Текст книги "Тайны Древнего Лика"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Пилот присел на корточки, достал из кармана комбинезона складной нож и, вогнав лезвие между плиток, попытался подковырнуть одну из них. После некоторого усилия это ему удалось, и он поднялся, держа в руке небольшой – размером в пол-ладони и в два пальца толщиной – золотой квадратик. Каталински подцепил соседнюю плитку, и оба астронавта завороженно принялись разглядывать одинаковые бляшки, которыми был вымощен изрядный, судя по всему, участок Кидонии.

А разглядывать там было что: на каждой плитке тонкими черными линиями было нанесено одинаковое изображение, словно перенесенное сюда, на далекий Марс, из древних земных легенд. Изображение какого-то сказочного существа… Пилот и инженер всматривались в четкие контуры узкого туловища, покрытого чешуей. У существа имелся хвост – длинный, тонкий и тоже чешуйчатый. И шея была чешуйчатой и тоже длинной и тонкой, и венчала ее узкая змеиная голова. Из закрытой пасти высовывался длинный раздвоенный язык, а над покатым лбом возвышался прямой рог… Возможно, у существа было два рога, но второго на рисунке не было – его как бы полностью закрывал первый. Несмотря на чешую, диковинное животное имело и шерсть: возле ушей с головы ниспадали три пряди, закрученные спиралью, а вдоль шеи тянулся ряд локонов. Две передние лапы диковинного существа были похожи на лапы пантеры или тигра, а вот задние напоминали птичьи – большие, четырехпалые, покрытые чешуей. Возможно, именно такие звери и водились на Марсе тысячи лет назад, до планетарной катастрофы. Или это персонаж древних марсианских – а не земных – сказок?…

Но кем бы ни был этот неземной зверь, запечатленный на золоте, чем бы он ни являлся для марсианской расы – символом достатка и процветания, объектом религиозного поклонения, ангелом-хранителем или, напротив, вестником несчастий, а может быть, эталоном могущества и неуязвимости, – главное, ради чего «Арго» пустился в путь к Марсу, из разряда возможного перешло в разряд действительного: они докопались до золота! И теперь оставалось забрать это золото на Землю.

– Виват, Золотая планета! – крикнула сверху подоспевшая Флоренс и начала спускаться к ним.

Они смотрели на золото, их восторженно блестящие глаза были желтого цвета, и настроение у них было превосходное. На него не могла повлиять перспектива предстоящих долгих погрузок.

– А где же Алекс? – вдоволь налюбовавшись на свою плитку, спросил Каталински.

– Он в «банке» парится, – ответил Свен. – Связи добивается.

– Так пойдем, порадуем его, покажем, – предложил инженер. – Заодно и перекусим, я второй день без обеда не выдержу. Думаю, никто нас не осудит, если мы положим в собственные карманы пару-тройку таких безделушек? В качестве сувениров, на память о нашем пребывании под этими восхитительными небесами. А, Столб? Не обеднеют же от этого наши заказчики!

– Сувениры – дело хорошее, – согласился Торнссон, вновь рассматривая искусную драгоценную поделку древней марсианской цивилизации. – Тут главное – соблюсти меру. И не забыть предъявить на таможне, когда будем возвращаться.

– Прихватим и для командира, – сказал Каталински. – Такую штуку вполне уместно носить на цепочке на шее. В любом баре сразу поймут, что ты не собираешься удрать, не заплатив за выпивку.

– А может, не надо? – подала голос Флоренс.

Инженер окинул ее изумленным взглядом:

– Да здесь же их миллионы, понимаешь? Мил-ли-оны! Мы же не для личного обогащения, а на память – улавливаешь разницу?

– Ладно, – сдалась Флоренс. – Но если вдруг потребуют, я свой сувенир отдам.

– Это твое личное дело. – Каталински расстегнул нагрудный карман комбинезона и бережно опустил туда золотую плитку с марсианским зверем. – Выбираемся наверх!

