Текст книги "Эра голодных псов"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– В том урок, – пробормотал Йорг, размазывая по верхней губе крем для удаления волос.

Если кураторы считают, что любителю девочек Монсальво доверять можно, значит, так оно и есть, рассуждал Детеринг за омлетом. С другой стороны, намек полковника на ненадежность «обоих наших генералов», то есть главы резидентуры и его первого заместителя, во многом объяснял категорическое нежелание Марио связываться со здешними коллегами. Йорг полагал, что говорить о прямом предательстве в данном случае не стоило, уж очень непропорциональными оказывались риски – офицера СБ, тем более генерала, вставшего на сторону пиратов, вычислят так или иначе, а о последствиях лучше даже не думать – скорее речь могла идти об излишне близкой дружбе с планетарной прокуратурой. А вот прокурорские, полностью контролирующие немаленький полицейский аппарат, за добрый кусок вполне могли похоронить что угодно и кого угодно.

Необходимость обеспечить безопасность для кого-то из серьезных корварских «игроков», рискнувшего прибыть в закрытое для него имперское пространство, могла означать только одно: Флориан Ледневски задумал некое совершенно экстраординарное дело. Здесь, в мирной и процветающей (в том числе за счет контрабанды и очень «нечистых» денег) Виктории, отлично себя чувствуют командиры пиратских экипажей, имеющие достаточно средств, чтобы залепить глаза правоохранителям. Кому-то из них что-то предложат…

«Вариантов, похоже, два, – думал Йорг. – Либо обожаемое начальство каким-то образом просчитало, что творится в голове у Флориана, либо, что более похоже на правду, просто раскидало две-три мини-группы по разным злачным местам в надежде пристроить кого-то из нас «червем». Весь ужас в том, что информацией владел Шерф, а я тут не более чем стажер с кулаками. Едва я перестал слышать командный голос, как впал в форменную истерику, и похвалы Монсальво – какое, на хрен, утешение…»

Где-то далеко вдруг ударил громадный тяжелый гонг. Йорг дернулся и бросился к окну: первой его мыслью был вход в атмосферу крупного звездолета с неисправными гравикомпенсаторами. Случись ему рухнуть в океан, от Виктории не останется даже пыли… но все оказалось несколько более прозаичным, хотя и жутковатым для непривычного человека.

С высоты двадцать седьмого этажа Детеринг увидел, как вдоль его коротенькой Баумгартен-стрит нагнулись, едва не подметая верхушками тротуар, высоченные пальмы и черные шары орехов лавиной покатились вниз, к перекрестку с Присцилл-авеню. Волна ветра шарахнула в прочное оконное стекло, заставив Йорга отшатнуться. Окна его кухни смотрели на океан, в просвете меж двух жилых высоток, за которыми начинался спуск, ведущий на пляжи, клубилась густая серая пыль, при этом небо оставалось безмятежно чистым, насколько хватало глаз.

На падение аварийного корабля (что, в общем-то, произойти могло только при каких-то совершенно безумных обстоятельствах) все это походило мало, и, фыркая своей мнительности, Детеринг выбросил в утилизатор тарелку, достал бокал и уже потянулся за вином, как что-то ударило вновь. Йоргу показалось, что содрогнулась вся его респектабельная многоэтажка. Он повернулся к окну и застыл с бутылкой в одной руке и бокалом – в другой.

Небо было густо-синим, как на больших высотах, и посреди этой синевы, жутковатая в наступившем безветрии, на город мчалась колоссальная туча.

– Что за чертовщина? – пробормотал Йорг.

Глядя, как завороженный, на невиданное им чудо природы, Детеринг неожиданно вспомнил о больших закругленных козырьках, которые можно было нажатием кнопки опустить на окна, прикрыв их сверху. Сперва, обнаружив это странное приспособление в снятой им квартире, Йорг решил, что козырьки предназначены для защиты от солнца, но тут же заметил, что никто из соседей ими почему-то не пользуется, а потому не стал выделяться. Теперь до него дошло истинное предназначение загадочной штуковины.

Козырьки он успел опустить за минуту до того, как Викторию накрыл чудовищный ливень. В кухне резко потемнело, но зажигать свет Йорг не стал. Стоя у окна, он смотрел вниз, в ошизении глядя, как невозмутимо плывут по улице полностью выбравшие клиренс автомобили: у некоторых гидравлика подняла кузов так высоко, что Детеринг различал рычаги подвески. Струи воды хлестали из темного неба, белой пеной возвращаясь по улицам Виктории в океан, их плотная завеса скрывала все на расстоянии, казалось, вытянутой руки. Уже через две минуты в густо-синем дождевом тумане Йорг с трудом различал слабые желтые пятнышки окон соседних домов…

Наконец, сбросив с себя оцепенение, он отошел от окна и подумал, что нужно отыскать Киру и обсудить с ней предложение Монсальво. Йорг понимал, что для него это не предложение, а приказ, но Кира всегда может отказаться…

Девушка ответила сразу.

