Текст книги "Скучающий пастырь"

Автор книги: Алексей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Смирнов Алексей
Скучающий пастырь

Алексей Смирнов

Скучающий пастырь

"РР" расшифровывается следующим образом: "Российский Релакс". Релакс это когда расслабляются. Смотря кто, конечно. Лично мне не приходится, хотя речь идет о широкой программе для населения, только я не в счет. И я понимаю аббревиатуру "РР" немного иначе, потому что знаком кое с ками влиятельными людьми, а потому прилично информирован. Для меня "РР" читается так: Райце-Рох.

Был такой талантливый психиатр, автор множества изобретений, хорошо известный узкому кругу секретных лиц. Его особенно волновали вопросы взаимодействия реальности и фантазии. Все его труды так или иначе относятся к данной области. Мне, разумеется, известно немногое, пусть я и вожу дружбу кое с кем. Знаю, что начинал он с малого, скромно: создал прибор для сброса отрицательных эмоций. То был симпатичный ящичек с лампочками и кнопками. Его поставили в одном из образцовых универмагов, в торговом зале, и снабдили инструкцией. Недовольный покупатель нажимал кнопку и видел горящее табло с буквами: "говорите". Обиженный излагал жалобу, лампочки понимающе перемигивались, клиент уходил довольный, с верой, что крик его души дойдет до сильных мира сего, а то и до Господа Бога. На самом же деле если кто и слышал его, так это именно Господь Бог, и, пожалуй, только он один, потому что внутри ящичка не было вообще ничего.

Это бессовестное надувательство приносило, однако, определенную пользу. И то же самое, мне кажется, можно сказать про многие другие детища профессора. С годами они становились все сложнее и оригинальнее, а едва появлялись на свет – сразу засекречивались. Я – повторю – знаю далеко не о всех, да и то располагаю лишь слухами и слухами о слухах. Например, мне рассказывали про машину, которая снимала электроэнцефалограммы, превращала электрические колебания в звуковые и даже музыкальные, а после человек слушал собственную, с позволения сказать, музыку, и каким-то образом это лечило все его болезни. Звучит недурно, но и здесь нашлись подводные камни, и дело однажды кончилось худо... впрочем, я не специалист. Догадываюсь разве, что человек здоровый слышал отчаянную белиберду и ничего в ней не разбирал, зато личность, для которой бред – родное состояние, вполне могла отлично во всем разобраться и сделать свои, никому не понятные и тем более опасные выводы. Наверно, нечто вроде этого и произошло.

Опять же слышал я кое-что о неком исповедальном аппарате, что проектировался по заказу одной сумасшедшей секты, называвшей себя Армией Спасения. Вы, вероятно, помните, какой переполох они в свое время устроили. Думаю, что аппарат, если и был изготовлен, остался невостребованным, ибо секта канула в неизвестность столь же неожиданно, сколь неожиданно появилась. Слыхал я и про то, что аппарат все-таки достался другой, еще более фантастической секте Покаянное Братство, и если мы ничего о ней до сих пор не знаем, то еще узнаем очень хорошо, будьте покойны. Профессор Райце-Рох исчез, пав жертвой одного из своих опасных открытий – так говорят, а его изобретения продолжают радовать благодарное человечество. Одному Богу известно, сколько их там у него собралось в загашнике, и будущее еще преподнесет нам не один сюрприз.

На фоне известных и неизвестных покамест – и оттого весьма зловещих созданий "Российский Релакс", "РР", выглядит довольно безобидно. Потому что это всего-навсего игровой автомат.

Возможно, вам, по роду вашей деятельности, до сей поры не пришлось навестить наш тлетворный павильончик, и я позволю себе вкратце рассказать, какие чудеса творятся внутри. В начале нашей беседы я отрекомендовался как Ванька-Встанька, так нас величают в народе. С утра до вечера, дни напролет, я сижу внутри автомата и играю с клиентами. Мне очень хорошо приплачивают за вредность. Вредность, как вы увидите, нешуточная, но я человек жадный, а нервная система у меня крепкая. Точнее, казалась крепкой до вчерашнего дня.