Когда трое астронавтов во главе с инженером (он и не подумал пропустить вперед Флоренс) вошли в кабину модуля, Батлер работал на компьютере. Ареолог обновлял и классифицировал новые данные о природных условиях Берега Красного Гора. Эта информация вместе с другими сведениями должна была уйти с борта «Арго» в ЦУП. На сердце у Батлера было спокойно – радиоволны донесли до модуля сообщения командира Маклайна. И пусть даже эти сообщения представляли собой всего лишь обрывки фраз – из этих обрывков было ясно, что с командиром все в порядке и что он принял передачу с «консервной банки». Да, перебои с радиообменом нельзя было назвать приятным сюрпризом, но они, по крайней мере, на данный момент, ничуть не мешали выполнению программы.

– Золотая лихорадка! – с порога громыхнул Каталински. – Спешите застолбить участки! Золотые марсианские россыпи позволят вам умереть богатыми и счастливыми!

Батлер вместе с креслом крутнулся от монитора и впился взглядом в инженера, похлопывающего себя по карману.

– Да здравствует землеройка Лео! – с улыбкой провозгласил он и, вскочив с кресла, буквально перелетел к сияющему инженеру, за спиной которого почетным эскортом стояли Флоренс и Свен.

– Что со связью? – тут же с легкой тревогой спросила нанотехнолог.

Батлер непонимающе посмотрел на нее, но потом все-таки сообразил.

– А! Все в порядке со связью… То есть связи практически нет, но кое-что просочилось. Командир жив-здоров и любуется нами с орбиты. Все в порядке, Фло! – Он вновь перевел взгляд на инженера, который уже держал в руке золотой брусок. – Ну-ка, ну-ка, каков же он здесь, этот губительный металл?

Ареолог взял протянутую ему плитку. Увидел начертанное на ней изображение марсианского зверя – и почти мгновенно превратился в статую, которую можно было бы назвать аллегорической фигурой Величайшего Изумления. Он стоял посреди кабины, держа в руке брусок неземного золота, и не сводил глаз с черного контура. Словно распознал в нем дьявола или вестника скорого и неминуемого конца света.

– Что такое, Алекс? – недоуменно спросил Торнссон.

Вместо ответа ареолог развернулся и, по-прежнему не отрывая взгляда от плитки, направился обратно к компьютеру. Наткнулся на кресло, сел, положил плитку на панель сбоку от себя и быстро зашевелил пальцами над проекцией клавиатуры.

Тройка астронавтов пересекла кабину и полукольцом расположилась возле кресла Батлера, глядя на монитор. Всем им было ясно, что странная реакция ареолога вызвана не просто видом золота, а именно тем, что на этом золоте изображено.

Надписи на мониторе сменяли одна другую:

«Справочники, энциклопедии»… «Археология»… «Азия»…

Надписи, надписи… Фотографии, целые ряды цветных фотографий…

Содержимое бортовых компьютеров Первой марсианской, пожалуй, не уступало по объему всем книгам библиотеки Конгресса США.

– Ух ты… – сдавленно произнес Свен Торнссон.

– О!.. – одновременно вырвалось у Леопольда Каталински.

А Флоренс просто изумленно приоткрыла рот.

Причиной такой реакции была появившаяся на экране цветная картинка.

На картинке красовался тот самый зверь с марсианских золотых плиток.

Картинка сопровождалась лаконичным пояснением:

«Многоцветные изразцы с изображением вавилонского дракона. Врата Иштар».

Батлер молча шевельнул пальцем – и картинка, уменьшившись, переместилась в правый верхний угол экрана, а ее место занял текст.

В полной тишине, затаив дыхание, новые аргонавты скользили взглядом по строчкам…

В начале XX века немецкий ученый Роберт Колдевей обнаружил на месте раскопок древнего Вавилона врата богини Иштар – главного женского божества вавилонского пантеона. Через эти врата проходила торжественная процессия во время праздника Загмук – встречи Нового года. Это был праздник в честь победы мудрого Мардука, бога света, над ужасной богиней Тиамат, воплощением хаоса. Мардук рассек ее тело пополам и создал небо, землю и людей и воцарился над богами.