– Привет, – произнес Йорг, осторожно поглядывая на все еще темное окно. – Как ты думаешь, это надолго?

– Это на полчаса, – засмеялась в ответ Кира. – Вот вечером зарядит уже всерьез, на пару недель как минимум. Где ты пропал? Я начала волноваться…

– Все в порядке, – вздохнул Детеринг. – Все у нас в порядке… послушай, мне нужно с тобой поговорить. Ты можешь подъехать? Если дождь пойдет по-настоящему… у меня тут полно жратвы, и вообще относительно безопасно.

– Конечно, могу. Выезжай прямо сейчас, выруливай на Флиппер-авеню, и увидишь меня возле театра «Старый Глобус». Знаешь, где это?

– Знаю.

– Я буду ждать. Не бойся, стихийное бедствие закончится раньше, чем ты доедешь.

– Мне тут совсем близко.

– Так и дождь уже на исходе.

Йорг натянул толстый свитер, влез в старую десантную куртку без знаков различия и спустился в подземный паркинг. Несмотря на его опасения, воды там не обнаружилось: Виктория была хорошо подготовлена к страшным океанским ливням. Когда перед ним разъехались створки ворот, Йорг понял, что Кира была права. Небеса уже растеряли свою недавнюю ярость, жуткая завеса холодной воды превратилась во вполне обычный сильный дождь, а реки, которые только что текли по улицам, умчались в океан. Несмотря на то что стихия ушла, Виктория все еще плыла в серых сумерках.

Движения почти не было, обыватели явно предпочитали отсиживаться под крышей. Через пять минут Детеринг поднялся на длиннющий прямик Клиппер-авеню. Здесь не было вообще ни одной машины, только ярко освещенный изнутри двухэтажный автобус призраком проплыл мимо него и растворился в дождевом мареве парой алых глаз габаритных огней. Йорг остановился прямо напротив главного входа в старое зеленое здание театра, покрутил головой: из-за колонн выскочила знакомая фигурка в короткой куртке, рванула на себя дверцу. В салоне слабо пахнуло непривычным для Йорга ароматом духов.

– Что ты так смотришь? – поинтересовалась Кира, забрасывая на заднее сиденье небольшую дорожную сумку.

– Н-да так, – хмыкнул в ответ Детеринг.

Косметика, наложенная всего несколькими умелыми штрихами, преобразила такое знакомое лицо, сделав Киру старше и придав ей некоторую загадочность. Качнув от удивления головой, Детеринг вдруг ощутил желание переодеться в дорогой костюм и пригласить столь прелестную даму в ресторан…

Небо светлело на глазах, но Йоргу все же удалось доехать до своего дома раньше, чем в городе восстановился обычный, довольно плотный в это время, трафик.

– Когда первый раз шарахнуло, я даже немного испугался, – признался он, стоя с Кирой в лифте. – Не думай, что я первый раз в таких вот широтах… всякое видел, на Орегоне тоже дожди бывают мама какие, но чтобы так – впервые…

– Жутью пробрало? – понимающе усмехнулась Кира. – А местным – хоть бы что. Сегодня вечером во всех кабаках будут праздновать первый дождь зимы, утром полгорода за руль не сядет.

– Веселый праздничек…

Лифт остановился. Йорг подошел к двери своей квартиры, нащупал в кармане брелок замка, нажал кнопку и попятился, пропуская вперед девушку.

– Ты богат, как я и думала, – без всякого выражения произнесла она, осматриваясь в просторной прихожей. – Впрочем, это было понятно по району…

– Я лично – нет, – пожал плечами Детеринг. – Эту квартиру снимает Служба. А там, понимаешь, свои представления о бедности и богатстве. Если бы я захотел поселиться в дешевом квартале, мне пришлось бы обосновывать свое решение оперативной необходимостью. И никак иначе, можешь мне поверить.

Йорг провел Киру в свою просторную кухню-гостиную, извлек из выдвинувшейся «челюсти» робота заказанный перед выездом ужин – свинину на вертеле с овощами, и, немного смущаясь, достал из бара пару бутылок легкого вина.

