Текст книги "Железная скорлупа"

Автор книги: Алексей Игнатушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Инконню поспешил вмешаться:

– Делай, что говорят. Гарет, передай его жене грязную одежду, пусть до утра приведут в порядок.

– Э-э, до утра получится вряд ли, – прогудел виллан.

От яростного крика фрейлины попряталась дворовая живность, вдалеке заплакали дети.

– Исполняй, мужлан, что велено! Иначе твой лорд будет очень недоволен. Где его замок?

– День пути на север, госпожа, – пролепетал мужик испуганно.

– Чудно! – сказала фрейлина довольно. – Надеюсь, там меня ждет достойный прием.

«А нас не очень», – подумал рыцарь с тяжелым сарказмом.

Девушка с надменным видом прошла мимо домочадцев, не оставляя сомнений, кто тут истинный хозяин положения.

Глава пятая

Пожелтевший холм съел край багрового солнца, и мир потемнел, зверье в лесу нехотя умолкало. Меж мшистых стволов у края тропы сновала согбенная фигурка: одежда грязная, руки тонкие, как вязальные спицы, оттягивала охапка хвороста. Крестьянин опустил ветки на лиственный ковер, куча оказалась по пояс, и со вздохом нагнулся над сухой веткой, похожей на разжиревшую змею.

Услышав лошадиное фырканье и мягкий стук копыт по утоптанной тропе, крестьянин пугливо отдернул руку и повернулся на шум, сгибаясь при виде всадников в почтительном поклоне.

Стук подков приблизился, затих. В лицо землепашцу дохнуло крепким конским потом и животным теплом. Тускло звякнула сбруя.

– Здравствуй, виллан. Скажи, сколько осталось до замка хозяина здешних владений? – спросил Инконню.

Крестьянин оглядел статную фигуру в броне, меч на поясе, расширил глаза при виде безукоризненного лица: волосы всадника в мягком сумраке окружили голову золотистым ореолом. Поневоле кольнула зависть: незнакомец чересчур красив, красив вызывающе, не дело мужчине быть настолько привлекательным.

– Доблестный сэр, – ответил землепашец глухо, – замок тама, за тем холмом.

Фрейлина посмотрела на виллана с подозрением:

– Тебе дозволено собирать хворост?

Виллан побледнел, вильнул глазами:

– К-конечно, прекрасная госпожа.

Рыцарь поспешил вмешаться: пришпорив коня, сказал мирно:

– Благодарю, добрый человек, благослови тебя Христос!

Крестьянин низко склонился, глядя ему вслед, буркнул угрюмо:

– Мог бы и денежку дать.

Вздохнув печально, он согнул со скрипом поясницу, пальцами оплел шершавую кору – и груда хвороста кряхтнула, принимая толстую ветвь.

Стволы неспешно расступились, воздух потеплел, лица путников пригладили закатные лучи. Тропка шла на холм, кони, натужно храпя, забрались на вершину. Леди Хелия обрадованно взвизгнула, запоздало нахмурилась и смерила удивленного рыцаря колючим взглядом.

Рыцарь, спохватившись, выправил осанку, лицо задышало спокойствием. Конь медленно двинулся, раздувая бархатные ноздри, чуя запах жилья.

Юноша осмотрел деревню, черные квадраты пашен, скользнул взглядом по блестящей ленте реки, уходящей за спину замка. От вида зубчатой стены сердце мощно забилось в грудной клетке, словно птица, не терпящая неволи.

Фрейлина несказанно обрадовалась замку, где ей «окажут достойный прием». Подбородок задрала к закатному небу с обугленными подушками облаков. Инконню хотел съязвить, но одумался.

«Недостойно уподобляться пьяному крестьянину», – вспомнились наставления учителей.

Замок вырастал медленно, они пустили коней рысью, не отрывая взгляда от высоких каменных стен. Рыцарь осматривал оборонительные сооружения, проникаясь к хозяину уважением.

Первую ограду замка защищали живые изгороди, рогатки, расставленные между столбов, вбитых в землю, земляные насыпи, а доступ к подъемному мосту защищал барбакан, готовый выплюнуть из бойниц стаю арбалетных болтов.

А за стенами наверняка есть чем достойно встретить любое вражье воинство…

Вереницы повозок вкатывались в распахнутые ворота, будто в зев сказочного великана. Донесся гомон.