Представшие перед археологами врата, даже частично разрушенные, выглядели очень внушительно. Огромная полукруглая арка, ограниченная с обоих боков гигантскими стенами, выходила на длинную дорожку для шествий, вдоль которой справа и слева также тянулись стены. Все это величественное сооружение, даже в полуразрушенном виде достигавшее двенадцатиметровой высоты, было построено из кирпича, покрытого ярко-голубой, желтой, белой и черной глазурью. Для пущего великолепия стены ворот и дорожки украсили барельефами, изображающими животных. По стенам дорожки тянулись ряды степенно шествующих львов. Стены же самих врат Иштар сверху донизу были покрыты перемежающимися рядами изображений двух других животных. Одно из них – мощный бык свирепого вида. В клинописной надписи царя Навуходоносора, высеченной в основании врат, этот бык именовался «рими». Впоследствии было установлено, что это тур. Второе изображение – невиданный зверь, названный в надписи «сиррушем». Его стали величать «вавилонским драконом».

Как гласили мифы, сирруш, или мушхуш, «огненно-красный дракон», был одним из чудовищ, созданных Тиамат для борьбы с Мардуком.

Колдевей полагал, что сирруши действительно когда-то существовали на Земле…

По экрану скользил список ссылок и литературы. Батлер вновь увеличил изображение сирруша, поднес к дисплею марсианскую золотую плитку. Оба рисунка совпадали до мелочей.

– Копия? – полувопросительно произнес ареолог, всем корпусом поворачиваясь к безмолвствующим коллегам.

– Копия, – подтвердил Торнссон. – Только что именно копия? Это? – Он кивнул на экран. – Или вот это? – Он показал на плитку.

– Да уж… – хрипловатым голосом произнес Каталински и громко прочистил горло. – Марсиане ли срисовывали с земных кирпичей или Навуходоносор срисовывал у марсиан?

Батлер обвел всех торжествующим взглядом:

– Поскольку в Вавилоне вряд ли умели строить космические корабли – во всяком случае, нам об этом неизвестно, – то мы откопали первое безусловное доказательство теории древних астронавтов, «палеовизитов». Марсиане в древности посещали Землю!

– Собственно, не мы, а я откопал, – сварливо заметил Каталински.

Ареолог улыбнулся:

– Ты, Лео, конечно, ты! Что бы мы без тебя…

Торнссон хлопнул инженера по плечу.

– Хотя откопал все-таки не ты, а экскаватор, но все равно готовься: скоро попадешь во все энциклопедии! Замучаешься автографы раздавать.

– Ага, как же – мы ведь засекречены, как суперагенты, – возразил Каталински, но вид у него был очень довольный.

– Так не навечно же, – успокаивающе сказал пилот.

Алекс Батлер еще раз посмотрел на плитку нежным взглядом, заложил руки за голову и, переставляя ноги, совершил вместе с креслом оборот вокруг собственной оси.

– Эх, какая это будет бомба… – Он мечтательно закатил глаза. – Даже если бы мы нашли только одну такую штуковину… если бы Лео нашел только одну такую штуковину, – сразу же поправился он, – и то уже слетали бы не зря. Тут, конечно, вопросов еще хоть отбавляй. Зачем марсианам было здесь, в Кидонии, копировать изображение с врат Иштар? Или же сирруши водились именно на Марсе?… А марсиане просто показали землянам свои рисунки или там фотографии этих золотых плиток. Знакомили со своей культурой. Может, вообще их на память землянам оставили… А сирруши были у них наподобие древнеегипетского священного быка Аписа… Так этот дракон и появился в земных мифах… Подумать есть над чем… Невероятно, просто невероятно! – Батлер возбужденно потер ладони. – А еще прокатимся к Сфинксу…

– Все это хорошо, – сказал Леопольд Каталински, – все это чудесно, но время идет. Марсиане марсианами и драконы драконами – однако пора уже что-то пожевать.

12

– Как-то раз по Марсу шел – и дракона я нашел! – весело продекламировал Алекс Батлер, ведя марсоход по равнине, и посмотрел на сидящую рядом Флоренс. Нанотехнолог, отложив видеокамеру, обеими руками держалась за скобу, потому что машину временами изрядно потряхивало. – Будь с нами Лео, он непременно бы заявил, что я пытаюсь бессовестно отобрать у него лавры первооткрывателя. А я просто немного подкорректировал фразочку, произнесенную кем-то из тех парней, с «Аполлонов». Творчески, так сказать, переработал применительно к нашим обстоятельствам.

