Текст книги "Избранные труды по финансовому праву"

Автор книги: Алексей Худяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Налоги, во-первых, носят безвозвратный характер. Как отмечается в литературе, в связи с уплатой налога каждым отдельным плательщиком между ним и государством не возникает каких-либо взаимных конкретных обязательств, предусматривающих получение определенного эквивалента.[166]166
  См.: Советское финансовое право. М., 1982. С. 174.


[Закрыть] Поэтому-то при взимании налогов и применяется односторонне-властный метод, обеспечивающий сбор денег помимо желания плательщиков. Отсюда, во-вторых, следует, что вступление в налоговые правоотношения носит для налогоплательщиков обязательный и принудительный характер. В-третьих, размер денежного обязательства и сроки его внесения четко определены законодательством, и налогоплательщик не в состоянии их изменить. В-четвертых, налоговое правоотношение не может быть прекращено ни по соглашению сторон, ни тем более по одностороннему волеизъявлению налогоплательщиков.

В отличие от этого государственные займы носят, во-первых, срочный, возвратный и возмездный характер. Государство берет деньги взаймы, т. е. с условием их возврата к определенному сроку. Во-вторых, возможность возникновения конкретного правоотношения в этой сфере зависит только от добровольного волеизъявления гражданина. Государство не понуждает, а путем установления выгод материального порядка (возможность выигрыша и т. п.) побуждает граждан вступать с ним в отношения займа.[167]167
  Вообще-то государственные займы могут быть и обязательными, но и в этом случае они носят срочный и возвратный характер. Действующие в Республике Казахстан займы являются строго добровольными.


[Закрыть] В-третьих, гражданин по своему личному усмотрению определяет размер своего обязательства перед заемщиком, приобретая облигации на ту сумму, на которую сочтет нужным. В-четвертых, гражданин в любой момент действия займа по своему желанию может прекратить свое правоотношение с государством в одностороннем порядке, предъявив имеющиеся у него облигации к оплате (т. е. потребовать возврата долга).

Следовательно, для отношений при государственном займе характерно то, что в их регулировании принимает активное и весьма широкое участие (выражаясь словами С. С. Алексеева) «юридическая энергия» граждан. Причем юридическая значимость волеизъявления гражданина находит свое проявление не только в факте его добровольного вступления в правоотношение, но и в других факторах (установление размера обязательства, досрочное взыскание долга, одностороннее прекращение обязательства). Налицо и формальные элементы конструкции договора. Так, публикация условий размещения займа является предложением дать деньги взаймы с обозначением условий возврата. А это есть не что иное, как оферта. Принятие этого предложения, что происходит в форме приобретения гражданином облигаций, является акцептом. А оферта и акцепт в своем единстве и дают то, что называется соглашением сторон, т. е. договором.

Таким образом, государственный заем – это все-таки договор, но договор не гражданско-правовой, а финансовый. Именно договорный характер этих отношений и послужил причиной «привязывания» государственных займов к гражданскому праву.

В заключение о государственных займах можно отметить, что многие дореволюционные юристы относили их к сфере финансового права, а регулирующие их законодательные акты рассматривали как источник этого права.[168]168
  Д. Львов писал: «Первый том этого свода (Свода законов Российской империи. – А. Х.) всецело относится к финансовому праву, содержа постановления о разного рода государственных займах и государственных установлениях» (см.: Львов Д. Курс финансового права. Казань, 1888. С. 55).


[Закрыть] Отмечались такие их отличия от частного кредита, которые и сейчас можно использовать в качестве аргументов в пользу признания данного договора не гражданско-правовым, а финансовым. В частности, И. И. Патлаевский подчеркивал, что государственный кредит «есть дело законодательной власти»,[169]169
  Патлаевский И. И. Курс финансового права. Одесса, 1885. С. 221.


[Закрыть] а В. А. Лебедев, говоря об особенностях государственного кредита, выражающихся в неравноправном положении сторон, отмечал, что «эти особые права, привилегии казны возникли вследствие смешения государства как власти, взимающей подати, с государством как частным собственником».[170]170
  Лебедев В. А. Финансовое право. 2-е изд. СПб., 1889. С. 325.


