду. Даже в старших классах, когда они собирались на озере и устраивали пикники она никогда не ходила купаться, впрочем, это не мешало ей надевать купальник и загорать наравне со всеми.

Глава 3

Леонид, как и полагается мальчикам, школу скорее “проскочил”, чем прошел. Больше всего ему нравилась химия и физика, разбираться в процессах это было его, он чувствовал это. Ему нравилось все самое новое, первая проблема в которую он уткнулся была квантовая механика. Вся жизнь Леонида разделилась на до и после, до квантовой механики все было просто и понятно, есть молекула, в зависимости от температуры она дергается, внутри она состоит из атомов, которые связаны друг с другом некой силой, у атомов есть ядра и вокруг летают электрончики. А потом пришла квантовая механика и все стало странно. Оказывается молекула, если на нее никто не смотрит, может быть вообще волной, внутри молекулы есть атомы которые вроде как связаны, но на самом деле нет и все это никуда не дергается и не прыгает, оно как бы существует в определенном объеме одновременно повсюду, то есть молекулы как таковой нет, но она может оказаться как только ткнут палкой в то место, где она могла бы быть. Бред, но внутри атома все еще хуже, электроны не летают, они присутствуют таким равномерно размазанным облаком вокруг ядра. А ядро – это не склеенные протоны и нейтроны, это некая точка в пространстве вокруг которой существует равная вероятность нахождения протонов и нейтронов. Сколько бы раз Лёня не читал книги по квантовой механике он не понимал ее, он понимал отдельные части, но в кучу они не собирались никак, как говорится: “Угадал все буквы, но не смог назвать слово.”

Он удачно принимал участие в олимпиадах по физике и это позволило ему поступить в институт практически без экзаменов, но в институте до него дошла волна “современности”, пришлось изучать базовые основы, которые были очень далеки от всего, что ему нравилось. Было дико скучно, приходилось зубрить никому ненужные определения, смысл которых терялся во время зубрежки. Было нудно и скучно, однако он понимал, что это необходимость и ему как-то надо прожить это время, желательно, конечно, еще и чему-то научится, но это уже опционально.

Утром, Леонид открыл глаза, посмотрел на безумно громкий будильник строгим взглядом и понял, что он сегодня идет ко второй паре, наверно, если не передумает.

– Леонид, просыпайся, солнце!

– Кто здесь? – Лёня уже знал ответ, это была Светка, они вчера вместе были на дне рождения и потом отправились к нему. Что было потом он не помнил, но раз Света еще тут, все было нормально.

– Алкаш, вставай давай! – Наиграно грозным голосом крикнула Света из кухни.

– Как это резко контрастирует с солнцем…

– А ты не делай вид, что ничего не помнишь и будет тебе и солнце, и кофе в постель.

Светка зашла в комнату в одной футболке – в его футболке. Длинные и ровные ноги смотрелись очень выигрышно при одежде такой длины, в руках было две кружки которые дымились и пахли кофе.

– М! Ты сварила нам кофе?

– А то! Что ж ты думаешь, я так просто на кухне торчала.

– Чем будем завтракать?

– У тебя в холодильнике я нашла кетчуп, два сухих огурца и что-то синего цвета, видимо лимон. Ты будешь сушеные огурцы с кетчупом?

– А их вообще едят?

– Ты мне скажи, это твой холодильник, я-то такое впервые вижу.

Кофе был на удивление хорош, он пах как кофе и на вкус был как кофе, Леонид чувствовал яркий вкус и что-то еще. Что именно он понять не мог, но было вкусно.

– Ты что-то добавила в кофе?

– Конечно! Свою любовь и душу… И маленький кусочек шоколадки, у тебя валялась надкусанная.

– Точно, шоколад, это ты молодец, это ты классно придумала.

– Это не я, это давно придумали. Ну что? Ты все еще собираешься ко второй паре?

Леонид только сейчас заметил, что все вещи, которые они вчера сняли так и валялись на полу, он залпом допил кофе и посмотрел на Свету.

– А у тебя под майкой что?

– Ничего, поэтому я и спрашивала какие у тебя планы?

Леонид забрал кружку кофе и поставил её на пол, завалил на себя Светку и сразу вспомнил, что было вчера. Футболка быстро улетела к другой одежде и, если бы не сушеные огурцы можно было бы не выходить никуда и намного дольше.