– Помню, помню, – улыбнулась Флоренс. – «Как-то шел я по Луне, дело было в декабре». А твой стишок похож скорее на плагиат, чем на творческую переработку. Что-то такое с детства знакомое, только там не дракон, а монетка фигурировала…

– Эх, трудно придумать что-то новое! – деланно вздохнул Батлер и вновь с пафосом продекламировал:

 
Всё сказали поэты
Еще до меня.
Все чувства воспеты
Еще до меня.
Повторяться постыдно —
И ясно одно:
Очевидно,
                молчать суждено.
 

– О! – подняла брови Флоренс. – Кто это?

– Алекс Батлер, – с некоторой меланхолией в голосе ответил ареолог. – Студент второго курса.

– Это ты уже тогда такой мудрый был?

– Да, мудр был, как змий, – усмехнулся ареолог, – и понимал, что жизнь дается в наказание. Жизнь – недуг… Все наши дороги кончаются тупиками… Не рассчитывай на взаимность… Путь страданий – самый правильный путь… И прочее в том же духе. Правда, потом это прошло.

– И стихи сочинять перестал?

– Стихи! – фыркнул Алекс. – Разве это стихи? Так, рифмованные строчки. Да нет, терзать бумагу я перестал гораздо позже. Я, Фло, слишком влюбчивый был, вечно в каких-то страданиях, переживаниях, вечно в себе копался – вот и изливал душу на бумаге. Но и это прошло…

Флоренс искоса взглянула на Батлера – на его щеки, покрытые рыжеватой марсианской пылью, на поджатую нижнюю губу – и промолчала. И подумала, что они все-таки очень мало знают друг о друге. Каждый – «вещь в себе», черная дыра, и видишь только внешнюю оболочку, только первый, наружный, слой, а вот что там, внутри… Каждый – сам по себе. Остров. Планета. Ведь и она не скажет им, что когда-то травилась снотворным. От несчастной любви. И что первым у нее был вовсе не Саймон.

«Но и это прошло», – мысленно повторила она слова Батлера и перевела взгляд на плывущую навстречу равнину.

Неяркое солнце то и дело скрывалось за лохматыми облаками. Мелкие камешки вылетали из-под колес вездехода и падали на ржавый грунт, выбивая из него фонтанчики пыли. Они направлялись к Сфинксу, но не кратчайшим путем, а по дуге, забирая вправо. Ареолог специально выбрал такой маршрут, чтобы еще несколько раз произвести бурение в окрестностях марсианского исполина.

Два с лишним часа назад, вдоволь налюбовавшись золотыми плитками с изображением удивительного сирруша и наскоро перекусив в модуле, астронавты вновь взялись за дело.

Результаты проведенного Леопольдом Каталински экспресс-анализа полностью совпали с данными, полученными ранее с помощью пенетраторов «Обзервера»: плитки были изготовлены из золота высшей пробы.

Поскольку изначально предполагалось, что золотой слой представляет собой монолит, планировалось распиливать его на блоки с помощью лазерного резака и ковшами загружать в контейнеры. Теперь же стало ясно, что никакой необходимости в резаке нет. Каталински поменял нижнюю часть ковшей экскаватора на сетчатое днище и отрегулировал размеры ячеек таким образом, чтобы захваченный вместе с плитками грунт просыпался обратно, а в ковшах оставались только «золотые рыбки». Которые затем можно было перенести в контейнеры. Подогнали первый автоконтейнер, заполнили его золотом и с помощью все той же дистанционки отправили по петлеобразной дороге в грузовой отсек модуля. На всякий случай Торнссон сопровождал контейнер. Серая вместительная коробка лихо, без каких-либо затруднений, передвигалась по направляющим, не имея намерений завалиться набок, и с погрузкой не должно было возникнуть никаких проблем. А это означало, что Батлер и Флоренс наконец-то получили возможность отправиться к Сфинксу – надев шлемы и прицепив на спину баллоны (ареолог не хотел допускать никакого риска), погрузив в марсоход полевую экспресс-лабораторию, бур и захватив видеокамеру. Инженер с пилотом занялись более прозаической, но, в данном случае, самой важной работой: Каталински загребал ковшами плитки, Торнссон управлял контейнерами – и марсианское золото постепенно перемещалось в модуль. Теперь этот летательный аппарат можно было с полным основанием называть не консервной, а золотой банкой. То бишь банкой с золотом.