[Закрыть] Некоторые авторы вообще усматривали в займах разновидность налогового обложения. Так, Д. Львов, отмечая, что государственный кредит осуществляется государством «благодаря своему верховенству и своей власти», пришел к выводу, что «в действительности нет вовсе особенного государственного кредита, есть только кредит частный, первый же есть только один из способов взимания налогов».[171]171
  Львов Д. Указ. соч. С. 419–423.


[Закрыть] К подобному выводу пришел и Э. Вреден, который, отметив, что государственный кредит «представляет только формальную аналогию по внешностям операций с частным кредитом», писал: «…следует признать государственные долги только за самостоятельную систему форм податных сборов и налогов».[172]172
  Вреден Э. Финансовый кредит. Исследование оснований, существа нормальной области действия, видов и форм общественной займовой системы. СПб., 1871. С. 105, 122.


[Закрыть] Интересно и то, что он именовал государственный кредит финансовым.[173]173
  Там же. С. 105.


[Закрыть] Нельзя, на наш взгляд, не признать, что такое наименование данного вида кредита довольно точно отображает его сущность и вполне заслуживает того, чтобы быть возрожденным.[174]174
  К слову сказать, термин «государственный кредит» не очень точен и в том смысле, что в свое время он был порожден стремлением противопоставить этот вид кредита кредиту частному, включающему банковский. Однако последний может осуществляться и государственными банками, т. е. тоже становится государственным кредитом. Таким образом, этот термин в наши дни уже не выражает специфическую особенность государственных займов как вида кредита и не может служить, как служил когда-то, отличием от других его видов.


[Закрыть] Что же касается мнения, согласно которому займы являются разновидностью налогов, то с ним согласиться трудно: уж слишком велики различия между ними. Однако эти суждения ценны, по нашему мнению, тем, что основаны, во-первых, на понимании качественных различий частного кредита, регулируемого гражданским правом, и кредита государственного и, во-вторых, выражают правильное стремление обосновать принадлежность последнего к финансовому праву. В целом же финансово-правовая наука тех лет, хотя и не смогла дать законченную картину сущности государственных займов и определить их место в системе права, в ряде случаев довольно близко подошла к этому. И остается только пожалеть, что эти мысли оказались вне внимания правовой науки и не получили дальнейшего развития.

На основании всего сказанного отношения, возникающие в процессе обращения государственных займов, можно, на наш взгляд, с экономической точки зрения квалифицировать как кредитные и финансово-экономические, а с правовой – как договорные и финансово-правовые.

Несколько сложнее обстоит дело с взаимоотношениями между государственным органом, принявшим решение о выпуске займа, – а им обычно является правительство – и субъектом, осуществляющим его размещение (обычно им выступает какой-либо государственный банк, однако может быть и иная, в том числе и негосударственная структура). Напомним, что М. И. Брагинский квалифицировал такого рода отношения в качестве гражданско-правового договора комиссии. При этом он анализировал отношения (применительно к бывшему СССР) по линии: «государство (в целом) – государственные трудовые сберегательные кассы».

Ответ на вопрос о характере такого рода отношений зависит от уровня соподчиненности указанных органов. Если государственный орган, осуществляющий размещение займа (продажу облигаций и иных его сертификатов, выплату выигрышей и процентов по ним, скупку облигаций в порядке погашения займа и т. д.), находится в ведении (т. е. административном подчинении) у органа, осуществляющего его выпуск, то данные отношения вообще являются бездоговорными и регулируются актом управления, издаваемым в одностороннем порядке.

Если рассматривать эти отношения в качестве договорных, то возникает ряд вопросов, ответить на которые очень непросто. Для чего государству понадобилось отказываться от возможности использования своих властных полномочий и переводить себя в состояние равенства со своим подчиненным органом? Кто, какая организация представляет государство, выступая в роли непосредственной стороны в этом договоре? В чем выражается соглашение сторон и в чем проявляется их волеизъявление? Кто мог выступить в роли арбитра в случае возникновения спора между сторонами, да и могла ли рядовая сберкасса помышлять о каком-либо споре с государством? Какими средствами защиты своего волеизъявления могли пользоваться они? и т. д. и т. п.

Для признания данных отношений договорными и гражданско-правовыми требуется как минимум: а) наличие соглашения сторон (если его нет, то о договоре говорить не приходится);[175]175
  Общепризнано, что «основной конституционный элемент договора – соглашение сторон, т. е. акт, выражающий их волю». См.: Государство. Право. Экономика. М… 1970. С. 398.