Аппарат, в глубинах которого я убиваю время, похож на большущий шкаф. Внутри, помимо различных устройств, описанием которых я не стану вас утомлять, стоят друг противдруга два стула, а между ними водружен на подставку ящик, немного похожий на телевизор. От ящика к стульям тянется по толстому шнуру с наушниками. Вдобавок каждому из игроков положен пульт, причем тот, что предназначен клиенту, богаче моего в смысле тумблеров, рычагов и кнопок. Кроме того, пульт клиента имеет две прорези справа и слева: туда опускают деньги.

Замысел Райце-Роха, как и все прочтие его замыслы, не лишен плюсов. Может быть, избавляться от черных мыслей следует именно таким образом. Может быть, игровой автомат "РР" как нельзя лучше соответствует понятию российского релакса, хотя я всегда считал, что этому явлению присущи совсем другие черты. Ладно. Что вышло, то вышло. А вышло так, что посещение нашего павильона отдельными клиентами – великое благодля общества. Чуть позже я приведу вам примеры, и вы поймете, что это за субъекты.

Принцип действия автомата основан на слиянии сознаний клиента и Ваньки-Встаньки. Я не физик, не психолог и не знаю, как это получается. Я знаком исключительно с результатом. Музыку, естественно, заказывает посетитель, его воля диктует, а мое дело – безропотно подчиниться. Сама игра развлорачивается в стенах ящика на подставке, что стоит между игроками. Сперва оба – и клиент, и Ванька – надевают очки с наглухо замазанными черной краской стеклами. Для пущей реальности игрокам лучше не видеть лиц друг друга, иначе помехи испортят эффект. Клиент бросает монеты, запускает машину, и представление начинается. Оба воображают себя, грубо говоря, внутри игрального ящика. По меньшей мере, им так кажется хотя бы отчасти. И если я в правах весьма и весьма ограничен, то клиент – а я, не забывайте, не знаю его в лицо и мое воображение открыто для воздействия – может предстать в каком угодно виде. И, увы, мой собственный облик в процессе игры тоже зависит от воли клиента. Допустим, предмет его болезненных фантазий – сцена забивания свинки на Рождество. Ничто в жизни не желанно ему столь сильно, как этот процесс. Картина занимает все его помыслы и мешает спокойно жить. И вот внутреннему его взору послушно является долгожданная идиллия: ночь, светит одинокая Рождественская звезда, двери хлева распахнуты, а он, вооруженный тесаком, гоняется за визжащей от ужаса скотинкой. Кто играет скотинку – ясно без слов.

Согласитесь, во всем этом что-то есть, а? Тот комплекс, который я описал в качестве примера, способен, если его не изжить, привести к аналогичным действиям наяву. И я совсем не уверен, что поросенку так уж обязательно остаться поросенком в реальной жизни. Возможны нежелательные замены.

Признаюсь: я, грешный человек, нет-нет да и постукиваю кое-куда. Там работают серьезные люди, знакомством с которыми я уже похвалялся. Наверно, меня можно за это простить. Ну чего прикажете ждать от человека, который с нездоровым упорством играет в покушения на высокопоставленных лиц? Мне не нравятся игры со смертельным исходом, но это полбеды, это моя работа в конце концов. Но черт его разберет, клиента, – хорошо ли он выпустил пар. И, с моей подачи, лихую голову немедленно возьмут под контроль, угостят чаем и ненавязчиво посетуют на двусмысленность ситуации.