Поначалу Батлер вел марсоход с черепашьей скоростью, давая возможность Флоренс запечатлеть марсианские виды, главным украшением которых являлся, несомненно, Сфинкс. Однако времени у них было не так уж много, и вскоре ареолог «пришпорил» ровер.

Алекс намеревался проехать еще с километр, прежде чем сделать остановку для бурения. Но тут Флоренс, уже очнувшаяся от своих экзистенциалистских мыслей об одиночестве людей-планет, протянула руку в сторону.

– Смотри!

Батлер, сосредоточивший внимание на поверхности равнины непосредственно перед вездеходом – мало ли какие тут могли быть ямы и трещины, – взглянул туда, куда показывала Флоренс. Вдалеке тянулась прерывающаяся кое-где цепочка до странности похожих друг на друга невысоких каменных обломков. Словно кто-то вкопал здесь столбики, пунктиром разделившие равнину на две части.

– Уж больно они одинаковые, – сказал ареолог, направляя вездеход к этой цепочке. – Сдается мне, очередные артефакты…

То, что издали представлялось одиноким пунктиром, вблизи оказалось двумя рядами четырехгранных столбиков с округлыми верхушками. Один ряд отстоял от другого метров на пять. Проследив, куда тянутся эти столбики, астронавты без труда установили, что они по безупречной прямой уходят точнехонько к Марсианскому Сфинксу и в противоположную сторону, вероятно, упираясь в самый Купол. И, как и в случае со Сфинксом, никакие природные силы не смогли бы создать из скал такие правильные, хотя и изъеденные временем четырехгранники. Их, скорее всего, соорудили те же древние мастера, что сотворили весь комплекс удивительных объектов Кидонии.

– Знаешь, что это такое, Фло? – спросил Батлер. Он выбрался из вездехода и стоял возле одного из каменных созданий марсианских мастеров.

Флоренс, держа видеокамеру, подошла к нему. Наклонилась и провела рукой в перчатке по выщербленной серой поверхности столбика. Ареолог молча ждал ответа.

– Обелиски? Надгробные памятники? – неуверенно предположила Флоренс и окинула взглядом уходящие вдаль две параллельные цепочки. – Древний некрополь для знати?

– Не забывай, под нами чуть ли не полтора десятка метров позднейших наслоений. – Батлер сделал два шага и оказался на длинной полосе, с обеих сторон отделенной от равнины четырехгранниками. – Ничего себе надгробные памятники – чуть ли не под облака! Нет, Фло, это не надгробия. Это колоннада – по ней прогуливались от Сфинкса до Купола и обратно. Или, скорее всего, ездили, чтобы солнце голову не напекло. – Он похлопал по серому камню. – Это верхушки колонн, ставлю десять против одно… – Ареолог на секунду запнулся и посмотрел на Флоренс сияющими глазами. – А любая колоннада должна вести к воротам или дверям! И мы этот вход откопаем!

– Браво, Алекс! – восхитилась нанотехнолог. – Может быть, доберемся до мумии здешнего Тутанхамона! Сейчас зафиксирую, на фоне ровера…

Она шагнула за спину Батлеру, и ареолог почти сразу же услышал там нарастающий шорох.

– Ой! – воскликнула Флоренс.

Алекс резко обернулся и увидел, что нанотехнолог куда-то проваливается. Еще не успев ни о чем подумать, он схватил ее за руку, попытался удержать. Однако у него не получилось – и они вместе, ногами вниз, нырнули в темноту…

Падение оказалось не очень затяжным и завершилось безболезненно. Сыграла свою роль небольшая сила тяжести и толстые подошвы ботинок. Продолжая держать Флоренс за руку, Батлер опустился на что-то твердое. Не устоял на ногах и поехал на ягодицах вниз по какой-то наклонной поверхности, на всякий случай обхватив Флоренс обеими руками и тормозя подошвами.