[Закрыть] б) чтобы стороны были юридически равноправными. Здесь не было ни того, ни другого.

Государство в односторонне-властном порядке через издание соответствующих правовых актов обязывало подчиненные себе сберкассы осуществлять необходимые государству операции.[176]176
  Например, в постановлении Совета Министров СССР от 21 декабря 1989 г. «О выпуске государственных целевых беспроцентных займов» в отношении Госбанка применяются совершенно категорические, приказного типа формулировки: «Поручить разработать условия выпуска, продажи и порядок погашения облигаций. Возложить продажу облигаций с возмещением комиссионных в размере 2 процентов суммы (реализованных облигаций за счет средств союзного бюджета» (пункты 3 и 5). Уже само употребление подобных терминов показывает, что мы имеем дело с односторонними государственно-властными велениями, исключающими равноправно-договорную конструкцию отношений.


[Закрыть] А для последних эта деятельность являлась осуществлением задач и функций, вытекающих из их компетенции, установленной опять-таки этим государством (т. е. выступало их уставной обязанностью).

Таким образом, сберкассы, как и Госбанк в целом, в процессе размещения государственных займов действовали в качестве органа государства и от его имени, представляя его в целом. И отношения между Госбанком (в ведении которого находились сберкассы) и государством (в лице правительства, которое принимало решение о выпуске займа) были бездоговорными отношениями финансово-правового типа.[177]177
  Нельзя, на наш взгляд, не согласиться с мнением П. П. Виткявичуса, что правоотношения государства с его предприятием, в силу того что предприятие не может быть равноправной стороной этих отношений, не являются не только договорными, но и вообще не могут быть отнесены к числу гражданско-правовых (см. его: Гражданская правосубъектность Советского государства. Вильнюс, 1978. С. 104). Если уж государство не может иметь гражданско-правового договора с предприятием, то тем более оно не может иметь такого договора с государственным банком – своим финансово-кредитным органом.


[Закрыть]

Такими же будут отношения и во всех других случаях, когда орган, осуществляющий размещение займа, находится в подчинении органа, принявшего решение о его выпуске, и когда последний регулирует данные отношения своими односторонне-властными актами.

Кстати говоря, размещением займа может заниматься не один орган (например, банк), а несколько, и каждый получит на этот счет свою долю властных предписаний. Например, уже упоминавшимся постановлением Кабинета Министров Республики Казахстан от 17 августа 1992 г. «О выпуске Государственного внутреннего выигрышного займа Республики Казахстан 1992 г.» на учреждения Казсбербанка возложена продажа и купля у населения казначейских бон, Министерству финансов предписано обеспечить их изготовление и рассылку, главы областных администраций были обязаны утвердить план размещения данных бон по городам и районам (термины, используемые в постановлении, подчеркнуты нами. – А. Х.). Считать, что здесь между правительством республики, с одной стороны, и Казсбербанком, Министерством финансов и главами областных администраций – с другой, заключены гражданско-правовые договоры, нет никаких оснований.

Ситуация несколько меняется в тех случаях, когда орган, осуществляющий размещение займа (например, центральный банк страны, находящийся в ведении парламента), административно не подчинен органу, полномочному принимать решение о выпуске этого займа (например, Министерство финансов). Такая ситуация возникла сейчас в Казахстане, где займы выпускает правительство, а обслуживание государственного долга осуществляет Национальный банк, который подотчетен Верховному Совету и Президенту Республики Казахстан. По этому поводу в Законе от 13 апреля 1993 г. «О национальном банке Республики Казахстан» говорится следующее: «Нацбанк совместно с Министерством финансов Республики Казахстан участвует в обслуживании государственного долга путем размещения государственных займов, их погашения и выплаты процентов по ним» (ст. 43).

Какова же в данном случае природа отношений между правительством (или даже непосредственно Министерством финансов), с одной стороны, и Нацбанком – с другой?

В принципе, можно рассуждать по следующей схеме. Правительство, выпуская государственный заем, хотя и действует от своего имени, но представляет собой государство в целом (заем все-таки государственный, а не правительственный), Нацбанк же является финансовым органом этого государства. Следовательно, отношения между правительством (в лице, по каким-то моментам, Минфина) и Нацбанком есть отношения между государством в целом и его органом. Естественно, что такого рода отношения будут вертикальными бездоговорными отношениями финансово-правового типа (в их процессуальной разновидности).