А теперь – внимание. Я неспроста упомянул такую мелкую деталь, как две прорези для монеток. С той, что справа, все просто: бросил деньги – пошла игра. Что касается левой – с ней дела обстоят куда неприятнее. В левую платят за натурализацию ощущений. Чем больше выкладывает клиент, тем реальнее как физические ощущения, так и душевные переживания. Поскольку воля Ваньки-Встаньки практически не учитывается, клиент способен навязать ему все, что заблагорассудится. Хоть и крепкие у меня нервишки, а все-таки сердце екает, когда слева доносится звон монет. Считаешь: один, два, три... гадаешь – заправят тебе на полную катушку или пожалеют... В сочетании с другим удобством – режимом микро-макро – иной раз достигается потрясающий эффект. В распоряжении клиента есть две кнопки для выбора режима. Он может перевести меня в микро, и я, воображаемо умаленный, буду скакать, словно чертик в колбе, покорный прихотям капризного великана за кадром. Изредка подвернется мазохист, и тогда все наоборот. Чаще используется режим микро для обоих, и в этом случае мы играем относительно на равных – если возможно равенство в том же спектакле под названием "Рождественский Поросенок".

Вы можете счесть, будто клиенты, не пользующиеся левой прорезью, спокойнее, что ли, безобиднее. Как посмотреть. В чем-то, конечно, это верно. Игра на голый интерес, реализма – минимум, оба, можно сказать, помнят себя и... ну, что-то вроде партии в шашки. Но вот вы нарвались на идиота, у которого полные карманы денег и который обожает часами играть сам с собой в подкидного, допустим, дурака. Такой запросто доведет до белого каления. Помню одного – его фантазия исчерпывалась до грустного жалкой химерой: он перенес действие в купе поезда, где мы в режиме микро сидели и резались в домино. Левую прорезь мой клиент оставил без внимания, и мы не вкусили даже прелестей иллюзорной езды. Я бы с большим удовольствием постучал костяшками наяву, но сумасшедшим несть числа – кто его разберет, с какой-такой радости засел в его башке этот поезд. К сожалению, монет он скопил прилично. Я боялся, что наш поединок никогда не закончится, и на исходе третьего часа был близок к побегу в макро-режим. Одним из послаблений, отпущенных нашему брату, является кнопка макро у Ваньки-Встаньки. Коль скоро судьба свела тебя с особо несносным и ненасытным, щедрым на выдумки выродком, ты волен прервать игру и перейти в макро. Такие вещи, однако, не поощряются, а если у тебя неустойчивая психика и ты злоупотребляешь кнопкой, можешь в два счета вылететь с работы. Что там говорить – иногда одна-единственная жалоба может стать роковой.

Короче, вы поняли, что служба моя не сахар и существо я довольно бесправное. Надеюсь, что я хоть и сумбурно, и длинно, и более чем примитивно, но все же сумел растолковать главное. Теперь пора поделиться наболевшим.

Вчерашний денек начался мерзко. Лицо моей первой клиентки я успел разглядеть, и впечатление осталось тяжелое. Я не люблю дамочек, которых слишком много или слишком мало. У первых, как правило, оказывается слишком мало ума, а у вторых – слишком много стервозности. Эта относилась к последней разновидности. Меня очень насторожила ее манера быстро облизывать тонкие, малокровные губы. Не успел я надеть темные очки, как справа и слева защелкали монеты, и я мгновенно оказался в режиме микро. Совершенно голый, я стоял на лесной опушке и с нехорошим предчувствием взирал на разные там цветочки и молодые побеги. "Пары мне не будет", – решил я сразу и не ошибся. Видимо, убеждения клиентки сводились к полной ничтожности всех мужчин. Режим макро-микро подтверждал эту оригинальную, глубокую мысль. Секундой позже исполинская рука приколола меня накрашенным ногтем к земле, как дешевую букашку. Ноготь стал проворачиваться туда-сюда, и гамма чувств, что я пережил, лишний раз убедила меня в платежеспособности клиентки. Наверно, в глубинах моей души все же существует некий чистый родник, так как я, невзирая на все тяготы положения, нашел в себе силы восславить Райце-Роха и поздравить всех незнакомых мне людей, которым, не зайди дамочка расслабиться, выпало бы счастье общаться с нею дольше минуты. Я содрогнулся, представив возможное развитие игры, и не зря. Неловко рассказывать, но чертова ведьма, ухватившись за... ну, сами догадайтесь, за что, оторвала меня от земли и принялась бешено, словно пропеллер, вращать. Эффект присутствия вышел потрясающий. Выл и вопил я вполне искренне, но все-таки держался. Когда клиентке наскучила эта невинная девичья забава, она совершила еще кое-какие весьма извращенные действия, и мне не хочется их описывать. Наконц, она притомилась, посадила меня верхом на бочонок с керосином и поднесла спичку. Я не успел дотянуться до кнопки макро. Не знаю, к добру это или к худу, но даже гений Райце-Роха не сумел довести автомат до совершенства, поэтому чувство умирания ни клиент, ни Ванька-Встанька не могут пережить во всей полноте. Но мне хватило и максимально близких к правде иллюзий. А когда я пришел в себя, кнопка макро мне уже не понадобилась, ибо клиентка поменяла режимы сама. Как это часто бывает с такими суками, ей тоже захотелось испытать что-нибудь остренькое. Поэтому, еще преследуемый запахом паленого, я, могущественный варвар, взирал свысока на крошечную, как и я недавно, обнаженную фигурку, павшую ниц и заломившую руки. Увы, мне не хватило хладнокровия, и я не смог растянуть удовольствие. В мою кисть прыгнула розга, и я вложил в удар все мое трепетное отношение к женскому полу. Одного раза оказалось достаточно. Дамочка, крича благим матом, тягуче вплыла в макро и немедленно покинула павильон. Не берусь судить, осталась ли она довольна. Хочется верить, что нет, ее вопли еще долго звучали в моих ушах. Глубокий вдох. Тайм-аут.