На улице было хорошо и тепло, была поздняя весна, самое приятное время года для природы и самое адовое время для студента. Сессия больше не грозила дальним огонечком, это был пожар, и он гнался за всеми студентами, а те, у кого были хвосты начинали даже гореть и чувствовать не только тяжелое дыхание огня позади, но и запах паленого хвоста. Леонид со школьных времен привык разделять предметы на “это интересно” и “придется вызубрить”. При этом первая часть предметов залетала сама, не надо было даже напрягаться с учебниками, а вторая часть не помещалась в голову как бы её туда не запихивали. Был проверенный метод, надо было за три дня перед экзаменом начать зубрить материал, зубрить все, что могли спросить по билетам, а вопросы как правило были известны к этому времени. Не обязательно учить много, достаточно было выучить ключевые моменты, фамилии, какие-то фразы или даты, остальное была вода. Воду лить Леонид не любил, но умел, на экзамене он готов был поступиться своими принципами и налить столько воды, сколько влезет.

Первым был несложный экзамен по физике, ему это нравилось еще со школы, в билетах не было ничего сложного, поэтому к подготовке он отнесся с легкой иронией. Конечно, он не мог утверждать, что знает больше, чем преподаватели, но в некоторых областях он мог с легкостью поспорить с ними на равных. Он пролистал учебник и конспекты, ничего нового не нашел и поэтому с чистой совестью лег спать в ночь перед экзаменом. Давно известное правило, что учить что-то в ночь перед самым экзаменом бесполезно, знания не удержатся, а напряжение возрастет.

На экзамен Леонид предпочитал никогда не опаздывать и даже приходить заранее, чтобы можно было занять очередь не в первых рядах, но и не последним. Народу у аудитории уже собралось порядком, он протолкался к списку и записал себя двадцать пятым, узнал, что экзамен еще не начался и решил повторить шпаргалки – краткие тезисные записи, дававшие почву для размышлений ему одному и бесполезные для всего остального потока. Сидеть возле аудитории он не видел никакого смысла, поэтому отловил в суматохе пятерых кто идет перед ним по списку и попросил написать ему в телефон, как только они пойдут на экзамен. Рисковать ему не хотелось поэтому он записал себе список и отправился в кафе на первом этаже, где народу было заметно меньше, а кофе по студенческим меркам был съедобный.

– Привет, чего это ты, экзамен что ли?

Это был его знакомый, Антоха, он поступил в институт на год раньше, Леонид в тот год поступал на врача, как советовали родители, но еще на первом курсе осознал, что родители это хорошо, но семь лет медицины он не вынесет и бросил примерно через пол года. Как это ни странно, но он не ушел во все тяжкие, а добросовестно готовился к поступлению в физтех.

– Привет, да, сегодня физика, а ты чего тут?

– У меня зачет, пересдача сопромата сегодня, жду пока препод придет.

– А чего тут, а не в аудитории?

– Сказали он первым делом сюда, а уже потом к себе, я решил его по пути перехватить, можетбыть получится договорится.

– Не учил?

– Это же сопромат, учил, но что толку то? Как сам? Мандражируешь?

– Да нет, спокойно все, я же физику со школы люблю.

– Ну да, я помню на олимпиадах тебя, ты тогда в восьмом классе порвал всех в городе.

– Да, в тот год удачно вышло, моя тема реферата на олимпиаде выстрелила.

Антона не обманули, и преподаватель зашел первым делом именно в кафе, Антон сразу оживился и решался подойти.

– Молодой человек, не могу сказать, что рад вас видеть, но я так полагаю вы тут по мою душу? – Преподаватель не стал ходить вокруг да около и сделал предупредительный выстрел в голову.

– Да, Федор Алексеевич, мне бы зачет вам пересдать, а то сессия на носу, а у меня хвост висит.

– Хвост говоришь висит? Это ты зря! Хвост надо держать пистолетом, ладно, не буду тебя сильно мучать, расскажи теорему о взаимности работ.

– Ну это, сейчас, – Антон закрыл глаза и монотонным голосом выпалил явно заученную фразу. – Возможная работа сил первого состояния на соответствующих перемещениях, вызванных силами второго состояния, равна возможной работе сил второго состояния на соответствующих перемещениях, вызванных силами первого состояния

– Заучил, а смысл то понял?

– Вроде понял.

– Вроде? Ну давай зачетку, к экзамену постарайся без “вроде”.

Преподаватель поставил зачет и вернул изрядно потрепанную зачетку обратно. Антон воссиял и моментально скрылся из виду. А Леонид остался читать свои шпаргалки. Кофе кончился и одновременно с этим ему пришло сообщение:

– Я захожу, – сообщение было коротким, но контакт все еще был в сети.

– Не пуха.

– К черту, – вот теперь контакт вышел. Видимо ждал этого пожелания.