Но даже если эти отношения рассматривать в качестве отношений между самостоятельными и независимыми друг от друга государственными структурами, то и в этом случае их нельзя рассматривать в качестве отношений комиссии: комитент, как известно, выступает от своего имени, здесь же орган, реализующий сертификаты (облигации, боны и т. п.) государственного займа, действует от имени государства. Попутно отметим, что сама реализация этих сертификатов не есть акт купли-продажи, где они в качестве ценной бумаги выполняют функцию товара, а есть акт именно займа, где сертификаты выполняют роль документа, свидетельствующего об этом займе. Поэтому реализуя заемные сертификаты (как, впрочем, и выплачивая по ним проценты, выигрыши, погашая их), орган, осуществляющий размещение государственного займа, действует в качестве представителя самого заемщика. В итоге данные отношения следует рассматривать в качестве отношений поручения, где поверенный действует от имени доверителя, в роли которого выступает государство в целом в лице своего соответствующего органа (правительства, Министерства финансов и т. п.). Опять-таки важно подчеркнуть, что поверенный в этой ситуации действует не в силу своего волеизъявления, продиктованного стремлением получить доход, и что сама деятельность по размещению государственного займа не является его предпринимательской деятельностью, а выполняет свои обязанности государственного финансового органа, возложенные на него правовыми актами (как нормативными – например, Закон о Нацбанке, так и индивидуальными – например, постановление правительства, выступающего от имени государства в целом, о выпуске займа). В итоге данное отношение носит государственный (точнее, внутригосударственный) организационный характер. Это позволяет говорить, что оно не является гражданско-правовым, а выступает в качестве горизонтального организационного отношения – с учетом специфики его предмета – финансово-правового типа.

Продолжая характеристику этих отношений, отметим, что такие моменты организационно-управленческой деятельности государства, как «совместно», «по согласованию» и т. п., вовсе не означают, что между государственными субъектами, участвующими в этой деятельности, возникают отношения, опосредуемые договором (хотя бы административно-правовым, финансово-правовым или иным договором управленческого типа). Это обычные управленческие процедуры, связанные с координацией деятельности различных звеньев государственного аппарата, не порождающие установления договорных отношений в юридическом значении этого слова. Поэтому фразу типа «Нацбанк совместно (подчеркнуто нами. – А. Х.) с Министерством финансов Республики Казахстан участвует в обслуживании государственного долга» нельзя понимать в том смысле, что между ними должен быть заключен договор. Таким образом, рассматриваемые нами отношения являются по общему правилу бездоговорными.

В итоге данные отношения можно квалифицировать в качестве финансово-правового бездоговорного горизонтального управленческого (организационного) отношения поручения. Поясним, что финансово-правовым оно является в силу специфики своего предмета – действия, направленные на формирование и распределение государственных денежных фондов (как правило, бюджетов) с помощью такого метода финансовой деятельности, как государственные займы.

Однако ситуация меняется в тех случаях, когда в качестве органа, осуществляющего размещение государственного займа, выступает негосударственная структура (например, частный банк). Отношения здесь останутся финансово-правовыми (поскольку предметом правового регулирования выступает финансово-организационное отношение), но, бесспорно, будут договорными. Но данный договор следует квалифицировать не как договор комиссии, а как договор поручения, где поверенный (в нашем примере – частный банк), выступая в роли финансового агента государства (в лице, например, Министерства финансов, Казначейства и т. п.), действует от его имени.[178]178
  Сказанное подтверждает нашу мысль, что финансово-правовым договором может быть не только кредитный договор, но и некоторые другие.


[Закрыть]

Вторым видом финансово-правового договора государственного займа выступает договор вклада граждан в государственных сберегательных учреждениях.

Сберегательное дело существует с момента возникновения денег и весьма разнообразно по видам и формам своего осуществления. Обычно оно выступает разновидностью банковской деятельности, но могут существовать и специализированные внебанковские сберегательные учреждения.

В зависимости от порядка, установленного в стране, сберегательную деятельность могут осуществлять как государственные, так и негосударственные субъекты. Так, в СССР, например, существовала государственная монополия на ведение сберегательного дела. Причем осуществляющие его государственные трудовые сберегательные кассы одно время находились в ведении Министерства финансов, затем их передали Госбанку СССР, наконец, был образован специальный Банк трудовых сбережений и кредитования населения (Сбербанк СССР) с преобразованием сберкасс в его отделения.