Со следующим игроком я немного отдохнул. Среди чувств, которые возбудили во мне его прихоти, главенствовали досада и раздражение. Он не потрудился надеть очки, его эмоции не отличались утонченностью, и ни в каких психологических добавках он не нуждался. Думаю, что минимальный эффект присутствия он, бросив монетку налево, заказал просто так – дескать, не хуже других. Я снова родился в режиме микро и был теперь забавным морячком в убогой лодчонке. Мягко качались волны, прямо по курсу и за кормой торчали скалы. С небес за мной тупо следили немигающие, оловянные глаза кретина. Лодочка вздрогнула и поплыла. Вскоре раздалось приглушенное шипение, и я увидел, что из безбрежных морских далей ко мне рывками продвигается торпеда. Несчастный болван воспроизводил заурядный морской бой в его старинном игровом варианте. Как и следовало ожидатьт, мой носорог промазал. Тайм-аут. Я улегся в лодочке и насвистывал, покуда мое суденышко не спряталось за скалой. Едва это произошло, мы с ним круто развернулись и с горем пополам поплыли обратно. Торпеда уже приближалась. Меня передернуло от презрения к этому недоумку. Его хватило лишь на нехитрый расчет, и он даже не пытался сместить прицел и охотиться на лодку заново всякий раз, когда она выползала из укрытия. Он просто ждал, не мигая, моего появления в знакомом, пристрелянном квадрате, и слал очередной снаряд. Естественные при такой тактике победы никак не отражались на его безучастной, глупой физиономии. В данном режиме он, конечно, попал девять раз из десяти, и девять раз я летел вверх тормашками, освещенный бутафорским пламенем. Ощущения были во много раз ниже пороговых, и я, можно сказать, отдыхал. Подбив вражеский крейсер девять раз, придурок ушел. И я снова не знал, остался ли мой клиент удовлетворенным, или так и побрел бить морду кому-то невезучему. Тайм-аут.

Все же спасибо ему – благодаря его тупости я получил передышку. А если бы передышки не вышло, мой следующий клиент мог бы стать последним в биографии. Потому что завершилась бы либо моя биография, либо его.

Обычно игроки относятся к Ваньке-Встаньке как к своего рода довеску к прибору. Отчасти это диктуется самой системой. Они приходят, садятся, жесты их отработанные, стандартные, поведение – хозяйское, челюсти мурыжат резину. Этот тоже, явившись, привычно сел на стул, но – боком, и стал ждать. Какое-то время спустя я не вытерпел и высунулся из-за ящика.

Клиент оказался полным, кричаще одетым субъектом с тоскливыми глазами и тугим холщовым мешочком в руках. С полминуты мы молча рассматривали друг друга, затем он заговорил.