– Погоди, – сказала Кира и вернулась в прихожую за своей сумкой. – Так как я имела пусть и косвенное, но все-таки отношение к Флоту, эти сволочи приучили меня жрать ром…

С этими словами она выставила на стол литровую бутылку «Генеральского» с синей печатью на горлышке, подтверждающей, что данный продукт полностью соответствует всем стандартам и требованиям, предъявляемым Главным интендантским управлением имперских ВКС.

– Какие сволочи? – спросил Детеринг, с недоумением глядя на бутыль.

– Флотские, какие же еще? Или ты не в курсе, что на Флоте пьют только ром, не признавая ничего иного?

– Еще бы не в курсе, – пробормотал Детеринг, сразу вспомнив некоторые алкогольные этюды досточтимого дядюшки. – Что-то я от тебя местами столбенею. Н-да… ладно, наливай.

Он сел за стол и потеребил пальцами локон за правым ухом.

– В общем, я встретился с тем, на кого меня вывели. Начальник оперативного отдела планетарной резидентуры… Как я понял из его речей, наш Флориан привез команду киллеров с собой.

– С собой? – подняла брови Кира.

– Да, с собой. Он должен был сразу, с ходу угробить каких-то людей, которые могли встать в оппозицию его предложениям. То есть Марик ошибался изначально, в разработке первичного еще посыла: это не Флориана сюда позвали, это он сам прилетел на переговоры с разными людьми. И не только людьми. Как я понял, этот наш здешний полковник имеет надежду зацепиться за кого-то из авторитетных «игроков», и через него уже кураторы проекта разберутся, какой клубок смотает Флориан.

– Что значит – «как я понял»? Что это за формулировка? – резко перебила его Кира.

– У нас часто говорят намеками, – поморщился Детеринг. – Даже тогда, когда отдают боевой приказ… мы так воспитаны. Если я говорю – значит, я так понял… а понимаю я правильно, уж этому-то меня научили хорошо. Беда в том, что полковник, несмотря на свое достаточно обширное информационное поле, ни в чем до конца не уверен. Он чувствует большую игру, вероятно, он предпримет те или иные оперативные меры, но пока нам всем остается только ждать. Полковник – это я увидел четко – не опоздает, он не из тех. Весьма возможно, что я понадоблюсь ему в качестве оперативника в ближайшие дни…

– Тоже намек?

– Довольно непрозрачный для тех, кто понимает. Он попрощался со мной на одном из росских языков… и сделал это согласно воинской традиции. Я ответил тем же – мы поняли друг друга. Но это сейчас не главное. Если у полковника сложится дело, я уйду с пиратским экипажем, причем экипаж будет знать, кто я такой.

Кира откинулась на спинку стула.

– Как это возможно?

– Это… возможно. У нас никто никогда не говорит «просто так». Вопрос в другом – я сказал полковнику, что хочу взять с собой тебя.

Девушка вытащила из пачки сигарету и слабо дернула щекой.

– Давай все-таки выпьем. А то я… Послушай, а с чего ты взял, что я соглашусь? Работа какая-то слишком уж нервная, тебе не кажется, нет? Ты понимаешь, что нас ждет? А… а меня?

– Не надо, – протестующе поднял руки Детеринг. – Ты же сама все понимаешь… буду говорить прямо, чтобы было понятнее: экипаж четко представляет, на какой риск идет. Разумеется, дело оговорено так, что против своих они выступать не станут. Все это мы решали еще до моего появления… здесь. Я не думал, что этот приказ поступит столь рано, но меня к нему готовили. Я даже успел обновить свои практические навыки по нескольким бортовым специальностям. Экипаж знает, зачем он это делает. Мне было важно выяснить, понимает ли это мой полковник. Понимает… а теперь я объясню тебе. В случае удачи ты получишь полностью новую жизнь. Полностью, понимаешь? За деньги этого добиться пока невозможно. Ты сможешь выбирать место жительства, статус – тебя сделают наследной леди, хочешь – пол, даже возраст в определенных пределах. Ты получишь земли, деньги и тщательно проработанную «легенду». А самое главное – постоянную негласную защиту со стороны Службы. Именно ради этого тот пиратский экипаж, о котором шла речь, готов рискнуть всерьез. А теперь давай выпьем.

Кира молча подняла свой бокал с ромом. В ее глазах, кажущихся из-за косметики незнакомыми, Детеринг заметил мелкие живые искорки.

– Личную безопасность я тебе обеспечу, – сказал он, поставив свой бокал на стол. – С «железом» я работаю хорошо, в этом можешь не сомневаться.

– Да я думаю, ты и пальцем убьешь, – меланхолично отозвалась Кира.