Лёня сверился со списком, это был последний пятый, а значит его очередь следующая. Это было более чем неожиданно, он рассчитывал, что двадцать четыре человека пройдет часа за три, ну может быть два. Интересно, по сколько человек они их запускают по пять, по десять? В любом случае пора бежать, потому что времени у него ровно один ответ, а надо еще и подняться на шестой этаж. У лифта уже собралось человек пять. И как только лифт приехал, все дружно зашли в него. Леонид удачно оказался около кнопок, заметил, что горит только его шестой и восьмой этаж, а в лифте только первый курс и возражать скорее всего никто не будет.

– Ну что, может экспресс? – Предложил Леонид.

– Это как это? – Спросил кто-то из толпы.

– Сейчас увидите.

Леонид развернулся к кнопкам и приготовился. Один палец лежал на кнопке “отмена” другой на цифре шесть. Как только лифт пытался остановится, чтобы принять на борт новых пассажиров, он быстро нажимал отмену и сразу кнопку этажа, от чего лифт притормаживал на этаже и тут же отправлялся дальше, не открывая дверей. Это и был экспресс, он сам увидел такое впервые на первом курсе и сразу же запомнил этот прием. Знающие люди начинали стучать в двери с той стороны и ругаться, но сделать ничего не могли, ну не побегут же они вверх, выискивая, где именно остановится экспресс, а узнать кто в лифте не было никакой возможности.

Добравшись до своей аудитории, он первым делом проверил список и убедившись, что после него никто не заходил встал у самой двери.

– Лёнь, ты следующий? – Спросил Мишка, парень очень неглупый, но раздолбай редкостный.

– Согласно списку, сразу говорю, меняться не буду.

– Да нет, тебе шпоры нужны?

– Больше нет, но они тебе не помогут.

– Да мне бы хоть что-то, я все билеты выучил вроде как, но всякие даты и фамилии вылетают постоянно.

– Хорошо, держи, – с этими словами он передал свои шпаргалки, последний, и, по сути, единственный источник знаний, который у него был сегодня.

И вот тут Леонида, как говорится, накрыло. Дыхание вдруг сбилось, руки начали трястись, а ноги стали ватными. Ему вдруг стало страшно, а что, если он забудет что-то вот вылетит у него из головы постоянная Планка или еще название протонов и нейтронов путать начнет, что делать будет? Он закрыл глаза и заставил себя медленно вдохнуть, досчитать до десяти и также медленно выдохнуть, он знал, что лучший способ справится с панической атакой это недостаток кислорода, он повторил упражнение еще несколько раз и вроде как пришел в себя. Ну что за паника, все нормально, это не олимпиада, сколько понадобится времени, столько и буду писать, не проблема же совершенно. Чего я разволновался на пустом месте? Соберись, тряпка!

– Следующий!

Лёня открыл двери и вошел в аудиторию. Его всегда удивлял перепад температур между аудиторией с экзаменом и коридором, при этом иногда в коридоре царила духота и жара, а в аудитории приятная прохлада, иногда все было в точности наоборот. В кабинете перед преподавателями сидела Наташка и пыталась ответить на последний третий вопрос, она явно плавала в нем, и преподаватели задавали дополнительные вопросы. Лёня почувствовал, как вопросы кирпичами бьют по, и без того, мертвому материалу.

– Тяните билет, молодой человек.

– Билет номер пятнадцать.

– Хорошо, а фамилия ваша?

– Береговой, как космонавт.

– Поздравляю вас, Береговой, зачетку оставьте на столе, берите листок и можете идти готовится. На всякий случай напоминаю, что пользоваться любыми материалами запрещено, калькуляторы есть на столах, если он вам необходим.

Преподаватель сделал пометку, а Леонид пробежал глазами по вопросам, все было хорошо, три из трех, ему повезло и даже “плавающих” тем в этот раз не попалось. Он не стал заранее радоваться и взяв себя в руки быстренько отправился записывать все, что начало всплывать в голове по вопросам.

К моменту, когда наступило время ответа он уже не знал, что делать, листок был исписан убористым почерком и прочитан несколько раз. Выжимки хватало на пять минут рассказа, а значит в разговоре можно было лить воду, ходить в стороны и наговорить минут на двадцать, если понадобится. Леонид тыкал в калькулятор просто от скуки, чтобы было чем себя занять.

– Леонид, если вы готовы, то прошу, можете отвечать.

– Да, если никто не против.