– Скучно, – пожаловался он, приподнимая мешочек.

– Понимаю, – вежливо кивнул я в ответ. – К вашим услугам.

– Ай, бросьте, – махнул он рукой и пригорюнился. – Все надоело, признался он чуть погодя. – Хочется, знаете... – и он пощекотал пальцами воздух.

– Пока не знаю, – ответил я. – Желаете, чтобы я подобрал программу сам?

– Ну нет, – его аж передернуло. – Простите, – он тут же грустно улыбнулся, – я не хотел вас оскорбить, но возникают сомнения...

– Дело ваше, – и я развел руками. – В таком случае банкуйте.

Он покусал ноготь.

– Банкуйте, говорите, – произнес он. – Я-то сбанкую, – и он развязал мешочек. Я неприятно удивился, увидев, что внутри видимо-невидимо пятидесятирублевых монет. – Я-то сбанкую, – повторил он, и на лице его написалось шкодливое выражение. – Все упирается в вас.

Я имел глупость немножко обидеться.

– Приступайте, – сказал я излишне, пожалуй, вызывающе. – Во что будет игра?

– В Господа Бога и Адама, – зевнул клиент фальшиво. Он бросил на меня взгляд, полный уверенности в моем отказе.

– Как вам будет угодно, – ответствовал я с достоинством и смирением одновременно. – Вы даже не обязаны посвящать меня в свои планы заранее. И уж во всяком случае я не вправе вам отказать.

– И то верно, – согласился он тут же и схватил очки. Я, завороженный, глядел, как он роется в мешочке. Очки мешали ему видеть, и он их снова снял ненадолго. Я превратился в слух: монеты звенели без умолку. В животе моем пробудился от сна ледник. Боюсь, я не оценил по достоинству стереоэффект, а звон летел и справа, и слева, – слева, похоже, более звучно.

Мне пришлось поспешить, ибо клиент, решившись играть, пришел в сильное возбуждение. Как только я подключился, он запустил автомат, и я увидел, что снова нахожусь в лесу, – правда, в весьма на сей раз экзотическом, полном буйной зелени и гигантских незнакомых цветов. В густой листве над моей головой забился, роняя всякий сор, кто-то пестрый и хищный.

"Микро", – подумал я, осознав свое одиночество.

– Гм, – донеслось сзади. Я оглянулся. Половину небосвода заняло знакомое мясистое лицо. Игрок не утрудился предстать в моем сознании измененным – вероятно, он сильно нравился самому себе.

– Ну как, тебе хорошо? – осведомилось лицо.

– Ничего покамест, – сказал я, не кривя душой.

– То-то. Что ж, сорви яблоко.

– И что будет? – поинтересовался я.

– Грехопадение, – удивилось лицо.

Я заозирался в поисках яблока.

– Жаль, нет Евы, – посетовал голос за спиной. – Как ты думаешь, нет ли где павильонов с большим количеством игроков?

Все, стоит начаться игре, тыкают.

– Не слышал, – буркнул я, ища яблоко и думая про себя: отчего бы, кстати, такой павильон и не открыть. Наконец яблоко нашлось одно-единственное, колоссальных размеров, болтавшееся, будто елочная игрушка, на каком-то совершенно не подобающем яблоку кусте.

– Грызи, – приказал голос.

Погибель в том, что клиент властен заставить тебя забыть, вспомнить и представить все, что угодно. Я надкусил яблоко, и мой партнер тут же сделал соответствующий ход. Из памяти мигом улетучилось все сущее за пределами ящика, оставив мне лишь нечеткий томительный след. Самая крупная неприятность состояла в том, что об имевшейся в моем распоряжении кнопке макро я забыл тоже.

– Ага! – торжествующе вскричал голос. От неожиданности я присел и инстинктивно прикрыл библейское место. Я, разумеется, опять был голый – это почему-то привлекает большинство клиентов.

– Кто сказал тебе, что ты наг? – грозно осведомился голос. Я взглянул в его сторону и обнаружил все то же лицо, но теперь оно воспринималось как-то иначе.