– Человека да, лиддана да, корварца – куда попаду. Подготовленного росса хорошо если достану мечом, у них моторика специфическая.

– …кошачья.

– Ну, говоря по совести, они не очень-то кошачьи, хотя внешнее сходство есть, конечно. Они псевдосумчатые. Плод проходит две стадии развития – короткую в матке и длинную в особом «питательном мешке», и потом только покидает тело матери через влагалище. В результате матка подвергается гораздо меньшему «естественному износу» и способна обеспечить как длительную продуктивность, так и возможность постоянно вынашивать несколько эмбрионов сразу. Никакая человеческая женщина, даже с нашей пренатальной медициной, не может рожать по пять детей в год… с другой стороны, вид с иной половой системой не смог бы прийти к разуму в их условиях. Икра, яйца, почкование – это удел низших форм, разум для них закрыт по определению, сколько бы миллиардов лет…

– Спасибо за лекцию, – прервала его Кира. – Этому меня тоже учили. Не психуй, я согласна. Возраст и пол меня интересуют слабо, а вот все остальное…

– Да, – кивнул Детеринг, не отводя глаз. – Все остальное.

Девушка раскурила новую сигарету и потянулась к бутылке.

– Будем пить, пока можно. В ближайшем будущем нам, кажется, будет не до выпивки.

– В пиратских экипажах с этим бывает совсем плохо, – согласился Детеринг. – Хотя – к кому попадешь. Но байки про пьяных пиратов – они байки и есть, можешь мне поверить. Я достаточно изучил их быт… там бывает жрать нечего, какая уж пьянка!

– Я знала одного хирурга из приличной клиники, который отличался дурной для его профессии склонностью – сразу говорить правду о стоимости операций. Его обвинили в изнасиловании пациентки, и он удрал к пиратам. Говорят, сейчас уже купил себе миллионную виллу где-то далеко, но ремесло не бросил.

– Запросто, – согласился Йорг. – Толковый врач в пиратском клане… да. И вряд ли хоть один планетарный прокурор поинтересуется происхождением его активов. В колониях – дураков нет: кому надо, чтобы однажды тебе на голову свалились два десятка сумасшедших с «тяжелыми» стволами.

– Здесь тоже колония, – усмехнулась Кира.

– Здесь – «старая», – вздохнул Детеринг. – Я говорю о других, о «новых». Сейчас хорошо тем, у кого есть молодость, здоровье и большая семья: всего несколько планет, но в следующем поколении – уже большие шансы: новые миры – это юная демократия, а там и до Сената недалеко… Если, конечно, лет через пятьдесят не случится новой войны.

– Тебя интересует Сенат? – подняла брови Кира.

– Меня – нет, – засмеялся Детеринг. – И моего сына, если у меня таковой будет, он тоже не заинтересует. Мы – старейшие лорды, мы – из поколения «хранителей». Мои предки высадились на Сент-Илер в первом экипаже, поэтому наше дело – служба, потом – кукуруза, пшеница, свиньи и лошади. А Сенат… можешь посмеяться, но в моей семье политику считают занятием плебса. Мы служим не властям, ибо те над нами не слишком-то властны, а Человечеству.

– Например? – иронично прищурилась Кира.

– Да запросто. Мои предки были в числе основателей довольно известного, как ты помнишь, Сент-Илерского Университета, и с тех пор кто-то из нас всегда посвящает себя науке. Сейчас это мой дядюшка по матери, он возглавляет исторический факультет. Другой мой дядя – один из лучших в Империи заводчик гепардов, он гарантирует, что уже с восьмимесячным котенком из его выводков можно смело оставлять ребенка до года: семья занимается гепардами двести лет. Для тех, кто понимает, это значит очень много.

– Мы были «верхним средним классом», – перебила его девушка и потянулась к бутылке, отводя глаза в сторону, – то есть мы жили за городом, в собственном доме на большом участке. Но я и мечтать не могла о собственном гепарде.

– Купить котенка из выбраковки может даже сельскохозяйственный поденщик, – дернул плечом Детеринг.

– Это – какого-то урода, что ли?

Детеринг придвинул к себе наполненный бокал.