Путники обогнали троицу вилланов, воздух подле них пожелтел от ругани. Фрейлина смерила их презрительным взглядом, задрала подбородок. Крестьяне проводили девушку холодными взорами.

Движение притормозил воз сена. Возница махнул рукой – в воздухе повисла лента бича. После сочного шлепка обиженно замычала пара волов. Деревянные колеса с надсадным скрипом завертелись быстрее, и люди по бокам воза подались в стороны, пропуская всадников.

Инконню встретился взглядом с группой монахов в запыленных рясах, благочестиво перекрестился. Старший святоша в ответ вяло помесил воздух ладонью.

Сквозь неподвижную, будто стекло, воду крепостного рва виднелось дно, захламленное кусками бревен, ржавого железа и камнями. Копыта молочного коня радостно процокали по подъемному мосту. Лицо юноши зачесалось от пристальных взглядов суровых воинов в сторожевой башне.

У ворот, массивных, украшенных затейливо, словно щиты исполинов, людская запруда. Вереница торговцев с недовольными возгласами наблюдала за стражниками, что копались в товарах, как привередливые свиньи в корзинах с желудями. Стражи – люди с суровыми мужественными лицами – косились на торговцев, как на шпионов саксов.

Рыцарь и оруженосец решили терпеливо дожидаться очереди, но леди Хелия высокомерно потребовала торговцев расступиться.

Старший отряда стражи поглядел понимающе, усмехнувшись в ус, махнул рукой. Торговцы загомонили недовольно, но под строгим взором стражей умолкли.

Уплатив въездную пошлину, троица миновала арку ворот. Встречные глядели на путников, вернее, на рыцаря с любопытством. Фрейлина зеленела от злости, когда встречные дамы улыбались юноше, сверкая глазками, тепло приветствовали.

Инконню выпятил грудь, и девушки ахнули от лучезарной улыбки. Довольство рыцаря быстро исчезло, стоило фрейлине наградить юношу насмешливым взглядом.

Конь уверенно трусил по широкой улице, звонко цокая по булыжникам. Сердце замка – главная башня – быстро приближалось.

Почти на пороге их встретил хозяин замка с пышной свитой. Хелия невольно засмотрелась на суровую мужскую красоту, особенно – на притягательные голубые глаза с льдистым оттенком.

– Счастлив приветствовать леди Хелию со спутниками, – сказал владетель замка дружелюбно. – Позвольте представиться, лорд Эдрик, к вашим услугам.

Фрейлина приоткрыла хорошенький ротик, лорд Эдрик приятно рассмеялся.

– Не волнуйтесь, несравненная леди, я ожидаю вас давно. Нарочный от короля передал просьбу оказать вам высший почет, что, признаться, нам будет в радость. Сегодня устраиваем в вашу честь пир. Люблю пиры, – рассмеялся он.

Фрейлина ответила замечательным музыкальным смехом, взгляд залучился теплом.

– Приятно видеть столь благородного мужчину. Ныне такая редкость.

Инконню будто облили помоями, он хмурым взглядом смерил свиту лорда, снующих по двору воинов, и распрямил спину, хотя та ныла, словно таскал мешки с зерном с рассвета.

– Прошу в замок, – сказал лорд, тряхнув гривой темных волос. – Надеюсь, вам и вашим спутникам, очаровательная леди, мое гостеприимство придется по вкусу.

Фрейлина улыбнулась благосклонно, лорд помог ей спешиться. Подхватил за руку, толпа придворных закрыла их спинами.

Рыцарь спешился, передал жеребца Гарету. К оруженосцу подскочил местный конюх, проводил к конюшне. Инконню поймал любопытные взгляды придворных, поморщился.

– Посмотрим, как тут гостей встречают, – буркнул сварливо.

Глаза привыкли к осенней хмари, однообразные пейзажи болот и пустошей приучили к умеренности, потому фонтан красок пиршественного зала, платья знатных дам, блеск посуды, свет толстенных свечей и факелов раздражали. Инконню опустился в кресло по левую руку от лорда Эдрика, хмуро смотрел на заставленный стол длиннее моста.

Леди Хелия оказалась в своей среде: щеки разрумянились, в глазах появился особый радостный блеск, она стала походить на золотую рыбку, вернувшуюся с берега в воду. Взгляды придворных устремлялись на прекрасную девушку, отчего она еще больше хорошела, сверкала звездой к вящему недовольству придворных дам.