– Негодный! – воскликнул лик. – Ты будешь наказан.

Лес волшебным образом исчез, и вместо него образовалась унылая пустыня, наполненная воющим ветром и изобиловавшая маленькими смерчиками. Было не жарко, не холодно, но как-то нехорошо в общем. Я посмотрел на небо: лик присутствовал, но он отвернулся от меня и лишь изредка скашивал взгляд в мою сторону. Тайм-аут. Мною овладело чувство потерянности, и я сколько-то долго слонялся без дела, разбрасывая песок и размышляя о дальнейшем. В конце концов это занятие мне здорово наскучило, но лик по-прежнему не оборачивался ко мне анфас. Только очень наблюдательный человек мог углядеть легкую нетерпеливую зыбь в его надменном оцепенении. Я сел, широко раскинув ноги, и принялся пересыпать песок горстями. Но и это развлечение мне быстро приелось.

– Эй! – позвал я нерешительно. Лик, словно того и ждал, поспешно развернулся.

– Я уж устал так сидеть, – укоризненно молвил он, вращая круглыми глазами. – Теперь, слава Богу, ты признал Меня Единым и воззвал ко Мне.

– К кому ж еще взывать? – возразил я, слегка раздражаясь. – Здесь больше никого нет.

Бог обиженно насупился.

– Но ведь мы играем, – промямлил он недовольно. – Что ты придираешься?

Играем? Я не вполне понял его слова. Они мне о чем-то напомнили, но память отказывалась служить. Лик пристально пялил на меня глаза, и, судя по его счастливому выражению, я оправдывал Божественные чаяния.

– Тебе надо будет кое-что построить, – сообщил он. – Возьми десять палок в пять локтей, восемь – в девять локтей, пару булыжников... ну и довольно пока, ищи.

Естественно, все названное мгновенно обнаружилось разбросанным вокруг, и я принялся за работу. Вскоре у меня получилось диковатое, но устойчивое сооружение.

Рук Бога я не видел, но не сомневался, что он их потирает и вся затея доставляет ему большое наслаждение.

– И что это будет? – спросил я подозрительно, отирая пот со лба.

– Это жертвенник, – объяснил Бог и улыбнулся.

– Что-то я не понимаю, – мне захотелось оказаться где-нибудь подальше от моей постройки.

– Бог сам усмотрит Себе жертву, – важно успокоило меня лицо. Забирайся и ложись. Не забудь ножик.

Перечить было глупо. Боясь накликать беду, я послушно вскарабкался на жесткое ложе и приветственно отсалютовал кремневым ножом, невесть откуда взявшимся в моей руке.

– Тебе нужно отрезать во имя Бога то, что ты сочтешь самым дорогим, признался Бог доверительно.

Где-то на задворках сознания мелькнуло смутное воспоминание. Мне почудилось, что не далее как сегодня моему самому дорогому уже изрядно досталось, и на том можно бы было и остановиться. Однако не таким я был ослом, чтобы спорить. И обретал поддержку в абсурдной вере, что в конце концов все каким-то чудом обойдется.

– Стой! – завопил Бог не своим голосом, стоило мне замахнуться ножом. Посмотри, что у тебя за спиной.

Я повиновался, перекатился на бок и посмотрел. Сзади все было по-старому – то есть пустыня.

– Смотрю, – сказал я, не улавливая, в чем дело.

Лицо Господа омрачилось.

– Маловер! – крикнул он капризно. – Там же баран! Черт бы тебя побрал мы же играем, сколько тебе повторять.

И снова смысл его слов не дошел до меня. Тем не менее я утроил усилия и узрел-таки нечто не совсем материальное, но вполне похожее на барана, ошарашенно топтавшегося чуть поодаль. Все живые объекты, в существовании которых хочет убедить Ваньку партнер, не до конца реальны, а потому многие разочаровываются и не вводят в сценарий новых персонажей.

– Я его должен забить вместо самого дорогого, – догадался я и приподнялся на локте.