– Алекс, ты мне ребра раздавишь, – жалобно сказала нанотехнолог, когда они остановились.

– А надо было под ноги смотреть. – Батлер выпустил ее из объятий.

– Я смотрела. Там ничего не было. Спасибо, что сопроводил.

– А вот этого делать было не надо, и ты это знаешь.

– Ну да. Могло получиться два трупа, а не один. И все равно – спасибо.

– Ладно. А ну-ка, посмотрим, куда мы угодили.

Батлер включил фонарь на шлеме. Нанотехнолог тут же последовала его примеру, и два луча света рассекли сумрак.

– Я прав, – удовлетворенно сказал Батлер. – Это именно колоннада.

Они сидели на склоне холма, образованного слежавшимся грунтом. Грунт когда-то нанесло сюда ветрами сквозь проем между плитами перекрытия. Проем открылся под весом Флоренс – она продавила тонкую преграду из забивших щель камней, присыпанных кизеритом. Теперь эти камни раскатились по склону. Сверху, с высоты шести с лишним метров, проникал в колоннаду слабый свет марсианского дня.

– А на Земле ноги могли бы переломать, – заметил Батлер, оценивая расстояние, которое он и Флоренс преодолели в свободном падении.

Нанотехнолог промолчала.

Да, они действительно находились внутри колоннады. Скорее даже, не колоннады, а перехода, отделенного от внешнего мира каменными стенами и плитами потолочного перекрытия. Пол перехода – тоже каменный, а не золотой – был выложен такими же, как и вверху, плитами, без зазоров пригнанными одна к другой. Колонны отстояли в каждом ряду метров на десять друг от друга. Возможно, первоначально здесь была именно колоннада: два ряда колонн, на выступы которых опирались продольные брусья, поддерживающие перекрытие, – и лишь потом древние автохтоны достроили стены. И превратили доступную для проникновения в любом месте извне, с равнины, колоннаду в закрытый переход, своего рода тоннель на поверхности. Вероятно, были у них на то свои причины.

– Нам чертовски повезло, Фло, – задумчиво сказал Батлер, направляя луч фонаря к потолку. – Может быть, это единственная сдвинутая плита во всей колоннаде. Как важно бывает оказаться в нужном месте!

– Особенно если прикинуть вероятность нашего попадания именно в это нужное место, – заметила Флоренс.

Ареолог покосился на нее:

– Ты хочешь сказать, нами управляют? Дергают за ниточки?

– Да, я верю в судьбу, в предопределенность. И коль мы здесь оказались, значит, так и должно было случиться. Кукловод задумал что-то свое…

– А если бы мы здесь не оказались, значит, должно было бы случиться что-то другое, – с легкой иронией подхватил Алекс. – Мы долго бродили бы вокруг Сфинкса и нашли бы какой-то другой вход. Или не нашли. Хотя я вовсе не уверен, что этим путем мы доберемся до ворот. Может, где-нибудь там, впереди, потолочные плиты и вовсе отсутствуют, и все засыпано до самого верха. Давай-ка переговорим со Свеном, пусть тащит сюда трос – сами не вылезем.

– И камера наверху осталась, – сообщила Флоренс. – Я ее с перепугу уронила.

Батлер по рации обрисовал Торнссону происшествие. Заверил, что они с Флоренс живы и здоровы и предложил пилоту поискать в грузовом отсеке модуля трос и принести его сюда, к вездеходу.

– Ты особенно не спеши, – добавил он. – Пожара нет, мы тут пока походим, посмотрим. Надень шлем на всякий случай… Да узлы, пожалуйста, на тросе завяжи, а то я в последний раз лазил по канату еще в школе.

– Может, экскаватор подогнать, растяпы? – насмешливо предложил Торнссон. – Опустим ковш в вашу тихую нору и выгребем вас.

– Нет, экскаватор не надо, – мягко сказал ареолог. – Это лишнее. Пусть Лео работает, не стоит его отвлекать. Брюзжать начнет, потом пива с ветчиной потребует. Прямо здесь, мол, и сейчас.