Что касается Казахстана, то здесь имеется специализированный государственный Сберегательный банк Республики Казахстан (Казсбербанк), предназначенный для осуществления операций по привлечению и хранению денежных средств населения. Однако операции по привлечению денежных вкладов населения могут осуществлять и любые другие банки (в том числе и негосударственные), имеющие для этого специальную лицензию Национального банка.[179]179
  См.: ст. 4 и 13 Закона Республики Казахстан от 14 апреля 1993 г. «О банках в Республике Казахстан» // Советы Казахстана, 1993, 18 мая.


[Закрыть]

Говоря о характере отношений по поводу вкладов населения в сберегательных учреждениях, необходимо прежде всего отметить, что если эти учреждения не являются государственными, то данные отношения вообще находятся вне сферы финансовой деятельности государства и поэтому не являются предметом финансового права.

Интерес для нас, следовательно, представляет лишь то сберегательное дело, которое осуществляют государственные сберегательные учреждения. В связи с этим обратимся к тем характеристикам, которые давались этому делу в тот период, когда оно было полностью государственным (а точнее – отношениям вклада в государственных трудовых сберегательных кассах), по поводу чего советская правовая наука накопила довольно значительную библиографию.

Применительно к этим условиям финансисты квалифицировали сберегательное дело следующим образом: отношения между сберкассами и вкладчиками по поводу приема, хранения и выдачи вкладов регулируются нормами гражданского права, а отношения, возникающие при использовании этих денег в качестве источника государственного ссудного фонда, – нормами финансового.[180]180
  См., напр.: Советское финансовое право. М., 1978. С. 211; Советское финансовое право. М., 1982. С. 263; Советское финансовое право. М., 1987. С. 285–288.


[Закрыть] Следовательно, само отношение по вкладу фактически расчленялось на два, следующие друг за другом в некой хронологической последовательности: первое – между гражданином и сберкассой – гражданско-правовое отношение, второе – между сберкассой и государством (в лице Госбанка СССР) – финансово-правовое.

Что касается цивилистов, то они, не оспаривая, естественно, гражданско-правовой оценки отношений граждан со сберегательными кассами, много лет спорили друг с другом по поводу правовой природы договора, опосредующего эти отношения. Данный договор определялся ими в качестве: а) просто договора хранения;[181]181
  Скловский В. А. Правовое положение сберегательного дела. М., 1931. С. 4.


[Закрыть] б) комбинированного договора хранения с обязательством посмертной передачи вклада по назначению;[182]182
  Линде П. Особый порядок наследования вкладов в сберкассах // Еженедельник Советской юстиции, 1927, № 34. С. 10.


[Закрыть] в) договора хранения с правом использования вклада сберкассой;[183]183
  Лисовский В. И. Основы советского финансового права. М., 1958. С. 54.


[Закрыть] г) договора иррегулярного хранения;[184]184
  Полонский Э. Г., Плинер В. А. О правовом регулировании расчетных и кредитных отношений // Советское государство и право, 1962, № 6. С. 75.


[Закрыть] д) особого договора займа;[185]185
  Флейшиц Е. А. Расчетные и кредитные правоотношения. М., 1956. С. 226; Менглиев Ш. М. Новый устав гострудсберкасс и договор денежного вклада // Теория и практика борьбы с правонарушениями / Сб. ст. Тадж. ун-та. Душанбе, 1981. Вып. 2. С. 84.


[Закрыть] е) особого самостоятельного вида гражданско-правового договора.[186]186
  Седугин П. И. Вклады граждан в кредитных учреждениях. М., 1964. С. 10.


[Закрыть]

По нашему мнению, здесь действительно имеет место самостоятельный вид договора, именуемый «договор банковского вклада». Его особенностью выступает то, что он соединяет в себе комплекс обязательств по хранению, поручению, оказанию расчетных услуг и займу, что делает его специфическим видом договоров. Во всяком случае, в проекте Гражданского кодекса Республики Казахстан (и автор настоящей работы был разработчиком его раздела, посвященного этому договору) сделана попытка выделить данный договор в самостоятельный вид обязательства. Сформулирован он следующим образом: «По договору банковского вклада банк обязуется сохранять вложенные вкладчиком денежные средства, выплачивать по ним доход в виде процентов или в иной форме, выполнять поручения вкладчика по расчетам с вклада и возвратить сумму вклада по первому требованию вкладчика на условиях и в порядке, предусмотренных для вклада данного вида законодательством и договором». А согласно предыдущей статье (статья «Общие положения» главы «Расчеты и кредитование»), «банк может использовать имеющиеся на счетах и вкладах клиентов денежные средства, но обязан выдать их по первому требованию клиента».