Рыцарь услышал звонкий смех, скосил глаза: лорд Эдрик что-то шептал ей на ушко, а фрейлина смеялась без удержу. Юноша скривился, будто увидел недостойное зрелище, и отыскал взором на другом конце стола Гарета. Оруженосец очищал тарелки со скоростью лесного пожара. Изо рта валились куски, вино стекало на грудь полноводными струями, отчего рубашка потемнела.

Инконню поморщился: Гарет невзлюбил юношу за то, что ему досталось все сразу, благодаря высокому покровительству. Уж он-то, по крайней мере, знал своих родителей, происходил из не самого захудалого рода, с десятилетнего возраста паж, ныне – оруженосец, но стать рыцарем не пришлось. Глядя на его манеры за столом, Инконню подумал с усмешкой, что знает почему.

Музыканты грянули разудалую мелодию, скрыв музыкой звяканье блюд, чавканье, гомон. Рыцарь морщился, с непривычки голова болела, приходилось смаргивать мелкие слезы.

– Неужели мой повар так бездарен, что благородный сэр не может пересилить обет вежливости и отвергает угощение? – продрался сквозь мешанину музыки и пира голос Эдрика.

Рыцарь наткнулся на открытый взгляд лорда, ножом поскоблил лицо взгляд фрейлины. Кубок в ее ладони сверкал россыпью камней, она уже отхлебнула из серебряного сладкого вина.

– Не знаю, насколько он благороден, лорд Эдрик, – сказала она, явно захмелев, – но беспричинного упрямства ему не занимать.

Инконню вскипел, взором метнул молнию, рот открыл для самых черных и бранных слов, какие знал, но лорд благожелательно рассмеялся:

– Что ж, для рыцаря качество хорошее. Иной спасует перед трудностями пути, отступит, а рыцарь – нет, упрямо последует до конца.

Фрейлина усмехнулась, а юноша взглянул на лорда с благодарностью. Хелия, осушив кубок, приступила к жаркому из лани под кислым соусом.

– Отведайте хоть что-нибудь, сэр Инконню, – попросил лорд добродушно.

– Разумеется, лорд Эдрик, – кивнул рыцарь чинно.

Вяло разделался с печеной оленьей ногой с брусничным соусом, чуть лучше пошли медальоны из косули. Мясо кабана, приправленное жгучими специями, разожгло в желудке сладкий пожар. Слуги не успевали наполнять кубок рыцаря легким вином.

Инконню разохотился: заяц с пряным гарниром исчез вмиг, искусно украшенная перьями куропатка разделила участь косого. Рыцарь ненадолго прервался, затем приятно отяжелил желудок перепелами, грудками фазанов, бакланов и тетеревов. Нежное мясо ягненка брызгало сладким, одуряющим соком, ломтики таяли на языке, а темный ломоть медвежьего мяса, сваренный в вине с медом, еще больше разжег аппетит.

Умело, но безжалостно разорвал гуся с яблоками на части. Слуги уже унесли скелеты каплунов. От мяса цыплят с кервелем юноша едва не захлебнулся слюной, голубь под ягодным соусом влетел в желудок, не задерживаясь во рту. Тимьян, розмарин, грибы, майоран, лук, щавель вкупе с гвоздикой, тмином и перцем превратили мясо павлинов, лебедей, ржанок, журавлей, цапель и выпей в невесомые тающие ломтики с одуряющим ароматом и вкусом.

Рыцарь отставил кубок, и янтарная струя по крутой дуге ударила в дно. Слуга ловко налил вино до ободка, исчез, как призрак. Инконню очнулся от аппетитного дурмана, опасливо огляделся, но одежда осталась опрятной, а стол подле него – чистым.

Потянулся к пирогу с рыбой, слыша голос хозяина:

– Настал черед рыбных блюд, прекрасная леди. Извольте попробовать свежего лосося, угря, может, желаете миног – извольте!

Смех был перекрыт пьяным гомоном пирующей толпы, музыка показалась противным сипением. Инконню вздрогнул, прогнал наваждение.

– Ах, лорд Эдрик, вы просто угадываете мои желания, – пропела фрейлина чарующе. – Обожаю рыбу, охотно кушаю даже в скоромные дни.

– Кляну себя, что не додумался припасти морских свиней, – сказал лорд удрученно. – Но к вашему повторному визиту обязательно угощу вас акульим филе.

– Ах, лорд Эдрик, вы такой придумщик! – сказала фрейлина.

Инконню прожевал пирог, вяло поковырялся в фруктовом желе.