– Да ну тебя, – Бог топнул под ящиком ногой, и случилось маленькое землетрясение. – Все ты испортил. Не надо, – и он задумался. Было видно, что в поисках новых развлечений он испытывает некоторые затруднения. Постепенно баран растаял, а на его месте начало формироваться большое, тупое и злобное страшилище. Создавшись и отдаленно напоминая воина древних времен, оно угрожающе зарычало – в меру отпущенной ему реальности.

– Возьми пращу и камень, что ли, – вяло распорядился Творец. Размахнись и засвети ему в лоб. Только целься поточнее.

Ощущая себя ничтожным, но ни с того ни с сего осмелевшим пигмеем, я успешно справился с миссией. Чудовище изумленно заорало и опрокинулось навзничь.

– Ерунда какая-то, – поморщился Бог, с осуждением взирая на поверженного исполина. – СкучищаюНадо что-то другое, – и он снова погрузился в раздумья, на этот раз – надолго. До меня доносились громы – ритмичное пощелкивание невидимых пальцев.

– Давай в Иова, – решил он наконец, и я немедленно открыл, что сижу в самом центре внушительной кучи навоза. Во рту сразу сделалось тесно от выпавших зубов, а по коже плавно расползлись дурнопахнущие лишаи. Ногти пожелтели и загнулись крючьями, и вообще ощутимо ухудшилось самочувствие в целом. Я протяжно завыл и начал раскачиваться, как настоящий уже Ванька-Встанька, периодически посыпая голову пеплом. Новая забава не пришлась мне по вкусу, и я несколько ожесточился в сердце.

– Понял теперь? – строго спросил Создатель.

– Понял, – соврал я незамедлительно.

– То-то, – молвил Бог благосклонно и начал меня исцелять. Занимаясь этим богоугодным делом, он приговаривал: – Могу тобой печку растопить. Могу суп заправить. Хорошего мало, а поди возрази. – Вскоре в награду за кротость нрава я восседал на безвкусно украшенном троне с ломтиком пастилы в кулаке и почему-то в чалме. Тайм-аут.

Господь отдувался, утомившись от трудов. Смахнув со лба капли влаги, он заговорщицки подмигнул:

– Ну что, надоел я тебе, признайся? Небось, злишься на меня. Только честно!

– Есть немножко, – согласился я трусовато.

Глаза Божества сверкнули лукавой радостью.

– Пришло время тебя кое-чему научить, – объявил Господь. – Смотри и удивляйся, – и он перешел в режим микро. Не скрою, я давно мечтал о такой ситуации.

– Я хочу открыть тебе великую тайну, – сказал Бог дружелюбно. – Точно так же, как и я, ты можешь играть в павильоне, кушать шашлык, ходить в кино, ездить в такси...

Я ничего не понял, но это было неважно. Я медленно приближался к нему.

– Для этого тебе надо, – Бог начал загибать пальцы,

а)не пить шампанского,

б) чтить субботний день,

в) не перечить медицинским работникам,

г) не есть скоромного – грибов, пиццы, фрут энд нат...

Я прыгнул и припечатал Создателя к земле. Покуда он отлеживался, я наспех сколотил крест и, не давая Учителю отдышаться, крепко приколотил его к своей конструкции гвоздями. Тот, повиснув, принялся стонать – все тише и тише, пока не замолчал. Я приблизился и увидел, что Бог умер. Он обвис, всем своим видом выражая глубокую скорбь, и только хитро косил в мою сторону полуприкрытым глазом. Тайм-аут. Делать мне больше было нечего, и я в великой скуке бродил вокруг, а затем скука переросла в мутную тоску. Уловив, вероятно, мои настроения, Создатель вскричал:

– Свершилось чудо!

По мере того, как он возносился в режим макро, эхо его возгласа крепло и тешило слух.

– Свершилось чудо, – повторил он уже деловито, занимая место за пультом, хотя и не покидал его до того. – Надеюсь, тебе ясно, что точно таких же успехов можешь добиться и ты.

– Хорошо бы, – кивнул я страдальчески, на всякий случай становясь на колени. Я, вроде, и вправду чему-то научился.