Однако выделение договора банковского вклада в самостоятельный вид гражданско-правового обязательства с фиксацией его в Гражданском кодексе вовсе не свидетельствует о том, что нет аналогичного финансово-правового обязательства, тем более что примерно такие же положения о вкладе заложены и в Законе «О банках в Республике Казахстан», который в части, касающейся государственных банков, вполне может претендовать на роль финансово-правового акта. Поэтому вернемся к рассмотрению тех взглядов, которые были высказаны по поводу гострудсберкасс, что поможет нам разобраться с ныне существующим Казсбербанком, выполняющим аналогичные функции.

Для выяснения правовой природы отношений по вкладам граждан в сберегательных учреждениях определим их экономическую сущность. Решающим в этом является вопрос, какими экономическими интересами руководствуются стороны, вступая в эти отношения. Другими словами – какие они преследуют цели, совершая данную денежную операцию. Для гражданина внести деньги в банк – это прежде всего обеспечить их надежное хранение и даже извлечь из этого какую-то материальную выгоду в форме начисления процентов (что, кстати, – и это момент уже нашей специфики – обеспечивает их какую-то антиинфляционную защиту). Следовательно, с точки зрения гражданина, здесь имеют место отношения хранения денег. Однако с точки зрения банка взять деньги на хранение – значит взять их для использования, чем банк и отличается от камеры хранения.[187]187
  Вообще-то банки могут оказывать своим клиентам услуги и по «чистому» хранению их денег (так называемый «сейфовый бизнес»). Но в данном случае речь идет о вкладах.


[Закрыть] Иначе говоря, со стороны сберегательного учреждения здесь в первую очередь имеет место отношение займа. При этом – что необходимо подчеркнуть – если сберегательное дело осуществляет государство, то отношение займа конкретного сберегательного учреждения выражает общую для всего сберегательного дела функцию мобилизации государством денежных средств в свои фонды. Говоря о сущности сберегательного дела в условиях социализма, когда оно было полностью государственным, в советской экономической литературе отмечалось, что привлечение сберегательными кассами денежных сбережений населения является одним из источников формирования финансовых ресурсов государства и способом регулирования денежного обращения в стране.[188]188
  См.: Сберегательные кассы СССР за 50 лет. М., 1972. С. 10.


[Закрыть] Иначе говоря, сберегательная касса, осуществляя операции по привлечению денег населения во вклады, брала деньги: взаймы не себе, не для осуществления своей собственной кредитной или иной производственно-хозяйственной деятельности (такой деятельности они вообще не осуществляли), а государству, выступая в роли его финансового органа.

Внешне – по крайней мере, для вкладчика – отношение вклада завуалировано отношением хранения и в какой-то степени отношением по оказанию прочих банковских услуг. Поэтому заемный характер отношений проглядывает не столь отчетливо, хотя, повторяем, для банка вклад – это в первую очередь заемная операция. При этом следует отметить, что сберегательное дело, особенно в мировой практике, настолько разнообразно, что сберегательные операции могут оформляться не только (как у нас) сберкнижками, но и другими документами, являющимися ценными бумагами, которые более явственно свидетельствуют о заемном характере отношений. В числе таких государственных ценных бумаг используются сберегательные боны, казначейские налоговые сберегательные боны, сберегательные сертификаты государственных банков, сертификаты задолженности и т. п. Если сравнить, например, казначейские боны, как форму государственного займа в его чистом виде, с казначейскими сберегательными бонами, как форму вклада, то отличия между этими ценными бумагами оказываются весьма несущественными. И это лишний раз подтверждает нашу мысль, что для государства вклад в его сберегательное учреждение выступает разновидностью государственного займа.