Пир подходил к концу: придворные сыто откидывались от блюд со скелетами птицы и рыбы, но вино хлынуло водопадом.

У громадного камина, полыхающего веселыми оранжевыми языками, появились люди в нелепо-яркой одежде, с шутовскими колпаками. За ними буквально колобками выкатились стройные юноши и с ходу начали поражать пирующих головокружительными прыжками. Зал огласился громкими аплодисментами.

– Лучшие акробаты окрестных земель, – сказал лорд с гордостью.

Фрейлина льстиво хихикнула, рыцарь угрюмо кивнул.

– Однако вас гложет тяжелая дума, сэр Инконню?

– Думаю, как вынести тяготы пути после столь изысканного приема, – отшутился рыцарь. Фрейлина строгим взглядом потребовала ее не позорить.

– И тому есть причины, – согласился лорд серьезно. – Вам придется пересечь Гиблый лес. Он не менее опасен, чем Броселианский.

Фрейлина помрачнела.

– Надеюсь, там нет болот с накерами, – сказала она, поежившись. – Сэру Инконню может больше не повезти.

Придворные дружно захохотали, награждая ужимку шута, но Инконню смех показался издевкой. Лорд Эдрик вскинул брови, спросил мрачного рыцаря удивленно:

– Неужто одолели болотного дракона, доблестный сэр?

– Двух, – буркнул рыцарь.

– Да вы герой!

– Скажите об этом леди Хелии, – сказал рыцарь угрюмо. Фрейлина фыркнула, взглядом прикипела к акробатам, а полных губ коснулась серебряным ободком кубка.

Лорд сказал задумчиво:

– С таким рыцарем путь через Гиблый лес может показаться вечерней прогулкой по цветущему саду.

Фрейлина поперхнулась вином, закашлялась, упрямо смотря на акробатов и шутов, жонглирующих ножами.

Инконню от досады сказал резковато:

– Поведайте о Гиблом лесе, лорд Эдрик.

Лорд переждал очередной взрыв хохота, мельком глянул на цирковое представление и начал размеренно:

– Лес раскинулся, будто пятно грязного масла на чистой воде, сэр Инконню. Если и пересекать его, то с большим вооруженным отрядом. Впрочем, я предпочитаю водную артерию.

– Нам не подходит, – покачал головой рыцарь сокрушенно.

Эдрик вздохнул, пальцами потарабанил по столу.

– Тогда будьте бдительны, сэр Инконню. Каждый миг готовьтесь к атакам сил зла. Но случится это не скоро, – хохотнул он. – Путь единожды выходит из леса, на этом отрезке худо-бедно спокойно, а дальше начинается ужас.

– А почему дорога петляет, лорд Эдрик? – спросил рыцарь недоуменно.

Хозяин замка пожал плечами:

– Спросите о том жителей лесной деревни.

Непонятная нотка Инконню насторожила.

– С деревней что-то не так, лорд Эдрик?

Хозяин замка замялся, бросил взгляд на Хелию, сидящую с распахнутыми от восторга глазами, и понизил голос:

– Место слишком подвержено влиянию древних сил. Нет-нет, ничего плохого или зловредного, но там волшебство, от которого лучше держаться подальше. Много храбрых рыцарей, движимых любопытством, приходили в деревню и…

– Что «и»?!

– Оставались там, – сказал лорд. – Забывали рыцарские обеты, снимали доспехи, жили, как вилланы. Говорили, что нашли нечто лучшее, нежели рыцарская добродетель.

Сердца рыцаря коснулся холодок, опасность не оформилась четко, была еле уловима, но казалась страшной и неодолимой.

На смену акробатам и шутам в центр зала вышел менестрель, легким касанием струн лютни погасил гомон. Даже свечи будто потускнели, и зал погрузился в полутьму, разбавленную танцем каминного огня.

Менестрель затянул песню о великой любви двух несчастных сердец: однажды старый король послал рыцаря за прекрасной дамой, возжелав жениться. Рыцарь исполнил поручение, пройдя трудный путь, сразил дракона. Но судьбе было угодно соединить сердца рыцаря и суженой короля. Глупая служанка оставила без присмотра кувшин с заговоренным вином, чья сила заставила молодых людей полюбить друг друга.

Менестрель пел жалостливым голосом о страданиях влюбленных, о гибели доблестного рыцаря и угасании девушки. Под конец печальной песни многие дамы разрыдались, а у мужчин подозрительно блестели глаза.