– Ладно, ждите, – сказал Торнссон. – Вездеход вижу. Конец связи.

Ареолог встал и взглянул на спутницу:

– Ну что, пойдем, потрогаем эти древности руками?

– Пойдем, – кивнула Флоренс.

Они спустились по склону, шагнули на каменный пол и медленно направились вперед, освещая фонарями однообразные стены без каких-либо надписей или рисунков.

– А плита ведь не сама собой с места сдвинулась, – заметил ареолог. – Ее когда-то сдвинули. С определенной целью. Попробую реставрировать ситуацию, хотя бы в общих чертах.

– Попробуй.

– Марсианское общество, как и любой другой социум, не было однородным, – неторопливо начал Батлер, разглядывая темные, грубо отшлифованные стены. – Там были свои группировки – политические, религиозные, финансовые, фанов «Чикаго Буллз» и фанов «Лос-Анджелес Кингз»… В общем, какие угодно кланы. И они не только соперничали, но и враждовали друг с другом. Комплекс Кидонии был возведен поклонниками сирруша, Змеедракона, того, что на плитках. Сирруш, если на самом деле водился здесь такой зверь, был земным, то бишь марсианским воплощением какого-то главного их божества. Местного Мардука.

– Или, напротив, Тиамат, – заметила Флоренс.

– Да, или Тиамат. Так вот, это их город, город драконопоклонников, Сфинкс – это их храм, а Купол… – Ареолог задумался.

– Допустим, Капитолий, – подсказала Флоренс.

– Допустим, – согласился Батлер. – Хотя, конечно, далековато от Города. Итак, в соответствии с календарем, в какие-то традиционные дни в храме-Сфинксе отправлялись религиозные обряды. А затем вся компания усаживалась в колесницы и переезжала по этой колоннаде в Купол. Возможно, в Сфинксе хранятся какие-то неслыханные сокровища, на которые положили глаз враги драконопоклонников. Возможно, были попытки нападения на здешних конгрессменов, когда они перебирались из Сфинкса в Купол. Драконопоклонники сделали соответствующие выводы и возвели стены. Скорее всего, и охрану поставили снаружи, вдоль всего перехода. Но и это не помогло. Однажды темной ночью сюда пробрался отряд отчаянных головорезов, получивших задание во что бы то ни стало проникнуть внутрь Сфинкса. Коммандос потихоньку сняли охрану на этом участке, закинули на верхушки колонн веревочные петли и забрались на крышу перехода.

– На тринадцатиметровую высоту закинули? – усомнилась Флоренс.

Батлер остановился и повернулся к ней.

– Так на то они и коммандос, Фло! Профессионалы! Составили пирамиду из десятка человек – и вот тебе уже не тринадцать метров, а гораздо меньше. Так вот, забрались они на крышу и уж не знаю с помощью каких приспособлений, но сдвинули плиту. А может, и руками сдвинули, мы же их силы не знаем. Кстати, с другой стороны, по диагонали, тоже должен быть проем.

– Не годится, Алекс, – возразила Флоренс. – Представь картину: тихая ночь, на небе светит яркая голубая звезда – это Земля, собаки не лают, петухи не кричат. И в этой благословенной тишине вдруг раздается громкий шорох. Это отчаянные головорезы начинают возиться с плитой. Да сюда вся охрана сбежалась бы! И конец твоим коммандос – прирезали бы их на алтаре в одном из залов Сфинкса в жертву Змеедракону-сиррушу.

Батлер, продолжая стоять на месте, вновь направил свой фонарь на Флоренс.

– С чего ты взяла, что ночь была тихой? Кто же занимается такими делами в тихую ночь? Бушевала гроза, грохотал гром, выл ветер…

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Флоренс. – А дальше?

– А что дальше? – пожал плечами ареолог. – Они сдвинули плиту, на тех же веревках спустились в переход и направились к дверям, ведущим в Сфинкс. И тут всего лишь три варианта…

– Ну, это понятно. Первый – успех, второй – неудача, то есть гибель или пленение…

– И третий – отступление, – заключил ареолог. – Видишь, как прекрасно мы с тобой во всем разобрались. Не хуже специалистов-историков… Слушай! – встрепенулся он. – А теперь ведь, кроме всяких там египтологов, ориенталистов и прочих, появятся и ареоисторики! Это же чертовски интересно! Во всяком случае, я был бы не прочь этим заняться.