Для выяснения экономической сущности данных отношений рассмотрим вопрос, как сберегательные учреждения используют деньги вклада. Ясно, что частный банк будет использовать эти деньги по своему усмотрению, а главным образом – для формирования своего ссудного фонда. Использование самого этого фонда (а значит, и вошедших в его состав денег вкладчиков) происходит в форме предоставления банковских кредитов, что выражает предпринимательскую деятельность указанных банков.

Но как используются деньги государственными сберегательными учреждениями? Начнем с бывших гоструд сберкасс. Некоторые авторы полагают, что этими деньгами сберкассы распоряжались по своему усмотрению.[189]189
  См.: Халфина P. O. Право личной собственности граждан СССР. М., 1955. С. 33; Лисовский В. И. Основы советского финансового права. С. 54.


[Закрыть] С точки зрения гражданско-правовой конструкции договора вклада именно так и должно было быть. Однако в действительности никакой свободы в распоряжении деньгами вкладчика у сберкасс никогда не было: до 1963 года стабильный остаток денежных средств, сдаваемых населением в сберкассы, находившиеся тогда в ведении Министерства финансов, использовался в качестве источника доходов государственного бюджета. С 1963 года, когда сберкассы были переподчинены Госбанку СССР, эти средства использовались им в качестве своего кредитного ресурса.[190]190
  См.: Основные положения о банковском кредите, утвержденные постановлением Совета Министров СССР от 11 ноября 1982 г. // СП СССР, отдел первый, 1982, № 32. С. 160. См. также: Иванов Б. Н. Правовые формы аккумуляции кредитных ресурсов // Труды ВЮЗИ. Т. XIX. М., 1971. С. 127–129.


[Закрыть] Не появилось этой свободы и тогда, когда сберкассы были трансформированы в самостоятельный Сбербанк СССР: законодательством было предусмотрено, что привлеченные денежные средства «используются им на кредитование населения и другие цели в соответствии с Главными направлениями единой государственной (подчеркнуто нами. – А. Х.) денежно-кредитной политики, предусмотренными Законом СССР «О Государственном банке СССР», в том числе для размещения в долговые обязательства СССР и республик».[191]191
  Закон СССР от 11 декабря 1990 г. «О банках и банковской деятельности» // Известия, 1990, 19 декабря.


[Закрыть]

Следовательно, вклады населения в государственные сберегательные учреждения всегда использовались в качестве финансового ресурса государства (либо в виде дохода государственного бюджета, либо, как сейчас, в виде источника его кредитных ресурсов). Попутно обратим внимание на еще одно ошибочное утверждение В. Н. Сидоровой, которая считает, что вклад не является собственностью государства (в том числе и объектом владения государства).[192]192
  Сидорова В. Н. Указ. соч. С. 85–86.


[Закрыть] Не говоря уже о том, что это противоречит даже гражданско-правовой конструкции договора хранения,[193]193
  Согласно ст. 420 и 430 ГК Казахской ССР, вещи, обладающие родовыми признаками (а деньги относятся именно к таким вещам), в случае передачи их на хранение переходят в собственность хранителя. Совсем уж неточным является утверждение В. Н. Сидоровой, что вклад является индивидуально-определенным имуществом. Если это было бы так, то вкладчик должен был бы получать именно те купюры, которые он сдавал, чего, конечно же, нет.


[Закрыть] это не соответствует и реальному положению вещей, т. к. Сбербанк эти деньги не хранит как вещь, а использует в качестве своего кредитного ресурса. А использовать без владения, как известно, невозможно.

Аналогичным выглядит и правовое положение Казсбербанка. Правда, был момент, когда он был преобразован в коммерческий банк, однако, быстро убедившись в том, что коммерческая и финансовая деятельность трудно совместимы, его вернули в лоно хотя и акционированных, но государственных банков.

Таким образом, сущность сберегательного дела, осуществляемого государственными учреждениями (банками, сберкассами и т. п.), – это использование денежных средств вкладчиков в качестве финансовых ресурсов государства. Вклады граждан играют роль источника этих ресурсов, привлечение денежных средств населения в форме вкладов в государственные сберегательные учреждения является методом финансовой деятельности государства и выражает процесс формирования денежного фонда, находящегося в его собственности. И не будь у государства возможности использовать эти деньги по своему усмотрению, оно вряд ли обременяло бы себя хлопотами по ведению сберегательного дела, неся при этом траты в виде уплаты процентов вкладчикам. Выгодные условия хранения, гарантии сохранности вкладов – это лишь меры, стимулирующие у населения интерес в предоставлении денег банку, т. е. меры, способствующие формированию финансовых ресурсов государства.