Певцу достались хвалебные крики и гром оваций. Эдрик протер глаза, обратился к Инконню:

– Вижу, песня вас не тронула, сэр Инконню.

Рыцарь пожал плечами, ответил неохотно:

– Нет смысла переживать о зряшной любви.

Хелия утерла покрасневшие глаза, смерила рыцаря негодующим взглядом. Лорд спросил живо:

– Как вы сказали, «зряшной»?

Рыцарь, ежась под взглядом фрейлины, ответил еще неохотней:

– Изначально рыцарь и дама теплых чувств друг к другу не питали. Лишь колдовство вина разожгло любовное пламя. Но это все равно что полюбить по приказу. Вот велю Джону полюбить Аделаиду, и так тому быть. Рабская любовь, лорд Эдрик. Столь светлое чувство должно возникнуть по воле человека, а не по колдовскому наказу. Подобное претит.

Эдрик задумался. Леди Хелия сверкнула глазами злобно, зашипела рассерженной кошкой:

– Да вам вообще любовь претит, сэр Инконню, потому что вы – мужлан!

– Леди Хелия! – воскликнул шокированный Эдрик.

Рыцарь остался спокоен, с усилием унял злую волну в голове.

Придворные пикировку гостей пропустили мимо ушей. Грянула веселая мелодия, ноги заходили ходуном, один за другим люди стали выскакивать из-за стола.

Инконню поднялся:

– Лорд Эдрик, благодарю за чудесный пир, попросите слуг проводить меня до покоев.

Хозяин замка выглядел искренне огорченным:

– Уже уходите? Да, время позднее, но, прошу, останьтесь, сейчас будем играть в Слепого Кота, наступает время танцев. Можем развеять скуку шахматами.

Инконню покачал головой:

– Увы, лорд Эдрик, бренное тело требует отдыха. Телесная оболочка измотана то ли схваткой с накерами, то ли общением с прекрасной дамой Хелией.

Фрейлина настолько поразилась способности рыцаря язвить, что замерла с открытым ртом, провожая спину юноши ненавидящим взглядом.

Дверь приглушила буйное веселье. Слуга повел рыцаря по длинному коридору, свет факелов превратил их тени в танцующих уродцев. Инконню глянул мельком, усмехнулся.

Перед глазами появилось обиженное лицо Хелии, и его ожгло стыдом. Рыцарь мучился и горько сожалел о недостойном поступке.

Глава шестая

Туман упорно не хотел таять. Белесыми когтями цеплялся за могучие стволы, облепляя голые ветви, будто снег.

Гиблый лес встретил путников молча.

Инконню напрягал чувства, но уловить дыхание дьявольской силы не мог. Лес как лес. Кони ступали по лиственному ковру цвета запекшейся крови. Волны тумана неохотно расступались перед ними. Кроме шагов и дыхания, лес не тревожили звуки. От тишины в ушах тонко звенело.

Юноша бросил за плечо быстрый взгляд – леди Хелия понурилась в седле, прекрасное личико бледное, измученное, а глаза старательно прячет.

«Бедная, голова, наверное, болит страшно», – посочувствовал рыцарь.

Фрейлина молчала. Путь от замка Эдрика через жухлые поля, пустоши, поросшие колючим кустарником, Инконню пребывал в непривычно благостном расположении духа. Рассматривал темные стволы и обглоданные осенью ветви. Чудилось иногда за деревьями движение, но плотный туман надежно хранил тайны леса.

– Эх, – подал голос Гарет, – славный пир! Умеет лорд Эдрик приветить гостей, да, сэр Инконню?

– Да, Гарет, – согласился рыцарь, – лорд Эдрик – образец поведения мужчины в нашем несовершенном мире.

Фрейлина фыркнула громче лошади.

– Типично мужская логика, – сказала она презрительно. Голос от долго молчания пополнился очаровательной хрипотцой. – Как и у псов: кто накормил, тот хороший.

Рыцарь почти с облегчением услышал ехидные слова – фрейлина в порядке.

– Что-то не так, леди Хелия? – спросил вкрадчиво.

– Настоящий мужчина никогда не откажет даме в помощи! Увидев женщину в трудном положении, первым предложит услуги, не дожидаясь грома с небес, – ответила фрейлина сварливо.