В аудитории стояла тишина и Леонид отправился сдаваться. Иногда, когда экзамен совершенно чужой, это воспринимается как поход на плаху или на расстрел к стенке, сейчас это воспринималось как выход пулеметчика перед пехотой. Ну сейчас я вам покажу, как Наташку обижать – решил Леонид. Первые два вопроса он отстрелял на отлично, поток его мысли два раза прерывали, а он старался договорить смысловой сегмент, чтобы не оставлять незакрытый гештальт.

– Отлично, Леонид, мы уже поняли, что вы знаете этот материал, давайте переходите к третьему вопросу.

– Третий вопрос – статистическое описание равновесных состояний.

– Хороший вопрос, давайте только не долго, расскажите тезисно, что это кто открыл или доказал и хватит. Мы уже убедились, что физика вам близка.

Леонид и не стремился затягивать поэтому быстро рассказал про термодинамическое равновесие, про земную атмосферу и подошел к теме распределения.

– Формула была впервые получена Гауссом в одна тысяча восемьсот шестидесятом году, распределение Гаусса было использовано французским физиком Жаном Батистом Перреном при экспериментальном определения постоянной Гаусса и постоянной Авогадро.

– Стоп, стоп, стоп.

Леонид похолодел, он явно где-то ошибся, но где? Дата? Или это был не Перрен?

– Простите, я мог немного ошибиться с датой, но это точно были шестидесятые года девятнадцатого века.

– Да это по сути и не важно, вы немного в другом ошиблись…

Преподаватель смотрел на него и не мог подсказать в чем именно он ошибся, но он словно ждал, что Леонид сам поймет. Видимо ошибка была очень глупой и очевидной, но где?

– С постоянной Авогадро вы сказали все правильно.

– Это был не Жан Батист?

– Отнюдь, тут вы тоже правильно все указали.

– Тогда я не понимаю, простите.

– Больцмана.

Леонид не понимал, о чем ему сейчас говорят. При чем тут Больцман, он же астроном?

– Распределение Больцмана и соответственно постоянная тоже Больцмана. Гаусс жил примерно в то же время и да, есть распределение Гаусса, поэтому я допускаю, что вы могли просто спутать – экзамен, стресс. Господа экзаменаторы, если возражений нет, то я предлагаю засчитать ответ правильным, так как на лицо явная оговорка.

Все закивали головами, а Леонид бледный как лист бумаги смотрел и не мог поверить, как он мог так перепутать. Но ведь он явно помнил, что Больцман физик математик и астроном и его распределение касалось небесных тел, он был в этом уверен именно поэтому его распределение использовалось в преобразовании Фурье. Само собой спорить он не стал, экзамен был сдан на пять, и он просто тихонько попрощался и вышел за дверь.

– Ну как?

– Бред какой-то, скажи распределение Больцмана или Гаусса?

– Оба есть, ты про что сейчас?

– Про равновесные состояния.

– А черт его знает, но если ты про нормальное распределение, то это Гаусс.

– Спасибо, а ты не видел Мишку?

– Так он же там, – пальцем указывая на дверь сказал Сергей. – Ты чего, не заметил?

– Да, заметил, я просто подумал…

А черт его знает, что я подумал, может надеялся, что это мне показалось, что память играет какую-то глупую шутку? Леонид достал телефон и набрал два запроса по очереди, сначала про Больцмана, а затем про Гаусса. Странно, но все ресурсы были согласны с преподавателем. Спишем это на стресс, допустим я просто перенервничал и все. Или это вселенский заговор, но тогда они не могли добраться до моих друзей и уж точно не добрались бы до моих шпор.

В этот момент двери открылись и вышел тот самый Миша, красный как рак.

– Миш, ты чего?

– Меня с твоими шпорами спалили, ты там нигде свою фамилию не писал?

– Нет, че я дурак что ли, шпоры подписывать?

– В общем они там остались.

– Дело дрянь. Сам то как?

– Сказали пересдача, со следующим потоком через месяц.

– Ого, в армию не загремишь?

– Да не должен, вроде как. Прости, если тебе шпоры нужны, я попрошу вернуть, типа готовится надо и все такое.

– Не надо, забудь, не так уж важно.

Лёня понял, что раз ему попался этот вопрос, то ни у кого другого этого билета быть не могло, а следовательно, спрашивать, что было написано в шпорах бесполезно, эту шпору Мишка не читал. Но само событие было очень странным, словно ему сказали, что первым космонавтом был не Гагарин, а Титов. Вроде как близко и почти похоже на правду, но ведь он то знал, что это был Гагарин. На всякий случай надо будет проверить свои знания в википедии, мало ли, что еще окажется не так.