– В выбраковку идут котята, не соответствующие требованиям «колониальных» стандартов, при этом экземпляры с любыми психологическими проблемами выявляются и уничтожаются обычно уже на третьем месяце. Если серьезно, человек с невысокими доходами вполне может купить себе котенка, но для этого он должен связаться с заводчиком, высказать свои пожелания и прилететь за своим избранником. Это совсем не так дорого, куда дешевле, чем покупать того же котенка на «старой» планете у перекупщика. А выбраковка… понимаешь, твои родители наверняка могли купить тебе годовалого, склонного к набору веса, но зато специально подготовленного на роль сперва няньки, потом помощника домохозяйки. Это был бы очень сильный, умный, исключительно преданный зверь, не прошедший тест только потому, что ему никогда не суждено развить скорость, обязательную для «стандарта», – сто двадцать километров в час на короткой дистанции. Правда, нужно четко понимать, что кошачий – не шавка, пусть даже за некоторых собак просят огромные деньги. Гепарду нужно пространство: ему нужен большой дом, ему нужна земля, желательно – степь, теплая большую часть года. В отличие от собаки, гепард неспособен одичать… даже потеряв навсегда хозяев, он все равно приходит к людям, которых выбирает себе в друзья, и тогда уже отделаться от него невозможно, хотя, насколько я знаю, по традиции, кот-приблуда – это большая радость для семьи.

– У тебя их было много?

– Первое, что я, кажется, помню, – это морда какой-то из моих кошек, – улыбнулся Йорг. – В моей тройке кошки были «няньки», а кот – «страж». Хотя и кошки, конечно, могли порвать кого угодно. Собственно, даже мой пони воспитывался по программе охраны. Не надо думать, что маленькая лошадка такая уж беспомощная, зубы у нее о-го-го, да и копытом лягнуть может до смерти.

– Хотела бы я, чтобы так росли мои дети, – хмыкнула Кира, – пони, гепарды…

– Так просто все это не получается, – вздохнул Йорг. – Где-то, на теплых планетах, все иначе, а я родился в замке, стоящем посреди степи, которая два-три месяца в году покрыта снегом. В таком доме должны жить несколько поколений семьи, иначе – нет никакого смысла. А все эти бабушки-прабабушки с неизменно сумасшедшими прадедушками… Один из моих прадедов в любое время года начинал свой день со стакана рому с пряностями – после чего садился на коня и мчался с дюжиной гепардов на охоту. Иногда он возвращался поперек седла…

Детеринг глотнул и повернулся к окну. Вечер только надвигался стрелками часов, но небо уже темнело к ночи: сезон дождей вступил в свои права, не желая интересоваться мнением обывателей. Он вдруг вспомнил лето и – степь. Солнце, совсем другое, такое далекое отсюда, и не столь яркое, но все же торжествующее в пляшущих на неизменном ветру цветах весны. Зеленые холмы с пятнами рощиц, лес к востоку и бескрайний горизонт. Глухой перестук копыт прадедова Мормона – черного, злого, огромного, никого, кроме хозяина, к себе не подпускавшего. Ослепительно-голубые, всегда смеющиеся глаза на маленьком, смятом морщинами лице с висячими белыми усами, сверкающая серебром невесомая грива волос за плечами, почти до пояса:

– Ц-цо, парубоче? Козачем взрастешь, коня подарую! Тильки шаблю трыматы вчись, а сбрую золотом засыплю!

И громадный черный жеребец, сопровождаемый двенадцатью стремительными пятнистыми кошками, уносил в степь поджарую фигурку в синем комбинезоне имперских ВКС. Того мальчика, что восторженно смотрел вслед прадеду, несущемуся по старой, каменными плитами выложенной дороге, всему выучили – и сабле, и мечу, и многому еще другому, – но не успел гордый Вацлав Вишневецкий подарить правнуку коня: уж сколько раз он над смертью смеялся, а вот второе столетие немного пану полковнику отмерило.

И заплакал в первый раз – по-мужски уже – Йорг, глядя на прадеда, ставшего в гробу совсем не таким, каким он привык видеть его при жизни. Исчезли куда-то морщины, ушли годы. Лежал на белом шелке старик Вацлав, в таком же белом сверкающем мундире, с высоковерхой фуражкой на животе – презрительный, молодой, кабы не серебро в кудрях да усы пожелтевшие. Что-то шептал над ним древний, поддерживаемый с двух сторон певчими кардинал Манчини с генеральскими нашивками на форменном красном камзоле; мялся на ветру взвод в ожидании команды на залп; вдребезги, как полагается, пьян был оркестр со своими трубами и барабанами. Отвратительный осенний ветер прихватывал под куцым кадетским пальто, но Йорг не чувствовал холода. Он понимал: уходит старая Империя, та, о которой он читал в книгах, по которой сдавал зачеты. Вот она, сейчас гроб опустится в могилу, и не у кого будет уже спросить – как все было на самом деле…

– В общем, определенные гарантии я могу дать тебе смело, – произнес Йорг, возвращаясь за стол. – Что до остального – сама понимаешь.

– Как вывезет, – кивнула Кира.