– Кто ж тебе мешает, Алекс? – улыбнулась нанотехнолог. – Одну гипотезу ты уже выдвинул – о драконопоклонниках и их недругах. Хоть она и умозрительна пока что, но, кажется, непротиворечива. Теперь попробуй объяснить другое: кто и зачем заложил эту дырку камнями? Рейнджеры? С какой целью? Если они добились успеха и ушли тем же путем, что и пришли – почему не вернули плиту на место?

– Именно потому, что задачу свою они полностью выполнили. Зачем им опять возиться с плитой?

– А для чего тогда закладывать щель камнями? Если за ними гнались, они не стали бы возиться с этим. Если же драконопоклонники их схватили – почему не восстановили целостность перехода? Откуда там камни? Не ветром же их туда нанесло!

– Пылевая буря? – предположил ареолог. – Скорость ветра здесь бывает свыше ста метров в секунду. Хотя сомнительно, конечно… Вулканические бомбы? Отпадает – вулканов поблизости нет… – Он уставился в пол, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, а потом кивнул с удовлетворенным видом и показал рукой в сторону оставшейся позади горки затвердевшего грунта. – А пойдем-ка, посмотрим получше на эти камешки. Кажется, я знаю, что они такое и откуда здесь взялись.

Они вернулись к горке. Батлер осветил фонарем несколько каменных обломков, потом нагнулся и подобрал один из них.

– Смотри, какой угловатый, – сказал он, сняв перчатку и трогая пальцем неровную грань камня.

– Понимаю, – кивнула Флоренс. – Полагаешь, что это метеорит?

– Именно. Это осколки метеорита.

– И какой же это такой суперснайпер Господа Бога палил из космоса, чтобы угодить точнехонько в щель между плитами?

– Да нет, Фло! Речь идет не об одном-единственном метеорите, а о метеоритной бомбардировке, целом метеоритном дожде! Когда льет дождь, сухого места на земле не остается. Так и здесь – осколками покрыта вся равнина, только их занесло грунтом в периоды тех же пылевых бурь. Это ведь не вчера было. Плита сдвинута, лежит наклонно. Осколки катились по наклону, проваливались в проем, а более крупные застревали. Вот и весь механизм.

– Что ж, довольно убедительно…

Батлер положил осколок метеорита в нагрудный карман, и они вновь принялись бродить возле горки в ожидании Торнссона. Наконец он вышел на связь:

– Эй, я уже здесь!

Батлер и Флоренс одновременно посмотрели вверх – пилот, наклонившись, заглядывал в проем.

– Как вы там, в порядке?

Ареолог приветственно поднял руку и направился к нему.

– Все нормально, Свен. Ходим, смотрим, строим гипотезы.

– Я тоже так хочу. По-моему, это гораздо интереснее, чем пасти контейнеры.

– Свое время и место каждой вещи под солнцем, – ответствовал Батлер на манер библейского царя Соломона. – В следующий раз походишь, после погрузки. Спускай трос и возвращайся на пастбище, к Лео. А мы попробуем прямо отсюда дойти до Сфинкса. Если там, дальше, завалы, выберемся наверх и поедем по прежнему маршруту. Вездеход не забирай.

– Вот так всегда: одним грузить, а другим ходить, – проворчал Свен с интонациями Леопольда Каталински. – Дискриминация – кажется, именно так это называется.

– Когда вернешься, можешь пожаловаться в ООН, – с улыбкой посоветовал Батлер. – А пока спускай трос.

– И камеру к нему привяжи, – добавила Флоренс.

– В ООН не могу – подписку давал. И ты, Алекс, это знаешь и пользуешься.

Торнссон исчез из проема, и через некоторое время сверху змеей скользнул трос. На его конце покачивалась видеокамера. Трос наводил на мысли об узелковом письме майя: пилот не поскупился на узлы, и теперь выбраться наружу не составило бы особого труда.