«Просила у лорда сопровождающих, – догадался рыцарь. – А Эдрик отказал. Хм, второй раз встречаю мужчину, наделенного саном заступника, но в помощи отказывающего. Почему так? Неужто мир сошел с ума? Я один вижу неправильность таких поступков? Рыцарю так делать нельзя!»

Тень мысли, что подобная болезнь равнодушия может заразить рыцарство, напугала. Он поспешно отогнал мысль прочь, но она возвращалась, настырно тычась, как несмышленый теленок лбом.

– Что корчитесь, сэр Инконню? – услышал он ехидный голос. – Вспоминаете пир?

– Нет, леди Хелия, – ответил рыцарь столь смирно, что фрейлина умолкла.

Гарет с тоской осматривал голые деревья, от вида грязно-коричневого ковра тошнило. Он уткнул взгляд в грифона на щите господина. Господина!.. Х-ха!

Оруженосец, скрипя зубами, взглядом разорвал рыцаря на куски, волны горячей крови плавили мозг.

Безродный!

Попал в младшие рыцари по заступничеству славного Гевейна, известного блажью помогать вот таким. Гарет в детстве подбирал брошенных животных, выхаживал, чувства «солнца рыцарства» понимал. Но как обидно. Обидно!

Сын знатного рода прислуживает безродному выскочке! Не имеющему ни земель, ни замка. Как отблагодарит за верную службу? Словами? Почему не отдали под начало знатного патрона?

Безродный!

Инконню поежился, показалось, к загривку приставили меч. Он сдвинул лопатки, будто меж ними скользнула ледяная капля.

Тропа гладко стелилась меж деревьев, изредка путь преграждала трухлявая валежина либо дерево нагло выпрастывало толстенные корни, но звенящая тишина угнетала. Инконню поневоле зевал, глаза слипались. Пейзаж был до того однообразен, что казалось – стоят на месте.

«Хоть бы поругала», – подумал рыцарь, усмехнувшись.

Сумерки надвигались неспешно. Очертания деревьев, опавших листьев медленно съедались, ощутимо похолодело. Дыхание облекалось призрачной клубящейся плотью. Рыцарь поежился, с удивлением отметив, что не от холода, а от давящего страха. Почудилось какое-то движение по верхушкам деревьев – шумно упала ветка.

– Сэр Инконню, не пора ли устроить привал? – поинтересовалась фрейлина, но рыцарь уловил в голосе страх.

– Конечно, леди. Гарет, видишь подходящее место?

Оруженосец буркнул:

– А как же. Там деревья реже.

Рыцарь мысленно осудил неподобающее обращение, но смолчал…

Тьма сгустилась. Робкий свет костра бессильно тыкался в черные стены ночи. Привязанные кони храпели обеспокоенно.

Фрейлина протянула ладони к огню. Инконню восхитился точеными запястьями, изящными пальчиками.

Рыцарь отдернул взгляд, будто руку из пламени, посмотрел на Гарета. Оруженосец жевал тонкую веточку, почти стебелек, во взоре горел дерзкий вызов. Инконню нахмурился.

Гарет поспешно опустил глаза, задрожавшими руками без нужды поправил подстилку. Инконню довольно усмехнулся, но ушатом холодной воды снова обрушился смешок фрейлины.

Ночь наполнялась звуками: скрип деревьев холодил сердца, казалось, поблескивают за ветвями жадные глаза, кусочки коры падали, сколотые когтями, щелкали хищные пасти.

Фрейлина, вздрогнув после особенно громкого хруста, придвинулась к огню.

– Неужели нечем скрасить скучный вечер, сэр Инконню? – сказала капризно, искусно маскируя всхлип.

Рыцарь удивился:

– Чем… кхе… Как скрасить, леди Хелия?

На прекрасном лице фрейлины отразилось раздражение.

– Неужели вас учили только махать мечом? А стихосложение, а игра на музыкальных инструментах, а умение рассказывать? Чем же вы отличаетесь от мужлана, сэр Инконню? Доспехами и конем?

Вздохнув, она оглядела недовольно темноту, бросила в костерок ветку. Рыцарь, задрав голову, тупо уставился на ночное небо, зарешеченное ветками.

– Была б лютня, я бы исполнила несколько баллад, – вздохнула Хелия.

В черном куполе сверкнули звезды и погасли.

– Что это? – насторожилась фрейлина при звуках мерзкого хихиканья из темноты.