То, что эта деятельность осуществляется персонифицированным государственным Сбербанком, выступающим в качестве стороны в договоре банковского вклада, существа дела не меняет: его деятельность олицетворяет собой финансовую деятельность самого государства, поскольку, во-первых, Сбербанк является государственным банком и его деятельность, следовательно, подчиняется интересам самого государства; во-вторых, ссудный фонд Сбербанка, формируемый за счет привлеченных денежных средств населения, является собственностью государства (как, впрочем, и сам банк); в-третьих, расходуется этот фонд – как это уже отмечалось – в общегосударственных целях. В-четвертых – и это немаловажно – государство гарантирует сохранность вкладов граждан в Сбербанке и выдачу их вкладчикам по первому требованию.[194]194
  Кстати говоря, в республике Казсбербанк является единственным банком, в отношении которого государство принимает на себя такое обязательство. По поводу всех других банков в Законе от 14 апреля 1993 г. «О банках в Республике Казахстан» сказано: «Государство не несет ответственности по вкладам населения в других банках» (ст. 13). Эта разница не является случайной и лишний раз подчеркивает финансово-правовой характер деятельности Казсбербанка как государственного сберегательного учреждения.


[Закрыть]

Следовательно, по своей экономической природе отношение вклада в государственное сберегательное учреждение является финансовым. Таким же будет (что, на наш взгляд, естественно) и опосредующее его правоотношение. В пользу этого говорят его чисто юридические признаки. Чтобы обозначить их, сравним отношения по вкладам населения в государственный Сбербанк с вкладами в негосударственные банки. А ведь именно это сравнение, казалось бы, выступает самым слабым местом для признания отношений Сбербанка в качестве финансово-правовых, поскольку напрашивается рассуждение по следующей схеме: отношения по вкладам в государственные и негосударственные банки аналогичны, последние являются гражданско-правовыми, такими же будут и отношения Сбербанка.

Внешне они действительно похожи, однако есть и определенные различия.

Обозначим их:

1. В негосударственном банке условия договора вклада (виды вкладов, размеры вознаграждения и др.) определяет сам банк, при этом возможна выработка этих условий на основе индивидуального соглашения с вкладчиком. Для Сбербанка они предопределены (причем в форме нормативного акта[195]195
  См., напр.: Постановление Кабинета Министров Республики Казахстан от 17 февраля 1993 г. № 121 «О повышении процентных ставок по вкладам, хранящимся в учреждениях Сберегательного банка Республики Казахстан», Постановление Верховного Совета Республики Казахстан от 15 апреля 1993 г. «Об индексации сбережений населения, хранящихся в учреждениях Казсбербанка».


[Закрыть]) самим государством. Сбербанк не вправе от них отступать, какого-либо индивидуального соглашения с гражданином по поводу их изменения быть не может.

2. Условия договора, заключенного между негосударственным банком и вкладчиком, могут быть изменены лишь путем соглашения сторон. В случае одностороннего изменения условий договора банком вкладчик вправе обратиться в суд с иском, взыскивать убытки и вообще использовать весь арсенал гражданско-правовых средств защиты своих интересов. Что же касается Сбербанка, то условия вклада в нем могут быть изменены государством в одностороннем порядке, и гражданин не имеет каких-либо юридических средств борьбы с этим. Разумеется, государство дорожит доверием вкладчиков, стремится сохранить перед ними свою репутацию надежного партнера. И это вполне понятно, т. к. если граждане не будут уверены в гарантированности условий хранения (и тем более – в неприкосновенности вклада), то они будут опасаться вверять свои деньги государству (в лице его банка) и оно лишится этого источника своих финансовых ресурсов. Но тем не менее юридически конструкция отношения такова, что возможность такой своеобразной конверсии условий вкладов имеется. И, кстати, в истории бывшего СССР такое случалось неоднократно. Так, в ходе денежной реформы 1947 года государство аннулировало часть вкладов, тем самым в одностороннем порядке освободив себя от долгов перед населением. В реформе 1991 года оно также односторонне изменило условия вкладов, ограничив размер изъятия 500 рублями (т. е. произвело частичное замораживание вкладов). Аналогичные меры применялись и в Республике Казахстан.