– Еще бы, – осклабился Бог. – Но тебя ждут тяжкие испытания. Путь твоего становления как равного Мне будет нелегок и тернист.

Он оказался прав. Мне пришлось выполнить массу разнообразнейших работ. Я возводил высотные здания, увенчанные шпилями и куполами, а после остервенело разрушал некоторые из них. Иногда я облачался в одежды то побогаче, то поскромнее, и (ни голоса, ни слуха у меня совершенно нет) громко пел многочисленные псалмы и гимны. Временами я впадал в грех и представлял себе всяких безобразных тварей с рогами, свинячьими рылами и обезьянними задами, каковые мне зачем-то нужно было лобзать в черном экстазе. Потом наступал черед раскаяния, и трубный голос гневно распекал меня за допущенные промахи. В дальнейшем я имел неосторожность впасть в ересь и (о черный день!) оскопил сам себя, но это все, слава Богу, потом простилось, и я вернулся в прежнее состояние. После этого Создатель изволил на короткий срок спрятать свой лик от моих глаз и тем самым попустил мне усомниться в его существовании (он сидел под ящиком на корточках) . Опьяненный свободой, я долго безумствовал, руша и круша все построенное мною ранее, но вскорости, понятно, впал, лишенный небесной опеки, в несказанное уныние и начал возводить все это заново. Потом я изобрел атомную бомбу и взорвал ее, а потом сделал то же самое еще раз. Терпение Создателя истощилось, идеи иссякли, и он здраво рассудил, что с меня, наверно, достаточно. Когда я вынашивал коварный план самоумерщвления с помощью каких-то новых, невероятно агрессивных, специавльно мною взращенных микробов, с небес донесся крик:

– Славь Меня, Господа и Вседержителя твоего, ибо наступил конец времен и исполнилось число.

Я увидел, как мой клиент летит по небу в чем-то вроде розовой ночной рубашки и шумно хлопает тяжелыми крылами.

– Кричи "аллилуйя"! – орал он негодующе. – Почему ты не радуешься и стоишь истуканом? Ликуй!

И, пока этот идиот торжествующе плыл в поднебесье, из последних сил я вопил: "Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! "

– Слушай тайну! – кричал мне славный Создатель. – У тебя там справа, у локтя, кнопка с надписью"макро"! Смело жми и садись одесную!

И я все вспомнил.

Наверно, прошло минуты две, когда я наконец отдышался и стащил мокрые от пота наушники. Ноги мои затекли, и мне не без труда удалось подняться со стула. Шаркая, я поплелся на свет Божий и вдалеке различил спину клиента, вприпрыжку удалявшегося от павильона. Бесспорно, он пребывал в отличном настроении и спешил прочь, пока я не испортил его какими-нибудь необдуманными действиями. Ну что ж, на его месте я поступил бы точно так же. Кстати: он чем-то – я только сейчас сообразил – напомнил мне Райце-Роха, я знаю его по фотокарточке. Но это невозможно, ведь он давно исчез.

Я вернулся в кабинку с твердым намерением закончить на том свой рабочий день. Неожиданно в автомате что-то щелкнуло, и я увидел, как сама по себе вспыхнула надпись "Макро-Микро". Потом, тоже сам собой, оттянулся сперва один рычаг, за ним до отказа – словно баран рогами – уперся вперед другой. Замигали лампочки, и счетчик клиента выдал первые очки.

Нет, я все понимаю. Конечно, сломаться может даже такой умный автомат, как "РР". Что там говорить – он на самом деле сломался, и это подтвердил наш техник, за которым я, мокрый от внезапной испарины, сломя голову помчался.

Но мне тотчас сделалось неуютно. До сих пор мне отчего-то страшно неуютно и муторно, вот почему я пришел. Лучше поздно, чем никогда, правда? Вы мне, пожалуйста, отпустите грехи, отец Борис... Очень вам благодарен. Не вам? Да-да, разумеется, и все-таки вам – спасибо. Аллилуйя, тайм-аут.

январь 1994