Рыцарь молча вытащил меч, потянулся к шлему. Гарет вскочил, шумно порывшись в поклаже, нахлобучил железную каску, тулово прикрыл круглым щитом, правую руку отяжелил дубинкой с шипастым оголовьем.

Фрейлина приподнялась, спросила требовательно:

– Что это? Сэр Инконню, извольте объяснить!

Голос рыцаря из-под шлема прозвучал глухо:

– Не знаю, леди. Пожалуйста, не вставайте.

– Вот еще! – фыркнула девушка возмущенно, встала, одернула складки платья. – Не смейте указывать, что мне делать!

И тут будто черный мешок неба прохудился, и в прореху посыпались темные лоснящиеся тела. Гладкий ком рухнул на фрейлину, огласившую ночной лес отчаянным визгом.

– Леди Хелия! – вскричал рыцарь.

Бешенство помутило взор, в одно мгновение оказался рядом с упавшей девушкой, мечом пересек шею напавшего существа. Уродливая голова с круглыми глазами, пастью, полной игл, и двумя прямыми височными рогами покатилась по земле.

Бестия забилась в судорогах, ослабив хватку чудовищно мускулистых бедер на нежной шейке фрейлины. Инконню рывком отшвырнул ошáэрта. Мерзко голое тело Темного Всадника щедро оросило землю вонючей кровью.

– Лежите, леди Хелия! – перекричал рыцарь отчаянный визг.

Тяжелый удар пригнул его к земле, шея затрещала в гибком захвате. Рыцарь стиснул мускулистую лодыжку, с силой дернул. Ошаэрт захохотал, когтями с жутким скрежетом оставил на шлеме бороздки, огненным дыханием раскалил металл – пахнуло паленым волосом.

В прорезь шлема рыцарь увидел испуганного оруженосца: Гарет прижался к стволу, неловко отбиваясь от скачущей твари. Еще один ошаэрт вскочил на коня: животные с испуганным ревом рванулись, пытаясь избавиться от привязи. Но Темному Всаднику милей объезжать людей: тварь с хохотом спрыгнула с конской спины.

Инконню махнул мечом за спину. Лезвие отскочило от упругой плоти, но ошаэрт, вскрикнув, хватку бедер ослабил. Рыцарь сдернул тварь за ногу, завершая движение по дуге, подправил полет в дерево. Прямой височный рог вонзился в древесную плоть. Ошаэрт дико завизжал, болтая ногами.

Стальная полоса развалила тварь надвое: ноги танцевали среди корней, а туловище висело в воздухе.

Рыцарь кинулся на помощь оруженосцу: двое наездников отогнали Гарета от ствола, коварная тварь скользнула к нему за спину, другая – со злобным шипением вырывала дубинку, когтями царапая щит.

Инконню с криком обрушил меч – тварь дернулась, на землю упала когтистая лапа. Покалеченный ошаэрт вскрикнул, пасть озарилась пламенем. Огонь ударил в лицо, рыцарь, жмурясь, ударил вслепую. Руку тряхнуло, и слепящий жар исчез.

Голова наездника огненным колобком скрылась за стволами, а изуродованное тело рухнуло рыцарю под ноги, едва не сшибив. Последний ошаэрт со злобным криком плюнул в затылок Гарета огненной лентой и прыгнул в кусты.

Оруженосец, упав, судорожно ощупывал загривок, щит и дубинка зарылись в листву. Инконню ворохом влажных листьев пригасил горящий гобиссон.

– Вставай, помоги леди Хелии! – сказал грубо.

Гарет, зло сверкнув глазами, молча поднялся, подбежал к фрейлине.

– Ну, попадитесь вы мне еще! – прошептал рыцарь с ненавистью.

Удар по затылку оглушил его. Свет померк, звуки исчезли. Очнулся Инконню за пределами ночлежки. Ошаэрт гнал его вглубь леса, мерзко хихикал, огненным дыханием освещая ночь.

Рыцарь, как пьяный, натыкался на встречные деревья, плечевой пояс превратился в синяк, позвоночник хрустел, грозя лопнуть. Утрата меча угнетала, пальцами впивался в гадкую плоть, давил.

Ошаэрт вдруг гнусно рассмеялся, залез в глазную прорезь шлема грязными когтями, коснувшись ресниц. Рыцарь в испуге отшатнулся, тяжесть наездника увлекла на землю. Влажно хрустнуло, по ушам стегнул безумный вопль.

Темный Всадник, отпустив Инконню, заплясал на месте, пыша огнем. В руке у него оказался заляпанный обломок сука.

Рыцарь с хриплым ревом подмял под себя ошаэрта, кулаками наотмашь бил в мерзкую харю. Наездник шипел, плевался огнем – супервест на груди рыцаря затлел. Когтями ошаэрт скрежетал по котт-де-маю, увязая в гобиссоне, каждым рывком мускулистого тела тварь почти сбрасывала с себя рыцаря.

Наконец рывки ошаэрта слабели, хрипы перешли в жалобный скулеж. Рыцарь осознал, что молотит безвольное тело.

Поднялся, пнул труп. Шатаясь, двинулся прочь, угадывая за черными стволами блики костра.

Послышались мужские голоса, и его сердце ухнуло в пропасть. Рыцарь побежал, спотыкаясь, – корни обрели жизнь, хватали за ноги, земля рвалась к лицу. Едва не снес голову о меч, увязший в стволе. Выдернул клинок и осторожно двинулся к стоянке.

Пятеро мужчин, бородатые, в кожаных куртках с нашитыми железными бляхами, вооруженные мечами и луками, обступили фрейлину и оруженосца. Двое сноровисто разоружили Гарета, положили лицом в прелые листья. Леди Хелия смотрела на них с ужасом, но подбородок держала вызывающе вздернутым.

– Не вставайте, леди, – сказал старший из незнакомцев. – Ни к чему.

Четверо остальных гнусно захохотали. Губы девушки прыгали, кулачки она беспомощно прижала к груди. Тот, что уселся на Гарета, сказал:

– Рано тешиться. Где-то еще один бродит.

Еще один поднял с земли щит, усмехнулся:

– Странный рыцарь. Совсем не защищает даму.

Инконню выбежал на стоянку, но, обуздав гнев, продолжил холодно наблюдать.

– Леди, где ваш заступник?

Фрейлина не удостоила разбойника даже взглядом.

– На него напал ошаэрт. Он убежал в лес, – прохрипел Гарет.

Разбойники снова захохотали.

– С тремя справился, а последнего забыл!

– Жаль, что наездник его задавил. Гахерис не отказался бы помучить благородное мурло.

Сидящий на оруженосце буркнул:

– Это еще неизвестно.

– Ай, Джонни, – отмахнулся темноволосый разбойник, – если наездник кого оседлает – пиши пропало. Утром поищем труп, сымем доспехи. А сейчас…

Разбойники уставились на сидящую фрейлину. Лицо девушки залила смертельная бледность.

– Не смейте, мужланы! – пролепетала фрейлина.

– Мы будем нежны, леди, обещаю, – сказал разбойник.

Инконню молча ринулся вперед, и голова разбойника скатилась наземь. Изумленные товарищи растерянно подхватили безголовое тело, а рыцарь безжалостно раскроил грудины еще двоим. Четвертый, бросив оружие, с криком задал стрекача.

Пятый, оглушив Гарета кулаком, молниеносно натянул лук. Уверенный шаг рыцаря замедлился от толчка в грудь. Стрела застряла в панцире и повисла, будто ветка. Рыцарь, резко вырвав стрелу, досадливо вскрикнул от легкой боли. Разбойник вновь спустил тетиву: рыцарь дернул головой, и железный клюв, миновав глазную щель, со звоном отскочил от виска.

Ему удалось уклониться от третьей стрелы: разбойник потянулся за новой, но замер – стальной язык коснулся шеи.

– Сэр Инконню, где вы были?! – закричала фрейлина гневно, захлебываясь слезами.

Горячку боя сдуло, как пламя грошовой свечки. Разбойник дернулся, поднял раскрытые ладони.

– Кто такие? – спросил рыцарь зло.

– Э-э… вольные люди, – пролепетал разбойник, опасливо косясь на меч.

– Кто такой Гахерис?

– Главный над нами.

– А неспроста здесь оказались?

Разбойник вздрогнул, затрясся, губы его прыгали, нижняя закрывала нос.

– Мы раньше в другом месте промышляли, доблестный сэр. Это Гахерис велел идти сюда. Сказал, надо оприходо… э-э… встретить леди и рыцаря.

– Кто такой Гахерис, что указывает демоническим тварям?

– У него амулет, – пожал плечами разбойник. – Говорят, писанул по горлу колдунчика, надыбал вещицу.

– Сэр Инконню, избавьте меня от общества мужлана, – сказала фрейлина брезгливо. – Его речь груба и царапает слух.